Борис Бабкин. Ребус старого пирата

   – О каком долге вы говорите?
   – Позвоните Валентину, задайте этот вопрос, и тогда вы поймете, что я прав.
   – А вы страшный человек, Давид, – помолчав, произнес Эйверман. – Значит, вот почему вы явились ко мне. Негодяй, неужели…
   – У меня нет выхода, к тому же на кон поставлена и жизнь правнука Мирославского. Если прольется кровь, будут искать причину. Тем более что его дед, Иван Евгеньевич Мирославский, полковник МВД. Поэтому не хотелось бы крови.
   – А знаете, коллега, – насмешливо проговорил Эйверман, – делайте что хотите, но я ничего предпринимать не стану. В конце концов мой сын взрослый человек и должен отвечать за свои поступки. Если вы немедленно не уберетесь, я вызову милицию. Даю вам десять секунд. – Он вышел из комнаты.
   Шалон взял сотовый.
   – Я все понял, – послышался голос Абдуллы, – и сумел войти в подъезд. Открой дверь.
   – Ты болван, Абдулла! – раздраженно проговорил Шалон. – У тебя же есть ключ. Хотя не торопись. И не забудь, что ты должен меня слегка ранить.
 
   – Откуда ты знаешь о долге, папа? – нервно спросил Валентин.
   – Значит, это правда, – отключив телефон, прошептал Яков Лазаревич и тяжело вздохнул. – Я сам во всем виноват. Почему я не уехал в Израиль? Не мог покинуть Россию, оставить могилы предков. Ну что ж, – он посмотрел на телефон, – нужно помочь сыну. – Он встал и быстро подошел к кабинету. – Я согласен, – открыв дверь, сказал он.
   – Что? – посмотрел на него Шалон. – Подождите! – Он схватил сотовый.
   – Что еще? – недовольно спросил Абдулла.
   – Он согласен.
   – Согласен?
   – Да-да-да! – громко проговорил Шалон.
   – В чем дело? – спросил Эйверман. – Кому вы звонили?
   – Не важно! – Шалон облегченно вздохнул. – Главное, вы согласны. Вы не представляете, как это хорошо.
 
   – Откуда отец узнал? – нахмурился Валентин. – Вообще-то ему звонила Анжелика. Но нет, она не сказала бы. Странно… Домой сегодня не пойду, не хочу говорить об этом с отцом.
 
   – Как там твой дед? – разливая чай, спросила немолодая женщина.
   – С ним все нормально, – улыбнулся Женя. – Он вам привет передавал.
   – Он не забыл о дне рождения Анатолия?
   – Ну что вы, Нина Петровна, конечно, нет. Он уже и подарок купил. Хотя какой – не скажу.
   – Настя! – громко позвала Нина Петровна, – поторопись, Женя уже собирается уходить. Я уговорила его выпить чаю.
   – Привет всем! – В комнату вошла стройная красивая девушка. – Ты действительно собираешься уходить?
   – Нет, – улыбнулся Женя, – чай очень вкусный.
   – Значит, ты из-за чая к нам ходишь?
   – И из-за него тоже, – в тон Насте ответил он.
 
   – Да, – с улыбкой сказал по телефону мужчина. – Разумеется, ты приглашен. Что? Да, конечно, не против. Твой друг станет и нашим хорошим знакомым.
 
   – Хорошая у меня будет теща! – улыбнулся Женя.
   – Вот это да! – весело возмутилась Настя. – Нет бы нахваливать меня, а он сразу подбивает клинья под тещу. А я возьму и не выйду за тебя, и что тогда?
   – Я покончу с собой.
   – Когда стану твоей женой, ты пожалеешь, что не убил себя. Я сделаю твою жизнь невыносимой! – Настя засмеялась.
   – Почему мы раньше заявление не подали? – Наклонившись, он прижал ухо к ее животу.
   – Что ты там хочешь услышать? Я только позавчера узнала о своей беременности.
   – Слушай, земеля, – раздался насмешливый голос, – а наши ширинки послушать нет желания?
   Женя выпрямился. Рядом стояли трое качков.
   – Что вам нужно? – Настя загородила Женю собой. – Идите своей дорогой!
   – А ничего крошка! – Загорелый парень попытался схватить ее за руку. – Пошли с нами, сучка, мы тебя…
   Женя ударил парня ногой в подбородок, и он упал. Ударом пятки в лоб Женя встретил бросившегося на него второго. Третий отскочил. Женя пнул его в живот.
   – Бежим! – Услышав крик: «Милиция! Драка!», Настя схватила Женю за руку.
 
