Страница:
В общем, к войне подготовились кто как мог, но тут возник очень серьезный вопрос: а что, собственно, должны делать флоты противников? Никаких осмысленных задач перед адмиралами командование поставить не могло, такова была специфика театра. Закрытое Адриатическое море, через которое не проходят никакие крупные коммуникации, крайне неблагоприятно в этом отношении. Да, можно было попытаться воевать по правилам классической морской войны и постараться захватить господство на море. Но что потом делать с этим самым господством? Высадить куда-нибудь какой-нибудь десант? В конечном итоге к этому и свелось, но даже захвати итальянцы остров Лисса, какой в том был прок?
Война была объявлена 17 июня, и Тегетгофф постарался сразу взять инициативу в свои руки, 27 июня его флот подошел к Анконе и обстрелял ее. После этого австрийцы демонстративно начали крейсировать в виду берега, ожидая, что итальянцы примут-таки вызов. Не дождались. Адмирал Персано проявил фантастическую изобретательность, находя все новые и новые причины, мешающие ему выйти в море, вплоть до нехватки целых 12 подзорных труб.
Боевые действия на суше развивались неблагоприятно для итальянцев, и если бы не участие в этой войне еще и Пруссии, все завершилось бы крайне плохо. Поэтому итальянское командование решило компенсировать отсутствие успехов на земле хоть какими-нибудь победами на море. От Персано потребовали атаковать австрийский флот и загнать его в Полу, чтобы получить господство на море, но адмирал упорно не поддавался на провокации политиков, ведь самый сильный корабль итальянского флота броненосный таран «Аффондаторе» лишь 28 июня прошел Гибралтар и пока еще не прибыл в Анкону. Кстати, австрийцы могли бы попытаться перехватить его на переходе, но уж слишком далеко от Отрантского пролива находилась главная база австрийского флота Пола.
И тем не менее, понукаемый со всех сторон, 8 июля Персано был вынужден выйти в море. Его флот бесцельно крутился посреди Адриатики, старательно избегая даже намека на опасность. Тегетгофф, хотя и знал об этом, в море не вышел, и причины его сдержанности до сих пор остаются необъясненными, австрийский адмирал невозмутимо продолжал готовить свой флот к решающему сражению. В качестве главного оружия он вынужденно выбрал таран, хотя сейчас историки обвиняют его в подражательстве Фаррагату. Вообще-то речные стычки Гражданской войны в США действительно наложили серьезный отпечаток на действия австрийцев, которые воевали в открытом море, и нельзя считать это положительным моментом. К тому же Тегетгофф, явно заблуждаясь, писал: «В американской Гражданской войне деревянные корабли уже успешно использовались против броненосцев, как это было в бухте Мобил, и в бою у Лиссы австрийский флот снова доказал, что это можно сделать безопасно».
Тем временем война благополучно катилась к завершению (в западной литературе ее иногда называют Семинедельной, то есть боевые действия не затянулись и на два месяца), уже начались переговоры при посредничестве Франции. Оба флота пока еще ничем себя не показали, впрочем, сие не слишком удивительно. Дело закончилось тем, что вернувший в Анкону после бессмысленного вояжа флот Персано встретил сам морской министр Италии Агостино Депретис. Ему дали полномочия попросту расстрелять адмирала, но министр решил все-таки сначала переговорить с командующим и его подчиненными. Все адмиралы дружно высказались против сверхосторожной стратегии Персано и обвинили его в трусости, о чем им напомнили буквально через пару недель.
В результате Депретис ультимативно потребовал от Персано атаковать остров Лисса, часть подчиненных Персано поддержала эту идею, но адмирал Альбини высказался против. А тут еще появились те самые слухи о французском посредничестве. Короче, все превратилось в стандартную военную операцию, проведенную под нажимом политиков, и кончилось только так, как и могло кончиться, вне зависимости от того, плох был Персано или очень плох.
16 июля итальянский флот покинул Анкону – 11 броненосцев, 7 деревянных кораблей, 3 канонерки и 7 пароходов. Вечером 17 июля Персано отдал приказ по флоту: броненосцы делятся на три группы, которые обстреливают Сан-Джорджио и Комизо, деревянные корабли обстреливают Манего. Персано категорически запретил использовать стальные снаряды, их следовало беречь для вероятного боя с австрийским флотом.
Обстрел начался утром 18 июля, однако итальянцы вели его довольно вяло, и при первом же удобном случае обстрел Комизо и Манего был прекращен. Главные силы флота под командованием самого Персано обстреливали батареи вокруг Сан-Джорджио и добились некоторого успеха, потому что в присутствии командующего никто из командиров не осмелился отступить. Было взорвано несколько пороховых погребов, и ответный огонь австрийцев ослабел. Броненосцы снова доказали свою относительную неуязвимость, так как за целый день артиллерийской дуэли на всех итальянских кораблях погибли всего 7 человек.
Тем временем Тегетгофф получил сообщение о происходящем и 19 июля вывел свой флот в море. Итальянцы провели этот день, продолжая обстрел батарей, израсходовав массу снарядов. Но когда Персано приказал высадить десант, вице-адмирал Альбини отказался исполнить приказ, сославшись на сильный прибой. Тем временем Персано получил долгожданное подкрепление – прибыл «Аффондаторе», хотя, наверное, имело смысл не сразу бросать корабль в бой. К вечеру 19 июля погода заметно испортилась, юго-восточный ветер был настолько силен, что даже у подветренного берега острова шла сильная волна. Контр-адмирал Вакка даже прибыл к Персано, чтобы убедить его вернуться в Анкону. Персано отказался.
Утром 20 июля прибыл колесный транспорт «Пиемонте», который доставил еще 500 морских пехотинцев, после чего у Альбини уже не осталось поводов саботировать приказ, и он приступил к высадке десанта, тем более что погода внезапно улучшилась, выглянуло солнце. Однако в 7.50 из дождевого шквала вынырнул примчавшийся с севера быстроходный разведчик «Эсплораторе» и сообщил: «Вижу подозрительные корабли».
Итальянский флот был застигнут в самый неподходящий момент, его корабли были разбросаны вокруг всего острова Лисса, «Террибле» и «Варезе» вообще находились у противоположного берега. «Формидабле» занимался передачей раненых на транспорты, да к тому же корабль получил такие повреждения, что вообще в бою не участвовал. Таким образом, численное превосходство итальянцев заметно сократилось.
