Что же соперники? Не похоже, чтобы они огорчились. Во всяком случае, внешне гости выглядят невозмутимо, продолжают методично питать пасами шведа Эдстрема – форварда ростом под два метра! Но надо отдать должное паре наших центральных защитников: Решко и Фоменко бдительно стерегут любой выпад самого грозного бомбардира «Эйндховена». Эдстрем, как говорится, пока на голодном пайке. И мы вновь атакуем.
31-я минута. На левом фланге резко подключился к атаке Матвиенко. Его сбивают с ног. Штрафной. Гости выстраивают «стенку». Бьет Мунтян. Мяч по дуге летит в дальний от вратаря угол. Но Беверен каким-то чудом успевает парировать этот коварный удар. Мяч отскакивает… прямо под удар Онищенко. И Володя не промахнулся – 2:0!
56-я минута. Трошкин стремглав вновь несется по правому краю. Я, угадав ситуацию, рванулся в штрафную и в то же мгновенье получил от партнера отличный пас. Сильно бью и… товарищи по команде устраивают кучу-малу – 3:0!
Тут только наши соперники взорвались по-настоящему. Вероятно, поняли, что недооценили нас. И началось. Сильно и точно бьет Рене Керкхоф, но Рудаков в отчаянном броске спасает ворота. Потом родной брат Рене – Вилли Керкхоф, ускользнув от защитников, обвел даже нашего вратаря, но… пробил мимо пустых ворот. Вот уже Эдстрем, все-таки освободившись от опеки вконец измотанных напряженной игрой Решко и Фоменко, буквально с нескольких метров головой посылает мяч в… штангу. Кто сказал, что не бывает спортивного счастья!? Оно все-таки есть! И в эти мгновенья (для нас они тянулись утомительно долго!), когда голландцы в течение десяти минут могли, пожалуй, сравнять счет, счастье улыбнулось нам. Мы победили!
После матча, когда на электрическом табло Республиканского стадиона на фоне вечернего неба ярко светились цифры – 3:0, тренер гостей Рийверс рассеянно отвечал на вопросы журналистов.
– Мои игроки не выполнили установку – забить хотя бы один гол в ворота «Динамо», – говорил он. – У вас хорошая команда, ни одного посредственного футболиста я в ней не увидел. Что думаю о повторном матче? Я оптимист…
Начало повторного матча в Эйндховене напоминало концовку первой игры в Киеве: голландцы обрушили на нас шквал атак. И все-таки явных голевых моментов нет. Четко играет наша защита и вратарь. Но на 22-й минуте Рудаков, видимо, не выдержав длительной осады своих ворот, все же ошибся. В прыжке он взял нетрудный мяч, но не удержал его в руках, выпустил, а Эдстрем тут как тут: мигом пошел на добивание и точным ударом открыл счет. Голландцы сразу взвинтили и без того высокий темп. А мы старались его сбить, подольше подержать мяч. До перерыва счет не изменился.
…Шла 77-я минута. Семь минут играл уже Буряк, заменивший Мунтяна. Леня отлично разгадал задумку Веремеева, когда тот своим отработанным подкрученным ударом обвел защитников и точно выложил мяч под удар партнеру. Буряк головой в полете послал мяч точно в цель: гол в ворота «Эйндховена» на голландской земле! А за пять минут до конца матча вновь отличился Эдстрем и голландцы победили со счетом 2:1, но для нас это уже существенного значения не имело. На следующий день местные газеты отметили «… уверенную игру советской команды, о которую разбились хаотичные атаки голландских футболистов».
Команда вышла в финал! Остался только один матч. Матч на нейтральном поле в Базеле, которое наверняка и мы, и наши соперники из венгерского клуба «Ференцварош» хотелибы превратить в свое. Но перед этим самым главным матчем в споре за Кубок нашу команду ждали еще серьезные испытания на внутренней футбольной арене – в играх начавшегося 37-го чемпионата Советского Союза. А меня лично – события весьма драматического характера…
ГЛАВА 10. А СУДЬИ ЧТО!
Травмы
Удаления с поля
Судейская «Педагогика»
ГЛАВА 11. КУБОК КУБКОВ: ФИНАЛ
Команда и пресса
31-я минута. На левом фланге резко подключился к атаке Матвиенко. Его сбивают с ног. Штрафной. Гости выстраивают «стенку». Бьет Мунтян. Мяч по дуге летит в дальний от вратаря угол. Но Беверен каким-то чудом успевает парировать этот коварный удар. Мяч отскакивает… прямо под удар Онищенко. И Володя не промахнулся – 2:0!
56-я минута. Трошкин стремглав вновь несется по правому краю. Я, угадав ситуацию, рванулся в штрафную и в то же мгновенье получил от партнера отличный пас. Сильно бью и… товарищи по команде устраивают кучу-малу – 3:0!
Тут только наши соперники взорвались по-настоящему. Вероятно, поняли, что недооценили нас. И началось. Сильно и точно бьет Рене Керкхоф, но Рудаков в отчаянном броске спасает ворота. Потом родной брат Рене – Вилли Керкхоф, ускользнув от защитников, обвел даже нашего вратаря, но… пробил мимо пустых ворот. Вот уже Эдстрем, все-таки освободившись от опеки вконец измотанных напряженной игрой Решко и Фоменко, буквально с нескольких метров головой посылает мяч в… штангу. Кто сказал, что не бывает спортивного счастья!? Оно все-таки есть! И в эти мгновенья (для нас они тянулись утомительно долго!), когда голландцы в течение десяти минут могли, пожалуй, сравнять счет, счастье улыбнулось нам. Мы победили!
После матча, когда на электрическом табло Республиканского стадиона на фоне вечернего неба ярко светились цифры – 3:0, тренер гостей Рийверс рассеянно отвечал на вопросы журналистов.
– Мои игроки не выполнили установку – забить хотя бы один гол в ворота «Динамо», – говорил он. – У вас хорошая команда, ни одного посредственного футболиста я в ней не увидел. Что думаю о повторном матче? Я оптимист…
Начало повторного матча в Эйндховене напоминало концовку первой игры в Киеве: голландцы обрушили на нас шквал атак. И все-таки явных голевых моментов нет. Четко играет наша защита и вратарь. Но на 22-й минуте Рудаков, видимо, не выдержав длительной осады своих ворот, все же ошибся. В прыжке он взял нетрудный мяч, но не удержал его в руках, выпустил, а Эдстрем тут как тут: мигом пошел на добивание и точным ударом открыл счет. Голландцы сразу взвинтили и без того высокий темп. А мы старались его сбить, подольше подержать мяч. До перерыва счет не изменился.
