Бочарова Татьяна. Прости за все

   В ресторане было светло и празднично. Красавица-саксофонистка играла джаз, ей аккомпанировал молодой, светловолосый парень во фраке. Рустам выбрал столик в самом дальнем углу, рядом с раскидистой пальмой в кадке. Подошел официант, весь по струночке, с вышколенной, любезной улыбкой.
   – Что тебе заказать? – Рустам вопросительно взглянул на Веру. – Хочешь, что-нибудь татарское, национальное?
   – Не знаю. – Она пожала плечами. Она действительно не знала. Вся эта обстановка, свет, музыка, нарядно одетые, веселые люди действовали на нее опьяняюще. Они с Митей редко ходили в рестораны, да что там редко, практически никогда. У них вошло в привычку на годовщину свадьбы выбираться в кафе неподалеку от дома, но это было крохотное заведеньице, пять-шесть столиков, две неизменные официантки, одна рыженькая, другая брюнетка. Митя брал себе шашлык из курицы, Вера заказывала ванильное мороженое, пили исключительно шампанское, а иногда, когда к их компании присоединялась Маринка, то коньяк.
   Шумные, людные места Митя не переваривал, а танцевать не умел и не любил, и Вера постепенно приладилась к нему, хотя время от времени ей становилось отчаянно скучно и хотелось повеселиться от души.
   – Я возьму тебе пельмени – ты таких наверняка не пробовала, – решил Рустам. – И еще кое-что.
   Он начал диктовать официанту, и наговорил столько, что Вера ужаснулась.
   – Куда это все? – воспротивилась она. – Я не съем, да и дорого.
   – Насчет дороговизны не волнуйся, – спокойно, но твердо проговорил Рустам. – А съедать все и не нужно, ты только попробуй, получи представление.
   Официант слушал молча, не переставая улыбаться. Дослушал до конца, кивнул и испарился, точно человек-невидимка.
   Рустам сидел, слегка откинувшись на спинку стула, и молча смотрел на Веру. Та привычно ощутила, как лицо заливает жар.
   – Тебе нравится здесь? – спросил он.
   – Да, очень. Почему …почему ты вдруг решил приехать за мной? – Ей, наконец, удалось выдавить из себя эту фразу, которая вертелась на языке вот уже два часа.
   – Почему? – Он усмехнулся. – Разве не ясно?
   – Нет. – Она чуть заметно качнула головой.
   – Ты мне понравилась. Я думал, ты это поняла.
   – Да, я поняла. А может быть… может и не совсем. Ты ведь тогда, ночью… – Вера остановилась, не в силах продолжить. Щеки ее полыхали все ярче.
   Рустам продолжал смотреть на нее в упор, и под его взглядом она опустила глаза. Он перегнулся через стол, взял ее ладонь в свои.
   – Вера, у каждого свои привычки. Я уже не в том возрасте, когда можно заниматься этим в купе поезда. Если ты не против, все будет. Только, если ты не против.
   Она робко подняла голову. Он говорил об этом так просто, с такой легкостью, что она была слегка ошеломлена. И в то же время ей было абсолютно все равно. Не важно, как он говорит, не важно, куда зовет ее – важно быть с ним, сидеть здесь, в ресторане, за столиком, подчиняться его желаниям, чувствовать себя пушинкой в его руках, пусть даже игрушкой. Никогда в жизни Вера не испытывала подобных ощущений – они были воистину божественными.
   Бесшумно подскочил официант, прикатив с собой стол, уставленный всякой всячиной. Здесь были какие-то экзотические салаты, горячие и холодные закуски, бутылка красного вина.
   – Угощайся. – Рустам отпустил Верину руку и подвинул к ней одну из тарелок.
   Есть ей не хотелось, но она послушно принялась орудовать ножом и вилкой.
   – Ну как? – спустя несколько минут поинтересовался Рустам.
   – Вкусно.
   Блюда действительно, были необычайно вкусными. Рустам поднял бокал.
   – Выпьем за тебя, Вера. За то, чтобы сбылись все твои мечты.
   «У меня мечта одна – быть с тобой» – пронеслось у нее в голове. Она взяла фужер за тонкую ножку. Стекло мелодично звякнуло.