   – Да они сами виноваты, – сказала женщина. – Привязались к парню и девушке.
   – Верно говорит, – пробасил пожилой мужчина. – Я тоже могу подтвердить. И девчонку хотели с собой утащить. Молодец парень, дрозда им дал.
   – Как они? – записывая показания свидетелей, спросил капитан милиции у подошедшего старшего сержанта.
   – Перепало культуристам! – весело ответил тот. – Сотрясение у двоих, у третьего ребро сломано, он на урну боком рухнул.
   – Медицина их забирает? – спросил капитан.
   – Да, – кивнул старший сержант.
   – Если заявление напишут, – недовольно проворчал капитан, – придется искать парня. А ведь говорят, что…
   – Не будут они заяву писать, – усмехнулся старший сержант. – Это же позор, они вон какие, а он их один сделал.
 
   – Где ты научился так драться? – спросила Настя.
   – Просто со страху! – засмеялся Женя.
   – И я выхожу за этого вруна замуж! Я думала, ты всегда говоришь правду. По крайней мере мне.
   – Дед научил боевому самбо. Я в семь лет нашел пособие по джиу-джитсу и начал самостоятельно заниматься. Дед об этом узнал и стал меня учить. Потом я в секцию пошел. У нас и Катька занимается, однажды к ней на остановке двое каких-то пьяных пристали. Я бегом к ней, а она – бац-бац! – и они лежат.
   Женя поцеловал девушку.

* * *

   – Лижутся, – сказал сидевший за рулем белой «Таврии» длинноволосый парень. – А шкура ништяк! И долго мы пасти их будем? – спросил он. – А то уже, блин, как на работу выходим и на этой рухляди катаемся. Ништяк, никто не видит, а то бы…
   – Закрой рот, – лениво проговорил мужчина в очках. – Будешь делать то, что скажу. И в «Запорожец» задрипанный сядешь, если потребуется. Бабки клевые дают, какого хрена выделываться? А что просто пасем иногда, мне по кайфу. Лучше, чем мочить или похищать.
 
   – Никаких сведений нет, Иван Евгеньевич, – сказала по телефону молодая женщина, старший лейтенант милиции. – Я просмотрела все дела за июль и август сорок пятого года. О самолете только короткий рапорт: перелетел, был подбит зенитной артиллерией. Летчики погибли в самолете. О вашем отце тоже ничего нет, не считая сообщения от июля сорок пятого об уничтожении группы японских диверсантов и захвате двоих русских и проводника чукчи.
   – Вот это мне покоя и не давало, – откликнулся Иван Евгеньевич. – Все, что есть о проводнике, узнай немедленно.
   – Сделаю, Иван Евгеньевич.
   – И пожалуйста, подними дело Рукавина, я бы хотел его просмотреть.

Япония, Офунато

   – Сын приехал, – улыбнулась японка, – подарков привез и игрушек детям сестры. – Поклонившись, она пошла к своему дому.
   – Плохая женщина, – сказала пожилая японка, сидящая в увитой цветами беседке. – Родила Исао от европейца по молодости. Ее хотели убить, но она сбежала. Потом вышла замуж за бедного матроса, родила дочь. Матрос вскоре умер. Исао – якудза, об этом все знают. Но полиция никак его не арестует. А он, говорят, убивает тех, за кого деньги заплатят.
   – Он в школе ниндзя был, – сказала немолодая японка, – в детстве его туда забрали, готовили для армии, но он убил офицера с американского корабля. Его арестовали, однако вскоре отпустили. Он редко приезжает. Но подарки матери и детям сестры всегда привозит. Муж сестры – рыбак.
   – Хватит вам чернить соседей, – сердито вступила в разговор третья женщина. – Никто ничего точно не знает. Йоко изнасиловали русские в порту, и она забеременела. Потом родился Исао. А вы говорите…
   – Она сама отдалась русскому, – возразила первая, – влюбилась в него. Исао – плод любви.
 
   На лужайке возле дома стройный молодой мужчина делал упражнения «цигун». Мать, подойдя, залюбовалась плавными движениями сына, потом тихо прошла в дом.
   – Хватит, Исао! – раздался из окна женский голос. – Мама пришла. Иди обедать.
 
