Страница:
Изящная светская болтовня наполняла комнату. И вдруг резкий высокий голос молодого человека в круглых очках прорезал воздух: «В клубе получена телеграмма от Джое Кларка».
Шум голосов стих, и все с интересом ожидали продолжения.
– Кларк – это наш профессиональный игрок в бейсбол! – пояснил Джону молодой человек. – Месяц тому назад он отправился в Европу выступать против англичан.
– Он победил?
– Нет, в эндшпиле был побит Хагеном, но оказалось, что он побил рекорд на дальность расстояния.
– Вполне понятно! – заметил пожилой джентльмен. – Ни у кого другого нет такого сильного и широкого запястья, как у него.
Джон заинтересовался этим разговором.
– Удивительно, что вы обращаете на это внимание! – сказал он.
Пожилой джентльмен улыбнулся.
– У нас всех здесь довольно крепкие запястья. Это объясняется купаньем при сильном прибое. Одно время Джое Кларк был чемпионом. Целыми часами он носился в океане, борясь с прибоем, и в результате добился необычайного развития запястья. Я сам был свидетелем того, как он гнал мяч триста восемьдесят метров. Держу пари, что он произвел фурор среди англичан.
Кто-то из гостей заметил, что пора купаться. Все пошли в особую комнату для переодеванья. Джон, улучив момент, сказал Карлотте:
– Я буду ждать вас на берегу.
– Но вы же знаете, что я здесь с Джонни?!
– Знаю, но вы обещали флоту отдать только конец недели; люди, старающиеся протянуть конец недели до следующей среды, не заслуживают особого внимания.
Карлотта рассмеялась.
– Хорошо, я обожду вас.
Быстро переодевшись в купальный костюм, Джон вышел на берег. Вскоре появилась и Карлотта, тоненькая и стройная, при лунном свете казавшаяся особенно хрупкой и воздушной.
– К дальнему плоту! – скомандовал Джон.
– Есть!
Они бросились в теплую серебристую воду и весело поплыли. Через какие-нибудь пять минут оба уже сидели на плоту. С Алмазной горы им подмигивал маяк; по ту сторону рифа мерцали лампионы китайских лодок; берег Гонолулу имел вид длинного ряда сверкающих звезд, регулируемых динамо-машинами.
Такое место было вполне подходящим для признания в любви, и Джон подвинулся поближе к Карлотте.
– Кэри, дорогая! Я хотел бы быть вам самым близким человеком в мире. Конечно, если мне удастся убедить вас смотреть на будущее такими же глазами, как я сам. Милая, если бы вы…
За их спиной раздалось фырканье, и, обернувшись, они увидели лейтенанта Бусза, взбиравшегося на плот.
– Я плыл целых четверть часа под водой, чтобы поразить вас неожиданным появлением.
– Вы достигли своей цели! – проговорил Джон, не обнаруживая особой радости.
Лейтенант уселся на плоту.
– Какая ночь! Везде и всем буду рассказывать о ней.
– «Везде и всем!» – повторил Джон. – А когда вы намереваетесь убраться из Гонолулу?
– He знаю, наверное, завтра. Будь моя воля, я вообще никогда не уехал бы отсюда. Правда, Кэри?
– Да, Джонни! Ужасно тяжело расставаться с Гонолулу. Мне придется скоро уехать, и я чувствую, что мне будет нелегко. Кто знает, может быть я последую примеру пловца Ваиоли и спрыгну с парохода, когда он будет проходить мимо Вайкики.
Несколько секунд все молчали.
– О чем вы говорили сейчас, мисс Карлотта? – спросил Джон.
– О Вайоли! Я вам никогда не рассказывала о нем? Он был один из наших лучших пловцов; его уговорили поехать на состязания на материк. Но он был человек с очень сентиментальной, нежной душой и никак не решался покинуть Гаваи. Его все-таки убедили, и в один прекрасный день он, с печальным лицом, сел на «Матсонию». А когда пароход проходил мимо Вайкики, он спрыгнул в воду и приплыл на сушу. И с тех пор его нога никогда уже не ступала больше на пароход.
Джон вскочил.
– Не знаете ли вы, который час?
– Мы поплыли сюда около половины девятого.
– Извините, но я должен вас покинуть! – быстро заговорил Джон. – Мне необходимо побывать еще на «Президенте Тайлоре», он сегодня уходит. До свиданья!… Ах… Вот что Кэри! Мне необходимо видеть вас еще раз сегодня. Я не знаю, когда я вернусь. Вечером буду у мисс Мейнар. Вы подождете меня там? – прибавил он серьезным тоном.
– Хорошо!
– Очень рад! – Джон на минуту заколебался. «Пожалуй, опасно оставлять любимую девушку на плоту в эту дивную ночь при лунном свете и с этим красавцем лейтенантом? Но делать нечего. Да, надо спешить», – и он нырнул в воду.
Высунув голову на поверхность, он услышал голос лейтенанта.
– Ну, старина, да кто же так прыгает! Хотите, покажу?
– Пошел ты к черту! – пробурчал про себя Джон и быстро поплыл к берегу. Бросился в комнату для переодеванья, надел костюм и чуть не опрометью выбежал на улицу. Извиняться перед хозяйкой было некогда. Добежал до своей виллы. Хаку подремывал в гараже.
– Викивики! – закричал Джон. – Скажи шоферу, чтобы скорее подавал автомобиль! Где мисс Барбара?
– Я видел ее на берегу! – прошептал испуганно Хаку.
Барбара сидела в саду на скамейке.
– Дорогая моя! – обратился к ней Джон. – Я знаю, кто убил твоего отца.
– Что-о? Ты знаешь? – Да, сказать тебе?
– Нет, нет! Этого я не вынесу, это слишком ужасно.
– Так, значит, ты… догадываешься?
– Да, но это только предположение, догадка. Я не могла этому поверить, я не хотела верить. Я уезжала отсюда на несколько дней, чтобы отделаться от этой ужасной мысли… Но скажи мне…
– Сейчас мне некогда, потом! – И Джон бросился к автомобилю.
– Джон! Джон! – закричала ему мисс Минерва. – Как хорошо, что ты вернулся. Видишь ли, сегодня сюда приходил один адвокат осматривать дом. Он сказал мне, что за неделю до смерти Дэн говорил с ним относительно изменения текста завещания.
– Что ты говоришь? Это очень важное обстоятельство. Тетя Минерва! Поезжай сейчас же к Хэллету, расскажи ему об этом и передай, что я уехал на «Президент Тайлор». Пусть он немедленно пришлет туда Чана. Мне некогда!
Три мили, отделявшие от берега, он проехал в восемь минут. Слабое движение и рассвирепевший полицейский в центре города задержал его лишь на несколько секунд. Подъехав к мосткам, которые уже было приказано убрать, он обратился к младшему офицеру Хепворту с просьбой задержать на некоторое время пароход.
