Бейли Баррингтон. Фактор аннигиляции

   Джандрак пожал плечами.
   – Во время боевых маневров новых кораблей один из моих офицеров по случаю очистил астероид; там было гнездо сброда. У одного из убитых была эта карточка. Он решил, что она любопытна, и дал ее мне.
   Гринсект отдал карточку.
   – Может быть, она поможет вам в вашем расследовании. Вы, конечно, согласитесь выполнить это задание.
   – Естественно.
   В это мгновение за дверью послышался шум голосов, и дверь внезапно открылась. Свет полился в комнату. Фигура Короля Максима стояла в проеме, слегка качаясь.
   – Ваше величество! - Джандрак и Гринсект вскочили на ноги и хором приветствовали короля.
   Максим шагнул в комнату, разглядывая их обоих слегка остекленевшими глазами.
   – Так что вы еще с нами! - сказал он дружелюбно, хлопнув Джандрака по плечу. - Я думал, что наш приятель к этому времени уже смыл ваши останки в канализацию! - он хихикнул.
   Несмотря на черный юмор, давешняя ярость короля, похоже, совершенно рассеялась. Он был веселым и непредсказуемым, как всегда.
   При ярком свете офис полицейского шефа выглядел по-другому. В нем не было ничего роскошного или даже необычного. Это был офис обычного клерка, уставленный потертыми зелеными шкафами. Будто бы прикосновением к выключателю был разрушен кошмар.
   Но сам Гринсект остался таким же впечатляющим, как и всегда. Хотя Джандрак и сам был высоким, его экзаменатор возвышался над ним, недвижный как скала, и непоколебимый. И рядом с ним Максим, всегда необычайно подвижная и беспокойная личность, казался маленьким и недисциплинированным.
   – Полковник Санн выразил желание заняться расследованиями в Старом Городе, Ваше Величество, - сообщил полицейский офицер. - Я рекомендую его кандидатуру.
   Король взглянул на Джандрака, кивая и улыбаясь.
   – Это мелочь, но такая, которая меня порадует. Служите мне хорошо, друг мой. Я нуждаюсь в вашей верности.
   – В моей верности вы можете не сомневаться, Ваше величество!
   – В этом я уверен. Что же, вам следует немного отдохнуть, как и всем нам. Ночь была напряженной.
   Осознав, что его отпускают, Джандрак щелкнул каблуками, отдал салют и ушел. Когда дверь за ним закрылась, Король Максим повернулся к своему политическому приспешнику, грустно качая головой.
   – Мне должно быть стыдно, что я бросил такого ягненка в лапы такого волка, как вы.
   – Ваше величество его недооценивает.
   – Возможно. Сколько человек, вы говорите, вы потеряли в связи с этими психами в Старом Городе?
   – Пятеро погибло таинственным образом. Мы не обязательно связываем их смерть с порученным им заданием. Более тревожно то, что столько наших агентов получили нулевой результат.
   – Что же, если Санн окажется не лучше, вы можете взять под свое начальство базу скользящих кораблей, как я и обещал.
   – Тогда я ему желаю неудачи из неудач. Ни о чем лучшем я бы и не мечтал. К сожалению, мне кажется, что его шансы достаточно высоки.
 
   Джандрак мудро решил не слишком расстраиваться по поводу этой встречи с Гринсектом. Таких неприятностей следует ожидать в той игре, в которую он играл, если он не собирается терять из виду свои амбиции. Риск и опасность - все это является частью игры.
   Он старался также не чувствовать, что это для него небезопасно. Максим и Гринсект, он был в этом уверен, собирались только напугать каждого в эти времена максимальной угрозы. Ни один из них, похоже, ничего не знает о его закулисной деятельности. Что же касается уничтожения Четвертого и Пятого Флотов, то по отношению к этой катастрофе Джандрак испытывал искреннее чувство невиновности, потому что она была совсем неуместна для его двуличной позиции в этом вопросе. Источник его ощущения состоял в том, что для него это было также неожиданно, как и для короля; он не имел ни малейшего понятия, как повстанцы узнали об этой тактике, если, разве что, они не пользовались каким-то новым видом детектора обнаружения.
