Большой снежный смерч отделился от кипящего котла вихрей и, ревя, как разъяренный дракон, покатился по равнине, всасывая в себя снег и оставляя позади черную дорожку. Но в его реве незаметно начали прорисовываться тоскливые поющие нотки, делавшиеся постепенно все более и более отчетливыми.
   — Волки, — прошептал Хани.
   — Ну и что?! — злобно ответил Чани, выплевывая снег изо рта. — Мы однажды уже встретились с ними. Я не вижу в них ничего опасного, жалкие твари. Трусливые и слабые.
   — Когда как, — возразила шепотом Рюби. — То было в лесу, а здесь я не хотела бы с ними встречаться.
   Колеблющаяся колонна смерча прошла совсем близко. Поднятая ею снежная пыль закрыла солнце, и на равнину лег полумрак, напоминавший сумерки. Внезапно смерч рассыпался на десять маленьких смерчиков, неистово крутящихся и воющих ничуть не слабее пропавшего гиганта. А потом исчезли и они. Прямо перед ошеломленными путниками, не далее чем в двух сотнях локтей, сидели десять огромных белых волков. Самый крупный из них задрал к тусклому небу морду и завыл. Леденящий душу звук пролетел над равниной. Девять волков вторили вожаку. Хани почудилось, что кровь его превратилась в красные ледышки, руки и ноги онемели, и он превращается в каменную статую… Но, к счастью, ветер дул со стороны волков, и они не могли учуять притаившихся путников, иначе тем пришлось бы плохо. Еще раз провыв, вожак сорвался с места и стремительной рысью помчался по равнине. Он парил над снегом, не оставляя следов. Ослепительный синий луч, отразившийся от какого-то украшения на его ошейнике, больно резанул по глазам. Хани подумалось, что он снова увидел Ледяную Звезду.
   Когда волки скрылись, Чани перевел дух. Хоть он и храбрился, но даже ему было явно не по себе, и с заметным облегчением он сказал:
   — Проклятые! Убрались наконец! — Потом повернулся к Рюби и специально для нее добавил: — Чего только не наделала твоя природа в Сумеречном Краю.
   — Не надо, — осуждающе сказала Рюби. — Ты сам не веришь в то, что говоришь. Ты превосходно помнишь встречи и в Туманных горах, и на острове дракона, и в Кромешном лесу. Я твердо уверена, что мы найдем помощников и на ледяных полях севера, возле дворца Хозяина Тумана. Звери никогда не будут отстаивать зло, противясь человеку, так как он часть той же природы. А волки, акулы… Это нежить, противная ей, ведущая с ней борьбу не на жизнь, а на смерть. Природа добра по своей сути, в ней нет зла, кроме рожденного черными руками и черным разумом.
   Чани недоверчиво пожал плечами, но спорить не стал. Осторожно посмотрев вслед волкам, он поднялся.
   — Тогда идем. Путь открыт.
   Ветер наконец утих, идти стало гораздо легче, но все-таки прошло несколько часов, прежде чем они сумели добраться до загадочных черных пятен. Уже начало смеркаться, и теперь путники ясно различали повисшую на сером небе молочно-белую, светящуюся призрачным светом дугу, концами опиравшуюся на зазубренные черные камни. Рядом с ней стояла вторая такая же, дальше третья, четвертая… Их свечение напоминало полную луну, пробивающуюся сквозь метель.
   — Белая радуга… — прошептал Хани.
   — Целая радужная стена, — поправил его брат.
   — Еще одна выдумка Хозяина Тумана, — зло сказала Рюби. — Эти чудовища ползут впереди его армий, замораживая землю, разгоняя все живое. Они стражи его владений. Отсюда и дует тот ветер, который так мешал нам все эти дни. Не знаю, что случилось, наверное, они пропускали волков, поэтому ветер стих. Но тогда нам надо поторопиться, пока снова не начался ледяной ураган.
   — Если кому-то удастся пройти под радугой, он станет счастливым, — заметил Чани. — Так говорит народная примета.