– Мне надо увидеть стюарда Боукера, – сказал Джон. – Вопрос жизни!
– Если так, то я согласен! – проговорил Хепворт. – Но торопитесь, сэр.
Джон вошел на палубу. Вдруг перед ним промелькнула фигура Дженнисона в зеленоватом пальто и довольно помятой зеленой шляпе; при виде Джона Дженнисон вздрогнул и спустился в каюту. Джон пошел за ним.
– А, мистер Дженнисон! Вы уезжаете на этом пароходе?
– Да.
– Отложите вашу поездку. Вы последуете за мной на берег!
– Вот как! Какое вы имеете право требовать этого?
– Никакого, я просто уведу вас отсюда.
Дженнисон рассмеялся, но в этом смехе чувствовалась скрытая ненависть к Джону. Такая же ненависть вспыхнула и в сердце Джона при виде наглой физиономии адвоката. Он вспомнил Дэна Уинтерслипа, убитого на походной кровати. Вспомнил Дженнисона, спускавшегося с Барбарой с мостков в день прихода «Президента Тайлора» в Гонолулу и нежно придерживавшего ее за талию, вспомнил выстрелы из-за угла, рыжего матроса, с которым ему пришлось драться. И жажда борьбы снова охватила его.
Резкий звук сирены прорезал воздух.
– Убирайтесь вы отсюда, – прошипел Дженнисон. – Я провожу вас до мостков и…
Он осекся, поняв всю опасность этого плана. Дженнисон быстро опустил правую руку в карман, Джон инстинктивно схватил графин с водой и запустил им в Дженнисона. Тот нагнулся, и графин, пробив стекло, упал на палубу. Стекло зазвенело, но никто не обратил на это внимания. Джон увидел, что Дженнисон кидается на него и что-то блестящее сверкает в его руке. Он отскочил в сторону, бросился на спину Дженнисона и заставил его опуститься на колени. Крепко схватил запястье Дженнисона, державшего браунинг. Несколько секунд пробыли они в таком положении, а затем Дженнисон стал медленно приподниматься с колен. Рука, державшая револьвер, пыталась освободиться от сжимавших ее тисков.
Джон напрягал все силы, чтобы не выпустить ее, но в данном случае ему пришлось иметь дело с более могучим противником, чем рыжеволосый матрос. Джон чувствовал, что силы его тают. Еще минута и Дженнисон освободит руку. Что дальше? Вполне ясно. Дженнисон не выпустит его на берег, а пристрелит ночью на пароходе. И последним отчаянным усилием он стиснул руку противника.
И вдруг в отверстии разбитого стекла появилось торжественное лицо цвета слоновой кости. Рука с револьвером просунулась в каюту.
– Мистер Дженнисон! Бросьте револьвер, – приказал Чарли Чан, – или я буду вынужден сделать прискорбное отверстие в принадлежащем вам и важном для жизни органе.
Браунинг Дженнисона звякнул о пол; в тот же момент дверь каюты раскрылась и в нее вошел Хэллет в сопровождении Спенсера.
– А, мистер Уинтерслип! А вы что здесь делаете? – И, сунув в карман зеленого пальто Дженнисона записку, он сказал: – Дженнисон, следуйте за нами, вы нам нужны.
У спуска на мостки Хэллет остановился.
– Надо подождать Хепворта! – сказал он.
– Чарли! Чем я могу отблагодарить вас? Ведь вы спасли мне жизнь! – проговорил Джон.
Чан отвесил низкий поклон.
– Мое собственное удовольствие не может быть высказано в словах. Я не раз уже спасал жизнь людям, но еще ни разу не спасал человека, жизнь которого началась бы в высококультурном городе Бостоне. Нестирающаяся приятная надпись на золотом свитке воспоминания!
Появился Хепворт.
– Все в порядке! – сказал он. – Капитан согласен отложить отход на час. Я поеду с вами в полицейское управление.
Спускаясь с мостков, Чан обратился к Джону.
– Говоря от всей души, приветствую вашу храбрость. Вы набросились на этого Дженнисона в смелом и торжествующем настроении духа. Но он победил бы вас. И почему? Ответ есть: эти мощные запястья.
– Известный пловец, чемпион! – промолвил Джон.
Китаец пристально посмотрел на него.
– Вы умный человек. Да, десять лет тому назад Дженнисон был лучшим пловцом Гавайских островов. Я почерпнул эту новость из старых спортивных сообщений гонолулских газет. Но в последнее время он не купался в этих водах или, говоря точнее, не купался после той ночи, когда он убил мистера Дэна Уинтерслипа.
Глава XXII. Просвет
Шум голосов стих, и все с интересом ожидали продолжения.
– Кларк – это наш профессиональный игрок в бейсбол! – пояснил Джону молодой человек. – Месяц тому назад он отправился в Европу выступать против англичан.
– Он победил?
– Нет, в эндшпиле был побит Хагеном, но оказалось, что он побил рекорд на дальность расстояния.
– Вполне понятно! – заметил пожилой джентльмен. – Ни у кого другого нет такого сильного и широкого запястья, как у него.
Джон заинтересовался этим разговором.
– Удивительно, что вы обращаете на это внимание! – сказал он.
Пожилой джентльмен улыбнулся.
– У нас всех здесь довольно крепкие запястья. Это объясняется купаньем при сильном прибое. Одно время Джое Кларк был чемпионом. Целыми часами он носился в океане, борясь с прибоем, и в результате добился необычайного развития запястья. Я сам был свидетелем того, как он гнал мяч триста восемьдесят метров. Держу пари, что он произвел фурор среди англичан.
Кто-то из гостей заметил, что пора купаться. Все пошли в особую комнату для переодеванья. Джон, улучив момент, сказал Карлотте:
– Я буду ждать вас на берегу.
– Но вы же знаете, что я здесь с Джонни?!
– Знаю, но вы обещали флоту отдать только конец недели; люди, старающиеся протянуть конец недели до следующей среды, не заслуживают особого внимания.
Карлотта рассмеялась.
– Хорошо, я обожду вас.
Быстро переодевшись в купальный костюм, Джон вышел на берег. Вскоре появилась и Карлотта, тоненькая и стройная, при лунном свете казавшаяся особенно хрупкой и воздушной.
– К дальнему плоту! – скомандовал Джон.
– Есть!
Они бросились в теплую серебристую воду и весело поплыли. Через какие-нибудь пять минут оба уже сидели на плоту. С Алмазной горы им подмигивал маяк; по ту сторону рифа мерцали лампионы китайских лодок; берег Гонолулу имел вид длинного ряда сверкающих звезд, регулируемых динамо-машинами.
Такое место было вполне подходящим для признания в любви, и Джон подвинулся поближе к Карлотте.
– Кэри, дорогая! Я хотел бы быть вам самым близким человеком в мире. Конечно, если мне удастся убедить вас смотреть на будущее такими же глазами, как я сам. Милая, если бы вы…
За их спиной раздалось фырканье, и, обернувшись, они увидели лейтенанта Бусза, взбиравшегося на плот.
