Мальчику было жаль расставаться с островом и с новым шалашом.
– А мы, Маня, приедем сюда еще раз. Мне нашу урасу жалко: она такая хорошая.
Девочка засмеялась:
– Да кто же теперь тебя пустит! Теперь ты будешь дома сидеть. А ураса что! Такую урасу мы у себя на речке построим.
– Нет, там неинтересно, там дома… Там нет нерп, а я хочу поймать нерпу.
– Ну, если хочешь, то пойдем сейчас. Утром их всегда больше на берегу.
– Пойдем, пойдем! – весело крикнул Митя.
Маня дала Мите в руки короткую толстую палку и заставила его ползти вдоль приплеска. Животные вытянулись и благодушествовали.
Митя помнил, что делала Маня, убивая первую нерпу. Поровнявшись с нерпами, он вскочил и бросился на старое животное. Озадаченная нерпа сначала выпучила на мальчика глаза, а когда тот замахнулся, защелкала на него зубами.
Митя попятился:
– Ай-ай, укусит! – и натолкнулся на девочку, которая стояла сзади него с палкой.
– Стой! Смотри, как нужно делать.
После двух ударов нерпа припала головой к камням.
– Иди! Иди! Вон туда иди! Там щенки. Убей одного из них! – командовала Маня.
Щенки находились в десяти шагах и недоуменно смотрели на разыгравшуюся сцену. Один из них двинулся к морю.
– Скорей, скорей беги туда и бей прямо по носу!
Митя снова осмелел, подбежал к нерпёнку и ударил его, но попал по шее. Щенок с писком пустился наутек. Мальчик ударил его еще два раза и оба раза неудачно. Около самой воды Митя бросил палку и схватил нерпёнка за задние ласты. Скользкие камни оказались плохой опорой. Охотник упал. Животное тянуло в воду, Митя не пускал. Маня громко хохотала. Она стояла совсем близко. Ее интересовало, как поступит Митя.
Нерпёнок выскользнул из рук; девочка ударом палки ошеломила его.
– Возьми палку и бей скорее по морде!
К шалашу дети вернулись, перегруженные добычей. С нерпёнка шкуру сняли целиком, а с большой нерпы – спиралью, отчего получилась длинная узкая лента.
Наевшись свежего жареного мяса, Маня и Митя отправились за шкурой первой нерпы. Начался большой отлив, проход по приплеску был свободен, и они приволокли шкуру вдоль берега вместе с жиром. Жир срезали и сложили в лодку, а шкуру растянули сушить.
День прошел весело, в интересной работе, а под вечер дети выбегали на вершину утеса смотреть, не идет ли катер. Горизонт был чист.
– Значит, приедут завтра рано утром. Давай еще раз зажжем большой костер, – предложила Маня, – зажжем его здесь, на утесе. Может быть, утром никто не видел. А вечером обязательно увидят. Вечером все будут смотреть.
За день небо прояснилось. Островок рельефно выделялся на голубом небе. Дети натаскали огромную кучу хвои и после захода солнца подожгли ее головешками, принесенными из шалаша. Большой столб дыма взвился к небу и расстелился белым облачком.
Ночью у очага Митя долго не мог уснуть и уговаривал Маню поехать с ним на другой, большой и далекий необитаемый остров. Вспоминая рассказы матери, прочитанные книжки с картинками, он тараторил:
– Что хорошего на этом острове? Здесь одни только глупые нерпы. А там тигры, львы, слоны, крокодилы, носороги, обезьяны… Всякие звери есть и злые… На них интересно охотиться.
– Но они съедят нас, – сказала девочка.
– Пусть попробуют только! – запальчиво воскликнул Митя. – А ружье зачем? Прицелился, нажал курок – и дикий зверь готов.
– А большие они, эти львы и тигры?
– Большущие! Целую корову могут унести. А крокодилы людей глотают.
– А медведи там есть?
– Есть. Да что медведи! Они рядом со слоном – как маленькие собачки.
Девочка улыбнулась. После усиленной работы ей хотелось спать. Рассказы мальчика казались пустой болтовней.
«Разве может какой зверь осилить медведя? – думала она. – Он настоящий хозяин тайги, с ним надо быть всегда настороже. Что бы сделал Митя, если б увидел медведя?»
– Митя, поедем домой сами. Там на берегу что-то случилось. Сделаем из шкуры нерпы парус и уедем. Скоро дома будем. Смотри, ветер попутный.
Сборы были коротки, и лодка с жиром и запасом мяса отвалила от острова. Ветерок напирал в поднятую на палке шкуру, а Маня помогала веслами. На середине пролива недалеко от лодки прошла стая китов. Время от времени над поверхностью моря взлетали брызги воды и струи пара, а затем показывались, изгибаясь, черные лопасти хвоста.
– А что, кит меньше или больше твоего крокодила? – спросила Маня.
– Кит больше, – растерянно ответил Митя. – Кит тоже страшный.
– Так вот, сиди смирно и не хвастай, а то он нас вместе с лодкой проглотит.
– Он людей не хватает, у него глотка маленькая. Мне так папа говорил. Он только лодку может опрокинуть.
Маня улыбнулась и промолчала. По ее лицу было видно, что с этим она ни в коем случае не согласна.
Подъехав к устью речки, дети выскочили на берег, но перетащить лодку через отмель не могли.
– Подождем. Скоро вода прибудет, и мы введем нашу лодку в речку, привяжем к дереву, а завтра уйдем домой, – так рассудила девочка.
