Страница:
Джек сидел на верхушке самого высокого из сикаморов. Рот его был широко раскрыт, губы оттянуты, а зубы в красно-оранжевых пятнах крови. На каждый вопль самок он отвечал своим рыком. Но как бы дико и страшно это не было, худшим было то, что в левой его кисти болталось окровавленное тельце его сына, Тонго.
— Нет, — выдохнула Кэролайн. Горячие слезы замутили ее взор, и она спрятала лицо на груди Пауэрса. — Нет, нет, нет.
— Пойдемте, — обхватив рукой ее за плечи, Пауэрс подтолкнул ее к двери. — Пойдемте, здесь мы ничего сделать не сможем.
Она дернулась. — Нет. Не можем же мы так все оставить! Мы должны сделать что-нибудь!
— Что? Ребенок мертв, не так ли? Остальные обезьяны? Им вы тоже ничем помочь не сможете.
— Но Джек…
— Ну, и что? Вы собираетесь до него карабкаться?
— Я могла бы стянуть его вниз…
— Нет.
— Но должна же я сделать хоть что-то!
— Остаться в живых, к примеру. С чего это вы решили, что он и вас не разорвет? Нужен был вам вердикт от начальства? Ну так вот он вам. Возвращаемся назад в лабораторию, где мы сможем спокойно над всем подумать.
Она резко отстранилась от него, когда он попробовал ее обнять. — Но что насчет остальных обезьян? Что насчет них?
— Ну, к ним он не лезет, нет? Он убил лишь одну из них и ребенка. Думаете, оставались бы они все в живых, если бы он как-либо не мог себя контролировать?
Он был прав, по-своему. Так что она позволила ему себя увести. Но крики преследовали ее, на всем пути назад, до лаборатории.
На пути к Каньону Смерти
24 декабря 2438 года
12:45
Она испустила придушенный крик, еще прежде чем осознала, что натворила. Затем тренированность взяла свое. Нырнув вниз, она переложила бесполезный учебный лазер в левую руку, после чего отщелкнув пальцем кнопку над ее KA — BAR, выхватила нож одним быстрым движением. Сердце ее колотилось как бешенное, а легкие раздувались словно мехи. Взор повело, похоже, передышала кислорода. — Медленнее, медленнее, по шагу за раз…
Она не смотрела на людей, по крайней мере, не пристально. Примерно минуту. Сперва убедиться в том, что ее никто здесь не ждет. Скользнув вдоль палатки, только что обогнутой ею, она приподняла полу стволом лазера, и также быстро уронила назад, с ножом наготове. Пусто. Лишь раскрытые мешки и две скатки. То же самое, что и во второй палатке, но там мешок и скатка имелись в одном экземпляре, должно быть имущество чиф-мастер-сержанта отряда. Часть ее желала мчаться прочь отсюда, вопя, и как можно дальше — другая же знала, что ей нужно пройти через все это, если ей хочется остаться в живых.
Они все сидели бок о бок — спинами к ткани палатки, второй и третий наклонившись, так что головы их касались друг друга. Было бы смешно, если бы не было так страшно. Одиночные выстрелы в грудь, пулевые, калибр — крупный. Очень точные выстрелы. Кто бы ни убил их, он желал убедиться в этом, поскольку парки их были расстегнуты и сдвинуты на плечи. Футболки были разрезаны посреди и раскрыты, словно страницы книги, так что она могла видеть входные отверстия, каждую одиночную, узкую дырочку шести-семи миллиметров диаметром под левым соском и чуть сбоку. Прямо над сердцем. Лишь капля крови, уже свернувшейся, подобно замерзшей слезе. Недостаточно, чтобы стать причиной столь удушающего запаха крови.
Причиной же запаха были — перерезанные горла. От уха до уха. Сердца, даже те, что прострелены насквозь, бьются в агональном ритме еще примерно минуту. Быстрый взмах ножом слева направо, этого более чем достаточно, чтобы кровь брызнула фонтаном. Кровь, собравшаяся в толстые ручейки и уже начавшая подмерзать.
Но перерезание глоток, это было уже чересчур. Как и усаживание их в ряд, словно зрителей. Если только… она отступила на пару шагов, и оглядела окрестности. Ага, справа от нее, так и есть — KA — BAR, воткнутый в землю. Два комплекта жетонов обвивали рукоять черной кожи, с полувысохшей на ней кровью. Наклонившись и выдернув нож, она увидала инициалы на его пятке — Ч.К. Затем уронила жетоны себе в руку. Джеймс. Хакетт. Жетоны были черными.
Мускулы ее челюсти напряглись. Она ни на секунду и не поверила, что это Кинкейд поубивал всех их. Ну да, он был супер-снайпером, и да, он любил вызовы. Но она знала, что он был настоящим солдатом и настоящим мужчиной. Если у убийцы был нож Кинкейда, следовательно Кинкейд был мертв. Ее изумило то, что она не чувствовала горя. Может быть оттого, что внутри она также была солдатом, а солдаты горюют лишь тогда, когда для этого есть время. Прямо сейчас она была занята. Ей нужно было остаться в живых.
Все, буквально все вопило о том, что она осталась последней. Что означало также, что спектакль этот был разыгран исключительно для нее, кем-то знавшим, что она придет сюда. — И если он все это так устроил…
— То это для того, чтобы понаблюдать за моей реакцией, — сказала она, неожиданно — О, черт…
И как бы доказывая ей, что убийца читал ее мысли, левую ногу ее пронзил раскаленный прут ослепляющей боли.
Полигон Якима, Терра
24 декабря 2438
13:30
— Подождите-ка, — сказал Пауэрс. Он все еще сжимал ее руки своими, наклонившись вперед, так что лица их были менее чем в полуметре от друга. — Давайте подумаем обо всем этом как следует. Может быть, это все даже неплохо.
— Что?! — Кэролайн вырвала свои руки из его, так что теперь Пауэрс сжимал в ладонях лишь воздух. — Как вы можете такое говорить?!
— Разве вы не сказали только что, что подобное, это обычное дело?
— Нет, я сказала, что это не так уж необычно, если самец убивает ребенка, даже своего. Но это кое-что, что Джек никогда не делал.
— Что не означает, что сделать подобное он не мог. Откуда вы знаете, что такого рода агрессивное поведение не имеет естественных причин?
Она моргнула. Веки ее зудели, а нос забит от слез. Джек — убийца? Каннибал? Шимпанзе могут быть сменять настроение по мановению ока — покорные в одну секунду — бешеные убийцы в другую. Они охотятся, обычно стаями, дополняя свою растительный рацион свежим мясом. Но шимпанзе в обезьяннике были на сбалансированной диете — с месячными интервалами они получали куски сырого мяса как раз для предотвращения подобных случаев.