– Я плыл целых четверть часа под водой, чтобы поразить вас неожиданным появлением.
– Вы достигли своей цели! – проговорил Джон, не обнаруживая особой радости.
Лейтенант уселся на плоту.
– Какая ночь! Везде и всем буду рассказывать о ней.
– «Везде и всем!» – повторил Джон. – А когда вы намереваетесь убраться из Гонолулу?
– He знаю, наверное, завтра. Будь моя воля, я вообще никогда не уехал бы отсюда. Правда, Кэри?
– Да, Джонни! Ужасно тяжело расставаться с Гонолулу. Мне придется скоро уехать, и я чувствую, что мне будет нелегко. Кто знает, может быть я последую примеру пловца Ваиоли и спрыгну с парохода, когда он будет проходить мимо Вайкики.
Несколько секунд все молчали.
– О чем вы говорили сейчас, мисс Карлотта? – спросил Джон.
– О Вайоли! Я вам никогда не рассказывала о нем? Он был один из наших лучших пловцов; его уговорили поехать на состязания на материк. Но он был человек с очень сентиментальной, нежной душой и никак не решался покинуть Гаваи. Его все-таки убедили, и в один прекрасный день он, с печальным лицом, сел на «Матсонию». А когда пароход проходил мимо Вайкики, он спрыгнул в воду и приплыл на сушу. И с тех пор его нога никогда уже не ступала больше на пароход.
Джон вскочил.
– Не знаете ли вы, который час?
– Мы поплыли сюда около половины девятого.
– Извините, но я должен вас покинуть! – быстро заговорил Джон. – Мне необходимо побывать еще на «Президенте Тайлоре», он сегодня уходит. До свиданья!… Ах… Вот что Кэри! Мне необходимо видеть вас еще раз сегодня. Я не знаю, когда я вернусь. Вечером буду у мисс Мейнар. Вы подождете меня там? – прибавил он серьезным тоном.
– Хорошо!
– Очень рад! – Джон на минуту заколебался. «Пожалуй, опасно оставлять любимую девушку на плоту в эту дивную ночь при лунном свете и с этим красавцем лейтенантом? Но делать нечего. Да, надо спешить», – и он нырнул в воду.
Высунув голову на поверхность, он услышал голос лейтенанта.
– Ну, старина, да кто же так прыгает! Хотите, покажу?
– Пошел ты к черту! – пробурчал про себя Джон и быстро поплыл к берегу. Бросился в комнату для переодеванья, надел костюм и чуть не опрометью выбежал на улицу. Извиняться перед хозяйкой было некогда. Добежал до своей виллы. Хаку подремывал в гараже.
– Викивики! – закричал Джон. – Скажи шоферу, чтобы скорее подавал автомобиль! Где мисс Барбара?
– Я видел ее на берегу! – прошептал испуганно Хаку.
Барбара сидела в саду на скамейке.
– Дорогая моя! – обратился к ней Джон. – Я знаю, кто убил твоего отца.
– Что-о? Ты знаешь? – Да, сказать тебе?
– Нет, нет! Этого я не вынесу, это слишком ужасно.
– Так, значит, ты… догадываешься?
– Да, но это только предположение, догадка. Я не могла этому поверить, я не хотела верить. Я уезжала отсюда на несколько дней, чтобы отделаться от этой ужасной мысли… Но скажи мне…
– Сейчас мне некогда, потом! – И Джон бросился к автомобилю.
– Джон! Джон! – закричала ему мисс Минерва. – Как хорошо, что ты вернулся. Видишь ли, сегодня сюда приходил один адвокат осматривать дом. Он сказал мне, что за неделю до смерти Дэн говорил с ним относительно изменения текста завещания.
– Что ты говоришь? Это очень важное обстоятельство. Тетя Минерва! Поезжай сейчас же к Хэллету, расскажи ему об этом и передай, что я уехал на «Президент Тайлор». Пусть он немедленно пришлет туда Чана. Мне некогда!
Три мили, отделявшие от берега, он проехал в восемь минут. Слабое движение и рассвирепевший полицейский в центре города задержал его лишь на несколько секунд. Подъехав к мосткам, которые уже было приказано убрать, он обратился к младшему офицеру Хепворту с просьбой задержать на некоторое время пароход.
– Мне надо увидеть стюарда Боукера, – сказал Джон. – Вопрос жизни!
– Если так, то я согласен! – проговорил Хепворт. – Но торопитесь, сэр.
Джон вошел на палубу. Вдруг перед ним промелькнула фигура Дженнисона в зеленоватом пальто и довольно помятой зеленой шляпе; при виде Джона Дженнисон вздрогнул и спустился в каюту. Джон пошел за ним.
– А, мистер Дженнисон! Вы уезжаете на этом пароходе?
– Да.
– Отложите вашу поездку. Вы последуете за мной на берег!
– Вот как! Какое вы имеете право требовать этого?
– Никакого, я просто уведу вас отсюда.
Дженнисон рассмеялся, но в этом смехе чувствовалась скрытая ненависть к Джону. Такая же ненависть вспыхнула и в сердце Джона при виде наглой физиономии адвоката. Он вспомнил Дэна Уинтерслипа, убитого на походной кровати. Вспомнил Дженнисона, спускавшегося с Барбарой с мостков в день прихода «Президента Тайлора» в Гонолулу и нежно придерживавшего ее за талию, вспомнил выстрелы из-за угла, рыжего матроса, с которым ему пришлось драться. И жажда борьбы снова охватила его.
Резкий звук сирены прорезал воздух.
– Убирайтесь вы отсюда, – прошипел Дженнисон. – Я провожу вас до мостков и…
Он осекся, поняв всю опасность этого плана. Дженнисон быстро опустил правую руку в карман, Джон инстинктивно схватил графин с водой и запустил им в Дженнисона. Тот нагнулся, и графин, пробив стекло, упал на палубу. Стекло зазвенело, но никто не обратил на это внимания. Джон увидел, что Дженнисон кидается на него и что-то блестящее сверкает в его руке. Он отскочил в сторону, бросился на спину Дженнисона и заставил его опуститься на колени. Крепко схватил запястье Дженнисона, державшего браунинг. Несколько секунд пробыли они в таком положении, а затем Дженнисон стал медленно приподниматься с колен. Рука, державшая револьвер, пыталась освободиться от сжимавших ее тисков.
Джон напрягал все силы, чтобы не выпустить ее, но в данном случае ему пришлось иметь дело с более могучим противником, чем рыжеволосый матрос. Джон чувствовал, что силы его тают. Еще минута и Дженнисон освободит руку. Что дальше? Вполне ясно. Дженнисон не выпустит его на берег, а пристрелит ночью на пароходе. И последним отчаянным усилием он стиснул руку противника.
И вдруг в отверстии разбитого стекла появилось торжественное лицо цвета слоновой кости. Рука с револьвером просунулась в каюту.