Австрийцы приближались с более чем умеренной скоростью 5,5 узла, так как волнение становилось все сильнее. Тегетгофф выстроил свои корабли строем клина, точнее трех клиньев. Первыми шли броненосцы с флагманским «Фердинандом Максом» во главе, далее шли деревянные корабли, третий и самый последний клин образовали канонерки. Смысл такого решения австрийского командующего остается непонятным. Если итальянцам для высадки десанта канонерки действительно были нужны, то зачем их взял Тегетгофф? Никакой реальной помощи в сражении его броненосцам они оказать не могли и не оказали, и прояви итальянцы хоть каплю решимости, они смогли бы легко уничтожить эти слабые корабли. В общей сложности под командованием Тегетгоффа находилось 7 броненосцев и 20 небронированных кораблей общим водоизмещением 57 300 тонн, вооруженных 532 орудиями, численность их экипажей составляла 7870 человек. Итальянский флот состоял из 12 броненосцев, 11 больших и 8 малых небронированных кораблей общим водоизмещением 86 000 тонн. Они были вооружены 645 орудиями, а численность итальянских экипажей составляла 10 900 человек.
Впервые австрийцы заметили противника в 7.00, но из-за дождя потеряли итальянцев из вида на 2 часа. Когда корабли Тегетгоффа в 10.00 вышли из полосы тумана, они обнаружили, что итальянский флот сосредотачивается севернее острова. Слишком маленькая скорость австрийцев лишила их шанса использовать фактор внезапности. Но Тегетгофф не колебался, в 10.35 он отдал приказ: «Броненосцам атаковать противника и потопить его». Правда, любители красивых фраз утверждают, что австрийский адмирал высказался более афористично: «Тараньте все серое!» – на том основании, что итальянские корабли были окрашены в серый цвет, тогда как австрийские в черный. План Тегетгоффа, который он довел до всех своих командиров, был прост: прорвать вражескую линию, тараня все, что попадется на пути, а потом сосредоточить усилия на уничтожении отрезанной части флота. От пресловутой линейной тактики не осталось и следа!
Персано лихорадочно пытался собрать свой флот. Альбини получил приказ прекратить высадку и держать свои фрегаты в 3000 метров от броненосцев. «Террибле» и «Варезе» были спешно отозваны из бухты Комизо, «Кастельфидардо» и «Ре ди Портогалло» занялись аварийным ремонтом машин – тоже свежее слово в военно-морском искусстве: начинать ремонт при появлении неприятеля, канонерки второпях забирали обратно высаженных десантников. Кое-как Персано выстроил кильватерную колонну, недосчитавшись еще одного корабля. По неизвестной причине «Террибле» присоединился к деревянным фрегатам Альбини и в бою не участвовал, как и сами корабли Альбини. «Формидабле» вообще отправился в Анкону ремонтировать повреждения, а «Варезе» хотя и пристроился к колонне, держался на заметном расстоянии от концевого броненосца. В итальянской колонне имелось три разрыва: первые 3 броненосца адмирала Вакка, затем 4 броненосца самого Персано, еще 2 корабля и замыкающий «Варезе». В результате к началу боя Персано имел всего 8 броненосцев против 7 австрийских!
В 10.43 прогремел первый выстрел, когда «Принчипе де Кариньяно» открыл огонь с дистанции 1000 метров. Но в самый неподходящий момент Персано пришла в голову мысль еще более увеличить бардак, перенеся свой флаг с броненосца «Ре д’Италия» на «Аффондаторе», судя по всему, итальянского адмирала очаровала его грозная внешность и грозное имя: «Аффондаторе» – «Топитель». Эта процедура лишила итальянский флот управления в самый критический момент, причем ни итальянцы, ни австрийцы не подозревали о том, что адмирал сменил корабль, вдобавок Персано вывел «Аффондаторе» из линии, еще больше расширив разрыв. Сам адмирал объяснял это так: «Я был убежден, что должен занять положение вне линии на быстроходном броненосце, чтобы иметь возможность броситься в самое жаркое место боя или иметь возможность довести нужные приказы до различных частей эскадры и руководить их маневрами, если потребуется». Правда, он не учел, что «Аффондаторе» имеет куцые мачты, совершенно не приспособленные для производства сигналов.
И как раз в это время Тегетгофф приказал увеличить скорость до 10 узлов, и австрийский клин случайно или намеренно врезался в разрыв между кораблями Вакка и Персано. Ничего иного австрийский командующий сделать не мог, так как принятый им строй совершенно исключал маневрирование, так откровенная глупость Персано разрушила первую часть плана Тегетгоффа. Основная группа итальянских броненосцев повернула чуть влево, чтобы атаковать австрийские деревянные корабли, но те, в свою очередь, повернули на замыкающие итальянские броненосцы. Оба строя развалились, и бой превратился в беспорядочную свалку. Кстати, позднее высказывалось мнение, что Тегетгоффу следовало принять более простой строй фронта.
А вот этот эпизод следует рассмотреть немного подробнее. Уже несколько веков считалось аксиомой, что линейные корабли сражаются в строю кильватерных колонн. Адмирал Персано пытался сделать именно это, что с учетом превосходства итальянцев в качестве артиллерии было вполне разумно, но Тегетгофф под влиянием обстоятельств избрал иную тактику. Вам общая картина сражения у Лиссы ничего не напоминает? Правильно, битва у мыса Экном, Первая Пуническая война, и действия Тегетгоффа идеально повторяют маневры консула Аттилия Регула. А поскольку Тегетгофф победил, получилось, что он, сам того не желая, отбросил военно-морскую тактику на две тысячи лет назад. Просто удивляет легковерность вроде бы умных людей, которые без долгих размышлений делали глубокие выводы без должного анализа. А ведь еще во времена того же Регула было сказано: «De omnibus dibutandum» – «Все подвергая сомнению».