   Он не стал бы терять времени, стремясь побыстрее заняться своими новыми обязанностями, от успеха которых, как он считал, зависит, останется ли скользящий флот под его командованием. Сначала он сделал короткий, скрытный звонок Хин Сетту (он был почти уверен, что Политический Отдел не знал кода скремблера, но всегда лучше перестраховаться) и затем отправился прямо в Старый Город, оставив форму и все украшения и одевшись в простую одежду, которая не вызовет комментариев. Его суетность, однако, не позволила ему опуститься до неряшества. Он инструктировал портного, чтобы тот сшил одежду элегантную, из хорошей ткани, и только с намеком на показушество, которое подходило его характеру.
   Входная дверь доходного дома, где жила Рондана, была открыта. Джандрак поднялся по лестнице до ее комнаты, коротко постучал и вошел, не ожидая ответа.
   Она повернула к нему испуганное лицо.
   – А, это ты.
   Она сидела за косметическим столиком, подкрашиваясь и явно собираясь уходить. В ее тоне, подумал он, прозвучало не столько облегчение, сколько замкнутость. Он сознавал, что не приходил к ней почти уже полтора месяца.
   – Ты не рада меня видеть? - весело спросил он, в таком стиле, который явно подразумевал положительный ответ. Но она пожала плечами, избегая смотреть ему в глаза.
   – Мне жаль, но у меня уже назначено свидание. Тебе следовало дать мне знать, что придешь.
   то было на нее похоже.
   – Ты встречалась с другим мужчиной! - возмущенно взорвался он.
   – А почему бы и нет? Ты приходишь, или не приходишь - просто как тебе захочется. И ты думаешь, что я просто собираюсь сидеть здесь и ждать?
   – Но, Рондана, я имею ввиду… мы с тобой…
   Она встала, открыла шкаф и осмотрела свой небольшой, недорогой гардероб.
   – Теперь мне пора идти. До свидания.
   Схватив ее за плечи, он повернул ее к себе.
   – Кто он? Где он? Давай посмотрим, достаточно ли он тебя ценит, чтобы встретиться со мной на ножах или с пистолетом!
   Она яростно сбросила его руки.
   – Как это на тебя похоже! Как ты будешь гордиться, тренированный солдат, когда убьешь рабочего, который в жизни не брал в руки оружия! Скотский убийца!
   Непривычная для него брань шокировала его.
   – Что случилось, что ты стала такой? - хмурясь, он подергивал себя за усы.
   Она утомленно села на стул, отвернувшись от него.
   – Кто я для тебя? Просто твоя маленькая шлюха в трущобах. Мне двадцать лет, а тебе сколько? Девяносто? Сто? Могу поспорить, что ты развлекался с такими же девицами, как я семьдесят лет назад. Ты когда-нибудь навещал их сейчас, когда они стали старухами? Ты придешь ко мне, когда я постарею, а ты еще будешь таким же, как сейчас? Это все ясно как день.
   Джандрак неловко кашлянул. У него не было готового ответа на ее слова. В данной ситуации справедливостью не пахло, это верно. Но он не был воспитан в мире справедливости, никогда не искал ее и не ожидал найти. К примеру, очень маловероятно то, что он женится на Рондане, введет ее в высший класс общества; или же организует для нее что-либо для того, что означает отношение к этому классу - как, например, долгую жизнь. Тот факт, что он вообще мотается среди низших классов, было чем-то вроде безрассудства с его стороны, и большинство людей, которых он знал, сурово осудили бы его за это.
   – Если бы я знал, как изменить мир, я бы так и сделал, - сказал он. - Нет смысла обвинять меня в моем рождении, так же как и тебя - в твоем. Я прихожу сюда потому, что ты мне нравишься больше, чем любая из тех, наверху, - он презрительно ткнул большим пальцем в направлении Внутреннего Города.
   – Что же, у тебя больше возможностей изменять его, чем у меня.
   – Это не так. Из аристократии никто ничего не может изменить. Тебе нужно среди них жить, чтобы понять, насколько это невозможно. Любое изменение должно идти снизу, отсюда, из масс.
   – Герцог, ведущий теперь бунтарские речи! - презрительно заметила она.
   – Почему бы и нет? - украдкой он пробрался вперед и положил ладони ей на плечи, затем ласкающе провел ими вниз по рукам. Она не сопротивлялась.
   – Скажи мне честно, - пробормотал он, склоняясь к ней. - Я тебе нравлюсь больше, чем этот, другой тип? Ты не можешь оспаривать свои чувства ко мне.
   – Да, - шепнула она, откидываясь назад, к нему, откидываясь назад, к нему, закрывая глаза и проникаясь его ласками.