Устраивая шалаш на случай дождя, она его накрыла шкурами нерп.
Вечер был тихий, и спать не хотелось, да, кроме того, нужно было караулить прилив. Море чуть всплескивало на песок. Между гор ползли большие причудливые клубы тумана. Лес молчал. Сумерки тянулись долго.
Поздно ночью лодку поставили в безопасное место.
– Ну, теперь лодка будет цела, – сказала девочка.
– А знаешь, Маня, от жира-то здорово воняет. Давай выбросим его, – предложил Митя.
– Нельзя. Разве можно такое добро выбрасывать! Зимой все годится.
Жир, в самом деле, сильно припахивал. От лодки в тайгу по ветру проникал терпкий запах.
– Маня! Поди, по лесу далеко этот запах разошелся; на него медведи придут.
Девочка вздрогнула и неуверенно сказала:
– Чего ты выдумал!
– Помнишь, как рассказывали? Прошлый год, когда ветер дул с моря, он даже к заводу приходил и рыбу из лодки таскал. Тогда его убили, а у нас ведь нет ружья.
– Чего болтаешь! Он нас не тронет.
– Уйдем отсюда. На косу уйдем. Балаган наш тоже пахнет. Зачем ты его шкурами накрыла?
Маня затряслась, побледнела и досадливо закусила губу. Это была правда: она сделала ошибку.
– На косу нельзя. Там хуже: там далеко нас видно будет. Ты не бойся. Шкуры в речку бросим. И если медведь придет, то он нас за кустами в шалаше не найдет. Давай помогай.
Дети быстро схватили шкуры и бросили их под яр. В шалаше они не легли, а сели, плотно прижавшись друг к другу. Они тряслись от страха, а зубы стучали. Согревшись, Маня успокоилась и шепнула:
– Ничего не будет! Поест сала и уйдет. Не бойся…
Вскоре дети услыхали треск ломающихся веток. Чуть уловимый вначале, он стал отчетливее, как будто кто-то осторожно пробирался к лодке.
– Что это такое? – спросил Митя.
– Тише, тише, лежи смирно.
Девочка поняла, что это «хозяин тайги».
Медведь продвигался на запах. Вот он подошел к лодке, громко рявкнул и схватил кусок сала.
Митя задрожал и теснее прижался к Мане. Девочка сделала дырочку в стенке шалаша и наблюдала за зверем.
«Хозяин тайги» сидел на задних лапах и пожирал куски жира.
Новый хруст сухих веток. Это второй медведь грузно прошел мимо шалаша. Дети уткнули головы в колени.
Первый недовольно зарычал.
Второй медведь залез в воду, запустил в лодку передние лапы и тоже достал кусок жира.
Над лесом поднялась луна и ярко осветила прибрежные кусты, лодку и ужинающих медведей: одного большого, а другого чуть поменьше.
Слыша громкое чавканье зверей, дети сжались и чуть дышали. А каждый рев приводил их в ужас, они закрывали глаза в ожидании неминуемой гибели.
До самой зари они дрожали. На заре сон осилил: дети уснули, крепко ухватившись друг за друга.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
– А мы, Маня, приедем сюда еще раз. Мне нашу урасу жалко: она такая хорошая.
Девочка засмеялась:
– Нет, там неинтересно, там дома… Там нет нерп, а я хочу поймать нерпу.
– Ну, если хочешь, то пойдем сейчас. Утром их всегда больше на берегу.
– Пойдем, пойдем! – весело крикнул Митя.
* * *
Между двумя мысочками, недалеко от шалаша, на влажной гальке лежала одна старая и две молодые нерпы.Маня дала Мите в руки короткую толстую палку и заставила его ползти вдоль приплеска. Животные вытянулись и благодушествовали.
Митя помнил, что делала Маня, убивая первую нерпу. Поровнявшись с нерпами, он вскочил и бросился на старое животное. Озадаченная нерпа сначала выпучила на мальчика глаза, а когда тот замахнулся, защелкала на него зубами.
Митя попятился:
– Ай-ай, укусит! – и натолкнулся на девочку, которая стояла сзади него с палкой.
– Стой! Смотри, как нужно делать.
После двух ударов нерпа припала головой к камням.
– Иди! Иди! Вон туда иди! Там щенки. Убей одного из них! – командовала Маня.
Щенки находились в десяти шагах и недоуменно смотрели на разыгравшуюся сцену. Один из них двинулся к морю.
– Скорей, скорей беги туда и бей прямо по носу!
Митя снова осмелел, подбежал к нерпёнку и ударил его, но попал по шее. Щенок с писком пустился наутек. Мальчик ударил его еще два раза и оба раза неудачно. Около самой воды Митя бросил палку и схватил нерпёнка за задние ласты. Скользкие камни оказались плохой опорой. Охотник упал. Животное тянуло в воду, Митя не пускал. Маня громко хохотала. Она стояла совсем близко. Ее интересовало, как поступит Митя.
Нерпёнок выскользнул из рук; девочка ударом палки ошеломила его.
– Возьми палку и бей скорее по морде!
К шалашу дети вернулись, перегруженные добычей. С нерпёнка шкуру сняли целиком, а с большой нерпы – спиралью, отчего получилась длинная узкая лента.
Наевшись свежего жареного мяса, Маня и Митя отправились за шкурой первой нерпы. Начался большой отлив, проход по приплеску был свободен, и они приволокли шкуру вдоль берега вместе с жиром. Жир срезали и сложили в лодку, а шкуру растянули сушить.