– Мистер Дженнисон! Бросьте револьвер, – приказал Чарли Чан, – или я буду вынужден сделать прискорбное отверстие в принадлежащем вам и важном для жизни органе.
Браунинг Дженнисона звякнул о пол; в тот же момент дверь каюты раскрылась и в нее вошел Хэллет в сопровождении Спенсера.
– А, мистер Уинтерслип! А вы что здесь делаете? – И, сунув в карман зеленого пальто Дженнисона записку, он сказал: – Дженнисон, следуйте за нами, вы нам нужны.
У спуска на мостки Хэллет остановился.
– Надо подождать Хепворта! – сказал он.
– Чарли! Чем я могу отблагодарить вас? Ведь вы спасли мне жизнь! – проговорил Джон.
Чан отвесил низкий поклон.
– Мое собственное удовольствие не может быть высказано в словах. Я не раз уже спасал жизнь людям, но еще ни разу не спасал человека, жизнь которого началась бы в высококультурном городе Бостоне. Нестирающаяся приятная надпись на золотом свитке воспоминания!
Появился Хепворт.
– Все в порядке! – сказал он. – Капитан согласен отложить отход на час. Я поеду с вами в полицейское управление.
Спускаясь с мостков, Чан обратился к Джону.
– Говоря от всей души, приветствую вашу храбрость. Вы набросились на этого Дженнисона в смелом и торжествующем настроении духа. Но он победил бы вас. И почему? Ответ есть: эти мощные запястья.
– Известный пловец, чемпион! – промолвил Джон.
Китаец пристально посмотрел на него.
– Вы умный человек. Да, десять лет тому назад Дженнисон был лучшим пловцом Гавайских островов. Я почерпнул эту новость из старых спортивных сообщений гонолулских газет. Но в последнее время он не купался в этих водах или, говоря точнее, не купался после той ночи, когда он убил мистера Дэна Уинтерслипа.
Глава XXII. Просвет
Когда Джон приехал в полицейское управление, там, кроме начальника полиции, находился уже Чан и еще какой-то господин. При более внимательном рассмотрении Джон узнал в нем мистера Сэлэдина, который сегодня казался значительно моложе, чем обыкновенно.
– А, здравствуйте, мистер Уинтерслип! – сказал Хэллет. – Знаете, Лэрри, – обратился он к Сэлэдину, – мистер Уинтерслип был убежден, что я покрываю вас. Объясните, пожалуйста, ему ваше поведение.
Сэлэдин засмеялся.
– Хм! Да, теперь можно. Я свое дело сделал и надеюсь, что наш разговор останется между нами?
– Разумеется! – ответил Джон. – Нашли вы вашу челюсть?
– Конечно, нашел! В моем чемодане, где она лежала с момента моего приезда в Вайкики. Двадцать лет тому назад мне во время игры в футбол выбили зубы, – весьма неприятное происшествие, но при моей профессии оно имело для меня и хорошую сторону. Человек, занятый поисками вставной челюсти в воде, являет собой очень комичную фигуру, и никому не придет в голову ставить его поведение в связь с каким-либо серьезным делом. Он может разгуливать по берегу сколько его душе угодно. Видите ли, мистер Уинтерслип, я правительственный агент по борьбе с опиумом и послан сюда со специальным поручением. Само собою разумеется, что Сэлэдин – это не моя настоящая фамилия.
– А, теперь мне все ясно!
– Очень рад. Не знаю, знакомы ли вам методы, какими пользуются здешние контрабандисты. Этот яд привозится сюда с востока на торговых пароходах, например, на «Мэри С. Эллисон». Как только пароход достигает высоты Вайкики, контрабандисты наскоро сколачивают несколько небольших плотов и нагружают их жестянками с опием. Флотилия маленьких катеров, выехавшая якобы на рыбную ловлю, ловит эти плоты и перевозит контрабанду на берег. Затем опий переправляют в торговый квартал, а потом тайно на пароходы, циркулирующие между Сан-Франциско и материком и обычно подвергающиеся не столь тщательному осмотру. Младший штурман с «Президента Тайлора» был одним из агентов контрабандистов, В его каюте кашли сегодня очень много опия.
– Младший штурман? – повторил Джон. – Но ведь это друг Дика Каолы!
– Совершенно верно! – сказал Хэллет, – Дик был на службе у этой шайки. В ночь убийства Сэлэдин подсмотрел, как он перетаскивал контрабанду и сообщил мне об этом в той записке, на основании которой я отпустил тогда Каолу на свободу.
– О, я должен извиниться перед вами…
– Ничего, ничего! – Хэллет был в прекрасном настроении. – Лэрри удалось также выяснить, что Дженнисон был адвокатом этой шайки и защищал всех, кто попадался в руки полиции. Этот факт не имеет ничего общего с убийством Дэна Уинтерслипа, разве только то, что покойному было известно об этих делишках Дженнисона, а потому он не хотел и слышать о предполагаемом браке между Дженнисоном и мисс Барбарой. Я не знаю, мистер Уинтерслип, с какой целью вы вошли в каюту Дженнисона, но если вы видели в нем убийцу, то вы были правы.
– Да, я считал его убийцей, – сказал Джон. – Кстати, вы говорили сегодня с моей тетей?
– Да! Она сейчас в комнате судебного следователя мистера Грина. Пойдемте туда.
В комнате Грина Джон увидел кроме своей тетки также и Дженнисона. Обвиняемый стоял с гордым, высокомерным, вызывающим видом, как какой-то викинг тропиков, белокурый гигант, твердо уверенный в себе,
– Мистер Дженнисон! – начал Грин. – Полковник Хэллет вручил вам на пароходе приказ об аресте. Вы прочитали его?
– Да.
– Вы обвиняетесь в убийстве!
– Какая нелепость! Какой смысл убивать мне Уинтерслипа!
– Вы хотите знать цель? Прекрасно! Мисс Уинтерслип, будьте добры повторить в присутствии нас те показания, которые вы дали нам.
– После смерти мистера Уинтерслипа мы сделали объявление о продаже дома. Вчера его пришел осматривать адвокат Хэйли. В разговоре со мной он упомянул, что за неделю до смерти мистер Дэн Уинтерслип говорил ему, что он хочет изменить сделанное им завещание.
– А разве не Дженнисон был адвокатом вашего покойного двоюродного брата?
– Да, он был его адвокатом.
– А вам не кажется странным, что он обратился с этим делом к другому адвокату?
– Конечно, странно! Но у него были основания поступать именно так. Дело в том, что после разговора с моей племянницей, мисс Барбарой, мне стало ясно, что предполагавшееся новое завещание имеет отношение к предполагавшемуся браку Барбары с Дженнисоном. Дэн был настолько против этого брака, что угрожал дочери лишить ее наследства, если она выйдет замуж за Дженнисона.