С другой стороны, ей было известно, что шимпанзе убивают не хуже чем люди, и по разным причинам: чтобы подчеркнуть свое превосходство, отомстить, или просто потому, что им этого хочется. Она сказала все это, затем добавила: — Скажем так, в качестве аргумента, что поведение Джека естественно, что он убил Тонго из ревности или еще из-за чего. Но Шана? Я вообще не слыхала о случаях, чтобы любой самец убивал и мать и детеныша одновременно. Обычно это делают самки. Джек же вел себя… садистски.
— Вы придаете ему человеческие мотивы. В действительности вы не имеете ни малейшего понятия о мотивах, двигавших Джеком, не так ли? — Когда она ему не ответила, Пауэрс продолжил: — Может быть это обычная банальнейшая агрессия. Но, с моей точки зрения, это может оказаться даже и неплохим результатом.
Она горько хохотнула, — Объясните это Шане и Тонго.
— Я солдат, а вы — нет. Посылая солдат в бой, вы не желаете, чтобы их отвлекали субъективные факторы. Вроде того, что они должны делать, а что нет. Солдаты существуют, чтобы убивать. И вам хочется, чтобы они делали свое дело без колебаний. Так что, если усилительный контур не только фокусирует и удерживает их внимание, не давая усталости сказываться на нем, но и усиливает их агрессию… то это превосходно.
Она задохнулась — Вы… вы что, это серьезно? Да как может это быть превосходным?
Пауэрс насмешливо фыркнул. — Да ладно вам, подумайте сами. Мы, знаете ли, не обезьяны. Вспомните Кинкейда, вспомните, как подскочили его показатели? Насколько лучше он стал? Вот это — солдат. Теперь осталось узнать, как держать все это под контролем, и дело сделано.
— Нет. — Кэролайн встала, сверля его взглядом, — Я не согласна. Но поскольку не я директор проекта, а Гбарлеман, я добьюсь, чтобы это он принял это решение. И я доберусь до него, даже если для этого мне потребуется проломить себе дорогу в чей-то там генеральский кабинет. В худшем случае они меня максимум пристрелят. Так что, или вы идете со мной, или нет.
Он смотрел на нее несколько долгих секунд. Она не имела ним алейшего понятия, о чем он думал. Бесстрастное выражение сковало его черты. Наконец он встал на ноги. — Хорошо, я иду с вами. Гбарлеман должен услышать обе стороны. Таким образом никто не станет паниковать.
На кончике ее языка вертелась фразочка про «прикрытие собственной задницы», но она сдержалась. Вместо этого она заметила, — Мы не узнаем ничего определено, пока не прогоним все тесты.
— И это чертовски хорошо, — он глянул на нее. — Между прочим, я не извиняюсь за то, что думаю так, думаю. Если бы вы были на моем месте, вы думали бы точно также. С моей профессиональной точки зрения — это прорыв.
— Ммм… — она упорно смотрела назад, — Ну, тогда, слава богу, что я не на нем.
— И вив ля дифференс[4], — он, абсолютно серьезно. — Едем в центр связи. Вы за рулем.
Они вышли из лаборатории. Никто из них не произнес не слова, когда они огибали комплекс. Солнце пряталось за облаками. В воздухе обладал металлическим привкусом и был столь холоден, что носом было больно дышать.
Уже у ее машины, Пауэрс хлопнул себя по лбу. — Черт, я забыл свою куртку. Послушайте, заводите пока машину, просто подождите меня. Я сейчас вернусь.
Кэролайн не нужно было подбадривать. Она сгорбилась, обхватив себя руками, протрусила до машины, щелкнув дистанционкой, разблокировала двери. Когда она дернула дверь с водительской стороны, ручка подалась с трудом, а петли заскрипели. Рухнув внутрь, она захлопнула дверь. Виниловые чехлы задубели. Повернувшись вбок, она сунула руку за пассажирское кресло. Уголок ее бараньей меховой куртки был под ее пистолетным футляром, по прежнему покоившемуся где его она бросила. Выхватив ее, она быстро принялась ее натягивать, борясь с непослушной кожей. Та похрустывала.
— Тепло-о, — простучала она зубами, заводя двигатель, и стуча по кнопкам, — Тепло, тепло, тепло. — Холодный воздух дунул ей прямо в лицо, и она заклинила рычажок, послав леденящий поток к ее лодыжкам, и без того уже дрожащим. Включив обогреватели на полную, она подождала несколько минут, наблюдая, как ее дыхание превращается в снежинки и опадает. Несколькими минутами позже она начала уже было терять терпение, но тут Пауэрс прибрел вновь, в этот раз с велосипедом в руке. Стукнув в заднее ее стекло, он жестом показал, ей что хочет положить велосипед в багажник. Разблокировав его рычажком, она смотрела, как он снял переднее колесо, сложил велосипед пополам и убрав его внутрь, резко захлопнул багажник.
— Извините, — сказал он, открыв дверь пассажирского сиденья, приличных размеров порция холода вошла вместе с ним. Шлепнувшись на сиденье, он захлопнул дверь. — Чуть задержался, выключая один из компьютеров.
— Да? — она вырубила тормоз, включила задний ход, выкатилась со стоянки, после чего подала рычав скоростей вперед. Перчатки ее оставались сзади, и ей отчаянно хотелось, чтобы она вспомнила о них раньше. Руль был холодным до жути, словно выточенным из цельного куска льда. — А я думала, что выключила их все…
— Ну, похоже нет, — сказал Пауэрс, пристегиваясь ремнем, — Брр, как же холодно, Кинкейд, с остальными, должно быть вообще дубу дает, в своем этом Вайоминге.
— Вайоминге? — Нахмурившись, Кэролайн искоса глянула на Пауэрса, прежде чем устремить все свое внимание вперед, останавливаясь перед знаком в конце выезда. Включив правый поворотник, она повернула голову влево, проверяя движение, — Мне казалось, что вы понятия не имеете, где они сейчас.
— Да?
Она снова глянула на него, — Да.
Выражение его лица вновь стало нечитаемым, — Мммм… — затем, мотнув головой, словно показывая на что-то слева от нее, он заметил, — Джип приближается.
Повернувшись назад, она засекла его, — Не помешает.
— Но вы же хотели свернуть налево.
Она повернулась, вновь глянуть на него, — Нет, центр связи… — начала было она. И умолкла.
Кэролайн Флетчер за свою жизнь повидала более чем достаточно пулевого оружия, и более чем несколько лазеров. Ей вообще нравилось стрелять. Так что она опознала оружие как лазерный пистолет, стандартный армейский ручной лазер, могущий переключаться с одиночного на непрерывный режим импульсов, в зависимости от того, желал ли Пауэрс получить дырку или прожечь полосу поперек ее груди.