День прошел весело, в интересной работе, а под вечер дети выбегали на вершину утеса смотреть, не идет ли катер. Горизонт был чист.
– Значит, приедут завтра рано утром. Давай еще раз зажжем большой костер, – предложила Маня, – зажжем его здесь, на утесе. Может быть, утром никто не видел. А вечером обязательно увидят. Вечером все будут смотреть.
За день небо прояснилось. Островок рельефно выделялся на голубом небе. Дети натаскали огромную кучу хвои и после захода солнца подожгли ее головешками, принесенными из шалаша. Большой столб дыма взвился к небу и расстелился белым облачком.
Ночью у очага Митя долго не мог уснуть и уговаривал Маню поехать с ним на другой, большой и далекий необитаемый остров. Вспоминая рассказы матери, прочитанные книжки с картинками, он тараторил:
– Что хорошего на этом острове? Здесь одни только глупые нерпы. А там тигры, львы, слоны, крокодилы, носороги, обезьяны… Всякие звери есть и злые… На них интересно охотиться.
– Но они съедят нас, – сказала девочка.
– Пусть попробуют только! – запальчиво воскликнул Митя. – А ружье зачем? Прицелился, нажал курок – и дикий зверь готов.
– А большие они, эти львы и тигры?
– Большущие! Целую корову могут унести. А крокодилы людей глотают.
– А медведи там есть?
– Есть. Да что медведи! Они рядом со слоном – как маленькие собачки.
Девочка улыбнулась. После усиленной работы ей хотелось спать. Рассказы мальчика казались пустой болтовней.
«Разве может какой зверь осилить медведя? – думала она. – Он настоящий хозяин тайги, с ним надо быть всегда настороже. Что бы сделал Митя, если б увидел медведя?»
* * *
Ни на утро, ни в полдень катер не пришел. Море утихло. Вдоль берега, только уже с юга, тянул легкий ветерок.– Митя, поедем домой сами. Там на берегу что-то случилось. Сделаем из шкуры нерпы парус и уедем. Скоро дома будем. Смотри, ветер попутный.
Сборы были коротки, и лодка с жиром и запасом мяса отвалила от острова. Ветерок напирал в поднятую на палке шкуру, а Маня помогала веслами. На середине пролива недалеко от лодки прошла стая китов. Время от времени над поверхностью моря взлетали брызги воды и струи пара, а затем показывались, изгибаясь, черные лопасти хвоста.
– А что, кит меньше или больше твоего крокодила? – спросила Маня.
– Кит больше, – растерянно ответил Митя. – Кит тоже страшный.
– Так вот, сиди смирно и не хвастай, а то он нас вместе с лодкой проглотит.
– Он людей не хватает, у него глотка маленькая. Мне так папа говорил. Он только лодку может опрокинуть.
Маня улыбнулась и промолчала. По ее лицу было видно, что с этим она ни в коем случае не согласна.
Подъехав к устью речки, дети выскочили на берег, но перетащить лодку через отмель не могли.
– Подождем. Скоро вода прибудет, и мы введем нашу лодку в речку, привяжем к дереву, а завтра уйдем домой, – так рассудила девочка.
Устраивая шалаш на случай дождя, она его накрыла шкурами нерп.
Вечер был тихий, и спать не хотелось, да, кроме того, нужно было караулить прилив. Море чуть всплескивало на песок. Между гор ползли большие причудливые клубы тумана. Лес молчал. Сумерки тянулись долго.
Поздно ночью лодку поставили в безопасное место.
– Ну, теперь лодка будет цела, – сказала девочка.
– А знаешь, Маня, от жира-то здорово воняет. Давай выбросим его, – предложил Митя.
– Нельзя. Разве можно такое добро выбрасывать! Зимой все годится.
Жир, в самом деле, сильно припахивал. От лодки в тайгу по ветру проникал терпкий запах.
– Маня! Поди, по лесу далеко этот запах разошелся; на него медведи придут.
Девочка вздрогнула и неуверенно сказала:
– Чего ты выдумал!
– Помнишь, как рассказывали? Прошлый год, когда ветер дул с моря, он даже к заводу приходил и рыбу из лодки таскал. Тогда его убили, а у нас ведь нет ружья.
– Чего болтаешь! Он нас не тронет.
– Уйдем отсюда. На косу уйдем. Балаган наш тоже пахнет. Зачем ты его шкурами накрыла?
Маня затряслась, побледнела и досадливо закусила губу. Это была правда: она сделала ошибку.
– На косу нельзя. Там хуже: там далеко нас видно будет. Ты не бойся. Шкуры в речку бросим. И если медведь придет, то он нас за кустами в шалаше не найдет. Давай помогай.
Дети быстро схватили шкуры и бросили их под яр. В шалаше они не легли, а сели, плотно прижавшись друг к другу. Они тряслись от страха, а зубы стучали. Согревшись, Маня успокоилась и шепнула:
– Ничего не будет! Поест сала и уйдет. Не бойся…
Вскоре дети услыхали треск ломающихся веток. Чуть уловимый вначале, он стал отчетливее, как будто кто-то осторожно пробирался к лодке.
– Что это такое? – спросил Митя.
– Тише, тише, лежи смирно.
Девочка поняла, что это «хозяин тайги».
Медведь продвигался на запах. Вот он подошел к лодке, громко рявкнул и схватил кусок сала.