– Мистер Дженнисон! Вас интересовал мотив преступления? Нам он ясен. Вы собирались жениться на самой богатой девушке островов, и ее отец препятствовал этому браку. И вот зачем вы в ночь убийства были на его lanai…
– Позвольте! – запротестовал Дженнисон. – В эту ночь я был на «Президенте Тайлоре». Всем известно, что пассажиры сошли на берег лишь во вторник в девять часов утра…
– Знаем, знаем! – прервал его Грин. – Кстати, который час?
Дженнисон вынул из кармана часы на тоненькой цепочке.
– Четверть десятого.
– А часы-браслет вы не носите?
Дженнисон ответил не сразу.
– Иногда…
– Покажите ваше запястье!
Дженнисон вытянул смуглую руку; на запястье была более светлая полоска, имевшая ясные очертания часов и ремешка.
– Вы видали когда-нибудь эти часы-браслет? Нет? Позвольте вашу руку. – Грин надел часы на руку Дженнисона. – Часы и ремешок точно совпадают со светлыми контурами на вашей руке. Мисс Уинтерслип, будьте добры подойти поближе.
Мисс Минерва подошла и встала рядом с судебным следователем. Последний вдруг наклонился и выключил свет. В комнате стало совершенно темно. Грин
медленно поднес что-то к испуганным глазам бостонки.
– Вы видали когда-нибудь эти часы, мисс Уинтерслип? – спросил Грин.
– Да, видела.
– Где?
– В темноте, в комнате Дэна Уинтерслипа, вскоре после полуночи тридцатого июня.
Грин включил свет.
– Благодарю вас, мисс Уинтерслип. Вы узнали эти часы, вероятно, по какому-нибудь признаку?
– Да, цифра два довольно сильно повреждена…
– Спенсер! Приведите сюда испанца! Появился Кабреро.
При виде Дженнисона страх вспыхнул в его глазах.
– Кабреро! – обратился к нему Грин. – Повтори, что ты рассказывал нам об этих часах-браслете!
– Второго июля, в среду, я был в конторе мистера Дженнисона. Он дал мне вот эти часы и велел отнести к часовому мастеру. Я понес их в большой часовой магазин. Мастер посмотрел и сказал, что они сильно испорчены, не стоит чинить, выгоднее купить новые. Я сказал об этом мистеру Дженнисону. Тогда мистер Дженнисон подарил часы мне. В четверг третьего июля я продал их китайцу Лау Хо на Маунакае-стрит, а в субботу вечером мистер Дженнисон телефонирует мне, просит вернуть часы. Я сказал, что продал их китайцу. Он велел мне достать часы во что бы то ни стало и очень сердился. Я ходил к Лау Хо, но оказалось, что он уже продал их какому-то японцу.
– Вы были несколько неосторожны с этими часами, Дженнисон! – обратился к нему Грин. – Вы считали себя вне подозрений и только в субботу решили, что все-таки спокойнее иметь их у себя.
– Позвольте! – вмешался Джон. – Это я навел его на мысль о том, что часы могут послужить уликой. Мы играли с ним в гольф в субботу и, между прочим, я упомянул и о часах-браслете. После этого он заторопился домой и не поехал к нам обедать, а слез около своей конторы под предлогом, что ему надо подписать несколько писем.
– Так! Правду сказать, Дженнисон, меня несколько удивило то, что вы надели эти часы, но, вероятно, вам важно было знать точно, который час, и, кроме того, вы нс предполагали, что соленая вода окажет на них столь быстрое действие…
– Чего вы там еще выдумали? – грубо закричал Дженнисон.
В ответ на это Грин надавил кнопку звонка
– Уведите Кабреро и пригласите сюда Хевпорта и младшего штурмана! – приказал он вошедшему Спенсеру.
– Итак, Дженнисон, вы утверждаете, что в ночь на тридцатое июня вы были пассажиром «Президента Тайлора», который до рассвета стоял у входа в гавань?
– Да.
– И до следующего утра ни один пассажир не покидал парохода?
– Это можно легко установить.
– Прекрасно!
Вошел младший офицер «Президента Тайлора» За ним плелся дюжий и неуклюжий моряк, в котором Джон узнал младшего штурмана парохода. На руке моряка он увидел большое кольцо и вспомнил о знаменитом столкновении на чердаке в Сан-Франциско.
– Мистер Хепворт, – сказал судебный следователь, – вечером тридцатого июня ваше судно достигло Гаваи, было слишком поздно входить в гавань. Вы бросили якорь против Гонолулу Кто в таких случаях остается на палубе, ну, скажем, начиная с полуночи?
– Младший офицер, – ответил Хепворт, – в данном случае я, кроме того, младший штурман
– А фальреп спускается с вечера?
– Да. В ту ночь он был спущен с вечера.
– А кто стоит на посту у мостков?
– Младший штурман.
– А в ту ночь на пароходе не произошло ничего особенного?
– Как вам сказать? В три часа я подошел к мосткам и увидел младшего штурмана спящим. Я разбудил его. В пять часов утра при обходе я нашел его снова спящим и в состоянии полного опьянения, так что он не очнулся даже, когда я стащил его в каюту
– Так. Вы признаете, что в эту ночь были в нетрезвом состоянии? – обратился Грин к младшему штурману.
– Да, сэр.
– Откуда же вы достали водку?
– Мне дал ее Дженнисон, мы с ним старые знакомые.
– А, оба подторговывали опием! Расскажите, как было дело.
– Я стоял на вахте. Он пришел, спросил меня: «Ты сегодня дежуришь?» – «Я!» – Он сует мне бутылочку и говорит: «На тебе, выпей, скоротаешь время». Я глотнул виски и сразу почувствовал, что в ней что-то подмешано. После этого ничего не помню, очухался только утром, когда меня разбудили и позвали на палубу.
– А где бутылка?
– Я ее бросил за борт.
– Мистер Дженнисон! Вы подмешали к виски какое-то наркотическое средство? Да? И вы сделали это для того, чтобы никто не видел вашего возвращения на пароход…
– Вздор, вздор! Я протестую! – прервал его Дженнисон.
– Позвольте! Если вы отрицаете это, то мне придется представить вам другого человека; на борту парохода находился стюард по фамилии Боукер… Мистер Хепворт! Что вы можете сказать про этого господина?
– Хм! В Гонконге он изрядно напился, виноваты в этом деньги. Недели две тому назад, когда мы отошли от Гонолулу, он принес к казначею толстый конверт с деньгами и просил спрятать их в несгораемый шкаф. Казначей отказался принять деньги, не пересчитав их. Тогда Боукер вскрыл конверт, – там было десять стодолларовых бумажек. Потом казначей рассказывал мне, что Боукер в Гонолулу взял двести долларов.
– А откуда у такого человека, как Боукер, взялось так много денег?
– Не имею ни малейшего понятия. Сам он говорил, что обделал какое-то дельце… Но ведь словам Боукера мы не привыкли придавать особого значения.
