Страница:
И когда вам мерцает обманчивый свет, Знайте - вновь он совьется во тьму. Беззакатного дня, легковерные, нет. Я ночного плаща не сниму.
19 января 1909
* * *
Покойник спать ложится
На белую постель. В окне легко кружится
Спокойная метель. Пуховым ветром мчится
На снежную постель.
Снежинок легкий пух
Куда летит, куда? Прошли, прошли года,
Прости, бессмертный дух, Мятежный взор и слух!
Настало никогда.
И отдых, милый отдых
Легко прильнул ко мне. И воздух, вольный воздух
Вздохнул на простыне. Прости, крылатый дух!
Лети, бессмертный пух!
3 февраля 1909
* * *
Уж вечер светлой полосою На хладных рельсах догорал. Ты, стройная, с тугой косою Прошла по черным пятнам шпал. Твой быстрый взор огнем докучным Меня обжог и ослепил. Мгновенье... громом однозвучным Нас черный поезд разделил... Когда же чуть дрожащим звоном Пропели рельсы: не забудь, И семафор огнем зеленым Мне указал свободный путь, Уж ты далёко уходила, Уже теряла цвет трава... Там пыль взвилась, там ночь вступила В свои туманные права... Тревожный свист и клубы дыма За поворотом на горе... Напрасный миг, проплывший мимо... Огонь зеленый на заре.
1 марта 1909
* * *
Здесь в сумерки в конце зимы Она да я - лишь две души. "Останься, дай посмотрим мы, Как месяц канет в камыши". Но в легком свисте камыша, Под налетевшим ветерком, Прозрачным синеньким ледком Подернулась ее душа... Ушла - и нет другой души, Иду, мурлычу: тра-ля-ля... Остались: месяц, камыши, Да горький запах миндаля.
27 марта 1909
ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ
К. М. С.
1
Всё та же озерна'я гладь, Всё так же каплет соль с градирен. Теперь, когда ты стар и мирен, О чем волнуешься опять?
Иль первой страсти юный гений Еще с душой не разлучен, И ты навеки обручен Той давней, незабвенной тени?
Ты позови - она придет: Мелькнет, как прежде, профиль важный, И голос, вкрадчиво-протяжный, Слова бывалые шепнет.
Июнь 1909
2
В темном парке под ольхой В час полуночи глухой
Белый лебедь от весла Спрятал голову в крыла.
Весь я - память, весь я - слух, Ты со мной, печальный дух,
Знаю, вижу - вот твой след, Смытый бурей стольких лет. В те'нях траурной ольхи Сладко дышат мне духи,
В листьях матовых шурша, Шелестит еще душа,
Но за бурей страстных лет Всё - как призрак, всё - как бред,
Всё, что было, всё прошло, В прудовой туман ушло.
Июнь 1909
3
Когда мучительно восстали Передо мной дела и дни, И сном глубоким от печали Забылся я в лесной тени,
Не знал я, что в лесу девичьем Проходит память прежних дней, И, пробудясь в игре теней, Услышал ясно в пеньи птичьем:
"Внимай страстям, и верь, и верь, Зови их всеми голосами, Стучись полночными часами В блаженства замкнутую дверь!"
Июнь 1909
4
Синеокая, бог тебя создал такой. Гений первой любви надо мной,
Встал он тихий, дождями омытый, Запевает осой ядовитой, Разметает он прошлого след, Ему легкого имени нет,
Вижу снова я тонкие руки, Снова слышу гортанные звуки,
И в глубокую глаз синеву Погружаюсь опять наяву.
1897 - 1909 Bad Nauheim
5
Бывают тихие минуты: Узор морозный на стекле; Мечта невольно льнет к чему-то, Скучая в комнатном тепле...
И вдруг - туман сырого сада, Железный мост через ручей, Вся в розах серая ограда, И синий, синий плен очей...
О чем-то шепчущие струи, Кружащаяся голова... Твои, хохлушка, поцелуи, Твои гортанные слова...
Июнь 1909
6
В тихий вечер мы встречались (Сердце помнит эти сны). Дерева едва венчались Первой зеленью весны.
Ясным заревом алея, Уводила вдоль пруда Эта узкая аллея В сны и тени навсегда. Эта юность, эта нежность Что' для нас она была? Всех стихов моих мятежность Не она ли создала?
Сердце занято мечтами, Сердце помнит долгий срок, Поздний вечер над прудами, Раздушенный ваш платок.
23 марта 1910 Елагин остров
7
Уже померкла ясность взора, И скрипка под смычок легла, И злая воля дирижера По арфам ветер пронесла...
Твой очерк страстный, очерк дымный Сквозь сумрак ложи плыл ко мне. И тенор пел на сцене гимны Безумным скрипкам и весне...
Когда внезапно вздох недальный, Домчавшись, кровь оледенил, И кто-то бедный и печальный Мне к сердцу руку прислонил...
Когда в гаданьи, еле зримый, Встал предо мной, как редкий дым, Тот призрак, тот непобедимый... И арфы спели: улетим.
Март 1910
8
Всё, что память сберечь мне старается, Пропадает в безумных годах, Но горящим зигзагом взвивается Эта повесть в ночных небесах. Жизнь давно сожжена и рассказана, Только первая снится любовь, Как бесценный ларец перевязана Накрест лентою алой, как кровь.
И когда в тишине моей горницы Под лампадой томлюсь от обид, Синий призрак умершей любовницы Над кадилом мечтаний сквозит.
23 марта 1910
УТРО В МОСКВЕ
Упоительно встать в ранний час, Легкий след на песке увидать. Упоительно вспомнить тебя, Что со мною ты, прелесть моя.
Я люблю тебя, панна моя, Беззаботная юность моя, И прозрачная нежность Кремля В это утро - как прелесть твоя.
Июль 1909
* * *
Как прощались, страстно кля'лись В верности любви... Вместе таин приобщались, Пели соловьи...
Взял гитару на прощанье И у струн исторг Все признанья, обещанья, Всей души восторг...
Да тоска заполонила, Порвала'сь струна... Не звала б да не манила Дальня сторона!
Вспоминай же, ради бога, Вспоминай меня, Как седой туман из лога Встанет до плетня...
5 сентября 1909
* * *
Всё на земле умрет - и мать, и младость, Жена изменит, и покинет друг. Но ты учись вкушать иную сладость, Глядясь в холодный и полярный круг.
Бери свой челн, плыви на дальний полюс В стенах из льда - и тихо забывай, Как там любили, гибли и боролись... И забывай страстей бывалый край.
И к вздрагиваньям медленного хлада Усталую ты душу приучи, Чтоб было здесь ей ничего не надо, Когда оттуда ринутся лучи.
7 сентября 1909
НА СМЕРТЬ КОММИССАРЖЕВСКОЙ
Пришла порою полуночной На крайний полюс, в мертвый край. Не верили. Не ждали. Точно Не таял снег, не веял май.
Не верили. А голос юный Нам пел и плакал о весне, Как будто ветер тронул струны Там, в незнакомой вышине,
Как будто отступили зимы, И буря твердь разорвала, И струнно плачут серафимы, Над миром расплескав крыла...
Но было тихо в нашем склепе, И полюс - в хладном серебре. Ушла. От всех великолепий Вот только: крылья на заре.