Митя задрожал и теснее прижался к Мане. Девочка сделала дырочку в стенке шалаша и наблюдала за зверем.
«Хозяин тайги» сидел на задних лапах и пожирал куски жира.
Новый хруст сухих веток. Это второй медведь грузно прошел мимо шалаша. Дети уткнули головы в колени.
Первый недовольно зарычал.
Второй медведь залез в воду, запустил в лодку передние лапы и тоже достал кусок жира.
Над лесом поднялась луна и ярко осветила прибрежные кусты, лодку и ужинающих медведей: одного большого, а другого чуть поменьше.
Слыша громкое чавканье зверей, дети сжались и чуть дышали. А каждый рев приводил их в ужас, они закрывали глаза в ожидании неминуемой гибели.
До самой зари они дрожали. На заре сон осилил: дети уснули, крепко ухватившись друг за друга.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Как только катер рыбозавода потерпел аварию, отец Мити снова обратился на соседнюю рыбалку за помощью и просил сразу, никуда не заходя, пойти на остров, где два раза видели дым.
Вернувшись, старшина катера рассказал:
– Когда мы подъехали на лодке к острову, то нашли всего-навсего ободранную тушку огромной нерпы. Понимаете, ободранная. Значит, на острове кто-то живет или жил. Дальше нашли еще две тушки – одну большую, а другую совсем маленькую. Эти были как будто свежее. Наконец увидели шалаши. В первом на очаге песок еще был теплый. Кругом шалаша рыбьи кости и куски мяса нерпы… Мы кричали, свистели, стреляли, но никто не отозвался. Обошли кругом всего острова, лодки нигде нет. Не иначе, это какие-нибудь охотники приезжали. Шалаш устроен на славу – подстать только взрослым, а не детям. Да и две ободранные нерпы весьма крупные. Вряд ли дети справились бы с такими.
– Вы не подходили против острова к материку? – спросил отец Мани.
– Нет, близко не подходили: катером опасно – место мне незнакомое, а в бинокль ничего не заметно. Да к тому же вы нас просили обследовать только островок.
– Пойду тайгу посмотрю, – сказал Егор и быстро удалился.
– Куда же делись Митя и Маня? – печально проговорил Василий Игнатьевич. – Неужели их, в самом деле, унесло в море? Наверное, это были они. Нерп они могли убить, но как они поймали кету?
– Пойдем скорее домой, – сказала Маня.
– Я есть хо-чу, – протянул Митя.
– Пойдем, пойдем. Там где-нибудь ягод наберем. Здесь оставаться долго нельзя.
Маня знала по лесу тропу, но повела Митю берегом: она боялась встречи с медведем.
Путь был трудный. Кустарник, через который пришлось проходить, утомил детей, и Маня вышла на медвежью тропу. (Эвенки при своих кочевках спокойно пользуются ими.)
По тропе дети пошли быстрее. Маня шла впереди и вела за руку Митю. Мальчик устал и еле волочил ноги.
– Давай отдохнем, Маня, – молил он.
Девочка уступила просьбе, и они уселись в густом перелеске.
Тайга казалась мирной. Ветки деревьев чуть-чуть шевелились. Носатые дятлы перелетали с дерева на дерево и стучали клювом; они пробовали, не отмирает ли оно, нет ли в нем больших вкусных белых червяков. И, как только находили то, что им нужно, сейчас же поднимали стук на всю тайгу, спугивая белок и бурундуков.
Маня устало привалилась спиной к сухому пню. Она то закрывала, то открывала глаза, борясь с дремотой. Слух ее уловил шаги. Они раздавались и спереди и сзади. Там впереди – шаги легкие, редко когда хрустнет ветка, а с другой стороны продвигался кто-то грузный – треск громче и чаще. Девочка насторожилась, поднялась и стала зорко осматривать тропу. Через минуту большая косматая голова показалась на первом повороте.
Маня загородила собой мальчика и приготовилась к защите.
Митя, как только увидел зверя, попятился к пню.
Губы девочки шептали:
– Добрый хозяин, пройди мимо, не трогай нас… Мы ведь тебя накормили жиром.
Она хотела сказать громко, как учила ее мать, но получился еле внятный шепот.
Мишка, по-видимому, услышал слова Мани и остановился; тогда она проговорила более громко:
– Иди, иди назад, добрый хозяин!
«Добрый хозяин» мотнул головой, как будто несогласный с тем, что ему сказала Маня, зарычал, поднялся на задние лапы и двинулся на детей. Он громко сопел, а изо рта брызгала пена.
Вот он рядом.
В тот же момент по лесу прокатилось эхо выстрела…
Когда отец Мани (это он шел с другой стороны) подбежал, он увидел упавшую навзничь девочку. По бледному, с посиневшими губами личику струилась кровь; на щеке видна была глубокая царапина.
Медведь издыхал, а Митя, с широко открытыми глазами, сидел, плотно прижавшись к пню.
– А ну-ка, Маня, расскажи, как это ты медведя не испугалась, не упала со страху на землю, – спрашивал Василий Игнатьевич.
Девочка молчала, а эвенк пояснял:
– Чего там! Понятно, страшно. Только уж у нас, у всех лесных людей, привычка такая: коли медведь навалился, в брюхо ножик ему скорей. Может быть, поцарапает немного, а то и так сдохнет.
– И часто приходится вашим женщинам с медведем встречаться?