Грин надавил кнопку звонка. Вошел Спенсер в сопровождении Боукера.
– Здравствуйте, Боукер! – сказал Грин. – Протрезвились?
– О да, совсем трезв! – пролепетал стюард. – Разрешите сесть?
– Сделайте одолжение! Вчера вы в пьяном виде рассказали Уильяму Чану маленькую историю. Вечером вы повторили ее мне и полковнику Хэллету. Будьте добры дать нам здесь некоторые объяснения.
Боукер метнул взгляд на Дженнисона и быстро проговорил:
– С удовольствием, всегда готов!
– Расскажите нам, что произошло ночью тридцатого июня после того, как вы бросили якорь на высоте Вайкики.
– Ночью я проходил по палубе. Наклонился зачем-то к борту и увидел, как какой-то человек вдруг вынырнул из воды и ухватился руками за нижнюю перекладину лестницы. Я быстро отступил в тень. Через некоторое время этот человек взобрался по лестнице на палубу. Он был бос и весь в черном. Черные трусики и черная рубашка. Он подошел к младшему штурману, наклонился к нему и пошел дальше, прямо на меня. Шел он на цыпочках, но я не предполагал ничего дурного. Я вышел из своего убежища и сказал: «Дивная ночь для купанья, мистер Дженнисон». И сразу понял, что совершил нетактичность. Дженнисон бросился на меня и сдавил мне горло обеими руками. Я чуть не умер.
– Он был весь мокрый, да? – осведомился Грин.
– Да, с него текла вода.
– А часы были на руке?
– Да, но я, право, не обратил на них особого внимания. Улучив момент, я шепнул: «Пустите!» Дженнисон отпустил руки и приказал мне никому не рассказывать о ночном происшествии, а на утро прийти к нему в каюту. Утром я был у него. Правду сказать, я надеялся сорвать с него хоть сто долларов за молчание, но когда я пришел к нему, а он заявил, что об этом деле надо молчать, я понял, что можно взять больше, и выпалил: «Тысячу долларов!» Дженнисон согласился. Он сказал, что деньги будут мне вручены при отходе из Гонолулу, но я обязан уехать в Сан-Франциско и не показывать сюда своего носа. На берегу он приставил ко мне этого Кабреро, который не отпускал меня ни на шаг, а когда мы уходили из Гонолулу, мне дали конверт с тысячью долларов. Тогда я не знал, что здесь пахнет убийством. Видит бог, не взял бы денег. Теперь все мои мечты рухнули. А, может быть, и к лучшему. На суше стало скучно с тех пор, как закрыли все трактиры. Да и к морю я привык. Видно судьба хочет, чтобы я до конца дней оставался стюардом.
Грин встал.
– Мистер Дженнисон! Всем нам ясна картина убийства. Позвольте восстановить ее полностью. Вы спрыгнули с «Президента Тайлора», когда он еще шел. Вы прекрасный пловец. Нырнули в воду, проплыли некоторое расстояние под водой, чтобы не быть кем-либо замеченным, а затем спокойно поплыли к берегу. Вышли на берегу Вайкики. Неподалеку спал Дэн Уинтерслип, мешавший осуществлению вашего плана. Короткая схватка, нож… и быстрая смерть Дэна Уинтерслипа. Признавайтесь, Дженнисон. Не будьте глупцом. Полное признание и раскаяние…
Дженнисон вскочил с пылающими глазами. Он отрицал!
– Как угодно! – Грин повернулся к нему спиной и, понизив голос, стал перешептываться с Хэллетом. Дженнисон и Чарли Чан стояли рядом около письменного стола. Чан вынул карандаш и как бы нечаянно уронил его. Китаец наклонился поднять его с полу.
Джон увидел, что из кармана брюк Чана выпячивается рукоятка револьвера. Он увидел также, как Дженнисон быстро подошел к Чану и вытащил револьвер из кармана. Джон, вскрикнув, бросился к Дженнисону, но Грин схватил его за рукав и удержал. Чарли Чан, по-видимому, не замечал ничего.
Дженнисон приложил дуло к виску и нажал курок. Сухой треск! Револьвер выпал из руки Дженнисона.
– Ну-с, мы достигли своего! – торжествующе заявил Грин. – Это немое признание. У меня есть свидетели, Дженнисон… Вы не в силах вынести позора и пытались застрелиться… из пустого револьвера. – Грин повернулся к Чарли Чану и дружески похлопал его по плечу. – Грандиозная идея, Чарли! Это придумал Чан! – прибавил Грин, обращаясь к Дженнисону. – Восточный ум, Дженнисон. Замечательная хитрость! Не правда ли?
– А, здравствуйте, мистер Уинтерслип! – сказал Хэллет. – Знаете, Лэрри, – обратился он к Сэлэдину, – мистер Уинтерслип был убежден, что я покрываю вас. Объясните, пожалуйста, ему ваше поведение.
Сэлэдин засмеялся.
– Хм! Да, теперь можно. Я свое дело сделал и надеюсь, что наш разговор останется между нами?
– Разумеется! – ответил Джон. – Нашли вы вашу челюсть?
– Конечно, нашел! В моем чемодане, где она лежала с момента моего приезда в Вайкики. Двадцать лет тому назад мне во время игры в футбол выбили зубы, – весьма неприятное происшествие, но при моей профессии оно имело для меня и хорошую сторону. Человек, занятый поисками вставной челюсти в воде, являет собой очень комичную фигуру, и никому не придет в голову ставить его поведение в связь с каким-либо серьезным делом. Он может разгуливать по берегу сколько его душе угодно. Видите ли, мистер Уинтерслип, я правительственный агент по борьбе с опиумом и послан сюда со специальным поручением. Само собою разумеется, что Сэлэдин – это не моя настоящая фамилия.
– А, теперь мне все ясно!
– Очень рад. Не знаю, знакомы ли вам методы, какими пользуются здешние контрабандисты. Этот яд привозится сюда с востока на торговых пароходах, например, на «Мэри С. Эллисон». Как только пароход достигает высоты Вайкики, контрабандисты наскоро сколачивают несколько небольших плотов и нагружают их жестянками с опием. Флотилия маленьких катеров, выехавшая якобы на рыбную ловлю, ловит эти плоты и перевозит контрабанду на берег. Затем опий переправляют в торговый квартал, а потом тайно на пароходы, циркулирующие между Сан-Франциско и материком и обычно подвергающиеся не столь тщательному осмотру. Младший штурман с «Президента Тайлора» был одним из агентов контрабандистов, В его каюте кашли сегодня очень много опия.
– Младший штурман? – повторил Джон. – Но ведь это друг Дика Каолы!
– Совершенно верно! – сказал Хэллет, – Дик был на службе у этой шайки. В ночь убийства Сэлэдин подсмотрел, как он перетаскивал контрабанду и сообщил мне об этом в той записке, на основании которой я отпустил тогда Каолу на свободу.