Что' в ней рыдало? Что' боролось? Чего она ждала от нас? Не знаем. Умер вешний голос, Погасли звезды синих глаз.
Да, слепы люди, низки тучи... И где нам ведать торжества? Залег здесь камень бел-горючий, Растет у ног плакун-трава... Так спи, измученная славой, Любовью, жизнью, клеветой... Теперь ты с нею - c величавой, С несбыточной твоей мечтой.
А мы - что' мы на этой тризне? Что' можем знать, чему помочь? Пускай хоть смерть понятней жизни, Хоть погребальный факел - в ночь...
Пускай хоть в небе - Вера с нами Смотри сквозь тучи: там она Развернутое ветром знамя, Обетова'нная весна.
Февраль 1910
ГОЛОСА СКРИПОК
Евг. Иванову
Из длинных трав встает луна Щитом краснеющим героя, И буйной музыки волна Плеснула в море заревое.
Зачем же в ясный час торжеств Ты злишься, мой смычок визгливый, Врываясь в мировой оркестр Отдельной песней торопливой?
Учись вниманью длинных трав, Разлейся в море зорь бесцельных, Протяжный голос свой послав В отчизну скрипок запредельных.
Февраль 1910
НА ПАСХЕ
В сапогах бутылками, Квасом припомажен, С новою гармоникой Стоит под крыльцом.
На крыльце вертлявая, Фартучек с кружевцом, Каблучки постукивают, Румяная лицом.
Ангел мой, барышня, Что же ты смеешься, Ангел мой, барышня, Дай поцеловать!
Вот еще, стану я, Мужик неумытый, Стану я, беленькая, Тебя целовать!
18 апреля 1910 - май 1914
* * *
Когда-то гордый и надменный, Теперь с цыганкой я в раю, И вот - прошу ее смиренно: "Спляши, цыганка, жизнь мою".
И долго длится пляс ужасный, И жизнь проходит предо мной Безумной, сонной и прекрасной И отвратительной мечтой...
То кружится, закинув руки, То поползет змеей, - и вдруг Вся замерла в истоме скуки, И бубен падает из рук...
О, как я был богат когда-то, Да всё - не стоит пятака: Вражда, любовь, молва и злато, А пуще - смертная тоска.
11 июля 1910
* * *
Где отдается в длинных залах Безумных троек тихий лёт, Где вина теплятся в бокалах, Там возникает хоровод.
Шурша, звеня, виясь, белея, Идут по медленным кругам; И скрипки, тая и слабея, Сдаются бешеным смычкам.
Одна выходит прочь из круга, Простерши руку в полумглу; Избрав назначенного друга, Цветок роняет на полу.
Не поднимай цветка: в нем сладость Забвенья всех прошедших дней, И вся неистовая радость Грядущей гибели твоей!..
Там всё - игра огня и рока, И только в горький час обид Из невозвратного далёка Печальный ангел просквозит...
19 июля 1910
* * *
Сегодня ты на тройке звонкой Летишь, богач, гусар, поэт, И каждый, проходя сторонкой, Завистливо посмотрит вслед...
Но жизнь - проезжая дорога, Неладно, жутко на душе: Здесь всякой праздной голи много Остаться хочет в барыше...
Ямщик - будь он в поддевке темной С пером павлиньим напоказ, Будь он мечтой поэта скромной, Не упускай его из глаз...
Задремлешь - и тебя в дремоте Он острым полоснет клинком, Иль на безлюдном повороте К версте прикрутит кушаком,
И в час, когда изменит воля, Тебе мигнет издалека В кусте темнеющего поля Лишь бедный светик светляка...
6 августа 1910
* * *
В неуверенном, зыбком полете Ты над бездной взвился и повис. Что-то древнее есть в повороте Мертвых крыльев, подогнутых вниз.
Как ты можешь летать и кружиться Без любви, без души, без лица? О, стальная, бесстрастная птица, Чем ты можешь прославить творца?
В серых сферах летай и скитайся, Пусть оркестр на трибуне гремит, Но под легкую музыку вальса Остановится сердце - и винт.
Ноябрь 1910
* * *
Без слова мысль, волненье без названья,
Какой ты шлешь мне знак, Вдруг взбороздив мгновенной молньей знанья
Глухой декабрьский мрак?
Всё призрак здесь - и праздность, и забота,
И горькие года... Что б ни было, - ты помни, вспомни что-то,
Душа... (когда? когда?)
Что б ни было, всю ложь, всю мудрость века,
Душа, забудь, оставь... Снам бытия ты предпочла отвека
Несбыточную явь...
Чтобы сквозь сны бытийственных метаний,
Сбивающих с пути, Со знаньем несказа'нных очертаний,
Как с факелом, пройти.
Декабрь 1911
* * *
Ветр налетит, завоет снег, И в памяти на миг возникнет Тот край, тот отдаленный брег... Но цвет увял, под снегом никнет...
И шелестят травой сухой Мои старинные болезни... И ночь. И в ночь - тропой глухой Иду к прикрытой снегом бездне...
Ночь, лес и снег. И я несу Постылый груз воспоминаний... Вдруг - малый домик на поляне, И девочка поет в лесу.
6 января 1912
* * *
Борису Садовскому
Шар раскаленный, золотой Пошлет в пространство луч огромный, И длинный конус тени темной В пространство бросит шар другой.
Таков наш безначальный мир. Сей конус - наша ночь земная. За ней - опять, опять эфир Планета плавит золотая...
И мне страшны, любовь моя, Твои сияющие очи: Ужасней дня, страшнее ночи Сияние небытия.
6 января 1912
* * *
Сквозь серый дым от краю и до краю
Багряный свет Зовет, зовет к неслыханному раю,
Но рая - нет.
О чем в сей мгле безумной, красно-серой,
Колокола О чем гласят с несбыточною верой?
Ведь мгла - всё мгла.
И чем он громче спорит с мглою будней,
Сей праздный звон, Тем кажется железней, непробудней
Мой мертвый сон.
30 апреля 1912
* * *
Есть минуты, когда не тревожит Роковая нас жизни гроза. Кто-то на' плечи руки положит, Кто-то ясно заглянет в глаза...
И мгновенно житейское канет, Словно в темную пропасть без дна... И над пропастью медленно встанет Семицветной дугой тишина...
И напев заглушенный и юный В затаенной затронет тиши Усыпленные жизнию струны Напряженной, как арфа, души.
Июль 1912
* * *
Болотистым пустынным лугом
Летим. Одни. Вон, точно карты, полукругом
Расходятся огни.
Гадай, дитя, по картам ночи,
Где твой маяк... Еще смелей нам хлынет в очи
Неотвратимый мрак.
Он морем ночи замкнут - дальный
Простор лугов! И запах горький и печальный
Туманов и духов,
И кольца сквозь перчатки тонкой,
И строгий вид, И эхо над пустыней звонкой
От цоканья копыт
Всё говорит о беспредельном,
Всё хочет нам помочь, Как этот мир, лететь бесцельно
В сияющую ночь!
Октябрь 1912
ИСПАНКЕ
Не лукавь же, себе признаваясь, Что на миг ты был полон одной, Той, что встала тогда, задыхаясь, Перед редкой и сытой толпой...
Что была, как печаль, величава И безумна, как только печаль... Заревая господняя слава Исполняла священную шаль...