– Чего там! Понятно, не часто… А случается. Пойдут за ягодой, так случается. По одной тропе с ним ягоду собирают. Другой увидит да уйдет, а другой, дурной, пошалить вздумает. Всегда нужно готовым быть, всегда ножик на поясе носи.
– А выстрел? Какие последствия от вашего выстрела?
– Чего там! Этот раз у меня совсем плохой выстрел вышел. Вижу, девочку мою медведь дерет – рука-то дрогнула. Не в ухо, а немного ниже я ему попал – вот что!.. Чего там, плохой выстрел…
– Ну, а вы, дети, как с нерпами справлялись?
– Одну, папа, я убил… маленькую… Как хвачу ее палкой по морде, она и брык кверху ластами.
Маня громко фыркнула, косясь на мальчика. Она вспомнила, как он лежал на брюхе и держал за ласты нерпёнка.
– А мясо, Митя, у нерп вкусное? – смеялся отец.
– Понятно, вкусное. Я его много ел.
– Молчи, мой мальчик, – брезгливо сказала Елена Петровна, – а то я тебя целовать не буду.
– Нет, будешь, нет, будешь! – закричал Митя. – Маню целовала и меня будешь. А она ведь больше меня съела и кровь еще горячую пила.
– Ее буду, всегда буду, а тебя, разбойник, не буду… Кровь, говоришь, горячую пила? Это хорошо! Свежую кровь врачи прописывают.
– Так, так! А зачем вы на остров поехали? – спросил Василий Игнатьевич.
– Мы сначала не на остров, а только к мысу поехали посмотреть, как живет Морской старик, – ответил Митя.
– Какой Морской старик?
– А тот, что икру пускает и рыбок делает. У тебя вот это на заводе долго, а у него скоро.
– Так, так. Это старая нивхская сказка.
– Наши эвенки тоже понимают это все, тоже знают Морского старика, – вставил отец Мани.
– У него, папа, ураса там в воде есть и старуха есть.
Василий Игнатьевич хотел рассмеяться, но удержался.
– Так, так, так, – твердил он, а сам думал: «Из-за этой идиотской сказки я чуть не лишился сына». – Так, так… Это очень интересно. Надо будет посмотреть.
– Его с горы надо смотреть, а с лодки плохо видно, – в один голос сказали Митя и Маня.
– Хорошо, хорошо! Я вам его, если только найдем, и с лодки покажу; у меня для этого есть такое зеркало, посмотришь в него – и все дно морское видно.
– Это правда, папа?
– Понятно, правда. Вот если бы ты сказал мне, что хочешь Морского старика посмотреть, я бы тебе его давно показал.
– Завтра утром покажешь?
– Обязательно, если тихо будет, покажу. И не только тебе, всем вам покажу… Давайте лучше о Мане поговорим. Отпускай, Егор, ее учиться. Вот что! Хорошее дело сделаешь… для себя и для вашего народа. Выучится и вернется твоя Маня. Привезет всяких вещей: граммофон, радиоприемник, ружье новое. Здорово получится! Я думаю, она у тебя инженером будет. Золото в родных горах найдет, на аэроплане будет летать. На аэроплане везде поспеет.
– На аплане хорошо. На нем скоро. На аплане? Так, ать, можно.
– Я не сомневался в том, что ты согласишься. Но все-таки, кем будет дочь: доктором, инженером, учителем?
Егор закурил и подозвал жену. Она медленно взяла у него трубку и раза два пустила через нос дым.
– Пусть, ать, умным человеком будет, читать хорошо сначала пускай научится. Маня найдет себе дело… кусок хлеба найдет. Баба моя тоже так сказала: читать научится, вырастет и сама придумает, какую работу ей надо.
Морской старик был точно таким, каким его видел Митя в первый раз. Из его урасы так же шел дым.
– Вот, папа, посмотри хорошенько, и ты увидишь, как Морской дедушка пускает икру, а между пальцами у него выскакивают рыбки.
Василий Игнатьевич качал головой и думал: «В самом деле, сходство большое, недаром же родятся разные суеверия и легенды».
– Да, да, так, так… Теперь пойдемте вниз и с лодки поближе посмотрим. Митя, Маня и ее отец поедут со мной, а Катя с Еленой Петровной останутся здесь и будут смотреть, убежит старик при появлении лодки или нет. Вы смотрите махните нам рукой, когда увидите, что старик остался на месте, – обратился он к оставшимся женщинам.
Когда лодка подъехала к камням, женщины подали условный знак: Морской старик на месте.
– Ну, теперь давайте смотреть в мое водяное зеркало, каков из себя добрый Морской хозяин и что он делает, – сказал громко Василий Игнатьевич.
– Надо тише, – заметил эвенк.
– А зачем тише? – еще громче проговорил отец Мити. – Чего ему бояться? Мы ведь люди хорошие.
Егор улыбнулся. В зеркало – огромную медную трубу со стеклом на нижнем конце, опущенную на полметра в море, – Митя и Маня отчетливо увидели дно.
Какие красивые раковины там лежали! А на камнях росли роскошные цветы с прозрачными, точно живыми лепестками. Кругом сновали рыбки. От камней и водорослей все время катились светлые пузырьки. Только Морского старика нигде не было видно, – перед глазами качались листья морской капусты и ветки других морских растений. Ураса оказалась острым камнем, а дым – пузырьками воздуха, образующимися от движения воды.
– А Морского старика нет сейчас, – разочарованно сказал Митя.
Василий Игнатьевич засмеялся и крикнул наверх:
– Катя, скажите, здесь Морской старик? Тут его борода и руки?
