Борунь Кшиштоф. Грань бессмертия

   Закурив сигарету, я нажал стартер.
   Собственно, и конкретного ответа на свой вопрос я не получил. Профессор Боннар не опроверг предположения об эксперименте, он лишь сказал, что я не должен был рассчитывать на что-либо другое, кроме отрицания. И сослался на свою... чистую совесть. Получилось ли так случайно или это было преднамеренной уверткой? Если последнее, то они действительно проводили эксперименты на Хозе Браго. Впрочем, это могло делаться с его согласия. Но тогда есть основание усомниться в правомочности завещания.
   Для атаки на Боннара я, разумеется, еще был слишком слабо вооружен. Рассчитывать только на результаты эксгумации было бы наивно: я был убежден, что экспертиза вряд ли принесет что-либо конкретное. Прежде всего следовало добраться до человека, информировавшего сеньору де Лима, изучить документы о ходе болезни Браго, а также познакомиться с проблемами, над которыми работал институт Барта, и применяемыми им методами исследований. Лучше всего найти какого-нибудь известного специалиста, не особенно благоволящего к Боннару, и проконсультироваться у него. У Боннара наверняка есть враги.
   Остался открытым вопрос о Марио Браго. Почему профессор настаивал на моей беседе с мальчиком? Независимо от того, что за этим скрывалось, более близкое знакомство с сыном сеньоры де Лима не могло помешать.
   Когда, выехав на шоссе, я увеличил скорость до ста двадцати километров, то был уже совершенно спокоен.
   4
   Сеньоры Долорес де Лима дома не оказалось. Дверь открыл сам хозяин полный, плотный мужчина с седыми висками и выпуклыми глазами, близоруко глядящими из-за стекол очков.
   - Мы уже не рассчитывали увидеть вас сегодня. В канцелярии, сказали, что вы уехали... Прощу. Прошу. Это хорошо, очень хорошо, что вы пришли, он не скрывал удовлетворения, провожая меня в кабинет.
   - Я был в Пунто де Виста.
   - О, прекрасно, - обрадовался хозяин. - Мы не могли вас дождаться.
   - Есть новости? - спросил я, садясь.
   - Мне кажется, да, - в голосе де Лима чувствовалось некоторое сомнение. - Может быть, выпьем? Коньяк или виски? Советую коньяк.
   - Благодарю. Я редко пью.
   Однако хозяин уже открыл бар и потянулся за бутылкой.
   - Одна рюмка не помешает.
   - Вы сказали, что можете сообщить мне какую-то новость? - начал я, стремясь как можно скорее перейти к сути дела.
   - Да, да. Именно поэтому жена пыталась сегодня утром связаться с вами, - говорил де Лима, наливая коньяк в рюмки. - Как вы знаете, я позавчера вернулся из Лондона...
   Я не знал, но утвердительно кивнул головой. Де Лима был представителем известной британской фирмы и время от времени выезжал в Англию.
   - Мне знаком этот город, - продолжал хозяин. - Я провел там юность. Вы читали "Грань бессмертия" Браго? - неожиданно переменил он тему.
   - Вчера закончил.
   - Это хорошо, это очень хорошо! - обрадовался он. - Помните сцену, в которой главный герой, ну, тот художник, впервые замечает, что начинает слепнуть? Он идет по Блек-Ривер-стрит и ему кажется, что стоит туман, но ближайшие деревья он различает так же неясно, как и дальние...
   - Разумеется, помню.
   - Я хорошо знаю эту улицу. Там жил один мой коллега, и я у него частенько бывал. Я и сейчас, когда приезжаю в Лондон, иногда заглядываю на старое место. Так вот, на этой улице растут деревья, как это и описывает Браго. Но видеть их он не мог...
   - Вы хотите этим сказать, что Браго никогда не бывал в Лондоне? Какое это имеет значение? Возможно, он воспользовался чьим-либо описанием или даже снимками.
