– Мне нужно поговорить с тобой…
– В самом деле? – насмешливо спросил Алекс. – Значит, после пяти лет полного молчания тебе вдруг понадобилось срочно поговорить со мной? Ты считаешь, я должен чувствовать себя польщенным?
Алекс делал ее задачу трудновыполнимой. Он, пожалуй, не успокоится до тех пор, пока она не упадет перед ним на колени и не станет ползать у его ног.
– Алекс…
– Скажи, ты бы приехала сюда, если бы я не вывел тебя на чистую воду? – ледяным тоном спросил он.
Этот вопрос был риторическим, и они оба знали ответ на него.
– Нет, ты не приехала бы, – заключил Алекс, с осуждением глядя на Шарлотту.
– Алекс, если бы ты знал, как мне жаль, что все так произошло, – проговорила она сдавленным голосом. Эти слова вырвались из глубины ее души и, казалось, наткнулись на глухую стену.
Шарлотта знала, что если сейчас замолчит, то ей не хватит смелости заговорить снова.
Алекс замер, его взгляд скрывался за полуопущенными густыми ресницами. Шарлотте показалось, что он перестал дышать. У нее тоже перехватило дыхание, она видела, какое сильное впечатление произвела на Алекса ее попытка попросить у него прощение. Она думала, что он сейчас что-то скажет, она жаждала услышать его голос, пусть даже полный укоризны и нежелания прощать ее.
– Это все?
Шарлотта представила себе, какое у нее сейчас выражение лица: ее глаза широко раскрыты от удивления, а брови лезут на лоб. В отличие от невозмутимого Алекса она была исполнена эмоций, которые сразу же отражались на ее лице. Шарлотта находилась в таком смятении, что на некоторое время лишилась дара речи. Она вела себя как болван, которому задали вопрос о смысле жизни.
– Это все, что ты собиралась сказать мне? – уточнил свой вопрос Алекс.
Он произносил слова так медленно и отчетливо, как будто английский не был его родным языком. Шарлотта ожидала услышать от Алекса совсем другие вопросы и теперь решила взять разговор в свои руки и направить его в нужное русло.
– Я хочу объяснить, почему я уехала из дома.
Его взгляд стал свирепым. Алекс явно терял самообладание.
– Ты хочешь объяснить это? – воскликнул он и сделал драматическую паузу, которой мог бы гордиться талантливый актер. – Значит, ты хочешь объяснить мне это… – повторил Алекс, пробуя на вкус каждое слово, словно дорогое вино. Его ладони скользили по деревянной спинке кресла, но сам он при этом оставался неподвижным. – Скажи, ты уехала не по своей воле?
Шарлотта покачала головой:
– Нет, но…
– Значит, никто не заставлял тебя под дулом пистолета или с ножом у горла бежать из дома? – продолжал допытываться Алекс, подняв бровь.
Он играл с ней.
– Нет, на меня не оказывали физического воздействия, – ответила Шарлотта.
Она поняла, что именно могло примирить Алекса с ее бегством. Кейти была права. Лучше бы Шарлотта попала в плен к пиратам!
Алекс мрачно ухмыльнулся:
– В таком случае ты хочешь рассказать мне, как ты бросила меня ради моего же блага в день нашей свадьбы, нося под сердцем моего ребенка? Ну что ж, попробуй. Хотя я догадываюсь, что могу услышать. Ты расскажешь, что тебя испугала перспектива стать маркизой, а в будущем и герцогиней. Твое происхождение покрыто мраком, ты – внебрачная дочь графа, а о твоей матери вообще нет никаких достоверных сведений. Поразмыслив над этим, ты решила уехать, чтобы спасти меня от презрения со стороны светского общества.
Шарлотту не удивили его слова. К подобным выводам мог бы прийти каждый, кто хорошо знал Шарлотту. А Алекс на протяжении многих лет общался с ней самым тесным образом. Но даже он не мог себе представить, что двигало ею в действительности.
– Все это верно, но не… – начала она, но Алекс резко прервал ее.
– Нет, не утруждай себя запоздалыми оправданиями! – воскликнул он, и усмешка сошла с его лица. Оно снова стало непроницаемым, каменным. – По правде говоря, все твои объяснения и извинения теперь уже ничего не значат. Они не изменят моего отношения к тебе. Что бы ты ни делала, былого доверия не вернешь.
Первым побуждением Шарлотты было желание броситься ему в ноги и умолять, чтобы он выслушал ее. Но голос его был твердым, а выражение лица холодным. Алекс был настроен решительно, и его ничто не могло переубедить. Попытки достучаться до него сейчас были бы бесплодными.
Машинально разглаживая складки на атласной юбке, Шарлотта лихорадочно размышляла о том, что же ей теперь делать?
– Я… я… я… – пролепетала она и растерянно замолчала.
– Тебе неприятно, да?
Шарлотта подняла на него глаза, которые из-за трусости прятала от него, презирая себя за эту привычку.
– Ты ожидала от меня другой реакции и теперь разочарована. Ты думала, что после пятилетней разлуки я развешу уши и буду покорно слушать твою печальную историю о благородном бегстве из дома. Ты ожидала, что я удовлетворюсь твоими объяснениями и смирюсь с тем, что ты держала вдали от меня ребенка, который имеет полное право стать моим наследником.
Его учащенное дыхание свидетельствовало о клокотавшем внутри гневе, который готов был вырваться наружу. Алекс сорвался с места и быстрым шагом отошел в угол комнаты, как будто хотел находиться подальше от Шарлотты, хотя расстояние между ними и без того было непреодолимым.
– Алекс…
– От тебя мне нужно только одно – мой сын.
– Я не стану препятствовать вашему общению. Мы можем заключить договор.
Это был большой риск. Если общество узнает о том, кто является отцом Николаса, то разразится скандал. Шарлотта поступила бы осмотрительнее, если бы увезла сына в деревню, подальше от всевидящих глаз и длинных языков светских сплетников.
Впрочем, разве у нее был выбор? Алекс не уступит. Это было очевидно. И Шарлотта должна была по крайней мере обеспечить ему свободное общение с сыном. А для этого ей необходимо остаться в Англии. Шарлотта не могла вернуться в Америку.
– Я не предлагаю заключать договор, – тихо промолвил Алекс, и от его зловещего голоса по спине Шарлотты пробежал холодок.
Охваченная недобрыми предчувствиями, она замерла и затаила дыхание. Алекс пристально смотрел на нее, и, хотя он молчал, Шарлотта прочитала в его бесстрастном взгляде все, что он хотел сказать ей.
– Нет… – прошептала она.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне сына.
– Ты не можешь отнять его у меня, – дрогнувшим голосом промолвила Шарлотта, вцепившись в подлокотник канапе.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне сына, – повторил Алекс.
– Алекс, пожалуйста…
Шарлотта ради сына готова была на все, она отдала бы жизнь за него.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне сына. И если ты не выполнишь моего требования, я использую все, что есть в моем распоряжении – связи, влияние, деньги, власть, – чтобы добиться своего.
Шарлотта и не подозревала, насколько жестоким может быть Алекс. Во всяком случае, прежде его жестокость никогда не была направлена против нее.