   – Ты ешь, ешь, – улыбнулся Рустам. – Здесь замечательная кухня. Не знал бы, не привел тебя сюда.
   – Как зовут твоих дочерей?
   Он посмотрел на нее внимательно и слегка прищурился.
   – Старшую Роза. Среднюю Луиза. А младшую Чулпан.
   – Красивые имена.
   – У нас все имена красивые, – проговорил Рустам серьезно и погладил верины пальцы. – Считается, чем красивей имя, тем красивей девушка. Чулпан, например, значит утренняя звезда. А почему ты спрашиваешь об этом?
   – Просто, – тихо сказал Вера. – Интересно.
   – Мне тоже интересно всё, что связано с тобой. Например, где ты родилась, как жила, кто твой муж. Можешь мне рассказать?
   – Лучше написать автобиографию, – усмехнулась Вера.
   – Ты не права. – Он снова наполнил бокалы. – Когда люди встречаются и чувствуют, что их тянет друг к другу, они должны как можно больше узнать о каждом. Успеть узнать.
   – Успеть? – Она ощутила, как больно сжалось сердце, точно в него вонзили острый, холодный клинок.
   – Да. Ведь ты приехала сюда на несколько дней. Ты же не собираешься остаться в Казани?
   «Это зависит от тебя», – хотела сказать Вера, но промолчала. Рустам, казалось, прочитал ее мысли.
   – Это не зависит от нас, – произнес он другим, немного отчужденным тоном. – За что еще мы выпьем?
   – За тебя. – Вера подняла бокал.
   – Хорошо. Спасибо. Ты удивительная девушка. С тобой легко.
   – С тобой тоже.
   Они выпили еще. Принесли пельмени. Собственно, это были не пельмени, а суп, горячий, наваристый бульон, приправленный ароматными специями и травами. В горячей, золотистой жидкости плавали огромные пельмени. Вера попробовала один – он таял во рту.
   – Теперь я не буду есть до самого отъезда, – со смехом сказала она, прикончив тарелку. – Даже дышать тяжело!
   – Да, у нас принято есть как следует. – Рустам мельком глянул на часы. – Ты где ночуешь?
   – У заведующей кафедрой.
   – Когда ты должна вернуться домой?
   – Когда захочу.
   – Это хорошо, – произнес он деловито. – Тогда посидим еще немного и поедем.
   – Куда поедем? – не поняла Вера.
   – Я отвезу тебя в одно место. Ты сможешь там отдохнуть. А потом уже поедешь к своей завкафедрой.
   Все было предельно ясно и банально – умом Вера понимала это, но сердце ее не желало слушать никаких доводов. В обычных атрибутах обычного ухаживания оно видело нечто исключительное, судьбоносное, то, о чем можно было лишь мечтать.
   Они посидели молча, слушая музыку, затем Рустам потребовал счет, расплатился и повел Веру в гардероб.
   Снова она глядела в темное лобовое стекло «форда», ей в лицо неслись разноцветные огни вечернего города. Автомобиль остановился у небольшого, трехэтажного особняка.
   – Что это? Гостиница? – спросила Вера, выходя.
   – Да, отель. Вполне приличный.
   – Ты был здесь? – Она окинула его внимательным взглядом.
   – Был, – ответил Рустам после секундной паузы.
   – По крайней мере, честно, – усмехнулась Вера, проходя в распахнутую перед ней дверь.
   Портье, нагловатый молодой парень с прыщеватой физиономией уставился на нее с нескрываемым любопытством. «Думает, я шлюха, – решила Вера. – В принципе, правильно думает. Кто же я есть?» Ей было противно и одновременно ее всю трясло от возбуждения. «Если бы Митя мог меня сейчас видеть! Дрянь, какая же я дрянь!»
   Пока Рустам спокойно и неторопливо расплачивался с портье, брал ключ, Вера старалась смотреть в сторону, на выкрашенную в приторно розовый цвет стену.
   – Все в порядке, – наконец проговорил он и обнял ее за талию. – Идем.
   Они поднялись на второй этаж, Рустам отпер дверь номера. Вера увидела плотно задвинутые кремовые гардины и широкую кровать, покрытую кремовым же покрывалом. По обе стороны кровати располагались тумбочки с одинаковыми светильниками.