   - В том-то и дело, что не мог он видеть этих деревьев даже на снимке. Они были посажены лишь четыре года назад, то есть спустя два года после смерти Браго, - лицо де Лима сияло торжеством.
   Я задумался.
   - Может быть, это просто совпадение? - сказал я, потянувшись за рюмкой. - Он не знал Лондона, а даже если и знал, то это не имело бы никакого значения. Он выбрал первое попавшееся название улицы, которое нашел в каком-нибудь списке или на плане, или же ему просто кто-нибудь сообщил... А деревья могли быть и плодом фантазии.
   - Описание улицы очень точное, - не уступал де Лима.
   - Возможно, кто-нибудь ему об этой улице рассказывал, а деревья необходимы были писателю для развития действия, поэтому он их "придумал".
   - Видите ли... - хозяин понизил голос. - Я долго размышлял над этим... И жена тоже. Если исключить случайность, то либо эту книгу писал не Хозе Браго и это лишь апокриф, либо...
   - Либо?
   - Браго жив и продолжает писать! А его смерть - фикция!
   - Но зачем бы ему это?
   - Я думаю, в какой-то мере ответ на ваш вопрос содержится в этой книге, - де Лима указал на лежащую на столе "Грань бессмертия". - Обычно слава приходит после смерти...
   - Ну, хорошо. А какова же во всем этом роль профессора Боннара? Какой смысл большому ученому вмешиваться в столь странную и, будем откровенны, не совсем чистую с точки зрения закона махинацию?
   - Порой ученым свойственно весьма своеобразное чувство юмора. Быть может, Боннар хочет таким образом доказать обществу, что оно в состоянии заметить гения лишь после его смерти? А впрочем, институт на этом только выгадывает...
   - Весьма сомнительно, чтобы Боннар принимал участие в фальсификации смерти. Материальный выигрыш института, которым он руководит, поставит его в неловкое положение, когда это станет достоянием общественности. Всегда легко прилепить человеку ярлык, что, мол, он действовал из материальных побуждений.
   - Быть может, есть еще иные причины, о которых мы не знаем... Во всяком случае, если окажется, что Хозе Браго жив, его можно будет заставить выплачивать алименты в пользу сына. Мне эти деньги не нужны. Я даже пытался отговорить жену... Но вы ее знаете...
   Это напомнило мне об одной из целей визита.
   - А мальчик дома?
   - Увы, - хозяин развел руками и как бы смутился. - Марио нет.
   - Ушел? Я непременно хотел бы с ним увидеться.
   - Честно говоря... он уехал. Ведь я могу быть с вами откровенным? Последнее время Марио чувствовал себя Неважно. Мы решили отправить его к морю.
   - Сейчас? В середине учебного года? - откровенно удивился я.
   - Да. Видите ли... такая неприятность... Мы решили, что ему необходимо прервать учение. Потеря одного года - не беда, когда речь идет о здоровье...
   - Он заболел? Чем?
   - Собственно... ничего страшного, - отвечал де Лима все более неуверенно. - Просто устал от учебы. Как это часто бывает... Ну и, кроме того... В этом возрасте молодежь обычно переживает все особенно сильно. Просто с некоторых пор он вел себя, как бы это сказать...
   - Необычно?
   - Вот именно. Именно. Врач советовал отправить его в санатории. Но он пробыл там всего две недели... Позавчера мы получили сообщение, что он убежал. Жена как раз и поехала...
   - Вы сообщили в полицию?
   - Нет... нет... Мы догадываемся, где он. Жена поехала за ним. Я думаю, она найдет его у брата в Пунто де Виста.
   - Я был там сегодня около полудня. Священник мне ничего не говорил... Наоборот, он приглашал вас втроем приехать в гости. Вы думаете, это была игра?
   - Нет, нет. Что вы... - поспешно сказал он.
   - А может, Марио в институте Барта?
   Де Лима взглянул на меня с беспокойством.
   - Нет. Пожалуй, нет... Я думаю, Марио просто еще не добрался до Пунто де Виста. Но он явится туда непременно. Жена привезет его. Завтра они вернутся.