Алекс внимательно наблюдал за ней и заметил тот момент, когда ужас в ее душе уступил место гневу. Она сжала губы в одну тонкую линию и зло прищурилась. Ее глаза стали цвета голубого тропического неба. Обычно они становились такими, когда она была возбуждена. Но сейчас о сексуальном возбуждении не могло быть и речи. Судя по выражению лица Шарлотты, она готова была сражаться за сына, как львица, охраняющая свое потомство.
Борьба не пугала Алекса, он был готов к ней, так как не сомневался, что одержит победу. Он готов был, если понадобится, к подкупу, физическому принуждению и даже нарушению закона. Алекс знал, что ради сына без зазрения совести пойдет на самые рискованные шаги.
– Неужели ты будешь настолько жесток, что отнимешь сына у матери? – недоверчиво глядя на него, спросила Шарлотта.
– Ты хранила его существование в тайне от меня на протяжении четырех лет. Я считаю тебя недостойной жалости и снисхождения.
– Я молю тебя о жалости не ко мне, а к сыну. Ты представляешь, что с ним будет, если его лишат матери? Я – это все, что у него есть, я – единственный родной для него человек. Я люблю его, а он любит меня.
– О, я не сомневаюсь, что так оно и было до сего дня. Но сейчас у Николаса есть я, его отец, – напомнил Алекс.
– Алекс, он не знает тебя! Пойми, любая попытка отнять сына у меня причинит ему боль.
Если бы Алекс на собственном опыте не узнал, что Шарлотта является предательницей и лгуньей по своей сути, возможно, он сейчас уступил бы ей. Шарлотта умела производить на людей впечатление невинной овечки, у нее был мягкий мелодичный голос, она стояла перед Алексом потупив взор, и на ее щеки падала тень от полуопущенных густых длинных ресниц. Даже зная, на что она способна, Алекс не мог не обращать внимания на ее прелести. Однако это не означало, что Алекс был готов простить ее и вновь проникнуться к ней теплыми чувствами. Нет, он больше никогда не подпадет под власть ее очарования.
– Мне кажется, ты не поняла меня. В отличие от тебя я не бессердечный человек и не буду запрещать тебе общаться с сыном. Я был бы лицемером, если бы поступил с тобой так же, как поступила со мной ты.
Шарлотта побледнела, ее лицо стало пепельного цвета. Слова Алекса больно ранили ее.
– Но я не хотела делать тебе больно! Я не хотела прятать от тебя сына…
– Прекрати! – прервал ее Алекс.
Он не повышал голоса. Громкий голос передает слишком много эмоций, а Алекс сдерживал их. Он говорил тихо, суровым тоном, который сразу же заставил Шарлотту замолчать.
Подняв глаза к потолку, она наморщила лоб и глубоко задумалась. Когда Шарлотта снова перевела взгляд на Алекса, выражение ее лица было решительным и спокойным.
– Я бы правую руку отдала на отсечение, если бы мне пообещали, что это избавит от боли тебя, – промолвила она. – Хотя, если выражаться фигурально, именно это я и сделала. Но ты отказываешься выслушать мои объяснения.
– Потому что они запоздали по крайней мере на четыре года, – заявил Алекс. – Ты утверждаешь, что не хотела причинять мне боль, что заботишься о моем благополучии, а сама бросила меня перед алтарем, даже не предупредив о том, что не приедешь в церковь. И это забота?
Шарлотта пришла в замешательство.
– Я послала письмо.
– Письмо? – Он фыркнул.
Прошло три недели, прежде чем Алекс смог заставить себя прочитать его. В тот день он сильно напился и потом беспробудно пил еще две недели.
– Письма обычно пишут друзьям, чтобы сообщить им о своем житье-бытье. А посылать письмо жениху, которого ты намерена бросить у алтаря в день свадьбы, – это издевательство.
Шарлотта внезапно поднялась на ноги, прижимая к себе перчатки и ридикюль.
– Я не позволю забрать моего сына, – произнесла она, но эти слова были пустой бравадой.
Ее голос дрожал от страха и неопределенности.
– Я не ослышался? Ты не позволишь мне забрать сына? Мадам, вам вряд ли удастся помешать мне осуществить свои планы.
Ее пухлая нижняя губа задрожала, и сердце Алекса пронзила жгучая боль.
Шарлотта была единственной женщиной, которую он любил, и никакая другая не могла заменить ее. Пять лет назад Алекс был готов жениться на ней, хотя светское общество пришло в ужас от его выбора. Родители Алекса тоже не одобряли его. И вот теперь Алекс видел, к чему привела его безумная любовь… Шарлотта бежала из-под венца и тем самым испортила ему всю жизнь.
Нет, Алекс не хотел больше ничего знать. Ему не нужны запоздалые объяснения и оправдания. Сейчас единственной его целью и смыслом жизни был сын.
Алекс собрал в кулак всю свою волю, он не должен был дать снова обмануть себя. Дрожащие губы, которые он так часто целовал в своих мечтах, страдание в глазах Шарлотты могли лишить его решимости сражаться за сына до конца. Алекс внушил себе, что боль, которую он испытывает, не имеет отношения к Шарлотте. Она больше ничего для него не значила.
Но ему нужно было еще побороть в себе сильное физическое влечение, подавить желание взять ее на руки и осыпать страстными поцелуями. Однако страсть могла смягчить его сердце. Если Алекс уступит ей, то проявит слабость, а ему не хотелось быть слабаком.
Резко повернувшись, он зашагал к выходу из гостиной. За его спиной послышался шорох платья: Шарлотта шла за ним. Алекс должен был выпроводить ее из своего дома. Он чувствовал исходивший от нее слабый аромат. Но когда Алекс вдыхал его, ему казалось, что он тонет в этом запахе, и у него перехватывало дыхание.
Черт возьми, ему не дают свободно дышать даже в собственном доме! Похоже, Шарлотта решила окончательно добить его!
– Мне трудно поверить, что ты так сильно изменился. Прежде ты не был таким жестоким, – промолвила Шарлотта, глядя ему в спину.
В ее голосе не было раздражения, в нем сквозила глубокая грусть. Алекс повернулся к ней лицом, и она вдруг резко остановилась. Они стояли, как два враждебных, изготовившихся к бою воина, и смотрели друг на друга: она – настороженно, он – с таким выражением лица, словно она только что убила его товарища по оружию.
– Я, по-твоему, жесток? Ну, если и так, то в этом виновата только ты. Ты сделала меня таким.
Ее предательство перевернуло всю его жизнь. Алекс действительно сильно изменился и не собирался отрицать это. Он не стал лучше, скорее наоборот. Алекс никогда не обманывался на этот счет. Но перемены в характере и во взглядах на мир помогли ему выжить, уцелеть, оставить прошлое позади.
– Если бы ты позволил мне… – начала Шарлотта, но Алекс резко перебил ее:
– Симмонс проводит тебя до двери.
Его ледяной взгляд встретился с глазами Шарлотты, а затем Алекс повел подбородком в сторону лакея, стоявшего в холле. К горлу Шарлотты подступил комок. Пренебрежительное обхождение Алекса причиняло ей страдания.
Она медленно, стараясь сохранить хотя бы видимость достоинства, направилась к двери. Ей казалось, что она идет по полю, изрытому невидимыми ямами, и каждый неверный шаг отдается острой болью в ее сердце.
– И в дальнейшем не приходи в мой дом без приглашения, – произнес Алекс холодно-отстраненным тоном.