…Шла 77-я минута. Семь минут играл уже Буряк, заменивший Мунтяна. Леня отлично разгадал задумку Веремеева, когда тот своим отработанным подкрученным ударом обвел защитников и точно выложил мяч под удар партнеру. Буряк головой в полете послал мяч точно в цель: гол в ворота «Эйндховена» на голландской земле! А за пять минут до конца матча вновь отличился Эдстрем и голландцы победили со счетом 2:1, но для нас это уже существенного значения не имело. На следующий день местные газеты отметили «… уверенную игру советской команды, о которую разбились хаотичные атаки голландских футболистов».
Команда вышла в финал! Остался только один матч. Матч на нейтральном поле в Базеле, которое наверняка и мы, и наши соперники из венгерского клуба «Ференцварош» хотелибы превратить в свое. Но перед этим самым главным матчем в споре за Кубок нашу команду ждали еще серьезные испытания на внутренней футбольной арене – в играх начавшегося 37-го чемпионата Советского Союза. А меня лично – события весьма драматического характера…
ГЛАВА 10. А СУДЬИ ЧТО!
Травмы
Матч 37-го чемпионата страны в Ереване на стадионе «Раздан» с «Араратом» наши тренеры рассматривали как генеральную репетицию перед финалом Кубка кубков. На этом стадионе гостям всегда было трудно играть. А игра с киевским «Динамо», несомненно, была для ереванцев вполне престижной: представлялась возможность на глазах у своих болельщиков победить финалиста Кубка кубков! Правда, мы лишили их этого удовольствия и в хорошем стиле обыграли «Арарат» со счетом 3:2. Но это был как раз тот случай, когда победа не радовала.
…Я проходил по флангу и видел, что параллельно мне в центре на хорошей скорости к воротам прорывается Колотов. Собираясь выполнить прострельную передачу партнеру, я уже занес ногу для удара, как вдруг ко мне метнулся защитник. Ногу обожгла резкая боль, и я рухнул на землю. Товарищи отнесли меня к краю поля. Подбежали врач и массажист, но я уже чувствовал, что они вряд ли смогут оказать мне действенную помощь. Доктор стянул с меня окровавленный гетр и взглянул на рану.
– Неужели так страшно? – нетерпеливо спросил я, следя за выражением его лица.
Он молча обрабатывал рану и цокал языком. В тот момент я уже не думал о том, доиграю ли матч с «Араратом». Меня беспокоило другое: «Как травма? Смогу ли играть в Базеле?»
– Надо зашивать, – наконец сказал доктор. – Рана глубокая.
Мы прилетели в Киев поздно ночью и прямо из аэропорта меня отвезли в больницу. Хирург Виталий Николаевич Левенец, латая мою разорванную икроножную мышцу, наложил пять швов. К слову, этому специалисту, о котором по праву говорят, что у него золотые руки, наша команда многим обязана. Замечательный хирург возвращал в строй многих спортсменов, в том числе и моих товарищей по команде – Колотова, Мунтяна, Веремеева, Журавлева и многих других.
После операции хирург ободряюще похлопал меня по плечу:
– Ходить разрешаю, но осторожно и очень мало. Швы сниму числа шестнадцатого-семнадцатого.
Я чуть было не застонал: матч с «Ференцварошем» в финале Кубка кубков мы должны играть в Базеле четырнадцатого! По моей кислой физиономии Левенец, вероятно, все понял.
– Ты только заранее не расстраивайся, – сказал он. – Помни, что у веселых людей и раны быстрее заживают!
Через день после игры в Ереване капитан киевского «Динамо» Виктор Колотов давал интервью корреспонденту «Комсомольской правды»:
– Матч в Ереване принес нам серьезные потери. Ведь кроме Олега Блохина тяжелые травмы получили на «Раздане» Мунтян и Онищенко. Конечно, ребята постараются выйти на поле в Базеле, но вот вопрос – смогут ли они играть в полную силу? Хочется верить, что впредь матчи чемпионата страны будут обходиться без столь откровенной грубости.
Грубость убивает мастерство. В специальном журнале, который скрупулезно вели врачи киевского «Динамо», в звездном для нас сезоне 1975 года было зафиксировано более тридцати травм. И надо сказать, что этот «средний показатель травматизма» у игроков нашего клуба с годами не убывал, а держался примерно на одном уровне. Заметим, что регистрировались только серьезные повреждения – переломы, рваные раны, тяжелые ушибы и тому подобное. Ссадины и синяки не в счет. И чаще других в журнале встречались фамилии Колотова, Веремеева, Мунтяна, Онищенко и моя. Мои товарищи по клубу, которых по праву считали виртуозами мяча, игра которых для истинных ценителей футбола была настоящим праздником, из-за травм пропускали немало матчей.
Впрочем, есть разные травмы. Одни могут быть вызваны слишком большими тренировочными нагрузками и слабым медицинским контролем. Иногда мышцы и связки просто не выдерживают того напряжения, которое выпадает на их долю. Впрочем, думаю, что опытный спортсмен, хорошо знакомый с принципами самоконтроля, может предохранить себя от перегрузок. Но чаще всего футболистам грозят травмы, вызванные грубой игрой. Я страдал именно от таких травм…
В 1979 году я в очередной раз выбыл из игры и попал на операционный стол в клинику спортивной и балетной травмы Центрального института травматологии и ортопедии. Операция, которую сделала мне заведующая клиникой профессор доктор медицинских наук замечательный специалист Зоя Сергеевна Миронова, длилась час десять минут. В кабинете у Мироновой я увидел интересную таблицу травм и не удивился: оказывается, на футбол приходится почти четверть всех повреждений, зафиксированных в спорте. Два года спустя я прочитал в газете «Правда» интересное высказывание профессора Мироновой:
«Футбол, к сожалению, лидирует в травматологии. Причины? Их несколько, но главная – нездоровый азарт. На наших глазах, случается, умышленно бьют по ногам. Как жаль, что раньше времени, не отыграв положенного срока, ушли из футбола многие звезды, в том числе и капитан первой олимпийской сборной В. Бобров… Бывает, когда выступают команды, в которых играют, настоящие мастера, защитники соперников, охотясь за ними, сбивают их с ног, не в силах догнать, валят на землю».