   – А кто этот дядя, бабушка? – глядя в раскрытый альбом, спросил мальчик лет пяти. Бабушка, не отвечая, ушла на кухню.
   – Сколько раз нужно говорить, – сердито сказала мальчику молодая женщина, – не трогай бабушкины вещи. – Захлопнув альбом, она понесла его в комнату.
   – Что случилось? – вошел Исао. – Кто обидел маленького самурая? – с улыбкой спросил он малыша.
   – Мама бабушкин альбом забрала, – ответила за братика девочка лет семи.
   – Бабушка не хочет, чтобы альбом брали маленькие самураи, – ответил Исао. – Вырастешь, тогда сам все увидишь и узнаешь.
   – Дядя Исао, – подошла к нему девочка, – а почему у вас глаза больше, чем у всех нас, и лицо какое-то другое?
   – А ты малышка, когда вырастешь, будешь работать в полиции! – Исао подбросил завизжавшую от восторга девочку.
   – Тебя Танака спрашивал, – сказала вошедшая сестра. – Он говорит…
   – Знаю, – остановил ее Исао.
   – Танака говорил, что ты в Россию собираешься, – не унималась сестра. – Это правда? И если да, то зачем?
   – Хочу попрактиковаться в русском языке, – с недовольным смешком ответил Исао. – Меня берут переводчиком в компьютерную фирму.

Токио

   – Где твой сын? – Скуластый японец ударил лежащего на полу окровавленного мужчину.
   – Я не знаю, – простонал тот.
   – Говори, собака!
   – Не знаю. Он никогда, не говорит, что делает и куда уезжает. Я не знаю…
   Японец кивнул. Молодой парень поднес к пяткам лежащего раскаленную железную пластину. Раздалось шипение, в комнате запахло горелым мясом. Мужчина потерял сознание. Сидящий в кресле японец в очках поморщился и вышел из комнаты.
   – Так мы ничего не узнаем. Как я понял, этот кореец ничего не знает о сыне. А мать предпочла смерть. Но почему кореец говорит по-русски? – удивленно спросил он.
   – Сын не его, а женщины, – ответил худой японец в халате. – Замуж она не вышла, а кореец остался у нее жить. Он сын нашего генерала, а мать кореянка. Он говорит по-русски, по-корейски и по-японски. А этот русский убил Тао Сана и исчез. Мы думали, что он в Токио, но там сказали, что он куда-то уехал. Найти его мы не смогли и захватили его мать и корейца. Но мать умерла, а…
   – Он сдох, – хмыкнул скуластый.
   – И что теперь? – посмотрел на него японец в очках.
   – Надо ехать в Офунато. Там живет…
   – Не стоит этого делать, – вмешался рослый человек со шрамом на лысой голове. – Брат этого русского гада в клане Черного дракона. А Черный дракон не прощает тех, кто посягнул на его людей.
   – А если ему все объяснить и попробовать договориться? – спросил очкастый. – Даже заплатить?
   – Черный дракон не берет денег, – покачал головой лысый. – Тот, кто тронет его людей, становится врагом всего клана. Я бы не стал этого делать. Но если вам надоело жить, то попробуйте.
   – Он правду говорит, – поддержал лысого худой.
   – Послушай, Живой мертвец, – недовольно обратился к худому японец в очках, – для чего я заплатил тебе?
   – Я захватил тех, кого ты указал, – ответил худой. – И на этом наше соглашение заканчивается. С кланом Черного дракона я воевать не буду.
   – Боишься? – усмехнулся очкастый.
   – Я ничего не боюсь, я Живой мертвец, сын опаленной атомным взрывом матери. И могу умереть в любую секунду. Я выполнял твой заказ, поэтому не убью тебя. Но соглашение закончилось, и мой тебе совет, Директор: уходи молча. Или твою голову похоронят отдельно.

Япония, Офунато

   – Зачем тебе Россия? – печально спросила мать. – Там сейчас убивают нерусских. В стране, победившей фашизм, он возрождается…
   – Мама, – улыбнулся Исао, – я ничего и никого не боюсь. Я ниндзя, нам неведомо чувство страха. Со мной ничего не случится. Я кое-что узнал, и мой долг попытаться это остановить. Ну если не остановить, то попытаться предотвратить преступление. К сожалению, во мне есть кровь негодяя, и я хочу исправить то, что он сделал…
   – Поступай как хочешь, Исао. Ты чист душой и сердцем. Однако я боюсь за своего ребенка. Ты воин, но для мамы ты навсегда останешься ребенком, за которого она будет беспокоиться. Ты взрослый и знаешь, как поступить. Прости за то, что пыталась остановить тебя, сын.
   – Мама, – подошел к ней Исао, – не надо извиняться. Я должен просить твоего прощения и благословения. Пожелай мне верных друзей, хорошей еды и здоровья.
   – Пусть дрогнет рука твоего врага! – вспомнила мать пожелание воину, отправляющемуся в поход.