Она на мгновение остановилась, не зная, стоит ли отвечать ему. Алекс всего лишь несколько минут назад угрожал отнять у нее сына, и она не сомневалась, что он попытается выполнить свою угрозу. Шарлотта поняла, что Алекс не станет слушать ее, что бы она ни говорила.
Что толку отвечать на его колкости? Если он находил удовольствие в том, чтобы мучить ее, то пусть так оно и будет. Шарлотта как-то пережила пятилетнюю разлуку с ним, потеряла его любовь, значит, переживет и его враждебное отношение к ней.
С влажными от слез глазами Шарлотта подняла подбородок и зашагала к двери.
Глава 6
– В самом деле? – насмешливо спросил Алекс. – Значит, после пяти лет полного молчания тебе вдруг понадобилось срочно поговорить со мной? Ты считаешь, я должен чувствовать себя польщенным?
Алекс делал ее задачу трудновыполнимой. Он, пожалуй, не успокоится до тех пор, пока она не упадет перед ним на колени и не станет ползать у его ног.
– Алекс…
– Скажи, ты бы приехала сюда, если бы я не вывел тебя на чистую воду? – ледяным тоном спросил он.
Этот вопрос был риторическим, и они оба знали ответ на него.
– Нет, ты не приехала бы, – заключил Алекс, с осуждением глядя на Шарлотту.
– Алекс, если бы ты знал, как мне жаль, что все так произошло, – проговорила она сдавленным голосом. Эти слова вырвались из глубины ее души и, казалось, наткнулись на глухую стену.
Шарлотта знала, что если сейчас замолчит, то ей не хватит смелости заговорить снова.
Алекс замер, его взгляд скрывался за полуопущенными густыми ресницами. Шарлотте показалось, что он перестал дышать. У нее тоже перехватило дыхание, она видела, какое сильное впечатление произвела на Алекса ее попытка попросить у него прощение. Она думала, что он сейчас что-то скажет, она жаждала услышать его голос, пусть даже полный укоризны и нежелания прощать ее.
– Это все?
Шарлотта представила себе, какое у нее сейчас выражение лица: ее глаза широко раскрыты от удивления, а брови лезут на лоб. В отличие от невозмутимого Алекса она была исполнена эмоций, которые сразу же отражались на ее лице. Шарлотта находилась в таком смятении, что на некоторое время лишилась дара речи. Она вела себя как болван, которому задали вопрос о смысле жизни.
– Это все, что ты собиралась сказать мне? – уточнил свой вопрос Алекс.
Он произносил слова так медленно и отчетливо, как будто английский не был его родным языком. Шарлотта ожидала услышать от Алекса совсем другие вопросы и теперь решила взять разговор в свои руки и направить его в нужное русло.
– Я хочу объяснить, почему я уехала из дома.
Его взгляд стал свирепым. Алекс явно терял самообладание.
– Ты хочешь объяснить это? – воскликнул он и сделал драматическую паузу, которой мог бы гордиться талантливый актер. – Значит, ты хочешь объяснить мне это… – повторил Алекс, пробуя на вкус каждое слово, словно дорогое вино. Его ладони скользили по деревянной спинке кресла, но сам он при этом оставался неподвижным. – Скажи, ты уехала не по своей воле?
Шарлотта покачала головой:
– Нет, но…
– Значит, никто не заставлял тебя под дулом пистолета или с ножом у горла бежать из дома? – продолжал допытываться Алекс, подняв бровь.
Он играл с ней.
– Нет, на меня не оказывали физического воздействия, – ответила Шарлотта.
Она поняла, что именно могло примирить Алекса с ее бегством. Кейти была права. Лучше бы Шарлотта попала в плен к пиратам!
Алекс мрачно ухмыльнулся:
– В таком случае ты хочешь рассказать мне, как ты бросила меня ради моего же блага в день нашей свадьбы, нося под сердцем моего ребенка? Ну что ж, попробуй. Хотя я догадываюсь, что могу услышать. Ты расскажешь, что тебя испугала перспектива стать маркизой, а в будущем и герцогиней. Твое происхождение покрыто мраком, ты – внебрачная дочь графа, а о твоей матери вообще нет никаких достоверных сведений. Поразмыслив над этим, ты решила уехать, чтобы спасти меня от презрения со стороны светского общества.
Шарлотту не удивили его слова. К подобным выводам мог бы прийти каждый, кто хорошо знал Шарлотту. А Алекс на протяжении многих лет общался с ней самым тесным образом. Но даже он не мог себе представить, что двигало ею в действительности.
– Все это верно, но не… – начала она, но Алекс резко прервал ее.
– Нет, не утруждай себя запоздалыми оправданиями! – воскликнул он, и усмешка сошла с его лица. Оно снова стало непроницаемым, каменным. – По правде говоря, все твои объяснения и извинения теперь уже ничего не значат. Они не изменят моего отношения к тебе. Что бы ты ни делала, былого доверия не вернешь.
Первым побуждением Шарлотты было желание броситься ему в ноги и умолять, чтобы он выслушал ее. Но голос его был твердым, а выражение лица холодным. Алекс был настроен решительно, и его ничто не могло переубедить. Попытки достучаться до него сейчас были бы бесплодными.
Машинально разглаживая складки на атласной юбке, Шарлотта лихорадочно размышляла о том, что же ей теперь делать?
– Я… я… я… – пролепетала она и растерянно замолчала.
– Тебе неприятно, да?
Шарлотта подняла на него глаза, которые из-за трусости прятала от него, презирая себя за эту привычку.
– Ты ожидала от меня другой реакции и теперь разочарована. Ты думала, что после пятилетней разлуки я развешу уши и буду покорно слушать твою печальную историю о благородном бегстве из дома. Ты ожидала, что я удовлетворюсь твоими объяснениями и смирюсь с тем, что ты держала вдали от меня ребенка, который имеет полное право стать моим наследником.
Его учащенное дыхание свидетельствовало о клокотавшем внутри гневе, который готов был вырваться наружу. Алекс сорвался с места и быстрым шагом отошел в угол комнаты, как будто хотел находиться подальше от Шарлотты, хотя расстояние между ними и без того было непреодолимым.
– Алекс…
– От тебя мне нужно только одно – мой сын.
– Я не стану препятствовать вашему общению. Мы можем заключить договор.
Это был большой риск. Если общество узнает о том, кто является отцом Николаса, то разразится скандал. Шарлотта поступила бы осмотрительнее, если бы увезла сына в деревню, подальше от всевидящих глаз и длинных языков светских сплетников.
Впрочем, разве у нее был выбор? Алекс не уступит. Это было очевидно. И Шарлотта должна была по крайней мере обеспечить ему свободное общение с сыном. А для этого ей необходимо остаться в Англии. Шарлотта не могла вернуться в Америку.
– Я не предлагаю заключать договор, – тихо промолвил Алекс, и от его зловещего голоса по спине Шарлотты пробежал холодок.
Охваченная недобрыми предчувствиями, она замерла и затаила дыхание. Алекс пристально смотрел на нее, и, хотя он молчал, Шарлотта прочитала в его бесстрастном взгляде все, что он хотел сказать ей.
– Нет… – прошептала она.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне сына.
– Ты не можешь отнять его у меня, – дрогнувшим голосом промолвила Шарлотта, вцепившись в подлокотник канапе.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне сына, – повторил Алекс.
– Алекс, пожалуйста…
Шарлотта ради сына готова была на все, она отдала бы жизнь за него.