   — Да. Но только не под этой, — возразила Рюби.
   Однако они опоздали. Земля под ними задрожала, как в судорогах, громкий рокочущий гул прокатился по равнине. За аркой радуги вспыхнули столбы прозрачного сине-зеленого пламени, с тонким оглушительным свистом, закладывающим уши, они, вращаясь, вознеслись в небо, изогнулись, наклонились вперед и прикоснулись к радугам, моментально налившимся их ярким холодным огнем. Беззвучно ударили ветвистые синеватые молнии, радуги засветились еще сильнее, они уже пылали… В то же мгновение слабый ветерок начал крепчать. Крошечные, невидимые глазом ледяные кристаллы, которые он нес с собой, кололи лицо, как жала несметных полчищ ядовитых насекомых. Вскоре ветер превратился в настоящую бурю и продолжал усиливаться. Чани опрокинуло, закрутило и покатило по земле, как куль. Хани успел упасть сам и изо всех сил вцепился руками в землю, даже кровь выступила из-под ногтей. Но он чувствовал, что и его медленно тащит назад.
   Краем глаза он успел заметить, что Рюби продолжает стоять как ни в чем не бывало, точно этот ветер для нее не более чем легкое дуновение. Потом в белесых вихрях промелькнула ярко-красная искра. Метель истошно взвыла и с утроенной яростью набросилась на них. Хани показалось, что крепкие холодные руки обхватили его, оторвали от земли, подняли вверх… и сейчас швырнут с такой силой, что он разобьется насмерть о промерзшую, крепкую, как камень, землю.
   Снова полыхнули языки нестерпимо яркого, горячего красного пламени. Раздался громовой треск, вой… Его бешено завертело, потом он куда-то полетел и ударился с такой силой, что перехватило дыхание…
 
   Рюби сидела, обхватив голову руками, словно ее мучила нестерпимая боль. Подошел помятый, взъерошенный Чани, молча потирая разбитое колено. Повздыхал, наконец спросил:
   — Пойдем, что ли?
   Рюби не ответила, лишь посмотрела на него и снова опустила голову. Хани с содроганием глядел на выжженную в земле глубокую борозду с оплавленными стекловидными краями, груды тончайшего серого пепла, обгоревшие камни. Он и представить не мог, что существует подобная сила. Непонятно было, почему Рюби не радовалась, ведь путь был открыт: белая радуга погасла, камни были разметаны по всей равнине, ничто больше не стояло поперек дороги.

12. В ЛЕДЯНОМ ДВОРЦЕ

   Хозяин Тумана в бешенстве метался по тронному залу, размахивая кулаками. При каждом его движении свистящий порыв холодного влажного ветра заставлял Морского Короля тихо вздрагивать. Желтые глаза свирепо сверкали, нагоняя ужас, рот Хозяина Тумана беззвучно раскрылся — от переполнявшей его злобы он не в силах был выдавить ни звука. Морской Король следил за ним, то и дело невольно приседая. Таким Хозяина Тумана он еще не видел ни разу за все их многовековое знакомство. Эвигезайс с неизменно мрачным видом ожидающе смотрел на повелителя, видимо, гнев Хозяина Тумана его ничуть не страшил. Сноу Девил сидел, как крепко побитая собака, тщательно спрятав хвост и виновато помаргивая.
   Наконец Хозяин Тумана опустился на трон и грозно прошипел:
   — Как вы допустили? Как вы вообще посмели явиться мне на глаза после такого?! Вы обязаны были умереть!
   — Это приказ? — деловито осведомился Звигезайс. Его тон не оставлял ни малейшего сомнения, что будь это приказ, его неукоснительно выполнят.
   — Враг появился на принадлежащих мне землях! — продолжал бушевать Хозяин Тумана. — Невозможно! — При каждом слове изо рта у него вылетали клубы белого морозного пара, оседая колючими иголочками инея на троне, на стенах зала, на плечах стоящего ближе всех к нему лейтенант-фельдмаршала.
