Страница:
Тимофей сидел на свету, длинным квадратом простеленным от дверей, и тень подошедшего человека сразу привлекла его. В дверях остановился Савельев. Выглядел он усталым.
– Нужны какие-нибудь ваши личные вещи, – проговорил он дребезжавшим голосом. – Подкинем для опознания…
– Там что, – привстал Гоцкало, – «нас» привезли?
– «Нас», – без улыбки подтвердил подполковник и освободил дорогу.
Среди обломков вертолёта, оперативно потушенных космопехами, валялись шесть трупов – пять мужских и один женский. Все тела были в засмальцованных спецовках, лица их, в том числе и женское, носили все признаки долгого употребления спиртных напитков – обрюзглые были, багровые с синим, припухшие.
– Бомжи, наверное, – тихо предположил Гоцкало, оглянувшись и не найдя Савельева поблизости. – С Центральной свалки. Там полуавтоматические комплексы фурычат, подъедают помойку…
– Слыхали, – кивнул Царёв. – Раза три они и тамошних обитателей подъели… Это официально.
– Выходит, – сказала Рита, – их из-за нас убили?
– Кого – их? – тяжело спросил Тимофей. – По-твоему, это люди?
– А кто? – прищурилась девушка.
– Отбросы общества! – сказал Кнуров, чувствуя неясное раздражение. – Слышала такой термин?
Рита поджала губки, что было приметой раздражения и готовности затеять скандальчик, но высказалась негромко и горько:
– А мы кто? Не отбросы? Нас же тоже выкинули!
– Нас не общество отторгло, – пробурчал Тимофей, остывая, – а государство родимое, вся эта президентская рать, шваль столоначальная. Да и с чего ты взяла, что Савельев с Ершовым бомжиков отстрелили? Может, это шайка наркоторговцев! Знаешь, сколько их по Подмосковью шарится? Тоже ведь по канализациям ночуют, в подземельях московских. У меня один знакомый диггер был, рассказывал, как он на их стоянки выходил – матрасы, говорит, по трубам разложены, от грязи чёрные, бутылки, стаканы захватанные… Так он и пропал где-то на десять метров ниже улиц и площадей…
Подошли подполковник с капитан-командором.
– Давайте скинемся, – криво усмехнулся Алексей Дмитрич. Он достал именной пистолет, покачал на ладони, вздохнул и бросил на труп мужика с криво обритой бородой.
Тимофей снял с запястья серебряные часы, тоже воздыхая – «Ролекс»! – и разжал пальцы.
Рита вынула из ушей сережки.
– Только я их ей вдевать не буду! – оговорила она условие.
– Не надо, – сказал Ершов, – всё сгорит, и уши тоже.
Девушку передёрнуло, она бросила серьги и отошла.
Бирский расстался с портсигаром – внутри на крышке было выгравировано: «Дорогому Мише в день рождения. Бросай курить!» Гоцкало стащил с пальца печатку, сказал «Эхе-хе-хе-хе…» и подкинул к прочим вещественным доказательствам. Царёв без лишних церемоний достал из кармана зажигалку «Ронсон» и сунул мертвяку в карман.
– Никитос, – сказал Савельев Ершову, – поджигай!
Капитан-командор подал ему канистру, взял такую же себе, и они вдвоём облили мёртвых тягучей жидкостью с лёгким запахом щёлочи. Алексей Дмитрич нагнулся и щёлкнул зажигалкой. Пламя сразу фухнуло, занялось, и повалил такой жар, что все быстро попятились, расширяя круг и прикрывая лица от палящих наплывов.
– Финита… – пробормотал Савельев.
– И не надейся! – хмыкнул капитан-командор. – Временно, на день-другой отведём глаза. И не торчите вы на виду без шлемов! Ну-ка, все в ангар! Кстати, из РВ уже звонили, интересовались, кого мы тут сбили. Так что ждите гостей, скоро объявятся. Пропустим!
Прошло ещё полчаса, и периметр станции пересекла чёрная машина с мигалкой. Подъехав к догорающим организмам посреди спалённого механизма, машина остановилась.
Тимофей приник к экрану, у которого толпились все шестеро. Салон чёрной машины покинул молодой усатенький типчик в штатском, показал набыченному Ершову своё удостоверение и представился:
– Инспектор Богессен. Что здесь произошло?
– Неизвестный летательный аппарат, – занудил капитан-командор уставным тоном, – пересёк линию периметра особо охраняемого объекта ВКС, по причине чего был сбит. Судя по шлемам, это ваши люди?
Богессен не ответил. Он присел на корточки и веточкой пошерудил в останках. Подцепил пистолет с разорванной рукояткой и поднёс к глазам.
– Именной! – с оттенком удовлетворения заметил он и вчитался в текст на серебряной пластинке: – «Майору ФСБ Савельеву за отличную службу»… Н-да. Сколько их тут?
– Шесть, кажется… – пожал плечами Ершов.
Инспектор покивал и поднялся с колен.
– Прикажите пропустить нашу автоплатформу – мы заберём всё это.
– Ради бога! – сказал капитан-командор. – Помочь?
– Нет, спасибо. Мы как-нибудь сами.
Ершов лениво козырнул и удалился. Пара космопехов, пряча презрительные ухмылочки, осталась бдить.
Пыхтя и отдуваясь, Ершов ввалился в кондиционированную прохладу ангара.
– Кажись, пронесло, – прокряхтел он, занимая полдивана.
– Как устроят хорошую экспертизу… – проворчал Савельев. – Сравнят ДНК…
– Не сравнят! – сказал Бирский. – За тебя не поручусь, а наши контроль-тесты с нами. – Он похлопал по термосу с гель-кристаллами. – Генрегистраторы тоже были на предиктор завязаны. Были…
– Предиктор? – Брови капитан-командора ВКС поджали морщины на потном лбу.
Михаил поглядел на дядю – тот кивнул.
– Предиктор – это машина, предсказывающая будущее, – объяснил Бирский. – Мы её построили, и она предсказала все события на десять лет вперёд.
– Ага… – протянул Ершов. – Тогда понятно, почему на вас лицензию выдали.
– Мы тут прикинули, – повертел начпроекта пальцами в воздухе, – и решили, что если на тебя попёрла система, то надо или сдаваться, или юркнуть под крылышко другой системы.
– Ждановской? – прищурился капитан-командор.
– Точно! – воскликнула Рита. – Если мы поможем генералу стать президентом, то ни Клочков, ни РВ нам не будут опасны.
– Пусть потом они нас боятся! – воинственно выразился Гоцкало.
– Прежде всего, – вступил в разговор Тимофей, – нам надо спасти Жданова. Это пункт первый нашего плана.
– Но можно же просто предупредить, – возразил Ершов. – Хотя…
– Вот именно, – кивнул Савельев. – Не удастся Клочкову покушение в августе – он его в сентябре устроит. Нет, надо остановить его именно теперь, поймать эту сволоту за руку! Может, тогда притихнет маленько.