Наблюдение Зои Сергеевны очень точно. Я на себе не раз испытал этот самый «нездоровый азарт», когда соперники то и дело целились не по мячу, а по ногам. Причем, как правило, старались нанести удары сзади, когда невозможно себя защитить: сзади глаз нет! Если в команде соперников есть такой костолом, то в отдельные моменты матча неизбежно думаешь не о том, как сыграть острее, хитроумнее, а о том, как бы уберечь ноги.
После того как я забил двести голов и установил в нашем футболе абсолютный рекорд результативности, перед одним из календарных матчей в Киев приехал обладатель прежнего рекорда, замечательный в прошлом бомбардир, заслуженный мастер спорта Никита Павлович Симонян, с которым мы были хорошо знакомы. Приехал, чтобы вручить мне специальный приз газеты «Комсомольская правда».
– Я тебя от всей души поздравляю, Олег, – сказал Симонян, – и желаю совершенствоваться дальше и забить голов больше!
– Можно было бы и больше, – ответил я, – но охотятся, как на зверя, бьют…
– На то ты и бомбардир, – сказал мне Симонян, – должен быть приучен к тому, что тебя били, бьют и будут бить…
Да, грубость стала правилом для моих опекунов. Игру без грубости, без «врезания в кость» я порой воспринимал как исключение из правил, как благородство, что ли… Впрочем, так было в футболе, кажется, во все времена. В книге Пеле, которую он написал совместно с журналистом Робертом Фишем, я прочел очень теплые слова короля футбола об игроках сборной Чехословакии, проявивших, по мнению Пеле, настоящее спортивное благородство. Это было на чемпионате мира 1962 года во время матча Бразилия – ЧССР. Пеле получил травму и во время матча испытывал сильную боль в паху. Но замен тогда, кажется, не проводили, и он вынужден был оставаться на поле. Пеле мало участвовал в игре, но его партнеры все же в отдельных эпизодах играли с ним в пас. И вот, когда мяч попадал к Пеле, соперники, зная о травме бразильца, не шли с ним в единоборство, не атаковали его жестко. «Масопуст, Поплухар и Лала – настоящие спортсмены, – писал Пеле. – Помня об интересах своей команды, они не забыли о благородном отношении к своему сопернику. Чехословацкие спортсмены подарили мне одни из самых прекрасных минут за всю мою футбольную жизнь».
За многие годы выступлений в командах соперников у меня даже появились свои персональные опекуны, которые постоянно оставляли на моих, ногах свои зарубки. Порой дело доходило до курьезов. С московским динамовцем Сергеем Никулиным мы вместе играли в различных сборных. Но когда в календарных матчах встречались наши клубы, мне от Никулина доставалось, как говорится, по первое число. Сидим мы однажды На скамеечке на базе в Новогорске, я его спрашиваю:
– Сережа, мы с тобой друзья?
– Друзья!
– Так ты меня на поле не бей, как врага.
– На поле у меня нет друзей, – убежденно ответил он. А однажды в сезоне 1981 года я пытался прямо во время игры в Краснодаре с местной «Кубанью» перевоспитать одного своего довольно грубого опекуна. Матч только начался, как я почувствовал его горячее дыхание на своем затылке. Только мне следовала передача и мяч оказывался у меня в ногах, как я сразу ощущал удары сзади – по пяткам, в область ахилловых сухожилий, по икроножным мышцам. Я оглянулся, вижу – Вася Шитиков, защитник «Кубани». Через некоторое время смотрю – он же! Персональная опека никому из нападающих удовольствия не доставляет. Особенно когда опекун малотехничен. Он к нападающему словно привязан. Будет толкать, бить, валить, только бы выполнить задание тренера. Поняв, что «мой Вася» не оставит меня в покое до конца матча и еще чего доброго под его бдительным присмотром я целым с поля не уйду, решил поговорить с ним по душам. В очередной раз, после его удара по пяткам, резко повернулся к Шитикову и говорю:
– Вася, у меня к тебе большая просьба: бога ради, не бей сзади! Бьешь, так уж хотя бы спереди, чтобы я видел.
А Вася невозмутимо мне отвечает:
– Я футбольных академий не кончал, мне все равно, что спереди, что сзади… Мне сказано тебя держать я и держу…
Да, в таких случаях не договоришься. Приходилось терпеть. Но бывало и так, что терпение лопалось, нервы не выдерживали, и меня даже удаляли с поля.
…Я проходил по флангу и видел, что параллельно мне в центре на хорошей скорости к воротам прорывается Колотов. Собираясь выполнить прострельную передачу партнеру, я уже занес ногу для удара, как вдруг ко мне метнулся защитник. Ногу обожгла резкая боль, и я рухнул на землю. Товарищи отнесли меня к краю поля. Подбежали врач и массажист, но я уже чувствовал, что они вряд ли смогут оказать мне действенную помощь. Доктор стянул с меня окровавленный гетр и взглянул на рану.
– Неужели так страшно? – нетерпеливо спросил я, следя за выражением его лица.
Он молча обрабатывал рану и цокал языком. В тот момент я уже не думал о том, доиграю ли матч с «Араратом». Меня беспокоило другое: «Как травма? Смогу ли играть в Базеле?»
– Надо зашивать, – наконец сказал доктор. – Рана глубокая.
Мы прилетели в Киев поздно ночью и прямо из аэропорта меня отвезли в больницу. Хирург Виталий Николаевич Левенец, латая мою разорванную икроножную мышцу, наложил пять швов. К слову, этому специалисту, о котором по праву говорят, что у него золотые руки, наша команда многим обязана. Замечательный хирург возвращал в строй многих спортсменов, в том числе и моих товарищей по команде – Колотова, Мунтяна, Веремеева, Журавлева и многих других.
После операции хирург ободряюще похлопал меня по плечу:
– Ходить разрешаю, но осторожно и очень мало. Швы сниму числа шестнадцатого-семнадцатого.
Я чуть было не застонал: матч с «Ференцварошем» в финале Кубка кубков мы должны играть в Базеле четырнадцатого! По моей кислой физиономии Левенец, вероятно, все понял.
– Ты только заранее не расстраивайся, – сказал он. – Помни, что у веселых людей и раны быстрее заживают!