Лондон

   Полусонный охранник, сидя на складном стульчике, налил из термоса кофе и сделал несколько глотков. Потом закурил и взглянул на часы.
   – Останется запах дыма, – зевнув, пробормотал он. – Нельзя, хозяин этого не любит. А для меня такая работа – самое то. – Он отключил сигнализацию и приоткрыл дверь. Неожиданно сдавленно икнув, он начал падать. Человек в маске поймал его за плечи и аккуратно уложил на пол. Второй, войдя, притворил дверь и бросился внутрь здания.
 
   «Осталось три минуты, – недовольно подумал стоящий над охранником налетчик. – Убивать старика не буду. Что теперь?..
   Из помещения выскочил напарник и бросился к двери. Осторожно приоткрыв ее, он осмотрелся. Затем выскользнул из здания. Второй последовал за ним».
 
   – Ну кому что понадобилось? – сердито проворчал лежащий на кровати мужчина и взял трубку. – Говорите.
   – Нападение на ваш музей, мистер Седрик.
   – Что? – Он порывисто сел.
   – Ограбили ваш музей. Охранник был оглушен, сейчас его осматривают врачи.
   – Еду! – Седрик вскочил.
 
   – Еду, – сказала по телефону Линда. – Лаура, – позвала она. – Вставай! – Стройная загорелая женщина поднялась с кровати.
 
   – Я не знаю, что случилось, – бормотал охранник. – Мне показалось, что дверь открывается. Я подошел и получил удар по шее… – Он наклонился. На шее в области сонной артерии расплылся синяк.
   – Специалист бил, – со знанием дела проговорил детектив в штатском. – Указательным пальцем точно в середину сонной артерии. Удар был нанесен не с целью выключить его на несколько минут. Таким ударом, который называется укус гадюки, можно отключить человека от трех до пяти минут.
   – Хватит, знаток Востока, – проворчал плотный усач. – Что у вас? – спросил он, обращаясь к группе экспертов.
   – Ничего. Если бы не пропажа и не след от удара, можно было бы предположить, что охранник это придумал. Следов нет. Точнее, есть, но смазанные, как будто скользили по полу в шерстяных носках.
   – Что взяли? – поинтересовался вошедший комиссар полиции.
   – Копию алмазного глобуса Черного Джона, черт бы их побрал! – покраснев от охватившей его ярости, сказал хозяин.
   – Ценная вещь? – сочувственно спросил комиссар.
   – Да вся ценность в том, что это копия глобуса, изготовленного в восемнадцатом веке индийским мастером по заказу пирата Черного Джона. Вы уволены без пособия! – гневно крикнул Седрик, увидев охранника. – Счет за лечение мне не присылайте… Дверь грабителям открыл он!
   – Это подтверждает мою версию, – усмехнулся знаток боевых искусств. – Сигареты возле двери, и на сигнализации свежий отпечаток его большого пальца.
   – Помолчи, Джексон.
   – Что случилось? – В музей стремительно вошла Линда.
   – Копию глобуса украли, – ответил Седрик.
   – А как? – посмотрела она на охранника.
   – Покурить хотел, – не поднимая головы, пробормотал тот. Удар ногой в голову бросил его на пол.
   – Классный ударчик! – восхитился Джексон.
   – Нога тоже отличная, – пробормотал старший инспектор.
   – Теперь лечение оплачивать придется тебе, Линда, – усмехнулся хозяин. – Но я надеюсь, делу не дадут хода?.. – он посмотрел на комиссара.
   – Скорее всего нет. Иначе он запросто может стать соучастником.
   – А если так оно и есть? – вмешался старший инспектор.
   – Тогда бы его так не били, – возразил Джексон. – Он по крайней мере суток двое будет лечиться, давление от такого повышается.
   – Хватит, специалист восточных единоборств, – сердито посмотрел на него комиссар.
   – Извините, – виновато вздохнула Линда, – не сдержалась. Ведь не один раз его предупреждали, он обещал бросить курить.
 
   – Черт! – воскликнул Гарри и позвал: – Иди сюда!
   Отжимавшийся на полу Дэн вошел в комнату.
   – Копию глобуса украли! – Гарри кивнул на экран телевизора.
   – Вот это да! Надеюсь, твои отношения с Линдой не позволят ей навести на нас Скотленд-Ярд?