— Нет, — любезно сказал Пауэрс, — Вы хотели свернуть налево.
На пути к Каньону Смерти
24 декабря 2438 года
13:30
Наблюдение за реакцией Аманды сквозь прицел — ужас ее, смешанный с неверием, и поверх этого всего сосредоточенный обсчет ситуации — наполняло его определенной долей гордости. Да, это была та Аманда, хорошо знакомая ему, надежный ведомый, превосходный солдат. Она повернулась на север, поскольку он вбил нож по рукоять, и достаточно далеко от тел, чтобы ей пришлось глянуть вперед. Солнце пронзило ее копну огненно-рыжих волос, заставив их гореть, словно начищенную медь. Металлический отблеск в ее руке — жетоны. И затем он увидал, как она изучает черную пятку ножа, замечает инициалы, — и на этом месте голова ее взлетает вверх, и она, кажется, устремляет взгляд прямо на него.
Выдохнув, он поместил перекрестье прицела прямо над ее сердцем. Подождал очередного удара пульса. И нажал курок.
Она вскрикнула. Колени ее сложились, и она рухнула, болезненно, на правый бок. Уже когда она падала, звук выстрела, резкий и отрывистый, хлопнул по ее ушам и отпрыгнул прочь, эхом отражаясь среди холмов, звук, слышимый за километры.
Но сколь бы не было ей больно, инстинкты и тренировки заставили ее действовать. Дернувшись, она откатилась вправо, скрывшись за ближайшей сосной. Она так и осталась лежат на животе, с головой, опущенной вниз. Нет смысла подыматься и выглядывать, у нее все равно нет оружия, стоящего подобной попытки. Она вслушивалась в ожидании второго выстрела, но, впрочем, так ничего и не услыхала, помимо ударов сердца, эхом отдававшихся в ушах. Чуть придержала дыхание на секунду. Все еще ничего. Левое ее бедро горело от боли. Она вся взмокла от шока, живот ее связался узлом.
— Полегче, ты не можешь позволить себе проиграть, держись…-
Когда минутой позже так ничего и не произошло, она с трудом села, спиной к дереву. Жетоны и KA — BAR Кинкейда так и оставались у нее. Убрав жетоны под парку, она положила KA — BAR справа от себя. Скинув перчатки, она по быстрому осмотрела рану. Кожа качнулась под пальцами и волна дурноты окатила ее, оставляя горько-кислый привкус. Пуля прошла насквозь, по наружной стороне бедра. Общий объем повреждений зависел от того, была ли ее оболочка цельнометаллической или нет, насколько быстро она вращалась и не была ли надсечена. Ничего конкретного на это счет она сказать не могла, но входное отверстие было небольшим и вдавленным, ткань ее штанов ушла вслед за пулей в рану. Выходной раны она увидать не могла. Пальцы ее оттуда вернулись все в крови, но фонтана крови или пульсирующего ее истечения она не почувствовала. Это было хорошо. Нащупав пряжку, она вытянула ремень из штанов, протянула его под бедром и затянула накрепко прямо над раной. Кровь по прежнему будет течь, но это купит ей немного времени.
— Высокая скорость, уйма кинетической энергии, снайперский выстрел, что-то с довольно длинным стволом. Мак 2176, может Ругер-Баррет RLR 7000, и довольно далеко отсюда. Так и не услыхала выстрел, пока не была подстрелена. —
Это, в свою очередь, означало и кое-что еще. Два кое-что, если точнее. На такой дистанции снайпер должен был иметь оптический прицел. Если у него был прицел, он знал, куда целится и куда попадет. Единственный способ подстрелить ее на такой дистанции был целиться выше — сильно, на уровне сердца или выше. Ну, или он был хреновый стрелок. Впрочем, ей не казалось, что это было так. Так что он хотел ранить, а не убить.
Походило на то, что он играл с нею. С нею лично. Он не играл с парнями, сидевшими у палатки, и она готова была поспорить, что Хакетт и Джеймс также умерли быстро. Так что это значило лишь одно — снайпер был кем-то, кого она хорошо знала.
Во вселенной наберется много неплохих снайперов. Но, насколько она понимала, лишь один из них сейчас имел для нее значение. Она не могла в это поверить, но другой альтернативы у нее не было. И тогда она вспомнила о учебном лазере, щелкнув тумблером, она осторожно омела северную сторону.
Блок свой-чужой бибикнул и она глянула на него. И мир ее рухнул.
Кинкейд.
И она его не разочаровала. После, ну, где-то секунд девяноста, он увидал, как она, опершись о дерево, встает. Ее качало, кренило, через прицел он видел, как белы костяшки ее пальцев, как туго обтягивала их кожа, когда она цеплялась за дерево. Затем она оттолкнулась от него, нагибаясь так низко, как только могла, походка ее был шаткой и ноги она подымала с трудом.
Превосходно. Закинув винтовку за спину, он соскользнул с дерева и потрусил прочь, собираясь выйти ей справа. Он также счел, что мог бы периодически направлять ее выстрелами туда, куда он хотел, чтобы она шла.
— Беги, мышка, беги. — он двигался размашистым шагом и чувствовал себя так хорошо, как ему не было вот уже года три, — Беги.
Полигон Якима, Терра
24 декабря 2438
14:00
В молчании они двигались на северо-восток, Пауэрс продолжал сидеть, держа лазер под приборной панелью, нацеленным ей в живот. Хребет Манасташ был севернее и на запад, отроги Седловых гор прямо перед ними. Кэролайн знала, что земли полигона раскинулись на большом пространстве, почти тринадцать сотен квадратных километров холмистой, серовато-коричневой, степи, поросшей кустами чапараля, огороженных голыми базальтовыми обрывами реки Якима за западе и Колумбией прямо впереди. Если захочет, Пауэрс может убить ее прямо посреди этой всей пустоты и выкинуть ее тело где ему заблагорассудится.
— И ему даже и не потребуется машина, поскольку чертова хладнокровная сволочь загрузила в багажник свой чертов велосипед.
Затем она вспомнила о своем PG -90, принявшись гадать, не сможет ли она тихонько просунуть руку назад, открыть футляр и выхватить пистолет. Дверь практически прижималась к сиденью, он возможно она смола бы сделать это. Он подождала немного, затем позволила левой руке упасть на колени, подождала секунду-две, чтобы положить ее на сиденье…
— Нет-нет-нет, — отозвался Пауэрс, — Не надо, я сам его заберу. — удерживая пистолет тренированной рукой, он вытянул длинную свою руку за ее заголовник, и дотянувшись, вернул ее уже с ее коробкой. — Вы это искали? Не волнуйтесь, скоро мы им воспользуемся. А пока — обе руки на руль.