Командир базы хлопнул себя по лбу.
– Так это вам предиктор доложил? – воскликнул он. – Ну, насчёт покушения?
– Да-да-да! – с жаром сказал Бирский.
– Замечательно… – медленно проговорил Ершов и преобразился, став энергичным служакой. – Так, что вам надо из оборудования?
– Комп помощнее… – начал Михаил.
– У нас тут, на станции, стоит «Сферос», – перебил его «Аббат». – Подойдёт такая машинка?
– А модель какая? – встрепенулся Тимофей.
– «Интер-генерал».
– Самое то! – заценил Кнуров.
– Что ещё? – деловито спросил Ершов.
– Хорошую рацию, – сделал заказ Гоцкало, – чтобы через спутник работала, с мощным дешифратором, многоканальная чтоб!
– Ну, этого добра у нас навалом. Ждите!
Подключили «Интер-генерал», приволокли и запасные нейроблоки, закатили рацию на тележке, а эллипсоидные антенны вывели на крышу.
Бирский дрожащими руками вынул из термоса гель-кристаллы, промокнул их салфеткой и «зарядил» каждый в отдельный нейроблок, соединив их все в локалку.
Предиктор ожил в урезанном варианте – лишившись эффекторов, машина уже не могла строить модели, да и приём данных пришлось резко ограничить. Без коллекторов информации и фильтров блоки памяти могли забиться терабайтами информационного мусора.
Пока Михаил приводил в сознание предиктор, а Тимофей вылизывал метапрограмму – команду за командой, группу за группой, поле за полем, – Гоцкало собирал свою «шпионскую сеть».
Микроинформаторы, рассеянные по всей планете, получили новое задание – проникать в самолёты и слетаться в Евразию. Целая туча незримых уловителей информации собиралась над средней полосой, распространялась по Русской равнине, заполняла Центральный округ, пронизывала Москву. Два или три микроинформатора смогли увернуться от сканеров «электронной пыли», и сквознячком их занесло в высокие кабинеты.
На десятке терминалов, собранных в ангаре С-2, светились лица Клочкова и Пеккалы, мелькал Богессен, появлялись сенаторы и генералы, министры и комиссары.
Зловещий план ликвидации Жданова становился всё более подробным и ясным, задействованные функционеры обговаривали каждую деталь, обсасывали каждое алиби, сочиняли загодя прочувствованные надгробные речи, выезжали на место задуманного покушения, дотошно выверяли метраж и направление удара, тщательно подбирали участников акции и тех, кто этих участников ликвидирует потом, по окончании «мокрого дела»…
– Так, мальчики и девочки! – бодро сказал Бирский, хлопая по коленям. – Мы одна команда или как?
– А то! – прогудел Царёв, сосредоточенно ковыряясь в контроль-комбайне.
– Тогда слухайте пункт вторый. – Михаил осторожно отсоединил приставку с гель-кристаллом. – Тима, это тебе. Тут экономический блок – курс азио, биржевые ведомости за десять лет… В общем, разберёшься.
– Моя задача, шеф? – деловито спросил Кнуров, принимая приставку.
– Твоя задача – спекулировать на бирже и наживаться! Надо резко повысить рост нашего благосостояния. Вдруг со Ждановым ничего не получится? А с деньгами как-нибудь выкрутимся… Рекомендую прикупить пакет акций какой-нибудь перворазрядной фирмы.
– Я тогда «Росинтелем» займусь, – решил Тимофей.
– Займись. Так… – Бирский достал следующий кристалл. – Генка, это тебе. Тут наука и технологии.
– Годится! – прогудел Царёв.
– Серый, – хлопнул Михаил Сергея по плечу, – ты со мной в паре. На тебе разведка.
– Понял, шеф! – осклабился инженер-информатор.
– А мне чего? – спросила Рита.
– А ты, красавица, – ухмыльнулся Бирский, – назначаешься временно исполняющей обязанности инженера-контролера и по совместительству инженера-программиста.
– Почему это? – не поняла девушка. – А Тимка с Геной?
– А у нас отгулы накопились, – с серьёзным видом объяснил Кнуров.
Царёв фыркнул, а Михаил сухо сказал:
– Будем считать, что Царёв с Кнуровым едут в командировку. Они у нас оба спортивные и здоровенные, дядь Лёша берет их в команду антикиллеров…
Рита охнула и закрыла лицо ладонями.
Глава 9. День «Д»
Глава 10. Как стать миллионером
Тимофей с Царёвым завернули в беседку и там поснимали броню. Подошедший охранник в камуфляже не удивился, пробасил только:
– Оставьте, сам уберу.
Кнуров кивнул и побрёл к парадному. Участие в акции порядком вымотало его. И ноги, уставшие таскать лишний пуд, гудели, и нервы.
В холле обоих встретила Даша, уже успевшая переодеться во что-то лёгкое и воздушное. Она мило краснела, занимая гостей разговором, и провела их в гостиную, где всё – и вычурный диван, и монументальный сервант, и овальный стол с камчатной скатертью – тормозило время, храня дух прошлого века.
– Вы извините, что я тогда… – с запинкой сказала генеральская дочь. – Я не знала, и… я очень испугалась!
– Пустое, – улыбнулся Тимофей и поглядел на Царёва. Инженер-контролёр глядел на Дарью Жданову с умилением и восторгом одновременно. «Точно, втюрился!»
Жданов явился через полчаса – в роскошном стёганом халате и с сигарой во рту. За ним, на манер свиты, двигались Савельев и Ершов. Фээсбэшник, склоняясь к Тимофею, прошептал:
– Нужны какие-нибудь ваши личные вещи, – проговорил он дребезжавшим голосом. – Подкинем для опознания…
– Там что, – привстал Гоцкало, – «нас» привезли?
– «Нас», – без улыбки подтвердил подполковник и освободил дорогу.
Среди обломков вертолёта, оперативно потушенных космопехами, валялись шесть трупов – пять мужских и один женский. Все тела были в засмальцованных спецовках, лица их, в том числе и женское, носили все признаки долгого употребления спиртных напитков – обрюзглые были, багровые с синим, припухшие.
– Бомжи, наверное, – тихо предположил Гоцкало, оглянувшись и не найдя Савельева поблизости. – С Центральной свалки. Там полуавтоматические комплексы фурычат, подъедают помойку…
– Слыхали, – кивнул Царёв. – Раза три они и тамошних обитателей подъели… Это официально.
– Выходит, – сказала Рита, – их из-за нас убили?
– Кого – их? – тяжело спросил Тимофей. – По-твоему, это люди?
– А кто? – прищурилась девушка.
– Отбросы общества! – сказал Кнуров, чувствуя неясное раздражение. – Слышала такой термин?