Через день после игры в Ереване капитан киевского «Динамо» Виктор Колотов давал интервью корреспонденту «Комсомольской правды»:
– Матч в Ереване принес нам серьезные потери. Ведь кроме Олега Блохина тяжелые травмы получили на «Раздане» Мунтян и Онищенко. Конечно, ребята постараются выйти на поле в Базеле, но вот вопрос – смогут ли они играть в полную силу? Хочется верить, что впредь матчи чемпионата страны будут обходиться без столь откровенной грубости.
Грубость убивает мастерство. В специальном журнале, который скрупулезно вели врачи киевского «Динамо», в звездном для нас сезоне 1975 года было зафиксировано более тридцати травм. И надо сказать, что этот «средний показатель травматизма» у игроков нашего клуба с годами не убывал, а держался примерно на одном уровне. Заметим, что регистрировались только серьезные повреждения – переломы, рваные раны, тяжелые ушибы и тому подобное. Ссадины и синяки не в счет. И чаще других в журнале встречались фамилии Колотова, Веремеева, Мунтяна, Онищенко и моя. Мои товарищи по клубу, которых по праву считали виртуозами мяча, игра которых для истинных ценителей футбола была настоящим праздником, из-за травм пропускали немало матчей.
Впрочем, есть разные травмы. Одни могут быть вызваны слишком большими тренировочными нагрузками и слабым медицинским контролем. Иногда мышцы и связки просто не выдерживают того напряжения, которое выпадает на их долю. Впрочем, думаю, что опытный спортсмен, хорошо знакомый с принципами самоконтроля, может предохранить себя от перегрузок. Но чаще всего футболистам грозят травмы, вызванные грубой игрой. Я страдал именно от таких травм…
В 1979 году я в очередной раз выбыл из игры и попал на операционный стол в клинику спортивной и балетной травмы Центрального института травматологии и ортопедии. Операция, которую сделала мне заведующая клиникой профессор доктор медицинских наук замечательный специалист Зоя Сергеевна Миронова, длилась час десять минут. В кабинете у Мироновой я увидел интересную таблицу травм и не удивился: оказывается, на футбол приходится почти четверть всех повреждений, зафиксированных в спорте. Два года спустя я прочитал в газете «Правда» интересное высказывание профессора Мироновой:
«Футбол, к сожалению, лидирует в травматологии. Причины? Их несколько, но главная – нездоровый азарт. На наших глазах, случается, умышленно бьют по ногам. Как жаль, что раньше времени, не отыграв положенного срока, ушли из футбола многие звезды, в том числе и капитан первой олимпийской сборной В. Бобров… Бывает, когда выступают команды, в которых играют, настоящие мастера, защитники соперников, охотясь за ними, сбивают их с ног, не в силах догнать, валят на землю».
Наблюдение Зои Сергеевны очень точно. Я на себе не раз испытал этот самый «нездоровый азарт», когда соперники то и дело целились не по мячу, а по ногам. Причем, как правило, старались нанести удары сзади, когда невозможно себя защитить: сзади глаз нет! Если в команде соперников есть такой костолом, то в отдельные моменты матча неизбежно думаешь не о том, как сыграть острее, хитроумнее, а о том, как бы уберечь ноги.
После того как я забил двести голов и установил в нашем футболе абсолютный рекорд результативности, перед одним из календарных матчей в Киев приехал обладатель прежнего рекорда, замечательный в прошлом бомбардир, заслуженный мастер спорта Никита Павлович Симонян, с которым мы были хорошо знакомы. Приехал, чтобы вручить мне специальный приз газеты «Комсомольская правда».
– Я тебя от всей души поздравляю, Олег, – сказал Симонян, – и желаю совершенствоваться дальше и забить голов больше!
– Можно было бы и больше, – ответил я, – но охотятся, как на зверя, бьют…
– На то ты и бомбардир, – сказал мне Симонян, – должен быть приучен к тому, что тебя били, бьют и будут бить…
Да, грубость стала правилом для моих опекунов. Игру без грубости, без «врезания в кость» я порой воспринимал как исключение из правил, как благородство, что ли… Впрочем, так было в футболе, кажется, во все времена. В книге Пеле, которую он написал совместно с журналистом Робертом Фишем, я прочел очень теплые слова короля футбола об игроках сборной Чехословакии, проявивших, по мнению Пеле, настоящее спортивное благородство. Это было на чемпионате мира 1962 года во время матча Бразилия – ЧССР. Пеле получил травму и во время матча испытывал сильную боль в паху. Но замен тогда, кажется, не проводили, и он вынужден был оставаться на поле. Пеле мало участвовал в игре, но его партнеры все же в отдельных эпизодах играли с ним в пас. И вот, когда мяч попадал к Пеле, соперники, зная о травме бразильца, не шли с ним в единоборство, не атаковали его жестко. «Масопуст, Поплухар и Лала – настоящие спортсмены, – писал Пеле. – Помня об интересах своей команды, они не забыли о благородном отношении к своему сопернику. Чехословацкие спортсмены подарили мне одни из самых прекрасных минут за всю мою футбольную жизнь».
За многие годы выступлений в командах соперников у меня даже появились свои персональные опекуны, которые постоянно оставляли на моих, ногах свои зарубки. Порой дело доходило до курьезов. С московским динамовцем Сергеем Никулиным мы вместе играли в различных сборных. Но когда в календарных матчах встречались наши клубы, мне от Никулина доставалось, как говорится, по первое число. Сидим мы однажды На скамеечке на базе в Новогорске, я его спрашиваю:
– Сережа, мы с тобой друзья?
– Друзья!
– Так ты меня на поле не бей, как врага.
– На поле у меня нет друзей, – убежденно ответил он. А однажды в сезоне 1981 года я пытался прямо во время игры в Краснодаре с местной «Кубанью» перевоспитать одного своего довольно грубого опекуна. Матч только начался, как я почувствовал его горячее дыхание на своем затылке. Только мне следовала передача и мяч оказывался у меня в ногах, как я сразу ощущал удары сзади – по пяткам, в область ахилловых сухожилий, по икроножным мышцам. Я оглянулся, вижу – Вася Шитиков, защитник «Кубани». Через некоторое время смотрю – он же! Персональная опека никому из нападающих удовольствия не доставляет. Особенно когда опекун малотехничен. Он к нападающему словно привязан. Будет толкать, бить, валить, только бы выполнить задание тренера. Поняв, что «мой Вася» не оставит меня в покое до конца матча и еще чего доброго под его бдительным присмотром я целым с поля не уйду, решил поговорить с ним по душам. В очередной раз, после его удара по пяткам, резко повернулся к Шитикову и говорю:
– Вася, у меня к тебе большая просьба: бога ради, не бей сзади! Бьешь, так уж хотя бы спереди, чтобы я видел.