— Что значит «мы»? — когда он не ответил, она глянула вправо. — Не хотите все объяснить? Это не может быть только из-за этого чертова усилительного контура.
— Не так, как вы думаете, — отозвался он. Тон его голос не был ни враждебным, ни дружелюбным. Просто тон. — Смотрите на дорогу, пожалуйста. Мы же не хотим попасть в аварию.
Она сделал как ей было сказано. — Вернувшись, вы стерли все мои данные, не так ли? — подозрение, не больше, но имеющее смысл с учетом его возражений, затем попыток заставить ее отложить разбирательства, а когда у него это не получилось, желания устранить данные, и ее саму. — Чего я не могу понять, так это почему.
— Не волнуйтесь так на это счет. Давайте лучше поговорим о вас самой. Вы знаете, что у вас обострившаяся депрессия?
— Что?
— Одинокая симпатичная женщина, одна на базе под Рождество. Ни парня, ни семьи, ни друзей. Звучит депрессивно. Думаете, что хоть кто-нибудь сочтет это странным, когда я расскажу о том, как вам было плохо, и как подавлено вы выглядели? Одинокая, расстроенная из-за Джека? Мы поговорили с вами об оружии, и вы сказали, что собираетесь съездить пострелять из своего PG -90, а когда я предложил поехать с вами, вы отказались, и теперь я чувствую себя виноватым… ну, вы понимаете, к чему я…
— Праздничная депрессия? Что, я возьму и пристрелю себя под Рождество?
— Нет, это я вас пристрелю. Вся эта история, лишь прикрытие.
— Почему вы делаете все это?
Пауза. И затем: — Извините. Я не могу вам этого сказать. Ведите машину.
Она умолкла. Она вела машину. Она смотрела за тем, как дорога разматывалась перед нею, подобно широкой черной ленте и гадала, что, черт возьми, ей делать. Ее пугала одна и та же мысль, что зациклившись, все прокручивалась в ее голове— У него пистолет; он забрал мой PG -90; все, что я могу, это вести машину…
Они были на том отрезке дороги, что плавной дугой изгибается к югу в сторону Норт Форк Луммума Крик. Ручей был справа от нее, а впереди она видела как дорога заканчивается, утыкаясь в другую, идущую с юга на север.
— Все, что я могу, это вести машину…
Осторожно, она скосила глаза направо. Ручей был покрыт льдом, берега резко обрывались вниз, образуя что-то вроде трубы, общей шириной где-то метров десять и не очень-то глубоко. Ей было еще полкилометра, по ее прикидкам, прежде чем дорога сменит направление.
— Все, что я могу, это… ВЕСТИ машину…
— Прямо вперед, до конца, а затем направо, — сообщил Пауэрс.
— Угу, — отозвалась она. И затем, прежде даже, чем она смогла уговорить себя на подобное безумство, она рванула руль вправо, врезав ногой по педали газа.
Много чего произошло менее чем за одну секунду. Визг шин, стирающихся об асфальт и затем скрежет гравия, когда машина слетела с дороги. Голова ее закружилась от резкого заноса, синее небо и коричневая трава пронеслись перед стеклом, ремень безопасности врезался ей в грудь и живот. Неожиданный рывок снес Пауэрса влево, он успел испуганно вскрикнуть, и Кэролайн, кажется увидала, как руки его мотнулись, лазер рванулся вправо. Коробка-футляр PG -90, врезалась об его колени, рухнула под ноги и раскрылась. Пальцы Кэролайн аж зачесались от желания схватить пистолет, но она не отпускала педали газа, и вот уже и ручей, и черный пролом, и затем передние колеса машины оказались в воздухе, их словно катапультировало вперед; падение, удар — машина скрежещет, тараня лед и мерзлую землю. Она почувствовала как ее рвануло вперед, когда машина резко остановилась; с хлопком спасательный мешок водительского сиденья вылетел наружу. Привязной ремень зажало в упряжи, он так туго врезался в нее, что синяки, скорее всего останутся как минимум месяц, Лицо ее врезалось в мешок, а затем отскочило, как шайба от бортика в резком ударе. Удар ошеломил ее, звездочки летали вокруг, шея трещала, но она боролась, яростно, сражаясь со своим телом, жаждая крови. Пауэрс также был расплющен мешком, и он потерял свой лазерный пистолет, улетевший на заднее сиденье.
Мешки только принялись сдуваться, а она уже была готова к этому. Отстегнув ремень, она ринулась вперед, отпихнула полусдувшийся пассажирский мешок вбок и потянулась к PG -90. Но он уже был там, его колени пихали ее вниз и вперед. Ее руки были зажаты ими, она была припечатана к бардачку, рычаг коробки передач вдавливался ей в живот. Он не мог одновременно держать ее и хватать пистолет, но и она не могла ухватить его. Так что она крутнулась вбок, увидала прямо перед собой обтянутую нейлоном ногу и укусила ее, сильно.
Вкус мокрого нейлона и соленой крови заполнил ее рот, когда зубы ее прорвали его кожу. Заорав от боли, Пауэрс дернулся в сторону, и пальцы ее коснулись холодного металла, PG -90, был в ее левой руке и она дернулась назад, зная, что ей нужно выбраться из этого тесного пространства как можно быстрее, или он обберет у нее пистолет…
Перекинув пистолет из левой руки в правую, она одновременно принялась искать ручку двери. Но пальцы ее лишь напрасно скользнули по пластику, а затем было слишком поздно, поскольку лицо Пауэрса исказила ярость, и он ринулся к ней.
Так что она застрелила его.
Каньон Смерти
24 декабря 2438 года
16:30
Солнце скатывалось вниз прямо перед нею, и желтые лучи его красили скалы в бронзу, непереносимо яркую. И силы и время ее были на исходе. Она была близка к цели, каньон был прямо перед нею. И что тогда? Голова ее кружилась, ее морозило. Угловатый ее учебный лазер бился о правое бедро. Левая ее нога была одним, цельным, сгустком боли, ударами посылая боль, да к тому же, со всей этой ходьбой, продолжала кровоточить. Вся левая ее штанина была черной, и пахла не самым лучшим образом, она чувствовала, как кровь пропитывает ее носок. Ботинок ее уже хлюпал.
— Нет, — выдохнула Кэролайн. Горячие слезы замутили ее взор, и она спрятала лицо на груди Пауэрса. — Нет, нет, нет.