– Да, да, тут, тут, у самой лодки, – ответила эвенка.
Отец Мити взял багор и запустил в самую бороду Морского старика. Покрутив багром, он вытащил огромную кучу различных водорослей.
– Ну как, теперь есть старик?
Катя вскочила и испуганно крикнула:
– Нет теперь его! А вы смотрите уходите, а то он вас утопит. Зачем в его дом палкой тыкал?
Василий Игнатьевич как будто не слышал крика Кати и показывал Егору морское дно.
– Это издалека в воде водоросли кажутся стариками, а на самом деле их нет. Все рыбы мечут икру, и она в море или реке сама поспевает, и из нее выклевываются маленькие рыбки. Вот видишь этот камешек, а к нему прицепилась капуста? Там также видны какие-то кругленькие шарики.
Эвенк мотнул головой и не хотел отрывать глаз от трубы: его сильно заинтересовала жизнь на морском дне.
– Ты смотри, а я потяну за водоросль.
Отец Мани видел, как поднялся ото дна камешек, окутанный корнями морской капусты.
– Теперь смотрите! Вот куда рыбки икру прячут.
Все увидели комочек крупной беловатой икры, заложенной под корень морского растения.
– Вот как ловко они прячут свою икру – не скоро и сыщешь! Это и есть настоящая икра, а то, что вы видели с горы, – только пустые водяные пузыри… Ну, едем обратно.
Маня и Митя огорчились. Они жалели Морского старика, который был гораздо интереснее и забавнее завода с его однообразными выростными аппаратами.
На другой день дети рано утром сбегали на мыс, но Морского старика уже не было.
Маню одели во все новое. Она чистенькая и румяная. На ней меховые торбоза, кухлянка и лисья шапочка. Все расшито бисером и разноцветными шелковыми нитками.
Катя озабоченно осматривала стальную птицу, не выпуская изо рта трубочку. Егор вел себя бодро, деловито помогал при посадке, суетился, как будто запрягал в нарту оленей. Василий Игнатьевич торопил с отъездом.
Пассажиров усадили. Загудел пропеллер. Самолет рванулся и поплыл, пеня воду, по глади лагуны. Катя видела: вот он начал отделяться от воды и сразу как бы подскочил кверху.
– Улетела Маня, – сказала мать и присела на корточки. – Когда вернется?
– Скоро, скоро… Разве не видишь, как быстро ходит аплан? – отозвался Егор.
Девочка припала к окну самолета и смотрела на расстилавшуюся под ним водную ширь. Море кишело рыбой. Большие и маленькие стаи двигались у берега в различных направлениях: одни из них глубоко, другие же почти у поверхности моря.
Дети, очарованные невиданным зрелищем, почти не дышали. Мальчик мечтал стать пилотом, чтобы самому перелетать через моря-океаны.
А аэроплан, миновав лесистый хребет, направил свой путь вдоль широких плесов могучего Амура в сторону города Хабаровска.
Вернувшись, старшина катера рассказал:
– Когда мы подъехали на лодке к острову, то нашли всего-навсего ободранную тушку огромной нерпы. Понимаете, ободранная. Значит, на острове кто-то живет или жил. Дальше нашли еще две тушки – одну большую, а другую совсем маленькую. Эти были как будто свежее. Наконец увидели шалаши. В первом на очаге песок еще был теплый. Кругом шалаша рыбьи кости и куски мяса нерпы… Мы кричали, свистели, стреляли, но никто не отозвался. Обошли кругом всего острова, лодки нигде нет. Не иначе, это какие-нибудь охотники приезжали. Шалаш устроен на славу – подстать только взрослым, а не детям. Да и две ободранные нерпы весьма крупные. Вряд ли дети справились бы с такими.
– Вы не подходили против острова к материку? – спросил отец Мани.
– Нет, близко не подходили: катером опасно – место мне незнакомое, а в бинокль ничего не заметно. Да к тому же вы нас просили обследовать только островок.
– Пойду тайгу посмотрю, – сказал Егор и быстро удалился.
– Куда же делись Митя и Маня? – печально проговорил Василий Игнатьевич. – Неужели их, в самом деле, унесло в море? Наверное, это были они. Нерп они могли убить, но как они поймали кету?
* * *
Проснулись дети близко к полдню. Солнце ярко светило. Лес шумел от легкого ветерка. В речке плескались большие и маленькие рыбы. В голубом небе реяли орлы, а вдоль берега с громким писком кувыркались чайки; море словно застыло. Лодка обсохла высоко-высоко.– Пойдем скорее домой, – сказала Маня.
– Я есть хо-чу, – протянул Митя.
– Пойдем, пойдем. Там где-нибудь ягод наберем. Здесь оставаться долго нельзя.
Маня знала по лесу тропу, но повела Митю берегом: она боялась встречи с медведем.
Путь был трудный. Кустарник, через который пришлось проходить, утомил детей, и Маня вышла на медвежью тропу. (Эвенки при своих кочевках спокойно пользуются ими.)
– Давай отдохнем, Маня, – молил он.
Девочка уступила просьбе, и они уселись в густом перелеске.
Тайга казалась мирной. Ветки деревьев чуть-чуть шевелились. Носатые дятлы перелетали с дерева на дерево и стучали клювом; они пробовали, не отмирает ли оно, нет ли в нем больших вкусных белых червяков. И, как только находили то, что им нужно, сейчас же поднимали стук на всю тайгу, спугивая белок и бурундуков.