– Я хочу, чтобы ты отдала мне сына. И если ты не выполнишь моего требования, я использую все, что есть в моем распоряжении – связи, влияние, деньги, власть, – чтобы добиться своего.
Шарлотта и не подозревала, насколько жестоким может быть Алекс. Во всяком случае, прежде его жестокость никогда не была направлена против нее.
Алекс внимательно наблюдал за ней и заметил тот момент, когда ужас в ее душе уступил место гневу. Она сжала губы в одну тонкую линию и зло прищурилась. Ее глаза стали цвета голубого тропического неба. Обычно они становились такими, когда она была возбуждена. Но сейчас о сексуальном возбуждении не могло быть и речи. Судя по выражению лица Шарлотты, она готова была сражаться за сына, как львица, охраняющая свое потомство.
Борьба не пугала Алекса, он был готов к ней, так как не сомневался, что одержит победу. Он готов был, если понадобится, к подкупу, физическому принуждению и даже нарушению закона. Алекс знал, что ради сына без зазрения совести пойдет на самые рискованные шаги.
– Неужели ты будешь настолько жесток, что отнимешь сына у матери? – недоверчиво глядя на него, спросила Шарлотта.
– Ты хранила его существование в тайне от меня на протяжении четырех лет. Я считаю тебя недостойной жалости и снисхождения.
– Я молю тебя о жалости не ко мне, а к сыну. Ты представляешь, что с ним будет, если его лишат матери? Я – это все, что у него есть, я – единственный родной для него человек. Я люблю его, а он любит меня.
– О, я не сомневаюсь, что так оно и было до сего дня. Но сейчас у Николаса есть я, его отец, – напомнил Алекс.
– Алекс, он не знает тебя! Пойми, любая попытка отнять сына у меня причинит ему боль.
Если бы Алекс на собственном опыте не узнал, что Шарлотта является предательницей и лгуньей по своей сути, возможно, он сейчас уступил бы ей. Шарлотта умела производить на людей впечатление невинной овечки, у нее был мягкий мелодичный голос, она стояла перед Алексом потупив взор, и на ее щеки падала тень от полуопущенных густых длинных ресниц. Даже зная, на что она способна, Алекс не мог не обращать внимания на ее прелести. Однако это не означало, что Алекс был готов простить ее и вновь проникнуться к ней теплыми чувствами. Нет, он больше никогда не подпадет под власть ее очарования.
– Мне кажется, ты не поняла меня. В отличие от тебя я не бессердечный человек и не буду запрещать тебе общаться с сыном. Я был бы лицемером, если бы поступил с тобой так же, как поступила со мной ты.
Шарлотта побледнела, ее лицо стало пепельного цвета. Слова Алекса больно ранили ее.
– Но я не хотела делать тебе больно! Я не хотела прятать от тебя сына…
– Прекрати! – прервал ее Алекс.
Он не повышал голоса. Громкий голос передает слишком много эмоций, а Алекс сдерживал их. Он говорил тихо, суровым тоном, который сразу же заставил Шарлотту замолчать.
Подняв глаза к потолку, она наморщила лоб и глубоко задумалась. Когда Шарлотта снова перевела взгляд на Алекса, выражение ее лица было решительным и спокойным.
– Я бы правую руку отдала на отсечение, если бы мне пообещали, что это избавит от боли тебя, – промолвила она. – Хотя, если выражаться фигурально, именно это я и сделала. Но ты отказываешься выслушать мои объяснения.
– Потому что они запоздали по крайней мере на четыре года, – заявил Алекс. – Ты утверждаешь, что не хотела причинять мне боль, что заботишься о моем благополучии, а сама бросила меня перед алтарем, даже не предупредив о том, что не приедешь в церковь. И это забота?
Шарлотта пришла в замешательство.
– Я послала письмо.
– Письмо? – Он фыркнул.
Прошло три недели, прежде чем Алекс смог заставить себя прочитать его. В тот день он сильно напился и потом беспробудно пил еще две недели.
– Письма обычно пишут друзьям, чтобы сообщить им о своем житье-бытье. А посылать письмо жениху, которого ты намерена бросить у алтаря в день свадьбы, – это издевательство.
Шарлотта внезапно поднялась на ноги, прижимая к себе перчатки и ридикюль.
– Я не позволю забрать моего сына, – произнесла она, но эти слова были пустой бравадой.
Ее голос дрожал от страха и неопределенности.
– Я не ослышался? Ты не позволишь мне забрать сына? Мадам, вам вряд ли удастся помешать мне осуществить свои планы.
Ее пухлая нижняя губа задрожала, и сердце Алекса пронзила жгучая боль.
Шарлотта была единственной женщиной, которую он любил, и никакая другая не могла заменить ее. Пять лет назад Алекс был готов жениться на ней, хотя светское общество пришло в ужас от его выбора. Родители Алекса тоже не одобряли его. И вот теперь Алекс видел, к чему привела его безумная любовь… Шарлотта бежала из-под венца и тем самым испортила ему всю жизнь.
Нет, Алекс не хотел больше ничего знать. Ему не нужны запоздалые объяснения и оправдания. Сейчас единственной его целью и смыслом жизни был сын.
Алекс собрал в кулак всю свою волю, он не должен был дать снова обмануть себя. Дрожащие губы, которые он так часто целовал в своих мечтах, страдание в глазах Шарлотты могли лишить его решимости сражаться за сына до конца. Алекс внушил себе, что боль, которую он испытывает, не имеет отношения к Шарлотте. Она больше ничего для него не значила.
Но ему нужно было еще побороть в себе сильное физическое влечение, подавить желание взять ее на руки и осыпать страстными поцелуями. Однако страсть могла смягчить его сердце. Если Алекс уступит ей, то проявит слабость, а ему не хотелось быть слабаком.
Резко повернувшись, он зашагал к выходу из гостиной. За его спиной послышался шорох платья: Шарлотта шла за ним. Алекс должен был выпроводить ее из своего дома. Он чувствовал исходивший от нее слабый аромат. Но когда Алекс вдыхал его, ему казалось, что он тонет в этом запахе, и у него перехватывало дыхание.
Черт возьми, ему не дают свободно дышать даже в собственном доме! Похоже, Шарлотта решила окончательно добить его!
– Мне трудно поверить, что ты так сильно изменился. Прежде ты не был таким жестоким, – промолвила Шарлотта, глядя ему в спину.
В ее голосе не было раздражения, в нем сквозила глубокая грусть. Алекс повернулся к ней лицом, и она вдруг резко остановилась. Они стояли, как два враждебных, изготовившихся к бою воина, и смотрели друг на друга: она – настороженно, он – с таким выражением лица, словно она только что убила его товарища по оружию.
– Я, по-твоему, жесток? Ну, если и так, то в этом виновата только ты. Ты сделала меня таким.
Ее предательство перевернуло всю его жизнь. Алекс действительно сильно изменился и не собирался отрицать это. Он не стал лучше, скорее наоборот. Алекс никогда не обманывался на этот счет. Но перемены в характере и во взглядах на мир помогли ему выжить, уцелеть, оставить прошлое позади.
– Если бы ты позволил мне… – начала Шарлотта, но Алекс резко перебил ее:
– Симмонс проводит тебя до двери.
Его ледяной взгляд встретился с глазами Шарлотты, а затем Алекс повел подбородком в сторону лакея, стоявшего в холле. К горлу Шарлотты подступил комок. Пренебрежительное обхождение Алекса причиняло ей страдания.
