Бианки Виталий Валентинович. Мышонок пик

   Из беды в беду
   Пик очнулся в полной темноте. Он лежал на чём-то твёрдом и неровном. Голова и раны на теле сильно болели, но было тепло.
   Пока он зализывал свои раны, глаза его понемножку начали привыкать к темноте.
   Он увидел, что находится в просторном помещении, с круглыми стенами, уходящими куда-то вверх. Потолка не было видно, хотя где-то над головой мышонка зияло большое отверстие. Через это отверстие в помещение проникал ещё совсем бледный свет утренней зари.
   Пик посмотрел, на чём он лежит, и сейчас же вскочил.
   Лежал он, оказывается, на мёртвых мышах. Мышей было несколько, и все они закоченели; видно, лежали здесь давно.
   Страх придал мышонку силы.
   Пик выкарабкался по шероховатой отвесной стене и выглянул наружу.
   Кругом были только засыпанные снегом ветви. Внизу под ними виднелись макушки кустов.
   Сам Пик находился на дереве: выглядывал из дупла.
   Кто принёс его сюда и бросил на дно дупла, мышонок так никогда и не узнал. Да он и не ломал себе голову над этой загадкой, а просто поспешил скорей удрать отсюда.
   Дело же было так. На льду реки его настигла ушастая лесная сова. Она стукнула его клювом по голове, схватила когтями и понесла в лес.
   К счастью, сова была очень сыта: она только что поймала зайчонка и съела, сколько могла. Зоб её был так плотно набит, что в нём не оставалось места даже для маленького мышонка. Она и решила оставить Пика про запас.
   Сова отнесла его в лес и кинула в дупло, где у неё была кладовая. Она ещё с осени натаскала сюда с десяток убитых мышей. Зимой добывать пищу бывает трудно, и даже таким ночным разбойникам, как сова, случается голодать.
   Конечно, она не знала, что мышонок только оглушён, а то сейчас же проломила бы ему череп своим острым клювом! Обыкновенно ей удавалось приканчивать мышей с первого удара.
   Пику повезло на этот раз. Пик благополучно спустился с дерева и шмыгнул в кусты.
   Только тут он заметил, что с ним творится что-то неладное: дыхание со свистом вылетало у него из горла.
   Раны не были смертельны, но совиные когти что-то повредили ему в груди, и вот он начал свистеть после быстрого бега.
   Когда он отдохнул и стал дышать ровно, свист прекратился. Мышонок наелся горькой коры с куста и снова побежал - подальше от страшного места.
   Мышонок бежал, а позади него оставалась в снегу тонкая двойная дорожка: его след.
   И когда Пик добежал до поляны, где за забором стоял большой дом с дымящими трубами, на след его уже напала лиса.
   Нюх у лисы очень тонкий. Она сразу поняла, что мышонок пробежал тут только что, и пустилась его догонять.
   Её огненно-рыжий хвост так и замелькал меж кустов, и уж, конечно, она бежала гораздо быстрей мышонка.
   Горе-музыкант
   Пик не знал, что лиса гонится за ним по пятам. Поэтому, когда из дома выскочили две громадные собаки и с лаем кинулись к нему, решил, что погиб.
   Но собаки, понятно, его даже не заметили. Они увидели лису, которая выскочила за ним из кустов, и кинулись на неё.
   Лиса мигом повернула назад. Её огненный хвост мелькнул в последний раз и исчез в лесу. Собаки громадными прыжками пронеслись над головой мышонка и тоже пропали в кустах.
   Пик без всяких приключений добрался до дома и шмыгнул в подполье.
   Первое, что Пик заметил в подполье, был сильный запах мышей.
   У каждой породы зверей свой запах, и мыши различают друг друга по запаху так же хорошо, как мы различаем людей по их виду.
   Поэтому Пик узнал, что тут жили мыши не его породы. Но всё-таки это были мыши, и Пик был мышонок.
   Он так же обрадовался им, как Робинзон обрадовался людям, когда вернулся к ним со своего необитаемого острова.
   Сейчас же и Пик побежал отыскивать мышей.