И в бедро уперлася рукою, И каблук застучал по мосткам, Разноцветные ленты рекою Буйно хлынули к белым чулкам...
Но, средь танца волшебств и наитий, Высоко занесенной рукой Разрывала незримые нити Между редкой толпой и собой,
Чтоб неведомый северу танец, Крик Hand`a и язык кастаньет Понял только влюбленный испанец Или видевший бога поэт.
Октябрь 1912
* * *
В небе - день, всех ночей суеверней, Сам не знает, он - ночь или день. На лице у подруги вечерней Золотится неясная тень.
Но рыбак эти сонные струи Не будил еще взмахом весла... Огневые ее поцелуи Говорят мне, что ночь - не прошла...
Легкий ветер повеял нам в очи... Если можешь, костер потуши! Потуши в сумасшедшие ночи Распылавшийся уголь души!
Октябрь 1912
* * *
В сыром ночном тумане Всё лес, да лес, да лес... В глухом сыром бурьяне Огонь блеснул - исчез...
Опять блеснул в тумане, И показалось мне: Изба, окно, герани Алеют на окне...
В сыром ночном тумане На красный блеск огня, На алые герани Направил я коня...
И вижу: в свете красном Изба в бурьян вросла, Неведомо несчастным Быльём поросла...
И сладко в очи глянул Неведомый огонь, И над бурьяном прянул Испуганный мой конь...
"О, друг, здесь цел не будешь, Скорей отсюда прочь! Доедешь - всё забудешь, Забудешь - канешь в ночь!
В тумане да в бурьяне, Гляди, - продашь Христа За жадные герани, За алые уста!"
Декабрь 1912
СЕДОЕ УТРО
Утро туманное, утро седое...
Тургенев
Утреет. С богом! По домам! Позвякивают колокольцы. Ты хладно жмешь к моим губам Свои серебряные кольцы, И я - который раз подряд Целую кольцы, а не руки... В плече, откинутом назад, Задор свободы и разлуки, Но еле видная за мглой, За дождевою, за докучной... И взгляд - как уголь под золой, И голос утренний и скучный... Нет, жизнь и счастье до утра Я находил не в этом взгляде! Не этот голос пел вчера С гитарой вместе на эстраде!.. Как мальчик, шаркнула; поклон Отвешивает... "До свиданья..." И звякнул о браслет жетон (Какое-то воспоминанье)... Я молча на нее гляжу, Сжимаю пальцы ей до боли... Ведь нам уж не встречаться боле... Что ж на прощанье ей скажу?.. "Прощай, возьми еще колечко. Оденешь рученьку свою И смуглое свое сердечко В серебряную чешую... Лети, как пролетала, тая, Ночь огневая, ночь былая... Ты, время, память притуши, А путь снежком запороши".
29 ноября 1913
* * *
Есть времена, есть дни, когда Ворвется в сердце ветер снежный, И не спасет ни голос нежный, Ни безмятежный час труда...
Испуганной и дикой птицей Летишь ты, но заря - в крови... Тоскою, страстью, огневицей Идет безумие любви...
Пол-сердца - туча грозовая, Под ней - всё глушь, всё немота, И эта - прежняя, простая Уже другая, уж не та...
Темно, и весело, и душно, И, задыхаясь, не дыша, Уже во всем другой послушна Доселе гордая душа!
22 ноября 1913
* * *
Я вижу блеск, забытый мной, Я различаю на мгновенье За скрипками - иное пенье, Тот голос низкий и грудной,
Каким ответила подруга На первую любовь мою. Его доныне узнаю В те дни, когда бушует вьюга,
Когда былое без следа Прошло, и лишь чужие страсти Напоминают иногда, Напоминают мне - о счастьи.
12 декабря 1913
* * *
Ты говоришь, что я дремлю, Ты унизительно хохочешь. И ты меня заставить хочешь Сто раз произнести: люблю.
Твой южный голос томен. Стан Напоминает стан газели, А я пришел к тебе из стран, Где вечный снег и вой метели.
Мне странен вальса легкий звон И душный облак над тобою. Ты для меня - прекрасный сон, Сквозящий пылью снеговою...
И я боюсь тебя назвать По имени. Зачем мне имя? Дай мне тревожно созерцать Очами жадными моими
Твой южный блеск, забытый мной, Напоминающий напрасно День улетевший, день прекрасный, Убитый ночью снеговой.
12 декабря 1913
* * *
Ваш взгляд - его мне подстеречь... Но уклоняете вы взгляды... Да! Взглядом - вы боитесь сжечь Меж нами вставшие преграды!
Когда же отойду под сень Колонны мраморной угрюмо И пожирающая дума Мне на лицо нагонит тень,
Тогда - угрюмому скитальцу Вослед скользнет ваш беглый взгляд, Тревожно шелк зашевелят Трепещущие ваши пальцы,
К ланитам хлынувшую кровь Не скроет море кружев душных, И я прочту в очах послушных Уже ненужную любовь.
12 декабря 1913
* * *
Натянулись гитарные струны,
Сердце ждет. Только тронь его голосом юным
Запоет!
И старик перед хором
Уже топнул ногой. Обожги меня голосом, взором,
Ксюша, пой!
И гортанные звуки
Понеслись, Словно в се'ребре смуглые руки
Обвились...
Бред безумья и страсти,
Бред любви... Невозможное счастье!
На! Лови!
19 декабря 1913
* * *
Ты - буйный зов рогов призывных, Влекущий на неверный след, Ты - серый ветер рек разливных, Обманчивый болотный свет.
Люблю тебя, как посох - странник, Как воин - милую в бою, Тебя провижу, как изгнанник Провидит родину свою.
Но лик твой мне незрим, неведом, Твоя непостижима власть: Ведя меня, как вождь, к победам, Испепеляешь ты, как страсть.
Декабрь 1913
* * *
Как день, светла, но непонятна, Вся - явь, но - как обрывок сна, Она приходит с речью внятной, И вслед за ней - всегда весна.
Вот здесь садится и болтает. Ей нравится дразнить меня И намекать, что всякий знает Про тайный вихрь ее огня.
Но я, не вслушиваясь строго В ее порывистую речь, Слежу, как ширится тревога В сияньи глаз и в дрожи плеч.
Когда ж дойдут до сердца речи, И опьянят ее духи, И я влюблюсь в глаза и в плечи, Как в вешний ветер, как в стихи,
Сверкнет холодное запястье, И, речь прервав, она сама Уже твердит, что сила страсти Ничто пред холодом ума!..
20 февраля 1914
* * *
Петербургские сумерки снежные. Взгляд на улице, розы в дому... Мысли - точно у девушки нежные, А о чем - и сама не пойму.
Всё гляжусь в мое зеркало сонное... (Он, должно быть, глядится в окно...) Вон лицо мое - злое, влюбленное! Ах, как мне надоело оно!
Запевания низкого голоса, Снежно-белые руки мои, Мои тонкие рыжие волосы, Как давно они стали ничьи!
Муж ушел. Свет такой безобразный... Всё же кровь розовеет... на свет... Посмотрю-ка, он там или нет? Так и есть... ах, какой неотвязный!
15 марта 1914
* * *
Смычок запел. И облак душный Над нами встал. И соловьи Приснились нам. И стан послушный Скользнул в объятия мои... Не соловей - то скрипка пела, Когда ж оборвалась струна, Кругом рыдала и звенела, Как в вешней роще, тишина... Как там, в рыдающие звуки Вступала майская гроза... Пугливые сближались руки, И жгли смеженные глаза...