   Всего несколько минут потребовалось на то, чтобы прилив крови захватил их обоих; затем они снова оказались в постели, очередной раз наслаждаясь бездыханным возбуждением мужчины и женщины, открывающих для себя друг друга.
   В одно из мгновений он приподнялся и изучил противоположную стену - позиция, с которой он видел сходную сцену раньше. Любая из множества случайных точек могла оказаться шпионской камерой. Гринсект пообещал ему, что она убрана, но Гринсеку, разумеется, верить нельзя.
   Да и какое значение это имело? Выкинув из головы эту вероятность, он снова обратился к трепещущей девушке. Такие вещи приходится принимать.
   Все это он делал во имя службы королю.
 

***

 
   Собеседником Джондрака оказался молодой товарищ из Общества «Смерть жизни», которого Рондана встретила в питейном доме, часто посещаемом членами движения. Потребовалось еще два дня мягких уговоров, подлизывания и лицемерия, пока ему удалось уговорить Рондану взять его с собой, не вызывая ее подозрений.
   «Герцок Фринский» (Джандрак бы восхищен, узнав, сколько питейных домов в Старом Городе были названы именами аристократии) был зажат между двумя массивными фабриками. Основное помещение там представляло собой большой, дымный подвал, и именно здесь Джандрак впервые ощутил вкус бунта - настоящего, старомодного бунта, а не ссор и маневров аристократов.
   Разговоры были странными и непонятными для него. Молодые люди с растрепанными волосами обсуждали такие термины, как «диалектика угнетения», «высвобождение творческих потенциалов» и «отрицание отрицания», и от этого у него просто возникало впечатление, что его забросили в середину сюрреалистического действа.
   Вполне естественно, он поклялся Рондане, что не станет открывать, кто он такой, и в конце концов решил игнорировать жаргон движения и основать свои имидж и выражаемые мнения на эмоциональном содержании - на негодовании, которое тлело подспудно во всех ведущихся здесь разговорах. Именно в этом обличие он постарался попасться на глаза определенным личностям, которых уже определил как зловещих агентов, ищущих новобранцев для пополнения движения. За достаточно короткое время он получил приглашение посетить Собрание на Заре.
   До сих пор для Джандрака все было просто, и он был озадачен этим, не ведая, что он идет путем, который до него уже прошли несколько агентов Гринсекта. И только когда через несколько минут после окончания собрания лазерный пистолет Хорриса Дэйджела ткнулся ему в ребра, он осознал, что, в конце концов, все не так просто.
   Дейджел отвел его в ту же самую пустую маленькую комнату, в которой Кракно уже принял и уничтожил пятерых тренированных агентов Гринсекта. На этот раз, однако, в помещении были два вертящихся стула. Дверь закрылась за Джандраком - напомнив ему о конфронтации с полицейским шефом - и он оказался наедине с анархистским лидером.
   Он никогда не слышал о Касторе Кракно и никогда его до этого не видел. Отбросив свою позу рабочего, Джандрак встал прямо, как офицер, и посмотрел странному маленькому человеку в глаза. Кракно, внимательно изучавший его и во время собрания, и сейчас, когда Джандрак вошел в комнату, расхохотался.
   Сбитый с толку, Джандрак поспешно решил раскрыться. Даже сейчас ему невозможно было представить, что жители трущоб осмелятся причинить вред персоне его ранга.
   – Я требую отпустить меня, - заявил он. - Вы пожалеете о своих своевольных действиях, как только узнаете, кто я.
   – Вы, несомненно, экспериментатор, - заметил Кракно, вытирая слезы с глаз. - Ладно, кто же вы?
   – Я - герцог Саннский. - Джандрак сердито и властно смотрел на пленившего его человека, ожидая выражения страха.
   Но Кракно только разразился новыми взрывами хохота.
   – Ни много, ни мало! Почему бы вам и не быть им?
   В первый раз самоуверенность Джандрака поколебалась. В этом человеке среднего роста с кожей лица, похожей на резину, который, как видно находил его таким смешным, было что-то тревожаще твердое. Это была не твердость нормальных людей - оно было подвижным и сильным.
   – Меня зовут Кракно, Кастор Кракно, - сказал тот. Он приглашающе протянул руку. - Не желаете ли присесть?
   Джандрак осторожно сел. Может быть, он раскрылся слишком рано.
   – Что же вы находите такого смешного? - сердито бросил он. - Вы смешные. Гринсект прислал вас сюда, я полагаю.