   – Заходи, чего на пороге стоять, – пошутил Рустам и слегка подтолкнул Веру.
   Он помог ей снять пальто, повесил его на рогатую вешалку, сам снял куртку и остался все в том же песочном свитере, что был на нем в поезде. Вера нагнулась, чтобы расстегнуть молнию на сапогах, но он жестом остановил ее.
   – Погоди, я сам. – Его руки легко, как пушинку, подхватили ее и понесли. Рустам опустил Веру на кровать, снял один за другим оба сапога, кинул их в сторону, сел рядом. Они не мигая, глядели друг на друга, каждый слышал, как громко и неровно дышит другой.
   Рустам не шевелился, и Вера, повинуясь какому-то неодолимому внутреннему импульсу, подняла руку и осторожно дотронулась до его щеки. Он прижал ее ладонь к лицу, затем поднес к губам и поцеловал. И тут их точно током ударило.
   Они обнимались с такой неистовой, ненасытной страстью, словно желая уничтожить друг друга. Вера что-то лепетала, и ее бессвязные слова тонули в его поцелуях. Кремовое покрывало сползло на пол, вслед за ним полетела наспех сорванная одежда. Все тело Веры трепетало и горело, ей хотелось кричать от охватившего ее невероятного, головокружительного ощущения восторга. Митя поблек, умер, обратился в прах, обратилась в прах и прежняя жизнь, в которой она была скромной и примерной женой литературного критика, готовящая мужу завтраки и терпеливо дожидающаяся воскресного секса. Она стонала и смеялась, ее пальцы были опутаны его волосами, жесткими, прямыми, как китовый ус, ее губы распухли и почти кровоточили.
   – …Еще, еще, еще…
   …Над головой тихо покачивалась круглая люстра в форме летающей тарелки. Вера лежала, уткнувшись щекой в плечо Рустама.
   – Ты любишь свою жену? – Она произнесла это одними губами, беззвучно, но он услышал. Погладил ее по волосам.
   – Конечно, люблю.
   – Понятно. – Она сползла с его плеча, отвернулась, сжалась на боку, как ребенок.
   – Что тебе понятно, дурочка? – Рустам обнял ее сзади, притянул к себе. В его объятиях было тепло и уютно.
   – Оставь меня. – Вера дернула плечом. По ее лицу текли слезы.
   – Да почему? Нам так хорошо вместе. – Он осторожно поцеловал ее в макушку. Слезы высохли сами собой.
   – Тебе с каждой хорошо. И как не совестно!
   – Нет, не с каждой. Ты особенная.
   – Ты это всем говоришь? – Вера обернулась, прижалась к нему совсем тесно.
   – Ну вот, я тебя опять хочу! Что ты со мной делаешь!
   – Это ты делаешь!
   – Нет, ты. Мы оба…
   … Он снова целовал ее, она чувствовала, как тело содрогается от желания.
   – Мы увидимся завтра? – Рустам наклонился над вериным лицом, требовательно заглянул в глаза.
   – Да, конечно.
   – И послезавтра?
   – Да, да. До самого отъезда.
   Он начал одеваться.
   – Пора. Тебя, наверное, уже ждут.
   – А тебя?
   – Разумеется, и меня ждут.
   – Что ты скажешь жене?
   Он перестал застегивать рубашку, повернулся к ней.
   – Послушай, давай не будем об этом. Почему тебя так волнует жена? Ты и она – это совершенно разное.
   – Конечно, разное, – с горечью проговорила Вера, нагибаясь, чтобы поднять с полу вещи. – Она – это она, а я так, на пару дней.
   – Иногда пара дней имеет огромное значение, – серьезно произнес Рустам. – Прости, Верочка, не обижайся. Мне, правда, было с тобой очень хорошо.
   Вера молча принялась натягивать одежду. Она понимала, что споры бесполезны – Рустам обрел над ней почти абсолютную власть и волен поступать так, как ему заблагорассудится. Ей, однако, было все равно, ее влекло к нему настолько сильно, что она готова была закрыть глаза на любые обстоятельства. В сущности, то, что с ней происходило, вполне можно было назвать болезнью: налетела откуда ни возьмись, и вот уже в голове ничего нет, кроме горячечных, бредовых мыслей, кроме надежды на то, что они увидятся еще – хотя бы три раза, хотя бы два, хоть раз!