– О, я должен извиниться перед вами…
– Ничего, ничего! – Хэллет был в прекрасном настроении. – Лэрри удалось также выяснить, что Дженнисон был адвокатом этой шайки и защищал всех, кто попадался в руки полиции. Этот факт не имеет ничего общего с убийством Дэна Уинтерслипа, разве только то, что покойному было известно об этих делишках Дженнисона, а потому он не хотел и слышать о предполагаемом браке между Дженнисоном и мисс Барбарой. Я не знаю, мистер Уинтерслип, с какой целью вы вошли в каюту Дженнисона, но если вы видели в нем убийцу, то вы были правы.
– Да, я считал его убийцей, – сказал Джон. – Кстати, вы говорили сегодня с моей тетей?
– Да! Она сейчас в комнате судебного следователя мистера Грина. Пойдемте туда.
В комнате Грина Джон увидел кроме своей тетки также и Дженнисона. Обвиняемый стоял с гордым, высокомерным, вызывающим видом, как какой-то викинг тропиков, белокурый гигант, твердо уверенный в себе,
– Мистер Дженнисон! – начал Грин. – Полковник Хэллет вручил вам на пароходе приказ об аресте. Вы прочитали его?
– Да.
– Вы обвиняетесь в убийстве!
– Какая нелепость! Какой смысл убивать мне Уинтерслипа!
– Вы хотите знать цель? Прекрасно! Мисс Уинтерслип, будьте добры повторить в присутствии нас те показания, которые вы дали нам.
– После смерти мистера Уинтерслипа мы сделали объявление о продаже дома. Вчера его пришел осматривать адвокат Хэйли. В разговоре со мной он упомянул, что за неделю до смерти мистер Дэн Уинтерслип говорил ему, что он хочет изменить сделанное им завещание.
– А разве не Дженнисон был адвокатом вашего покойного двоюродного брата?
– Да, он был его адвокатом.
– А вам не кажется странным, что он обратился с этим делом к другому адвокату?
– Конечно, странно! Но у него были основания поступать именно так. Дело в том, что после разговора с моей племянницей, мисс Барбарой, мне стало ясно, что предполагавшееся новое завещание имеет отношение к предполагавшемуся браку Барбары с Дженнисоном. Дэн был настолько против этого брака, что угрожал дочери лишить ее наследства, если она выйдет замуж за Дженнисона.
– Мистер Дженнисон! Вас интересовал мотив преступления? Нам он ясен. Вы собирались жениться на самой богатой девушке островов, и ее отец препятствовал этому браку. И вот зачем вы в ночь убийства были на его lanai…
– Позвольте! – запротестовал Дженнисон. – В эту ночь я был на «Президенте Тайлоре». Всем известно, что пассажиры сошли на берег лишь во вторник в девять часов утра…
– Знаем, знаем! – прервал его Грин. – Кстати, который час?
Дженнисон вынул из кармана часы на тоненькой цепочке.
– Четверть десятого.
– А часы-браслет вы не носите?
Дженнисон ответил не сразу.
– Иногда…
– Покажите ваше запястье!
Дженнисон вытянул смуглую руку; на запястье была более светлая полоска, имевшая ясные очертания часов и ремешка.
– Вы видали когда-нибудь эти часы-браслет? Нет? Позвольте вашу руку. – Грин надел часы на руку Дженнисона. – Часы и ремешок точно совпадают со светлыми контурами на вашей руке. Мисс Уинтерслип, будьте добры подойти поближе.
Мисс Минерва подошла и встала рядом с судебным следователем. Последний вдруг наклонился и выключил свет. В комнате стало совершенно темно. Грин
медленно поднес что-то к испуганным глазам бостонки.
– Вы видали когда-нибудь эти часы, мисс Уинтерслип? – спросил Грин.
– Да, видела.
– Где?
– В темноте, в комнате Дэна Уинтерслипа, вскоре после полуночи тридцатого июня.
Грин включил свет.
– Благодарю вас, мисс Уинтерслип. Вы узнали эти часы, вероятно, по какому-нибудь признаку?
– Да, цифра два довольно сильно повреждена…
– Спенсер! Приведите сюда испанца! Появился Кабреро.
При виде Дженнисона страх вспыхнул в его глазах.
– Кабреро! – обратился к нему Грин. – Повтори, что ты рассказывал нам об этих часах-браслете!
– Второго июля, в среду, я был в конторе мистера Дженнисона. Он дал мне вот эти часы и велел отнести к часовому мастеру. Я понес их в большой часовой магазин. Мастер посмотрел и сказал, что они сильно испорчены, не стоит чинить, выгоднее купить новые. Я сказал об этом мистеру Дженнисону. Тогда мистер Дженнисон подарил часы мне. В четверг третьего июля я продал их китайцу Лау Хо на Маунакае-стрит, а в субботу вечером мистер Дженнисон телефонирует мне, просит вернуть часы. Я сказал, что продал их китайцу. Он велел мне достать часы во что бы то ни стало и очень сердился. Я ходил к Лау Хо, но оказалось, что он уже продал их какому-то японцу.
– Вы были несколько неосторожны с этими часами, Дженнисон! – обратился к нему Грин. – Вы считали себя вне подозрений и только в субботу решили, что все-таки спокойнее иметь их у себя.
– Позвольте! – вмешался Джон. – Это я навел его на мысль о том, что часы могут послужить уликой. Мы играли с ним в гольф в субботу и, между прочим, я упомянул и о часах-браслете. После этого он заторопился домой и не поехал к нам обедать, а слез около своей конторы под предлогом, что ему надо подписать несколько писем.
– Так! Правду сказать, Дженнисон, меня несколько удивило то, что вы надели эти часы, но, вероятно, вам важно было знать точно, который час, и, кроме того, вы нс предполагали, что соленая вода окажет на них столь быстрое действие…
– Чего вы там еще выдумали? – грубо закричал Дженнисон.
В ответ на это Грин надавил кнопку звонка
– Уведите Кабреро и пригласите сюда Хевпорта и младшего штурмана! – приказал он вошедшему Спенсеру.
– Итак, Дженнисон, вы утверждаете, что в ночь на тридцатое июня вы были пассажиром «Президента Тайлора», который до рассвета стоял у входа в гавань?
– Да.
– И до следующего утра ни один пассажир не покидал парохода?
– Это можно легко установить.
– Прекрасно!
Вошел младший офицер «Президента Тайлора» За ним плелся дюжий и неуклюжий моряк, в котором Джон узнал младшего штурмана парохода. На руке моряка он увидел большое кольцо и вспомнил о знаменитом столкновении на чердаке в Сан-Франциско.
– Мистер Хепворт, – сказал судебный следователь, – вечером тридцатого июня ваше судно достигло Гаваи, было слишком поздно входить в гавань. Вы бросили якорь против Гонолулу Кто в таких случаях остается на палубе, ну, скажем, начиная с полуночи?