Маня устало привалилась спиной к сухому пню. Она то закрывала, то открывала глаза, борясь с дремотой. Слух ее уловил шаги. Они раздавались и спереди и сзади. Там впереди – шаги легкие, редко когда хрустнет ветка, а с другой стороны продвигался кто-то грузный – треск громче и чаще. Девочка насторожилась, поднялась и стала зорко осматривать тропу. Через минуту большая косматая голова показалась на первом повороте.
Маня загородила собой мальчика и приготовилась к защите.
Митя, как только увидел зверя, попятился к пню.
Губы девочки шептали:
– Добрый хозяин, пройди мимо, не трогай нас… Мы ведь тебя накормили жиром.
Она хотела сказать громко, как учила ее мать, но получился еле внятный шепот.
Мишка, по-видимому, услышал слова Мани и остановился; тогда она проговорила более громко:
– Иди, иди назад, добрый хозяин!
«Добрый хозяин» мотнул головой, как будто несогласный с тем, что ему сказала Маня, зарычал, поднялся на задние лапы и двинулся на детей. Он громко сопел, а изо рта брызгала пена.
Вот он рядом.
В тот же момент по лесу прокатилось эхо выстрела…
Когда отец Мани (это он шел с другой стороны) подбежал, он увидел упавшую навзничь девочку. По бледному, с посиневшими губами личику струилась кровь; на щеке видна была глубокая царапина.
Медведь издыхал, а Митя, с широко открытыми глазами, сидел, плотно прижавшись к пню.
* * *
Поздно вечером в светлой столовой квартиры рыбовода за ужином сидели Маня, Митя и их родители. Митя – тщательно вымытый, в новом костюме; Маня – гладко причесанная и в новом ситцевом платье, но с перевязанной щекой.– А ну-ка, Маня, расскажи, как это ты медведя не испугалась, не упала со страху на землю, – спрашивал Василий Игнатьевич.
Девочка молчала, а эвенк пояснял:
– Чего там! Понятно, страшно. Только уж у нас, у всех лесных людей, привычка такая: коли медведь навалился, в брюхо ножик ему скорей. Может быть, поцарапает немного, а то и так сдохнет.
– И часто приходится вашим женщинам с медведем встречаться?
– Чего там! Понятно, не часто… А случается. Пойдут за ягодой, так случается. По одной тропе с ним ягоду собирают. Другой увидит да уйдет, а другой, дурной, пошалить вздумает. Всегда нужно готовым быть, всегда ножик на поясе носи.
– А выстрел? Какие последствия от вашего выстрела?
– Чего там! Этот раз у меня совсем плохой выстрел вышел. Вижу, девочку мою медведь дерет – рука-то дрогнула. Не в ухо, а немного ниже я ему попал – вот что!.. Чего там, плохой выстрел…
– Ну, а вы, дети, как с нерпами справлялись?
– Одну, папа, я убил… маленькую… Как хвачу ее палкой по морде, она и брык кверху ластами.
Маня громко фыркнула, косясь на мальчика. Она вспомнила, как он лежал на брюхе и держал за ласты нерпёнка.
– А мясо, Митя, у нерп вкусное? – смеялся отец.
– Понятно, вкусное. Я его много ел.
– Молчи, мой мальчик, – брезгливо сказала Елена Петровна, – а то я тебя целовать не буду.
– Нет, будешь, нет, будешь! – закричал Митя. – Маню целовала и меня будешь. А она ведь больше меня съела и кровь еще горячую пила.
– Ее буду, всегда буду, а тебя, разбойник, не буду… Кровь, говоришь, горячую пила? Это хорошо! Свежую кровь врачи прописывают.
– Так, так! А зачем вы на остров поехали? – спросил Василий Игнатьевич.
– Мы сначала не на остров, а только к мысу поехали посмотреть, как живет Морской старик, – ответил Митя.
– Какой Морской старик?
– А тот, что икру пускает и рыбок делает. У тебя вот это на заводе долго, а у него скоро.
– Так, так. Это старая нивхская сказка.
– Наши эвенки тоже понимают это все, тоже знают Морского старика, – вставил отец Мани.
– У него, папа, ураса там в воде есть и старуха есть.
Василий Игнатьевич хотел рассмеяться, но удержался.
– Так, так, так, – твердил он, а сам думал: «Из-за этой идиотской сказки я чуть не лишился сына». – Так, так… Это очень интересно. Надо будет посмотреть.
– Его с горы надо смотреть, а с лодки плохо видно, – в один голос сказали Митя и Маня.
– Хорошо, хорошо! Я вам его, если только найдем, и с лодки покажу; у меня для этого есть такое зеркало, посмотришь в него – и все дно морское видно.
– Это правда, папа?
– Понятно, правда. Вот если бы ты сказал мне, что хочешь Морского старика посмотреть, я бы тебе его давно показал.
– Завтра утром покажешь?
– Обязательно, если тихо будет, покажу. И не только тебе, всем вам покажу… Давайте лучше о Мане поговорим. Отпускай, Егор, ее учиться. Вот что! Хорошее дело сделаешь… для себя и для вашего народа. Выучится и вернется твоя Маня. Привезет всяких вещей: граммофон, радиоприемник, ружье новое. Здорово получится! Я думаю, она у тебя инженером будет. Золото в родных горах найдет, на аэроплане будет летать. На аэроплане везде поспеет.