Корабли противников беспорядочно маневрировали в клубах густого дыма, обмениваясь залпами с малой дистанции. Австрийские броненосцы сумели нанести удары «Ре д’Италия» и «Палестро», однако они пришлись вскользь и вреда не причинили. «Аффондаторе» несколько раз пытался таранить австрийские корабли, но это ему не удалось, попытки тарана движущегося и маневрирующего противника оказались гораздо более сложными, чем представлялось ранее. Во всяком случае, парусный линейный корабль «Кайзер» не только дважды увернулся от броненосного тарана, но при этом ухитрился разворотить ему надстройки бортовым залпом. Не опасно, зато очень обидно. А после этого сам «Кайзер» протаранил «Ре ди Портогалло», оставив в борту броненосца свою носовую статую, фок-мачта «Кайзера» слетела за борт. Сходство с боем древних трирем становилось все сильнее. При этом деревянный корабль, получив залпы сначала с «Ре ди Портогалло», а потом с «Мария Пиа», был серьезно поврежден, но и только. Небольшой пожар был быстро потушен. Два итальянских броненосца совместными усилиями так и не сумели расстрелять деревянную конструкцию, интересно, что в 1869 году после тщательного обследования его начали перестраивать в броненосец с центральной батареей. Наверное, следовало сделать это гораздо раньше.
Теперь на сцене рискнул появиться «Террибле», оторвавшийся от фрегатов Альбини, он даже осмелился дать по «Кайзеру» пару залпов с предельного расстояния. И все-таки, несмотря на отвратительную стрельбу итальянцев, парусный линкор был бы обречен, но сначала его отход прикрыли австрийские канонерки, а потом вмешались броненосцы «Дон Хуан де Аустриа» и «Принц Ойген». «Аффондаторе» всадил три 300-фн снаряда в «Дон Хуан де Аустриа», в результате чего на том просто отвалились несколько броневых плит. Если бы итальянцы действовали так с самого начала…
Однако они действовали совсем иначе, отрезанные броненосцы адмирала Вакка попытались было атаковать австрийские деревянные корабли, но были отогнаны их огнем. За это адмирала после боя подвергли жестокой критике, однако сложно определить, кто именно из итальянских адмиралов более повинен в поражении, один другого стоил.
Тем временем австрийские парусные корабли под командованием коммодора Петца направились на юг, чтобы атаковать отряд Альбини, но по дороге налетели на концевые итальянские броненосцы, завязалась третья отдельная схватка.
Корабли итальянского авангарда просто вышли из боя, и Тегетгофф смог сосредоточить свои усилия на борьбе с броненосцами центра. Численное превосходство перешло к австрийцам! «Фердинанд Макс» дважды пытался таранить итальянцев, но каждый раз промахивался. В конце концов 4 австрийских броненосца окружили «Ре д’Италия», считая его флагманом, и попытались его таранить, снова их попытки провалились. На помощь своему лжефлагману бросился броненосец «Палестро», однако сосредоточенным огнем его отогнали. «Фердинанд Макс» попытался таранить и его, но, разумеется, промахнулся. Однако один из снарядов броненосца «Драхе» вызвал пожар на «Палестро» – вспыхнул запасной уголь, валяющийся на палубе. Это вынудило броненосец отступить. Кстати, огромные сомнения вызывает утверждение известного историка Х. Вильсона, будто австрийцы использовали каленые ядра. Это в эпоху разрывных бомб и стальных снарядов!
Примерно в 11.30 Петц решил, что с него хватит, выстроил свои корабли в кильватерную колонну и направился к порту Сан-Джорджио. Если бы только Альбини не предпочел соблюдать нейтралитет, он мог бы уничтожить этот отряд. Главной заслугой Петца было то, что он не позволил итальянскому арьергарду прийти на помощь основной группе броненосцев. А после ухода итальянского авангарда оказалось, что Тегетгофф имеет двойное превосходство!
Тем временем произошел один из тех невероятных случаев, на которые столь богата история линейного корабля. Кажется, именно в этом сражении впервые проявился фактор «золотой пули». «Ре д’Италия» получил роковое попадание, которым было выведено из строя рулевое управление, после этого он стал легкой добычей для австрийцев, рвавшихся на таран. В боевом дневнике «Фердинанда Макса» имеется следующая запись: «Бой с вражескими броненосцами продолжался, когда в 11.30 мы сумели, двигаясь полным ходом, протаранить большой вражеский корабль, пересекавший наш курс. Удар пришелся в скулу возле фок-мачты. Вражеский корабль качнулся в обратную сторону, а через полторы минуты после удара затонул».
Итальянцы, разумеется, представляют все это в виде героической саги об отважных воинах. Правда, они не рассказывают, каким образом бывший флагман оказался один против пяти австрийских броненосцев. Лейтенант Энрико Гальтерио, один из спасшихся членов экипажа «Ре д’Италия», рассказывает: «Относительно гибели корабля я думаю, что главной и единственной причиной было уничтожение уязвимого руля, который был оторван вражескими выстрелами. Так как мы лишились управления, то были отрезаны от нашего флота… Мы попытались на полном ходу уйти от удара броненосца, который нацелился нам прямо в середину корпуса, но в результате подставились другому, шедшему спереди. Мы дали задний ход, чтобы хоть как-то двигаться, но в результате просто остановили корабль.
Корабль затонул с поднятыми флагами, офицер Рацетти с саблей в руках отгонял моряков, пытавшихся спустить флаг. После удара мы дали бортовой залп, а матросы абордажной партии вместе с теми, кто находился на мачтах, в последний раз выстрелили из личного оружия. Экипаж прыгал за борт без воплей и замешательства. Когда мы уже были в воде, с австрийской канонерки дали по нам несколько выстрелов из винтовок, которыми были ранены два моряка и убиты еще два».
После удара «Фердинанда Макса» в борту «Ре д’Италия» образовалась огромная пробоина. В тот момент, когда австрийский броненосец пытался вытащить свой таран из борта «Ре д’Италия», итальянский броненосец «Анкона» попытался таранить его, но промахнулся, зато он столкнулся с пылающим «Варезе», на котором в результате удара были смещены плиты броневого пояса. Очень странно, что Тегетгофф не воспользовался благоприятным случаем сейчас и чуть позже, когда аналогичное столкновение произошло между броненосцами «Мария Пиа» и «Сан Мартино», при попытке первого таранить австрийский корабль. Как мы видим, морская подготовка итальянских команд находилась на совершенно неудовлетворительном уровне.
В 12.10 Тегетгофф сигналом приказал своим кораблям собраться, построил их в три кильватерные колонны и пошел на северо-восток. Адмирал Персано приказал своим командирам преследовать противника, но никто даже не подумал исполнять его приказ. В 13.00 Тегетгофф приказал броненосцу «Кайзер Макс» добить «Палестро», но итальянский корабль, на котором бушевал сильнейший пожар, все-таки сумел уйти от противника. После этого горящий броненосец был взят на буксир.