   – Ты готова? – спросил Рустам.
   – Да.
   – Я отвезу тебя домой. Ты знаешь адрес?
   – Понятия не имею.
   – Как же ты собиралась добираться?
   – Я должна была позвонить, за мной бы приехали.
   Он немного поколебался, затем произнес:
   – Ладно. Отвезу тебя туда, откуда забрал. Ни к чему тебе компромат, да еще в первый же день работы.
   Вера кивнула. Она уже ждала завтрашнего дня, точнее вечера, торопя предстоящие события.
   …На улице мела пурга. «Форд» стоял, запорошенный снегом, похожий на поросший мхом гриб-боровик. Пока Рустам отряхивал стекла, Вера забралась в салон. Достала мобильный, набрала номер Гузель. Та отозвалась сразу же.
   – Вера, мы вас потеряли! Такая метель, ветер, вы не замерзли?
   – Нет, все в порядке. – Вера постаралась придать голосу беспечность, но Гузель все-таки что-то уловила, какое-то явное несоответствие.
   – Вы где? Вы…одна? – в тоне ее чувствовалось напряжение.
   – Я через минут двадцать буду возле института.
   – Хорошо. Я сейчас занята. Динара подъедет. Стойте на крыльце, а лучше, зайдите внутрь, не то заметет.
   – Спасибо. – Вера выключила телефон.
   Рустам сел за руль.
   – Я сказала, через двадцать минут. – Вера глянула на него вопросительно. – Правильно?
   – Так и есть. – Он кивнул. Наклонился и поцеловал ее в щеку. – Какая ты красивая. Глаза такие светлые.
   – Ты тоже красивый.
   Рустам усмехнулся.
   – Я! Скажешь тоже. Мне отец в юности все твердил, что я похож на орангутанга.
   Вера улыбнулась.
   – Вот-вот, – лукаво проговорил Рустам. – На большую такую обезьяну. А ты говоришь, красивый.
   – Для меня, – тихо произнесла она и опустила глаза.
   Он обнял ее, притянул к себе.
   – Хорошая ты моя девочка! Вера-кызым. Ну, ладно, пора ехать.
   Она послушно отстранилась, уставилась в окно. Рустам завел мотор.
   Дорогой оба молчали. Вера уже стала волноваться, что их встреча окажется последней. Спросить же у Рустама самой, где и как они завтра увидятся, ей не позволяла гордость.
   – Приехали.
   Вера увидела освещенное крыльцо института.
   – Тебя точно заберут? – поинтересовался Рустам.
   – Точно.
   – Ну тогда беги. Завтра в то же время я буду тебя ждать здесь. Пока.
   – Пока. – Она распахнула дверку. В лицо ей дохнул ледяной ветер.
   Под ногами хрустко поскрипывал снег. «Форд» мигнул огнями и утонул во мгле.
   Вера с трудом доковыляла до крыльца. Ей казалось, что ее оглушили. Она не понимала, что произошло. Что это – наивысшее счастье, свалившееся нежданно-негаданно или великая беда, от которой нет спасенья? Ей смутно вспомнилась Москва, Митя. Ведь она должна будет вернуться туда, вернуться к нему, жить с ним, спать в одной постели. Как такое возможно после всего, что сейчас было?
   «Потом, потом, – вертелось у нее в мозгу. – Все потом».
   Она заметила, что дрожит, зубы ее выбивали дробь. Заверещал мобильник. Вера окоченевшими пальцами выхватила трубку.
   – Да!
   – Вера, это Динара. Я в пяти минутах от вас. Зайдите в помещение.
   – Мне не холодно.
   – Зайдите. Замерзнете!
   Телефон замолчал. Вера толкнула дверь, та поддалась с трудом. Она зашла в темный предбанник. Нос и щеки онемели, и Вера принялась растирать их. Вскоре с улицы донесся сигнал автомобиля. «Динара», – подумала Вера. Она продолжала стоять, приложив к лицу ладони.
   Снаружи послышались шаги. Дверь распахнулась.
