Бонзельс В.. Приключения пчёлки Майи

   - Значит, ты уже был когда-то эльфом? - спросила пчелка.
   - Да, - ответил он. - Но я этого не помню, потому что во время нашего сна под сенью лепестков мы забываем все, что переживали раньше.
   - О, как я завидую твоей судьбе! - воскликнула Майя.
   - Если подумать, - сказал эльф, - то это удел всех земных существ, хотя не все и не всегда пробуждаются к жизни в цветах... Но не будем говорить об этом сегодня...
   - О, как я счастлива, - тихо произнесла пчелка.
   - Неужели у тебя нет никакого заветного желания? - спросил эльф. Ведь я могу исполнить его, ибо ты - первое существо, которое я встретил.
   - Я?! - воскликнула пораженная Майя. - Но ведь я ничтожная, маленькая пчелка... Нет! Это слишком! Я ничем не заслужила такую великую радость!..
   - Никто не может заслужить доброе и прекрасное, - возразил эльф. - И то и другое приходит к нам, как солнечный свет.
   Сердечко Майи заколотилось в груди. О! У нее уже давно было горячее желание, но она не смела его высказать. Однако эльф угадал ее мысль, потому что лицо его озарилось такой улыбкой, что пчелка уже не могла ничего от него скрыть.
   - Ну? - спросил он, проведя рукою по своему лбу и золотистым волосам.
   - Я хотела бы увидеть людей, узнать их и убедиться, что они в самом деле так прекрасны, как я думаю о них, - быстро произнесла Майя. И сама испугалась своих слов. Ей показалось, что эльф откажет ей, что такое великое желание исполнить невозможно.
   Но эльф поднялся, взял спокойно и серьезно за руку дрожащую от волнения пчелку и сказал:
   - Полетим вместе. Твое желание будет исполнено.
   11. ПОЛЕТ
   В тишине летней ночи эльф и Майя понеслись над цветущими лугами. Когда они летели над зеркальной поверхностью ручья, отражение эльфа казалось бежавшей по воде звездочкой.
   С какой безграничной радостью доверилась пчелка этому крохотному волшебному существу! Ей хотелось забросать его вопросами, но она не смела. Она чувствовала, что эльф сам все устроит как лучше.
   Когда они очутились в аллее стройных тополей, им попался навстречу большой, темного цвета мотылек. Эльф крикнул ему:
   - Постой, пожалуйста!
   Майя удивилась, как охотно повиновалось насекомое этому призыву. Они опустились втроем на сук высокого дерева. Мотылек медленно подымал и мягко опускал свои распростертые крылья, похожие на два опахала. Пчелка заметила, что на них были широкие светло-голубые полосы.
   - Вы очень красивы, - не удержалась Майя и похвалила незнакомца.
   - Кто это с тобою? - спросил ночной мотылек эльфа.
   - Пчела, - ответил тот, - я встретил ее, когда покинул чашечку цветка.
   Мотылек, по-видимому, знал, что это значило, потому что не без зависти взглянул на Майю и поклонился ей.
   - Счастливица! - тихо произнес он.
   - А разве вы несчастны? - участливо спросила пчелка.
   - О нет! - приветливо ответил мотылек, тронутый ее участием, и посмотрел на нее с такой благодарностью, что Майе очень захотелось с ним подружиться. Ее останавливал лишь его гигантский рост.
   Эльф осведомился у мотылька, отправилась ли уже на покой летучая мышь.
   - Да! - ответил тот. - Давно. Ты спрашиваешь, чтобы не опоздать с исполнением ее желания? - спросил он, показывая на Майю.
   Эльф кивнул. Пчелке очень хотелось узнать, кто такая летучая мышь, но ее спутник очень торопился.
   - Ночь коротка, - сказал эльф, беспокойно откидывая со лба свои светлые волосы. - Полетим, Майя, нам надо спешить.
   - Не подвезти ли тебя немного? - предложил мотылек.
   - Спасибо! В другой раз! - поблагодарил эльф.
