Блох Роберт Альберт. Волк в овчарне

Роберт БЛОХ

ВОЛК В ОВЧАРНЕ

   На планете Аргелиус похвалялись, что у них лучшие «Горы Венеры» в Галактике. А самым популярным заведением среди космолетчиков было кафе, в котором исполняла танец живота несравненная свежая и экзотическая Кара. Приятные молодые женщины, скрашивавшие мужские компании за столиками этого кафе, были привычной, хоть и по-прежнему приятной картиной для Кирка и Мак-Коя. Но — блистательной новинкой для Скотти. Он сел с ними за столик, оглядываясь по сторонам в совершенном блаженстве. Потом его глаза остановились на Каре, которая с естественной грацией кружилась на танцплощадке, золотая прозрачная юбка обвилась вокруг ее ног.
   Сияя, Скотти некстати заметил:
   — Мне нравится Аргелиус.
   — Что здесь может не нравиться… — подтвердил Кирк.
   — А ты правду сказал, что эти женщины, эти красавицы… ну, то есть, все Это…
   — Аргелианцы высоко ценят наслаждение, — сказал Кирк.
   Мак-Кой рассмеялся.
   — Вот уж действительно мягко сказано! Это общество абсолютных гедонистов.
   — Нравится Кара, Скотти? — спросил Кирк.
   Скотти издал лишь короткое «Ага!», на что Кирк сказал:
   — Хорошо. Я пригласил ее присоединиться к нам. Мне показалось, тебе будет приятно с ней познакомиться.
   — Вот это капитан, я понимаю! — воскликнул Скотти. — Всегда думает о своей команде.
   — Ты совсем не пьешь, Джим, — заметил Мак-Кой. — Немного полиэфиров в этом местном экстракте хорошо для души. Не говоря уж о теле.
   — Думаю, немного расслабиться не помешает, — Кирк отхлебнул из стакана.
   Скотти, глядя на Кару, сказал:
   — Видел бы нас сейчас мистер Спок.
   Мак-Кой хмыкнул.
   — Он бы разве что сказал, что его «впечатляет» красочность народных костюмов присутствующих.
   Кара закончила танец пируэтом, ее руки закрывали глаза в незабываемо соблазнительном жесте притворной скромности. Тьма кафе озарилась мерцающими огоньками, будто кто-то выпустил горсть крупных светлячков. Скотти в энтузиазме хлопнул по столу.
   С удовольствием глядя на него, Кирк сказал:
   — Это аргелианский обычай — выражать одобрение мягко, огоньками.
   — Вы указываете старому кабацкому гуляке из Глазго, как хлопать, капитан? — сказал Скотти. Затем все трое встали. Кара приближалась к ним. Когда она подошла, Кирк отметил одного молодого человека у стойки бара. Он отодвинул в сторону свою выпивку, и лицо его потемнело от гнева. Гнев стал еще более заметным, когда Скотти посадил девушку рядом с собой. Неожиданно этот хмурый схватил свой стакан, залпом осушил его и вышел из кафе прочь. Пожилой аккомпаниатор танцовщицы тоже не был рад ее теплой улыбке, адресованной Скотти. Отложив свой похожий на флейту инструмент, он отвернулся от их столика.
   Скотти, слепой ко всему, кроме Кары, протянул руку, чтобы накрыть ею ладонь Кары.
   — Нынче чудная туманная ночь, — говорил он. — Вам кто-нибудь рассказывал, какие у нас в Эдинбурге чудесные туманы?
   — Ни слова, — отвечала она, — но я умираю от желания услышать о них.
   — Тогда, может, я покажу вам? Нет ничего приятнее прогулки с чудной девушкой.
   — Или с симпатичным джентльменом. Почему мы еще не идем?
   Сияющее лицо Скотти могло бы разогнать все туманы Эдинбурга. Не отпуская руку Кары, он встал.
   — Вы не против, правда? — спросил он остальных. — Я, может, даже вернусь на корабль вовремя.
   — Не спеши, Скотти, — разрешил Кирк. — Расслабляйся и веселись. Для этого и существует Аргелиус.
   Он задумчиво посмотрел им вслед.