Она медленно, стараясь сохранить хотя бы видимость достоинства, направилась к двери. Ей казалось, что она идет по полю, изрытому невидимыми ямами, и каждый неверный шаг отдается острой болью в ее сердце.
– И в дальнейшем не приходи в мой дом без приглашения, – произнес Алекс холодно-отстраненным тоном.
Она на мгновение остановилась, не зная, стоит ли отвечать ему. Алекс всего лишь несколько минут назад угрожал отнять у нее сына, и она не сомневалась, что он попытается выполнить свою угрозу. Шарлотта поняла, что Алекс не станет слушать ее, что бы она ни говорила.
Что толку отвечать на его колкости? Если он находил удовольствие в том, чтобы мучить ее, то пусть так оно и будет. Шарлотта как-то пережила пятилетнюю разлуку с ним, потеряла его любовь, значит, переживет и его враждебное отношение к ней.
С влажными от слез глазами Шарлотта подняла подбородок и зашагала к двери.
Глава 6
– Как прошла твоя встреча с Алексом? Он намерен признать Николаса?
Кейти засыпала Шарлотту вопросами, как только та переступила порог гостиной. Она стояла посреди комнаты, держа вазу с крупными красными розами в руках, и выжидательно смотрела на сестру.
Вернувшись домой, Шарлотта на полчаса скрылась в своей спальне, чтобы привести себя в порядок и немного успокоиться. «Еще не произошло ничего страшного», – сказала она себе. Ей оставалось молиться о том, чтобы Господь вразумил Алекса и не позволил ему осуществить свои угрозы.
– Да, – коротко ответила она.
Кейти поставила вазу на маленький круглый столик у окна.
– Так я и думала.
Шарлотта не хотела обсуждать подробности своего разговора с Алексом.
– Это тебе подарили? – спросила она, указывая на розы.
– Зря радуешься, это от очередного поклонника, который потерял ко мне интерес. Сэр Кэнден подарил мне букет в качестве извинений за то, что больше не будет ухаживать за мной. Я теперь могу вычеркнуть его из списка потенциальных женихов, – с легким смехом объяснила Кейти, поправляя розы в вазе.
Или Кейти была отменной актрисой, или поклонник действительно был ей безразличен. Шарлотта быстро пересекла зал и подошла к сестре.
– Кейти, мне очень жаль.
Кейти сверкнула белозубой улыбкой.
– Напрасно ты меня жалеешь. С ним я умерла бы от скуки.
Но Шарлотту было трудно обмануть. Она видела, что Кейти уязвлена поступком своего поклонника. Сестра как-то говорила Шарлотте, что, если бы не коварство вдовствующей графини, она давно вышла бы замуж. Как бы велико ни было ее приданое, с каждым годом вероятность того, что Кейти вступит в брак, становилась все меньше. И неизбежный скандал, связанный с отцовством Алекса, делал эти перспективы еще призрачнее. Сознание этого тяжелым грузом давило на Шарлотту.
– Тем не менее он… – произнесла она, но тут сестра перебила ее.
Стоя у окна, Кейти вдруг радостно замахала руками.
– Лотти, они приехали! – закричала она и пулей вылетела из комнаты.
Выглянув во двор, Шарлотта увидела, что к дому по усыпанной гравием дорожке подъезжает ландо. Через некоторое время до ее слуха из холла донеслись детские крики, голоса взрослых и пронзительный визг. При звуке низкого мужского голоса Шарлотта затрепетала. Это был Джеймс! Как давно она не видела его…
Выйдя в холл, Шарлотта остановилась, чувствуя, что от волнения пресеклось дыхание. Семейство Джеймса, завидев ее, застыло на месте. Даже трое малышей перестали прыгать и визжать. Замерев и открыв рты, они с изумлением смотрели на Шарлотту.
Первым, на кого Шарлотта обратила внимание, был ее брат, высокий, стройный, мускулистый. Они впервые увидели друг друга, когда Шарлотте было пятнадцать лет. И тогда, глядя на Джеймса, она подумала, что он слишком красив для человека столь высокого ранга. Судьба щедро одарила его не только знатностью и богатством, но и красотой. Трудно было ожидать, что этот молодой двадцативосьмилетний граф, да к тому же еще и холостяк, возьмет на себя заботу о двух сводных сестрах. Тем не менее Джеймс прекрасно справился со своей задачей.
И вот сейчас он стоял перед Шарлоттой во всем блеске мужской красоты. Зрелость не нанесла урона его наружности. В темных волосах Джеймса не было и намека на седину, его бледно-голубые глаза порой туманились и становились непрозрачными. Он улыбнулся сестре своей чудесной улыбкой, в которой отражались и любовь, и нежность, и радушие, и Шарлотте показалось, что полутемный холл осветило солнце.
Шарлотта бросилась на шею брату, и он крепко сжал ее в объятиях. Она с наслаждением вдохнула исходивший от него мускусный запах одеколона и почувствовала тепло его крепкого тела.
– Где тебя так долго носило? – хрипло пробормотал он, уткнувшись лицом в ее волосы.
– Джеймс… Джеймс… – повторяла Шарлотта.
Ее переполняли эмоции. Когда он наконец отпустил ее, она ощутила легкое беспокойство. В его объятиях Шарлотта всегда чувствовала себя по-настоящему защищенной.
– Больше никогда не поступай с нами так, как ты поступила. Понятно?
Шарлотта всхлипнула и засмеялась сквозь слезы.
– Джеймс, ты прекрасно выглядишь. Как я соскучилась по тебе!
Притянув сестру к себе, Джеймс ласково прижался подбородком к ее голове. Из прически Шарлотты выпали несколько заколок, и она почувствовала, что тугой узел волос съехал на затылок. Впрочем, прическа сейчас мало волновала Шарлотту, хотя сегодня утром Джиллиан трудилась над ней полчаса.
– Мама! – раздался жалобный голос Николаса.
Сын звал ее таким тоном, словно хотел спросить: «Мама, кто эти люди? Кто этот человек, который обнимает тебя?» Шарлотта почувствовала, как Николас потянул ее за подол юбки. Она быстро повернулась к нему и увидела Джиллиан, замешкавшуюся на нижних ступенях лестницы. Внимание Николаса и его няни, должно быть, привлек шум в холле, и они спустились сюда из комнаты для игр.
– Сыночек, я хочу познакомить тебя с дядей Джеймсом, – сказала Шарлотта.
Джеймс мило улыбнулся, как будто существование Николаса не было для него сюрпризом. Однако его улыбка превратилась в гримасу, когда он вгляделся в личико племянника. Шарлотта сразу поняла, что потрясло ее брата. Джеймс повернулся к ней с таким выражением лица, как будто не верил собственным глазам.
– Алекс… – выдохнул он.
По-видимому, Кейти не успела предупредить его о том, кто был отцом Николаса. То, что произнес Джеймс, не было вопросом, поэтому от Шарлотты не требовалось ответа. Джеймс хорошо знал Чарлза и, по-видимому, сразу заметил поразительное сходство Николаса со своим дядей по отцовской линии.
Пока Джеймс переваривал потрясшее его открытие, в разговор вступила Мисси, его жена.
– Я дала тебе возможность поздороваться с сестрой, а теперь настала моя очередь, – сказала она, фамильярно похлопав мужа по спине.