   Но разыскать мышей здесь оказалось не так просто. Мышиные следы и запах их были всюду, а самих мышей нигде не было видно.
   В потолке подполья были прогрызены дырки. Пик подумал, что мыши, может быть, живут там, наверху, взобрался по стенке, вылез через дырку и очутился в чулане.
   На полу стояли большие, туго набитые мешки. Один из них был прогрызен внизу, и крупа высыпалась из него на пол.
   А по стенкам чулана были полки. Оттуда доносились замечательные вкусные запахи. Пахло и копчёным, и сушёным, и жареным, и ещё чем-то очень сладким.
   Голодный мышонок жадно набросился на еду.
   После горькой коры крупа показалась ему такой вкусной, что он наелся прямо до отвала. Так наелся, что ему даже дышать стало трудно.
   И тут опять в горле у него засвистело и запело.
   А в это время из дырки в полу высунулась усатая острая мордочка. Сердитые глазки блеснули в темноте, и в чулан выскочила крупная серая мышь, а за ней ещё четыре такие же.
   Вид у них был такой грозный, что Пик не решился кинуться им навстречу. Он робко топтался на месте и от волнения свистал всё громче и громче.
   Серым мышам не понравился этот свист.
   Откуда взялся этот чужой мышонок-музыкант?
   Серые мыши чулан считали своим. Они иногда принимали к себе в подполье диких мышей, прибегавших из лесу, но таких свистунов никогда ещё не видали.
   Одна из мышей бросилась на Пика и больно куснула его в плечо. За ней налетели другие.
   Пик еле-еле успел улизнуть от них в дырочку под каким-то ящиком. Дырочка была так узка, что серые мыши не могли туда за ним пролезть. Тут он был в безопасности.
   Но ему было очень горько, что его серые родственники не захотели принять его в свою семью.
   Мышеловка
   Каждое утро сестрёнка спрашивала у брата:
   - Ну что, поймался мышонок?
   Брат показывал ей мышей, какие попадались ему в мышеловку. Но это были всё серые мыши, и девочке они не нравились. Она даже немножко боялась их. Ей непременно надо было маленького жёлтого мышонка, но в последние дни мыши что-то перестали попадаться.
   Удивительней всего было, что приманку кто-то съедал каждую ночь. С вечера мальчик насадит пахучий кусочек копчёной ветчины на крючок, насторожит тугие дверцы мышеловки, а утром придёт - на крючке нет ничего, и дверцы захлопнуты. Он уж и мышеловку сколько раз осматривал: нет ли где дырки? Но больших дырок - таких, через которые могла пролезть мышь, - в мышеловке не было.
   Так прошла целая неделя, а мальчик никак не мог понять, кто ворует у него приманку.
   И вот утром на восьмой день мальчик прибежал из чулана и ещё в дверях закричал:
   - Поймал! Гляди: жёлтенький!
   - Жёлтенький, жёлтенький! - радовалась сестрёнка. - Смотри, да это же наш Пик: у него и ушко разрезано. Помнишь, ты его ножиком тогда?.. Беги скорей за молоком, а я оденусь пока.
   Она была ещё в постели.
   Брат побежал в другую комнату, а она поставила мышеловку на пол, выскочила из-под одеяла и быстро накинула на себя платье.
   Но, когда она снова взглянула на мышеловку, мышонка там уже не было.
   Пик давно научился удирать из мышеловки. Одна проволочка была в ней немножко отогнута. Серые мыши не могли протиснуться в эту лазейку, а он проходил свободно.
   Он попадал в ловушку через открытые дверцы и сейчас же дёргал за приманку.
   Дверцы с шумом захлопывались, но он быстро оправлялся от страха, спокойно съедал приманку, а потом уходил через лазейку.
   В последнюю ночь мальчик случайно поставил мышеловку у самой стенки, и как раз тем боком, где была лазейка, и Пик попался. А когда девочка оставила мышеловку среди комнаты, он выскочил и спрятался за большой сундук.
   Музыка
   Брат застал сестрёнку в слезах.
   - Он убежал! - говорила она сквозь слезы. - Он не хочет у меня жить!