   "Значит, никогда! - печально подумала Майя. - Ведь на заре эльф умрет..."
   Мотылек остался на месте и долго следил глазами, как блестящее платье эльфа становилось все меньше и меньше и наконец исчезло в бесконечной дали. Тогда, медленно повернув назад голову, он начал рассматривать свои темные с голубыми полосками крылья. Затем, приняв прежнее положение, мотылек погрузился в размышления.
   "Мне всегда говорили, - думал он, - что я бесцветное и безобразное насекомое, что мое одеяние не может сравниться с прекрасным нарядом дневных бабочек... А маленькая пчела сумела увидеть во мне только красивое..."
   Потом он вспомнил, как Майя спросила, не несчастен ли он.
   - Нет, - тихо произнес он. - Теперь я уже не грущу...
   А Майя с эльфом летели над густым садом. Опьяняющее благоухание прохладной росы и дремавших цветов очаровывали их. Лиловые гроздья акаций дышали свежестью, а розовый куст казался миниатюрным блестящим небом, усеянным красными звездочками. Белые лепестки жасмина излучали вокруг себя божественный аромат, отдавая в этот час все, что могли.
   В волнении пчелка пожала руку эльфа, глаза которого сверкнули небесным огнем.
   - Я никогда не представляла себе ничего подобного, - прошептала она.
   Но в то же мгновенье летевшая вниз звезда наполнила ее сердце печалью.
   - О, смотри! - воскликнула Майя. - Звезда упала! Теперь несчастная будет вечно блуждать и не найдет своего места.
   - Нет, - серьезно ответил эльф. - Это не звезда. Это светлячок.
   Только сейчас Майя поняла, почему ей было так легко и приятно с ее спутником: он не смеялся над невежеством пчелки, охотно поправлял ее ошибки и объяснял ей все непонятное.
   - Эти светляки - удивительные создания, - продолжал эльф. - Они бродят ночью, освещая своим светом все темные уголки под кустами, куда не может проникнуть сияние луны. Так они легко находят друг друга. Когда мы прилетим к человеку, ты познакомишься с ними поближе.
   Майя не поверила.
   - А вот увидишь! - ответил эльф.
   В это мгновение они приблизились к заросшей жасмином и жимолостью беседке, откуда доносился тихий шепот. Они опустились на землю, и эльф кивнул ближайшему светлячку.
   - Будь добр, - попросил эльф, - посвети нам немного. Нам надо пробраться через темную гущу листьев, чтобы попасть внутрь беседки.
   - Но ведь твое сияние ярче моего, - заметил светлячок.
   - Мне тоже так кажется, - поддержала светляка Майя.
   - Я должен завернуться в листок, - пояснил эльф. - Иначе люди увидят меня и испугаются. Мы можем являться человеку только во сне.
   - Это другое дело! - сказал светлячок. - Я готов тебе служить и исполню все, что ты прикажешь. А это большое насекомое, что с тобою, не причинит мне зла?
   Эльф отрицательно покачал головой, и светлячок сразу успокоился.
   Крохотный человечек тщательно завернулся в зеленый листок, совершенно скрыв под ним свое белое платье, затем он сорвал в траве маленький голубой колокольчик и, как шлемом, накрыл им свою белокурую голову, оставив открытым только бледное личико, которое было, однако, таким маленьким, что навряд ли кто-нибудь мог бы его заметить. Эльф предложил светлячку сесть к нему на плечо и, слегка заслонив крылом свет, чтобы не слепил глаза, взял Майю за руку и сказал:
   - А теперь - в путь! Попробуем-ка пробраться вот тут.
   Пчелка, не перестававшая думать о словах эльфа, спросила его:
   - Люди видят сны, когда спят?
   - Не только когда спят, - ответил эльф. - Иногда это бывает с ними и наяву. В таких случаях они обычно сидят, низко опустив голову, и задумчиво глядят вдаль, словно желая проникнуть свои взором по ту сторону мира. Человеческие сны всегда прекраснее жизни, и потому-то мы являемся людям только тогда, когда они спят...