А Вася невозмутимо мне отвечает:
– Я футбольных академий не кончал, мне все равно, что спереди, что сзади… Мне сказано тебя держать я и держу…
Да, в таких случаях не договоришься. Приходилось терпеть. Но бывало и так, что терпение лопалось, нервы не выдерживали, и меня даже удаляли с поля.
Удаления с поля
Меня удаляли с поля трижды. Первый раз – в 1970 году. Дублеры киевского «Динамо» принимали на своем поле кутаисское «Торпедо». Высокий, атлетического сложения центральный защитник гостей, как только мне удавалось его обыгрывать, бесцеремонно бил меня по ногам. В самом конце игры я не выдержал столь откровенной грубости и, как говорят футболисты, «отмахнулся» – ответил ударом на удар. Судья немедленно удалил меня с поля.
– На поле ты свой характер не показывай, – выговаривал мне после матча Коман. – Настоящий спортсмен должен стерпеть и такое. Сам ты не имеешь права наказывать своих противников, для этого на поле есть судья…
Совет тренера я твердо усвоил и подобных инцидентов со мной не случалось… целых одиннадцать лет. А в 1981 году, весной, во время контрольного матча сборной СССР в Болгарии судья снова удалил меня с поля. Правда, вместе с соперником. Впрочем, оба эти случая не были преданы широкой огласке, и кроме меня вряд ли их кто-нибудь помнит. Но вот факт третьего моего удаления с поля стал предметом обсуждения в прессе, а кроме того, и на заседании спортивно-технической комиссии.
8 июля 1981 года мы на своем поле встретились с ташкентским «Пахтакором» в матче чемпионата страны. С утра было душно, собиралась гроза. Апатия и вялость, вызванные, может быть, погодой, сменились у меня состоянием крайней взвинченности, как только я столкнулся на поле с грубостью защитников. В самом конце игры, когда в штрафной площадке гостей защитники грубо сбили Лозинского, в ворота «Пахтакора» был назначен пенальти. Нашего основного пенальтиста Буряка на поле не было, и пенальти пришлось бить мне. И ташкентский вратарь, и защитники «Пахтакора» грубыми репликами всячески пытались вывести меня из терпения. Пенальти я все же забил, и счет стал 3:0 в нашу пользу. Но спустя две минуты нервы у меня сдали и… судья показал мне красную карточку. «Зачем же сразу красную?» – только и сказал я ему.
Никто не видел, что произошло на самом деле, и не знал, за что судья удалил меня с поля.
Через три дня после этого матча в газете «Советский спорт» было опубликовано интервью; с Бессоновым, в котором капитан киевского «Динамо» назвал мое поведение на поле неспортивным.
Десятки раз я прокручивал в уме события того злополучного матча. Я понимал, что сорвался. Но мне было очень важно разобраться, отчего произошел срыв, как случилось, что обида и злость затмили мой разум настолько, что я ударил кулаком игрока «Пахтакора». Ведь уже спустя несколько секунд я жестоко раскаивался в содеянном.
Грубость соперников – серьезный раздражитель, и привыкнуть к ней нельзя. Но дело не только в этом. Я пришел к выводу, что мог бы держать свои нервы в узде, если бы действия судьи по отношению к грубиянам были четкими, строгими, бескомпромиссными.
Позже, представ в Москве перед членами спортивно-технической комиссии, я попытался, ничуть не умаляя своей вины, обсудить с членами СТК и эти острые, злободневные проблемы судейства. Но дело в том, что моя вина была вполне конкретна, а претензии к судейству казались членам СТК попыткой оправдаться. И разговор, столь важный для меня, не получился.
Я покидал СТК с тяжелым чувством. Члены этой очень авторитетной комиссии убеждали меня в том, что я и сам хорошо усвоил: на поле я должен (как бы меня ни били!) сдерживать свои эмоции.
Весьма знаменательным кажется мне, журналисту, тот факт, что мотивы удаления с поля у всех знаменитых форвардов похожи. Таких историй я слышал от самих футболистов немало. К примеру, тренер Блохина Михаил Коман однажды был удален с поля в Тбилиси за то, что ответил ударом на удар футболисту, который, по словам Комана, «отбил ему все пятки».
А вот что рассказывал Никита Симонян:
– В 1959 году во время тренировочного матча в Сочи бил меня один парень нещадно! На что уж я терпеливый, и то не мог выдержать. Как раз за год до этого я установил свой рекорд: забил в одном сезоне тридцать четыре гола. Вероятно, поэтому тренер дал своему защитнику установку держать меня любой ценой. Под конец матча я не стерпел, ударил своего обидчика и, не дожидаясь решения судьи, сам ушел с поля. Правда, когда поостыл, поехал после матча к нашим соперникам и извинился…
Анатолий Бышовец:
– Мы играли на нейтральном поле, на стадионе в Тбилиси, на Кубок СССР. С первых минут матча приставленный ко мне защитник не отпускал меня ни на секунду – толкал, валил на землю. Я терпел как мог. К концу матча на мне были разорваны футболка и гетры, а судья делал вид, что ничего особенного не происходит. Перед самым финальным свистком, оказавшись в очередной раз на земле после удара по ногам, я не выдержал: развернулся и дал сдачи обидчику. Судья тут же удалил меня с поля…
Удаляли и многих других бомбардиров, против которых защитники особенно жестко – порой жестоко! – и откровенно грубо играли. Удаляли и знаменитого Эдуарда Стрельцова. По воле судей покидал поле даже король футбола Пеле. К примеру, во время матча в Колумбии знаменитый бразилец пререкался с судьей за то, что тот оставлял безнаказанными грубые действия защитников, сбивавших Пеле с ног. Но вместо того чтобы судить строже, арбитр… удалил с поля Пеле за пререкание с судьей. В знак протеста против такой вопиющей несправедливости толпа ринулась на поле, и рефери спасся только благодаря вмешательству полиции. По настоянию публики Пеле вернулся на поле – беспрецедентный случай в истории футбола!