   – Похоже, вы в более выигрышном положении, чем я, - медленно проговорил Джандрак.
   – В каком-то смысле да. Но и Гринсект тоже.
   Каждый раз, когда Кракно смотрел ему в глаза Джандрак ощущал этот электрически удар, вытягивающую душу силу личности другого человека.
   – Видите ли, он верно увидел в вас двуличного оппортуниста, который всегда пытается играть на две стороны против середины. Поэтому он и выбрал вас для этой работы. Он каким то образом понял или догадывался инстинктивно, что я в состоянии отличить агентов, которых он засылает, по их бескомпромиссной, хотя и скрытой враждебности. Поэтому ему и не удалось проникнуть в мою организацию. Тайные намерения его шпионов настолько ослепительно ясны для меня, что я или отваживаю их, или убиваю. Он полагает, что вы, с другой стороны, сможете пройти сквозь мои экраны благодаря вашему неизлечимому двуличному менталитету.
   – Вы, конечно, не можете узнать обо мне так много за несколько секунд знакомства.
   – Извините, но - могу. О, я умею читать человеческую натуру. До определенных приделов, может и Гринсект.
   – «Свинья», - подумал Джандрак. Уверения анархиста были настолько уравновешенны и точны, что у него и мысли не возникло отбросить их как вымысел или предположения.
   – Ладно… И что теперь? Глаза Кракно, казалось, ввинчиваются прямо в суть его естества.
   – Как я сказал, ваш эгоизм, ваши интриги, ваша двуличность - вот центральная точка вашего характера. Это необычно, что нужен такой человек, как Гринсект, чтобы это увидеть… Эти аристократы на самом деле самые невероятные дураки… - Кракно казалось, на мгновение погрузился в сны наяву. - Чего мне до сих пор не доставало, так это новобранцев из числа вельмож.
   – Если вы думаете, что я объединю свои силы с вами, рожденным на свалке сбродом… - от отвращения Джандрак едва мог продолжать. - Стреляй, ублюдок, стреляй!
   – Не утомляйте. У вас есть собственные глубинные интересы, разве не так? Мы живем в подвижные времена; по меньшей мере я делаю такой вывод, иначе Политический Отдел не тревожился бы так по поводу моей скромной деятельности. Ваши интересы и мои могут не так уж сильно различаться.
   – К чему вы ведете? - Джандрак теперь был заинтригован.
   – Нужно ли нам быть настолько враждебными друг другу? Я так понимаю, что поставил вас в достаточно угрожающие условия. Давайте перейдем в соседнюю комнату. Это место вызывает неприятные ассоциации и у меня тоже.
   Он открыл дверь и провел Джандрака в комнату побольше, невероятно неприбранную; казалось, она выполняет функции спальни, столовой и офиса одновременно. Окна были закрыты, так что в ловушке оказался и животный запах, проходивший, несомненно, из комбинации постоянного присутствия Кракно и отсутствия свежего воздуха.
   Хоррис Дэйджел уже находился в комнате. Кракно удобно устроился в большом кожаном кресле.
   – Присаживайтесь где-нибудь, - гостеприимно сказал он Джандраку. - Я уверен, что Хоррис принесет нам что-нибудь выпить.
   Лейтенант анархиста занялся делом и принес им по изрядной дозе виски в потрескавшихся чашках.
   Джандрак отпил виски.
   – Так что там насчет моих интересов?
   – Просто то, что прочтение вашего характера Гринсектом может поставить вас в еще более рискованное положение, чем вы можете себе представить. Вы были избраны не за то, что вы заслуживаете доверия, а за то, что не заслуживаете. Другими словами, вы в безопасности, пока остаетесь полезным. Поэтому, почему бы не развивать революционные контакты и быть также полезным мне, в то же время создавая себе задел на то время, когда наступит кровавая баня революции - а она наступит, со временем.
   – Вы, похоже, удивительно много знаете о Гринсекте.
   – Я никогда не встречался с ним. Но я знаю его по его методам, и через других людей, которые пострадали из-за него. О, знаю ли я Гринсекта! Это человек, который хочет добраться до моего собственного сердца, человек без иллюзий, без мягкости, без сердца. Человек, который любит смерть больше жизни. Мы оба понимаем человеческую натуру. Вот почему это удовольствие - сражаться с ним.
   – Он - чудовище, - с мрачной задумчивостью проговорил Джандрак. - Он не заслуживает того, чтобы называться человеческим существом.