— Пойдемте, — обхватив рукой ее за плечи, Пауэрс подтолкнул ее к двери. — Пойдемте, здесь мы ничего сделать не сможем.
Она дернулась. — Нет. Не можем же мы так все оставить! Мы должны сделать что-нибудь!
— Что? Ребенок мертв, не так ли? Остальные обезьяны? Им вы тоже ничем помочь не сможете.
— Но Джек…
— Ну, и что? Вы собираетесь до него карабкаться?
— Я могла бы стянуть его вниз…
— Нет.
— Но должна же я сделать хоть что-то!
— Остаться в живых, к примеру. С чего это вы решили, что он и вас не разорвет? Нужен был вам вердикт от начальства? Ну так вот он вам. Возвращаемся назад в лабораторию, где мы сможем спокойно над всем подумать.
Она резко отстранилась от него, когда он попробовал ее обнять. — Но что насчет остальных обезьян? Что насчет них?
— Ну, к ним он не лезет, нет? Он убил лишь одну из них и ребенка. Думаете, оставались бы они все в живых, если бы он как-либо не мог себя контролировать?
Он был прав, по-своему. Так что она позволила ему себя увести. Но крики преследовали ее, на всем пути назад, до лаборатории.
На пути к Каньону Смерти
24 декабря 2438 года
12:45
Она испустила придушенный крик, еще прежде чем осознала, что натворила. Затем тренированность взяла свое. Нырнув вниз, она переложила бесполезный учебный лазер в левую руку, после чего отщелкнув пальцем кнопку над ее KA — BAR, выхватила нож одним быстрым движением. Сердце ее колотилось как бешенное, а легкие раздувались словно мехи. Взор повело, похоже, передышала кислорода. — Медленнее, медленнее, по шагу за раз…
Она не смотрела на людей, по крайней мере, не пристально. Примерно минуту. Сперва убедиться в том, что ее никто здесь не ждет. Скользнув вдоль палатки, только что обогнутой ею, она приподняла полу стволом лазера, и также быстро уронила назад, с ножом наготове. Пусто. Лишь раскрытые мешки и две скатки. То же самое, что и во второй палатке, но там мешок и скатка имелись в одном экземпляре, должно быть имущество чиф-мастер-сержанта отряда. Часть ее желала мчаться прочь отсюда, вопя, и как можно дальше — другая же знала, что ей нужно пройти через все это, если ей хочется остаться в живых.
Они все сидели бок о бок — спинами к ткани палатки, второй и третий наклонившись, так что головы их касались друг друга. Было бы смешно, если бы не было так страшно. Одиночные выстрелы в грудь, пулевые, калибр — крупный. Очень точные выстрелы. Кто бы ни убил их, он желал убедиться в этом, поскольку парки их были расстегнуты и сдвинуты на плечи. Футболки были разрезаны посреди и раскрыты, словно страницы книги, так что она могла видеть входные отверстия, каждую одиночную, узкую дырочку шести-семи миллиметров диаметром под левым соском и чуть сбоку. Прямо над сердцем. Лишь капля крови, уже свернувшейся, подобно замерзшей слезе. Недостаточно, чтобы стать причиной столь удушающего запаха крови.
Причиной же запаха были — перерезанные горла. От уха до уха. Сердца, даже те, что прострелены насквозь, бьются в агональном ритме еще примерно минуту. Быстрый взмах ножом слева направо, этого более чем достаточно, чтобы кровь брызнула фонтаном. Кровь, собравшаяся в толстые ручейки и уже начавшая подмерзать.
Но перерезание глоток, это было уже чересчур. Как и усаживание их в ряд, словно зрителей. Если только… она отступила на пару шагов, и оглядела окрестности. Ага, справа от нее, так и есть — KA — BAR, воткнутый в землю. Два комплекта жетонов обвивали рукоять черной кожи, с полувысохшей на ней кровью. Наклонившись и выдернув нож, она увидала инициалы на его пятке — Ч.К. Затем уронила жетоны себе в руку. Джеймс. Хакетт. Жетоны были черными.
Мускулы ее челюсти напряглись. Она ни на секунду и не поверила, что это Кинкейд поубивал всех их. Ну да, он был супер-снайпером, и да, он любил вызовы. Но она знала, что он был настоящим солдатом и настоящим мужчиной. Если у убийцы был нож Кинкейда, следовательно Кинкейд был мертв. Ее изумило то, что она не чувствовала горя. Может быть оттого, что внутри она также была солдатом, а солдаты горюют лишь тогда, когда для этого есть время. Прямо сейчас она была занята. Ей нужно было остаться в живых.
Все, буквально все вопило о том, что она осталась последней. Что означало также, что спектакль этот был разыгран исключительно для нее, кем-то знавшим, что она придет сюда. — И если он все это так устроил…
— То это для того, чтобы понаблюдать за моей реакцией, — сказала она, неожиданно — О, черт…
И как бы доказывая ей, что убийца читал ее мысли, левую ногу ее пронзил раскаленный прут ослепляющей боли.
Полигон Якима, Терра
24 декабря 2438
13:30
— Подождите-ка, — сказал Пауэрс. Он все еще сжимал ее руки своими, наклонившись вперед, так что лица их были менее чем в полуметре от друга. — Давайте подумаем обо всем этом как следует. Может быть, это все даже неплохо.
— Что?! — Кэролайн вырвала свои руки из его, так что теперь Пауэрс сжимал в ладонях лишь воздух. — Как вы можете такое говорить?!
— Разве вы не сказали только что, что подобное, это обычное дело?
— Нет, я сказала, что это не так уж необычно, если самец убивает ребенка, даже своего. Но это кое-что, что Джек никогда не делал.
— Что не означает, что сделать подобное он не мог. Откуда вы знаете, что такого рода агрессивное поведение не имеет естественных причин?
Она моргнула. Веки ее зудели, а нос забит от слез. Джек — убийца? Каннибал? Шимпанзе могут быть сменять настроение по мановению ока — покорные в одну секунду — бешеные убийцы в другую. Они охотятся, обычно стаями, дополняя свою растительный рацион свежим мясом. Но шимпанзе в обезьяннике были на сбалансированной диете — с месячными интервалами они получали куски сырого мяса как раз для предотвращения подобных случаев.
С другой стороны, ей было известно, что шимпанзе убивают не хуже чем люди, и по разным причинам: чтобы подчеркнуть свое превосходство, отомстить, или просто потому, что им этого хочется. Она сказала все это, затем добавила: — Скажем так, в качестве аргумента, что поведение Джека естественно, что он убил Тонго из ревности или еще из-за чего. Но Шана? Я вообще не слыхала о случаях, чтобы любой самец убивал и мать и детеныша одновременно. Обычно это делают самки. Джек же вел себя… садистски.