– Младший офицер, – ответил Хепворт, – в данном случае я, кроме того, младший штурман
– А фальреп спускается с вечера?
– Да. В ту ночь он был спущен с вечера.
– А кто стоит на посту у мостков?
– Младший штурман.
– А в ту ночь на пароходе не произошло ничего особенного?
– Как вам сказать? В три часа я подошел к мосткам и увидел младшего штурмана спящим. Я разбудил его. В пять часов утра при обходе я нашел его снова спящим и в состоянии полного опьянения, так что он не очнулся даже, когда я стащил его в каюту
– Так. Вы признаете, что в эту ночь были в нетрезвом состоянии? – обратился Грин к младшему штурману.
– Да, сэр.
– Откуда же вы достали водку?
– Мне дал ее Дженнисон, мы с ним старые знакомые.
– А, оба подторговывали опием! Расскажите, как было дело.
– Я стоял на вахте. Он пришел, спросил меня: «Ты сегодня дежуришь?» – «Я!» – Он сует мне бутылочку и говорит: «На тебе, выпей, скоротаешь время». Я глотнул виски и сразу почувствовал, что в ней что-то подмешано. После этого ничего не помню, очухался только утром, когда меня разбудили и позвали на палубу.
– А где бутылка?
– Я ее бросил за борт.
– Мистер Дженнисон! Вы подмешали к виски какое-то наркотическое средство? Да? И вы сделали это для того, чтобы никто не видел вашего возвращения на пароход…
– Вздор, вздор! Я протестую! – прервал его Дженнисон.
– Позвольте! Если вы отрицаете это, то мне придется представить вам другого человека; на борту парохода находился стюард по фамилии Боукер… Мистер Хепворт! Что вы можете сказать про этого господина?
– Хм! В Гонконге он изрядно напился, виноваты в этом деньги. Недели две тому назад, когда мы отошли от Гонолулу, он принес к казначею толстый конверт с деньгами и просил спрятать их в несгораемый шкаф. Казначей отказался принять деньги, не пересчитав их. Тогда Боукер вскрыл конверт, – там было десять стодолларовых бумажек. Потом казначей рассказывал мне, что Боукер в Гонолулу взял двести долларов.
– А откуда у такого человека, как Боукер, взялось так много денег?
– Не имею ни малейшего понятия. Сам он говорил, что обделал какое-то дельце… Но ведь словам Боукера мы не привыкли придавать особого значения.
Грин надавил кнопку звонка. Вошел Спенсер в сопровождении Боукера.
– Здравствуйте, Боукер! – сказал Грин. – Протрезвились?
– О да, совсем трезв! – пролепетал стюард. – Разрешите сесть?
– Сделайте одолжение! Вчера вы в пьяном виде рассказали Уильяму Чану маленькую историю. Вечером вы повторили ее мне и полковнику Хэллету. Будьте добры дать нам здесь некоторые объяснения.
Боукер метнул взгляд на Дженнисона и быстро проговорил:
– С удовольствием, всегда готов!
– Расскажите нам, что произошло ночью тридцатого июня после того, как вы бросили якорь на высоте Вайкики.
– Ночью я проходил по палубе. Наклонился зачем-то к борту и увидел, как какой-то человек вдруг вынырнул из воды и ухватился руками за нижнюю перекладину лестницы. Я быстро отступил в тень. Через некоторое время этот человек взобрался по лестнице на палубу. Он был бос и весь в черном. Черные трусики и черная рубашка. Он подошел к младшему штурману, наклонился к нему и пошел дальше, прямо на меня. Шел он на цыпочках, но я не предполагал ничего дурного. Я вышел из своего убежища и сказал: «Дивная ночь для купанья, мистер Дженнисон». И сразу понял, что совершил нетактичность. Дженнисон бросился на меня и сдавил мне горло обеими руками. Я чуть не умер.
– Он был весь мокрый, да? – осведомился Грин.
– Да, с него текла вода.
– А часы были на руке?
– Да, но я, право, не обратил на них особого внимания. Улучив момент, я шепнул: «Пустите!» Дженнисон отпустил руки и приказал мне никому не рассказывать о ночном происшествии, а на утро прийти к нему в каюту. Утром я был у него. Правду сказать, я надеялся сорвать с него хоть сто долларов за молчание, но когда я пришел к нему, а он заявил, что об этом деле надо молчать, я понял, что можно взять больше, и выпалил: «Тысячу долларов!» Дженнисон согласился. Он сказал, что деньги будут мне вручены при отходе из Гонолулу, но я обязан уехать в Сан-Франциско и не показывать сюда своего носа. На берегу он приставил ко мне этого Кабреро, который не отпускал меня ни на шаг, а когда мы уходили из Гонолулу, мне дали конверт с тысячью долларов. Тогда я не знал, что здесь пахнет убийством. Видит бог, не взял бы денег. Теперь все мои мечты рухнули. А, может быть, и к лучшему. На суше стало скучно с тех пор, как закрыли все трактиры. Да и к морю я привык. Видно судьба хочет, чтобы я до конца дней оставался стюардом.
Грин встал.
– Мистер Дженнисон! Всем нам ясна картина убийства. Позвольте восстановить ее полностью. Вы спрыгнули с «Президента Тайлора», когда он еще шел. Вы прекрасный пловец. Нырнули в воду, проплыли некоторое расстояние под водой, чтобы не быть кем-либо замеченным, а затем спокойно поплыли к берегу. Вышли на берегу Вайкики. Неподалеку спал Дэн Уинтерслип, мешавший осуществлению вашего плана. Короткая схватка, нож… и быстрая смерть Дэна Уинтерслипа. Признавайтесь, Дженнисон. Не будьте глупцом. Полное признание и раскаяние…
Дженнисон вскочил с пылающими глазами. Он отрицал!
– Как угодно! – Грин повернулся к нему спиной и, понизив голос, стал перешептываться с Хэллетом. Дженнисон и Чарли Чан стояли рядом около письменного стола. Чан вынул карандаш и как бы нечаянно уронил его. Китаец наклонился поднять его с полу.
Джон увидел, что из кармана брюк Чана выпячивается рукоятка револьвера. Он увидел также, как Дженнисон быстро подошел к Чану и вытащил револьвер из кармана. Джон, вскрикнув, бросился к Дженнисону, но Грин схватил его за рукав и удержал. Чарли Чан, по-видимому, не замечал ничего.
Дженнисон приложил дуло к виску и нажал курок. Сухой треск! Револьвер выпал из руки Дженнисона.
– Ну-с, мы достигли своего! – торжествующе заявил Грин. – Это немое признание. У меня есть свидетели, Дженнисон… Вы не в силах вынести позора и пытались застрелиться… из пустого револьвера. – Грин повернулся к Чарли Чану и дружески похлопал его по плечу. – Грандиозная идея, Чарли! Это придумал Чан! – прибавил Грин, обращаясь к Дженнисону. – Восточный ум, Дженнисон. Замечательная хитрость! Не правда ли?