   Вдруг эльф быстро приложил пальчик к губам и умолк. Отодвинув цветущую ветку жасмина и подтолкнув слегка пчелку вперед, он прошептал:
   - Смотри... Вот те, кого ты искала.
   Майя увидела в тени двух людей, сидевших на скамье, - молодую девушку и юношу. Она склонила голову к нему на плечо, а он держал ее рукой за талию, как бы защищая от невидимой опасности. Они молчали, устремив глаза в ночной полумрак. Оба, казалось, спали. Все вокруг было необычайно тихо. Лишь вдали раздавалось стрекотание кузнечиков, да лунный свет трепетно скользил по листьям деревьев.
   Маленькая пчелка любовалась лицом девушки. Несмотря на бледность и лежавшую на нем дымку печали, оно сияло счастьем. Окаймляющие ее лицо белокурые, как у эльфа, волосы блестели в сиянии луны. Полуоткрытые розовые губы девушки дышали нежной грустью и блаженством. Видно было, что всю себя, всю свою жизнь она была готова отдать сидевшему рядом с ней юноше... Вдруг она повернула голову и что-то ему шепнула. Он радостно улыбнулся, и Майя с трудом поверила, что земное существо могло иметь такую божественную улыбку. Его взор засверкал силою, словно ему принадлежал весь огромный мир, словно для него не существовало ни горя, ни страдания.
   Пчелка не слышала, что юноша ответил девушке. Майя вся дрожала, как будто охватившее этих двух людей блаженство передалось и ей.
   - Теперь я видела самое хорошее на земле, - прошептала Майя прерывающимся от волнения голосом. - Я знаю теперь, что люди прекраснее всего тогда, когда любят друг друга.
   Майя не помнила, сколько времени просидела она в таком положении, погрузившись в созерцание. Когда она очнулась, огонек светлячка уже погас, а эльф исчез.
   Вдали, через вход в беседку, она заметила на горизонте узкую светлую полосу. Занималась заря.
   12. ПОЭТ АЛОИЗИЙ СЕМИТОЧЕЧНЫЙ
   Солнце стояло уже высоко над верхушками буков, когда Майя проснулась. Сперва она подумала, что все пережитое ею прошлой ночью было лишь красивым сном, но затем она припомнила, что возвратилась в свое жилище на рассвете, а теперь уже был полдень. "Нет, все это было на самом деле, - подумала она. - Я провела ночь с эльфом и видела в беседке нежно обнимавшихся в лунном свете людей".
   Солнце жгло своими лучами листья деревьев, дул теплый ветерок. Со всех сторон неслось шумное жужжание. Никто не знал того, что знала теперь Майя. Она гордилась своим ночным приключением. Ей не хотелось выходить из своего жилища. "Всякий по одному моему виду поймет, - думала она, - что со мной произошло".
   Но скоро пчелка убедилась, что жизнь идет своим чередом и ни с чем не считается. Ничто не изменилось в мире, ничто не напоминало о минувшей волшебной ночи. На лугу, среди пестрых летних цветов и в лесу царило большое движение: насекомые летали, порхали, суетились и, раскланиваясь друг с другом, уносились на крыльях дальше или бежали своей дорогой.
   Пчелке сделалось вдруг грустно. Никто-никто во всем свете не интересуется ни ее счастьем, ни ее горестями. А она сама не решалась с кем-либо ими поделиться.
   "Полечу-ка я лучше в лес, - решила она. - Там все так торжественно и серьезно... Он больше подходит для моего настроения".
   Ни один человек не подозревает, когда он быстро идет по лесным дорожкам, сколько вокруг него чудесного и неведомого. Тот, кто хочет проникнуть в тайны зеленых дубрав, должен раздвинуть ветви кустарников, всмотреться внимательно в чащу ежевики, вглядеться в густой мох. Под тенистыми деревьями, в земляных норках, в дуплах полусгнивших стволов и в змеевидных, выступающих на поверхность земли корнях - повсюду день и ночь кипит пестрая, многообразная жизнь, полная радостей и опасностей, борьбы и страданий, горя и наслаждений.