— Вы придаете ему человеческие мотивы. В действительности вы не имеете ни малейшего понятия о мотивах, двигавших Джеком, не так ли? — Когда она ему не ответила, Пауэрс продолжил: — Может быть это обычная банальнейшая агрессия. Но, с моей точки зрения, это может оказаться даже и неплохим результатом.
Она горько хохотнула, — Объясните это Шане и Тонго.
— Я солдат, а вы — нет. Посылая солдат в бой, вы не желаете, чтобы их отвлекали субъективные факторы. Вроде того, что они должны делать, а что нет. Солдаты существуют, чтобы убивать. И вам хочется, чтобы они делали свое дело без колебаний. Так что, если усилительный контур не только фокусирует и удерживает их внимание, не давая усталости сказываться на нем, но и усиливает их агрессию… то это превосходно.
Она задохнулась — Вы… вы что, это серьезно? Да как может это быть превосходным?
Пауэрс насмешливо фыркнул. — Да ладно вам, подумайте сами. Мы, знаете ли, не обезьяны. Вспомните Кинкейда, вспомните, как подскочили его показатели? Насколько лучше он стал? Вот это — солдат. Теперь осталось узнать, как держать все это под контролем, и дело сделано.
— Нет. — Кэролайн встала, сверля его взглядом, — Я не согласна. Но поскольку не я директор проекта, а Гбарлеман, я добьюсь, чтобы это он принял это решение. И я доберусь до него, даже если для этого мне потребуется проломить себе дорогу в чей-то там генеральский кабинет. В худшем случае они меня максимум пристрелят. Так что, или вы идете со мной, или нет.
Он смотрел на нее несколько долгих секунд. Она не имела ним алейшего понятия, о чем он думал. Бесстрастное выражение сковало его черты. Наконец он встал на ноги. — Хорошо, я иду с вами. Гбарлеман должен услышать обе стороны. Таким образом никто не станет паниковать.
На кончике ее языка вертелась фразочка про «прикрытие собственной задницы», но она сдержалась. Вместо этого она заметила, — Мы не узнаем ничего определено, пока не прогоним все тесты.
— И это чертовски хорошо, — он глянул на нее. — Между прочим, я не извиняюсь за то, что думаю так, думаю. Если бы вы были на моем месте, вы думали бы точно также. С моей профессиональной точки зрения — это прорыв.
— Ммм… — она упорно смотрела назад, — Ну, тогда, слава богу, что я не на нем.
— И вив ля дифференс[4], — он, абсолютно серьезно. — Едем в центр связи. Вы за рулем.
Они вышли из лаборатории. Никто из них не произнес не слова, когда они огибали комплекс. Солнце пряталось за облаками. В воздухе обладал металлическим привкусом и был столь холоден, что носом было больно дышать.
Уже у ее машины, Пауэрс хлопнул себя по лбу. — Черт, я забыл свою куртку. Послушайте, заводите пока машину, просто подождите меня. Я сейчас вернусь.
Кэролайн не нужно было подбадривать. Она сгорбилась, обхватив себя руками, протрусила до машины, щелкнув дистанционкой, разблокировала двери. Когда она дернула дверь с водительской стороны, ручка подалась с трудом, а петли заскрипели. Рухнув внутрь, она захлопнула дверь. Виниловые чехлы задубели. Повернувшись вбок, она сунула руку за пассажирское кресло. Уголок ее бараньей меховой куртки был под ее пистолетным футляром, по прежнему покоившемуся где его она бросила. Выхватив ее, она быстро принялась ее натягивать, борясь с непослушной кожей. Та похрустывала.
— Тепло-о, — простучала она зубами, заводя двигатель, и стуча по кнопкам, — Тепло, тепло, тепло. — Холодный воздух дунул ей прямо в лицо, и она заклинила рычажок, послав леденящий поток к ее лодыжкам, и без того уже дрожащим. Включив обогреватели на полную, она подождала несколько минут, наблюдая, как ее дыхание превращается в снежинки и опадает. Несколькими минутами позже она начала уже было терять терпение, но тут Пауэрс прибрел вновь, в этот раз с велосипедом в руке. Стукнув в заднее ее стекло, он жестом показал, ей что хочет положить велосипед в багажник. Разблокировав его рычажком, она смотрела, как он снял переднее колесо, сложил велосипед пополам и убрав его внутрь, резко захлопнул багажник.
— Извините, — сказал он, открыв дверь пассажирского сиденья, приличных размеров порция холода вошла вместе с ним. Шлепнувшись на сиденье, он захлопнул дверь. — Чуть задержался, выключая один из компьютеров.
— Да? — она вырубила тормоз, включила задний ход, выкатилась со стоянки, после чего подала рычав скоростей вперед. Перчатки ее оставались сзади, и ей отчаянно хотелось, чтобы она вспомнила о них раньше. Руль был холодным до жути, словно выточенным из цельного куска льда. — А я думала, что выключила их все…
— Ну, похоже нет, — сказал Пауэрс, пристегиваясь ремнем, — Брр, как же холодно, Кинкейд, с остальными, должно быть вообще дубу дает, в своем этом Вайоминге.
— Вайоминге? — Нахмурившись, Кэролайн искоса глянула на Пауэрса, прежде чем устремить все свое внимание вперед, останавливаясь перед знаком в конце выезда. Включив правый поворотник, она повернула голову влево, проверяя движение, — Мне казалось, что вы понятия не имеете, где они сейчас.
— Да?
Она снова глянула на него, — Да.
Выражение его лица вновь стало нечитаемым, — Мммм… — затем, мотнув головой, словно показывая на что-то слева от нее, он заметил, — Джип приближается.
Повернувшись назад, она засекла его, — Не помешает.
— Но вы же хотели свернуть налево.
Она повернулась, вновь глянуть на него, — Нет, центр связи… — начала было она. И умолкла.
Кэролайн Флетчер за свою жизнь повидала более чем достаточно пулевого оружия, и более чем несколько лазеров. Ей вообще нравилось стрелять. Так что она опознала оружие как лазерный пистолет, стандартный армейский ручной лазер, могущий переключаться с одиночного на непрерывный режим импульсов, в зависимости от того, желал ли Пауэрс получить дырку или прожечь полосу поперек ее груди.
— Нет, — любезно сказал Пауэрс, — Вы хотели свернуть налево.