   Сноу Девил совсем съежился в комок, не в состоянии поднять глаз на взбешенного повелителя. Было ясно, что ему хочется провалиться сквозь землю. Однако Эвигезайс блеклым невыразительным голосом, так, наверное, говорил бы запыленный булыжник, появись у него дар речи, произнес:
   — Это пока еще не наши земли. Пограничные столбы королевства установлены на берегу Торедда, и на другую сторону пролива мы их перенести пока не успели.
   — Белая радуга — тоже пограничный столб! Это уже прямой вызов мне! Это война! — Хозяин Тумана хрипел, задыхаясь. — Заморозить!
   — Бесполезно, — отважился вставить Морской Король. — Они однажды встречались с Черным туманом в горах на северном тракте. И ничего не произошло. Сила огня превозмогла силу тумана. А сейчас они открылись: у них есть огонь земных недр, который оказался сильнее даже Тумана старости.
   — Огонь, огонь… — неистово зашипел, как исполинский змей, Хозяин Тумана. — Ты думаешь, что они видели все мое могущество?! Во всем его колдовском блеске и всей жестокой силе?! Нет! Думаешь, они справились со всеми туманами, которыми я владею? Тоже нет! — Он начал стремительно раздуваться и вскоре коснулся головой потолка. Голос его превратился в глухой рокот, подобный шуму отдаленного прибоя на скалистом берегу. — Огонь?! Что мне огонь! Они еще не видели Красного тумана! Не боролись с Мертвым туманом! Они не пробовали всерьез Безумный туман! — Неожиданно он заговорил тише. — Но даже это еще не все. У меня в запасе много разных туманов, ты и представить не можешь, какими они бывают. Не забывай, кто я! Никогда не забывай!
   И снова Морскому Королю стало казаться, что нет на свете никого сильнее Хозяина Тумана. Он силен. Он еще жутко силен, никому не дано опрокинуть его. Все, что было до сих пор — так, мелкие неудачи.
   — Прикажешь уничтожить их? — провыл Сноу Девил, с трудом выдавливая из горла звуки человеческой речи.
   — Нет, — покачал головой Хозяин Тумана. — Пока не стоит, мои верные волки. Вам предназначена другая работа. Пойте свои злые песни на равнинах Сумеречного Края, наполните его неназванным страхом, чтобы сердце любого, кто ступит на проклятую мною землю, останавливалось, превратившись в кусок льда, а руки налились свинцом. Я вышлю пургу. Пройдите остров из конца в конец, пойте всем о моем могуществе, и чтобы эта песня проникла в душу каждого человека, еще оставшегося в моих владениях. Непокорные начали поднимать головы, мы должны снова пригнуть их к земле и поставить свою тяжелую ногу на их дерзкие шеи!
   — Слушаюсь, повелитель! — рявкнул волк, и его янтарные глаза блеснули кровожадной радостью. — Мы выполним твою волю.
   — А потом я отдам вам этих юных наглецов. Ведь у вас с ними особые счеты? — милостиво изволил пошутить Хозяин Тумана.
   Волк ощерился, вспомнив свое недавнее поражение.
   — Мы отомстим!
   — Позволю себе заметить, — тихо вставил Морской Король, — что не все так просто. Они уже не раз опрокидывали препятствия, которые мы им ставили.
   — Но ведь ты сумел расколоть их товарищество? — спросил Хозяин Тумана.
   — Нет, это был не я.
   — Тогда Черный Меч?
   — И не он, — поморщился король. — Кстати, не забывай, что где-то бродит по свету это грозное оружие. Сейчас им владеет человек, хорошо умеющий ненавидеть. И этот человек не друг тебе.
   — Человек, — презрительно рассек правой рукой воздух Эвигезайс.
   — Но именно с его помощью Радужники уничтожили Десятикрылого и армию самого Фрозена. Не нужно забывать о силе Золотого Факела.