   Майя углубилась в темно-бурый лес. Взглянув вниз, она заметила под собою, в траве, узкую тропинку и полетела над ней. Иногда пчелке казалось, что солнце вдруг скрылось за облаками: так темно было под высокими могучими буками. Иногда пред нею рассыпалась залитая светом зелень, и она видела под собою непроходимые дебри широколиственных папоротников и цветущих кустов ежевики.
   Но вот лес кончился, и перед пчелкой заколыхалось золотистое ржаное поле, среди которого пестрели тут и там васильки и яркие чашечки мака.
   Майя опустилась на ветку березы, стоявшей на краю поля, и залюбовалась расстилавшимся перед нею необозримым океаном колосьев. Его мягкие волны тихо бежали одна за другой под нежным дуновением легкого ветерка, не желавшего нарушать покой прекрасного мира.
   Несколько маленьких коричневых бабочек затеяли над полем игру "От мака к маку". Это любимая забава бабочек. Для этого каждая из них садится на цветок, которых должно быть на один меньше, чем участников игры. Одна бабочка вылетает на середину круга и кричит: "От мака к маку!" И в тот же момент все сидящие на цветах игроки должны подняться в воздух и поменяться местами. Кто вовремя не поспеет сесть на цветок, остается в кругу. Игра бабочек была очень забавной, и Майя с удовольствием следила за ними.
   "Можно будет поиграть в эту игру и в нашем улье, - подумала пчелка. Но мы будем кричать: "От ячейки к ячейке!" Боюсь только, что строгая Кассандра не разрешит".
   Каждый раз, когда Майя вспоминала о родном улье, ей делалось грустно и она впадала в глубокую задумчивость.
   - Здравствуйте! - неожиданно раздался возле нее чей-то голос. - Вы, как мне кажется, прехитрая штучка!
   Пчелка вздрогнула от неожиданности.
   - О нет! Неправда! - крикнула она в ответ и оглянулась вокруг.
   Возле нее сидело маленькое светло-бурое существо, имевшее вид полушарика, с семью черными пятнышками на поверхности. Из-под его блестящего щитка высовывались крохотная головка с двумя ярко блестевшими глазками и тонкие, как ниточки, короткие ножки. Несмотря на свою странную наружность, это насекомое, так неожиданно заговорившее с Майей, ей очень понравилось, потому что в нем было нечто приятное.
   - Кто вы? - спросила она и добавила: - Я пчела Майя.
   - Почему вы меня обижаете? - ответил вопросом толстяк. - Неужели вы меня не знаете?
   - Я не хотела вас обидеть! - поспешила успокоить его пчелка. - Я действительно вас не знаю.
   - Но меня всякий знает! - возразил собеседник. - Ну хорошо: я помогу вам. Считайте!
   И он медленно повернулся к ней спиной.
   - Что считать? - спросила Майя. - Точки на вашей спине?
   - Ну да!
   - Семь, - сказала пчелка.
   - Ну? Значит?.. Вы все еще не знаете? Ну хорошо, я скажу вам. Моя фамилия - Семиточечный, мое имя - Алоизий, а по роду занятий я - поэт. Люди еще называют меня божьей коровкой. Но это их дело... Это-то, я надеюсь, вам известно?
   Чтобы не обидеть его, Майя не решилась ответить отрицательно.
   - Да! - воскликнул Алоизий. - Я живу лишь солнечным светом, дневным покоем и людской любовью.
   - Неужели вы ничего больше не кушаете? - удивилась пчелка.
   - Конечно, кушаю: травяных вшей. А вы их едите?
   - Нет, - ответила Майя. - Они такие...
   - Какие? Что вы хотите сказать?
   - Это у нас не принято, - робко поправилась пчелка.
   - Еще бы! - воскликнул Алоизий. - Еще бы! Вы - мещанка и делаете только то, что принято. Мы, поэты, с этим не считаемся... Есть у вас время? - спросил он вдруг.