   – Высокая похвала, действительно! - ответил Кракно с блеском в глазах. - Я расскажу вам историю. Один из моих людей, один из крутейших, был арестован Политическим Отделом. К несчастью для него, он мало что мог сказать; тем не менее, его немилосердно пытали, пока он не стал умолять и пресмыкаться и просить, чтобы его или убили, или отпустили. Там был и Гринсект. Когда анархиста довели до состояния истеричного ребенка, он снял его с нервной дыбы и сам на нее забрался. По его приказу операторы прогнали его через все те же процедуры, что и пленника. Гринсект все перенес и, кроме скрипа зубов, никакой реакции больше не было. Когда они закончили, он сошел и сказал: «Вот что значит быть мужчиной». Затем они отпустили пленника. Верно, Хоррис?
   Его лейтенант, державшийся на заднем плане, кивнул.
   – Да, Хоррис и был этим пленником. Он тогда был рядовым членом Общества. И это было единственным посланием напрямую мне от Гринсекта.
   Джандрак не знал, что и ответить. Он чувствовал себя более расслабленным из-за виски, обжитого помещения и сердечного отношения анархиста. Также, до определенной степени он попал под влияние личности Кракно. Когда он присутствовал в комнате, кто угодно другой казался полутеневым существом.
   – Вы предлагаете мне стать двойным агентом? - спросил Джандрак. - Ваш человек во Внутреннем городе?
   – Ничего такого грубого. Как я и говорил, Гринсект каким-то образом догадался, что я в состоянии отличить их психологическим способом, а именно примечая, что они лгут, делая вид, что принимают мое кредо, и что, по сути дела, они построены полностью против него. Поэтому ради эксперимента он попробовал послать человека с амбициями настолько неискренними, что о нем нельзя сказать, что он против кого бы то ни было; он глубоко посвящен только самому себе - а именно, вас. Однако, я его переплюнул, потому что я гораздо проницательнее, чем он думает. Ваше двуличие для меня так же ясно, как та стена. Я не против того, чтобы вы возвращались во дворец и докладывали о своем продвижении, если будете держаться в рамках и не станете поднимать слишком большой тревоги. Таким образом, Гринсект не станет сходить с ума и придумывать что-нибудь отчаянное. Также это предохранит вас от раздирания нервов. Со своей стороны сделки я хотел бы только того, чтобы мы беседовали время от времени, как мы беседуем сейчас. Это даст мне то, чего мне на данный момент не хватает: знания о том, как аристократия мыслит и чувствует.
   – Так как же насчет этого? В конце концов, вы на самом деле ни на чьей стороне, и я уверен, предпочитаете ставить на огонь как можно больше утюгов.
   «Его домашний вельможа», - подумал Джандрак с оттенком отвращения к себе. - «Умный маленький ублюдок. Хотя он прав, вообще-то. И когда-нибудь в будущем я смогу, если так повернется, извлечь кучу пользы для себя, широко раскрыв весь этот заговор».
   – А потом вы сможете даже заработать себе несколько медалей, передав всех нас властям, - победоносно заявил Кракно.
   Джандрак испуганно поднял глаза. Кракно мягко рассмеялся.
   – Нет, я не читаю мысли. Но в некоторые моменты мне бывает исключительно просто сказать, что люди думают. Кстати, мне нечего особо боятся, если вы попытаетесь всех нас сдать. Наша организация сейчас слишком развилась для этого. Мы сможем справится со всеми непредвиденными обстоятельствами.
   – Вы все сумасшедшие, - сообщил ему Джандрак. - Революция, освобождение - это все сны наяву. Ради галактики, что, по вашему мнению, вы можете сделать?
   – На это потребуется время, но время придет. «На это могут потребоваться столетия», - подумал Кракно. - «Я этого уже не увижу: я столько не проживу. Но кое-кто из вас, свиней, живущих сейчас, останется и до дня расплаты».
   Джандрак смотрел на него трезвым взглядом, стараясь в какой-то мере подхлестнуть свое врожденное чувство превосходства в противовес сырому, самонадеянному животному чувству Кракно.
   – Ваши теории кажутся мне несколько запутанными, - высокомерно заявил он, - и разумеется, они в любом случае очень односторонни. Все, о чем вы говорили внизу, это разрушение. Вы говорите, что уничтожите существующий порядок. Чем же вы его замените?