   — Я всегда на службе, Боунс.
   — А я? Это все относится к курсу лечения. Тому взрыву, которым Скотти ударило о переборку, была причиной женщина.
   — Ты уверен, что его телесные повреждения не опасны?
   — Да. Но вот психологические? Мне не нравится, что он сторонится женщин с тех пор, как это произошло.
   — Я сочту идиотом любого мужчину, который останется зол на женщин на этой планете.
   — Когда Скотти вернется на корабль, может быть, он будет зол на тебя за то, что ты заставляешь его покидать Аргелиус. Но я готов поспорить на свою профессиональную репутацию, его недоверию к женщинам придет конец.
   — Хорошо, — сказал Кирк. — Я думаю, мы покончили с тем, зачем пришли сюда, Боунс. Тут на другом конце города есть место, где дамы так…
   — Я знаю это место, — перебил Мак-Кой. — Пошли.
   Туман снаружи был гуще, чем они ожидали. Свет из дверей, которые они только что открыли, терялся в клубах тумана, которые затрудняли выбор нужного направления. Кирк замешкался.
   — Думаю, нам налево, — решил он. Но этот поворот привел их в какую-то аллею. Они остановились, готовые повернуть обратно, когда отчаянный женский крик разорвал молчаливую темноту перед ними.
   — Это оттуда! — крикнул Кирк и устремился в туманную аллею. Мак-Кой бросился за ним. Они оба остановились, услышав звук тяжелого дыхания, Кирк сделал шаг и остановился. Он наткнулся на тело.
   Оно было распростерто лицом вниз на мокрой дорожке. Плащ на спине был разорван в клочья.
   Мак-Кой, став на колени рядом с телом, приподнял его голову. После долгого молчания он поднял бледное лицо.
   — Это Кара. Мертва. Заколота не меньше чем дюжиной ударов.
   Звук тяжелого дыхания послышался вновь. Они двинулись на него. К стене аллеи привалился скрюченный Скотти. Он смотрел на них невидящими глазами, маска вместо лица. В руке он держал длинный острый нож. Он был в крови.

 
   Из кафе выпроводили всех клиентов, и яркий свет появился на смену интимной полутьме. Кирк и Мак-Кой молча стояли у стола, где сидел Скотти, ссутулившийся, спрятав лицо в ладонях. Как и Скотти, они не сделали ни одного движения, когда полный круглолицый человечек, стоявший перед ними, сказал:
   — Аргелиус — последняя планета в Галактике, где можно было ожидать чего-то подобного. Я не нахожу слов, джентльмены.
   — Мы шокированы так же, как и вы, мистер Хенгист, — заверил его Кирк.
   — Если бы это была моя родина, Ригель-4, — продолжал Хенгист, — я в качестве Главного Администратора города имел бы в своем распоряжении дюжину следователей. Но здесь они не существуют.
   — То есть вы не урожденный аргелианец, сэр? — спросил Мак-Кой.
   — Нет. Аргелиус нанимает администраторов на других планетах. Добродетель местных жителей — мягкость, а отнюдь не деловитость.
   — Вы можете положиться на наше полное сотрудничество, — сказал ему Кирк. — Мы будем вести себя согласно местным законам.
   — В том-то и проблема, — Хенгист нахмурился. — Здесь нет закона на этот случай. Конечно, есть древние традиции, еще со времен до Великого Пробуждения Аргелиуса. Но они довольно варварские. Нельзя же ожидать, что я стану пытать вашем мистера Скотти.
   — Может быть, мы в силах помочь, — предложил Кирк. — На борту «Энтерпрайза» у нас есть аппаратура, которая помогла бы установить факты.
   Хенгист покачал головой.
   — Это совершенно невозможно, капитан, совершенно невозможно. Расследование должно проводиться здесь.
   Он поднял со стола орудие убийства, глядя на потерянную фигуру Скотти сверху вниз.
   — Мистер Скотти… Мистер Скотти, будьте добры, очнитесь! Вы уверены, что до сих пор никогда не видели этого ножа?
   Скотти мутными глазами посмотрел на нож.
   Кирк резко сказал:
   — Отвечай ему, Скотти!
   — Я… не помню, — сказал Скотти.