Контр-адмирал Вакка, полагая, что Персано погиб вместе с «Ре д’Италия», поднял сигнал, приказывая броненосцам построиться в колонну и уходить следом за ним в Анкону. А сам адмирал Персано намеревался возобновить бой, но не сумел этого сделать из-за плохого состояния некоторых кораблей и откровенной трусости своих капитанов. За ним последовали только «Ре ди Портогалло» и один из деревянных фрегатов.
В результате итальянцы отступили, причем в 14.30 огонь добрался до пороховых погребов «Палестро», корабль взорвался и затонул со всей командой. Дело в том, что командир броненосца почему-то был убежден, что погреба затоплены, и даже не подумал спасать команду. Всего на «Палестро» погибли 204 человека, еще 408 – на «Ре д’Италия», в то время как на остальных кораблях итальянского флота погибли всего лишь 7 человек. Потери австрийцев тоже оказались минимальными – 38 убитых. На этом несчастья итальянцев не закончились. После возвращения флота в Анкону начался ремонт повреждений, полученных в бою, а 6 августа внезапно налетевшим шквалом был потоплен «Аффондаторе». Полученные им повреждения никакого отношения к причинам гибели не имеют, обычное разгильдяйство и открытые люки. Правда, позднее корабль все-таки подняли и снова ввели в строй. Когда после этого Персано спросили, что он намерен делать со своим обожаемым тараном, адмирал мрачно ответил: «Потопить».
Морской бой между австрийским и итальянским флотами в общей сложности длился около двух часов, артиллерийская дуэль вообще заняла около 45 минут, но вот последствия этого боя все флоты ощущали около полувека. Началось повальное увлечение таранами и таранной тактикой, что привело к изменению конструкции броненосцев, самым важным стал считаться не бортовой залп, а огонь вперед. Кильватерную колонну сменил фронта, артиллерийскую дуэль – таранный удар. Все это изложил в своей статье австрийский капитан 1-го ранга Энгельманн.
Поражает то легкомыслие, с которым все ведущие флоты приняли на вооружение эти постулаты, совершенно не учитывая особых обстоятельств, которые вынудили Тегетгоффа действовать именно так. Впрочем, такое легковерие было характерно для XIX века. Причем наиболее упорными в этом заблуждении оказались англичане, которые с энергией, достойной лучшего применения, начали развивать тип броненосного тарана. Все началось довольно невинно, с броненосца «Хотспур», заложенного в 1868 году, это еще можно было понять. Однако закладку таранов типа «Конкерор» через 15 лет после боя уже объяснить гораздо сложнее. А закладка в 1885 году броненосцев типа «Виктория», вооруженных чудовищными 412-мм орудиями, которые были увеличенным «Конкерором», иначе как прямой ошибкой назвать невозможно. При этом сама концепция броненосного тарана являлась отрицанием концепции линейного корабля, но адмиралы этого не замечали.
И, наверное, есть какая-то злая ирония в том, что именно самый мощный в мире броненосный таран «Виктория» погиб в результате таранного удара обычного броненосца. Во время маневров 22 июня 1893 года у берегов Ливана «Викторию» протаранил броненосец «Кампердаун». Корабли в момент столкновения имели минимальный ход, не более 6 узлов, но повреждения «Виктории» оказались чудовищными. Броненосец продержался на воде всего 13 минут, после чего перевернулся и затонул, все-таки доказав действенность таранного удара, вместе с кораблем погибли 358 человек, в том числе командир эскадры вице-адмирал Трайон. Однако таран, как предупреждали многие, оказался оружием обоюдоострым, так как и «Кампердаун» получил очень тяжелые повреждения. Броненосец сел носом почти на 1,5 метра, и от гибели «Кампердаун» спас только мертвый штиль, стоявший на море. Если бы дул хотя бы слабый ветерок, все могло кончиться гораздо хуже. Кстати, в 2004 году ныряльщики обнаружили «Викторию», причем выяснилось, что броненосец не лежит на дне, а стоит вертикально, глубоко воткнувшись носом в песок.
Во всяком случае, броненосных таранов больше никто не строил, хотя строй фронта задержался на флоте еще на несколько лет, прежде чем окончательно уступить место кильватерной колонне.
Движение в потемках
Война была объявлена 17 июня, и Тегетгофф постарался сразу взять инициативу в свои руки, 27 июня его флот подошел к Анконе и обстрелял ее. После этого австрийцы демонстративно начали крейсировать в виду берега, ожидая, что итальянцы примут-таки вызов. Не дождались. Адмирал Персано проявил фантастическую изобретательность, находя все новые и новые причины, мешающие ему выйти в море, вплоть до нехватки целых 12 подзорных труб.
Боевые действия на суше развивались неблагоприятно для итальянцев, и если бы не участие в этой войне еще и Пруссии, все завершилось бы крайне плохо. Поэтому итальянское командование решило компенсировать отсутствие успехов на земле хоть какими-нибудь победами на море. От Персано потребовали атаковать австрийский флот и загнать его в Полу, чтобы получить господство на море, но адмирал упорно не поддавался на провокации политиков, ведь самый сильный корабль итальянского флота броненосный таран «Аффондаторе» лишь 28 июня прошел Гибралтар и пока еще не прибыл в Анкону. Кстати, австрийцы могли бы попытаться перехватить его на переходе, но уж слишком далеко от Отрантского пролива находилась главная база австрийского флота Пола.
И тем не менее, понукаемый со всех сторон, 8 июля Персано был вынужден выйти в море. Его флот бесцельно крутился посреди Адриатики, старательно избегая даже намека на опасность. Тегетгофф, хотя и знал об этом, в море не вышел, и причины его сдержанности до сих пор остаются необъясненными, австрийский адмирал невозмутимо продолжал готовить свой флот к решающему сражению. В качестве главного оружия он вынужденно выбрал таран, хотя сейчас историки обвиняют его в подражательстве Фаррагату. Вообще-то речные стычки Гражданской войны в США действительно наложили серьезный отпечаток на действия австрийцев, которые воевали в открытом море, и нельзя считать это положительным моментом. К тому же Тегетгофф, явно заблуждаясь, писал: «В американской Гражданской войне деревянные корабли уже успешно использовались против броненосцев, как это было в бухте Мобил, и в бою у Лиссы австрийский флот снова доказал, что это можно сделать безопасно».