Рита поджала губки, что было приметой раздражения и готовности затеять скандальчик, но высказалась негромко и горько:
– А мы кто? Не отбросы? Нас же тоже выкинули!
– Нас не общество отторгло, – пробурчал Тимофей, остывая, – а государство родимое, вся эта президентская рать, шваль столоначальная. Да и с чего ты взяла, что Савельев с Ершовым бомжиков отстрелили? Может, это шайка наркоторговцев! Знаешь, сколько их по Подмосковью шарится? Тоже ведь по канализациям ночуют, в подземельях московских. У меня один знакомый диггер был, рассказывал, как он на их стоянки выходил – матрасы, говорит, по трубам разложены, от грязи чёрные, бутылки, стаканы захватанные… Так он и пропал где-то на десять метров ниже улиц и площадей…
Подошли подполковник с капитан-командором.
– Давайте скинемся, – криво усмехнулся Алексей Дмитрич. Он достал именной пистолет, покачал на ладони, вздохнул и бросил на труп мужика с криво обритой бородой.
Тимофей снял с запястья серебряные часы, тоже воздыхая – «Ролекс»! – и разжал пальцы.
Рита вынула из ушей сережки.
– Только я их ей вдевать не буду! – оговорила она условие.
– Не надо, – сказал Ершов, – всё сгорит, и уши тоже.
Девушку передёрнуло, она бросила серьги и отошла.
Бирский расстался с портсигаром – внутри на крышке было выгравировано: «Дорогому Мише в день рождения. Бросай курить!» Гоцкало стащил с пальца печатку, сказал «Эхе-хе-хе-хе…» и подкинул к прочим вещественным доказательствам. Царёв без лишних церемоний достал из кармана зажигалку «Ронсон» и сунул мертвяку в карман.
– Никитос, – сказал Савельев Ершову, – поджигай!
Капитан-командор подал ему канистру, взял такую же себе, и они вдвоём облили мёртвых тягучей жидкостью с лёгким запахом щёлочи. Алексей Дмитрич нагнулся и щёлкнул зажигалкой. Пламя сразу фухнуло, занялось, и повалил такой жар, что все быстро попятились, расширяя круг и прикрывая лица от палящих наплывов.
– Финита… – пробормотал Савельев.
– И не надейся! – хмыкнул капитан-командор. – Временно, на день-другой отведём глаза. И не торчите вы на виду без шлемов! Ну-ка, все в ангар! Кстати, из РВ уже звонили, интересовались, кого мы тут сбили. Так что ждите гостей, скоро объявятся. Пропустим!
Прошло ещё полчаса, и периметр станции пересекла чёрная машина с мигалкой. Подъехав к догорающим организмам посреди спалённого механизма, машина остановилась.
Тимофей приник к экрану, у которого толпились все шестеро. Салон чёрной машины покинул молодой усатенький типчик в штатском, показал набыченному Ершову своё удостоверение и представился:
– Инспектор Богессен. Что здесь произошло?
– Неизвестный летательный аппарат, – занудил капитан-командор уставным тоном, – пересёк линию периметра особо охраняемого объекта ВКС, по причине чего был сбит. Судя по шлемам, это ваши люди?
Богессен не ответил. Он присел на корточки и веточкой пошерудил в останках. Подцепил пистолет с разорванной рукояткой и поднёс к глазам.
– Именной! – с оттенком удовлетворения заметил он и вчитался в текст на серебряной пластинке: – «Майору ФСБ Савельеву за отличную службу»… Н-да. Сколько их тут?
– Шесть, кажется… – пожал плечами Ершов.
Инспектор покивал и поднялся с колен.
– Прикажите пропустить нашу автоплатформу – мы заберём всё это.
– Ради бога! – сказал капитан-командор. – Помочь?
– Нет, спасибо. Мы как-нибудь сами.
Ершов лениво козырнул и удалился. Пара космопехов, пряча презрительные ухмылочки, осталась бдить.
Пыхтя и отдуваясь, Ершов ввалился в кондиционированную прохладу ангара.
– Кажись, пронесло, – прокряхтел он, занимая полдивана.
– Как устроят хорошую экспертизу… – проворчал Савельев. – Сравнят ДНК…
– Не сравнят! – сказал Бирский. – За тебя не поручусь, а наши контроль-тесты с нами. – Он похлопал по термосу с гель-кристаллами. – Генрегистраторы тоже были на предиктор завязаны. Были…
– Предиктор? – Брови капитан-командора ВКС поджали морщины на потном лбу.
Михаил поглядел на дядю – тот кивнул.
– Предиктор – это машина, предсказывающая будущее, – объяснил Бирский. – Мы её построили, и она предсказала все события на десять лет вперёд.
– Ага… – протянул Ершов. – Тогда понятно, почему на вас лицензию выдали.
– Мы тут прикинули, – повертел начпроекта пальцами в воздухе, – и решили, что если на тебя попёрла система, то надо или сдаваться, или юркнуть под крылышко другой системы.
– Ждановской? – прищурился капитан-командор.
– Точно! – воскликнула Рита. – Если мы поможем генералу стать президентом, то ни Клочков, ни РВ нам не будут опасны.
– Пусть потом они нас боятся! – воинственно выразился Гоцкало.
– Прежде всего, – вступил в разговор Тимофей, – нам надо спасти Жданова. Это пункт первый нашего плана.
– Но можно же просто предупредить, – возразил Ершов. – Хотя…
– Вот именно, – кивнул Савельев. – Не удастся Клочкову покушение в августе – он его в сентябре устроит. Нет, надо остановить его именно теперь, поймать эту сволоту за руку! Может, тогда притихнет маленько.
Командир базы хлопнул себя по лбу.
– Так это вам предиктор доложил? – воскликнул он. – Ну, насчёт покушения?
– Да-да-да! – с жаром сказал Бирский.
– Замечательно… – медленно проговорил Ершов и преобразился, став энергичным служакой. – Так, что вам надо из оборудования?
– Комп помощнее… – начал Михаил.
– У нас тут, на станции, стоит «Сферос», – перебил его «Аббат». – Подойдёт такая машинка?
– А модель какая? – встрепенулся Тимофей.
– «Интер-генерал».
– Самое то! – заценил Кнуров.
– Что ещё? – деловито спросил Ершов.
– Хорошую рацию, – сделал заказ Гоцкало, – чтобы через спутник работала, с мощным дешифратором, многоканальная чтоб!
– Ну, этого добра у нас навалом. Ждите!
* * *
Ребята-вольноопределяющиеся из космопехоты мигом оснастили ангар всеми удобствами – и биотуалет поставили в закутке, и даже вертикальный бассейн установили. Провели «продуктопровод» и встроили в стенку блок доставки готовых блюд – прямо из офицерской столовой. А кормили в форте как на убой, обеспечивая служащим стабильный привес.Подключили «Интер-генерал», приволокли и запасные нейроблоки, закатили рацию на тележке, а эллипсоидные антенны вывели на крышу.