14 мая 1914
* * *
Ты жил один! Друзей ты не искал
И не искал единоверцев. Ты острый нож безжалостно вонзал
В открытое для счастья сердце.
"Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!.."
"Зачем? Средь бурного ненастья Мы, всё равно, не можем сохранить
Неумирающего счастья!"
26 августа 1914
* * *
Превратила всё в шутку сначала, Поняла - принялась укорять, Головою красивой качала, Стала слезы платком вытирать.
И, зубами дразня, хохотала, Неожиданно всё позабыв. Вдруг припомнила всё - зарыдала, Десять шпилек на стол уронив.
Подурнела, пошла, обернулась, Воротилась, чего-то ждала, Проклинала, спиной повернулась И, должно быть, навеки ушла...
Что ж, пора приниматься за дело, За старинное дело свое. Неужели и жизнь отшумела, Отшумела, как платье твое?
29 февраля 1916
* * *
Та жизнь прошла, И сердце спит, Утомлено. И ночь опять пришла, Бесстрашная - глядит В мое окно.
И выпал снег, И не прогнать Мне зимних чар... И не вернуть тех нег, И странно вспоминать, Что был пожар.
31 августа 1914
* * *
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни! Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни...
Что было любимо - всё мимо, мимо,
Впереди - неизвестность пути... Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо... прости!
31 августа 1914
* * *
Разлетясь по всему небосклону, Огнекрасная туча идет. Я пишу в моей келье мадонну, Я пишу - моя дума растет.
Вот я вычертил лик ее нежный, Вот под кистью рука расцвела, Вот сияют красой белоснежной Два небесных, два легких крыла...
Огнекрасные отсветы ярче На суровом моем полотне... Неотступная дума всё жарче Обнимает, прильнула ко мне...
31 августа 1914
* * *
Он занесен - сей жезл железный Над нашей головой. И мы Летим, летим над грозной бездной Среди сгущающейся тьмы.
Но чем полет неукротимей, Чем ближе веянье конца, Тем лучезарнее, тем зримей Сияние Ее лица.
И сквозь круженье вихревое, Сынам отчаянья сквозя, Ведет, уводит в голубое Едва приметная стезя.
3 декабря 1914
* * *
Пусть я и жил, не любя, Пусть я и клятвы нарушу, Всё ты волнуешь мне душу, Где бы ни встретил тебя!
О, эти дальние руки! В тусклое это житье Очарованье свое Вносишь ты, даже в разлуке!
И в одиноком моем Доме, пустом и холодном, В сне, никогда не свободном, Снится мне брошенный дом.
Старые снятся минуты, Старые снятся года... Видно, уж так навсегда Думы тобою замкну'ты!
Кто бы ни звал - не хочу На суетливую нежность Я променять безнадежность И, замыкаясь, молчу.
8 октября 1915
* * *
Протекли за годами года, И слепому и глупому мне Лишь сегодня приснилось во сне, Что она не любила меня никогда...
Только встречным случайным я был, Только встречным я был на пути, Но остыл тот младенческий пыл, И она мне сказала: прости.
А душа моя - той же любовью полна, И минуты с другими отравлены мне, Та же дума - и песня одна Мне звучала сегодня во сне...
30 сентября 1915
* * *
За горами, за лесами, За дорогами пыльными, За холмами могильными Под другими цветешь небесами...
И когда забелеет гора, Дол оденется зеленью вешнею, Вспоминаю с печалью нездешнею Всё былое мое, как вчера...
В снах печальных тебя узнаю И сжимаю руками моими Чародейную руку твою, Повторяя далекое имя.
30 сентября 1915
-----------------------------------------------------------------------
КАРМЕН
(1914)
Л. А. Д.
* * *
Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет, Так сердце под грозой певучей Меняет строй, боясь вздохнуть, И кровь бросается в ланиты, И слезы счастья душат грудь Перед явленьем Карменситы.
4 марта 1914
* * *
На небе - празелень, и месяца осколок Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша, Проходит, и весна, и лед последний колок, И в сонный входит вихрь смятенная душа...
Что' месяца нежней, что' зорь закатных выше? Знай про себя, молчи, друзьям не говори: В последнем этаже, там, под высокой крышей, Окно, горящее не от одной зари...
24 марта 1914
* * *
Есть демон утра. Дымно-светел он, Золотокудрый и счастливый. Как небо, синь струящийся хитон, Весь - перламутра переливы.
Но как ночною тьмой сквозит лазурь, Так этот лик сквозит порой ужасным, И золото кудрей - червонно-красным, И голос - рокотом забытых бурь.
24 марта 1914
* * *
Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги... О, страшный час, когда она, Читая по руке Цуниги, В глаза Хозе метнула взгляд! Насмешкой засветились очи, Блеснул зубов жемчужный ряд, И я забыл все дни, все ночи, И сердце захлестнула кровь, Смывая память об отчизне... А голос пел: Ценою жизни Ты мне заплатишь за любовь!
18 марта 1914
* * *
Среди поклонников Кармен, Спешащих пестрою толпою, Ее зовущих за собою, Один, как тень у серых стен Ночной таверны Лиллас-Пастья, Молчит и сумрачно глядит, Не ждет, не требует участья, Когда же бубен зазвучит И глухо зазвенят запястья, Он вспоминает дни весны, Он средь бушующих созвучий Глядит на стан ее певучий И видит творческие сны.
26 марта 1914
* * *
Сердитый взор бесцветных глаз. Их гордый вызов, их презренье. Всех линий - таянье и пенье. Так я Вас встретил в первый раз. В партере - ночь. Нельзя дышать. Нагрудник черный близко, близко... И бледное лицо... и прядь Волос, спадающая низко... О, не впервые странных встреч Я испытал немую жуткость! Но этих нервных рук и плеч Почти пугающая чуткость... В движеньях гордой головы Прямые признаки досады... (Так на людей из-за ограды Угрюмо взглядывают львы). А там, под круглой лампой, там Уже замолкла сегидилья, И злость, и ревность, что не к Вам Идет влюбленный Эскамильо, Не Вы возьметесь за тесьму, Чтобы убавить свет ненужный, И не блеснет уж ряд жемчужный Зубов - несчастному тому... О, не глядеть, молчать - нет мочи, Сказать - не надо и нельзя... И вы уже (звездой средь ночи), Скользящей поступью скользя, Идете - в поступи истома, И песня Ваших нежных плеч Уже до ужаса знакома, И сердцу суждено беречь, Как память об иной отчизне, Ваш образ, дорогой навек...
А там: Уйдем, уйдем от жизни, Уйдем от этой грустной жизни! Кричит погибший человек...
И март наносит мокрый снег.
25 марта 1914
* * *
Вербы - это весенняя таль, И чего-то нам светлого жаль, Значит - теплится где-то свеча, И молитва моя горяча, И целую тебя я в плеча.
Этот колос ячменный - поля, И заливистый крик журавля, Это значит - мне ждать у плетня До заката горячего дня. Значит - ты вспоминаешь меня.
19 января 1909
* * *
Покойник спать ложится
На белую постель. В окне легко кружится
Спокойная метель. Пуховым ветром мчится
На снежную постель.