Тем временем война благополучно катилась к завершению (в западной литературе ее иногда называют Семинедельной, то есть боевые действия не затянулись и на два месяца), уже начались переговоры при посредничестве Франции. Оба флота пока еще ничем себя не показали, впрочем, сие не слишком удивительно. Дело закончилось тем, что вернувший в Анкону после бессмысленного вояжа флот Персано встретил сам морской министр Италии Агостино Депретис. Ему дали полномочия попросту расстрелять адмирала, но министр решил все-таки сначала переговорить с командующим и его подчиненными. Все адмиралы дружно высказались против сверхосторожной стратегии Персано и обвинили его в трусости, о чем им напомнили буквально через пару недель.
В результате Депретис ультимативно потребовал от Персано атаковать остров Лисса, часть подчиненных Персано поддержала эту идею, но адмирал Альбини высказался против. А тут еще появились те самые слухи о французском посредничестве. Короче, все превратилось в стандартную военную операцию, проведенную под нажимом политиков, и кончилось только так, как и могло кончиться, вне зависимости от того, плох был Персано или очень плох.
16 июля итальянский флот покинул Анкону – 11 броненосцев, 7 деревянных кораблей, 3 канонерки и 7 пароходов. Вечером 17 июля Персано отдал приказ по флоту: броненосцы делятся на три группы, которые обстреливают Сан-Джорджио и Комизо, деревянные корабли обстреливают Манего. Персано категорически запретил использовать стальные снаряды, их следовало беречь для вероятного боя с австрийским флотом.
Обстрел начался утром 18 июля, однако итальянцы вели его довольно вяло, и при первом же удобном случае обстрел Комизо и Манего был прекращен. Главные силы флота под командованием самого Персано обстреливали батареи вокруг Сан-Джорджио и добились некоторого успеха, потому что в присутствии командующего никто из командиров не осмелился отступить. Было взорвано несколько пороховых погребов, и ответный огонь австрийцев ослабел. Броненосцы снова доказали свою относительную неуязвимость, так как за целый день артиллерийской дуэли на всех итальянских кораблях погибли всего 7 человек.
Тем временем Тегетгофф получил сообщение о происходящем и 19 июля вывел свой флот в море. Итальянцы провели этот день, продолжая обстрел батарей, израсходовав массу снарядов. Но когда Персано приказал высадить десант, вице-адмирал Альбини отказался исполнить приказ, сославшись на сильный прибой. Тем временем Персано получил долгожданное подкрепление – прибыл «Аффондаторе», хотя, наверное, имело смысл не сразу бросать корабль в бой. К вечеру 19 июля погода заметно испортилась, юго-восточный ветер был настолько силен, что даже у подветренного берега острова шла сильная волна. Контр-адмирал Вакка даже прибыл к Персано, чтобы убедить его вернуться в Анкону. Персано отказался.
Утром 20 июля прибыл колесный транспорт «Пиемонте», который доставил еще 500 морских пехотинцев, после чего у Альбини уже не осталось поводов саботировать приказ, и он приступил к высадке десанта, тем более что погода внезапно улучшилась, выглянуло солнце. Однако в 7.50 из дождевого шквала вынырнул примчавшийся с севера быстроходный разведчик «Эсплораторе» и сообщил: «Вижу подозрительные корабли».
Итальянский флот был застигнут в самый неподходящий момент, его корабли были разбросаны вокруг всего острова Лисса, «Террибле» и «Варезе» вообще находились у противоположного берега. «Формидабле» занимался передачей раненых на транспорты, да к тому же корабль получил такие повреждения, что вообще в бою не участвовал. Таким образом, численное превосходство итальянцев заметно сократилось.
Австрийцы приближались с более чем умеренной скоростью 5,5 узла, так как волнение становилось все сильнее. Тегетгофф выстроил свои корабли строем клина, точнее трех клиньев. Первыми шли броненосцы с флагманским «Фердинандом Максом» во главе, далее шли деревянные корабли, третий и самый последний клин образовали канонерки. Смысл такого решения австрийского командующего остается непонятным. Если итальянцам для высадки десанта канонерки действительно были нужны, то зачем их взял Тегетгофф? Никакой реальной помощи в сражении его броненосцам они оказать не могли и не оказали, и прояви итальянцы хоть каплю решимости, они смогли бы легко уничтожить эти слабые корабли. В общей сложности под командованием Тегетгоффа находилось 7 броненосцев и 20 небронированных кораблей общим водоизмещением 57 300 тонн, вооруженных 532 орудиями, численность их экипажей составляла 7870 человек. Итальянский флот состоял из 12 броненосцев, 11 больших и 8 малых небронированных кораблей общим водоизмещением 86 000 тонн. Они были вооружены 645 орудиями, а численность итальянских экипажей составляла 10 900 человек.
Впервые австрийцы заметили противника в 7.00, но из-за дождя потеряли итальянцев из вида на 2 часа. Когда корабли Тегетгоффа в 10.00 вышли из полосы тумана, они обнаружили, что итальянский флот сосредотачивается севернее острова. Слишком маленькая скорость австрийцев лишила их шанса использовать фактор внезапности. Но Тегетгофф не колебался, в 10.35 он отдал приказ: «Броненосцам атаковать противника и потопить его». Правда, любители красивых фраз утверждают, что австрийский адмирал высказался более афористично: «Тараньте все серое!» – на том основании, что итальянские корабли были окрашены в серый цвет, тогда как австрийские в черный. План Тегетгоффа, который он довел до всех своих командиров, был прост: прорвать вражескую линию, тараня все, что попадется на пути, а потом сосредоточить усилия на уничтожении отрезанной части флота. От пресловутой линейной тактики не осталось и следа!