– На аплане хорошо. На нем скоро. На аплане? Так, ать, можно.
– Я не сомневался в том, что ты согласишься. Но все-таки, кем будет дочь: доктором, инженером, учителем?
Егор закурил и подозвал жену. Она медленно взяла у него трубку и раза два пустила через нос дым.
– Пусть, ать, умным человеком будет, читать хорошо сначала пускай научится. Маня найдет себе дело… кусок хлеба найдет. Баба моя тоже так сказала: читать научится, вырастет и сама придумает, какую работу ей надо.
* * *
На другой день море было спокойно и светило солнце. Все отправились на мыс. Сначала поднялись на скалы.Морской старик был точно таким, каким его видел Митя в первый раз. Из его урасы так же шел дым.
– Вот, папа, посмотри хорошенько, и ты увидишь, как Морской дедушка пускает икру, а между пальцами у него выскакивают рыбки.
Василий Игнатьевич качал головой и думал: «В самом деле, сходство большое, недаром же родятся разные суеверия и легенды».
– Да, да, так, так… Теперь пойдемте вниз и с лодки поближе посмотрим. Митя, Маня и ее отец поедут со мной, а Катя с Еленой Петровной останутся здесь и будут смотреть, убежит старик при появлении лодки или нет. Вы смотрите махните нам рукой, когда увидите, что старик остался на месте, – обратился он к оставшимся женщинам.
Когда лодка подъехала к камням, женщины подали условный знак: Морской старик на месте.
– Ну, теперь давайте смотреть в мое водяное зеркало, каков из себя добрый Морской хозяин и что он делает, – сказал громко Василий Игнатьевич.
– Надо тише, – заметил эвенк.
– А зачем тише? – еще громче проговорил отец Мити. – Чего ему бояться? Мы ведь люди хорошие.
Егор улыбнулся. В зеркало – огромную медную трубу со стеклом на нижнем конце, опущенную на полметра в море, – Митя и Маня отчетливо увидели дно.
Какие красивые раковины там лежали! А на камнях росли роскошные цветы с прозрачными, точно живыми лепестками. Кругом сновали рыбки. От камней и водорослей все время катились светлые пузырьки. Только Морского старика нигде не было видно, – перед глазами качались листья морской капусты и ветки других морских растений. Ураса оказалась острым камнем, а дым – пузырьками воздуха, образующимися от движения воды.
– А Морского старика нет сейчас, – разочарованно сказал Митя.
Василий Игнатьевич засмеялся и крикнул наверх:
– Катя, скажите, здесь Морской старик? Тут его борода и руки?
– Да, да, тут, тут, у самой лодки, – ответила эвенка.
Отец Мити взял багор и запустил в самую бороду Морского старика. Покрутив багром, он вытащил огромную кучу различных водорослей.
– Ну как, теперь есть старик?
Катя вскочила и испуганно крикнула:
– Нет теперь его! А вы смотрите уходите, а то он вас утопит. Зачем в его дом палкой тыкал?
Василий Игнатьевич как будто не слышал крика Кати и показывал Егору морское дно.
– Это издалека в воде водоросли кажутся стариками, а на самом деле их нет. Все рыбы мечут икру, и она в море или реке сама поспевает, и из нее выклевываются маленькие рыбки. Вот видишь этот камешек, а к нему прицепилась капуста? Там также видны какие-то кругленькие шарики.
– Ты смотри, а я потяну за водоросль.
Отец Мани видел, как поднялся ото дна камешек, окутанный корнями морской капусты.
– Теперь смотрите! Вот куда рыбки икру прячут.
Все увидели комочек крупной беловатой икры, заложенной под корень морского растения.
– Вот как ловко они прячут свою икру – не скоро и сыщешь! Это и есть настоящая икра, а то, что вы видели с горы, – только пустые водяные пузыри… Ну, едем обратно.
Маня и Митя огорчились. Они жалели Морского старика, который был гораздо интереснее и забавнее завода с его однообразными выростными аппаратами.
На другой день дети рано утром сбегали на мыс, но Морского старика уже не было.
* * *
В октябрьский ясный день на лагуну за Еленой Петровной, Митей и Маней прилетел самолет.Маню одели во все новое. Она чистенькая и румяная. На ней меховые торбоза, кухлянка и лисья шапочка. Все расшито бисером и разноцветными шелковыми нитками.
Катя озабоченно осматривала стальную птицу, не выпуская изо рта трубочку. Егор вел себя бодро, деловито помогал при посадке, суетился, как будто запрягал в нарту оленей. Василий Игнатьевич торопил с отъездом.
Пассажиров усадили. Загудел пропеллер. Самолет рванулся и поплыл, пеня воду, по глади лагуны. Катя видела: вот он начал отделяться от воды и сразу как бы подскочил кверху.
– Улетела Маня, – сказала мать и присела на корточки. – Когда вернется?
– Скоро, скоро… Разве не видишь, как быстро ходит аплан? – отозвался Егор.
Девочка припала к окну самолета и смотрела на расстилавшуюся под ним водную ширь. Море кишело рыбой. Большие и маленькие стаи двигались у берега в различных направлениях: одни из них глубоко, другие же почти у поверхности моря.
Дети, очарованные невиданным зрелищем, почти не дышали. Мальчик мечтал стать пилотом, чтобы самому перелетать через моря-океаны.
А аэроплан, миновав лесистый хребет, направил свой путь вдоль широких плесов могучего Амура в сторону города Хабаровска.