Беверли Кендалл. Жертвуя счастьем

   Мурашки побежали по коже, когда Шарлотта увидела появившуюся на губах Алекса ледяную усмешку.
   – Если бы в тот год, когда мы обручились, Чарлз не отправился в путешествие, ты бы познакомилась с ним, – промолвил Алекс тоном, которым обычно вели светские разговоры о разных мелочах. – Я покажу тебе как-нибудь один портрет, на котором он запечатлен в детском возрасте. Если бы я не знал всех обстоятельств жизни брата, то подумал бы, что Николас – его сын.
   Даже если бы Шарлотта не лишилась в этот момент дара речи, то все равно не произнесла бы ни слова, так как не знала, что сказать. Отпираться было бессмысленно. Алекс вывел ее на чистую воду.
   – Когда родился Николас? – тихо спросил Алекс, обхватив ладонями ее лицо. – Говори правду!
   Но правда давалась Шарлотте с большим трудом. Она замялась, а потом все же едва слышно выдавила из себя:
   – В январе.
   Алекс некоторое время молчал, сверля ее испытующим взглядом, а потом, наклонившись к уху Шарлотты, прошептал:
   – Вот видишь, говорить правду не так уж сложно.
   Шарлотта почувствовала возбуждение, когда ее висок обдало его горячее дыхание. Как давно она тосковала по его ласкам! Сновидения не шли в расчет, наяву все было более пьянящим, оглушительным.
   Алекс выпрямился и расправил плечи. Его фигура загораживала свет.
   – Ты еще и дня не пробыла здесь, а уже смотришь на меня голодными глазами, – издав смешок, заметил Алекс.
   У Шарлотты участилось дыхание, ее соски набухли и затвердели. Физическое возбуждение нарастало.
   – Обратная дорога, должно быть, показалась тебе очень долгой, – с наигранным сочувствием продолжал Алекс.
   Несмотря на насмешливый тон, взгляд Алекса пылал страстью. Его тоже охватило возбуждение, но он умело скрывал его. Шарлотта посмотрела на его ширинку и увидела небольшую выпуклость. Впрочем, возможно, ей это только показалось.
   Вспыхнув от стыда, она отвернулась. Шарлотте было неприятно, что Алекс заметил ее возбуждение. Она вела себя как женщина, которой не хватало мужской ласки.
   – Ты мечтала обо мне? – Алекс продолжал дразнить ее.
   Шарлотта молчала, не смея поднять глаза. Она боялась увидеть на его лице самодовольную улыбку.
   – А ты знаешь, что во сне ты выкрикивала мое имя?
   Теперь голос Алекса звучал глухо.
   Шарлотта наконец отважилась взглянуть в его сторону. Он смотрел на нее сверху вниз. Его нижняя губа блестела так, словно он только что провел по ней влажным языком.
   – Я тебе снился, да? И что же я делал в твоем сне? Целовал тебя вот так?
   И он нежно коснулся губами ее губ. Ошеломленная всем происходящим, Шарлотта замерла, невольно приоткрыв рот.
   Но этой небрежной лаской дело не ограничилось. Алекс тут же перешел к более решительным действиям. Обхватив лицо Шарлотты ладонями, он надолго припал к ее губам в пылком, глубоком поцелуе. Шарлотта страстно отвечала ему, и вскоре из груди Алекса вырвался стон удовольствия, к которому примешивалось нетерпение.
   Шарлотта отдалась на волю чувств и вскоре погрузилась в полузабытье. Она была полностью поглощена ласками, прикосновениями, поцелуями Алекса. Ее соски затвердели в ожидании его прикосновения. И когда его пальцы надавили на них, из уст Шарлотты вырвался стон, а промежность увлажнилась. По телу прошла горячая волна. Ей казалось, что она превратилась в комок нервов, ее напряжение требовало разрядки.