Снежинок легкий пух
Куда летит, куда? Прошли, прошли года,
Прости, бессмертный дух, Мятежный взор и слух!
Настало никогда.
И отдых, милый отдых
Легко прильнул ко мне. И воздух, вольный воздух
Вздохнул на простыне. Прости, крылатый дух!
Лети, бессмертный пух!
3 февраля 1909
* * *
Уж вечер светлой полосою На хладных рельсах догорал. Ты, стройная, с тугой косою Прошла по черным пятнам шпал. Твой быстрый взор огнем докучным Меня обжог и ослепил. Мгновенье... громом однозвучным Нас черный поезд разделил... Когда же чуть дрожащим звоном Пропели рельсы: не забудь, И семафор огнем зеленым Мне указал свободный путь, Уж ты далёко уходила, Уже теряла цвет трава... Там пыль взвилась, там ночь вступила В свои туманные права... Тревожный свист и клубы дыма За поворотом на горе... Напрасный миг, проплывший мимо... Огонь зеленый на заре.
1 марта 1909
* * *
Здесь в сумерки в конце зимы Она да я - лишь две души. "Останься, дай посмотрим мы, Как месяц канет в камыши". Но в легком свисте камыша, Под налетевшим ветерком, Прозрачным синеньким ледком Подернулась ее душа... Ушла - и нет другой души, Иду, мурлычу: тра-ля-ля... Остались: месяц, камыши, Да горький запах миндаля.
27 марта 1909
ЧЕРЕЗ ДВЕНАДЦАТЬ ЛЕТ
К. М. С.
1
Всё та же озерна'я гладь, Всё так же каплет соль с градирен. Теперь, когда ты стар и мирен, О чем волнуешься опять?
Иль первой страсти юный гений Еще с душой не разлучен, И ты навеки обручен Той давней, незабвенной тени?
Ты позови - она придет: Мелькнет, как прежде, профиль важный, И голос, вкрадчиво-протяжный, Слова бывалые шепнет.
Июнь 1909
2
В темном парке под ольхой В час полуночи глухой
Белый лебедь от весла Спрятал голову в крыла.
Весь я - память, весь я - слух, Ты со мной, печальный дух,
Знаю, вижу - вот твой след, Смытый бурей стольких лет. В те'нях траурной ольхи Сладко дышат мне духи,
В листьях матовых шурша, Шелестит еще душа,
Но за бурей страстных лет Всё - как призрак, всё - как бред,
Всё, что было, всё прошло, В прудовой туман ушло.
Июнь 1909
3
Когда мучительно восстали Передо мной дела и дни, И сном глубоким от печали Забылся я в лесной тени,
Не знал я, что в лесу девичьем Проходит память прежних дней, И, пробудясь в игре теней, Услышал ясно в пеньи птичьем:
"Внимай страстям, и верь, и верь, Зови их всеми голосами, Стучись полночными часами В блаженства замкнутую дверь!"
Июнь 1909
4
Синеокая, бог тебя создал такой. Гений первой любви надо мной,
Встал он тихий, дождями омытый, Запевает осой ядовитой, Разметает он прошлого след, Ему легкого имени нет,
Вижу снова я тонкие руки, Снова слышу гортанные звуки,
И в глубокую глаз синеву Погружаюсь опять наяву.
1897 - 1909 Bad Nauheim
5
Бывают тихие минуты: Узор морозный на стекле; Мечта невольно льнет к чему-то, Скучая в комнатном тепле...
И вдруг - туман сырого сада, Железный мост через ручей, Вся в розах серая ограда, И синий, синий плен очей...
О чем-то шепчущие струи, Кружащаяся голова... Твои, хохлушка, поцелуи, Твои гортанные слова...
Июнь 1909
6
В тихий вечер мы встречались (Сердце помнит эти сны). Дерева едва венчались Первой зеленью весны.
Ясным заревом алея, Уводила вдоль пруда Эта узкая аллея В сны и тени навсегда. Эта юность, эта нежность Что' для нас она была? Всех стихов моих мятежность Не она ли создала?
Сердце занято мечтами, Сердце помнит долгий срок, Поздний вечер над прудами, Раздушенный ваш платок.
23 марта 1910 Елагин остров
7
Уже померкла ясность взора, И скрипка под смычок легла, И злая воля дирижера По арфам ветер пронесла...
Твой очерк страстный, очерк дымный Сквозь сумрак ложи плыл ко мне. И тенор пел на сцене гимны Безумным скрипкам и весне...
Когда внезапно вздох недальный, Домчавшись, кровь оледенил, И кто-то бедный и печальный Мне к сердцу руку прислонил...
Когда в гаданьи, еле зримый, Встал предо мной, как редкий дым, Тот призрак, тот непобедимый... И арфы спели: улетим.
Март 1910
8
Всё, что память сберечь мне старается, Пропадает в безумных годах, Но горящим зигзагом взвивается Эта повесть в ночных небесах. Жизнь давно сожжена и рассказана, Только первая снится любовь, Как бесценный ларец перевязана Накрест лентою алой, как кровь.
И когда в тишине моей горницы Под лампадой томлюсь от обид, Синий призрак умершей любовницы Над кадилом мечтаний сквозит.
23 марта 1910
УТРО В МОСКВЕ
Упоительно встать в ранний час, Легкий след на песке увидать. Упоительно вспомнить тебя, Что со мною ты, прелесть моя.
Я люблю тебя, панна моя, Беззаботная юность моя, И прозрачная нежность Кремля В это утро - как прелесть твоя.
Июль 1909
* * *
Как прощались, страстно кля'лись В верности любви... Вместе таин приобщались, Пели соловьи...
Взял гитару на прощанье И у струн исторг Все признанья, обещанья, Всей души восторг...
Да тоска заполонила, Порвала'сь струна... Не звала б да не манила Дальня сторона!
Вспоминай же, ради бога, Вспоминай меня, Как седой туман из лога Встанет до плетня...
5 сентября 1909
* * *
Всё на земле умрет - и мать, и младость, Жена изменит, и покинет друг. Но ты учись вкушать иную сладость, Глядясь в холодный и полярный круг.
Бери свой челн, плыви на дальний полюс В стенах из льда - и тихо забывай, Как там любили, гибли и боролись... И забывай страстей бывалый край.
И к вздрагиваньям медленного хлада Усталую ты душу приучи, Чтоб было здесь ей ничего не надо, Когда оттуда ринутся лучи.
7 сентября 1909
НА СМЕРТЬ КОММИССАРЖЕВСКОЙ
Пришла порою полуночной На крайний полюс, в мертвый край. Не верили. Не ждали. Точно Не таял снег, не веял май.
Не верили. А голос юный Нам пел и плакал о весне, Как будто ветер тронул струны Там, в незнакомой вышине,
Как будто отступили зимы, И буря твердь разорвала, И струнно плачут серафимы, Над миром расплескав крыла...
Но было тихо в нашем склепе, И полюс - в хладном серебре. Ушла. От всех великолепий Вот только: крылья на заре.
Что' в ней рыдало? Что' боролось? Чего она ждала от нас? Не знаем. Умер вешний голос, Погасли звезды синих глаз.
Да, слепы люди, низки тучи... И где нам ведать торжества? Залег здесь камень бел-горючий, Растет у ног плакун-трава... Так спи, измученная славой, Любовью, жизнью, клеветой... Теперь ты с нею - c величавой, С несбыточной твоей мечтой.