   Хенгист сделал нетерпеливый жест. Он взглянул на Кирка.
   — Вряд ли это можно назвать помощью, капитан.
   Кирк подтянул стул и сел рядом со Скотти.
   — Скотти, — сказал он спокойно, — ты вышел с девушкой из кафе. Ты это помнишь, да? Что произошло потом?
   Мутные глаза посмотрели на него.
   — Мы гуляли… туман. Я шел впереди, старался найти дорогу. Потом… потом я услышал ее крик. Я помню, что начала поворачиваться…
   Его лицо исказилось. Из него выплеснулись слова:
   — Я больше ничего не помню!
   Глядя на Мак-Коя, Кирк встал со стула.
   — Ну, Боунс?
   — Если он говорит, что не может вспомнить, вероятно, так оно и есть. Ты знаешь Скотти.
   — Я также знаю, что было совершено убийство — и мы нашли его с окровавленным ножом в руке.
   — Это ничего не доказывает, — запротестовал Мак-Кой, — ты же не думаешь…
   — Что я думаю, — неважно. Мы здесь гости! Член моей команды под подозрением!
   — Но ты же не бросишь его волкам не съедение? — закричал Мак-Кой.
   — У меня дипломатические обязательства, Боунс. Это случилось в зоне аргелианской юрисдикции. Если они хотят арестовать Скотти, отдать его под суд и даже обвинить, я обязан помогать им. — Он остановился. — Кроме того, ничего не помнить…
   — Джим, он только-только оправляется от очень серьезного удара. Частичная амнезия в таких случаях не только возможна, но очень вероятна. Особенно при условии тяжелого стресса.
   — Это дело не в моих руках, Боунс. Мы сделаем все, что сможем, — только в рамках аргелианских законов. Хенгист здесь главный.
   Полный человек положил нож обратно на стол.
   — Не слишком многообещающе, капитан Кирк. Ваш человек настаивает на том, что ничего не помнит. Но данные моей экспертизы показывают его отпечатки пальцев на орудии.
   — Мистер Хенгист, — сказал Кирк, — были и другие люди, которые покинули кафе в то же время, что и мистер Скотти с девушкой.
   — То же мне сказала и прислуга. Эти люди будут найдены и допрошены. Но будущее вашего друга представляется весьма мрачным. Я горжусь тем, что хорошо делаю свое дело. Это преступление будет раскрыто и его виновник наказан!
   — А что говорит закон в этих случаях, мистер Хенгист?
   Послышался глубокий голос:
   — Закон Аргелиуса, сэр, — любовь.
   Кирк повернулся. В кафе вошел высокий седовласый солидный мужчина. С ним была женщина, почти такая же высокая. Стройная, элегантная, с волосами, тронутыми сединой на висках, она держалась с необыкновенным достоинством. Хенгист глубоко поклонился им обоим.
   — Джентльмены, — сказал он, — наш префект Джарис. Сэр, — капитан Кирк и доктор Мак-Кой.
   Представляя прекрасную женщину, Джарис сказал:
   — Моя жена, Сибо.
   Она кивнула.
   — А этот человек за столом — Скотти, — продолжил Хенгист. — Тот, о котором я упомянул в своем сообщении.
   Спокойные глаза Джариса изучали лицо Скотти.
   — Он не похож на человека, способного на убийство. Хотя прошло столько времени с тех пор, как…
   Глубокий голос обратился к Кирку и Мак-Кою.
   — Джентльмены, до Великого Пробуждения, столетия назад, у нас были методы добиваться правды в таких делах. Мы к ним вернемся.
   — Аргелианский эмпатический контакт? — спросил Мак-Кой.
   — Вы знаете о нем, доктор?
   — Я слышал об этом, но думал, что это искусство уже утрачено.
   — Моя жена — потомок жриц нашей Земли, — сказал Джарис. — Она обладает древним даром. Я пришел, чтобы пригласить вас всех в мой дом.
   Хенгист был не согласен.
   — Префект, вам не кажется, что это должно быть проведено официальной процедурой, через мой офис?