   Поцелуи Алекса становились все более глубокими, страстными, яростными. Он больше не играл с ней. От движений его языка у Шарлотты кружилась голова. Шарлотта получала удовольствие от прикосновений щетинистой щеки Алекса к своей чувствительной коже, от столкновения его зубов с ее губами. Запустив руки под сорочку Шарлотты, Алекс стал мять ее обнаженную округлую грудь. Внезапно он приподнял голову и посмотрел на Шарлотту остекленевшими глазами, прерывисто дыша. Затем, как будто опомнившись, тряхнул головой и вскочил на ноги.
   Через несколько секунд это был уже прежний холодный Алекс. Его лицо снова приобрело непроницаемое выражение. Шарлотта не верила своим глазам. Мгновенное преображение Алекса поразило ее. Она поспешно поправила сорочку, пряча под нее нагую грудь. Ее руки дрожали. Но самое ужасное заключалось в том, что Шарлотта все еще чувствовала возбуждение.
   – Если бы я не изменился за эти пять лет и был бы по-прежнему глуп, я бы сейчас не удержался и овладел тобой, – сказал он, и его взгляд скользнул по груди Шарлотты. Ее затвердевшие соски явственно вырисовывались под тонкой тканью ночной сорочки. Алекс усмехнулся. – А ты, я вижу, была бы не против подобного развития событий? Неужели у тебя давно не было мужчины?
   Эти слова были для Шарлотты как удар хлыста. Впрочем, именно на это и рассчитывал Алекс. Шарлотта сидела ни жива ни мертва. Она не перечила ему, зная, что заслужила такое отношение.
   – Не вздумай соблазнять меня, – продолжал Алекс. – У тебя ничего не получится. Однако я не собираюсь прекращать с тобой отношения, поскольку теперь знаю, что ты воспитываешь моего сына.
   Алекс произносил слова, зло прищурившись. На его скулах ходили желваки.
   Соблазнять его? Но ведь это он сам целовал ее, Шарлотта только отвечала ему. Смутившись и потупив глаза, она молча кивнула. Ее щеки пылали от стыда.
   Алекс повернулся, чтобы уйти, но вдруг резко остановился, как будто натолкнувшись на стену.
   – И, клянусь Богом, – процедил он сквозь зубы, обдав Шарлотту ледяным взглядом, – если ты снова сбежишь и увезешь моего сына, я тебя и на краю света найду и заставлю пожалеть о том, что ты сделала. Ясно?
   В душе Шарлотты боролись противоречивые желания. С одной стороны, ей хотелось убежать от Алекса, а с другой – ее неудержимо влекло к нему, ей была невыносима мысль о разлуке с ним.
   – Я не сбегу, – едва слышно прошептала Шарлотта.
   – Да уж, постарайся не делать этого, – сказал Алекс.
   С этими словами он вышел из спальни и бесшумно растворился в темноте коридора. Прошла целая минута, прежде чем Шарлотта начала приходить в себя. Взглянув на свои пальцы, в которых она судорожно сжимала простыню, Шарлотта заметила, как побелели костяшки пальцев. Она разжала руки, стараясь расслабиться, и, глубоко вздохнув, укрылась одеялом.
   Шарлотта знала, что Алекс рано или поздно выведал бы правду о Николасе. Мальчик мог проболтаться о своем возрасте. Кроме того, такие проницательные люди, как ее сестра, видели Шарлотту насквозь и не верили в существование мифического мужа.
   Но что было бы, если бы Шарлотта рассказала близким людям о тех событиях, которые перевернули всю их жизнь? Вряд ли из этого получилось бы что-нибудь хорошее…
   На плечах Шарлотты лежал тяжелый груз ответственности. Когда она согласилась выйти замуж за Алекса, он был вторым сыном герцога. Но через несколько месяцев после их помолвки старший брат Алекса, Чарлз, внезапно умер, и титул герцога должен был уна-следовать Алекс. А Шарлотта, следовательно, должна была стать герцогиней. Она пережила множество потрясений. К тому времени, когда Шарлотта поняла, что беременна, она находилась уже за пределами Англии. Беременность протекала тяжело, и Шарлотта месяца четыре не выходила на улицу. Она не могла вернуться домой из-за плохого самочувствия. А потом родился ребенок, и перспектива возвращения стала еще туманнее.