   – Вот и я. – Нос и подбородок Динары были обмотаны шарфом. – Скорее, идемте. – Она взяла Веру под руку и почти что потащила за собой.
   У крыльца стоял «жигуленок» пятой модели.
   – Ну и намело! – Динара включила зажигание. – Если так будет всю ночь, завтра утром не проедешь. Гузель нас ждет с чаем, она треугольников напекла. Вы где пропадали-то? Все в кремле? – Она говорила коротко, отрывистыми фразами, сильно упирая на «о».
   – Да, там, и не только, – уклончиво ответила Вера.
   Динара искоса глянула на нее, но ничего больше не сказала. Жигуленок взревел и тронулся с места.

11

   – Ну, слава Богу, наконец-то! – Гузель смотрела на обсыпанных с ног до головы снегом девушек. – Однако, и гулена вы, Верочка. Понравился город?
   – Понравился. – Вера потопала ногами и вошла в чистенькую прихожую.
   Динара позади нее стояла неподвижно и молча.
   – Динарка, а ты что же? – спросила ее Гузель. – Оставайся у нас, чай будем пить.
   – Нет, я поеду. У меня дел много.
   Гузель покачала головой.
   – Знаем мы твои дела. Опять всю ночь за компьютером просидишь. Пожалела бы себя, одни глаза остались.
   Динара упрямо дернула плечом.
   – Что ты с ней будешь делать, – пожаловалась Вере Гузель Кабировна. – Смотри хоть, осторожно в дороге. На дворе такая круговерть, дальше полуметра от себя ничего не видать. Въехать в кого-нибудь – раз плюнуть.
   – Типун вам на язык, – сухо проговорила Динара. – Ладно, я пойду. Спокойной ночи.
   Она побежала вниз по лестнице. Вера принялась снимать пальто. Только сейчас она вспомнила о том, что хотела позвонить Кобзе. Самое время, пока он спать не лег.
   – Дайте, пожалуйста, телефон, – попросила Вера Гузель.
   Та принесла ей трубку.
   – Вы идите к себе, вам там будет удобней. А как поговорите, приходите на кухню, ужинать.
   Вера кивнула и ушла в свою комнату. Голова у нее слегка кружилась, тело было невесомым и легким, казалось, подпрыгни она и тут же взлетит. Вера набрала столичный код и номер начальника. Раздались долгие гудки. Трубку никто не брал. «Неужели спит?» – не поверила Вера. Она глянула на часы – половина одиннадцатого. Рановато даже для такого ярого блюстителя режима как Кобзя. Вера сделала еще пару попыток, и все без результата. «Ладно, позвоню завтра», – решила она. Ее мучила жажда, хотелось обещанного Динарой чаю. Она переоделась в домашнее и выглянула в кухню.
   Гузель и ее муж сидели за столом и мирно беседовали. На холодильнике в углу дремал пушистый кот, которого утром Вера не заметила.
   – Как его зовут? – поинтересовалась она.
   – Батыр. – Гузель пододвинула Вере табурет. – Садитесь, мы вас заждались. Дозвонились в Москву?
   – Нет, к сожалению. Дома никого нет. Попробую завтра.
   – Что ж, завтра, так завтра, – согласилась Гузель.
   Она налила Вере чаю, положила на тарелку пирогов и горячей картошки с растопленным сливочным маслом. Вера ела и впервые за долгие годы испытывала огромное наслаждение от еды. Она по-волчьи проголодалась, несмотря на ужин в ресторане. Гузель смотрела на нее пристально и внимательно, слегка наклонив голову.
   – Вы в Москве с мужем живете?
   Вера едва не поперхнулась.
   – С мужем.
   – А дети есть?
   – Нет, детей нет.
   Гузель понимающе кивнула и проговорила со вздохом.
   – Вот и у нас тоже нет. Бог не дал. Одни мы с Камилем, только и радости, что Батырчик. Да, моя умница, да, солнышко? – обратилась она к коту.
   Тот, услышав ласковый тон, приоткрыл глаза, потянулся передними лапами и громко замурлыкал.
   Еще сегодня утром слова Гузель причинили бы Вере боль, но сейчас к своему удивлению, она ничего не почувствовала. От еды и горячего чая ее разморило, глаза слипались.
   – Да она спит на ходу, – засмеялся Камиль. – Сейчас со стула упадет.