– На поле ты свой характер не показывай, – выговаривал мне после матча Коман. – Настоящий спортсмен должен стерпеть и такое. Сам ты не имеешь права наказывать своих противников, для этого на поле есть судья…
Совет тренера я твердо усвоил и подобных инцидентов со мной не случалось… целых одиннадцать лет. А в 1981 году, весной, во время контрольного матча сборной СССР в Болгарии судья снова удалил меня с поля. Правда, вместе с соперником. Впрочем, оба эти случая не были преданы широкой огласке, и кроме меня вряд ли их кто-нибудь помнит. Но вот факт третьего моего удаления с поля стал предметом обсуждения в прессе, а кроме того, и на заседании спортивно-технической комиссии.
8 июля 1981 года мы на своем поле встретились с ташкентским «Пахтакором» в матче чемпионата страны. С утра было душно, собиралась гроза. Апатия и вялость, вызванные, может быть, погодой, сменились у меня состоянием крайней взвинченности, как только я столкнулся на поле с грубостью защитников. В самом конце игры, когда в штрафной площадке гостей защитники грубо сбили Лозинского, в ворота «Пахтакора» был назначен пенальти. Нашего основного пенальтиста Буряка на поле не было, и пенальти пришлось бить мне. И ташкентский вратарь, и защитники «Пахтакора» грубыми репликами всячески пытались вывести меня из терпения. Пенальти я все же забил, и счет стал 3:0 в нашу пользу. Но спустя две минуты нервы у меня сдали и… судья показал мне красную карточку. «Зачем же сразу красную?» – только и сказал я ему.
Никто не видел, что произошло на самом деле, и не знал, за что судья удалил меня с поля.
Через три дня после этого матча в газете «Советский спорт» было опубликовано интервью; с Бессоновым, в котором капитан киевского «Динамо» назвал мое поведение на поле неспортивным.
Десятки раз я прокручивал в уме события того злополучного матча. Я понимал, что сорвался. Но мне было очень важно разобраться, отчего произошел срыв, как случилось, что обида и злость затмили мой разум настолько, что я ударил кулаком игрока «Пахтакора». Ведь уже спустя несколько секунд я жестоко раскаивался в содеянном.
Грубость соперников – серьезный раздражитель, и привыкнуть к ней нельзя. Но дело не только в этом. Я пришел к выводу, что мог бы держать свои нервы в узде, если бы действия судьи по отношению к грубиянам были четкими, строгими, бескомпромиссными.
Позже, представ в Москве перед членами спортивно-технической комиссии, я попытался, ничуть не умаляя своей вины, обсудить с членами СТК и эти острые, злободневные проблемы судейства. Но дело в том, что моя вина была вполне конкретна, а претензии к судейству казались членам СТК попыткой оправдаться. И разговор, столь важный для меня, не получился.
Я покидал СТК с тяжелым чувством. Члены этой очень авторитетной комиссии убеждали меня в том, что я и сам хорошо усвоил: на поле я должен (как бы меня ни били!) сдерживать свои эмоции.
Весьма знаменательным кажется мне, журналисту, тот факт, что мотивы удаления с поля у всех знаменитых форвардов похожи. Таких историй я слышал от самих футболистов немало. К примеру, тренер Блохина Михаил Коман однажды был удален с поля в Тбилиси за то, что ответил ударом на удар футболисту, который, по словам Комана, «отбил ему все пятки».
А вот что рассказывал Никита Симонян:
– В 1959 году во время тренировочного матча в Сочи бил меня один парень нещадно! На что уж я терпеливый, и то не мог выдержать. Как раз за год до этого я установил свой рекорд: забил в одном сезоне тридцать четыре гола. Вероятно, поэтому тренер дал своему защитнику установку держать меня любой ценой. Под конец матча я не стерпел, ударил своего обидчика и, не дожидаясь решения судьи, сам ушел с поля. Правда, когда поостыл, поехал после матча к нашим соперникам и извинился…
Анатолий Бышовец:
– Мы играли на нейтральном поле, на стадионе в Тбилиси, на Кубок СССР. С первых минут матча приставленный ко мне защитник не отпускал меня ни на секунду – толкал, валил на землю. Я терпел как мог. К концу матча на мне были разорваны футболка и гетры, а судья делал вид, что ничего особенного не происходит. Перед самым финальным свистком, оказавшись в очередной раз на земле после удара по ногам, я не выдержал: развернулся и дал сдачи обидчику. Судья тут же удалил меня с поля…
Удаляли и многих других бомбардиров, против которых защитники особенно жестко – порой жестоко! – и откровенно грубо играли. Удаляли и знаменитого Эдуарда Стрельцова. По воле судей покидал поле даже король футбола Пеле. К примеру, во время матча в Колумбии знаменитый бразилец пререкался с судьей за то, что тот оставлял безнаказанными грубые действия защитников, сбивавших Пеле с ног. Но вместо того чтобы судить строже, арбитр… удалил с поля Пеле за пререкание с судьей. В знак протеста против такой вопиющей несправедливости толпа ринулась на поле, и рефери спасся только благодаря вмешательству полиции. По настоянию публики Пеле вернулся на поле – беспрецедентный случай в истории футбола!
Судейская «Педагогика»
На судей жалуются) все. Мне не раз приходилось слышать жалобы на арбитров от футболистов из Югославии, Польши.
Чехословакии, Болгарии и многих других стран. Похоже, что недостаточно высокое качество судейства – проблема мирового футбола. В начале 70-х годов опытнейший специалист; Ковач, тренировавший в то время команду «Аякс», говорил о работе судей:
«Нужно ли идти на то, чтобы изменить некоторые правила? В основном они мне кажутся удовлетворительными, но их интерпретация и применение составляют проблему. Например, недопустимо не удалять с поля игрока, который вместо мяча бьет по ногам противника».
Несправедливое решение судей всегда вызывало у меня бурную реакцию, за что мне не раз доставалось и от арбитров, и от тренеров. Вероятно, надо иметь очень большое самообладание, чтобы молча соглашаться с судейскими несправедливостями. В последние годы я стал пристально следить за высказываниями о работе судей в прессе и по телевидению. Вырезки из газет складываю в отдельную папку, а передачи по телевидению записываю на магнитную ленту. Приведу несколько примеров из моей коллекции.
Фрагмент из телеобозрения «Футбол», переданного 2 августа 1981 года. Беседу ведут известный комментатор радио и телевидения Н. Н. Озеров и старейшина советских арбитров Н. Г. Латышев.