   Шарлотта считала причины, по которым она вынуждена была скрывать правду от родных и близких, вескими. Но теперь, когда ее сестра и Алекс докопались до истины, она не знала, что делать. Положение было ужасным.
   Ее потрясло поведение Алекса. Он смотрел на нее с презрением и обращался с брезгливостью, как будто имел дело с прокаженной. Но при этом Алекс поцеловал ее с подлинной страстью, которую не сумел скрыть. Шарлотте хотелось, чтобы этот поцелуй был не инстинктивной реакцией на ее собственную страсть, а чем-то большим. Она согласилась бы стать объектом его сладострастия, похоти, если уж на то пошло.
   Впрочем, разум подсказывал Шарлотте, что она не должна идти на поводу у своих чувств. Алекс презирает ее, а возможно, и ненавидит. Он никогда не простит ее. Шарлотта бросила Алекса в самый важный день его жизни, а после того как попыталась утаить от него рождение сына, стала еще и заклятым врагом.
 
   Выйдя из спальни, Алекс огляделся вокруг в тускло освещенном коридоре. Он знал каждый уголок, каждый закоулок этого особняка. В детстве Алекс часто играл здесь, а затем, став взрослым, приезжал в этот дом в гости к своему другу.
   Вокруг все было тихо. Обитатели дома – все, кроме Шарлотты, – мирно спали. Если бы Алекс остался у нее, он не дал бы ей заснуть до рассвета, утоляя свою страсть, копившуюся долгие годы. Но он поступил по-другому и теперь вынужден был вернуться к себе, в холостяцкую постель, и постараться заснуть.
   Алекс посреди ночи тайком проник в дом и должен был так же незаметно покинуть его. Однако осторожность не входила в число его добродетелей. Пренебрегая опасностью быть обнаруженным, крадучись, как вор, Алекс направился в то крыло дома, где находились детские комнаты, и остановился перед дверью в одну из них.
   Если бы дверь была приоткрыта, он заглянул бы в комнату, чтобы увидеть спящего сына. Но дверь оказалась закрытой, и Алекс не стал рисковать. Посторонний звук мог разбудить ребенка. Теперь, когда он узнал о существовании Николаса, ему нужно было наладить с ним контакт, а для этого в их распоряжении была целая жизнь.
   Повернувшись, Алекс бесшумно направился в узкий коридор, где находились комнаты слуг, а затем спустился по черной лестнице на первый этаж. Через пять минут он уже был в седле и ехал задворками по узкой тропе в сторону своего дома. Ночь была холодной, и Алекс с наслаждением вдыхал свежий воздух.
   Шарлотта во сне выкрикивала его имя. Лучше бы Алекс не слышал этого! Он был потрясен тем, что произошло в ее спальне, и на мгновение даже поверил, что счастье возможно. Что можно вернуться в прошлое, когда он безоглядно любил Шарлотту, однако чувства делали его уязвимым, слепым, слабым. И к чему привела его любовь? К тому, что его предали и бросили.
   Увидев свет в окнах своего дома, Алекс пришпорил лошадь и пустил ее галопом. Чем больше будет расстояние, разделяющее его и Шарлотту, тем лучше. Он чувствовал, что Шарлотта все еще имеет власть над ним.
   Он совершил огромную ошибку, поцеловав ее, прикоснувшись к ней. При воспоминании о ласках в его жилах забурлила кровь, и он плотно сжал губы, пытаясь взять себя в руки. Алекс гордился, что в последние два года научился владеть собой. Но достаточно было Шарлотте появиться на его горизонте, как он снова начал сходить с ума по ней.
   Сердце Алекса болезненно сжалось.
   В течение пяти лет у него было много женщин, но ни одна из них не оставила след в его жизни. И лишь Шарлотте удавалось сохранять власть над ним. Тем она опаснее.