   - Конечно, есть, - ответила Майя.
   - Тогда я прочту вам мое стихотворение. Только сидите смирно и закройте глаза, чтобы окружающее вас не отвлекало. Мое произведение называется "Палец человека". В нем описываются мои личные переживания... Вы слушаете?
   - Да, - кивнула головой пчелка. - Я слушаю внимательно каждое ваше слово.
   - Итак, - начал Алоизий. - Стихотворение. "Палец человека":
   День был солнечный и ясный
   Ты нашел меня в куртинке.
   Весь ты кругленький и красный,
   Наверху блестит пластинка
   С гладкой ровной серединкой.
   Ею всюду двигать можно
   Сам внизу сидишь надежно.
   - Каково? - спросил поэт после короткой паузы. В глазах у него стояли слезы, а голос дрожал.
   - Ваш "Палец человека" произвел на меня неизгладимое впечатление, сказала Майя, несмотря на то, что она слышала стихи и получше.
   - А как вы находите форму? - осведомился Алоизий с грустной улыбкой. Он был, по-видимому, сильно тронут похвалой пчелки.
   - Круглой, чуть продолговатой...
   - Я говорю о художественной форме моего стихотворения! - перебил ее Алоизий.
   - О! - поспешила поправиться ничего не понявшая Майя. - Она превосходна.
   - Неужели? - воскликнул толстяк. - Вы хотите сказать, что мое произведение превосходит все, что вы до сих пор слышали, и что вообще подобное творение услышишь нечасто? В искусстве всегда должно быть что-то новое. А поэты порой забывают об этом... А как вам нравится размер?
   - О! - пробормотала пчелка. - Мне кажется...
   - Ваше признание моего таланта смущает меня, - произнес Алоизий. Благодарю вас. Но мне необходимо удалиться, ибо уединение - отрада всякого истинного художника... Прощайте!
   - Прощайте, - ответила Майя, которая так и не поняла, чего хотел от нее странный толстяк.
   Она вспомнила вопрос поэта о размере и подумала: "Конечно, он не очень-то велик, но, может быть, он еще подрастет". И Майя задумчиво смотрела вслед Алоизию, пока он усердно карабкался вверх по ветке. Его ножки были чуть заметны, и издали казалось, что он не идет, а катится.
   Пчелка перевела взгляд на ржаное поле, где бабочки продолжали свою игру, которая понравилась Майе гораздо больше стихов Алоизия Семиточечного.
   13. ВО ВЛАСТИ РАЗБОЙНИКОВ
   Ах, как весело, как радостно начался этот день и как печально он закончился!
   После полудня Майя завела очень интересное знакомство. Она села отдохнуть на душистом кусте бузины, цветы которого отражались в большой старой бочке с водой. Над нею распевал реполов, и песня его была так приятна, так хороша, что пчелка от души пожалела о невозможности для ее племени поддерживать дружбу с птицами. Слишком уж птицы велики, да и тотчас же норовят тебя скушать... Во избежание такой неприятности Майя спряталась в белом зонтике цветка. Она внимательно слушала пение, когда возле нее неожиданно раздался чей-то вздох. Она обернулась и заметила удивительное существо. В первую минуту ей показалось, что у него по крайней мере по семь ног с каждой стороны узкого и плоского туловища. Это странное существо было раза в три длиннее пчелки и не имело крыльев.
   - Господи Боже мой! - воскликнула Майя. - Воображаю, как быстро вы бегаете!
   - Ну, - задумчиво произнес незнакомец, бросив на себя мимолетный взгляд, - я бы этого не сказал. Слишком уж много у меня конечностей. Пока переставишь их все одну за другой, проходит немало времени. В детстве, когда я еще не понимал этого, я часто думал: "Хорошо бы иметь еще парочку ног..." Но на все Господня воля... Кто вы такая? - спросил он.
   Майя назвала себя.
   Незнакомец поклонился и шаркнул десятком своих лапок.