А мы - что' мы на этой тризне? Что' можем знать, чему помочь? Пускай хоть смерть понятней жизни, Хоть погребальный факел - в ночь...
Пускай хоть в небе - Вера с нами Смотри сквозь тучи: там она Развернутое ветром знамя, Обетова'нная весна.
Февраль 1910
ГОЛОСА СКРИПОК
Евг. Иванову
Из длинных трав встает луна Щитом краснеющим героя, И буйной музыки волна Плеснула в море заревое.
Зачем же в ясный час торжеств Ты злишься, мой смычок визгливый, Врываясь в мировой оркестр Отдельной песней торопливой?
Учись вниманью длинных трав, Разлейся в море зорь бесцельных, Протяжный голос свой послав В отчизну скрипок запредельных.
Февраль 1910
НА ПАСХЕ
В сапогах бутылками, Квасом припомажен, С новою гармоникой Стоит под крыльцом.
На крыльце вертлявая, Фартучек с кружевцом, Каблучки постукивают, Румяная лицом.
Ангел мой, барышня, Что же ты смеешься, Ангел мой, барышня, Дай поцеловать!
Вот еще, стану я, Мужик неумытый, Стану я, беленькая, Тебя целовать!
18 апреля 1910 - май 1914
* * *
Когда-то гордый и надменный, Теперь с цыганкой я в раю, И вот - прошу ее смиренно: "Спляши, цыганка, жизнь мою".
И долго длится пляс ужасный, И жизнь проходит предо мной Безумной, сонной и прекрасной И отвратительной мечтой...
То кружится, закинув руки, То поползет змеей, - и вдруг Вся замерла в истоме скуки, И бубен падает из рук...
О, как я был богат когда-то, Да всё - не стоит пятака: Вражда, любовь, молва и злато, А пуще - смертная тоска.
11 июля 1910
* * *
Где отдается в длинных залах Безумных троек тихий лёт, Где вина теплятся в бокалах, Там возникает хоровод.
Шурша, звеня, виясь, белея, Идут по медленным кругам; И скрипки, тая и слабея, Сдаются бешеным смычкам.
Одна выходит прочь из круга, Простерши руку в полумглу; Избрав назначенного друга, Цветок роняет на полу.
Не поднимай цветка: в нем сладость Забвенья всех прошедших дней, И вся неистовая радость Грядущей гибели твоей!..
Там всё - игра огня и рока, И только в горький час обид Из невозвратного далёка Печальный ангел просквозит...
19 июля 1910
* * *
Сегодня ты на тройке звонкой Летишь, богач, гусар, поэт, И каждый, проходя сторонкой, Завистливо посмотрит вслед...
Но жизнь - проезжая дорога, Неладно, жутко на душе: Здесь всякой праздной голи много Остаться хочет в барыше...
Ямщик - будь он в поддевке темной С пером павлиньим напоказ, Будь он мечтой поэта скромной, Не упускай его из глаз...
Задремлешь - и тебя в дремоте Он острым полоснет клинком, Иль на безлюдном повороте К версте прикрутит кушаком,
И в час, когда изменит воля, Тебе мигнет издалека В кусте темнеющего поля Лишь бедный светик светляка...
6 августа 1910
* * *
В неуверенном, зыбком полете Ты над бездной взвился и повис. Что-то древнее есть в повороте Мертвых крыльев, подогнутых вниз.
Как ты можешь летать и кружиться Без любви, без души, без лица? О, стальная, бесстрастная птица, Чем ты можешь прославить творца?
В серых сферах летай и скитайся, Пусть оркестр на трибуне гремит, Но под легкую музыку вальса Остановится сердце - и винт.
Ноябрь 1910
* * *
Без слова мысль, волненье без названья,
Какой ты шлешь мне знак, Вдруг взбороздив мгновенной молньей знанья
Глухой декабрьский мрак?
Всё призрак здесь - и праздность, и забота,
И горькие года... Что б ни было, - ты помни, вспомни что-то,
Душа... (когда? когда?)
Что б ни было, всю ложь, всю мудрость века,
Душа, забудь, оставь... Снам бытия ты предпочла отвека
Несбыточную явь...
Чтобы сквозь сны бытийственных метаний,
Сбивающих с пути, Со знаньем несказа'нных очертаний,
Как с факелом, пройти.
Декабрь 1911
* * *
Ветр налетит, завоет снег, И в памяти на миг возникнет Тот край, тот отдаленный брег... Но цвет увял, под снегом никнет...
И шелестят травой сухой Мои старинные болезни... И ночь. И в ночь - тропой глухой Иду к прикрытой снегом бездне...
Ночь, лес и снег. И я несу Постылый груз воспоминаний... Вдруг - малый домик на поляне, И девочка поет в лесу.
6 января 1912
* * *
Борису Садовскому
Шар раскаленный, золотой Пошлет в пространство луч огромный, И длинный конус тени темной В пространство бросит шар другой.
Таков наш безначальный мир. Сей конус - наша ночь земная. За ней - опять, опять эфир Планета плавит золотая...
И мне страшны, любовь моя, Твои сияющие очи: Ужасней дня, страшнее ночи Сияние небытия.
6 января 1912
* * *
Сквозь серый дым от краю и до краю
Багряный свет Зовет, зовет к неслыханному раю,
Но рая - нет.
О чем в сей мгле безумной, красно-серой,
Колокола О чем гласят с несбыточною верой?
Ведь мгла - всё мгла.
И чем он громче спорит с мглою будней,
Сей праздный звон, Тем кажется железней, непробудней
Мой мертвый сон.
30 апреля 1912
* * *
Есть минуты, когда не тревожит Роковая нас жизни гроза. Кто-то на' плечи руки положит, Кто-то ясно заглянет в глаза...
И мгновенно житейское канет, Словно в темную пропасть без дна... И над пропастью медленно встанет Семицветной дугой тишина...
И напев заглушенный и юный В затаенной затронет тиши Усыпленные жизнию струны Напряженной, как арфа, души.
Июль 1912
* * *
Болотистым пустынным лугом
Летим. Одни. Вон, точно карты, полукругом
Расходятся огни.
Гадай, дитя, по картам ночи,
Где твой маяк... Еще смелей нам хлынет в очи
Неотвратимый мрак.
Он морем ночи замкнут - дальный
Простор лугов! И запах горький и печальный
Туманов и духов,
И кольца сквозь перчатки тонкой,
И строгий вид, И эхо над пустыней звонкой
От цоканья копыт
Всё говорит о беспредельном,
Всё хочет нам помочь, Как этот мир, лететь бесцельно
В сияющую ночь!
Октябрь 1912
ИСПАНКЕ
Не лукавь же, себе признаваясь, Что на миг ты был полон одной, Той, что встала тогда, задыхаясь, Перед редкой и сытой толпой...
Что была, как печаль, величава И безумна, как только печаль... Заревая господняя слава Исполняла священную шаль...
И в бедро уперлася рукою, И каблук застучал по мосткам, Разноцветные ленты рекою Буйно хлынули к белым чулкам...
Но, средь танца волшебств и наитий, Высоко занесенной рукой Разрывала незримые нити Между редкой толпой и собой,
Чтоб неведомый северу танец, Крик Hand`a и язык кастаньет Понял только влюбленный испанец Или видевший бога поэт.