   — Оно и будет проведено официальным манером, поскольку я являюсь высшей властью на Аргелиусе. — Упрек был высказан настолько же мягко, насколько учтиво. — Мы отправимся в мой дом. Там моя жена подготовит себя, и мы узнаем истину. Сибо… — он отступил в сторону с поклоном, и его жена прошла мимо него к выходу из кафе.
   Ее студия была так же впечатляюща, как и сама хозяйка. Она была круглой, с высоким потолком, без окон. Роскошные драпировки закрывали проемы выходов. Столы, кресла и кабинет гармонировали с занавесями. Около одной из стен стоял простой алтарь из какого-то плотного дерева. На нем горело одинокое пламя.
   — Я сообщил на наш корабль, сэр, — Кирк повернулся к Джарису, — что наше возвращение откладывается.
   — Хорошо, капитан, — кивнул Джарис. — Пожалуй, начнем. Прошу всех садиться.
   Мак-Кой был неспокоен.
   — Префект, конечно, мудро положиться на эмпатические способности вашей прекрасной супруги. Но я ученый, сэр. И моя наука располагает точными методами, с помощью которых мы можем выяснить, чего же не помнит мистер Скотти. Поскольку вы не позволяете нам вернуться на корабль, разрешите доставить сюда техника с моим психотрикодером. Он даст нам полный отчет обо всем, что случилось с мистером Скотти за последние 24 часа.
   — Я против, префект, — сказал Хенгист, — это чисто аргелианское дело.
   — Моя жена должна сосредоточиться в течение некоторого времени, — сказал им Джарис, — не вижу причины, почему бы нам не использовать это время максимально полезным способом. Хорошо, доктор Мак-Кой.
   Мак-Кой произнес в свой коммуникатор:
   — Мак-Кой вызывает «Энтерпрайз».
   — Спок слушает, доктор.
   — Мистер Спок, пожалуйста, немедленно отправьте техника с психотрикодером. Засеките наши координаты.
   — Принято. Координаты приняты, — ответил Спок.
   — Спасибо. Мак-Кой — отбой.
   Джарис делился с Кирком своими проблемами.
   Новость об этом ужасном происшествии распространяется среди населения. Оно весьма обеспокоено. Уже поднимается разговор о закрытии Аргелиуса для космических кораблей.
   — Это было бы весьма неприятно, сэр. Аргелиус широко известен своим гостеприимством. Кроме того, он имеет стратегическое значение — в этом квадрате он единственный.
   — Префект, — вмешался Мак-Кой, — исследование трикодером потребует уединения для точности.
   — Внизу есть небольшая комната. Быть может, она подойдет, доктор.
   Хенгист поднялся из своего кресла.
   — Я не хочу выглядеть спорщиком, префект, но я должен указать, что эти два джентльмена — друзья мистера Скотти. Они хотят обелить его!
   — А если он невиновен, разве и вам не хотелось бы оправдать его, мистер Хенгист?
   Этот мягкий вопрос привел Хенгиста в замешательство.
   — Ну почему… я… конечно, — промямлил он. — Я только хочу узнать истину.
   — Как и мы все, — коротко отозвался Кирк.
   Сконфуженный Администратор города обратился к Джарису:
   — Необходимо допросить других людей, префект. Возможно, мне понадобится обеспечить их доставку сюда.
   — Пожалуйста, займитесь этим, — сказал префект. — Каждый, кто имеет отношение к этому убийству, должен присутствовать на церемонии.
   Но уход Хенгиста был задержан мерцанием телепортационного поля, которое возникло рядом с креслом Мак-Коя. Оно постепенно приняло весьма привлекательные формы Карен Трейси. Хенгист уставился на нее. Затем, отвесив ей поклон, обогнул ее и исчез за драпировкой двери.
   Девушка с психотрикодером на плече доложила:
   — Лейтенант Карен Трейси, доктор, докладываю о прибытии.
   Скотти испуганно приподнялся в кресле:
   — Э… женщина, — проговорил он.
   Кирк заметил, как внимательные глаза Джариса задержались на нем.
   — Вы не любите женщин, мистер Скотти?
   — Это не то, префект, — поспешил сказать Мак-Кой. — Недавно с ним произошел несчастный случай из-за одной неосторожной женщины. Он пережил серьезное потрясение.