   Брат поставил блюдечко с молоком на стол и принялся её утешать:
   - Распустила нюни! Да я его сейчас поймаю в сапог!
   - Как в сапог? - удивилась девочка.
   - Очень просто! Сниму сапог и положу его голенищем по стенке, а ты погонишь мышонка. Он побежит вдоль стенки - они всегда по самой стенке бегают, - увидит дырку в голенище, подумает, что это норка, и шмыг туда! Тут я его и схвачу, в сапоге-то.
   Сестрёнка перестала плакать.
   - А знаешь что? - сказала она задумчиво. - Не будем его ловить. Пусть живёт у нас в комнате. Кошки у нас нет, его никто не тронет. А молочко я буду ставить ему вот сюда, на пол.
   - Всегда ты выдумываешь! - недовольно сказал брат. - Мне дела нет. Этого мышонка я тебе подарил, делай с ним, что хочешь.
   Девочка поставила блюдце на пол, накрошила в него хлеба. Сама села в сторонку и стала ждать, когда мышонок выйдет. Но он так и не вышел до самой ночи. Ребята решили даже, что он убежал из комнаты.
   Однако утром молоко оказалось выпитым и хлеб съеденным.
   "Как же мне его приручить?" - думала девочка.
   Пику жилось теперь очень хорошо. Он ел теперь всегда вдоволь, серых мышей в комнате не было, и его никто не трогал.
   Он натаскал за сундук тряпок и бумажек и устроил себе там гнездо.
   Людей он остерегался и выходил из-за сундука только ночью, когда ребята спали.
   Но раз днём он услышал красивую музыку. Кто-то играл на дудочке. Голос у дудочки был тонкий и такой жалобный.
   И опять, как в тот раз, когда Пик услыхал "соловья-разбойника" жулана, мышонок не мог справиться с искушением послушать музыку ближе. Он вылез из-за сундука и уселся на полу среди комнаты.
   На дудочке играл мальчик.
   Девочка сидела рядом с ним и слушала. Она первая заметила мышонка.
   Глаза у неё стали вдруг большие и тёмные. Она тихонько подтолкнула брата локтем и прошептала ему:
   - Не шевелись!.. Видишь, Пик вышел. Играй, играй: он хочет слушать!
   Брат продолжал дудеть.
   Дети сидели смирно, боясь пошевелиться.
   Мышонок слушал грустную песенку дудочки и как-то совсем забыл про опасность.
   Он даже подошёл к блюдцу и стал лакать молоко, точно в комнате никого не было. И скоро налакался так, что сам стал свистеть.
   - Слышишь? - тихонько сказала девочка брату. - Он поёт.
   Пик опомнился только тогда, когда мальчик опустил дудочку. И сейчас же убежал за сундук.
   Но теперь ребята знали, как приручить дикого мышонка.
   Они тихонько дудели в дудочку. Пик выходил на середину комнаты, садился и слушал. А когда он сам начинал свистеть, у них получались настоящие концерты.
   Хороший конец
   Скоро мышонок так привык к ребятам, что совсем перестал их бояться. Он стал выходить без музыки. Девочка приучила его даже брать хлеб у неё из рук. Она садилась на пол, а он карабкался к ней на колени.
   Ребята сделали ему маленький деревянный домик с нарисованными окнами и настоящими дверями. В этом домике он жил у них на столе. А когда выходил гулять, по старой привычке затыкал дверь всем, что попадалось ему на глаза: тряпочкой, мятой бумажкой, ватой.
   Даже мальчик, который так не любил мышей, очень привязался к Пику. Больше всего ему нравилось, что мышонок ест и умывается передними лапками, как руками.
   А сестрёнка очень любила слушать его тоненький-тоненький свист.
   - Он хорошо поёт, - говорила она брату, - он очень любит музыку.
   Ей в голову не приходило, что мышонок пел совсем не для своего удовольствия. Она ведь не знала, какие опасности пережил маленький Пик и какое трудное путешествие он совершил, раньше чем попал к ней.
   И хорошо, что оно так хорошо кончилось.