Н. Н. Озеров:
– У нашего микрофона председатель Всесоюзной коллегии судей Николай Гаврилович Латышев. Николай Гаврилович, вот судья назначает штрафной удар. Выстраивается «стенка» – девять метров. Как всегда, нет положенного расстояния, но все равно арбитры не наказывают виновных…
Н. Г. Латышев:
– Если принципиально придерживаться этого правила, то судья должен сделать предупреждение. Однако не всегда судье надо устанавливать «стенку». Мы недавно видели, как в игре ЦСКА – «Торпедо», когда игроки «Торпедо» не хотели становиться на положенное расстояние, футболисты ЦСКА решили откинуть мяч своему партнеру. И он пробил мимо растерявшихся соперников. Забил гол! Так что игроки сами должны выбирать правильную тактику игры – когда ставить «стенку», а когда играть и без «стенки»… Н. Н. Озеров:
– Я помню, как один известный игрок на чемпионате мира, получив удар, может быть даже не умышленно, упал и зрители увидели страдания этого футболиста. Страдания были нарочитыми, были, так сказать, плохо исполнены. Короче говоря, футболист симулировал. Арбитр стоял рядом. Стоял и смотрел. И вот, когда этот футболист легко побежал вперед, арбитр остановил игру и, подняв желтую карточку, сделал ему предупреждение. Я хочу сказать, что, к сожалению, и на наших стадионах такое бывает довольно часто. Не очень ли уж мягко мы обходимся с симулянтами?
Н. Г. Латышев:
– Если судья видит, что игрок действительно симулирует, то арбитр обязав, публично дать ему предупреждение…
Слушал я все это и не все… понимал. Председатель ВКС советовал, как противодействовать нарушителям правил! Не надо, дескать, арбитрам отодвигать «стенку» на положенные девять метров, а надо пострадавшей команде как-то умудриться обхитрить нарушителей. Но это ли не судейство в пользу провинившихся? Справедливо объявлена война симулянтам. Верно, всякая симуляция на поле претит и зрителям, и футболистам. Но всегда ли легко отличить симулянта от пострадавшего? Значит, судьи начнут теперь присматриваться: больно тебя ударили по ногам или не очень? Сможешь ты быстро побежать сразу или чуть-чуть похромаешь, за что и желтую карточку недолго схлопотать? Но это ведь – внимание арбитров к тем, кого бьют по ногам! А как же быть с теми нарушителями футбольных правил, кто бьет по ногам? И к чему может привести переключение внимания арбитров с прямых нарушителей на пострадавших?
Рассказывая о своей жизни в футболе и обвиняя в грубости некоторых футболистов, я отдавал себе отчет в том, что киевское «Динамо» тоже небезупречно в этом отношении.
Меня не раз упрекали в том, что я слишком часто апеллирую к судьям. Каюсь, был такой грех. Вероятно, находясь на поле, просто острее, чем сидя на трибуне, чувствуешь несправедливость судейских свистков или их неуместное молчание.
Я всегда завидовал тем футболистам, которые умели все стерпеть. Помню, как Никита Павлович Симонян во время тренировок сборной страны, призывая меня к терпению, рассказал об известном английском форварде Алане Болле, который в составе сборной Англии стал чемпионом мира 1966 года. Его тоже часто били по ногам, и он по этому поводу обращался к судьям. Однажды Болла удалили за это с поля. И тогда он сам себе сказал: «Я по отношению к судьям глух и нем». Впрочем, сам Симонян в свое время тоже дал себе «обет молчания», хотя ему доставалось от защитников не меньше, чем мне.
Симонян рассказывал: в 1958 году сборная страны должна была выехать в Лондон на товарищескую встречу со сборной Англии. Накануне этой поездки московский «Спартак», в составе которого играл Симонян, проводил матч на Кубок страны с красноярским «Локомотивом». С первых же минут игры красноярцы начали «охаживать» спартаковцев по ногам.
– Сережу Сальникова раза четыре уложили на землю, – рассказывал Симонян. – И мой партнер не выдержал. Подбежал ко мне и говорит: «Ты капитан, принимай меры! Еще раз меня огреют, уйду с поля». А мне и самому доставалось от их центрального защитника. Не выдержав, я сказал ему: «Милый мой, вот же мяч, что же ты по ногам бьешь?!» Мне в ту пору уже тридцать два года было, а тому защитнику – лет двадцать. «Тебе же надо учиться играть в футбол, – говорю ему. – Так учись! Но при чем же здесь мои ноги?»
Да, похоже, что во все времена нашего футбола были свои грубияны. Но я твердо убежден в том, что борьбу с грубостью можно – и нужно! – вести не уговорами и призывами, не только воспитательной работой среди футболистов и тренеров, а прежде всего повышением качества судейства, усилением его строгости по отношению к грубиянам от футбола.
Чехословакии, Болгарии и многих других стран. Похоже, что недостаточно высокое качество судейства – проблема мирового футбола. В начале 70-х годов опытнейший специалист; Ковач, тренировавший в то время команду «Аякс», говорил о работе судей:
«Нужно ли идти на то, чтобы изменить некоторые правила? В основном они мне кажутся удовлетворительными, но их интерпретация и применение составляют проблему. Например, недопустимо не удалять с поля игрока, который вместо мяча бьет по ногам противника».
Несправедливое решение судей всегда вызывало у меня бурную реакцию, за что мне не раз доставалось и от арбитров, и от тренеров. Вероятно, надо иметь очень большое самообладание, чтобы молча соглашаться с судейскими несправедливостями. В последние годы я стал пристально следить за высказываниями о работе судей в прессе и по телевидению. Вырезки из газет складываю в отдельную папку, а передачи по телевидению записываю на магнитную ленту. Приведу несколько примеров из моей коллекции.
Фрагмент из телеобозрения «Футбол», переданного 2 августа 1981 года. Беседу ведут известный комментатор радио и телевидения Н. Н. Озеров и старейшина советских арбитров Н. Г. Латышев.