Бирский дрожащими руками вынул из термоса гель-кристаллы, промокнул их салфеткой и «зарядил» каждый в отдельный нейроблок, соединив их все в локалку.
Предиктор ожил в урезанном варианте – лишившись эффекторов, машина уже не могла строить модели, да и приём данных пришлось резко ограничить. Без коллекторов информации и фильтров блоки памяти могли забиться терабайтами информационного мусора.
Пока Михаил приводил в сознание предиктор, а Тимофей вылизывал метапрограмму – команду за командой, группу за группой, поле за полем, – Гоцкало собирал свою «шпионскую сеть».
Микроинформаторы, рассеянные по всей планете, получили новое задание – проникать в самолёты и слетаться в Евразию. Целая туча незримых уловителей информации собиралась над средней полосой, распространялась по Русской равнине, заполняла Центральный округ, пронизывала Москву. Два или три микроинформатора смогли увернуться от сканеров «электронной пыли», и сквознячком их занесло в высокие кабинеты.
На десятке терминалов, собранных в ангаре С-2, светились лица Клочкова и Пеккалы, мелькал Богессен, появлялись сенаторы и генералы, министры и комиссары.
Зловещий план ликвидации Жданова становился всё более подробным и ясным, задействованные функционеры обговаривали каждую деталь, обсасывали каждое алиби, сочиняли загодя прочувствованные надгробные речи, выезжали на место задуманного покушения, дотошно выверяли метраж и направление удара, тщательно подбирали участников акции и тех, кто этих участников ликвидирует потом, по окончании «мокрого дела»…
– Так, мальчики и девочки! – бодро сказал Бирский, хлопая по коленям. – Мы одна команда или как?
– А то! – прогудел Царёв, сосредоточенно ковыряясь в контроль-комбайне.
– Тогда слухайте пункт вторый. – Михаил осторожно отсоединил приставку с гель-кристаллом. – Тима, это тебе. Тут экономический блок – курс азио, биржевые ведомости за десять лет… В общем, разберёшься.
– Моя задача, шеф? – деловито спросил Кнуров, принимая приставку.
– Твоя задача – спекулировать на бирже и наживаться! Надо резко повысить рост нашего благосостояния. Вдруг со Ждановым ничего не получится? А с деньгами как-нибудь выкрутимся… Рекомендую прикупить пакет акций какой-нибудь перворазрядной фирмы.
– Я тогда «Росинтелем» займусь, – решил Тимофей.
– Займись. Так… – Бирский достал следующий кристалл. – Генка, это тебе. Тут наука и технологии.
– Годится! – прогудел Царёв.
– Серый, – хлопнул Михаил Сергея по плечу, – ты со мной в паре. На тебе разведка.
– Понял, шеф! – осклабился инженер-информатор.
– А мне чего? – спросила Рита.
– А ты, красавица, – ухмыльнулся Бирский, – назначаешься временно исполняющей обязанности инженера-контролера и по совместительству инженера-программиста.
– Почему это? – не поняла девушка. – А Тимка с Геной?
– А у нас отгулы накопились, – с серьёзным видом объяснил Кнуров.
Царёв фыркнул, а Михаил сухо сказал:
– Будем считать, что Царёв с Кнуровым едут в командировку. Они у нас оба спортивные и здоровенные, дядь Лёша берет их в команду антикиллеров…
Рита охнула и закрыла лицо ладонями.
Глава 9. День «Д»
– Дай увеличение! – скомандовал Бирский. – Вот!
На экране была видна дорога в обрамлении елей. Впереди трассу прерывала насыпь, из-за которой высовывались ковши экскаватора. Бульдозер-автомат разгребал вынутый грунт вдоль обочины.
– Видите? Это шоссе из Королёва в Москву. Генерал Жданов все эти дни будет работать в Королёве – там его вотчина. Проезжать станет по этой дороге. Генерал – человек привычки и менять маршруты не любит. А теперь смотрите на ту кучу. Седьмого августа эрвисты разроют покрытие якобы для прокладки каких-то там труб. Сделают удобный объезд… Вот сюда.
Михаил показал на правую, северную сторону дороги.
– Объездной путь пройдёт за рощицей, а вот здесь, еще правее – видите? – тоже две рощицы. И посерёдке – грунтовка, она выходит к объезду перпендикуляром. В кортеже Жданова будет три лимузина – в переднем он сам, во втором его дочь, в третьем охрана. План у Клочкова таков. Смотрите – по грунтовке выезжает тяжёлый грузовик и разбивает кортеж надвое, отделяя заднюю машину. Ракетометчики с кузова расстреливают её, а ещё две группы – впереди, справа и слева от дороги – подбивают передний лимузин – и добивают генерала, если тот не помрёт сразу. Ещё одна группа посередке, она на подхвате.
Бирский запустил картинку, показав в цвете всё будущее событие, ещё не происшедшее, но точно предсказанное «Гошей».
– Стоп! – сказал Тимофей. – Отмотай немного назад.
Михаил удивился, но сделал то, о чём его просили.
– Пускай!
На экране было видно, как взрывы ракет корежат передний лимузин. Дверца средней машины распахнулась, из неё выскочила девушка с накинутой на плечи ветровкой. Она споткнулась, уронила ветровку, протянула руки к передней машине, кривя в судороге рот… И очередь из крупнокалиберного пулемёта буквально вколотила стройную фигурку в борт второго лимузина. Девушка вскинула руки, склонилась и упала.
– Этого нельзя допустить! – ровным голосом сказал Тимофей. – Её нужно спасти.
Савельев покачал головой.
– Не думай, Тима, что мы тут изверги, – сказал он печально, – но у нас просто нет людей. Стреляла как раз та группа, что как бы в резерве. А нам бы генерала спасти! Это главное!
– Для вас, – по-прежнему ровно выговорил Кнуров. – И для меня. А генералу всего важнее жизнь его дочери. Да и жалко же девчонку!
– Но кого я пошлю её спасать?! – взорвался Ершов. – Тебя?!
– А хоть бы и меня! – твёрдо сказал Тимофей. – Подождите, не кричите! Да, я нетренированный. А мне что, с чемпионом по карате биться? Снайпера выцеливать? Дайте мне эту вашу лёгкую броню, и я девочку просто прикрою! Там дело-то секундное – вот она выскакивает, эти гады открывают огонь, я подставляю свою бронированную спину, вы поспеваете, уделываете этих стрелков, и всё!
Капитан-командор хотел что-то сказать, но передумал. Махнул рукой.
– Ладно, – проговорил он раздражённо, – черт с тобой! Герой хренов…
Тимофей не стал спорить. Рита, подойдя к нему, шепнула:
– Молодец, Тимка. Но попробуй мне только помереть! Я тебе так помру, что…
Девушка не нашла слов для выражения и закончила короткую речь длинным поцелуем.