   — Зо-ло-то-го, — раздельно произнес Хозяин Тумана.
   — Золотого, — сладко улыбнувшись, подтвердил Морской Король, поправив на пальце перстень с золотым пауком. — Это ты правильно заметил. Но не Черный Меч расколол их. У королей Тан-Хореза от века нет и не будет друзей. Они всегда блюдут только свои интересы. Жаль, что я не сумел тогда повернуть Меч Ненависти против мальчишек.
   — Я все равно не верю, что они так опасны, — скептически сказал Эвигезайс. — Они, конечно, могли победить Фрозена, но будут бессильны передо мной. Ледяное серебро невозможно нагреть, я не страшусь солнца. Повели — и я швырну их связанными к подножию твоего трона.
   — Нет, — снова возразил Хозяин Тумана. — Ты мне нужен здесь, в шахте. Пробились вы, наконец, к голубому льду?
   — Пока не можем. Люди не выдерживают холода, мрут.
   — Какое мне до этого дело! Они должны во что бы то ни стало достичь голубого льда, только там рождается ледяное серебро. Пусть для этого придется погубить в шахте всех жителей страны. Возьми отряд солдат и надсмотрщиков и налови новых рабов. Равнины Торедда и горы Лаксредда еще не совсем обезлюдели, — он угрюмо усмехнулся.
   — Слушаю, повелитель, — поклонился Эвигезайс.
   — А нашими врагами мы займемся несколько позже. — Хозяин Тумана гулко, как из пустой бочки, расхохотался. — Они еще далеко, пусть переправятся хотя бы через Холодное море. И вообще, сколько испуга! Можно подумать, что на нас движется неисчислимая армия! — Он снова затрясся в припадке хохота. — Чепуха! Всего три ребенка!
   — Повторяю: нельзя их недооценивать, — мрачно сказал Морской Король.
   — Мальчишки, конечно, не опасны, с ними не будет никаких хлопот. Но с каменной девчонкой придется считаться, хочешь того или нет.
   — Почему?
   Морской Король помрачнел еще больше.
   — Мерзкие Радужники… Они ловко обманули меня, спрятавшись за чужую спину…
   — Молодцы! — буркнул Эвигезайс. Морской Король оскалился и продолжил:
   — Я думал, что воюю с самозваными Повелителями Огня, а на самом деле оказалось — с Радужниками. Проклятье! — с бессильной злобой застонал Морской Король. — Если бы я только знал…
   — Но ты не знал, — заметил Эвигезайс. — Обмани противника — и ты победишь его еще до сражения.
   Хозяин Тумана беспокойно заерзал на троне.
   — Радужники… Конечно, это несколько иное дело. Но почему ты сразу не предупредил меня? Почему ты молчал раньше? — обрушился он на Морского Короля.
   — Ты меня не желал слушать.
   — Ладно, забудем об этом. Что ты предлагаешь?
   — Ты уверен, что сможешь убить девчонку?
   — А что, если нет? — вопросом на вопрос ответил Хозяин Тумана.
   — Тогда лучше сразу спасайся. Беги.
   — Куда?
   Морской Король опасливо оглянулся, точно боялся, что их могут подслушать, и еле слышно, шевеля одними губами, прошептал:
   — Двухголовый.
   Словно тьма разлилась в тронном зале. Хозяин Тумана в один миг съежился, приняв обычные размеры.
   — Это… нет… Рано… — так же тихо ответил он. — Он не похож на меня. Туда нельзя явиться побежденным. Это я тебе спустил по доброте неисчерпаемой… А он… отдаст нас обоих Ночникам… — Морской Король смертельно побледнел при этих словах. В зале повисло тяжелое молчание.
   Эвигезайс кашлянул. Все вздрогнули.
   — Позволь мне идти, — обратился он к Хозяину Тумана. — Дело не терпит промедления.
   — Иди, — вяло согласился тот. — И ты ступай, — махнул он рукой совершенно поблекшему Сноу Девилу. — Идите и возвращайтесь только с радостной вестью. — Дождавшись, пока они покинут тронный зал, Хозяин Тумана обратился к Морскому Королю: — А мы посмотрим, что творится в мире.