Октябрь 1912
* * *
В небе - день, всех ночей суеверней, Сам не знает, он - ночь или день. На лице у подруги вечерней Золотится неясная тень.
Но рыбак эти сонные струи Не будил еще взмахом весла... Огневые ее поцелуи Говорят мне, что ночь - не прошла...
Легкий ветер повеял нам в очи... Если можешь, костер потуши! Потуши в сумасшедшие ночи Распылавшийся уголь души!
Октябрь 1912
* * *
В сыром ночном тумане Всё лес, да лес, да лес... В глухом сыром бурьяне Огонь блеснул - исчез...
Опять блеснул в тумане, И показалось мне: Изба, окно, герани Алеют на окне...
В сыром ночном тумане На красный блеск огня, На алые герани Направил я коня...
И вижу: в свете красном Изба в бурьян вросла, Неведомо несчастным Быльём поросла...
И сладко в очи глянул Неведомый огонь, И над бурьяном прянул Испуганный мой конь...
"О, друг, здесь цел не будешь, Скорей отсюда прочь! Доедешь - всё забудешь, Забудешь - канешь в ночь!
В тумане да в бурьяне, Гляди, - продашь Христа За жадные герани, За алые уста!"
Декабрь 1912
СЕДОЕ УТРО
Утро туманное, утро седое...
Тургенев
Утреет. С богом! По домам! Позвякивают колокольцы. Ты хладно жмешь к моим губам Свои серебряные кольцы, И я - который раз подряд Целую кольцы, а не руки... В плече, откинутом назад, Задор свободы и разлуки, Но еле видная за мглой, За дождевою, за докучной... И взгляд - как уголь под золой, И голос утренний и скучный... Нет, жизнь и счастье до утра Я находил не в этом взгляде! Не этот голос пел вчера С гитарой вместе на эстраде!.. Как мальчик, шаркнула; поклон Отвешивает... "До свиданья..." И звякнул о браслет жетон (Какое-то воспоминанье)... Я молча на нее гляжу, Сжимаю пальцы ей до боли... Ведь нам уж не встречаться боле... Что ж на прощанье ей скажу?.. "Прощай, возьми еще колечко. Оденешь рученьку свою И смуглое свое сердечко В серебряную чешую... Лети, как пролетала, тая, Ночь огневая, ночь былая... Ты, время, память притуши, А путь снежком запороши".
29 ноября 1913
* * *
Есть времена, есть дни, когда Ворвется в сердце ветер снежный, И не спасет ни голос нежный, Ни безмятежный час труда...
Испуганной и дикой птицей Летишь ты, но заря - в крови... Тоскою, страстью, огневицей Идет безумие любви...
Пол-сердца - туча грозовая, Под ней - всё глушь, всё немота, И эта - прежняя, простая Уже другая, уж не та...
Темно, и весело, и душно, И, задыхаясь, не дыша, Уже во всем другой послушна Доселе гордая душа!
22 ноября 1913
* * *
Я вижу блеск, забытый мной, Я различаю на мгновенье За скрипками - иное пенье, Тот голос низкий и грудной,
Каким ответила подруга На первую любовь мою. Его доныне узнаю В те дни, когда бушует вьюга,
Когда былое без следа Прошло, и лишь чужие страсти Напоминают иногда, Напоминают мне - о счастьи.
12 декабря 1913
* * *
Ты говоришь, что я дремлю, Ты унизительно хохочешь. И ты меня заставить хочешь Сто раз произнести: люблю.
Твой южный голос томен. Стан Напоминает стан газели, А я пришел к тебе из стран, Где вечный снег и вой метели.
Мне странен вальса легкий звон И душный облак над тобою. Ты для меня - прекрасный сон, Сквозящий пылью снеговою...
И я боюсь тебя назвать По имени. Зачем мне имя? Дай мне тревожно созерцать Очами жадными моими
Твой южный блеск, забытый мной, Напоминающий напрасно День улетевший, день прекрасный, Убитый ночью снеговой.
12 декабря 1913
* * *
Ваш взгляд - его мне подстеречь... Но уклоняете вы взгляды... Да! Взглядом - вы боитесь сжечь Меж нами вставшие преграды!
Когда же отойду под сень Колонны мраморной угрюмо И пожирающая дума Мне на лицо нагонит тень,
Тогда - угрюмому скитальцу Вослед скользнет ваш беглый взгляд, Тревожно шелк зашевелят Трепещущие ваши пальцы,
К ланитам хлынувшую кровь Не скроет море кружев душных, И я прочту в очах послушных Уже ненужную любовь.
12 декабря 1913
* * *
Натянулись гитарные струны,
Сердце ждет. Только тронь его голосом юным
Запоет!
И старик перед хором
Уже топнул ногой. Обожги меня голосом, взором,
Ксюша, пой!
И гортанные звуки
Понеслись, Словно в се'ребре смуглые руки
Обвились...
Бред безумья и страсти,
Бред любви... Невозможное счастье!
На! Лови!
19 декабря 1913
* * *
Ты - буйный зов рогов призывных, Влекущий на неверный след, Ты - серый ветер рек разливных, Обманчивый болотный свет.
Люблю тебя, как посох - странник, Как воин - милую в бою, Тебя провижу, как изгнанник Провидит родину свою.
Но лик твой мне незрим, неведом, Твоя непостижима власть: Ведя меня, как вождь, к победам, Испепеляешь ты, как страсть.
Декабрь 1913
* * *
Как день, светла, но непонятна, Вся - явь, но - как обрывок сна, Она приходит с речью внятной, И вслед за ней - всегда весна.
Вот здесь садится и болтает. Ей нравится дразнить меня И намекать, что всякий знает Про тайный вихрь ее огня.
Но я, не вслушиваясь строго В ее порывистую речь, Слежу, как ширится тревога В сияньи глаз и в дрожи плеч.
Когда ж дойдут до сердца речи, И опьянят ее духи, И я влюблюсь в глаза и в плечи, Как в вешний ветер, как в стихи,
Сверкнет холодное запястье, И, речь прервав, она сама Уже твердит, что сила страсти Ничто пред холодом ума!..
20 февраля 1914
* * *
Петербургские сумерки снежные. Взгляд на улице, розы в дому... Мысли - точно у девушки нежные, А о чем - и сама не пойму.
Всё гляжусь в мое зеркало сонное... (Он, должно быть, глядится в окно...) Вон лицо мое - злое, влюбленное! Ах, как мне надоело оно!
Запевания низкого голоса, Снежно-белые руки мои, Мои тонкие рыжие волосы, Как давно они стали ничьи!
Муж ушел. Свет такой безобразный... Всё же кровь розовеет... на свет... Посмотрю-ка, он там или нет? Так и есть... ах, какой неотвязный!
15 марта 1914
* * *
Смычок запел. И облак душный Над нами встал. И соловьи Приснились нам. И стан послушный Скользнул в объятия мои... Не соловей - то скрипка пела, Когда ж оборвалась струна, Кругом рыдала и звенела, Как в вешней роще, тишина... Как там, в рыдающие звуки Вступала майская гроза... Пугливые сближались руки, И жгли смеженные глаза...
14 мая 1914
* * *
Ты жил один! Друзей ты не искал
И не искал единоверцев. Ты острый нож безжалостно вонзал
В открытое для счастья сердце.