С утра дня «Д» собиралась гроза – на востоке погромыхивало, зарницы поблескивали. Свои посты «антикиллеры» заняли ещё с ночи. Кнуров схоронился слева от дороги, напротив пулемётчиков. Задача его была проста – как грохнет первый взрыв, бежать к среднему лимузину, обогнуть его и прикрыть девушку своим телом в лёгкой, но надёжной броне. Тимофей пошевелил рукой. Полночи его обряжали. Сначала напялили спецкостюм из силикета (наш ответ ихнему кевлару). Потом присобачили наколенники и налокотники из чего-то пуленепробиваемого, нацепили как бы кирасу на спину и грудь, на ноги – наголенники и поножи, обули тяжёленькие башмаки, отлитые из титана и покрытые многослойным композитом. Ну и шлем на голову, конечно. Все это хозяйство весило добрый пуд, но ничего. Зато «скорую» вызывать не придётся…
– Внимание! – скрипнуло в наушниках. – Ликвидаторы занимают свои места. Приготовиться!
Кнуров никого не увидел, но сосредоточился. И ещё целый час ждал появления кортежа. И вот загудели моторы. Сердце Тимофея застучало чаще, словно в резонанс.
Обтекаемые «Руссо-балты» проскользили мимо – один, другой… Антикиллер-доброволец (или камикадзе-любитель?) напрягся. Началось!
Послышался рёв мощного двигателя, и на грунтовке появился громадный грузовик. Не доезжая метров десяти до объездной дороги, он вдруг поднялся до вершин деревьев на огненном облаке, и тут же по ушам ударил раскалывающий грохот взрыва. Грузовик решено было просто подорвать на мине. Старой, доброй противотанковой мине. Грузовик опустило боком и грохнуло о землю, разламывая над воронкой. Пару горевших тел выбросило из кузова под деревья.
Лимузины затормозили. Пора!
Кнуров вскочил и побежал. Ах ты, чёрт… Это бег?! Он не учёл, балбес, что бежать придётся с полной выкладкой. Не успеет! Не успеет!
Обежав лимузин, Тимофей выскочил на дорогу и столкнулся с девушкой, только что покинувшей заднее сиденье. Она путалась в рукавах и кричала:
– Папа! Папа! Беги, папка!
Ударил пулемёт, первые пули заколотили по передку лимузина, прошибая и кузов, и блок цилиндров. Тимофей ухватил девушку за тонкую талию – совсем девчонка! – бросил её на выпуклую дверцу и заслонил, принимая пули спиной. Удары были так сильны, что швырнули его на девушку, таращившуюся на чудовище, закованное в бликующую пласт-броню. Кнуров едва успел выпрямить руки и опереться о борт лимузина. Всё!
Пули продробили по задней дверце, по багажнику, унеслись в лес, сшибая сучья.
– Пусти! – запищала девушка, молотя Тимофея по нагруднику. – Пусти, дурак! Кто ты такой?!
Кнуров поднял лицевой щиток и сказал со злостью:
– Сама дура! Жить надоело?
Он обернулся – всё в порядке, Ершов с Царёвым уже раздолбали и пулемётчиков, и их убийственный агрегат.
– Отбой! – скомандовал Савельев. – Господин генерал, с вами всё в порядке?
Жданов – обожжённое солнцем лицо, короткие тёмные волосы, круглый облупленный нос, маленькие глазки – выбрался из машины. Кинулся к дочери, замер, бросился к Ершову.
– Что это значит? – просипел он.
– Покушение, – спокойно объяснил Алексей Дмитрич.
– Папа! – крикнула дочь своего отца. – Да пустите вы меня!
Тимофей оттолкнулся от машины, и девушка сорвалась с места, кидаясь к папке. К капитан-командору подбежал Царёв.
– Двое ракетометчиков ушли в лес! – крикнул он.
– Догнать! – приказал Жданов выскочившим телохранителям. Те порскнули в лес, чуть сосны не сшибая могучими плечами. – Живьём брать демонов!
– Не стоит, – сказал Ершов. – У нас всё на них есть.
Генерал мигом выцепил из кармана радиофон и рявкнул:
– Отмена приказа! Киллеров убрать!
– Есть! – долетел гаснущий ответ.
Генерал Жданов сердито оглядел Тимофея, скалившегося из-под лицевого щитка, Царёва и Ершова, Савельева и пару крепких космопехов в полном боевом – Сергея Сенько и Рината Гияттулина. Соображал Жданов быстро.
– Этот ремонт, там, на дороге?.. – спросил он.
– Подстава, – кивнул капитан-командор.
– Кто заказчик?
– Клочков, – спокойно ответил подполковник ФСБ.
Жданов насупился. Усмехнулся. Покачал головой.
– Решился-таки… Я думал, эта крыса осторожнее будет.
– Он не крыса, – сказал Савельев. – Клочков – обычный русский дурак.
Генерал посопел. Повернулся к Тимофею и протянул руку:
– Спасибо за Дашку.
Кнуров осторожно пожал мосластые пальцы, стараясь не пережимать – бронеперчатка все ж…
– Едем, – решил Жданов. – Дома во всём разберемся.
Подбежавшие телохранители доложили, что ракетометчиков больше нет – лежат под ёлочкой со свёрнутыми шеями.
– Едем, – повторил генерал и полез в машину, пропуская Дарью вперёд.
Тимофей кое-как, раскорячившись на манер краба, задвинул себя на заднее сиденье «Руссо-балта». Загрёб ноги. С другой стороны запрыгнул взбудораженный Царёв.
– Ну, мы им дали! – воскликнул инженер-контролёр, обычно всегда спокойный и положительный.
– Никого из наших не задело? – поинтересовался Кнуров.
– Да что там! Эта сволота и дёрнуться не успела. Только засели – а тут мы!
– Грузовик красиво взлетел, – ухмыльнулся Тимофей.
– Да-а! – с чувством сказал Геннадий. – Слушай, а как зовут эту… ну, которую ты спасал?
– Даша, кажется… Дарья Георгиевна.
– Ну, ей до Георгиевны ещё расти и расти… Лет восемнадцать есть хоть?
– Да должно вроде…
Тимофей с подозрением посмотрел на Царёва.
– А чего это ты так заинтересовался?
Инженер-контролёр смутился и заалел щеками.
– Симпатичная девушка… – сказал он деревянным голосом.
– У-у… Всё с тобой ясно!