Персано лихорадочно пытался собрать свой флот. Альбини получил приказ прекратить высадку и держать свои фрегаты в 3000 метров от броненосцев. «Террибле» и «Варезе» были спешно отозваны из бухты Комизо, «Кастельфидардо» и «Ре ди Портогалло» занялись аварийным ремонтом машин – тоже свежее слово в военно-морском искусстве: начинать ремонт при появлении неприятеля, канонерки второпях забирали обратно высаженных десантников. Кое-как Персано выстроил кильватерную колонну, недосчитавшись еще одного корабля. По неизвестной причине «Террибле» присоединился к деревянным фрегатам Альбини и в бою не участвовал, как и сами корабли Альбини. «Формидабле» вообще отправился в Анкону ремонтировать повреждения, а «Варезе» хотя и пристроился к колонне, держался на заметном расстоянии от концевого броненосца. В итальянской колонне имелось три разрыва: первые 3 броненосца адмирала Вакка, затем 4 броненосца самого Персано, еще 2 корабля и замыкающий «Варезе». В результате к началу боя Персано имел всего 8 броненосцев против 7 австрийских!
В 10.43 прогремел первый выстрел, когда «Принчипе де Кариньяно» открыл огонь с дистанции 1000 метров. Но в самый неподходящий момент Персано пришла в голову мысль еще более увеличить бардак, перенеся свой флаг с броненосца «Ре д’Италия» на «Аффондаторе», судя по всему, итальянского адмирала очаровала его грозная внешность и грозное имя: «Аффондаторе» – «Топитель». Эта процедура лишила итальянский флот управления в самый критический момент, причем ни итальянцы, ни австрийцы не подозревали о том, что адмирал сменил корабль, вдобавок Персано вывел «Аффондаторе» из линии, еще больше расширив разрыв. Сам адмирал объяснял это так: «Я был убежден, что должен занять положение вне линии на быстроходном броненосце, чтобы иметь возможность броситься в самое жаркое место боя или иметь возможность довести нужные приказы до различных частей эскадры и руководить их маневрами, если потребуется». Правда, он не учел, что «Аффондаторе» имеет куцые мачты, совершенно не приспособленные для производства сигналов.
И как раз в это время Тегетгофф приказал увеличить скорость до 10 узлов, и австрийский клин случайно или намеренно врезался в разрыв между кораблями Вакка и Персано. Ничего иного австрийский командующий сделать не мог, так как принятый им строй совершенно исключал маневрирование, так откровенная глупость Персано разрушила первую часть плана Тегетгоффа. Основная группа итальянских броненосцев повернула чуть влево, чтобы атаковать австрийские деревянные корабли, но те, в свою очередь, повернули на замыкающие итальянские броненосцы. Оба строя развалились, и бой превратился в беспорядочную свалку. Кстати, позднее высказывалось мнение, что Тегетгоффу следовало принять более простой строй фронта.
А вот этот эпизод следует рассмотреть немного подробнее. Уже несколько веков считалось аксиомой, что линейные корабли сражаются в строю кильватерных колонн. Адмирал Персано пытался сделать именно это, что с учетом превосходства итальянцев в качестве артиллерии было вполне разумно, но Тегетгофф под влиянием обстоятельств избрал иную тактику. Вам общая картина сражения у Лиссы ничего не напоминает? Правильно, битва у мыса Экном, Первая Пуническая война, и действия Тегетгоффа идеально повторяют маневры консула Аттилия Регула. А поскольку Тегетгофф победил, получилось, что он, сам того не желая, отбросил военно-морскую тактику на две тысячи лет назад. Просто удивляет легковерность вроде бы умных людей, которые без долгих размышлений делали глубокие выводы без должного анализа. А ведь еще во времена того же Регула было сказано: «De omnibus dibutandum» – «Все подвергая сомнению».
Корабли противников беспорядочно маневрировали в клубах густого дыма, обмениваясь залпами с малой дистанции. Австрийские броненосцы сумели нанести удары «Ре д’Италия» и «Палестро», однако они пришлись вскользь и вреда не причинили. «Аффондаторе» несколько раз пытался таранить австрийские корабли, но это ему не удалось, попытки тарана движущегося и маневрирующего противника оказались гораздо более сложными, чем представлялось ранее. Во всяком случае, парусный линейный корабль «Кайзер» не только дважды увернулся от броненосного тарана, но при этом ухитрился разворотить ему надстройки бортовым залпом. Не опасно, зато очень обидно. А после этого сам «Кайзер» протаранил «Ре ди Портогалло», оставив в борту броненосца свою носовую статую, фок-мачта «Кайзера» слетела за борт. Сходство с боем древних трирем становилось все сильнее. При этом деревянный корабль, получив залпы сначала с «Ре ди Портогалло», а потом с «Мария Пиа», был серьезно поврежден, но и только. Небольшой пожар был быстро потушен. Два итальянских броненосца совместными усилиями так и не сумели расстрелять деревянную конструкцию, интересно, что в 1869 году после тщательного обследования его начали перестраивать в броненосец с центральной батареей. Наверное, следовало сделать это гораздо раньше.
Теперь на сцене рискнул появиться «Террибле», оторвавшийся от фрегатов Альбини, он даже осмелился дать по «Кайзеру» пару залпов с предельного расстояния. И все-таки, несмотря на отвратительную стрельбу итальянцев, парусный линкор был бы обречен, но сначала его отход прикрыли австрийские канонерки, а потом вмешались броненосцы «Дон Хуан де Аустриа» и «Принц Ойген». «Аффондаторе» всадил три 300-фн снаряда в «Дон Хуан де Аустриа», в результате чего на том просто отвалились несколько броневых плит. Если бы итальянцы действовали так с самого начала…
Однако они действовали совсем иначе, отрезанные броненосцы адмирала Вакка попытались было атаковать австрийские деревянные корабли, но были отогнаны их огнем. За это адмирала после боя подвергли жестокой критике, однако сложно определить, кто именно из итальянских адмиралов более повинен в поражении, один другого стоил.
Тем временем австрийские парусные корабли под командованием коммодора Петца направились на юг, чтобы атаковать отряд Альбини, но по дороге налетели на концевые итальянские броненосцы, завязалась третья отдельная схватка.
Корабли итальянского авангарда просто вышли из боя, и Тегетгофф смог сосредоточить свои усилия на борьбе с броненосцами центра. Численное превосходство перешло к австрийцам! «Фердинанд Макс» дважды пытался таранить итальянцев, но каждый раз промахивался. В конце концов 4 австрийских броненосца окружили «Ре д’Италия», считая его флагманом, и попытались его таранить, снова их попытки провалились. На помощь своему лжефлагману бросился броненосец «Палестро», однако сосредоточенным огнем его отогнали. «Фердинанд Макс» попытался таранить и его, но, разумеется, промахнулся. Однако один из снарядов броненосца «Драхе» вызвал пожар на «Палестро» – вспыхнул запасной уголь, валяющийся на палубе. Это вынудило броненосец отступить. Кстати, огромные сомнения вызывает утверждение известного историка Х. Вильсона, будто австрийцы использовали каленые ядра. Это в эпоху разрывных бомб и стальных снарядов!