   - Я - Иероним, по прозванию многоножка, - представился он в свою очередь. - Наш род - очень старинный, и мы повсюду вызываем удивление. Нет ни одного живого существа в мире, которое имело бы столько ног, как у нас. Насколько мне известно, больше восьми ни у кого не бывает.
   - Да, вы очень интересны, - сказала пчелка. - К тому же у вас очень своеобразный цвет. Есть у вас родственники?
   - Никаких. Да и зачем они? Как только мы вылезаем из яйца - баста! С этой минуты всякие семейные связи прекращаются. Кому, как не нам, уметь самим вставать на ноги?
   - Правда! - задумчиво согласилась Майя. - Но неужели у вас нет никакого занятия?
   - Конечно, есть! Я ем и сомневаюсь...
   - Вы сомневаетесь? - удивилась пчелка. - В чем?
   - Во всем... Это у меня от рождения, - ответил Иероним. - Я не могу не сомневаться.
   Майя смотрела на него, широко раскрыв от удивления глаза. Она не понимала его, но не хотела надоедать дальнейшими расспросами.
   - Я сомневаюсь, например, - продолжал собеседник, - чтобы тут было подходящее место для вашего отдыха. Знаете ли вы, что находится вон там, на высокой иве?
   - Нет.
   - Вот видите, я сразу усомнился в том, что вы об этом знали. Там шершневое гнездо.
   Пчелка чуть не свалилась наземь от испуга. Она побледнела и дрожащим голосом попросила указать ей точно - где это?
   - Видите ли вы старый скворечник почти на самой верхушке дерева? Когда его построили, я сразу усомнился, чтобы скворцы согласились в нем поселиться. Если входная дверь такого домика не обращена на восток, то всякая благоразумная птица крепко задумается: стоит ли в нем жить? Словом, он остался пустым, вот шершни и превратили его в свой замок. Теперь - это величайшая во всей округе шершневая крепость. Вам не мешает это знать, потому что, насколько мне известно, шершни охотятся на пчел.
   Майя почти не слышала его слов. Она уже явственно различала среди зелени серые стены грозной цитадели, и у нее помутилось в глазах.
   - Ой! Мне надо как можно скорее улетать прочь отсюда, - заторопилась она.
   Но в то же мгновенье позади нее раздался громкий злой смех, и пчелка почувствовала, что кто-то с силой схватил ее за шиворот, чуть не свернув шею. Этот дьявольский хохот остался у нее в памяти на всю жизнь. Грубый и язвительный, он жутко звучал под аккомпанемент дребезжащего панциря шершня.
   Иероним, пустив в ход все свои бесчисленные ноги, обратился в бегство.
   - Сомневаюсь, чтобы это все хорошо закончилось! - успел крикнуть он напоследок.
   Но Майя уже не слышала его.
   Сперва она даже не могла повернуть голову, которую кто-то держал, как в железных тисках. Она видела только покрытую золотой броней руку, и лишь через минуту над нею показалась огромная голова с грозными челюстями. Пчелка подумала сперва, что это просто большая оса, но скоро поняла, что находится в когтях у шершня. Это ужасное чудовище, разрисованное черными и желтыми полосами, было раза в четыре больше Майи.
   Пчелка закричала во весь голос, призывая на помощь.
   - Не старайся попусту, малютка, - сказал шершень с невыносимым добродушием и ехидной улыбкой. - Тебе уже недолго терпеть: скоро настанет твой конец.
   - Пустите меня! - вопила Майя. - Пустите... А то я проколю вам жалом сердце!
   - Ну? Самое сердце?! - захохотал разбойник. - Ишь, какая храбрая!
   Пчелка пришла в ярость. Собрав все свои силы, она обернулась, насколько это было возможно, и с громким боевым кличем направила жало в грудь шершня. Но случилась ужасная вещь: жало, наткнувшись на несокрушимый панцирь разбойника, только согнулось, не причинив ему ни малейшего вреда.
   Глаза шершня сверкнули гневом.