   — Мозг был поврежден, доктор?
   — Немного, но по моему мнению, это не могло повлиять…
   — Я ничего не хочу сказать, доктор.
   — Да. Конечно. — Мак-Кой сделал видимое усилие, чтобы скрыть беспокойство. — Лейтенант, мне нужна двадцатичетырехчасовая регрессия памяти мистера Скотти. Проверьте все возможные амнезические лакуны.
   — Да, доктор. Где мне расположиться?
   — Если вы пройдете со мной, леди… — Джарис повел ее к ближайшему выходу из студии, когда Кирк обратился к Скотти.
   — Ты должен постараться во всем помочь лейтенанту Трейси. Возможно, мы сможем выяснить все раз и навсегда.
   Взглянув Скотти в глаза, Кирк должен был подавить желание ободряюще положить руку ему на плечо.
   — Да, капитан. Этот… провал… это тяжело принять.
   Кирк проводил его взглядом.
   — Ладно, Боунс. Мы одни. Мнения?
   Мак-Кой был мрачен.
   — Джим, в нормальных обстоятельствах Скотти никогда не сделал бы такого. Но тот удар по голове — он мог раздавить всмятку все его прежние модели поведения. Меня беспокоит, что он говорит правду, что ничего не помнит.
   — Почему это тебя беспокоит?
   — Истерическая амнезия. Когда человек чувствует себя виноватым в чем-то — в чем-то слишком страшном, чтобы встретить это лицом к лицу — он стирает это в своей памяти.
   Кирк не нашел, что сказать. Возможно ли, чтобы память Скотти ограждала его от чего-то, о чем слишком страшно вспомнить? Он почувствовал вдруг, что задыхается в этой комнате без окон…
   — Мне нужен воздух, — подумал он, но тут вернулся Джарис.
   И стройная Сибо с отсутствующим выражением на жрице, расслабленная, откинула занавес другого входа.
   — Ты приготовилась, Сибо? — спросил Джарис.
   — Я готова. Могу я увидеть этот нож?
   Джарис повернулся к ним.
   — Моя жена также обладает способностью воспринимать сенсорные отпечатки на неодушевленных предметах. — Он подошел к столу. — Нож, — сказал он, — он у вас, капитан?
   Удивленный Кирк отозвался эхом:
   — Нож? Нет. Я думал… — Я положил его на этот стол, когда мы вошли,
   — сказал Джарис. — Его здесь нет.
   Повисло неловкое молчание. Оно было разбито криком, приглушенным, но таким высоким и резким, что он проник сквозь перекрытия пола. Нижняя комната! Кирк и Мак-Кой обменялись понимающими взглядами. Затем Кирк бросился действовать. Отбросив занавес, он помчался по лестничному пролету. Шаги Мак-Коя стучали за его спиной. Они оказались в полутемном холле перед закрытой дверью. Кирк вломился через нее в маленькую каморку.
   Скотти с закрытыми глазами сидел, напряженно выпрямившись, в кресле. Карен Трейси лежала на полу в окружении разбросанного снаряжения. Мак-Кой подбежал к ней, а Кирк схватил за плечо Скотти.
   — Скотти! — заорал он, встряхивая его. — Скотти, очнись!
   Его плечо подалось под рукой Кирка. Скотти застонал, наклоняясь, когда Мак-Кой, поднявшись на ноги, сказал:
   — Она мертва, Джим.
   Кирк взглянул на него.
   — Без тебя знаю. Заколота?
   — Да. Множество ударов, — сказал Мак-Кой, — в точности, как та.

 
   Им пришлось почти вести Скотти по ступеням наверх. Джарис налил в бокал какой-то ароматный жидкости и подал Мак-Кою.
   — Аргелианский стимулятор, доктор. Весьма эффективный.
   Но Скотти сжимало тисками все охватывающее напряжение. Бокал просто звенел о его крепко сжатые зубы. Потребовались объединенные усилия Мак-Коя и Кирка, чтобы разжать челюсти и влить жидкость ему в глотку. Когда его губы вновь стали приобретать цвет, Кирк увидел, что Сибо подошла к алтарю, с лицом, как у спящей. «Хорошо иметь личный мир грез», — подумал он мрачно, вливая в рот Скотти остатки питья. На этот раз он проглотил его добровольно и мигая, осмотрелся.