Джеймс тут же отступил в сторону.
Мисси была красивой, высокой, стройной, с волнистыми волосами цвета красного дерева с рыжеватым отливом. Сегодня они были убраны в небрежный пучок. Девять лет назад, как только Мисси и Джеймс поженились, Шарлотта сразу же прониклась симпатией к молодой графине Уиндмир.
– О, Шарлотта… – прошептала Мисси, посмотрев на нее.
На ее серовато-голубые глаза навернулись слезы. Мисси и Шарлотта шагнули навстречу друг другу и крепко обнялись. Зашуршали шелк и индийский муслин их юбок. По щекам Шарлотты потекли слезы, Мисси тоже заплакала.
Затем наступила очередь детей – племянниц и племянника Шарлотты. Близнецы, Джессика и Джейсон, которым было сейчас уже по восемь лет, очень изменились. Куда только делись их пухлые розовые щечки и детская неуклюжесть! Теперь оба они были высокими, стройными детьми, взявшими от матери и отца все лучшее. Джессика сочетала в себе черты обоих родителей, а Джейсон был вылитый Джеймс. Как и у отца, у него были светло-голубые глаза, ямочки на щеках и темные волосы.
Их младшая трехлетняя сестра Лили заметно робела и не отходила от Джессики. Когда Шарлотта наклонилась, чтобы поцеловать и обнять ее, малышка застенчиво улыбнулась, не вынимая изо рта палец.
Когда церемония знакомства завершилась, Николас вопреки своему обыкновению совсем осмелел и вскоре стал весело болтать с двоюродными сестрами и братом.
Няня, миссис Элдридж, полная, средних лет женщина с добрыми глазами и милой улыбкой, вместе с Джиллиан повела детей наверх, в детскую. Николас ни разу не оглянулся на мать.
– Давайте пройдем в гостиную. Там мы сможем спокойно поговорить, – бодро предложил Джеймс, однако в его глазах была тревога.
Без сомнения, в этот момент он думал о Николасе и Алексе и о тех последствиях, к которым могли привести открывшиеся обстоятельства.
Кейти бросила на сестру многозначительный взгляд. Мисси схватила мужа за руку, встала на цыпочки и что-то прошептала ему на ухо. Шарлотта разобрала только несколько слов: «…подожди до завтра».
Джеймс погладил руку жены.
– Не волнуйся, любовь моя.
В гостиной Джеймс жестом пригласил Шарлотту сесть, и ей сразу стало ясно, что разговор будет долгим и трудным. Шарлотта и Кейти устроились на диване, а Джеймс и Мисси сели напротив них.
– Николас… – начал Джеймс.
– Сын Алекса, – закончила за него Шарлотта. – Я уверена, что ты это понял.
Джеймс обменялся коротким взглядом с женой.
– Когда ты намерена сообщить ему об этом?
– Алекс уже все знает.
Джеймс поднял бровь. Ей снова удалось удивить его.
– Алекс увидел Николаса вчера, когда приехал, чтобы забрать какие-то бумаги из твоего кабинета, – объяснила Кэтрин.
Мисси тихо ахнула.
– И?.. – произнес Джеймс.
Взгляды всех присутствующих устремились на Шарлотту.
– Алекс хочет отобрать у меня сына. Он настроен решительно, – промолвила Шарлотта и, не в силах больше сдерживать эмоции, разрыдалась.
Алекс сидел за письменным столом в кабинете, когда тишину утра разорвал страшный грохот. Это Радерфорд барабанил в дверь, и громкий стук эхом разносился по дому. Слуги, переполошившись, побросали свои дела и устремились к входной двери, чтобы узнать, что случилось. Подобный переполох грозил стать источником слухов, сплетен и домыслов.
Алекс бросил взгляд на циферблат высоких напольных часов. Они показывали половину одиннадцатого. Алекс не ждал своего друга так рано, хотя не сомневался, что тот сегодня приедет.
Минуту спустя Радерфорд влетел в его кабинет как вихрь. Он кипел, как жерло вулкана перед извержением. Альфред следовал за гостем по пятам, оживленно жестикулируя. Его руки двигались так энергично, как будто он пытался сдержать ретивого жеребца.
– Милорд, вас хочет видеть лорд Уиндмир, – доложил Альфред, убедившись, что не сможет сдержать натиск Радерфорда.
– Я это уже понял, – усмехнувшись, сказал Алекс. – Спасибо, Альфред, вы свободны.
Дворецкий мгновенно ретировался. Алекс не ожидал от него такой прыти. Бедняга, наверное, боялся стать свидетелем кровопролития.
Алекс перевел взгляд на Радерфорда и сразу же заметил его красные от гнева глаза и желваки на скулах. Выражение лица Джеймса ясно говорило о том, что это был не визит вежливости. Он приехал, чтобы сразиться с хозяином дома.
– Ты так быстро вернулся из Лондона? – спросил Алекс, подняв брови.
Однако Джеймс пропустил его вопрос мимо ушей.
– Что, черт возьми, ты затеял? – накинулся он на друга. – Ты хочешь, чтобы я возненавидел тебя?
Судя по выражению лица Радерфорда, он готов был ударить Алекса. Его взгляд пылал от ярости.
Уголки рта Алекса слегка приподнялись. В это время суток он обычно был несколько расслаблен, но его язык оставался по-прежнему бойким.
– Ну да, конечно, я все в своей жизни делаю только для того, чтобы понравиться тебе. И если ты меня вдруг возненавидишь, я просто умру от разочарования.
Прежде такой ответ вызвал бы у Радерфорда взрыв смеха. Но сегодня Джеймс, взревев, бросился на Алекса. Однако Алекс хорошо знал своего друга и предвидел его реакцию. Он мгновенно вскочил на ноги, и Джеймс, пролетев мимо, наткнулся на письменный стол. Лежавшие на столе документы разлетелись в разные стороны. Чернильница подскочила и упала на стол, расплескав чернила. Слава Богу, брызги не испортили договоры морских перевозок, над которыми Алекс работал целую неделю.
Алекс предусмотрительно отошел в дальний угол комнаты. Он был не настолько глуп, чтобы поворачиваться к Джеймсу спиной. Теперь их разделяло не только значительное расстояние, но еще и кресла со столиками.
– Я вижу, ты уже поговорил с сестрой, – промолвил Алекс.
Он не хотел ругаться с Радерфордом, но тот не оставил ему выбора.
– Если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки, пока ты пытаешься уничтожить Шарлотту, то ты плохо меня знаешь! – угрожающе прорычал Джеймс и пошел на Алекса.
На лбу Джеймса выступил пот. Алекс обреченно вздохнул и, сжав кулаки, встал в стойку. Он питал отвращение к насилию, но, судя по всему, избежать его нельзя.
– Ты не имеешь права забирать у нее сына!
– Не забывай, что это мой сын. Сын, о существовании которого я ничего не знал до вчерашнего дня.
– Она…
– Она хотела лишить меня сына!
Алекс сказал это так, словно в его памяти снова ожили горькие воспоминания о той боли, которую ему причинила Шарлотта. И Джеймс услышал нотки горечи в голосе друга, хотя их заглушала нарастающая ярость. От сознания тяжести своей потери, всего того, что он упустил и чего уже не вернешь, взгляд Алекса затуманился, и он вдруг зашатался, как будто у него подкосились колени.