"Безумный друг! Ты мог бы счастлив быть!.."
"Зачем? Средь бурного ненастья Мы, всё равно, не можем сохранить
Неумирающего счастья!"
26 августа 1914
* * *
Превратила всё в шутку сначала, Поняла - принялась укорять, Головою красивой качала, Стала слезы платком вытирать.
И, зубами дразня, хохотала, Неожиданно всё позабыв. Вдруг припомнила всё - зарыдала, Десять шпилек на стол уронив.
Подурнела, пошла, обернулась, Воротилась, чего-то ждала, Проклинала, спиной повернулась И, должно быть, навеки ушла...
Что ж, пора приниматься за дело, За старинное дело свое. Неужели и жизнь отшумела, Отшумела, как платье твое?
29 февраля 1916
* * *
Та жизнь прошла, И сердце спит, Утомлено. И ночь опять пришла, Бесстрашная - глядит В мое окно.
И выпал снег, И не прогнать Мне зимних чар... И не вернуть тех нег, И странно вспоминать, Что был пожар.
31 августа 1914
* * *
Была ты всех ярче, верней и прелестней,
Не кляни же меня, не кляни! Мой поезд летит, как цыганская песня,
Как те невозвратные дни...
Что было любимо - всё мимо, мимо,
Впереди - неизвестность пути... Благословенно, неизгладимо,
Невозвратимо... прости!
31 августа 1914
* * *
Разлетясь по всему небосклону, Огнекрасная туча идет. Я пишу в моей келье мадонну, Я пишу - моя дума растет.
Вот я вычертил лик ее нежный, Вот под кистью рука расцвела, Вот сияют красой белоснежной Два небесных, два легких крыла...
Огнекрасные отсветы ярче На суровом моем полотне... Неотступная дума всё жарче Обнимает, прильнула ко мне...
31 августа 1914
* * *
Он занесен - сей жезл железный Над нашей головой. И мы Летим, летим над грозной бездной Среди сгущающейся тьмы.
Но чем полет неукротимей, Чем ближе веянье конца, Тем лучезарнее, тем зримей Сияние Ее лица.
И сквозь круженье вихревое, Сынам отчаянья сквозя, Ведет, уводит в голубое Едва приметная стезя.
3 декабря 1914
* * *
Пусть я и жил, не любя, Пусть я и клятвы нарушу, Всё ты волнуешь мне душу, Где бы ни встретил тебя!
О, эти дальние руки! В тусклое это житье Очарованье свое Вносишь ты, даже в разлуке!
И в одиноком моем Доме, пустом и холодном, В сне, никогда не свободном, Снится мне брошенный дом.
Старые снятся минуты, Старые снятся года... Видно, уж так навсегда Думы тобою замкну'ты!
Кто бы ни звал - не хочу На суетливую нежность Я променять безнадежность И, замыкаясь, молчу.
8 октября 1915
* * *
Протекли за годами года, И слепому и глупому мне Лишь сегодня приснилось во сне, Что она не любила меня никогда...
Только встречным случайным я был, Только встречным я был на пути, Но остыл тот младенческий пыл, И она мне сказала: прости.
А душа моя - той же любовью полна, И минуты с другими отравлены мне, Та же дума - и песня одна Мне звучала сегодня во сне...
30 сентября 1915
* * *
За горами, за лесами, За дорогами пыльными, За холмами могильными Под другими цветешь небесами...
И когда забелеет гора, Дол оденется зеленью вешнею, Вспоминаю с печалью нездешнею Всё былое мое, как вчера...
В снах печальных тебя узнаю И сжимаю руками моими Чародейную руку твою, Повторяя далекое имя.
30 сентября 1915
-----------------------------------------------------------------------
КАРМЕН
(1914)
Л. А. Д.
* * *
Как океан меняет цвет, Когда в нагроможденной туче Вдруг полыхнет мигнувший свет, Так сердце под грозой певучей Меняет строй, боясь вздохнуть, И кровь бросается в ланиты, И слезы счастья душат грудь Перед явленьем Карменситы.
4 марта 1914
* * *
На небе - празелень, и месяца осколок Омыт, в лазури спит, и ветер, чуть дыша, Проходит, и весна, и лед последний колок, И в сонный входит вихрь смятенная душа...
Что' месяца нежней, что' зорь закатных выше? Знай про себя, молчи, друзьям не говори: В последнем этаже, там, под высокой крышей, Окно, горящее не от одной зари...
24 марта 1914
* * *
Есть демон утра. Дымно-светел он, Золотокудрый и счастливый. Как небо, синь струящийся хитон, Весь - перламутра переливы.
Но как ночною тьмой сквозит лазурь, Так этот лик сквозит порой ужасным, И золото кудрей - червонно-красным, И голос - рокотом забытых бурь.
24 марта 1914
* * *
Бушует снежная весна. Я отвожу глаза от книги... О, страшный час, когда она, Читая по руке Цуниги, В глаза Хозе метнула взгляд! Насмешкой засветились очи, Блеснул зубов жемчужный ряд, И я забыл все дни, все ночи, И сердце захлестнула кровь, Смывая память об отчизне... А голос пел: Ценою жизни Ты мне заплатишь за любовь!
18 марта 1914
* * *
Среди поклонников Кармен, Спешащих пестрою толпою, Ее зовущих за собою, Один, как тень у серых стен Ночной таверны Лиллас-Пастья, Молчит и сумрачно глядит, Не ждет, не требует участья, Когда же бубен зазвучит И глухо зазвенят запястья, Он вспоминает дни весны, Он средь бушующих созвучий Глядит на стан ее певучий И видит творческие сны.
26 марта 1914
* * *
Сердитый взор бесцветных глаз. Их гордый вызов, их презренье. Всех линий - таянье и пенье. Так я Вас встретил в первый раз. В партере - ночь. Нельзя дышать. Нагрудник черный близко, близко... И бледное лицо... и прядь Волос, спадающая низко... О, не впервые странных встреч Я испытал немую жуткость! Но этих нервных рук и плеч Почти пугающая чуткость... В движеньях гордой головы Прямые признаки досады... (Так на людей из-за ограды Угрюмо взглядывают львы). А там, под круглой лампой, там Уже замолкла сегидилья, И злость, и ревность, что не к Вам Идет влюбленный Эскамильо, Не Вы возьметесь за тесьму, Чтобы убавить свет ненужный, И не блеснет уж ряд жемчужный Зубов - несчастному тому... О, не глядеть, молчать - нет мочи, Сказать - не надо и нельзя... И вы уже (звездой средь ночи), Скользящей поступью скользя, Идете - в поступи истома, И песня Ваших нежных плеч Уже до ужаса знакома, И сердцу суждено беречь, Как память об иной отчизне, Ваш образ, дорогой навек...
А там: Уйдем, уйдем от жизни, Уйдем от этой грустной жизни! Кричит погибший человек...
И март наносит мокрый снег.
25 марта 1914
* * *
Вербы - это весенняя таль, И чего-то нам светлого жаль, Значит - теплится где-то свеча, И молитва моя горяча, И целую тебя я в плеча.
Этот колос ячменный - поля, И заливистый крик журавля, Это значит - мне ждать у плетня До заката горячего дня. Значит - ты вспоминаешь меня.