– Да чё ясно-то? – запыхтел Царёв. – Ясно ему… Мне самому ни черта не ясно, а ему… Хм…
«Втюрился!» – понял Тимофей и вспомнил Риту. Стоило о ней подумать, как Кнурову тотчас представилась спальня на даче в Алябьево. Однажды, уже под утро, его разбудил тихий плач. Девушка сидела в постели и всхлипывала, размазывая слёзы по щекам. Он кинулся её утешать, Рита спрятала лицо у него на груди и продолжала хлюпать и прерывисто вздыхать. «Ох, и зачем я проснулась? – плакала она. – Господи, ну зачем?..» Он растерялся тогда. Ему-то казалось, что Марго приснился страшный сон. Из сбивчивых слов девушки он уразумел, что да, это сон довёл её до слёз, но не кошмар, нет, совсем наоборот – сон был прекрасен, сон был чудесен, настолько прекрасен и чудесен, что пробудиться от него было невыносимо горько.
«Мне приснилось, – рассказывала Рита, шмыгая носом, – будто я схожу с электробуса – одна – и иду по дороге, в поле, но в то же время не на Земле, а где-то… там, в горних селениях. В руках у меня тяжёлые чемоданы, и меня ждут люди в белом, очень добрые, очень мудрые, «иже ходят межи человеки и научают благое желати…», и улыбаются, и кивают мне… Но я снова выбираю странное и оставляю свои чемоданы – я как бы отрешаюсь от земного, освобождаюсь ото всех своих привязанностей и зависимостей, от всех забот, от суеты… и сразу такой покой, такая лёгкость во всём теле! И вот я как бы лежу и в то же время поднимаюсь в небо, даже не взлетаю – воспаряю в необъятную серую пустоту цвета серебра. Она вся такая… как бы пронизана мерцающим светом, но ни звёзд, ни планет там не было. Серебристые небеса…
Ох, а потом я проснулась, и такая на меня навалилась тяжесть! Давящая, грубая – фу! Она просто пригвоздила меня, будто каждая клеточка заполнилась свинцом и тянула, тянула к земле…» Голос Риты истончился, по мокрой щеке сбежала слезинка, и его резануло жалостью…
Тимофей вздохнул. Явно не боец, но прошедший боевое крещение, он испытывал сейчас состояние полного покоя и наслаждался его краткими минутами. Он смаковал их и растягивал скоротечное удовольствие. Счастье не в великом, открылось ему. Счастье – это когда твоя девушка сидит у тебя на коленях и пьёт кофе. А вечером протопает босыми ногами и бухнется рядом, и юркнет к тебе под одеяло. И прижмётся, и обнимет, и согреет.
И даже не в любви счастье. И не в работе. И не в деньгах. Эти три радости жизни могут доставить удовольствие, наполнить блаженством, но счастья не принесут. Счастьице всегда просто и незатейливо. К нему даже можно привыкнуть. И перестать замечать. И только потеряв свое счастье, человек понимает, чего он лишился. И впадает в отчаяние, и мучается от боли и тоски, и все своё царство готов отдать за утраченное…
«Жениться мне, что ли?» – подумал Кнуров и покачал головой, вызвав лёгкое недоумение Царёва. Нет, рано ещё. Даже не то что рано, просто не время. И потом, такие вещи в порыве не делаются. Хотя при чём тут порывы? Он знавал многих девушек, а теперь он с Ритой, и никто ему больше не нужен, только она, одна-единственная. Он согласен на моногамию…
В принципе эта женитьба… нужна ли она ему? Они ведь и так вдвоём. Как будто брак что-то изменит… Хотят двое жить вместе и будут жить, а не хотят… Никакой венец их не удержит. Не на небесах заключаются браки, а на земле.
Это всё правильно, но… Может, он и старомоден, и не принимает новых веяний, всех этих собрачников и собрачниц, старших жен и младших мужей, но он твёрдо убежден – и ребенку, и женщине, и мужчине нужна семья. Нормальная семья. Это даже не в коре, это в подкорке. Инстинкт, плод миллиардолетнего опыта, толкает человека рыть уютную нору, куда можно забиться, чтобы зализать раны, или вернуться с удачной охоты, и где его будут ждать подруга и «малушечка», существо крикливое и капризное, но порой бессвязным лепетом выражающее любовь к тебе и бесконечную признательность…
Интересно, а Рита думала о свадьбе? Наверное, думала… Хотя «думала» – слово не для девушек. Им думать не пристало. Она скорее мечтала о ком-то. О ком сейчас мечтают девушки? Раньше о принце мечтали, на худой конец – о графе. Теперь вот спят и видят себя жёнами богатеньких…
А вот ему подумать нелишне. Семья – это серьёзно. Это же на всю жизнь. Тут надо всё хорошо обмозговать…
– Подъезжаем, – кивнул Царёв на окно. – Звёздный городок!
На экране была видна дорога в обрамлении елей. Впереди трассу прерывала насыпь, из-за которой высовывались ковши экскаватора. Бульдозер-автомат разгребал вынутый грунт вдоль обочины.
– Видите? Это шоссе из Королёва в Москву. Генерал Жданов все эти дни будет работать в Королёве – там его вотчина. Проезжать станет по этой дороге. Генерал – человек привычки и менять маршруты не любит. А теперь смотрите на ту кучу. Седьмого августа эрвисты разроют покрытие якобы для прокладки каких-то там труб. Сделают удобный объезд… Вот сюда.
Михаил показал на правую, северную сторону дороги.
– Объездной путь пройдёт за рощицей, а вот здесь, еще правее – видите? – тоже две рощицы. И посерёдке – грунтовка, она выходит к объезду перпендикуляром. В кортеже Жданова будет три лимузина – в переднем он сам, во втором его дочь, в третьем охрана. План у Клочкова таков. Смотрите – по грунтовке выезжает тяжёлый грузовик и разбивает кортеж надвое, отделяя заднюю машину. Ракетометчики с кузова расстреливают её, а ещё две группы – впереди, справа и слева от дороги – подбивают передний лимузин – и добивают генерала, если тот не помрёт сразу. Ещё одна группа посередке, она на подхвате.
Бирский запустил картинку, показав в цвете всё будущее событие, ещё не происшедшее, но точно предсказанное «Гошей».
– Стоп! – сказал Тимофей. – Отмотай немного назад.
Михаил удивился, но сделал то, о чём его просили.
– Пускай!
На экране было видно, как взрывы ракет корежат передний лимузин. Дверца средней машины распахнулась, из неё выскочила девушка с накинутой на плечи ветровкой. Она споткнулась, уронила ветровку, протянула руки к передней машине, кривя в судороге рот… И очередь из крупнокалиберного пулемёта буквально вколотила стройную фигурку в борт второго лимузина. Девушка вскинула руки, склонилась и упала.
– Этого нельзя допустить! – ровным голосом сказал Тимофей. – Её нужно спасти.
Савельев покачал головой.
– Не думай, Тима, что мы тут изверги, – сказал он печально, – но у нас просто нет людей. Стреляла как раз та группа, что как бы в резерве. А нам бы генерала спасти! Это главное!