На пути к Каньону Смерти
24 декабря 2438 года
13:30
Наблюдение за реакцией Аманды сквозь прицел — ужас ее, смешанный с неверием, и поверх этого всего сосредоточенный обсчет ситуации — наполняло его определенной долей гордости. Да, это была та Аманда, хорошо знакомая ему, надежный ведомый, превосходный солдат. Она повернулась на север, поскольку он вбил нож по рукоять, и достаточно далеко от тел, чтобы ей пришлось глянуть вперед. Солнце пронзило ее копну огненно-рыжих волос, заставив их гореть, словно начищенную медь. Металлический отблеск в ее руке — жетоны. И затем он увидал, как она изучает черную пятку ножа, замечает инициалы, — и на этом месте голова ее взлетает вверх, и она, кажется, устремляет взгляд прямо на него.
Выдохнув, он поместил перекрестье прицела прямо над ее сердцем. Подождал очередного удара пульса. И нажал курок.
* * *
Аманда почувствовала пулю еще до того, как услышала выстрел. Ослепительный удар боли, когда пуля провралась сквозь униформу, затем кожу, мускулы и вены ее левого бедра, прежде чем полететь дальше. И затем боль, казалось, взорвалась, когда вылетая, пуля вышибла наружу кусок мяса с кожей, а также изрядное количество крови и рваных нитей ее одежды.Она вскрикнула. Колени ее сложились, и она рухнула, болезненно, на правый бок. Уже когда она падала, звук выстрела, резкий и отрывистый, хлопнул по ее ушам и отпрыгнул прочь, эхом отражаясь среди холмов, звук, слышимый за километры.
Но сколь бы не было ей больно, инстинкты и тренировки заставили ее действовать. Дернувшись, она откатилась вправо, скрывшись за ближайшей сосной. Она так и осталась лежат на животе, с головой, опущенной вниз. Нет смысла подыматься и выглядывать, у нее все равно нет оружия, стоящего подобной попытки. Она вслушивалась в ожидании второго выстрела, но, впрочем, так ничего и не услыхала, помимо ударов сердца, эхом отдававшихся в ушах. Чуть придержала дыхание на секунду. Все еще ничего. Левое ее бедро горело от боли. Она вся взмокла от шока, живот ее связался узлом.
— Полегче, ты не можешь позволить себе проиграть, держись…-
Когда минутой позже так ничего и не произошло, она с трудом села, спиной к дереву. Жетоны и KA — BAR Кинкейда так и оставались у нее. Убрав жетоны под парку, она положила KA — BAR справа от себя. Скинув перчатки, она по быстрому осмотрела рану. Кожа качнулась под пальцами и волна дурноты окатила ее, оставляя горько-кислый привкус. Пуля прошла насквозь, по наружной стороне бедра. Общий объем повреждений зависел от того, была ли ее оболочка цельнометаллической или нет, насколько быстро она вращалась и не была ли надсечена. Ничего конкретного на это счет она сказать не могла, но входное отверстие было небольшим и вдавленным, ткань ее штанов ушла вслед за пулей в рану. Выходной раны она увидать не могла. Пальцы ее оттуда вернулись все в крови, но фонтана крови или пульсирующего ее истечения она не почувствовала. Это было хорошо. Нащупав пряжку, она вытянула ремень из штанов, протянула его под бедром и затянула накрепко прямо над раной. Кровь по прежнему будет течь, но это купит ей немного времени.
— Высокая скорость, уйма кинетической энергии, снайперский выстрел, что-то с довольно длинным стволом. Мак 2176, может Ругер-Баррет RLR 7000, и довольно далеко отсюда. Так и не услыхала выстрел, пока не была подстрелена. —
Это, в свою очередь, означало и кое-что еще. Два кое-что, если точнее. На такой дистанции снайпер должен был иметь оптический прицел. Если у него был прицел, он знал, куда целится и куда попадет. Единственный способ подстрелить ее на такой дистанции был целиться выше — сильно, на уровне сердца или выше. Ну, или он был хреновый стрелок. Впрочем, ей не казалось, что это было так. Так что он хотел ранить, а не убить.
Походило на то, что он играл с нею. С нею лично. Он не играл с парнями, сидевшими у палатки, и она готова была поспорить, что Хакетт и Джеймс также умерли быстро. Так что это значило лишь одно — снайпер был кем-то, кого она хорошо знала.
Во вселенной наберется много неплохих снайперов. Но, насколько она понимала, лишь один из них сейчас имел для нее значение. Она не могла в это поверить, но другой альтернативы у нее не было. И тогда она вспомнила о учебном лазере, щелкнув тумблером, она осторожно омела северную сторону.
Блок свой-чужой бибикнул и она глянула на него. И мир ее рухнул.
Кинкейд.
* * *
Он мог видеть край ее парки и складку капюшона. Он думал уже было выстрелить вновь, но все же дал ей несколько минут на обдумывание ситуации и осознание всех ее деталей. Выстрел его был превосходен. Мышка была нужна ему живой. Столь же уверен он был и в том, что вскоре она отправится дальше. Она не могла себе позволить сидеть на месте.И она его не разочаровала. После, ну, где-то секунд девяноста, он увидал, как она, опершись о дерево, встает. Ее качало, кренило, через прицел он видел, как белы костяшки ее пальцев, как туго обтягивала их кожа, когда она цеплялась за дерево. Затем она оттолкнулась от него, нагибаясь так низко, как только могла, походка ее был шаткой и ноги она подымала с трудом.
Превосходно. Закинув винтовку за спину, он соскользнул с дерева и потрусил прочь, собираясь выйти ей справа. Он также счел, что мог бы периодически направлять ее выстрелами туда, куда он хотел, чтобы она шла.
— Беги, мышка, беги. — он двигался размашистым шагом и чувствовал себя так хорошо, как ему не было вот уже года три, — Беги.
Полигон Якима, Терра
24 декабря 2438
14:00
В молчании они двигались на северо-восток, Пауэрс продолжал сидеть, держа лазер под приборной панелью, нацеленным ей в живот. Хребет Манасташ был севернее и на запад, отроги Седловых гор прямо перед ними. Кэролайн знала, что земли полигона раскинулись на большом пространстве, почти тринадцать сотен квадратных километров холмистой, серовато-коричневой, степи, поросшей кустами чапараля, огороженных голыми базальтовыми обрывами реки Якима за западе и Колумбией прямо впереди. Если захочет, Пауэрс может убить ее прямо посреди этой всей пустоты и выкинуть ее тело где ему заблагорассудится.
— И ему даже и не потребуется машина, поскольку чертова хладнокровная сволочь загрузила в багажник свой чертов велосипед.