   – Свободными условиями, когда вся власть принадлежит индивидууму, и никакой власти - государству или закону.
   Вельможа фыркнул.
   – Нелепо! И, в любом случае, было доказано научно, математически, логически и исторически, доказано всеми способами, что существующая структура общества - единственно возможная в долговременном плане. Даже если она насильно изменяется каким-либо образом, то в течение определенного периода времени она должна вернуться к первоначальному варианту.
   Вряд ли нужно упоминать, что эта теорема была настолько глубоко вживлена в авторизованную доктрину, что Джандрак сам нарушил закон уже тем, что вступил в спор по этому вопросу.
   – С наукой, конечно, не поспоришь, - с сарказмом согласился Кракно. - Даже если я соглашусь с тем, что ваши слова истинны, а все равно непримиримо настроен по отношению к классовому обществу. Если ненависть - это все, что мне остается, то пусть ненависть будет моим богом. Если я должен буду разрушить мир огнем, так что после этого ничего не останется, кроме запустения, пусть будет так.
   Хоррис Дэйджел вновь наполнил грязную чашку Джандрака. что-то в словах анархиста невольно взволновало Джандрака до глубины души.
   – Вы странный человек, - пробормотал он, качая головой. - Но кое-что я должен знать. Вы заявили, что узнали обо мне с одного взгляда, или примерно так. Ладно, я убедился в этом. Но как вы это делаете? Где вы этому?
   – Вы бы не поверили, если бы я вам рассказал, - ответил Кракно.
 
   Проходили дни, недели и затем месяцы, а ожидаемого вторжения из лагеря бунтовщиков так и не происходило. Король Максим и его антураж вздохнули с облегчением. Но монарх все еще отказывался снижать давление. Поток обвинений и преследований не прекращался по мере того, как король давал волю своей ярости и унижению.
   Для большинства населения Максимилии, не говоря уже обо всем королевстве, время тащилось лениво. Но для некоторых, тех немногих, кто был завязан на политике, или подозревался в этом, это было время арестов и казней.
   Грэйму Либеру и в голову не приходило ожидать какого бы то ни было посещения. Он уже собирался ложиться спать, когда в дверь позвонили и вошли четверо полисменов.
   «Политическая полиция!» - пораженно подумал он, моргая глазами на ордер, который ему предъявили.
   – Вы пройдете с нами, Историк Либер.
   Они игнорировали его вопросы; у него не было выбора, кроме как идти. Они также захватили «вещественные доказательства», перетряхнув дом в поисках книг и рукописей, включая объемистый свиток его наполовину оконченной «Истории Гражданской Войны».
   Позднее той же ночью он оказался в руках индивидуума, который называл себя прокурором. Мужчина с лицом ястреба насмешливо и сердито смотрел на него сверху вниз.
   – Где ваши друзья?
   – Друзья?
   В приступе ярости допрашивающий заскрипел зубами.
   – Вы отрицаете, что являетесь членом Исторического Общества?
   – Да нет. Зачем мне это отрицать?
   – Вопросы задаю я. Следовательно, вы также признаете, что являетесь пособником Мурнора Гелакта, президента Исторического Общества.
   – Слово «пособник» я вряд ли здесь употребил бы. Общество занимается чисто научными исследованиями. Мы не принимаем ничью сторону чисто из принципа.
   – Не пытайтесь ослепить меня своим пустым либерализмом. Близится время, когда любое описание истории, написанное не Политической Полицией, будет считаться Политической изменой, - допрашивающий покрутил пару роликов для чтения у себя на столе. На них был свиток «магнум опус» Либера. - вы только посмотрите на это! Измена, антиправительственна пропаганда и клевета на короля на каждом повороте свитка!
   – Неверно! - возразил Либер, откровенно обескураженный. - Ничего подобного. Я старался написать объективный отчет о войне…
   – Не испытывай мое терпение, ты, высокомерный яйцеголовый тип! Если вы такие беспристрастные, почему тогда Мурнор Галакт и другие члены Общества ушли в подполье? Разве может быть более явное доказательство измены? - он бросил на историка ненавистный взгляд. Уже после окончания войны Либер был помечен как потенциально симпатизирующий бунтовщикам по причине его дружбы с Принцем Переданом в прежние дни. По мнению прокурора, его просто терпели при дворе, чтобы иметь возможность наблюдать за ним, и за последние несколько недель оказалось нетрудно собрать огромное количество обвинительных свидетельств против невинного Исторического Общества.