   - Вы в этом вполне уверены?
   - Ннннет... - замялся он. - Возможно, Марио останется у шурина на несколько дней. Но жена завтра вернется!
   Я решил играть в открытую.
   - Мне не нравится, что вы со мной не откровенны. Скажите, конфликт между вами и сыном, а именно об этом идет речь, не связан каким-то образом с Хозе Браго?
   Хозяин некоторое время молчал, раздумывая над ответом. Наконец, потянувшись за бутылкой, ответил:
   - До некоторой степени. Только до некоторой степени! Марио был привязан к отцу. Кроме того, мальчишке импонирует, что он - сын известного писателя. Жена придерживается несколько иного мнения... Особенно это касается некоторых черт характера... покойного...
   - Понимаю. А мальчик навещает профессора Боннара?
   Мне показалось, что хозяин вздрогнул.
   - Нет. Пожалуй, нет... Правда, он несколько раз бывал в институте у отца, еще до его смерти...
   - Я сегодня был у Боннара по вашему делу. Он посоветовал мне узнать мнение вашего приемного сына, - сказал я внешне безразличным тоном.
   Опять наступило долгое молчание. Я не намерен был сообщать подробности моего визита в институт, а тем более рассказывать об оказанном мне приеме. Хозяин же не спешил продолжать разговор.
   - Не знаю, что имел в виду профессор Боннар, - сказал он наконец. - Но разве это может иметь какое-нибудь значение? Марио несовершеннолетний... Это мальчик трудный... Впрочем, я могу заверить вас, что конфликт между моей женой и ее сыном никак не связан с наследством.
   - Почему вы не сказали мне сразу, что ваша жена поехала за сыном?
   - Вы не спрашивали. К тому же мы считаем, что семейные неурядицы не имеют никакого отношения к делу.
   - Я придерживаюсь иного мнения, - холодно возразил я.
   - Сеньор, - начал хозяин, пытаясь улыбнуться. - Не подумайте, будто мы хотели что-либо от вас утаить. Это недоразумение! Что же касается Боннара, то после эксгумации мы посмотрим, какую мину он состроит...
   - Альберди не дает согласия на эксгумацию.
   Де Лима был удивлен, а возможно, только изобразил удивление.
   - Пусть вас это не тревожит. Он согласится. У меня есть знакомства в курии.
   - Быть может, достаточно будет, если сеньора Долорес побеседует с братом?
   - Боюсь, это приведет к прямо противоположным результатам.
   - Да... с Альберди нелегко договориться. Откровенно говоря, он вызывает у меня противоречивые чувства. А что о нем думаете вы?
   Де Лима налил коньяк в рюмки и только после этого ответил:
   - Я не знаю его. Вернее, знаю только со слов жены и Марио. Я никогда с ним не говорил. Видите ли, когда Долорес разошлась с Браго и вышла за меня, церковь не признала нашего брака. Мы обвенчались лишь после смерти Хозе... Альберди считал, что сестра не должна была уходить от пьяницы, тиранившего ее.
   - Альберди дружил с Хозе Браго?
   Де Лима пожал плечами.
   - Это трудно назвать дружбой. Кажется, они все время спорили. Браго был атеистом. Тем но менее - а это проливает свет на образ мышления моего шурина - Браго уже после развода с Долорес месяцами жил у Альберди. Больше того, Альберди добился, чтобы Хозе похоронили на церковном кладбище, правда у самой стены, но и это, как ни говорите, место священное.
   - Может быть, ему удалось "обратить" Браго?
   - Скорее наоборот, - засмеялся хозяин.
   - Не думаете ли вы, что Альберди - неверующий?
   - Я не это имел в виду. Видите ли... - де Лима понизил голос. - Браго был коммунистом...
   - Первый раз слышу, - удивленно заметил я.
   - Быть может, в коммунистической партии он не состоял, но со слов жены я понял, что он, безусловно, симпатизировал коммунистам. Теперь об этом не пишут, но все было именно так. Впрочем, если вчитаться в его книги, то это чувствуется... Так вот, Альберди поддался его влиянию и без нужды совал нос куда не следует.
   - Вы считаете, что Альберди симпатизирует коммунистам?
   - Не думаю. Правда, в свое время он был сторонником Дартеса. Впрочем, после пожара он успокоился.
   - После какого пожара?
   - Вы ведь видели, он живет в домике садовника. Приходский дом был ближе к церкви. Вероятно, остались стены.
   - Хорошо, что библиотека уцелела, - заметил я мимоходом.
   - Он перешел в эту хибару раньше! Под влиянием Браго. Кажется, тот несколько лет убеждал священника отдать приходский дом под школу. Альберди не очень торопился, оттягивал. Однако после смерти Браго решился. Ну и паства его "отблагодарила"... Во время ремонта кто-то поджег дом... - он замолчал и задумался. - А может быть, все-таки еще коньяку? - вспомнил он об обязанностях хозяина.
   - Благодарю. Меня интересует, почему Браго лечился в институте Барта? Вы ничего об этом не знаете?
   - Это очень просто. Когда Марио было три года, Долорес вместе с ним и мужем проводила лето в Пунто де Виста. Тогда они случайно познакомились с Боннаром. Не то у Альберди, не то у да Сильвы. В те времена, еще при Дартесе, Боннар иногда бывал и у да Сильвы, управляющего тамошними плантациями.
   - Сейчас они не очень-то симпатизируют друг другу.
   - Это не имеет ничего общего с личным антагонизмом... Да Сильва порядочный человек, джентльмен до мозга костей. Чего нельзя сказать о Боннаре...
   - Вы хорошо знаете его? - спросил я, разделяя в душе мнение хозяина.
   - Да. Мы познакомились у да Сильвы. Конфликт имеет глубокие корни, вернулся он к теме, - я бы сказал, материального характера. Да Сильва был акционером санатория, в котором сейчас размещается институт.
   - Он не получил возмещения?
   - Не в этом дело. Ведь институт могли бы перевести куда-либо в другое место... Барту захотелось уничтожить такую отличную лечебницу... Сейчас, если б не влияние Боннара, все можно было бы изменить.
   - Понимаю. Итак, вы говорите, что в то время, несколько лет назад, Боннар подружился с Браго?
   - Во всяком случае, тогда они познакомились. Позже, живя у Альберди, Браго часто бывал в институте. А когда заболел, им занялся Боннар. Ведь у Браго и гроша ломаного в кармане не было.
   - Есть ли смысл, в свете того что вы мне рассказали, добиваться эксгумации?
   - Непременно! Правда, теперь вам не придется предъявлять Боннару обвинение. Мое открытие облегчает дело, не так ли? Обстановка совершенно изменилась. Это уже не обвинение в убийстве, а лишь попытка убедиться, не сбежал ли случайно покойник из могилы, - деланно рассмеялся он.
   Я немного подумал.
   - Каково ваше истинное мнение? - начал я, глядя внимательно в лицо де Лимы. - Ваша жена говорила, что из достоверных уст знает, будто на Браго проводились недозволенные эксперименты. Эти две версии противоречат друг другу.
   - Не знаю. У меня действительно нет на этот счет никакого мнения. Быть может, здесь есть противоречие, а может, и нет. Посмотрим. Посмотрим после эксгумации!
   - Я посоветуюсь со следователем, - сказал я, вставая.
   - Разумеется, вы никому не станете говорить о наших первоначальных подозрениях? - говорил хозяин, провожая меня к двери. - Дело ясное. Нам важно знать истину. Хотя бы в интересах истории литературы. Чтобы не случилось, как с Шекспиром... Во всяком случае, газетам будет о чем писать.
   "Этот де Лима не дурак, - подумал я, выходя на улицу. - Конечно, они используют любую возможность. Бизнес! Но с этими деревьями - удивительная история".
   Прежде чем действовать дальше, я решил посоветоваться с Катариной... Ее мнение, как филолога и знатока творчества Хозе Браго, было мне интересно.
   Мы долго беседовали по телефону. Она весьма скептически отнеслась к гипотезе де Лимы. Мы уговорились, что я заеду к ней завтра.
   5
   - Как ты ухитряешься это делать, Катарина? С каждой нашей встречей ты выглядишь все моложе!
   Я откинулся в мягком кресле, с удовольствием глядя на ладную фигурку хозяйки.
   - Не плети ерунды. Я почти совсем не спала. Выгляжу, словно заморыш... - вздохнула Катарина, ставя на стол поднос с завтраком. - Всю ночь я сидела над Браго, и, ей-богу, сама не знаю, что об этом и думать. Это, действительно, сенсация... Я нашла еще четыре примера. В том числе три в "Грани бессмертия". А их может быть значительно больше. Я ведь перелистала лишь три книги, изданные за последнее время.
   - Ты все-таки дай мне сказать... Когда я на тебя гляжу, то чувствую себя по меньшей мере на пятнадцать лет моложе. Теперь я вижу, что потерял...
   - Вечно ты... - Катарина вспыхнула и непроизвольно одернула халат.
   - Я знаю, что у меня нет никаких шансов. Свои ночи ты без остатка отдаешь Хозе Браго.
   - Ты не имеешь никаких прав на ревность... А если говорить о Браго, то это любовь платоническая и без взаимности.
   - Если бы я был уверен, что он действительно мертв... - бросил я как бы в шутку.
   Она перестала наливать кофе и внимательно посмотрела на меня.
   - Так ты думаешь, что в этом следует искать разгадку "вещих способностей"?
   - Пока у меня нет собственного мнения. Это де Лима утверждает, что Браго жив. Быть может, он знает больше, чем хочет сказать.
   - Это было бы прекрасно! - взволнованно воскликнула она.
   - В ближайшее время узнаем! Я постараюсь сегодня же добыть разрешение на эксгумацию.
   Катарина насупилась. Неожиданно, словно ей в голову пришла новая мысль, она сказала:
   - В могиле могут быть останки другого человека. Пожалуй, это вполне вероятно. Вот это история...
   - Если быть откровенным, то я не верю, чтобы Боннар зашел так далеко...
   - Я тоже так думаю, - кивнула Катарина. - Но факт остается фактом: Браго довольно странно заглядывает в будущее (если это можно так назвать) в своих произведениях. Ты ничего не ешь!
   Она положила мне на тарелку ветчины, а потом принесла из соседней комнаты две книги.
   - Несоответствие, обнаруженное де Лимой, не единственное. Правду говоря, я никогда бы не обратила внимания на эти деревья. Вот посмотри, открыла она одну из книг в заложенном месте и ногтем отчеркнула абзац.
   - "...сметет последний жухлый след осенний", - прочитал я вслух. Слово "жухлый" было дважды подчеркнуто.
   - Это строчка Уиллера в переводе Стеллы Рибейро. Цитируя это место, Браго воспользовался изданием 1981 года, которое несколько отличается от издания 1974 года. В частности, слово "желтый" переводчица заменила словом "жухлый".
   - Понимаю. Если Браго умер в 1979 году, то он не мог читать второго издания. Но, возможно, изменение внес редактор "Грани бессмертия", решив воспользоваться более поздним переводом.
   - Проверить нетрудно. Но если это даже и редакторская правка, три других примера заставляют задуматься. Ты знаешь Шалаи?
   - Имре Шалаи? Лауреат Нобелевской премии? Это обязан знать любой культурный человек!
   - Дело не в премии, а в том, что получил он ее три года назад и примерно в то же время у нас вышел его первый перевод. А между тем я убеждена, что на творчество Браго, во всяком случае если говорить о "Сумерках" и "Грани бессмертия", повлиял как раз Шалаи.
   - А говорят, что Браго - первооткрыватель, пионер...
   - Не ехидничай. Основное у Браго - умение сливать воедино невероятную динамичность сюжета с поразительными по смелости формальными приемами. На первый взгляд поведение героев, интрига, да что там - вся постановка действия кажется противоречащей логике. А между тем мы тут имеем дело с абсолютной точностью замысла и глубоким философским содержанием. В этом умении показывать наиболее существенное Браго - мастер высшего класса. Однако это не значит, что, как и любой человек, творящий в определенных условиях и подверженный их воздействию, он не испытывал различных влияний, будь то сознательно или подсознательно. Но каким образом мог Шалаи повлиять на творчество Браго, умершего на несколько лет раньше, чем у нас вышла первая книга поэта, - непонятно!
   - Быть может, он читал Шалаи в оригинале или даже в рукописи?
   - Исключено! Браго не знал венгерского.
   - Скажи, допускаешь ты возможность того, что Браго жив?
   - Увы, это весьма сомнительно, хотя и наиболее удачно разъясняет все загадки. Прежде всего Боннар, насколько я его знаю...
   - Как давно ты знаешь Боннара? - прервал я, не скрывая любопытства.
   - О, давно. Я познакомилась с ним лет, наверное, семь или восемь назад через профессора Сиккарди, у которого я работала ассистенткой. Профессор поручил мне просмотреть полученные от Боннара рукописи и попросил высказать свое мнение. Это были образцы творчества Браго.
   - Значит, ты его первооткрывательница?
   - Скорее - первый критик, и к тому же суровый. Сейчас мне эти заметки кажутся смешными... В рецензии не было недостатка в выражениях типа: "автор проявляет эпический талант", "предвещает писателя с солидными данными"... Откровенно говоря, я чувствовала в нем недюжинный талант, но увлек он меня отнюдь не сразу. Именно в связи с этим отзывом я побывала в институте Барта у Боннара. Потом он давал мне и другие рукописи.
   - Так, может быть, ты была знакома и с Браго?
   - Да, - сказала она и умолкла, глядя на чашку с кофе, которую держала в руке.
   - Ты никогда об этом не говорила... Это было там, в институте Барта?
   Катарина кивнула.
   - Когда ты видела его последний раз? - наседал я.
   - О, весной 1978 года. Примерно за год до кончины.
   - Как он в то время выглядел?
   - Что говорить, не блестяще.
   - А позже ты не пыталась его увидеть?
   - Во время лечения Боннар запретил всякие посещения. Он только написал-мне... - она осеклась.
   - Боннар?
   - Нет, Браго. Писал, что чувствует себя лучше, очень сожалеет, что не может со мной увидеться, и надеется, что когда-нибудь мы еще поболтаем...
   Мне почудилось, что я заметил в глазах Катарины слезы.
   - Видно, это было не просто знакомство, - сказал я не особенно удачно.
   Она неприязненно взглянула на меня.
   - Чепуха. Мы не были знакомы и двух месяцев. Браго не покидал института. Между нами ничего не было.
   - Прости. Я не хотел тебя обидеть. Я только ищу, за что бы зацепиться. Ты бываешь в институте Барта?
   - Нет. После смерти Браго я встретилась с Боннаром лишь недавно, во время телевизионной передачи. Но это была мимолетная беседа. О творчестве Браго мы говорили с ним где-то в начале 1982 года. Тогда Боннар сказал, что у него есть рукописи Браго и он намерен заняться их публикацией. Он обещал позвонить мне или Сиккарди, но не позвонил. Возможно, забыл. А потом уж начали выходить книги...
   - Во время встречи на телестудии он не приглашал тебя навестить его?
   - Нет. Мы перебросились всего несколькими фразами, если не считать дискуссии перед камерами. Времени не было.
   - Но ты могла бы его навестить под каким-нибудь предлогом?
   Она внимательно посмотрела на меня.
   - Если ты поклянешься, что не используешь меня в интриге, направленной против Браго...
   - Клянусь, - поспешно сказал я. - Что до Боннара, то, надеюсь, тут тебя ничто не связывает?
   - Не знаю, - сказала она после недолгого раздумья. - Прежде всего меня интересует истина...
   - И я так думаю... Да! Еще одно: ты знаешь сына Браго?
   - Однажды я видела его в клинике. Ему тогда было лет девять-десять. Теперь он, наверное, вырос... Он очень походил на отца.
   Она задумалась и как-то потухла.
   - Значит, он довольно часто бывал в институте?
   - Этого я не знаю. Браго отзывался о мальчике очень тепло. Должно быть, он его любил.
   - Может, мальчик знает что-нибудь о времени, предшествовавшем смерти?
   - Возможно. Хорошо бы с ним поговорить.
   - К тому же имеется и другой повод. Я хотел бы выяснить, есть ли сейчас контакт между ним и Боннаром. Если ты позволишь, я позвоню от тебя де Лиме? Мать мальчика поехала в деревню и должна была уже вернуться.
   - Пожалуйста. Я уберу со стола.
   Я сел за столик, пододвинул телефон и набрал номер. Почти тут же отозвался де Лима. Услышав мое имя, он даже вскрикнул от радости.
   - Ах, это вы, сеньор адвокат?! Ну, наконец-то! Я звоню повсюду уже целый час и нигде не могу вас поймать. К сожалению, у нас возникли новые осложнения... Жена звонила из Пунто де Виста. Представьте себе, Марио опять сбежал...
   - Как это опять? Он же должен быть у Альберди?
   - Сегодня ночью его удалось поймать на дороге вблизи Пунто де Виста, когда он шел к священнику. Они с матерью остановились поесть в придорожном баре. Марио вышел умыться и... исчез. Он, безусловно, опять вернется в Пунто де Виста, и мы хотели просить вас о помощи.
   - Не очень понимаю, что я могу сделать?
   - Вопрос весьма деликатен. Я сказал жене, что вчера мы с вами откровенно беседовали и я вам полностью доверяю. Вам необходимо сейчас же поехать в Пунто де Виста. Мы очень вас просим... Разумеется, все расходы мы берем на себя. Жена ожидает вас в "Каса гранде", у сеньора да Сильвы. В трех километрах от деревни. Любой деревенский мальчишка покажет вам дорогу. Мы просим вас. Это очень срочно. Жена объяснит вам все лучше там, на месте. Так вы поедете?
   Я не собирался создавать искусственные осложнения, тем более что уже был не на шутку заинтригован историей со смертью Браго, и согласился.
   Положив трубку, я взглянул на Катарину, которая стояла в дверях, заинтересованная разговором.
   - Ты сегодня очень занята? Я хочу предложить тебе прогулку.
   Она понимающе кивнула.
   - Пунто де Виста?
   - Да. Быть может, при оказии навестишь профессора Боннара. Согласна?
   - Едем! - улыбнулась она, но тут же, словно спохватившись, спросила:
   - Эксгумация?
   - Не думаю.
   Она облегченно вздохнула.
   6
   Катарина проспала почти два часа. Она проснулась, лишь когда я остановил машину вблизи Пунто де Виста, чтобы спросить дорогу к "Каса гранде".
   - Где мы? - спросила она, зевая. - Ну и заспалась я...
   - Через десять минут должны быть на месте.
   Она потянулась, вынула из сумочки помаду и подкрасила губы.
   - А зачем мы, собственно, туда едем?
   - Я тебе уже говорил, что должен встретиться с сеньорой де Лима. Знаю только, что Марио Браго опять сбежал.
   - Это как-нибудь связано с завещанием?
   - Похоже, да. А что ты обо всем этом думаешь?
   - Не знаю, - пожала она плечами. - У загадки может быть много разгадок...
   - Ты думаешь, кто-то дописал эти "новинки" шутки ради или по другим, не известным нам соображениям?
   - Нет. Мне кажутся наиболее вероятными апокриф, конспирация или машинная композиция. Правда, ни одна из этих гипотез не объясняет всего. И даже создает новые проблемы.