   «Я не должен был целовать ее», – корил себя Алекс.
   Но когда он увидел ее, прижимающую руки к груди, когда его взгляд упал на ее розовые губы, чуть блестящие от того, что она по свойственной ей привычке провела по ним влажным языком, то не смог удержаться.
   Он поцеловал ее, чтобы доказать себе, что она ничего для него не значит. Что после многолетней разлуки он больше ничего не испытывает к ней. Даже похоти, даже обычного физического влечения в его самой примитивной форме. Но Алекс не ожидал, что Шарлотта ответит ему на поцелуй! Что она откроется ему навстречу!
   Боль спустилась ниже, и теперь он чувствовал ее в паху. Алекс попытался стереть из памяти недавний поцелуй. Он не мог позволить себе подобные воспоминания.
   Сегодня он узнал много нового о себе и своих чувствах, ненужных, неоправданных, несправедливых. Нет, он не любил Шарлотту. Алекс еще не повредился в уме, чтобы любить ее после всего, что она сделала с ним. Но он не мог отрицать, что его физически тянет к ней. И было стыдно признаться в этом. Его подвело собственное тело. Однако Бог дал мужчине разум, чтобы справиться со своими страстями. Люди – не животные, они умеют подавлять инстинкты силой воли.
   Шарлотта поступила бы милосерднее, если бы просто предала и покинула его без возврата. Но она подвергла его жестокой пытке, пронзила сердце острым копьем, а потом вырвала его из груди.
   Теперь Алекс чувствовал усиливающийся холод. На темном небе светил лишь месяц. Натянув поводья, Алекс пустил лошадь шагом в сторону конюшен.
   Когда-то Алекс пошел на поводу у своего сердца и тела, признав их главенство. Он опустился на колени перед Шарлоттой и попросил ее стать его женой. Больше он никогда не будет столь наивным. Отныне в отношениях с Шарлоттой Радерфорд он будет играть по своим правилам и заставит ее считаться с этим. Сейчас Алексу нужно было от Шарлотты только одно – утвердить свои права на сына.

Глава 5

   – Тебе сегодня не спалось? Может быть, кровать была неудобной? – спросила Кейти на следующее утро во время завтрака и, не давая Шарлотте возможности ответить, продолжала: – Наверное, все дело в матрасе. Если хочешь, мы купим другой.
   – Нет, не стоит. Кровать была намного лучше тех, на которых мне доводилось спать с тех пор, как я уехала из дома, – промолвила Шарлотта и принялась за завтрак.
   Во всяком случае, она попыталась съесть то, что лежало у нее на тарелке.
   – Ты что-то недоговариваешь.
   Шарлотта могла бы принять слова сестры за обвинение, но, взглянув в глаза Кейти, она прочла в них мольбу: «Не замыкайся в себе!»
   – Я знаю, что после нашего вчерашнего разговора что-то произошло. Расскажи мне, в чем дело. Ты ведь знаешь, что я все равно докопаюсь до истины, хочешь ты этого или нет, – шутливо закончила Кейти, но в ее глазах сквозила тревога.
   – Я думала о Николасе, – ответила Шарлотта, и это отчасти было правдой. – Для него все здесь ново.
   Кейти откусила кусочек лепешки, намазанной маслом, прожевала и вытерла уголки рта льняной салфеткой.
   – Я думаю, Николас скоро освоится здесь. Когда вернутся Джеймс и Мисси с детьми, у него появятся сразу трое веселых шустрых друзей. Ты видела, как быстро он съел свой завтрак, чтобы поскорее пойти в комнату для игр? Мне кажется, у тебя нет причин беспокоиться о сыне.
   Кейти была права. Шарлотта пришла сегодня утром в детскую, где находились Джиллиан и Николас, в полной уверенности, что ее сын растерян и подавлен, как это бывало с ним в новой незнакомой обстановке. Однако на этот раз она ошиблась. Николас вел себя как сластена, попавший в кондитерскую. Его потрясло обилие и разнообразие игрушек, которые он обнаружил в комнате, смежной с детской. За завтраком Николас быстро управился с овсяной кашей, которую всегда недолюбливал, и с омлетом. Обычно у Шарлотты уходило полчаса на уговоры сына позавтракать. Впрочем, и они порой ни к чему не приводили.