– Для вас, – по-прежнему ровно выговорил Кнуров. – И для меня. А генералу всего важнее жизнь его дочери. Да и жалко же девчонку!
– Но кого я пошлю её спасать?! – взорвался Ершов. – Тебя?!
– А хоть бы и меня! – твёрдо сказал Тимофей. – Подождите, не кричите! Да, я нетренированный. А мне что, с чемпионом по карате биться? Снайпера выцеливать? Дайте мне эту вашу лёгкую броню, и я девочку просто прикрою! Там дело-то секундное – вот она выскакивает, эти гады открывают огонь, я подставляю свою бронированную спину, вы поспеваете, уделываете этих стрелков, и всё!
Капитан-командор хотел что-то сказать, но передумал. Махнул рукой.
– Ладно, – проговорил он раздражённо, – черт с тобой! Герой хренов…
Тимофей не стал спорить. Рита, подойдя к нему, шепнула:
– Молодец, Тимка. Но попробуй мне только помереть! Я тебе так помру, что…
Девушка не нашла слов для выражения и закончила короткую речь длинным поцелуем.
С утра дня «Д» собиралась гроза – на востоке погромыхивало, зарницы поблескивали. Свои посты «антикиллеры» заняли ещё с ночи. Кнуров схоронился слева от дороги, напротив пулемётчиков. Задача его была проста – как грохнет первый взрыв, бежать к среднему лимузину, обогнуть его и прикрыть девушку своим телом в лёгкой, но надёжной броне. Тимофей пошевелил рукой. Полночи его обряжали. Сначала напялили спецкостюм из силикета (наш ответ ихнему кевлару). Потом присобачили наколенники и налокотники из чего-то пуленепробиваемого, нацепили как бы кирасу на спину и грудь, на ноги – наголенники и поножи, обули тяжёленькие башмаки, отлитые из титана и покрытые многослойным композитом. Ну и шлем на голову, конечно. Все это хозяйство весило добрый пуд, но ничего. Зато «скорую» вызывать не придётся…
– Внимание! – скрипнуло в наушниках. – Ликвидаторы занимают свои места. Приготовиться!
Кнуров никого не увидел, но сосредоточился. И ещё целый час ждал появления кортежа. И вот загудели моторы. Сердце Тимофея застучало чаще, словно в резонанс.
Обтекаемые «Руссо-балты» проскользили мимо – один, другой… Антикиллер-доброволец (или камикадзе-любитель?) напрягся. Началось!
Послышался рёв мощного двигателя, и на грунтовке появился громадный грузовик. Не доезжая метров десяти до объездной дороги, он вдруг поднялся до вершин деревьев на огненном облаке, и тут же по ушам ударил раскалывающий грохот взрыва. Грузовик решено было просто подорвать на мине. Старой, доброй противотанковой мине. Грузовик опустило боком и грохнуло о землю, разламывая над воронкой. Пару горевших тел выбросило из кузова под деревья.
Лимузины затормозили. Пора!
Кнуров вскочил и побежал. Ах ты, чёрт… Это бег?! Он не учёл, балбес, что бежать придётся с полной выкладкой. Не успеет! Не успеет!
Обежав лимузин, Тимофей выскочил на дорогу и столкнулся с девушкой, только что покинувшей заднее сиденье. Она путалась в рукавах и кричала:
– Папа! Папа! Беги, папка!
Ударил пулемёт, первые пули заколотили по передку лимузина, прошибая и кузов, и блок цилиндров. Тимофей ухватил девушку за тонкую талию – совсем девчонка! – бросил её на выпуклую дверцу и заслонил, принимая пули спиной. Удары были так сильны, что швырнули его на девушку, таращившуюся на чудовище, закованное в бликующую пласт-броню. Кнуров едва успел выпрямить руки и опереться о борт лимузина. Всё!
Пули продробили по задней дверце, по багажнику, унеслись в лес, сшибая сучья.
– Пусти! – запищала девушка, молотя Тимофея по нагруднику. – Пусти, дурак! Кто ты такой?!
Кнуров поднял лицевой щиток и сказал со злостью:
– Сама дура! Жить надоело?
Он обернулся – всё в порядке, Ершов с Царёвым уже раздолбали и пулемётчиков, и их убийственный агрегат.
– Отбой! – скомандовал Савельев. – Господин генерал, с вами всё в порядке?
Жданов – обожжённое солнцем лицо, короткие тёмные волосы, круглый облупленный нос, маленькие глазки – выбрался из машины. Кинулся к дочери, замер, бросился к Ершову.
– Что это значит? – просипел он.
– Покушение, – спокойно объяснил Алексей Дмитрич.
– Папа! – крикнула дочь своего отца. – Да пустите вы меня!
Тимофей оттолкнулся от машины, и девушка сорвалась с места, кидаясь к папке. К капитан-командору подбежал Царёв.
– Двое ракетометчиков ушли в лес! – крикнул он.
– Догнать! – приказал Жданов выскочившим телохранителям. Те порскнули в лес, чуть сосны не сшибая могучими плечами. – Живьём брать демонов!
– Не стоит, – сказал Ершов. – У нас всё на них есть.
Генерал мигом выцепил из кармана радиофон и рявкнул:
– Отмена приказа! Киллеров убрать!
– Есть! – долетел гаснущий ответ.
Генерал Жданов сердито оглядел Тимофея, скалившегося из-под лицевого щитка, Царёва и Ершова, Савельева и пару крепких космопехов в полном боевом – Сергея Сенько и Рината Гияттулина. Соображал Жданов быстро.
– Этот ремонт, там, на дороге?.. – спросил он.
– Подстава, – кивнул капитан-командор.
– Кто заказчик?
– Клочков, – спокойно ответил подполковник ФСБ.
Жданов насупился. Усмехнулся. Покачал головой.
– Решился-таки… Я думал, эта крыса осторожнее будет.
– Он не крыса, – сказал Савельев. – Клочков – обычный русский дурак.
Генерал посопел. Повернулся к Тимофею и протянул руку:
– Спасибо за Дашку.
Кнуров осторожно пожал мосластые пальцы, стараясь не пережимать – бронеперчатка все ж…
– Едем, – решил Жданов. – Дома во всём разберемся.
Подбежавшие телохранители доложили, что ракетометчиков больше нет – лежат под ёлочкой со свёрнутыми шеями.
– Едем, – повторил генерал и полез в машину, пропуская Дарью вперёд.
Тимофей кое-как, раскорячившись на манер краба, задвинул себя на заднее сиденье «Руссо-балта». Загрёб ноги. С другой стороны запрыгнул взбудораженный Царёв.
– Ну, мы им дали! – воскликнул инженер-контролёр, обычно всегда спокойный и положительный.
– Никого из наших не задело? – поинтересовался Кнуров.
– Да что там! Эта сволота и дёрнуться не успела. Только засели – а тут мы!
– Грузовик красиво взлетел, – ухмыльнулся Тимофей.