   — Лейтенант Трейси? — произнес он. — Капитан, где…
   — Лейтенант Трейси мертва, — сказал Кирк.
   Скотти уставился на него.
   — Мертва?
   — Да, — резко сказал Кирк. — Что там внизу произошло?
   — Я сидел, сэр… а она снимала показания. — Он попытался подняться.
   — Почему я снова здесь? Она не закончила.
   — Это все, что ты помнишь? — спросил Мак-Кой.
   — Скотти, сосредоточься! — сказал Кирк. — Девушка мертва. Ты был с ней и должен был видеть, что произошло. Что это было?
   Испуганное выражение беспомощности снова появилось в глазах Скотти.
   — Я не помню. Я не могу вспомнить, капитан. Я выключился, наверно, но почему…
   Мак-Кой сказал:
   — Такое бывает, Джим. Травмы головы…
   Кирк закричал:
   — Я не хочу больше ничего слышать о травмах головы! Скотти! Вспомни!
   — Спокойнее, Джим, — сказал Мак-Кой. — Если он не может, он не начнет вспоминать только потому, что ты ему прикажешь.
   Кирк развернулся к Джарису:
   — Префект, в той комнате есть вторая дверь?
   — Да, одна, ведущая в сад. Но она была закрыта последние несколько лет.
   — Замок мог быть вскрыт, — заметил Мак-Кой.
   — Проверь, Боунс, — сказал Кирк.
   Где-то прозвенел колокольчик. Джарис нажал кнопку, и вошел Хенгист, ведя перед собой двух человек.
   — Префект, — сказал он, — эти двое были в кафе в ночь убийства.
   Кирк обратился к старшему из мужчин:
   — Я видал вас. Вы — музыкант из кафе. Вы играли для Кары.
   — Она была моей дочерью, — сказал мужчина. — Она танцевала под мою музыку еще ребенком. А теперь она мертва, а у меня осталось мое горе. — Он повернулся к Джарису. — Префект, как такое могло случиться здесь? Тот, кто это сделал, должен быть найден. И наказан.
   Хенгист сказал:
   — Я обещаю тебе это, Тарк.
   Кирк указал на молодого человека.
   — А он вышел из кафе незадолго до Скотти и Кары.
   — Кто вы? — спросил Джарис мужчину. — Это правда — то, что мы сейчас услышали?
   — Я Морла с Кантаба-стрит. Да, префект. Я был там. Мне скрывать нечего.
   — Вы знали Хару? — спросил Кирк.
   Морла кивнул. А Тарк заплакал:
   — Конечно, он знал ее! Они должны были пожениться. Но его ревность была отвратительна моей доченьке!
   — Ревность? — сказал Джарис. — Это странно. На Аргелиусе ревность давно неизвестна.
   Рот Морла дрогнул.
   — Моя ревность была моим наказанием, префект. Но я не мог с ней справиться, потому что, любил ее. Когда я увидел, что она идет к столику с этими мужчинами, я не мог смотреть и ушел из кафе.
   — Куда вы пошли? — спросил Кирк.
   — Домой. Прямо к себе домой. Мне нужно было помедитировать… избавиться от гнева.
   Кирк сказал:
   — Префект, ревность — вполне достаточный повод для убийства.
   — Я знаю. Именно поэтому она здесь не в почете.
   — Я не мог убить, — голос Морлы прервался. — Убить — это не по мне. Не по мне — убить то, что я любил.
   Вернувшийся Мак-Кой присоединился к компании.
   — Этот замок, может быть, вскрывали, а может и нет, Джим. Даже с трикодером трудно будет сказать точно.
   Кирк снова обратился к Морле.
   — Вы можете доказать, что направились прямо домой?
   Хенгист не выдержал:
   — Капитан, я настаиваю, чтобы вы оставили этот допрос мне!
   — Ну так давай веди его! — гаркнул Кирк. — Не стой тут сложа руки! — он взглянул на Тарка.