Н. Н. Озеров:
– У нашего микрофона председатель Всесоюзной коллегии судей Николай Гаврилович Латышев. Николай Гаврилович, вот судья назначает штрафной удар. Выстраивается «стенка» – девять метров. Как всегда, нет положенного расстояния, но все равно арбитры не наказывают виновных…
Н. Г. Латышев:
– Если принципиально придерживаться этого правила, то судья должен сделать предупреждение. Однако не всегда судье надо устанавливать «стенку». Мы недавно видели, как в игре ЦСКА – «Торпедо», когда игроки «Торпедо» не хотели становиться на положенное расстояние, футболисты ЦСКА решили откинуть мяч своему партнеру. И он пробил мимо растерявшихся соперников. Забил гол! Так что игроки сами должны выбирать правильную тактику игры – когда ставить «стенку», а когда играть и без «стенки»… Н. Н. Озеров:
– Я помню, как один известный игрок на чемпионате мира, получив удар, может быть даже не умышленно, упал и зрители увидели страдания этого футболиста. Страдания были нарочитыми, были, так сказать, плохо исполнены. Короче говоря, футболист симулировал. Арбитр стоял рядом. Стоял и смотрел. И вот, когда этот футболист легко побежал вперед, арбитр остановил игру и, подняв желтую карточку, сделал ему предупреждение. Я хочу сказать, что, к сожалению, и на наших стадионах такое бывает довольно часто. Не очень ли уж мягко мы обходимся с симулянтами?
Н. Г. Латышев:
– Если судья видит, что игрок действительно симулирует, то арбитр обязав, публично дать ему предупреждение…
Слушал я все это и не все… понимал. Председатель ВКС советовал, как противодействовать нарушителям правил! Не надо, дескать, арбитрам отодвигать «стенку» на положенные девять метров, а надо пострадавшей команде как-то умудриться обхитрить нарушителей. Но это ли не судейство в пользу провинившихся? Справедливо объявлена война симулянтам. Верно, всякая симуляция на поле претит и зрителям, и футболистам. Но всегда ли легко отличить симулянта от пострадавшего? Значит, судьи начнут теперь присматриваться: больно тебя ударили по ногам или не очень? Сможешь ты быстро побежать сразу или чуть-чуть похромаешь, за что и желтую карточку недолго схлопотать? Но это ведь – внимание арбитров к тем, кого бьют по ногам! А как же быть с теми нарушителями футбольных правил, кто бьет по ногам? И к чему может привести переключение внимания арбитров с прямых нарушителей на пострадавших?
Рассказывая о своей жизни в футболе и обвиняя в грубости некоторых футболистов, я отдавал себе отчет в том, что киевское «Динамо» тоже небезупречно в этом отношении.
Меня не раз упрекали в том, что я слишком часто апеллирую к судьям. Каюсь, был такой грех. Вероятно, находясь на поле, просто острее, чем сидя на трибуне, чувствуешь несправедливость судейских свистков или их неуместное молчание.
Я всегда завидовал тем футболистам, которые умели все стерпеть. Помню, как Никита Павлович Симонян во время тренировок сборной страны, призывая меня к терпению, рассказал об известном английском форварде Алане Болле, который в составе сборной Англии стал чемпионом мира 1966 года. Его тоже часто били по ногам, и он по этому поводу обращался к судьям. Однажды Болла удалили за это с поля. И тогда он сам себе сказал: «Я по отношению к судьям глух и нем». Впрочем, сам Симонян в свое время тоже дал себе «обет молчания», хотя ему доставалось от защитников не меньше, чем мне.
Симонян рассказывал: в 1958 году сборная страны должна была выехать в Лондон на товарищескую встречу со сборной Англии. Накануне этой поездки московский «Спартак», в составе которого играл Симонян, проводил матч на Кубок страны с красноярским «Локомотивом». С первых же минут игры красноярцы начали «охаживать» спартаковцев по ногам.
– Сережу Сальникова раза четыре уложили на землю, – рассказывал Симонян. – И мой партнер не выдержал. Подбежал ко мне и говорит: «Ты капитан, принимай меры! Еще раз меня огреют, уйду с поля». А мне и самому доставалось от их центрального защитника. Не выдержав, я сказал ему: «Милый мой, вот же мяч, что же ты по ногам бьешь?!» Мне в ту пору уже тридцать два года было, а тому защитнику – лет двадцать. «Тебе же надо учиться играть в футбол, – говорю ему. – Так учись! Но при чем же здесь мои ноги?»
Да, похоже, что во все времена нашего футбола были свои грубияны. Но я твердо убежден в том, что борьбу с грубостью можно – и нужно! – вести не уговорами и призывами, не только воспитательной работой среди футболистов и тренеров, а прежде всего повышением качества судейства, усилением его строгости по отношению к грубиянам от футбола.
ГЛАВА 11. КУБОК КУБКОВ: ФИНАЛ
Команда и пресса
Напрасно говорят, что победителей не судят. Еще как судят! Никогда ранее команда, выигравшая в одном сезоне чемпионат СССР и Кубок СССР и не проигравшая ни одной официальной международной встречи, не подвергалась в прессе такой критике, как киевское «Динамо» в 1974 году.
Как реагировала на критику команда? Этот вопрос однажды на пресс-конференции задали тренерам «Динамо».
– А наши футболисты не читают газет, – ответил Лобановский.
Он не шутил. На протяжении всего сезона тренеры действительно просили нас не читать футбольную прессу.
– Газеты вас иногда захваливают, – говорил Лобановский, обращаясь к команде, – иногда слишком ругают. Но в том и другом случае часто высказывается мнение субъективное, порой дилетантское.
В одном из интервью тренер так объяснял свою позицию:
– В нашем клубе специально подбираются все обстоятельные материалы, и затем в спокойной обстановке мы знакомимся с отчетами специалистов и тех журналистов, чьи оценки, на наш взгляд, действительно представляют интерес. Порой используем репортажи во время установок на матч: читаем ребятам негативный отчет и предлагаем доказать на деле, что они не такие, как о них написали…
Как реагировала на критику команда? Этот вопрос однажды на пресс-конференции задали тренерам «Динамо».
– А наши футболисты не читают газет, – ответил Лобановский.
Он не шутил. На протяжении всего сезона тренеры действительно просили нас не читать футбольную прессу.
– Газеты вас иногда захваливают, – говорил Лобановский, обращаясь к команде, – иногда слишком ругают. Но в том и другом случае часто высказывается мнение субъективное, порой дилетантское.
В одном из интервью тренер так объяснял свою позицию:
– В нашем клубе специально подбираются все обстоятельные материалы, и затем в спокойной обстановке мы знакомимся с отчетами специалистов и тех журналистов, чьи оценки, на наш взгляд, действительно представляют интерес. Порой используем репортажи во время установок на матч: читаем ребятам негативный отчет и предлагаем доказать на деле, что они не такие, как о них написали…