Примерно в 11.30 Петц решил, что с него хватит, выстроил свои корабли в кильватерную колонну и направился к порту Сан-Джорджио. Если бы только Альбини не предпочел соблюдать нейтралитет, он мог бы уничтожить этот отряд. Главной заслугой Петца было то, что он не позволил итальянскому арьергарду прийти на помощь основной группе броненосцев. А после ухода итальянского авангарда оказалось, что Тегетгофф имеет двойное превосходство!
Тем временем произошел один из тех невероятных случаев, на которые столь богата история линейного корабля. Кажется, именно в этом сражении впервые проявился фактор «золотой пули». «Ре д’Италия» получил роковое попадание, которым было выведено из строя рулевое управление, после этого он стал легкой добычей для австрийцев, рвавшихся на таран. В боевом дневнике «Фердинанда Макса» имеется следующая запись: «Бой с вражескими броненосцами продолжался, когда в 11.30 мы сумели, двигаясь полным ходом, протаранить большой вражеский корабль, пересекавший наш курс. Удар пришелся в скулу возле фок-мачты. Вражеский корабль качнулся в обратную сторону, а через полторы минуты после удара затонул».
Итальянцы, разумеется, представляют все это в виде героической саги об отважных воинах. Правда, они не рассказывают, каким образом бывший флагман оказался один против пяти австрийских броненосцев. Лейтенант Энрико Гальтерио, один из спасшихся членов экипажа «Ре д’Италия», рассказывает: «Относительно гибели корабля я думаю, что главной и единственной причиной было уничтожение уязвимого руля, который был оторван вражескими выстрелами. Так как мы лишились управления, то были отрезаны от нашего флота… Мы попытались на полном ходу уйти от удара броненосца, который нацелился нам прямо в середину корпуса, но в результате подставились другому, шедшему спереди. Мы дали задний ход, чтобы хоть как-то двигаться, но в результате просто остановили корабль.
Корабль затонул с поднятыми флагами, офицер Рацетти с саблей в руках отгонял моряков, пытавшихся спустить флаг. После удара мы дали бортовой залп, а матросы абордажной партии вместе с теми, кто находился на мачтах, в последний раз выстрелили из личного оружия. Экипаж прыгал за борт без воплей и замешательства. Когда мы уже были в воде, с австрийской канонерки дали по нам несколько выстрелов из винтовок, которыми были ранены два моряка и убиты еще два».
После удара «Фердинанда Макса» в борту «Ре д’Италия» образовалась огромная пробоина. В тот момент, когда австрийский броненосец пытался вытащить свой таран из борта «Ре д’Италия», итальянский броненосец «Анкона» попытался таранить его, но промахнулся, зато он столкнулся с пылающим «Варезе», на котором в результате удара были смещены плиты броневого пояса. Очень странно, что Тегетгофф не воспользовался благоприятным случаем сейчас и чуть позже, когда аналогичное столкновение произошло между броненосцами «Мария Пиа» и «Сан Мартино», при попытке первого таранить австрийский корабль. Как мы видим, морская подготовка итальянских команд находилась на совершенно неудовлетворительном уровне.
В 12.10 Тегетгофф сигналом приказал своим кораблям собраться, построил их в три кильватерные колонны и пошел на северо-восток. Адмирал Персано приказал своим командирам преследовать противника, но никто даже не подумал исполнять его приказ. В 13.00 Тегетгофф приказал броненосцу «Кайзер Макс» добить «Палестро», но итальянский корабль, на котором бушевал сильнейший пожар, все-таки сумел уйти от противника. После этого горящий броненосец был взят на буксир.
Контр-адмирал Вакка, полагая, что Персано погиб вместе с «Ре д’Италия», поднял сигнал, приказывая броненосцам построиться в колонну и уходить следом за ним в Анкону. А сам адмирал Персано намеревался возобновить бой, но не сумел этого сделать из-за плохого состояния некоторых кораблей и откровенной трусости своих капитанов. За ним последовали только «Ре ди Портогалло» и один из деревянных фрегатов.
В результате итальянцы отступили, причем в 14.30 огонь добрался до пороховых погребов «Палестро», корабль взорвался и затонул со всей командой. Дело в том, что командир броненосца почему-то был убежден, что погреба затоплены, и даже не подумал спасать команду. Всего на «Палестро» погибли 204 человека, еще 408 – на «Ре д’Италия», в то время как на остальных кораблях итальянского флота погибли всего лишь 7 человек. Потери австрийцев тоже оказались минимальными – 38 убитых. На этом несчастья итальянцев не закончились. После возвращения флота в Анкону начался ремонт повреждений, полученных в бою, а 6 августа внезапно налетевшим шквалом был потоплен «Аффондаторе». Полученные им повреждения никакого отношения к причинам гибели не имеют, обычное разгильдяйство и открытые люки. Правда, позднее корабль все-таки подняли и снова ввели в строй. Когда после этого Персано спросили, что он намерен делать со своим обожаемым тараном, адмирал мрачно ответил: «Потопить».
Морской бой между австрийским и итальянским флотами в общей сложности длился около двух часов, артиллерийская дуэль вообще заняла около 45 минут, но вот последствия этого боя все флоты ощущали около полувека. Началось повальное увлечение таранами и таранной тактикой, что привело к изменению конструкции броненосцев, самым важным стал считаться не бортовой залп, а огонь вперед. Кильватерную колонну сменил фронта, артиллерийскую дуэль – таранный удар. Все это изложил в своей статье австрийский капитан 1-го ранга Энгельманн.
Поражает то легкомыслие, с которым все ведущие флоты приняли на вооружение эти постулаты, совершенно не учитывая особых обстоятельств, которые вынудили Тегетгоффа действовать именно так. Впрочем, такое легковерие было характерно для XIX века. Причем наиболее упорными в этом заблуждении оказались англичане, которые с энергией, достойной лучшего применения, начали развивать тип броненосного тарана. Все началось довольно невинно, с броненосца «Хотспур», заложенного в 1868 году, это еще можно было понять. Однако закладку таранов типа «Конкерор» через 15 лет после боя уже объяснить гораздо сложнее. А закладка в 1885 году броненосцев типа «Виктория», вооруженных чудовищными 412-мм орудиями, которые были увеличенным «Конкерором», иначе как прямой ошибкой назвать невозможно. При этом сама концепция броненосного тарана являлась отрицанием концепции линейного корабля, но адмиралы этого не замечали.
И, наверное, есть какая-то злая ирония в том, что именно самый мощный в мире броненосный таран «Виктория» погиб в результате таранного удара обычного броненосца. Во время маневров 22 июня 1893 года у берегов Ливана «Викторию» протаранил броненосец «Кампердаун». Корабли в момент столкновения имели минимальный ход, не более 6 узлов, но повреждения «Виктории» оказались чудовищными. Броненосец продержался на воде всего 13 минут, после чего перевернулся и затонул, все-таки доказав действенность таранного удара, вместе с кораблем погибли 358 человек, в том числе командир эскадры вице-адмирал Трайон. Однако таран, как предупреждали многие, оказался оружием обоюдоострым, так как и «Кампердаун» получил очень тяжелые повреждения. Броненосец сел носом почти на 1,5 метра, и от гибели «Кампердаун» спас только мертвый штиль, стоявший на море. Если бы дул хотя бы слабый ветерок, все могло кончиться гораздо хуже. Кстати, в 2004 году ныряльщики обнаружили «Викторию», причем выяснилось, что броненосец не лежит на дне, а стоит вертикально, глубоко воткнувшись носом в песок.
Во всяком случае, броненосных таранов больше никто не строил, хотя строй фронта задержался на флоте еще на несколько лет, прежде чем окончательно уступить место кильватерной колонне.
Движение в потемках
После окончания военных действий в Адриатике наступил период некоторого затишья. Адмиралы продолжали искать правильные пути развития флота, но это были поиски в потемках, на ощупь. Было понятно, что забронированный вариант доброго старого фрегата вряд ли станет идеальным кораблем, а беспорядочная свалка и стрельба в упор – не самая лучшая тактика. Но в какую сторону двигаться, каким будет линейный корабль и каким будет линейный флот будущего? Вопросы, вопросы, и кто даст на них правильные ответы?
Приключения маленького перуанского монитора «Уаскар» заслуживают особого внимания, потому что они имели самые серьезные последствия, причем отнюдь не локального масштаба. По результатам боя с ним был вынужден делать оргвыводы и принимать срочные меры самый сильный в мире флот, причем аукнулась англичанам привычка продавать корабли на экспорт, ведь «Уаскар» был построен в Биркенхеде.
Этот монитор правительство Перу заказало в ходе войны против Испании, но, как всегда бывает в таких случаях, война закончилась раньше, чем корабль был построен. Для своих размеров он был очень недурно забронирован – пояс 114 мм и башня 140 мм, а вооружение составляли две 300-фн пушки Армстронга (254 мм). В общем, так бы этот корабль и сгинул в тишине и безвестности далеких южноамериканских вод, если бы во время очередного пронусиаменто в 1877 году (по-русски бунт, но по-латиноамерикански, конечно же, революция) офицеры монитора не решили примкнуть к повстанцам.
Его новый командир развил бурную деятельность. Он намеревался добраться до Чили, чтобы взять на борт главаря мятежников. «Уаскар» не имел на борту достаточно угля для планируемого перехода, и мятежный монитор стал заимствовать топливо у попадавшихся по пути пароходов: были ограблены «Санта Роза» 10 мая в порту Моллендо и «Джон Элдер» 11 мая в открытом море, «Имунцина» 12 мая в порту Писагya и 14 мая «Коломбиа» в открытом же море. Кроме того, на борту «Коломбиа» мятежники взяли в плен двух полковников правительственных войск.
Эти суда принадлежали британской компании, которой такое поведение, естественно, не понравилось, и ее правление обратилось к командующему Тихоокеанской станцией Королевского флота контр-адмиралу Элджернону де Хорси. Тому не оставалось ничего иного, как выступить на защиту «жизни и собственности подданных Ее Величества», хотя начал он сдержанно. 16 мая де Хорси отправил телеграмму командиру «Уаскара» с предупреждением, что подобные действия в случае повторения будут считаться законным поводом для захвата монитора кораблями британского флота.
Приключения маленького перуанского монитора «Уаскар» заслуживают особого внимания, потому что они имели самые серьезные последствия, причем отнюдь не локального масштаба. По результатам боя с ним был вынужден делать оргвыводы и принимать срочные меры самый сильный в мире флот, причем аукнулась англичанам привычка продавать корабли на экспорт, ведь «Уаскар» был построен в Биркенхеде.
Этот монитор правительство Перу заказало в ходе войны против Испании, но, как всегда бывает в таких случаях, война закончилась раньше, чем корабль был построен. Для своих размеров он был очень недурно забронирован – пояс 114 мм и башня 140 мм, а вооружение составляли две 300-фн пушки Армстронга (254 мм). В общем, так бы этот корабль и сгинул в тишине и безвестности далеких южноамериканских вод, если бы во время очередного пронусиаменто в 1877 году (по-русски бунт, но по-латиноамерикански, конечно же, революция) офицеры монитора не решили примкнуть к повстанцам.
Его новый командир развил бурную деятельность. Он намеревался добраться до Чили, чтобы взять на борт главаря мятежников. «Уаскар» не имел на борту достаточно угля для планируемого перехода, и мятежный монитор стал заимствовать топливо у попадавшихся по пути пароходов: были ограблены «Санта Роза» 10 мая в порту Моллендо и «Джон Элдер» 11 мая в открытом море, «Имунцина» 12 мая в порту Писагya и 14 мая «Коломбиа» в открытом же море. Кроме того, на борту «Коломбиа» мятежники взяли в плен двух полковников правительственных войск.
Эти суда принадлежали британской компании, которой такое поведение, естественно, не понравилось, и ее правление обратилось к командующему Тихоокеанской станцией Королевского флота контр-адмиралу Элджернону де Хорси. Тому не оставалось ничего иного, как выступить на защиту «жизни и собственности подданных Ее Величества», хотя начал он сдержанно. 16 мая де Хорси отправил телеграмму командиру «Уаскара» с предупреждением, что подобные действия в случае повторения будут считаться законным поводом для захвата монитора кораблями британского флота.