   Закончив завтракать, Николас слез со стула и с рассеянной улыбкой поспешил в комнату для игр, где ему особенно приглянулся блестящий ярко-красный паровозик с вагончиками. Шарлотта поняла, что в течение нескольких часов ее сын не отойдет от этой игрушки.
   – Да, пожалуй, ты права, – согласилась она.
   – В таком случае почему ты так озабочена? Ты выглядишь встревоженной и напряженной. Если дело не в состоянии Николаса, так в чем еще? – продолжала допытываться Кейти, сделав глоток из своей чашки.
   Шарлотта положила кусочек сахара в горячий шоколад и помешала его ложечкой.
   – Прошлой ночью здесь был Алекс. Он приходил в мою спальню, – сказала она.
   Шарлотта говорила тихо, так, чтобы ее не услышал дежуривший у входа в столовую лакей. Однако реакция Кейти на слова сестры была бурной. Кейти ахнула и выронила чашку из рук. Лужица чая быстро растеклась по белоснежной скатерти, оставив большое бежевое пятно.
   – Проклятие! – пробормотала Кейти, поднимая упавшую чашку.
   Услышав ее восклицание, лакей бросился к столу и стал вытирать чай. Однако жидкость уже впиталась в ткань скатерти. Кейти взмахом руки приказала слуге остановиться.
   – Здесь уже ничего не поделаешь, – сказала она. – Когда мы закончим завтракать, вы уберете эту скатерть.
   Молодой лакей – судя по пушку на его щеках, он был еще несовершеннолетним юношей – замер.
   – Вы уверены, мисс Кэтрин?
   – Да, а сейчас принесите мне еще кипятка.
   Перекинув испачканное чаем полотенце через руку, лакей отвесил короткий поклон и поспешно направился в кухню за водой. Когда он отошел на значительное расстояние, Кейти перевела взгляд на Шарлотту.
   – Алекс был здесь прошлой ночью? Он заходил в твою комнату? – с изумлением переспросила она.
   Шарлотта рассказала сестре обо всех событиях этой ночи, умолчав только о поцелуе, после которого она не спала, проворочавшись в постели до рассвета. Когда она закончила, в столовую вернулся лакей и поставил перед ними на стол чайник с кипятком. Поклонившись, он снова встал у двери в ожидании распоряжений. Оттуда ему не был слышен тихий разговор сестер.
   – Значит, Николас похож на Чарлза, брата Алекса? – переспросила Кейти.
   – По его словам, да. Хотя, мне кажется, Николас – вылитый Алекс.
   Кейти налила себе чашку чая.
   – А он ничего не говорил о том, что теперь собирается делать? Ты полагаешь, Алекс признает сына? Впрочем, это может привести к нежелательным последствиям… Что еще он говорил? Ты действительно все рассказала мне?
   Шарлотта едва справлялась с этой лавиной вопросов. На многие у нее не было ответов.
   – Я рассказала тебе все, – заверила она сестру.
   Поцелуй был слишком интимной частью общения с Алексом, Шарлотта не хотела говорить о нем сестре.
   Улыбка тронула уголки рта Кейти.
   – Я бы сразу догадалась, кто в действительности отец Николаса, если бы ты не солгала о возрасте сына.
   – Но ведь это не помогло. Ты все равно быстро докопалась до истины.
   – Гм… Неужели ты действительно думала, что я поверю в нелепую истории о твоей влюбленности в какого-то Питера? Пожалуй, я скорее поверила бы, что тебя похитили пираты. – Кейти фыркнула, но тут же снова посерьезнела. – Как бы мне хотелось, чтобы ты сказала наконец правду. Я поняла бы, если бы ты призналась, что испугалась титула герцогини и связанных с ним светских обязанностей. Хотя я уверена, что ты великолепно справилась бы с этой ролью. Во всяком случае, лучше, чем кто бы то ни было.