Затем она вспомнила о своем PG -90, принявшись гадать, не сможет ли она тихонько просунуть руку назад, открыть футляр и выхватить пистолет. Дверь практически прижималась к сиденью, он возможно она смола бы сделать это. Он подождала немного, затем позволила левой руке упасть на колени, подождала секунду-две, чтобы положить ее на сиденье…
— Нет-нет-нет, — отозвался Пауэрс, — Не надо, я сам его заберу. — удерживая пистолет тренированной рукой, он вытянул длинную свою руку за ее заголовник, и дотянувшись, вернул ее уже с ее коробкой. — Вы это искали? Не волнуйтесь, скоро мы им воспользуемся. А пока — обе руки на руль.
— Что значит «мы»? — когда он не ответил, она глянула вправо. — Не хотите все объяснить? Это не может быть только из-за этого чертова усилительного контура.
— Не так, как вы думаете, — отозвался он. Тон его голос не был ни враждебным, ни дружелюбным. Просто тон. — Смотрите на дорогу, пожалуйста. Мы же не хотим попасть в аварию.
Она сделал как ей было сказано. — Вернувшись, вы стерли все мои данные, не так ли? — подозрение, не больше, но имеющее смысл с учетом его возражений, затем попыток заставить ее отложить разбирательства, а когда у него это не получилось, желания устранить данные, и ее саму. — Чего я не могу понять, так это почему.
— Не волнуйтесь так на это счет. Давайте лучше поговорим о вас самой. Вы знаете, что у вас обострившаяся депрессия?
— Что?
— Одинокая симпатичная женщина, одна на базе под Рождество. Ни парня, ни семьи, ни друзей. Звучит депрессивно. Думаете, что хоть кто-нибудь сочтет это странным, когда я расскажу о том, как вам было плохо, и как подавлено вы выглядели? Одинокая, расстроенная из-за Джека? Мы поговорили с вами об оружии, и вы сказали, что собираетесь съездить пострелять из своего PG -90, а когда я предложил поехать с вами, вы отказались, и теперь я чувствую себя виноватым… ну, вы понимаете, к чему я…
— Праздничная депрессия? Что, я возьму и пристрелю себя под Рождество?
— Нет, это я вас пристрелю. Вся эта история, лишь прикрытие.
— Почему вы делаете все это?
Пауза. И затем: — Извините. Я не могу вам этого сказать. Ведите машину.
Она умолкла. Она вела машину. Она смотрела за тем, как дорога разматывалась перед нею, подобно широкой черной ленте и гадала, что, черт возьми, ей делать. Ее пугала одна и та же мысль, что зациклившись, все прокручивалась в ее голове— У него пистолет; он забрал мой PG -90; все, что я могу, это вести машину…
Они были на том отрезке дороги, что плавной дугой изгибается к югу в сторону Норт Форк Луммума Крик. Ручей был справа от нее, а впереди она видела как дорога заканчивается, утыкаясь в другую, идущую с юга на север.
— Все, что я могу, это вести машину…
Осторожно, она скосила глаза направо. Ручей был покрыт льдом, берега резко обрывались вниз, образуя что-то вроде трубы, общей шириной где-то метров десять и не очень-то глубоко. Ей было еще полкилометра, по ее прикидкам, прежде чем дорога сменит направление.
— Все, что я могу, это… ВЕСТИ машину…
— Прямо вперед, до конца, а затем направо, — сообщил Пауэрс.
— Угу, — отозвалась она. И затем, прежде даже, чем она смогла уговорить себя на подобное безумство, она рванула руль вправо, врезав ногой по педали газа.
Много чего произошло менее чем за одну секунду. Визг шин, стирающихся об асфальт и затем скрежет гравия, когда машина слетела с дороги. Голова ее закружилась от резкого заноса, синее небо и коричневая трава пронеслись перед стеклом, ремень безопасности врезался ей в грудь и живот. Неожиданный рывок снес Пауэрса влево, он успел испуганно вскрикнуть, и Кэролайн, кажется увидала, как руки его мотнулись, лазер рванулся вправо. Коробка-футляр PG -90, врезалась об его колени, рухнула под ноги и раскрылась. Пальцы Кэролайн аж зачесались от желания схватить пистолет, но она не отпускала педали газа, и вот уже и ручей, и черный пролом, и затем передние колеса машины оказались в воздухе, их словно катапультировало вперед; падение, удар — машина скрежещет, тараня лед и мерзлую землю. Она почувствовала как ее рвануло вперед, когда машина резко остановилась; с хлопком спасательный мешок водительского сиденья вылетел наружу. Привязной ремень зажало в упряжи, он так туго врезался в нее, что синяки, скорее всего останутся как минимум месяц, Лицо ее врезалось в мешок, а затем отскочило, как шайба от бортика в резком ударе. Удар ошеломил ее, звездочки летали вокруг, шея трещала, но она боролась, яростно, сражаясь со своим телом, жаждая крови. Пауэрс также был расплющен мешком, и он потерял свой лазерный пистолет, улетевший на заднее сиденье.
Мешки только принялись сдуваться, а она уже была готова к этому. Отстегнув ремень, она ринулась вперед, отпихнула полусдувшийся пассажирский мешок вбок и потянулась к PG -90. Но он уже был там, его колени пихали ее вниз и вперед. Ее руки были зажаты ими, она была припечатана к бардачку, рычаг коробки передач вдавливался ей в живот. Он не мог одновременно держать ее и хватать пистолет, но и она не могла ухватить его. Так что она крутнулась вбок, увидала прямо перед собой обтянутую нейлоном ногу и укусила ее, сильно.
Вкус мокрого нейлона и соленой крови заполнил ее рот, когда зубы ее прорвали его кожу. Заорав от боли, Пауэрс дернулся в сторону, и пальцы ее коснулись холодного металла, PG -90, был в ее левой руке и она дернулась назад, зная, что ей нужно выбраться из этого тесного пространства как можно быстрее, или он обберет у нее пистолет…
Перекинув пистолет из левой руки в правую, она одновременно принялась искать ручку двери. Но пальцы ее лишь напрасно скользнули по пластику, а затем было слишком поздно, поскольку лицо Пауэрса исказила ярость, и он ринулся к ней.
Так что она застрелила его.
Каньон Смерти
24 декабря 2438 года
16:30
Солнце скатывалось вниз прямо перед нею, и желтые лучи его красили скалы в бронзу, непереносимо яркую. И силы и время ее были на исходе. Она была близка к цели, каньон был прямо перед нею. И что тогда? Голова ее кружилась, ее морозило. Угловатый ее учебный лазер бился о правое бедро. Левая ее нога была одним, цельным, сгустком боли, ударами посылая боль, да к тому же, со всей этой ходьбой, продолжала кровоточить. Вся левая ее штанина была черной, и пахла не самым лучшим образом, она чувствовала, как кровь пропитывает ее носок. Ботинок ее уже хлюпал.