   Вере стало стыдно. Она попыталась сделать над собой усилие и стряхнуть дрему, однако у нее ничего не вышло.
   – Шутка ли, – сочувственно произнесла Гузель. – Утром рано с поезда на работу, потом столько часов по морозу болтаться. Заснешь тут. Вы не стесняйтесь, Верочка, мы еще почаевничаем, в другой раз. А сейчас ложитесь. Завтра в семь вставать.
   Вера поблагодарила хозяев и ушла к себе. Разобрала постель, потушила свет и улеглась. Но только она закрыла глаза, как сон ветром сдуло. Вновь и вновь она переживала то, что происходило два часа назад. Ей казалось, Рустам рядом, она ощущала на своем теле его горячие руки, чувствовала запах его одеколона. Вера ворочалась на постели, переворачивалась с боку на бок, обнимала подушку, утыкалась в нее лицом. «Люблю тебя, люблю тебя, я люблю тебя…» Она шептала эту фразу десятки раз и сама понимала ее бессмысленность и глупость. Как она может любить его – совершенно чужого, незнакомого человека, у которого есть семья, жена, дети, который имел ее сегодня, как имеют потаскуху – в гостиничном номере, на казенной постели. Кто она для него – одна из многих, лица которых он давно забыл, да и не старался запомнить. И все-таки, несмотря на это – он дал ей счастье, настоящее счастье, а не то, что она привыкла им считать, живя с Митей.
   Вера облизала сухие, потрескавшиеся губы, укрылась с головой одеялом и попыталась представить, каким будет ее завтра. Завтра он приедет за ней. Увезет с собой. И тогда, может быть, она спросит его… Нет, не спросит. Зачем спрашивать, если ответ и так ясен? Она просто забудет обо всем, будет ловить мгновения, пока они рядом – эти мгновения для нее больше, чем вся жизнь, чем ее прошлое и будущее.

12

   Назавтра Вера, наконец, дозвонилась Кобзе. Тот был очень доволен полученной информацией и велел обязательно ознакомиться со всеми проектами кафедры. Динара отвела Веру в бухгалтерию и показала образцы договоров, с которых надлежало снять копии и срочно отправить в столицу. Потом они до обеда сидели в лаборатории, а после обеда Динара вдруг предложила почитать ее кандидатскую. Вере было интересно, да и приятно, что строптивая и гордая Динара настолько прониклась к ней, однако, она боялась пропустить Рустама. Пришлось выдумывать несуществующую головную боль, причем Вера ясно видела, что Динара поверила ей не до конца.
   Но ей уже было все равно. Точно в четыре она стояла на крыльце института, напряженно вглядываясь в заснеженную даль. «Форда» все не было, и Веру охватили тягостные предчувствия. Значит, Рустам забыл о ней. Попользовался один раз и выбросил на помойку, как ненужную вещь. Что ж, поделом ей, дуре, сама виновата. Разве нормальная, уважающая себя женщина, позволит такое поведение?
   Пока она раздумывала, как быть, возвращаться к Динаре или ехать домой, зазвонил мобильный. Вера вздрогнула и выхватила телефон из сумочки.
   – Да, слушаю!
   – Вера? – Это был голос Рустама. Она не могла спутать его ни с чьим другим, ни при каких обстоятельствах.
   – Да, я. – Сердце моментально принялось отбивать удары, точно молот по наковальне. Ну да, ведь она сама дала ему номер, вчера в ресторане!
   – Ты уже освободилась? – спросил Рустам.
   – Да, – повторила Вера в третий раз, как заведенная.
   – Ждешь меня?
   – Жду.
   – Я сейчас буду. Минут через пятнадцать. Не удалось вырваться с совещания. Ты прости, не обижайся.
   – Я не обижаюсь.
   В трубке стало пусто. Вера спустилась с крыльца и побрела куда-то в сторону, наугад, по узкой и безлюдной улице. Все лучше, чем стоять на виду у всех и ждать, пока ее застукает Динара или Гузель с Рубином.
   Она дошла до ближайшего гастронома, зашла вовнутрь и с преувеличенным вниманием оглядела прилавки. Пожилая продавщица покосилась на нее с недоумением.