   Шарлотта поспешно отвела глаза в сторону, но затем собралась с духом и снова твердо посмотрела на сестру.
   – Порой мне тоже жаль, что мы редко говорим по душам, – произнесла она.
   Возможно, все было бы по-другому, если бы она доверилась Кейти. Но теперь было уже поздно жалеть о совершенных ошибках и упущенных возможностях. Былого не вернешь. Да и вряд ли у Шарлотты пять лет назад был другой выбор.
   – Ты боялась, что Алекс узнает правду о тебе… то есть о нас? – спросила Кейти.
   Она говорила так осторожно, будто имела дело с раненой птицей, которой можно повредить крыло. В ее глазах промелькнуло выражение боли.
   – Я… я не знаю, – сказала Шарлотта и быстро взяла булочку, на которой лежал толстый кусок мармелада.
   Кейти больше не притрагивалась к еде, молча наблюдая за сестрой.
   – Миссис Хенли никогда не выдала бы нас, – промолвила она.
   Шарлотта не считала, что от миссис Хенли исходила реальная опасность. Однако никто не знает, что у другого человека на уме.
   – Ты в этом уверена? Ты хорошо знаешь ее круг общения?
   – Лотти, миссис Хенли умерла через месяц после твоего отъезда, – сообщила Кейти и, добавив сливок в свой чай, помешала его.
   Шарлотта заметила, чего ей стоили эти слова. Кейти прятала глаза, в которых стояли слезы.
   – О, дорогая, прости, мне очень жаль… – вырвалось у Шарлотты.
   Она поняла, что миссис Хенли была дорога Кейти. Миссис Хенли появилась в их жизни за месяц до свадьбы Шарлотты. Сестер не обрадовала информация, которой она с ними поделилась. Они были изумлены, узнав, что миссис Хенли была близкой подругой их матери. А известие о том, кто на самом деле была их мать, повергло их в шок.
   Внутренний голос подсказывал им, что миссис Хенли можно верить. Она хранила тайну о сестрах на протяжении многих лет, никому не доверяя ее. Миссис Хенли следила за их судьбой и была обрадована тем, что сводный брат взял их под свое крыло. Решив, что девочки выросли и могут наконец узнать правду о своей матери, она приехала к ним и все рассказала. Миссис Хенли посоветовала Шарлотте и Кейти хранить в тайне ее рассказ, поскольку опасалась серьезных последствий, которые могла бы иметь эта информация, стань она достоянием общественности.
   «Ваш брат не должен ни о чем знать», – предупредила она. Об Алексе не было сказано ни слова. Но Шарлотта решила, что ему тоже не следует доверять тайну их матери.
   Кейти наконец подняла глаза, и на ее лице вспыхнула улыбка.
   – Миссис Хенли была хорошей женщиной. Перед смертью она часто спрашивала о тебе, Лотти.
   У Шарлотты сжалось сердце. В момент их знакомства миссис Хенли было семьдесят лет. Миниатюрная, хрупкая, со смуглой кожей, она с огромной любовью говорила об их матери. По ее словам, когда ее дорогая подруга умерла, она потеряла из виду маленьких Шарлотту и Кейти и узнала, где они находятся, лишь через год, после долгих поисков. Оказалось, что девочки живут с няньками в доме, который снял для них отец. В дальнейшем, когда дочки подрастут, он планировал отправить их учиться в пансион.
   Миссис Хенли говорила, что любила их мать, как родную дочь, и поэтому испытывала к Шарлотте и Кейти родственные чувства.
   – Мне жаль, что она умерла, – сказала Шарлотта.
   Вздохнув, Кейти снова поднесла чашку с чаем ко рту. В комнате установилась напряженная тишина. Шарлотту одолевало множество вопросов, но она не отваживалась задать их.