   — Настоящего?
   — Нет, прошлого, — резко ответил Хозяин Тумана.
   Зеленые тени помчались по стенам тронного зала, едва Зерцало Мира закружилось вокруг грани прошлого. Молча они смотрели на разворачивающиеся перед ними картины. Когда бушующая красно-белая река пламени хлынула, сметая белую радугу, Хозяин Тумана мощным ударом отшвырнул Зерцало прочь.
   — Это то, чего я всегда боялся, — слабо произнес Морской Король. — Пламя Золотого Факела — легкий дождичек по сравнению с этим штормовым валом.
   — Но ты заметил, она не всесильна.
   — Да. Но почему?
   Хозяин Тумана усмехнулся.
   — Она боится повредить землю.
   — И этим надо воспользоваться.
   — Если сумеем.
   — Должны суметь. Это вопрос нашей жизни и нашей смерти. Но это будет потом. Пока что они идут по Бурым равнинам. Их ждет там немало приключений. И не из тех, после которых остается кто-то, чтобы рассказать, что случилось.
   — Но мерзкий соболь обещал им помогать! — Хозяин Тумана потряс кулаком. — Я это запомню!
   — Однако не все звери подчиняются Соболю, — оскалился Морской Король.
   — Я с удовольствием посмотрю, как она будет выворачиваться!
   Хозяин Тумана непонимающе уставился на Морского Короля, потом что-то вспомнил и с сомнением спросил:
   — Неужели еще кто-то уцелел?
   — Ты должен лучше знать, что происходит на твоей земле.
   Хозяин Тумана нахмурился.
   — Уволь… Никто не заходит в ущелья Гор Страха, после того как остатки Великой Армии бежали на север. Даже во времена наибольшего могущества Анталанандура Счастливого люди не рисковали появляться там…
   — А я рискнул, — торжествующе сказал Морской Король.
   — Но если девчонка все-таки справится?
   — Не должна.
   — Ладно, — усмехнулся Хозяин Тумана. — Для нее лично у меня кое-что припасено. Велика сила гор, но две тысячи лет не прошли для меня даром. Я тоже кое-чему научился, создал свое. И сейчас я брошу им вызов! — с хвастливой угрозой закончил Хозяин Тумана.

13. ЧЕРЕЗ БУРЫЕ РАВНИНЫ

   Как только они миновали цепь странных черных камней, порождавших белые радуги, зима, к величайшему удивлению Хани, пропала. Граница снегов была прочерчена так резко, словно ее вели по линейке. Минуту назад путники брели едва не по пояс в сугробах, и вдруг под ногами жалобно заскрипел крупный серо-желтый песок. Нельзя сказать, что стало намного теплее, но когда остался за спиной жуткий ветер, созданный белыми радугами, когда перестала бить в лицо секущая ледяная крупа, Хани почувствовал себя много лучше. И в очередной раз решил, что вот сейчас-то они отдохнут… Потом вспомнил, как менялись за время пути его представления об отдыхе, и засмеялся. Брат посмотрел на него, как на ненормального, но промолчал.
   Правда, завеса туч стала еще ниже и плотнее, небо превратилось в настоящий потолок, выкрашенный тусклой серой краской, по которому так и тянуло постучать кулаком. Из-под краски еле просачивался грязно-желтый свет. Нечто похожее они видели на Большом Болоте, но теперь все было мрачнее, беспросветнее. В воздухе разлился странный горьковатый привкус, от которого першило в горле и слезились глаза.
   Хани с любопытством смотрел вокруг. Это надо было обязательно запомнить. Про Сумеречный Край рассказывали столько небылиц, что хотелось, вернувшись домой, как-нибудь небрежно сказать: «А вот когда я там был…» Но тут ему вспомнился Грифон, и он снова рассмеялся.