– Да-а! – с чувством сказал Геннадий. – Слушай, а как зовут эту… ну, которую ты спасал?
– Даша, кажется… Дарья Георгиевна.
– Ну, ей до Георгиевны ещё расти и расти… Лет восемнадцать есть хоть?
– Да должно вроде…
Тимофей с подозрением посмотрел на Царёва.
– А чего это ты так заинтересовался?
Инженер-контролёр смутился и заалел щеками.
– Симпатичная девушка… – сказал он деревянным голосом.
– У-у… Всё с тобой ясно!
– Да чё ясно-то? – запыхтел Царёв. – Ясно ему… Мне самому ни черта не ясно, а ему… Хм…
«Втюрился!» – понял Тимофей и вспомнил Риту. Стоило о ней подумать, как Кнурову тотчас представилась спальня на даче в Алябьево. Однажды, уже под утро, его разбудил тихий плач. Девушка сидела в постели и всхлипывала, размазывая слёзы по щекам. Он кинулся её утешать, Рита спрятала лицо у него на груди и продолжала хлюпать и прерывисто вздыхать. «Ох, и зачем я проснулась? – плакала она. – Господи, ну зачем?..» Он растерялся тогда. Ему-то казалось, что Марго приснился страшный сон. Из сбивчивых слов девушки он уразумел, что да, это сон довёл её до слёз, но не кошмар, нет, совсем наоборот – сон был прекрасен, сон был чудесен, настолько прекрасен и чудесен, что пробудиться от него было невыносимо горько.
«Мне приснилось, – рассказывала Рита, шмыгая носом, – будто я схожу с электробуса – одна – и иду по дороге, в поле, но в то же время не на Земле, а где-то… там, в горних селениях. В руках у меня тяжёлые чемоданы, и меня ждут люди в белом, очень добрые, очень мудрые, «иже ходят межи человеки и научают благое желати…», и улыбаются, и кивают мне… Но я снова выбираю странное и оставляю свои чемоданы – я как бы отрешаюсь от земного, освобождаюсь ото всех своих привязанностей и зависимостей, от всех забот, от суеты… и сразу такой покой, такая лёгкость во всём теле! И вот я как бы лежу и в то же время поднимаюсь в небо, даже не взлетаю – воспаряю в необъятную серую пустоту цвета серебра. Она вся такая… как бы пронизана мерцающим светом, но ни звёзд, ни планет там не было. Серебристые небеса…
Ох, а потом я проснулась, и такая на меня навалилась тяжесть! Давящая, грубая – фу! Она просто пригвоздила меня, будто каждая клеточка заполнилась свинцом и тянула, тянула к земле…» Голос Риты истончился, по мокрой щеке сбежала слезинка, и его резануло жалостью…
Тимофей вздохнул. Явно не боец, но прошедший боевое крещение, он испытывал сейчас состояние полного покоя и наслаждался его краткими минутами. Он смаковал их и растягивал скоротечное удовольствие. Счастье не в великом, открылось ему. Счастье – это когда твоя девушка сидит у тебя на коленях и пьёт кофе. А вечером протопает босыми ногами и бухнется рядом, и юркнет к тебе под одеяло. И прижмётся, и обнимет, и согреет.
И даже не в любви счастье. И не в работе. И не в деньгах. Эти три радости жизни могут доставить удовольствие, наполнить блаженством, но счастья не принесут. Счастьице всегда просто и незатейливо. К нему даже можно привыкнуть. И перестать замечать. И только потеряв свое счастье, человек понимает, чего он лишился. И впадает в отчаяние, и мучается от боли и тоски, и все своё царство готов отдать за утраченное…
«Жениться мне, что ли?» – подумал Кнуров и покачал головой, вызвав лёгкое недоумение Царёва. Нет, рано ещё. Даже не то что рано, просто не время. И потом, такие вещи в порыве не делаются. Хотя при чём тут порывы? Он знавал многих девушек, а теперь он с Ритой, и никто ему больше не нужен, только она, одна-единственная. Он согласен на моногамию…
В принципе эта женитьба… нужна ли она ему? Они ведь и так вдвоём. Как будто брак что-то изменит… Хотят двое жить вместе и будут жить, а не хотят… Никакой венец их не удержит. Не на небесах заключаются браки, а на земле.
Это всё правильно, но… Может, он и старомоден, и не принимает новых веяний, всех этих собрачников и собрачниц, старших жен и младших мужей, но он твёрдо убежден – и ребенку, и женщине, и мужчине нужна семья. Нормальная семья. Это даже не в коре, это в подкорке. Инстинкт, плод миллиардолетнего опыта, толкает человека рыть уютную нору, куда можно забиться, чтобы зализать раны, или вернуться с удачной охоты, и где его будут ждать подруга и «малушечка», существо крикливое и капризное, но порой бессвязным лепетом выражающее любовь к тебе и бесконечную признательность…
Интересно, а Рита думала о свадьбе? Наверное, думала… Хотя «думала» – слово не для девушек. Им думать не пристало. Она скорее мечтала о ком-то. О ком сейчас мечтают девушки? Раньше о принце мечтали, на худой конец – о графе. Теперь вот спят и видят себя жёнами богатеньких…
А вот ему подумать нелишне. Семья – это серьёзно. Это же на всю жизнь. Тут надо всё хорошо обмозговать…
– Подъезжаем, – кивнул Царёв на окно. – Звёздный городок!
Глава 10. Как стать миллионером
Центральный округ, Королёв, Звёздный городок
Генеральский дом был велик, но без выпендрёжа – крепкий, основательный коттедж, в два этажа за каменным забором. К дому от ворот вела аллейка, обсаженная липами, – на неё и заехала пара уцелевших лимузинов.Тимофей с Царёвым завернули в беседку и там поснимали броню. Подошедший охранник в камуфляже не удивился, пробасил только:
– Оставьте, сам уберу.
Кнуров кивнул и побрёл к парадному. Участие в акции порядком вымотало его. И ноги, уставшие таскать лишний пуд, гудели, и нервы.
В холле обоих встретила Даша, уже успевшая переодеться во что-то лёгкое и воздушное. Она мило краснела, занимая гостей разговором, и провела их в гостиную, где всё – и вычурный диван, и монументальный сервант, и овальный стол с камчатной скатертью – тормозило время, храня дух прошлого века.
– Вы извините, что я тогда… – с запинкой сказала генеральская дочь. – Я не знала, и… я очень испугалась!
– Пустое, – улыбнулся Тимофей и поглядел на Царёва. Инженер-контролёр глядел на Дарью Жданову с умилением и восторгом одновременно. «Точно, втюрился!»
Жданов явился через полчаса – в роскошном стёганом халате и с сигарой во рту. За ним, на манер свиты, двигались Савельев и Ершов. Фээсбэшник, склоняясь к Тимофею, прошептал: