На борту германских кораблей происходило то же самое. Колокола громкого боя вызвали матросов на боевые посты. Хиппер следовал за Бёдикером на северо-запад, держа скорость 25 узлов. «Лютцов», «Дерфлингер», «Зейдлиц», «Мольтке» и «Фон дер Танн» мчались вперед, пытаясь отрезать британские легкие крейсера.
Примерно в это время ошибку допустил уже другой британский командир – командир 3-й эскадры легких крейсеров контр-адмирал Нэпир. Мы уже видели, что разведывательная завеса Битти растянулась в северном направлении, а после того, как «Галатея» завязала перестрелку с немцами, Нэпир повел все свои крейсера «на звук выстрелов», в результате разведывательная завеса просто рассыпалась. Нэпир грубейшим образом нарушил «Боевые инструкции» Гранд Флита, в которых говорилось: «После установления контакта с противником самой важной задачей становится его поддержание… Однако следует экономить силы и не сосредотачивать в одном месте больше кораблей, чем это необходимо». В результате британские линейные крейсера совершенно неожиданно натолкнулись на корабли Хиппера, причем условия освещения были таковы, что немцы первыми увидели противника. И это несмотря на то, что Битти имел 12 легких крейсеров против 5 у Хиппера!
Разумеется, можно сразу вспомнить знаменитое «каждый мнит себя стратегом, видя бой со стороны». Одного мы обвиняем за нерешительность, другого за чрезмерную инициативность, и все это, конечно же, с позиции знаменитого послезнания. Справедливые возражения. Однако все сразу отпадают, если принять во внимание важный нюанс: господа адмиралы являются профессионалами или хотя бы считаются таковыми. На то они и профессионалы, чтобы правильно оценивать ситуацию и принимать единственно верные решения – это их главная, а точнее, единственная обязанность. А если профессионал допускает детские ошибки, это означает одно: он либо дурак, либо шарлатан, и тогда ему нужно срочно менять профессию, потому что ошибки генералов и адмиралов слишком дорого обходятся другим.
Кстати, даже после того, как отряды Александер-Синклера и Нэпира соединились, 8 британских крейсеров продолжали отходить перед 3 немецкими. Неужели британские командиры всерьез рассчитывали, что Бёдикер погонится за отрядом, почти втрое превышающим его силы? Кстати, Битти, получив донесение Нэпира о намерении соединиться с Александер-Синклером, ничего не возразил, более того, в своем рапорте после боя он назвал действия этих уклонистов «великолепными и имеющими огромное значение». Имеется, впрочем, одно предположение, оскорбительное для Королевского Флота, однако иного предложить невозможно. Немцы дали несколько залпов по британским крейсерам с дистанции около 14 000 ярдов и даже добились одного попадания (правда, снаряд не взорвался), но эта пальба убедила британских командиров, что немецкие орудия гораздо дальнобойнее британских, а потому британские крейсера просто беспомощны перед немецкими, это при том, что англичане имели более высокую скорость и вполне могли сократить дистанцию до необходимой им. Но каковы бы ни были причины, 1-я и 3-я эскадры легких крейсеров более в бою участия не принимали. Александер-Синклер и Нэпир обозначили свое присутствие, но проводили политику невмешательства.
В 15.20 немцы увидели дымы двух крупных кораблей, а в 15.22 с «Зейдлица» на дистанции 16 000 ярдов четко опознали характерные треногие мачты кораблей 2-й эскадры линейных крейсеров. Соответственно, первым заметил немцев «Нью Зиленд» и лишь потом – сам Битти. Это произошло в 15.32, вскоре после того, как «Лайон» повернул на восток. Немного позднее и с «Принцесс Ройял» «увидели неприятеля, 5 линейных крейсеров в сопровождении эсминцев, ясно различимые, несмотря на большую дистанцию. Сначала с боевых марсов были замечены мачты, трубы и надстройки противника, но из башен в это время были видны лишь густые облака дыма». К счастью, вражеские корабли находились на расстоянии 14 миль, что превышало дальнобойность орудий. Хотя германский адмирал оказался в таком же положении, ведь его завеса была гораздо более малочисленной, ярко освещенный западный горизонт позволил ему заметить британские линейные крейсера на 12 минут раньше.
Хиппер немедленно сообщил Шееру о контакте, и тот приказал своим линкорам увеличить скорость до 16 узлов, ведь больше броненосцы Мауве не могли выжать из своих устаревших машин. Хиппер отозвал Бёдикера, так как тот оказался в опасности, и повернул свои линейные крейсера на SSO. Он решил завлечь своего противника прямо на линкоры Шеера. Хиппер ошибочно решил, что перед ним 6 линейных крейсеров и 5 линкоров типа «Куин Элизабет». Немцы до самого конца искренне верили, что в бою участвовали все 5 линкоров типа «Куин Элизабет», и Шеер на этом основании долго утверждал, что потопил один из них.
Битти тоже передал по радио сообщение о контакте и увеличил скорость до 25 узлов, чтобы сблизиться с противником. В этот момент связисты «Лайона» были заняты по горло, передавая целый ворох нужных и ненужных сообщений – флагами, по радио и прожектором. Например, адмиралу зачем-то вздумалось выяснить точные координаты «Галатеи», которую с «Лайона» в этот момент не видели. Эван-Томасу прожектором был передан приказ следовать курсом ONO со скоростью 25 узлов. Битти совершенно забыл, что корабли Эван-Томаса не могут дать больше 24 узлов. Мало того, этот курс не позволял линкорам 5-й эскадры сблизиться с линейными крейсерами, что имело самые роковые последствия, хотя Битти уже было ясно, что бой вести придется на курсе SO. Конечно, Эван-Томас виноват, но, может быть, не настолько виноват в случившемся позднее?
В 15.45 Битти, получив подробные донесения с «Галатеи» и «Фалмута», которые поддерживали контакт с противником, повернул на OSO, а чуть позднее на SSO. Хиппер намеренно не открывал огонь, так как на малой дистанции превосходство противника в калибре орудий ощущалось бы не так сильно, однако германский адмирал никак не мог понять, почему не стреляют англичане, ведь предельная дальность стрельбы 343-мм орудий «Лайона» составляла 23 000 ярдов. Он не знал, что своим приказом Битти потребовал стрелять с дистанции 16 000 ярдов, «чтобы использовать преимущества наших более тяжелых снарядов, свести к минимуму недостатки нашей броневой защиты и выйти на дальность стрельбы наших 305-мм орудий», поэтому Битти ждал, пока дистанция не сократится. В результате в 15.49 немцы первыми открыли огонь с дистанции 15 000 ярдов, однако они потеряли преимущество первого залпа, неправильно определив дистанцию. По словам старшего артиллериста «Дерфлингера» фон Хазе, ему удалось накрыть цель только шестым залпом. Когда немцы открыли огонь, Битти был просто вынужден сделать то же самое. Один из офицеров «Принцесс Ройял» вспоминал:
«Их залпы постепенно ложились все ближе. Мы увидели красно-черную вспышку попадания нашего снаряда в «Лютцов». В 15.51 мы увидели попадание в среднюю часть «Лайона», а через пару минут в нас попали 2 снаряда калибра 305 мм, которые временно вывели из строя дальномерный пост. В 15.56 противник находился примерно в 10° позади нашего траверза, двигаясь на юг. Обе эскадры вели такой быстрый и решительный огонь, что было ясно – в ближайшие минуты должно что-то случиться».Второе попадание в «Лайон» предупредило Битти, что вести бой на дистанции 11 000 ярдов нежелательно, так как противник может использовать среднюю артиллерию, которой британские корабли не имели, поэтому он повернул на 2 румба вправо. Хиппер в это же время тоже решил, что дистанция слишком мала, и повернул на SO.
Офицер, находившийся на борту линейного крейсера «Нью Зиленд», шедшего в хвосте колонны Битти, вспоминал: «Мы с трудом поверили, что бой действительно начался. Все это слишком походило на учения. Мы и немцы повернули на почти параллельные курсы и ждали, пока дистанция сократится, прежде чем открыть огонь. Все вели себя хладнокровно и выполняли свои обязанности почти механически». Однако очень быстро англичане на своей шкуре ощутили, что кровавая реальность боя все-таки отличается от учебных стрельб. Как только немцы нащупали дистанцию, они начали добиваться попаданий. Противник находился в более благоприятной ситуации, так как солнце освещало английские корабли, а ветер уносил дым прочь, не мешая немецким наводчикам. Сразу после того, как немцы открыли огонь, «Лайон» и «Тайгер» получили по три попадания, зато немецкие корабли оставались невредимы еще 5 минут, лишь потом снаряд с «Куин Мэри» вывел из строя одну башню «Зейдлица». Весь расчет башни погиб. Самое интересное, что уроки боя на Доггер-банке не пошли англичанам впрок. Снова началась путаница с распределением целей. 6 линейных крейсеров Битти не смогли разобраться с 5 германскими. «Дерфлингер» оставался необстрелянным почти 10 минут, прежде чем «Куин Мэри» перенес огонь на него и сразу добился попадания. Впрочем, это не имело столь большого значения, как это пытаются представить историки, потому что за это время «Дерфлингер» попаданий не добился. «Тайгер» тоже перепутал цели, как и в бою на Доггер-банке, и стрелял по «Мольтке» вместо «Зейдлица». Точнее, как и в том бою, артиллеристы капитана 1 ранга Пелли стреляли в молоко. Тогда они приняли всплески снарядов «Лайона» за собственные, а сейчас начали наводить вообще по «Регенсбургу», маячившему где-то позади линейных крейсеров Хиппера. И Битти, и Джеллико считали Пелли не соответствующим должности, но почему-то именно он командовал лучшим из британских линейных крейсеров. А в целом этот эпизод стал еще одним доказательством пренебрежения к боевой подготовке со стороны Битти. Вспоминает старший артиллерист «Дерфлингера» фон Хазе:
Конец бесплатного ознакомительного фрагмента