   Все казалось обычным, но в то же время местность неуловимо менялась, незаметно, капля по капле, переливаясь в нечто совершенно незнакомое. Подсохшую ломкую желтоватую траву и жалкие метелки ковыля постепенно сменили невысокие, всего в два человеческих роста, странные деревца. Их ветки росли кольцами вокруг ствола и вместо листьев были покрыты коричневыми мягкими иголочками. Деревца были очень хрупкими, при малейшем толчке они с тихим хрустом ломались, падая на землю, верхушка рассыпалась на кусочки. Их древесина больше всего напоминала крупноячеистую губку, до отказа пропитанную водой. Она загоралась с большим трудом, и каждый раз, пытаясь развести костер, путники тратили очень много времени. Горел же такой костер нежарким синеватым пламенем, с массой прозрачного зеленого, очень ядовитого дыма, но зато почти не давая тепла. Поэтому приготовление горячего чая стало настоящей проблемой.
   Четыре дня пролетели, как один. Что еще удивляло Хани — снова полное отсутствие зверей и птиц. Если на Болоте это можно было понять и объяснить, то что мешало им жить здесь? Конечно, не слишком хорошо, но Хани уже видел места и похуже. В то же время по ночам в зарослях они постоянно слышали шуршание, возню, сопение, попискивание, потрескивание. Однако едва день загорался тусклым светом, как все моментально стихало, только на песке появлялись неясные ряды мелких ямочек — все, что оставалось от следов. Лишь однажды, отправившись за топливом для костра, Хани натолкнулся на четкий отпечаток. Постоял, остолбенев, посмотрел на него, подумал и вернулся назад, не сказав об увиденном никому.
   Чем дальше они продвигались к северу, тем больше в песке становилось камней, равнина начала бугриться белыми меловыми холмами, которые поросли теми же непонятными деревьями. Когда Хани спросил у Рюби, что это такое, она хмуро ответила:
   — Эти… деревья… росли здесь много тысяч лет назад. Почему они снова вернулись в эти края, я не знаю. Даже нам, Радужникам, не известно все, что творится в Сумеречном Краю. Их не должно, понимаешь, не должно быть здесь. — Потом она тяжело вздохнула и добавила: — Когда-то эти места были житницей Анталанандура Счастливого. Насколько хватало глаз вокруг колыхались золотые волны хлебов. Я догадываюсь, кто превратил их в серую пустыню, но не представляю — как. У него для этого было слишком мало сил.
   — Хозяин Тумана? — спросил Чани, но так уверенно спросил, что скорее это было утверждение, а не вопрос.
   — Он, — подтвердила Рюби.
   Чани прикрыл глаза и тихо сказал:
   — Он ответит за все. И если он надеется на быструю смерть… — Чани внезапно замолчал, словно прикусив язык. Такая жуткая ненависть прозвучала в его голосе, что Хани испугался за него. Снова старший брат стал похож на каменную статую на развалинах затопленной Большим Болотом Джайнангалы, и такое превращение не радовало.
 
   Она появилась перед путниками совершенно неожиданно. Просто сероватый полусвет-полумрак, витавший в воздухе, слегка уплотнился, превратившись в огромный расплывчатый, такой же серый силуэт, выросший на гребне песчаного холма. Раздалось дробное костяное щелканье.
   Хани, мгновенно почуяв опасность, повернулся, схватил Рюби за руку и помчался в сторону видневшегося справа невысокого белого обрыва, зиявшего большими округлыми черными пятнами провалов. Он догадался, что там пещеры, в которых можно укрыться от неожиданно появившегося врага. А в том, что это враг, Хани не усомнился ни на миг.
   Они мчались так, что песок горстями летел из-под каблуков. Тяжелые плащи метались за плечами, цепляясь за ноги, мешали, останавливали… Песок тоже стал вдруг предательски мелким, стараясь засосать ногу поглубже, не спешил ее отпускать. В голове глухо бухали кузнечные молоты, перед глазами мелькали радужные пятна, постепенно окрашивающиеся красным. Прохладный воздух начал жечь горло.