   — Отец, возмущенный непослушанием дочери, — и он не был первым… — он осекся. — Префект! — Будущий муж, разъяренный тем, что его девушка сидит с другим мужчиной — вы не можете отрицать, что это мотив для убийства! А у мистера Скотти нет ни одного. Лейтенант Трейси была убита потому, что должна была обнаружить правду!
   Джарис медленно ответил:
   — Это возможно, капитан.
   — Весьма вероятно, сэр.
   Мягкие глаза взглянули в глаза Кирка.
   — Капитан, знаете, вы говорите как человек, который очень хочет спасти друга.
   — Да, сэр. Ваша оценка совершенно справедлива. Я действительно хочу спасти друга. И я должен напомнить вам, что его вина еще не была доказана.
   — Позвольте мне напомнить вам, что в обоих случаях ваш друг был найден рядом с телом жертвы. — Лицо Хенгиста пылало возмущением.
   У Кирка не было времени для продолжения перепалки, потому что в этот момент Сибо объявила:
   — Муж, я готова.
   В ее спокойном голосе была странная властность. Никто не проронил ни слова, когда она повернулась от алтаря с отстраненным ясным лицом.
   — Пламя очищения горит, — произнесла она. — Оно указывает направление истины. — Она сошла с алтаря. — Мы соединим руки. Наши умы приоткроются, и я загляну в глубины ваших сердец.
   Сдержанно взяв под руку, Джарис подвел ее к столу.
   — Мы сядем, джентльмены, мы все. И, как сказала моя жена, соединим руки.
   — При одном условии, сэр, — сказал Кирк. — Двери должны быть закрыты и запечатаны так, чтобы никто не смог войти или выйти во время ритуала.
   — Комната уже запечатана, — сказал Джарис.
   Он усаживал Сибо за стол, когда зазвучал сигнал коммуникатора Кирка. Это был Спок.
   — Можно вас на пару слов, капитан?
   Кирк повернулся к Джарису.
   — Сообщение с моего корабля, сэр. Извините меня на минутку. — Он отошел в другой конец комнаты. — Да, мистер Спок?
   — Я обдумывал прискорбную ситуацию, которую вы мне описали, сэр. По моему мнению, аргелианский эмпатический контакт — феномен, достойный изучения. Не знаю только, достаточно ли он достоверен, чтобы ставить в зависимость от него человеческую жизнь.
   — Что вы предлагаете, мистер Спок?
   — Поднять мистера Скотти на борт, чтобы наша аппаратура помогла установить истину.
   — Невозможно, мистер Спок. Последовать вашему совету значило бы закрыть Аргелиус как космический порт. Мы должны уважать чувства и гордость этих людей. У них свои методы для решения подобных проблем, к пока мы здесь, мы им подчинимся.
   — Понял, капитан.
   — Мне это нравится не больше, чем вам, но здесь мы не можем ничего поделать. Кирк — отбой.
   Когда он снова повернулся к остальным, все уже сидели за столом, во главе которого была Сибо. Позади нее вспыхнуло и опало пламя алтаря.
   — Начнем, — сказала она. — Соединим руки. Не давайте кольцу разомкнуться. Смотрите на пламя, которое горит на алтаре истины.
   Ее глаза закрылись. Властность ее голоса сейчас как бы отлилась в спокойную неподвижность. Кирк видел, как она подняла сосредоточенное лицо и под скулами появились тени. Затем неожиданно, пугающе, она заговорила другим голосом — старым, глубоким, резонирующим голосом.
   — Да, здесь, в этой комнате находится нечто… нечто ужасное… из древности. Я чувствую от присутствие… страх, гнев, ненависть, — из нее вырвался стон. — Здесь зло… чудовищное, демоническое.
   Она остановилась, как будто все ее чувства сосредоточились на слушании.
   — Всепожирающий, неутолимый голод… ненависть к жизни, к женщине, неумирающая ненависть, — голос стал громче. — Он силен… древний голод, который питается страхом… ближе, ближе… сейчас он вырастет среди нас… дьявольская страсть к смерти… смерти. Он был поименован… БОРАТИС… КЕСЛА… РЕДЖЕК… — слова исходили из Сибо испуганным стоном.