   - Я мог бы сразу откусить тебе голову за такую дерзость, - сердито сказал он. - И я сделал бы это с большим удовольствием, но наша царица предпочитает живых пчел. Такой лакомый кусочек, как ты, всякий добрый солдат обязан преподнести своей государыне в наилучшем виде.
   С этими словами, еще крепче зажав Майю в своих когтях, шершень полетел с нею к разбойничьему замку.
   Пчелка потеряла сознание.
   Было уже темно, когда Майя пришла в себя. Она вздрогнула от холода, почувствовав, что воздух вокруг нее наполнен каким-то резким, удушливым запахом. Пчелка сразу вспомнила все, что с ней случилось, и безысходная тоска охватила маленькое сердце. Майе хотелось плакать, но она не могла.
   "Меня еще не сожрали, - подумала пчелка, - но это может случиться в любую минуту".
   Через стены темницы до Майи донеслись голоса. Она заметила, что сквозь щелку к ней проникала снаружи узкая полоска света. Шершни строят свои жилища не из воска, как пчелы, а из сухой массы, похожей на мягкую серую бумагу. Когда глаза пленницы немного привыкли к царившему вокруг полумраку, она осмотрелась, и кровь застыла у нее в жилах: пол вокруг был устлан мертвецами. Как раз у ног Майи лежала маленькая бронзовка, а чуть в стороне она увидела останки большой жужелицы. В разных местах валялись крылья и роговые покровы убитых пчел.
   - Вот моя судьба! - простонала несчастная узница.
   Она не смела ни кричать, ни шевелиться. Дрожа от ужаса, она прижалась в уголке своей тюрьмы.
   Вдруг до Майи снова долетел звук голосов. Подгоняемая страхом, она подползла к трещине в стене и припала к ней.
   Перед ней был огромный зал, битком набитый шершнями. Зал освещали пленные светляки. Шершни совещались, по-видимому, о каком-то важном деле. Пчелка прислушалась.
   Если бы не смертельный трепет, который внушали ей эти разбойники, пчелка пришла бы в восторг от развернувшейся перед ней картины. С удивлением и дрожью она должна была признаться, что золотые панцири шершней великолепны, а блестящие черные полосы на их телах производят такое же впечатление, как на ребенка вид тигра, которого он видит в первый раз.
   По залу ходил стражник и понукал светляков, чтобы они усерднее светили. Он подталкивал их длинным шестом, делая это грозно, но тихо, чтобы не мешать совещанию.
   - Свети, или я тебя съем! - шептал он то одному, то другому.
   Страшно и жутко было в этом шершневом замке!
   Вдруг Майя услышала речь царицы:
   - Итак, все будет сделано, как мы условились, - сказала она. Завтра, за час до восхода солнца, соберется войско и нападет на пчелиный улей в парке. Войско должно уничтожить пчелиный город и привести как можно больше пленных. Тот, кто захватит царицу пчел и доставит ее ко мне живою, будет провозглашен рыцарем. Будьте храбры и захватите мне много жирных пчел... А теперь я закрываю собрание. Ступайте отдыхать.
   С этими словами царица поднялась с трона и, в сопровождении свиты, покинула зал.
   Майя с трудом сдерживала рыдания.
   - Мой народ! - ломала она в отчаянье руки. - Страна моя родная! - Она закрыла рот руками, чтобы рыдания не привлекли внимание стражника. - О! Лучше бы мне было умереть раньше, чем я это узнала!.. Никто, никто не сможет их предупредить!.. На них нападут во время сна, их убьют!.. О Господи, соверши чудо! Помоги мне, помоги моему народу в этой страшной беде!...
   В зале между тем погасли огоньки светляков, которых тотчас же после совещания съели. Крепость разбойников погрузилась в сон. О плененной пчелке пока забыли.
   В тюрьму по-прежнему проникал слабый свет. Издали доносились ночные песни стрекоз. Никогда прежде не испытывала Майя такого ужаса, как сейчас, в этой крепостной темнице, сплошь заваленной мертвецами.