   Почти без чувств они влетели в узкую расселину, вымытую дождями в мягкой породе. Хани сильно ободрал себе локоть, ударившись о камень. Бежавшему последним Чани едва не пришлось плохо — преследователь попытался схватить его, но не успел на одно мгновение. Чани отделался разодранным плащом.
   Чуть отдышавшись, Хани решил посмотреть, от кого же они спасались. Он собрался было выглянуть наружу, однако необходимость в этом сразу отпала — в пещеру сначала просунулась кошмарная голова, а потом преследователь попытался пролезть целиком. Но, к счастью, узкий вход не позволил ему это сделать.
   Громко щелкая клювом, в пещеру рвалась огромная — более восьми локтей ростом — птица. Ее тело было покрыто длинными волосовидными сине-зелеными перьями с металлическим отливом. Противная зеленоватая морщинистая кожа, напоминавшая змеиную шкуру, покрывала короткую толстую шею. На несуразно большой голове торчал клюв, похожий на топор. Вокруг красных сверкающих глаз росли венчики желтых перьев, и от этого блеск глаз казался еще ярче. Массивные желтые лапы имели по четыре пальца с длинными кривыми когтями.
   Заметив, что на нее смотрят, птица злобно защелкала клювом, встопорщила куцые крылышки, которые явно не могли поднять ее в воздух. Потом еще пару раз попыталась протиснуться в пещеру. Снова ей это не удалось, что привело птицу в неописуемую ярость. Злобно клекоча, она стала рыть песок и молотить клювом по камню. Хани с тревогой увидел, что хрупкий известняк крошится под ударами. Но при всей дикой силе птице было очень далеко до Каменного Дятла, и Хани успокоился.
   — Ну и тварь, — с отвращением сказал Чани, закончив осматривать плащ, распоротый ударом когтя, как бритвой.
   — Еще одна загадка, — сказала Рюби. — Эта птица — ровесница странных деревьев на равнине. Откуда она? Вообще мне начинает казаться, что вдруг вся эта страна незаметно провалилась в прошлое. Не могли все они дожить до наших дней сами по себе, здесь кроется черный умысел. — Она усмехнулась и обратилась к птице: — Откуда ты взялось, порождение черных годов?
   Птица даже захлебнулась злобой, разевая клюв в напрасной надежде схватить кого-нибудь. Красные глаза позеленели, зато шея, наливаясь кровью, начала краснеть. Однако, несмотря на все старания, прорваться внутрь ей не удалось. Птичья голова пропала, в пещеру просунулась лапа, наскребшая кучу песка и пыли, потом исчезла и она.
   — Ушла? — предположил Хани спустя какое-то время.
   — Как бы не так, — насмешливо ответил Чани. — Здесь где-нибудь притаилась. Сидит поблизости, подкарауливает.
   Точно подтверждая его слова, снаружи донеслись злобный клекот и костяное щелканье.
   — Ну и что? — легкомысленно присвистнул Хани. — Мы снова пустим в ход огонь и испепелим ее.
   — Ты полагаешь, что можно жечь все подряд, что попадется тебе в дороге? — неприязненно спросила Рюби.
   — Но ведь это враг, — недоумевал Хани, которого отчуждение Рюби резануло очень больно.
   — Нельзя обращать данную тебе силу против природы. Я не замедлю сжечь творение черных рук, но никогда не причиню вреда живому существу, даже если его вынудили выступить против меня.
   Хани только махнул рукой, выслушав отповедь, а когда Рюби попыталась улыбнуться ему, немедленно отвернулся изображая оскорбленную невинность.
   Осада была не слишком долгой. Вскоре снаружи послышалась шумная возня, топот, раздались скрипучие вопли птицы. Похоже, она кого-то заметила. Но кого? Врага или добычу? Судя по торжествующей нотке в криках, птица решила, что добычу.
   Чани осторожно подполз к выходу и выглянул наружу.