– Она скрыла от меня существование сына! А ты еще пытаешься защитить ее? – хриплым надсадным голосом продолжал Алекс.
Это был не вопрос, а скорее упрек. Алекс пытался задеть друга за живое, обвинить его в несправедливости.
В комнате установилась напряженная тишина. Алекс и Джеймс продолжали стоять, сверля друг друга злыми взглядами. Эта ситуация была нова для обоих. За тридцать один год знакомства они никогда не проявляли агрессии друг к другу. Теперь Алекс мог обвинить в предательстве не только Шарлотту. Ее эстафету подхватил брат.
Кейти засыпала Шарлотту вопросами, как только та переступила порог гостиной. Она стояла посреди комнаты, держа вазу с крупными красными розами в руках, и выжидательно смотрела на сестру.
Вернувшись домой, Шарлотта на полчаса скрылась в своей спальне, чтобы привести себя в порядок и немного успокоиться. «Еще не произошло ничего страшного», – сказала она себе. Ей оставалось молиться о том, чтобы Господь вразумил Алекса и не позволил ему осуществить свои угрозы.
– Да, – коротко ответила она.
Кейти поставила вазу на маленький круглый столик у окна.
– Так я и думала.
Шарлотта не хотела обсуждать подробности своего разговора с Алексом.
– Это тебе подарили? – спросила она, указывая на розы.
– Зря радуешься, это от очередного поклонника, который потерял ко мне интерес. Сэр Кэнден подарил мне букет в качестве извинений за то, что больше не будет ухаживать за мной. Я теперь могу вычеркнуть его из списка потенциальных женихов, – с легким смехом объяснила Кейти, поправляя розы в вазе.
Или Кейти была отменной актрисой, или поклонник действительно был ей безразличен. Шарлотта быстро пересекла зал и подошла к сестре.
– Кейти, мне очень жаль.
Кейти сверкнула белозубой улыбкой.
– Напрасно ты меня жалеешь. С ним я умерла бы от скуки.
Но Шарлотту было трудно обмануть. Она видела, что Кейти уязвлена поступком своего поклонника. Сестра как-то говорила Шарлотте, что, если бы не коварство вдовствующей графини, она давно вышла бы замуж. Как бы велико ни было ее приданое, с каждым годом вероятность того, что Кейти вступит в брак, становилась все меньше. И неизбежный скандал, связанный с отцовством Алекса, делал эти перспективы еще призрачнее. Сознание этого тяжелым грузом давило на Шарлотту.
– Тем не менее он… – произнесла она, но тут сестра перебила ее.
Стоя у окна, Кейти вдруг радостно замахала руками.
– Лотти, они приехали! – закричала она и пулей вылетела из комнаты.
Выглянув во двор, Шарлотта увидела, что к дому по усыпанной гравием дорожке подъезжает ландо. Через некоторое время до ее слуха из холла донеслись детские крики, голоса взрослых и пронзительный визг. При звуке низкого мужского голоса Шарлотта затрепетала. Это был Джеймс! Как давно она не видела его…
Выйдя в холл, Шарлотта остановилась, чувствуя, что от волнения пресеклось дыхание. Семейство Джеймса, завидев ее, застыло на месте. Даже трое малышей перестали прыгать и визжать. Замерев и открыв рты, они с изумлением смотрели на Шарлотту.
Первым, на кого Шарлотта обратила внимание, был ее брат, высокий, стройный, мускулистый. Они впервые увидели друг друга, когда Шарлотте было пятнадцать лет. И тогда, глядя на Джеймса, она подумала, что он слишком красив для человека столь высокого ранга. Судьба щедро одарила его не только знатностью и богатством, но и красотой. Трудно было ожидать, что этот молодой двадцативосьмилетний граф, да к тому же еще и холостяк, возьмет на себя заботу о двух сводных сестрах. Тем не менее Джеймс прекрасно справился со своей задачей.
И вот сейчас он стоял перед Шарлоттой во всем блеске мужской красоты. Зрелость не нанесла урона его наружности. В темных волосах Джеймса не было и намека на седину, его бледно-голубые глаза порой туманились и становились непрозрачными. Он улыбнулся сестре своей чудесной улыбкой, в которой отражались и любовь, и нежность, и радушие, и Шарлотте показалось, что полутемный холл осветило солнце.
Шарлотта бросилась на шею брату, и он крепко сжал ее в объятиях. Она с наслаждением вдохнула исходивший от него мускусный запах одеколона и почувствовала тепло его крепкого тела.
– Где тебя так долго носило? – хрипло пробормотал он, уткнувшись лицом в ее волосы.
– Джеймс… Джеймс… – повторяла Шарлотта.
Ее переполняли эмоции. Когда он наконец отпустил ее, она ощутила легкое беспокойство. В его объятиях Шарлотта всегда чувствовала себя по-настоящему защищенной.
– Больше никогда не поступай с нами так, как ты поступила. Понятно?
Шарлотта всхлипнула и засмеялась сквозь слезы.
– Джеймс, ты прекрасно выглядишь. Как я соскучилась по тебе!
Притянув сестру к себе, Джеймс ласково прижался подбородком к ее голове. Из прически Шарлотты выпали несколько заколок, и она почувствовала, что тугой узел волос съехал на затылок. Впрочем, прическа сейчас мало волновала Шарлотту, хотя сегодня утром Джиллиан трудилась над ней полчаса.
– Мама! – раздался жалобный голос Николаса.
Сын звал ее таким тоном, словно хотел спросить: «Мама, кто эти люди? Кто этот человек, который обнимает тебя?» Шарлотта почувствовала, как Николас потянул ее за подол юбки. Она быстро повернулась к нему и увидела Джиллиан, замешкавшуюся на нижних ступенях лестницы. Внимание Николаса и его няни, должно быть, привлек шум в холле, и они спустились сюда из комнаты для игр.
– Сыночек, я хочу познакомить тебя с дядей Джеймсом, – сказала Шарлотта.
Джеймс мило улыбнулся, как будто существование Николаса не было для него сюрпризом. Однако его улыбка превратилась в гримасу, когда он вгляделся в личико племянника. Шарлотта сразу поняла, что потрясло ее брата. Джеймс повернулся к ней с таким выражением лица, как будто не верил собственным глазам.
– Алекс… – выдохнул он.
По-видимому, Кейти не успела предупредить его о том, кто был отцом Николаса. То, что произнес Джеймс, не было вопросом, поэтому от Шарлотты не требовалось ответа. Джеймс хорошо знал Чарлза и, по-видимому, сразу заметил поразительное сходство Николаса со своим дядей по отцовской линии.
Пока Джеймс переваривал потрясшее его открытие, в разговор вступила Мисси, его жена.
– Я дала тебе возможность поздороваться с сестрой, а теперь настала моя очередь, – сказала она, фамильярно похлопав мужа по спине.
Джеймс тут же отступил в сторону.
Мисси была красивой, высокой, стройной, с волнистыми волосами цвета красного дерева с рыжеватым отливом. Сегодня они были убраны в небрежный пучок. Девять лет назад, как только Мисси и Джеймс поженились, Шарлотта сразу же прониклась симпатией к молодой графине Уиндмир.
– О, Шарлотта… – прошептала Мисси, посмотрев на нее.
На ее серовато-голубые глаза навернулись слезы. Мисси и Шарлотта шагнули навстречу друг другу и крепко обнялись. Зашуршали шелк и индийский муслин их юбок. По щекам Шарлотты потекли слезы, Мисси тоже заплакала.