   – Ты должна сегодня же пойти и поговорить с Алексом, – наконец снова заговорила Кейти.
   Шарлотта понимала, что сестра права. При упоминании имени Алекса сердце ее бешено заколотилось, к горлу подкатил комок. Она медленно кивнула, соглашаясь с Кейти.
   – Ты должна рассказать ему правду, – продолжала Кейти, пристально глядя на Шарлотту.
   Рассказать правду… Эта перспектива пугала Шарлотту. Сразу после встречи с миссис Хенли она была готова посвятить Алекса в тайны их семьи, но потом передумала. Письмо, которое она получила, перевернуло все ее сознание. Шарлотта поняла, что правда может разрушить жизнь близких ей людей. Более того, она была способна заставить Алекса взглянуть на Шарлотту по-другому. Она сама по-другому смотрела на себя с тех пор, как узнала ее.
   – Я должна объясниться с ним.
   – Если ты будешь лгать ему, он сразу же это поймет, – предупредила Кейти.
   Шарлотта понимала, что, снова поймав ее на лжи, Алекс возненавидит ее еще сильнее. Она чувствовала, что у нее нет выхода: ей нужно было сказать Алексу всю правду.
   Еще несколько дней назад Шарлотта беспокоилась только о сестре и, мысленно давая обеты Господу, молила его, чтобы Кейти выздоровела. Известие о серьезной болезни Кейти повергло ее в панику. Но теперь Шарлотту терзали совсем другие страхи.
 
   Час спустя Шарлотта была уже в Гретхен-Мэноре. После двухминутного ожидания в холле усадебного дома лакей провел ее в гостиную и сообщил, что его господин скоро спустится к гостье.
   Усадебный дом Алекса был меньше того, в котором жил ее брат Джеймс с семьей и Кейти. Однако Шарлотта давно уже привыкла к более тесным и скромным жилищам. В ее домике было всего лишь три комнаты. В гостиной Алекса она увидела два коричневых дивана, канапе, кресло с высокой полукруглой спинкой и кушетку – единственный «женский» предмет мебели среди мрачной спартанской обстановки. Все в этой комнате соответствовало нынешнему облику и настроению Алекса, начиная с живописного полотна, которое висело на голой стене и походило на остров среди безбрежного океана, и заканчивая большим столом из красного дерева и прямоугольным коричневым ковром.
   Шарлотта была одета в красивое светло-розовое платье с рюшами у ворота и гладкой атласной юбкой и выглядела в этой комнате с коричневыми портьерами, отделанными золотистой бахромой, яркой экзотической птичкой.
   Она приехала сюда, чтобы открыть душу. Однако когда минут через десять в гостиную вошел Алекс со стиснутыми зубами, холодными серыми глазами и сжатыми в тонкую линию губами, ей расхотелось откровенничать с ним. Хозяин дома даже не предложил ей снять перчатки.
   Тем не менее его появление произвело на Шарлотту обычное воздействие: у нее захватило дух, как во время свободного падения. Она не знала, научится ли когда-нибудь в присутствии Алекса сохранять полное самообладание, и оттого чувствовала себя подавленной, удрученной.
   Алекс был без сюртука, в одной рубашке, черных брюках и довольно стоптанных сапогах. Вряд ли он ожидал, что к нему нагрянут гости. Он стоял у двери и выглядел таким же непреклонным и чужим, каким показался ей в доме брата при первой встрече после долгой разлуки. Шарлотта попыталась собрать в кулак все свое мужество, чтобы не спасовать перед ним. Выражение глубокого отвращения на его лице приводило ее в смятение.
   Алекс двинулся к креслу с высокой полукруглой спинкой, но не сел в него.
   – Доброе утро, Алекс, – произнесла Шарлотта, и ее голос дрогнул.
   Она не удивилась, увидев, что он молча приподнял бровь, как будто спрашивал, зачем она пожаловала к нему. «Боже, это труднее, чем я думала», – промелькнуло в голове Шарлотты, и она набрала в легкие побольше воздуха.