Затем наступила очередь детей – племянниц и племянника Шарлотты. Близнецы, Джессика и Джейсон, которым было сейчас уже по восемь лет, очень изменились. Куда только делись их пухлые розовые щечки и детская неуклюжесть! Теперь оба они были высокими, стройными детьми, взявшими от матери и отца все лучшее. Джессика сочетала в себе черты обоих родителей, а Джейсон был вылитый Джеймс. Как и у отца, у него были светло-голубые глаза, ямочки на щеках и темные волосы.
Их младшая трехлетняя сестра Лили заметно робела и не отходила от Джессики. Когда Шарлотта наклонилась, чтобы поцеловать и обнять ее, малышка застенчиво улыбнулась, не вынимая изо рта палец.
Когда церемония знакомства завершилась, Николас вопреки своему обыкновению совсем осмелел и вскоре стал весело болтать с двоюродными сестрами и братом.
Няня, миссис Элдридж, полная, средних лет женщина с добрыми глазами и милой улыбкой, вместе с Джиллиан повела детей наверх, в детскую. Николас ни разу не оглянулся на мать.
– Давайте пройдем в гостиную. Там мы сможем спокойно поговорить, – бодро предложил Джеймс, однако в его глазах была тревога.
Без сомнения, в этот момент он думал о Николасе и Алексе и о тех последствиях, к которым могли привести открывшиеся обстоятельства.
Кейти бросила на сестру многозначительный взгляд. Мисси схватила мужа за руку, встала на цыпочки и что-то прошептала ему на ухо. Шарлотта разобрала только несколько слов: «…подожди до завтра».
Джеймс погладил руку жены.
– Не волнуйся, любовь моя.
В гостиной Джеймс жестом пригласил Шарлотту сесть, и ей сразу стало ясно, что разговор будет долгим и трудным. Шарлотта и Кейти устроились на диване, а Джеймс и Мисси сели напротив них.
– Николас… – начал Джеймс.
– Сын Алекса, – закончила за него Шарлотта. – Я уверена, что ты это понял.
Джеймс обменялся коротким взглядом с женой.
– Когда ты намерена сообщить ему об этом?
– Алекс уже все знает.
Джеймс поднял бровь. Ей снова удалось удивить его.
– Алекс увидел Николаса вчера, когда приехал, чтобы забрать какие-то бумаги из твоего кабинета, – объяснила Кэтрин.
Мисси тихо ахнула.
– И?.. – произнес Джеймс.
Взгляды всех присутствующих устремились на Шарлотту.
– Алекс хочет отобрать у меня сына. Он настроен решительно, – промолвила Шарлотта и, не в силах больше сдерживать эмоции, разрыдалась.
Алекс сидел за письменным столом в кабинете, когда тишину утра разорвал страшный грохот. Это Радерфорд барабанил в дверь, и громкий стук эхом разносился по дому. Слуги, переполошившись, побросали свои дела и устремились к входной двери, чтобы узнать, что случилось. Подобный переполох грозил стать источником слухов, сплетен и домыслов.
Алекс бросил взгляд на циферблат высоких напольных часов. Они показывали половину одиннадцатого. Алекс не ждал своего друга так рано, хотя не сомневался, что тот сегодня приедет.
Минуту спустя Радерфорд влетел в его кабинет как вихрь. Он кипел, как жерло вулкана перед извержением. Альфред следовал за гостем по пятам, оживленно жестикулируя. Его руки двигались так энергично, как будто он пытался сдержать ретивого жеребца.
– Милорд, вас хочет видеть лорд Уиндмир, – доложил Альфред, убедившись, что не сможет сдержать натиск Радерфорда.
– Я это уже понял, – усмехнувшись, сказал Алекс. – Спасибо, Альфред, вы свободны.
Дворецкий мгновенно ретировался. Алекс не ожидал от него такой прыти. Бедняга, наверное, боялся стать свидетелем кровопролития.
Алекс перевел взгляд на Радерфорда и сразу же заметил его красные от гнева глаза и желваки на скулах. Выражение лица Джеймса ясно говорило о том, что это был не визит вежливости. Он приехал, чтобы сразиться с хозяином дома.
– Ты так быстро вернулся из Лондона? – спросил Алекс, подняв брови.
Однако Джеймс пропустил его вопрос мимо ушей.
– Что, черт возьми, ты затеял? – накинулся он на друга. – Ты хочешь, чтобы я возненавидел тебя?
Судя по выражению лица Радерфорда, он готов был ударить Алекса. Его взгляд пылал от ярости.
Уголки рта Алекса слегка приподнялись. В это время суток он обычно был несколько расслаблен, но его язык оставался по-прежнему бойким.
– Ну да, конечно, я все в своей жизни делаю только для того, чтобы понравиться тебе. И если ты меня вдруг возненавидишь, я просто умру от разочарования.
Прежде такой ответ вызвал бы у Радерфорда взрыв смеха. Но сегодня Джеймс, взревев, бросился на Алекса. Однако Алекс хорошо знал своего друга и предвидел его реакцию. Он мгновенно вскочил на ноги, и Джеймс, пролетев мимо, наткнулся на письменный стол. Лежавшие на столе документы разлетелись в разные стороны. Чернильница подскочила и упала на стол, расплескав чернила. Слава Богу, брызги не испортили договоры морских перевозок, над которыми Алекс работал целую неделю.
Алекс предусмотрительно отошел в дальний угол комнаты. Он был не настолько глуп, чтобы поворачиваться к Джеймсу спиной. Теперь их разделяло не только значительное расстояние, но еще и кресла со столиками.
– Я вижу, ты уже поговорил с сестрой, – промолвил Алекс.
Он не хотел ругаться с Радерфордом, но тот не оставил ему выбора.
– Если ты думаешь, что я буду сидеть сложа руки, пока ты пытаешься уничтожить Шарлотту, то ты плохо меня знаешь! – угрожающе прорычал Джеймс и пошел на Алекса.
На лбу Джеймса выступил пот. Алекс обреченно вздохнул и, сжав кулаки, встал в стойку. Он питал отвращение к насилию, но, судя по всему, избежать его нельзя.
– Ты не имеешь права забирать у нее сына!
– Не забывай, что это мой сын. Сын, о существовании которого я ничего не знал до вчерашнего дня.
– Она…
– Она хотела лишить меня сына!
Алекс сказал это так, словно в его памяти снова ожили горькие воспоминания о той боли, которую ему причинила Шарлотта. И Джеймс услышал нотки горечи в голосе друга, хотя их заглушала нарастающая ярость. От сознания тяжести своей потери, всего того, что он упустил и чего уже не вернешь, взгляд Алекса затуманился, и он вдруг зашатался, как будто у него подкосились колени.
– Она скрыла от меня существование сына! А ты еще пытаешься защитить ее? – хриплым надсадным голосом продолжал Алекс.
Это был не вопрос, а скорее упрек. Алекс пытался задеть друга за живое, обвинить его в несправедливости.
В комнате установилась напряженная тишина. Алекс и Джеймс продолжали стоять, сверля друг друга злыми взглядами. Эта ситуация была нова для обоих. За тридцать один год знакомства они никогда не проявляли агрессии друг к другу. Теперь Алекс мог обвинить в предательстве не только Шарлотту. Ее эстафету подхватил брат.
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента