Страница:
- Нет, - юноша покачал головой. - Нет, конечно. За кого вы меня принимаете?
- Сам спрашивал о чём-нибудь?
- Нет, - подумав, ответил юноша и почесал в затылке. - Странно как-то... даже не задумывался. Нет, ничего не спрашивал. Ждал, когда спросят.
- Как держал руки?
Клеммен уже обрёл самообладание и молча ответил (благо вопросы у Д. частенько бывали куда более странными).
- Ладонями к себе.
- Жестикулировал? Указывал на предметы, например?
- Нет, - ответил юноша, поражаясь сам себе. Странно... отчего это я вёл себя подобным образом? Ничего, конечно, особенного или страшного, но всё же?
- Так, - Д. жестом велел налить себе ещё вина и кивнул Клеммену на его бокал. - Пей, не то согреется и вкус потеряет. А теперь самый главный вопрос. К какому *наэрта* она, по-твоему, принадлежит?
Разум Клеммена произвёл рассуждения и выдал ответ прежде, чем он сам успел удивиться.
- Кажется... *Теренна Ольен*, Золотой Песок.
- Правильно, - Д. вновь лучезарно улыбнулся и откинулся на спинку стула. - Ну, мой дорогой ученик, к какому выводу мы приходим?
- Похоже, вы хотели мне намекнуть, что я ей не пара и что больше я её не увижу, - Клеммен смотрел на улыбающегося бородача с неприязнью. - Так я и сам это знаю.
- Вовсе нет! - Д. перестал улыбаться и посмотрел на собеседника с сочувствием. - Я хочу сообщить тебе нечто куда более приятное. Ты умудрился не совершить ни одной глупости. Первое впечатление - самое главное. Всё последующее вторично. С самого начала ты вёл себя совершенно безукоризненно, даром что котелок у тебя перегрелся...
- Подождите,.. - не обращая внимания на "котелок", Клеммен нахмурил лоб и принялся в подробностях вспоминать прошедший час. Странно... я ведь совершенно не думал об этом, Д.!
- Значит, я не напрасно трачу на тебя время, - Д. расхохотался, привлекая взгляды из-за соседних столиков. - Это-то и есть самое главное, мальчик мой! Вести себя совершенно естественно, не подозревая об этом! Ну что же, пора переходить к экзаменам.
- К каким... экзаменам? - юноша, не успев обрадоваться, вновь насторожился.
- К тем самым, - Д. допил второй бокал. - Хватит ходить в учениках. Первый экзамен ты уже сдал... только что, и я очень этим доволен. Через четыре... нет, через шесть дней заходи ко мне на работу. Можешь, конечно, зайти и пораньше. После праздника возьмёшь расчёт у своего хозяина, - откуда-то Д. извлёк небольшой конверт и положил его между ними на столе - так, чтобы движение не бросалось в глаза. - Здесь легенда.
- А... - Клеммен вновь ощутил, как всё вокруг становится несущественным и малозначащим. Странно, но горечи он не ощущал. Пока, наверное. Мир вновь начал растворяться в розовых тонах.
- А с ней ты, вполне возможно, ещё встретишься, - ответил Д. Мир, как известно, тесен.
Клеммен поблагодарил его, и, всё ещё витая в облаках, пошёл к выходу. "Купец" отметил, что конверт он забрал - забрал, не привлекая к своему жесту внимания. Тренировки не прошли даром, и это хорошо. Положительно, из мальчишки всё-ткаи выйдет толк! Характер у него, правда, но с годами это пройдёт.
К тому же ольтийка, с которой Клеммену - волей каких-то богов довелось только что встретиться, жила здесь, в Венллене. Д. напряг память и та, как обычно, послушно сообщила имя. Андариалл Кавеллин анс Теренна. Звучное имя... впрочем, ольты выбирают имена весьма тщательно. А вот что означает, не помню, хоть убей.
Ничего, кроме имени, Д. о ней не знал. До настоящего времени. Надо бы узнать... ни одна встреча - Д. уяснил это совершенно точно никогда не бывает случайной. Может лишь казаться случайной, не более.
Хотя, если призадуматься... произвести впечатление на кого-нибудь из Теренна Ольен очень и очень трудно, со всем их обычаями и ритуалами. Ладно, пусть об этом заботится сам Клеммен. Д. дождался, когда ольтийка, улыбаясь чему-то, прошла по площади, держа в руке небольшой саквояж и вздохнул. Да... определённо хороша... впрочем, ольтийки не могут не произвести впечатления на Людей. А вот наоборот...
Похоже, что Клеммена ожидает серьёзный удар. Что ж поделать, судьба.
Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 20-й час
Если Д. думал, что я в конце концов упаду духом и сяду оплакивать своё невезение, то он ошибался. Конечно, эта встреча - первая и последняя; чтобы это понять, не надо быть семи пядей во лбу. Тем не мене, я прекрасно понимал, что такое - недостижимое. К тому же она ольтийка. Пройдёт сто лет, от меня не останется и воспоминания, а она будет всё такой же очаровательной.
Вот от этой мысли мне действительно едва не стало грустно, и я пошёл в своё мастерскую. Чтоб этому Д. Тёмная приснилась! Нашёл тоже время проверять мои способности. Всё ещё пребывая в неком забытьи, я уселся за стол и принялся за дело.
О чём я думал, не очень хорошо помню. За ужином хозяйка похвалила мой костюм и, судя по всему, пришла к выводу, что свидание прошло успешно. Двух других жильцов сегодня вечером не было - видимо, для них праздник уже начался.
Так что сегодня все мной остались довольны. Невероятно, не правда ли? Я вернулся в мастерскую и продолжил работу. Прямо там и заснул.
А как проснулся, неожиданно понял, что что-то всё-таки получилось. Фигурка какого-то страшненького существа - не иначе, какой-то демон из легенд, а может быть, *уар*, воинственное воплощение какого-нибудь божества, его посланник в мире смертных... В виде человека, но с лицом не то волка, не то шакала, с мечом в одной руке и небольшим щитом в другой.
Если спросите, каким образом мне пришло это в голову и как это я смог сделать такое за одну ночь - всё равно не отвечу. Потому что сам не знаю.
2. Экзамен
Венллен, Веантаи 29, 435 Д., около полудня
- Сколько нам ещё ждать? - осмелился спросить Клеммен после того, как четыре часа просидел возле стола своего начальника, наблюдая за тем, как тот работает.
- А куда ты, собственно, торопишься? - Д. поднял брови в насмешливом недоумении. - За работу взяться не терпится? Погоди, ещё не рад будешь, что её столько свалилось.
И продолжил вглядываться в глубины небольшого прозрачного кристалла. Удовлетворённо кивнул, убрал всё в стол (судя по тому, что юноше доводилось видеть, в этот стол влезало не менее тонны различных бумаг).
- Скажите, Д., - вновь заговорил Клеммен десять минут спустя. Новая форма, которую ему выдали этим утром, сидела как влитая. Несомненно, её сшили специально для него. По заказу. Когда только они всё успевают?... - А чем, собственно, вы... то есть мы... занимаемся?
Клеммен поднял глаза и наткнулся на внимательный взгляд серых глаз Д. Выражение лица его было непонятным. Задумчивым каким-то. Не отводя взгляда, он закрыл папку с бумагами.
- Очень интересно, - выговорил он наконец. - Я все эти пять лет ожидал, когда ты об этом спросишь. Пожалуй, если бы ты так и не спросил, надо было бы бить тревогу. Ну что же. Ответ очень простой: я не знаю.
Лицо юноши выразило такую гамму чувств, что Д. рассмеялся.
- Я знаю, чем занимаюсь я, - продолжил он. - Я знаю, чем занимаюстя мои коллеги. Но ответить тебе, чем занимаемся мы все, вместе взятые, я не могу.
- Постойте, - Клеммен поднял руку. - Погодите. Я считал, что вы работаете на Наблюдателей, или...
- Вот как? - Д. сдвинул брови. - Отчего ты так подумал?
- Сам не знаю, - пожал юноша плечами. - Само как-то в голову пришло. По всем признакам. Чему вы меня обучали. Что умеете сами. С кем и как работаете. Вывод, по-моему, прост.
- Поразительно, - Д. откинулся в кресле. - Почти в точку. Но мы не Наблюдатели, Клеммен, и им не подчиняемся. Хотя очень часто помогаем друг другу... - Д. задумчиво потянул себя за бороду. - И, кстати, с нами вместе работает очень много разнообразного народу. В том числе из Наблюдателей.
- И всё-таки, - Клеммен, немало довольный собой, устроился на стуле поудобнее, - и всё-таки, как бы вы назвали свою профессию?
- Видимо, следователь, - Д. пожал плечами. - Да и какая разница? Занимаемся мы, правда, тем, с чем обычные следователи дела не имеют. С тем, что остальным не по зубам...
- Я так и думал, - Клеммен кивнул и тут же заметил насмешливый огонёк в глазах своего начальника. - Честно говоря, мне несколько не по себе. С чего начнутся экзамены?
- Для начала продолжим испытывать терпение, - невозмутимо проговорил Д. и открыл свою папку. Юноша осёкся и со вздохом отвернулся. - Торопиться нам некуда. Сейчас начальство появится, тут-то тебе всё и объяснят.
Клеммен молча кивнул и продолжил изучать узоры, которыми были покрыты обе двери. Входная была, судя по всему, из дуба - старинного, тщательно обработанного, отполированная до блеска. Вторая, в которую Клеммен входил лишь два раза, была инкрустирована золотой проволокой. Узор, несомненно, имел некий смысл - но спрашивать здесь имеет смысл, только когда попросят. Дисциплина у Д. и его организации железная, и задавать лишние вопросы отучаешься очень и очень скоро...
Клеммен уселся, уперев подбородок в ладонь и прикрыл глаза. Отчего он так беспокоится, в самом деле? Или золотистые волосы всё ещё не желают оставлять его в покое?..
Венллен, Веантаи 28, 435 Д., вечер
Праздник прошёл бестолково.
Вещи приходилось собирать осторожно и незаметно, чтобы хозяйка не вздумала помогать. Общительная она у нас, и деятельная. Больше всего она любит сесть и обстоятельно, за чашечкой кофе, рассказать обо всех своих детях - если считать их всех вместе с потомками, то выходит весьма внушительное число... Не настроен был Клеммен собираться под её присмотром - тем более, что о своём отъезде ещё не говорил, как и было приказано.
В общем-то, даже и не приказано. Нет нужды приказывать. Д. приказывал только первое время, пока ветер без помех дул в голове юноши в любом направлении. Потом достаточно было намёка. Теперь и намёка как такового не было нужно: ситуация говорила сама за себя. Легенда у Клеммена была создана на совесть, и вживаться в неё было легко; не было необходимости с изматывающей тщательностью следить и помнить, что, где и кому говоришь: Д. и его подчинённые поддерживали каждую легенду множеством дополнительных деталей. Самое трудное, говорил Д. неоднократно, это не доводить легенды до полного совершенства, до исчерпывающих деталей. У всякого человека должно быть немало незаполненных мест в душе и биографии, как и у правильно огранённого камня обязаны быть места, кажущиеся нетронутыми - иначе совершенство такого камня мёртвое. Полное. А за полным и абсолютным совершенством следует, как хорошо известно, распад.
Да, действительно, золотые волосы всё ещё преследовали его. Вчера они подтолкнули его к деятельности и бодрости; сегодня, словно похмелье или наркотический голод, они дразнили, находясь в недостижимом далеке. Какую там поговорку постоянно припоминает Д. в таких случаях? Sern uass anhorras... Сплошные шипящие. "Нить судьбы в руки не даётся". Это мой перевод. Полчаса сидел со словарём, Д. насмешил, но всё-таки перевёл. Клеммен едва не поддался минутному порыву и не швырнул резец в стену напротив. Поговорки! Устроил мне вчера этот дурацкий допрос. Всё бы ему по винтикам разобрать...
Труднее всего было сохранять приподнятое настроение во время обеда. Точнее, не то чтобы очень приподнятое, но хотя бы видимость. Если уж быть до конца честным, то в самом начале была и не видимость, а вполне искреннее приподнятое настроение, поскольку перед глазами Клеммена вновь проходила вчерашняя выставка (на которую он смотрел лишь краем глаза).
Но тут выяснилось, что у хозяйки нынче день рождения правнука, потомка среднего сына её младшей дочери и всё пошло прахом.
Впрочем, хозяйка так и не догадалась, что её постоялец готов в двадцать минут собрать все оставшиеся вещи (которые лежали как ни в чём не бывало, вроде бы на своих законных местах) и разом испариться. Причём собрать качественно. Пункт седьмой: никогда не оставлять следов своего пребывания. Никаких личных вещей. Записок. Предметов. А пуще всего - персональных артефактов. Д. произнёс эти два слова обыденным тоном, и, когда Клеммен не выдержал и спросил, что это такое, тут же объяснил. Клеммен и сам не понимал, отчего он вдруг так быстро покраснел. Вроде бы ничего непристойного в объяснениях нет. Каждый понимает в меру своей испорченности...
Одним словом на пол не плевать, обрезки ногтей не оставлять, и любовью не заниматься. Устроить здесь последнее, правда, при характере его хозяйки, было бы приключением не менее захватывающим, чем, скажем, стянуть золотое ожерелье из сокровищницы какого-нибудь дракона. Не попадёшься - век будешь помнить, ну, а уж если попадёшься, то тем более...
Впрочем, пункт восьмой вообще весьма строго отзывался обо всех возможных интимных связях. Он их попросту запрещал. Точнее говоря, запрещал все, не благословлённые Д. или более высоким начальством. Но как-то у Клеммена не хватало воображения представить, как он подходит к иронически улыбающемуся Д. и просит этого благословения, будь оно неладно. То есть, разрешения. Пока я не подписал этот контракт, ничего подобного и представить не мог. Правда, идти в соответствующее заведение давеча в Киншиаре было страшновато, тем более, что в первый в жизни раз... Потом как-то привык.
Великие боги, что только в голову не лезет! Надо пройти проветриться. Да и к Храму подойти поближе, посмотреть. Красивые у них, у ольтов, праздники, ничего не скажешь. И не пышные чрезмерно взгляд не режут - и не очень-то приметные: можешь пройти мимо и не заметить. Но если заметишь, глаз не оторвёшь.
Стоически выслушав последние семейные новости своего гостеприимного приюта, юноша оделся - во вчерашний выходной костюм - и откланялся. Именно откланялся, буквально: хозяйке это было приятно, а подобным церемониям Клеммена хорошо обучили.
* * *
Д., конечно, купил меня на любопытство. По большому счёту. Разумеется, я ему совершенно по-человечески благодарен: оставаясь Ланенсом, я бы кончил свои дни в какой-нибудь вонючей канаве. Но отец мой не переставал повторять, что ничего даром не делается - да и сам Д. частенько повторял эту же мудрость. Так что со временем мне стало любопытно: чем буду расплачиваться?
Потратились они на меня изрядно. Пока я год странствовал, огибая всю Большую Землю, следили они за мной непрерывно. Причём так, что и не заметишь. Но когда я спросил - в шутку, конечно, - знает ли Д., чем я занимался в Паэроне тогда-то и тогда-то, он покопался в столе, выудил оттуда какой-то шарик и ответил на вопрос.
Тут-то шутки и кончились.
Вначале я страшно испугался. Что теперь, всю жизнь оставаться под надзором? Но Д. мне как-то быстро объяснил, что дело обстоит не совсем так. Если *необходимо*, сказал он, то не составит - скорее всего - большого труда подробно выяснить любую деталь. Но никому в голову не приходит следить за всеми и вся. И невозможно, и незачем. Странно, но я ему поверил. У Д. вообще странная привычка: не лжёт никогда. Уклоняется от ответов или вообще помалкивает, но если ответит - не обижайся, ответит на то, о чём спрашиваешь. Под легендой, конечно, он соврёт - глазом не моргнёт, но когда мы с глазу на глаз...
Словом, на любопытство он меня и купил. На таинственность. Обижаться, конечно, грех: я и сам приложил старания, чтобы купиться. Да и по счетам платить будет вовсе не унизительно - специалисты здесь работают высокого класса и раз уж так суетятся вокруг моей скромной персоны, значит, и работать придётся над вещами по крайней мере непростыми. Ну а то, что жить по легенде не очень легко и двойное мышление порой утомляет...
Sern uass anhorras.
* * *
Поздним вечером ноги сами собой привели Клеммена в контору Д.
Даже и не вечером, а ночью. Дверь, однако, была не заперта. Скорее всего, она была заперта для всех случайных прохожих, которые рискнули бы постучаться сюда. Или, упасите боги, от грабителей, которых в Венллене вообще нет. Воры, конечно, есть, и их Гильдия, непременное зло каждого города, как-то существует, но только очень глупый и отважный вор осмелится вломиться сюда.
Д. сидел за столом и работал.
Клеммен чувствовал себя глупо. Он осознал, что чувства, обуревавшие его минуту назад, не могут быть выражены словами. Да и вообще - что он хочет от Д.? Совета? Ответ известен заранее. Иди работай. Или иди отдыхай. Словом, не хочешь получить ответа - лучше не спрашивай.
Окон в комнате нет и не было никогда, а таинственная вторая дверь по-прежнему закрыта. Кто там, за ней? Чисто детское любопытство, погубившее, наверное, немало кошек...
Глупости всё это, понял юноша. Уйти домой и отоспаться. Заснуть будет трудно, но всё же... А Д. не станет задавать вопросов и удивляться. Если пришёл - значит, по делу. Если ушёл молча - значит, так надо. Необычно, но, если задуматься, приятно. И Клеммен повернулся, чтобы так же тихонько уйти.
И остолбенел.
Д. за столом не было. Ещё курился дымок от его сигары (порок, от которого не собираюсь отказываться, говорил Д. неоднократно), что лежала в изящной белого мрамора пепельнице, но её хозяин отсутствовал. Что за наваждение, сквозь стену ушёл? Хотя признайся, Клеммен, много ли ты о нём знаешь? Вполне возможно, что сквозь стену. Умеют же некоторые...
На столе не бло ничего, что имело бы смысл открывать непрошеному взору. Кроме одной детали. Посреди широкой крышки, полированная поверхность которой была исчерчена множеством мелких царапин, лежал конверт из грубой на вид серой бумаги. Хорошо знакомый конверт. И надпись, явная и ясная - догадается и дурак. "Клеммену".
Юноша взял конверт и диковато оглянулся. Что за театр! Открыл конверт и извлёк оттуда плотную карточку, непонятно из чего сделанную. Наверное, из металла - вон какая тяжёлая. Множество символов украшали её и многие были ему знакомы. В особенности две косых красных полосы в левом верхнем угле на лицевой стороне.
Юноша скомкал конверт и выбросил за плечо. Не оглядываясь, он и так знал, что конверт на миг вспыхнет пламенем и бесследно рассеется множеством серебристых искорок.
Намёки у Д. - иногда едва заметишь, а иногда такие же тонкие, как кирпичом по затылку. Как сейчас, например.
Венллен, Веантаи 29, 435 Д., ночь
Две красных полосы обозначали *эльхарт*, что многие ошибочно переводили как "ночной Храм". Правильнее сказать - теневой, невидимый, или тайный. Собственно, это и было то, на что мне было велено сменить - говоря простым языком - бордели. Обмен, конечно, оригинальный. Как если бы вам строго-настрого воспретили питаться бурдой из картофельных очисток и разрешили только пировать в изысканных ресторанах. Идти в первый раз в *эльхарт* было куда страшнее, чем в бордель. Я, откровенно говоря, побаиваюсь и богов, и жрецов, и вообще всего сверхъестественного.
...Никто не знает, кто и когда придумал *эльхарт*. Наверное, сами смертные, - жрецы или там маги. Боги вообще любят слушать смертных и частенько пользуются их изобретениями, даже если об этом и не принято говорить вслух. Для чего Храмы существуют? Чтобы боги могли поддерживать себя. Попутно культ поддерживает и обычаи, и мораль и всё такое прочее. Человеку же, как известно, сидеть в рамках просто невыносимо - по крайней мере временами. Пусть отыщется хоть один праведник, который ни разу в жизни не совершал противоправного или хотя бы не думал об этом...
Итак, нарушая положения - как мирские, так и установленные высшими силами - люди как бы показывают, что стоят выше всего этого. Боги карают за кражу? А вот посмотрим, насколько они всевидящи. Частенько, конечно, от гнева свыше не уйти, но зато какой азарт! Не одобряются любовные похождения? Так именно этим и займёмся! Раз запрещено, да в особенности когда тело требует, то кто ж не рискнёт?! Тут-то и придумали умные люди поставить на службу и светлую, и тёмную стороны.
И появились новые притоны, бордели и прочее - где можно и надраться всласть, и накуриться дурмана, и прелюбодействовать сколько душе угодно. Всё к вашим услугам! На любой вкус, для женщин и мужчин, для отребья и аристократов. И средний человек, тайком утолив недозволенные страсти, возвращался домой и думал, как и прежде, что смог обвести богов и господ вокруг пальца - презрев все их запреты. Не подозревая, кого только что кормил и чью силу наращивал. Почти у каждого божества (которое принимало подношения от людей или их родственников - по крови или по виду) появились *уальха*, тёмные двойники. Принимавшие не возвышенные эманации искренне молящегося, а тёмные испарения - или то, что сам человек почитал тёмным и дурным.
Всему, как известно, можно найти применение.
Карточки же, которые я время от времени получал от Д., позволяли попасть не в простые отделения *эльхарт*, а в предназначенные только для избранных. Вообще-то это мало походит на то, о чём вы могли подумать. Никто не обязывает вас заниматься здесь любовью (насколько я понимаю - какой угодно и чуть ли не с кем угодно). Тут и театр, и музыка, и всё прочее - диву даёшься, где всё это только помещается. Но вступив на территорию *эльхарт*, нельзя уйти, не принеся жертвы. Даже если она и не кажется жертвой, она ей всё равно является.
Те же, кто решат просто повернуться и уйти, могут попасть в паутину переходов, лестниц и туннелей - в наказание за попытку нарушить немногие неписаные законы тёмного мира. А что именно ждёт таких, не знает никто. В Венллене *эльхарт* принадлежит Кеввенмеру, некогда местному богу-покровителю, а ныне - одному из многочисленных обликов Солнечного Воина, чей крупнейший храм находится именно в Венллене. Не думаю, чтобы старина Кеввенмер был в большой претензии, ведь здесь он царит почти безраздельно. Любит, говорят, припугнуть отступников привидениями и сырыми мрачными подземельями.
...Итак, я решился. В конце концов, клин клином. У меня вдруг возникло дикое желание либо напиться (ни разу не реализованное: тем, чем там угощают, не напьёшься до одури), либо что-нибудь сломать, спеть что-нибудь неприличное. Хитёр Д., ничего не скажешь. Сунув карточку в карман, я отправился туда, где находился вход в нужное мне место. Первый раз я долго его искал: Д., разумеется, не утруждал себя объяснениями, а посему - ищи, пока не отыщешь. Как оказалось, лучшим решением было просто ходить по ночному городу, не намереваясь никуда прийти. Спустя каких-то полчаса ноги вынесли меня в неприметный переулок, в котором была незапертая дверь - старая, деревянная, полусгнившая. Хорошая аллегория.
Попытался бы я так пошататься по родному Веннелеру...
У входа вас встречала неизменно улыбающаяся представительница прекрасного пола (возможно, что женщин встречают иначе) и забирала карточку. Что-то вроде одноразового пропуска. Такой должен стоить бешеных денег - если судить по тому, что вас ожидало впереди.
Эффект был очень странным. После одного посещения *эльхарт* мир становился куда более удобоваримым по крайней мере на неделю, а то и на две. Что-то, конечно, там изымали, но последствия были неизменно приятными. И слушать, как Пройн, например, с сальными глазками, рассказывает об очередных своих победах на любовном фронте, было уже не тоскливо, а просто смешно. Как ребёнок с гордостью рассказывает о вылепленной из глины фигурке, страшно гордый собой и уверенный - уж в этом-то ему нет равных!
...Меня встретили так же радушно, как и всегда. Но карточку забирать не стали. Наоборот, посмотрели с немалым уважением и вообще стали относиться с ещё большим вниманием - если о большем внимании вообще имеет смысл говорить. Надо будет как-нибудь узнать у Д., почём нынче подобная карточка. Хотя нет, вначале надо разбогатеть - вдруг потребует расплатиться в уплату за необоснованное любопытство.
И разбогатеть, увы, по-настоящему.
Венллен, Веантаи 29, 435 Д., после полудня
- Пришла, - произнёс Д. неожиданно и поднялся из-за стола. Идём.
Клеммен вздрогнул очнувшись от раздумий. Кто пришёл? Ни в одну из дверей никто не проходил. Но тут же вспомнил, как Д. испарился этой же ночью (ох и длинная выдалась ночь...) и не стал удивляться.
За второй дверью находился длинный коридор - идти по нему было несколько странно, человека словно отрезало от всего окружающего мира. Здесь было абсолютно тихо, прохладно и спокойно. Неестественно спокойно. Но Д. невозмутимо шествовал впереди и Клеммен, который и сам был здесь не в первый раз, не очень-то удивлялся. Хотя привыкнуть к подобному было очень трудно.
Когда за их спинами закрылась следующая дверь, юноша увидел то самое высокое начальство и непроизвольно отступил на шаг. Всё-таки зрелище было и редким, и непривычным.
* * *
Все в детстве слышали сказки про всяких чудовищ.
Я не исключение. И про драконов мне рассказывали, естественно, и про страшных подземных ящеров, которые питаются похищенными у людей младенцами. Про птиц-невидимок, которые стерегут несметные сокровища где-то в восточных дебрях. Про ольтов тоже, кстати, рассказывали. Правда, ничего лестного в этих рассказах не было. Так-то я и начал сомневаться, а настолько ли мудры подобные сказки, как утверждают старики?
Точнее говоря, сомневаться я начал примерно год назад, когда впервые увидел штаб той организации, в которой, возможно, буду состоять. Потому что разом увидел всех тех чудовищ, о которых так много слышал.
Честно говоря, самообладания мне не хватило. Хорошо хоть, просто замер и глаза вытаращил. А они все сидят, смотрят на меня некоторое время... а потом продолжают свою беседу как ни в чём не бывало.
Начальница у Д. рептилия. По словам Д., только в течение последних тридцати лет, когда Наблюдатели разделились на несколько отдельных организаций - каждая со своим руководством, но с совместным координационным органом - так вот, только с этого момента в самые высшие эшелоны всего этого стали попадать иные расы. Странно это как-то... Значит, всеми вопросами безопасности у нас на Ралионе отродясь занимались нелюди? Вначале я не поверил. Но никто, похоже, мне ничего иного предлагать не собирался и уж тем более ни в чём убеждать.
- Сам спрашивал о чём-нибудь?
- Нет, - подумав, ответил юноша и почесал в затылке. - Странно как-то... даже не задумывался. Нет, ничего не спрашивал. Ждал, когда спросят.
- Как держал руки?
Клеммен уже обрёл самообладание и молча ответил (благо вопросы у Д. частенько бывали куда более странными).
- Ладонями к себе.
- Жестикулировал? Указывал на предметы, например?
- Нет, - ответил юноша, поражаясь сам себе. Странно... отчего это я вёл себя подобным образом? Ничего, конечно, особенного или страшного, но всё же?
- Так, - Д. жестом велел налить себе ещё вина и кивнул Клеммену на его бокал. - Пей, не то согреется и вкус потеряет. А теперь самый главный вопрос. К какому *наэрта* она, по-твоему, принадлежит?
Разум Клеммена произвёл рассуждения и выдал ответ прежде, чем он сам успел удивиться.
- Кажется... *Теренна Ольен*, Золотой Песок.
- Правильно, - Д. вновь лучезарно улыбнулся и откинулся на спинку стула. - Ну, мой дорогой ученик, к какому выводу мы приходим?
- Похоже, вы хотели мне намекнуть, что я ей не пара и что больше я её не увижу, - Клеммен смотрел на улыбающегося бородача с неприязнью. - Так я и сам это знаю.
- Вовсе нет! - Д. перестал улыбаться и посмотрел на собеседника с сочувствием. - Я хочу сообщить тебе нечто куда более приятное. Ты умудрился не совершить ни одной глупости. Первое впечатление - самое главное. Всё последующее вторично. С самого начала ты вёл себя совершенно безукоризненно, даром что котелок у тебя перегрелся...
- Подождите,.. - не обращая внимания на "котелок", Клеммен нахмурил лоб и принялся в подробностях вспоминать прошедший час. Странно... я ведь совершенно не думал об этом, Д.!
- Значит, я не напрасно трачу на тебя время, - Д. расхохотался, привлекая взгляды из-за соседних столиков. - Это-то и есть самое главное, мальчик мой! Вести себя совершенно естественно, не подозревая об этом! Ну что же, пора переходить к экзаменам.
- К каким... экзаменам? - юноша, не успев обрадоваться, вновь насторожился.
- К тем самым, - Д. допил второй бокал. - Хватит ходить в учениках. Первый экзамен ты уже сдал... только что, и я очень этим доволен. Через четыре... нет, через шесть дней заходи ко мне на работу. Можешь, конечно, зайти и пораньше. После праздника возьмёшь расчёт у своего хозяина, - откуда-то Д. извлёк небольшой конверт и положил его между ними на столе - так, чтобы движение не бросалось в глаза. - Здесь легенда.
- А... - Клеммен вновь ощутил, как всё вокруг становится несущественным и малозначащим. Странно, но горечи он не ощущал. Пока, наверное. Мир вновь начал растворяться в розовых тонах.
- А с ней ты, вполне возможно, ещё встретишься, - ответил Д. Мир, как известно, тесен.
Клеммен поблагодарил его, и, всё ещё витая в облаках, пошёл к выходу. "Купец" отметил, что конверт он забрал - забрал, не привлекая к своему жесту внимания. Тренировки не прошли даром, и это хорошо. Положительно, из мальчишки всё-ткаи выйдет толк! Характер у него, правда, но с годами это пройдёт.
К тому же ольтийка, с которой Клеммену - волей каких-то богов довелось только что встретиться, жила здесь, в Венллене. Д. напряг память и та, как обычно, послушно сообщила имя. Андариалл Кавеллин анс Теренна. Звучное имя... впрочем, ольты выбирают имена весьма тщательно. А вот что означает, не помню, хоть убей.
Ничего, кроме имени, Д. о ней не знал. До настоящего времени. Надо бы узнать... ни одна встреча - Д. уяснил это совершенно точно никогда не бывает случайной. Может лишь казаться случайной, не более.
Хотя, если призадуматься... произвести впечатление на кого-нибудь из Теренна Ольен очень и очень трудно, со всем их обычаями и ритуалами. Ладно, пусть об этом заботится сам Клеммен. Д. дождался, когда ольтийка, улыбаясь чему-то, прошла по площади, держа в руке небольшой саквояж и вздохнул. Да... определённо хороша... впрочем, ольтийки не могут не произвести впечатления на Людей. А вот наоборот...
Похоже, что Клеммена ожидает серьёзный удар. Что ж поделать, судьба.
Венллен, Веантаи 27, 435 Д., 20-й час
Если Д. думал, что я в конце концов упаду духом и сяду оплакивать своё невезение, то он ошибался. Конечно, эта встреча - первая и последняя; чтобы это понять, не надо быть семи пядей во лбу. Тем не мене, я прекрасно понимал, что такое - недостижимое. К тому же она ольтийка. Пройдёт сто лет, от меня не останется и воспоминания, а она будет всё такой же очаровательной.
Вот от этой мысли мне действительно едва не стало грустно, и я пошёл в своё мастерскую. Чтоб этому Д. Тёмная приснилась! Нашёл тоже время проверять мои способности. Всё ещё пребывая в неком забытьи, я уселся за стол и принялся за дело.
О чём я думал, не очень хорошо помню. За ужином хозяйка похвалила мой костюм и, судя по всему, пришла к выводу, что свидание прошло успешно. Двух других жильцов сегодня вечером не было - видимо, для них праздник уже начался.
Так что сегодня все мной остались довольны. Невероятно, не правда ли? Я вернулся в мастерскую и продолжил работу. Прямо там и заснул.
А как проснулся, неожиданно понял, что что-то всё-таки получилось. Фигурка какого-то страшненького существа - не иначе, какой-то демон из легенд, а может быть, *уар*, воинственное воплощение какого-нибудь божества, его посланник в мире смертных... В виде человека, но с лицом не то волка, не то шакала, с мечом в одной руке и небольшим щитом в другой.
Если спросите, каким образом мне пришло это в голову и как это я смог сделать такое за одну ночь - всё равно не отвечу. Потому что сам не знаю.
2. Экзамен
Венллен, Веантаи 29, 435 Д., около полудня
- Сколько нам ещё ждать? - осмелился спросить Клеммен после того, как четыре часа просидел возле стола своего начальника, наблюдая за тем, как тот работает.
- А куда ты, собственно, торопишься? - Д. поднял брови в насмешливом недоумении. - За работу взяться не терпится? Погоди, ещё не рад будешь, что её столько свалилось.
И продолжил вглядываться в глубины небольшого прозрачного кристалла. Удовлетворённо кивнул, убрал всё в стол (судя по тому, что юноше доводилось видеть, в этот стол влезало не менее тонны различных бумаг).
- Скажите, Д., - вновь заговорил Клеммен десять минут спустя. Новая форма, которую ему выдали этим утром, сидела как влитая. Несомненно, её сшили специально для него. По заказу. Когда только они всё успевают?... - А чем, собственно, вы... то есть мы... занимаемся?
Клеммен поднял глаза и наткнулся на внимательный взгляд серых глаз Д. Выражение лица его было непонятным. Задумчивым каким-то. Не отводя взгляда, он закрыл папку с бумагами.
- Очень интересно, - выговорил он наконец. - Я все эти пять лет ожидал, когда ты об этом спросишь. Пожалуй, если бы ты так и не спросил, надо было бы бить тревогу. Ну что же. Ответ очень простой: я не знаю.
Лицо юноши выразило такую гамму чувств, что Д. рассмеялся.
- Я знаю, чем занимаюсь я, - продолжил он. - Я знаю, чем занимаюстя мои коллеги. Но ответить тебе, чем занимаемся мы все, вместе взятые, я не могу.
- Постойте, - Клеммен поднял руку. - Погодите. Я считал, что вы работаете на Наблюдателей, или...
- Вот как? - Д. сдвинул брови. - Отчего ты так подумал?
- Сам не знаю, - пожал юноша плечами. - Само как-то в голову пришло. По всем признакам. Чему вы меня обучали. Что умеете сами. С кем и как работаете. Вывод, по-моему, прост.
- Поразительно, - Д. откинулся в кресле. - Почти в точку. Но мы не Наблюдатели, Клеммен, и им не подчиняемся. Хотя очень часто помогаем друг другу... - Д. задумчиво потянул себя за бороду. - И, кстати, с нами вместе работает очень много разнообразного народу. В том числе из Наблюдателей.
- И всё-таки, - Клеммен, немало довольный собой, устроился на стуле поудобнее, - и всё-таки, как бы вы назвали свою профессию?
- Видимо, следователь, - Д. пожал плечами. - Да и какая разница? Занимаемся мы, правда, тем, с чем обычные следователи дела не имеют. С тем, что остальным не по зубам...
- Я так и думал, - Клеммен кивнул и тут же заметил насмешливый огонёк в глазах своего начальника. - Честно говоря, мне несколько не по себе. С чего начнутся экзамены?
- Для начала продолжим испытывать терпение, - невозмутимо проговорил Д. и открыл свою папку. Юноша осёкся и со вздохом отвернулся. - Торопиться нам некуда. Сейчас начальство появится, тут-то тебе всё и объяснят.
Клеммен молча кивнул и продолжил изучать узоры, которыми были покрыты обе двери. Входная была, судя по всему, из дуба - старинного, тщательно обработанного, отполированная до блеска. Вторая, в которую Клеммен входил лишь два раза, была инкрустирована золотой проволокой. Узор, несомненно, имел некий смысл - но спрашивать здесь имеет смысл, только когда попросят. Дисциплина у Д. и его организации железная, и задавать лишние вопросы отучаешься очень и очень скоро...
Клеммен уселся, уперев подбородок в ладонь и прикрыл глаза. Отчего он так беспокоится, в самом деле? Или золотистые волосы всё ещё не желают оставлять его в покое?..
Венллен, Веантаи 28, 435 Д., вечер
Праздник прошёл бестолково.
Вещи приходилось собирать осторожно и незаметно, чтобы хозяйка не вздумала помогать. Общительная она у нас, и деятельная. Больше всего она любит сесть и обстоятельно, за чашечкой кофе, рассказать обо всех своих детях - если считать их всех вместе с потомками, то выходит весьма внушительное число... Не настроен был Клеммен собираться под её присмотром - тем более, что о своём отъезде ещё не говорил, как и было приказано.
В общем-то, даже и не приказано. Нет нужды приказывать. Д. приказывал только первое время, пока ветер без помех дул в голове юноши в любом направлении. Потом достаточно было намёка. Теперь и намёка как такового не было нужно: ситуация говорила сама за себя. Легенда у Клеммена была создана на совесть, и вживаться в неё было легко; не было необходимости с изматывающей тщательностью следить и помнить, что, где и кому говоришь: Д. и его подчинённые поддерживали каждую легенду множеством дополнительных деталей. Самое трудное, говорил Д. неоднократно, это не доводить легенды до полного совершенства, до исчерпывающих деталей. У всякого человека должно быть немало незаполненных мест в душе и биографии, как и у правильно огранённого камня обязаны быть места, кажущиеся нетронутыми - иначе совершенство такого камня мёртвое. Полное. А за полным и абсолютным совершенством следует, как хорошо известно, распад.
Да, действительно, золотые волосы всё ещё преследовали его. Вчера они подтолкнули его к деятельности и бодрости; сегодня, словно похмелье или наркотический голод, они дразнили, находясь в недостижимом далеке. Какую там поговорку постоянно припоминает Д. в таких случаях? Sern uass anhorras... Сплошные шипящие. "Нить судьбы в руки не даётся". Это мой перевод. Полчаса сидел со словарём, Д. насмешил, но всё-таки перевёл. Клеммен едва не поддался минутному порыву и не швырнул резец в стену напротив. Поговорки! Устроил мне вчера этот дурацкий допрос. Всё бы ему по винтикам разобрать...
Труднее всего было сохранять приподнятое настроение во время обеда. Точнее, не то чтобы очень приподнятое, но хотя бы видимость. Если уж быть до конца честным, то в самом начале была и не видимость, а вполне искреннее приподнятое настроение, поскольку перед глазами Клеммена вновь проходила вчерашняя выставка (на которую он смотрел лишь краем глаза).
Но тут выяснилось, что у хозяйки нынче день рождения правнука, потомка среднего сына её младшей дочери и всё пошло прахом.
Впрочем, хозяйка так и не догадалась, что её постоялец готов в двадцать минут собрать все оставшиеся вещи (которые лежали как ни в чём не бывало, вроде бы на своих законных местах) и разом испариться. Причём собрать качественно. Пункт седьмой: никогда не оставлять следов своего пребывания. Никаких личных вещей. Записок. Предметов. А пуще всего - персональных артефактов. Д. произнёс эти два слова обыденным тоном, и, когда Клеммен не выдержал и спросил, что это такое, тут же объяснил. Клеммен и сам не понимал, отчего он вдруг так быстро покраснел. Вроде бы ничего непристойного в объяснениях нет. Каждый понимает в меру своей испорченности...
Одним словом на пол не плевать, обрезки ногтей не оставлять, и любовью не заниматься. Устроить здесь последнее, правда, при характере его хозяйки, было бы приключением не менее захватывающим, чем, скажем, стянуть золотое ожерелье из сокровищницы какого-нибудь дракона. Не попадёшься - век будешь помнить, ну, а уж если попадёшься, то тем более...
Впрочем, пункт восьмой вообще весьма строго отзывался обо всех возможных интимных связях. Он их попросту запрещал. Точнее говоря, запрещал все, не благословлённые Д. или более высоким начальством. Но как-то у Клеммена не хватало воображения представить, как он подходит к иронически улыбающемуся Д. и просит этого благословения, будь оно неладно. То есть, разрешения. Пока я не подписал этот контракт, ничего подобного и представить не мог. Правда, идти в соответствующее заведение давеча в Киншиаре было страшновато, тем более, что в первый в жизни раз... Потом как-то привык.
Великие боги, что только в голову не лезет! Надо пройти проветриться. Да и к Храму подойти поближе, посмотреть. Красивые у них, у ольтов, праздники, ничего не скажешь. И не пышные чрезмерно взгляд не режут - и не очень-то приметные: можешь пройти мимо и не заметить. Но если заметишь, глаз не оторвёшь.
Стоически выслушав последние семейные новости своего гостеприимного приюта, юноша оделся - во вчерашний выходной костюм - и откланялся. Именно откланялся, буквально: хозяйке это было приятно, а подобным церемониям Клеммена хорошо обучили.
* * *
Д., конечно, купил меня на любопытство. По большому счёту. Разумеется, я ему совершенно по-человечески благодарен: оставаясь Ланенсом, я бы кончил свои дни в какой-нибудь вонючей канаве. Но отец мой не переставал повторять, что ничего даром не делается - да и сам Д. частенько повторял эту же мудрость. Так что со временем мне стало любопытно: чем буду расплачиваться?
Потратились они на меня изрядно. Пока я год странствовал, огибая всю Большую Землю, следили они за мной непрерывно. Причём так, что и не заметишь. Но когда я спросил - в шутку, конечно, - знает ли Д., чем я занимался в Паэроне тогда-то и тогда-то, он покопался в столе, выудил оттуда какой-то шарик и ответил на вопрос.
Тут-то шутки и кончились.
Вначале я страшно испугался. Что теперь, всю жизнь оставаться под надзором? Но Д. мне как-то быстро объяснил, что дело обстоит не совсем так. Если *необходимо*, сказал он, то не составит - скорее всего - большого труда подробно выяснить любую деталь. Но никому в голову не приходит следить за всеми и вся. И невозможно, и незачем. Странно, но я ему поверил. У Д. вообще странная привычка: не лжёт никогда. Уклоняется от ответов или вообще помалкивает, но если ответит - не обижайся, ответит на то, о чём спрашиваешь. Под легендой, конечно, он соврёт - глазом не моргнёт, но когда мы с глазу на глаз...
Словом, на любопытство он меня и купил. На таинственность. Обижаться, конечно, грех: я и сам приложил старания, чтобы купиться. Да и по счетам платить будет вовсе не унизительно - специалисты здесь работают высокого класса и раз уж так суетятся вокруг моей скромной персоны, значит, и работать придётся над вещами по крайней мере непростыми. Ну а то, что жить по легенде не очень легко и двойное мышление порой утомляет...
Sern uass anhorras.
* * *
Поздним вечером ноги сами собой привели Клеммена в контору Д.
Даже и не вечером, а ночью. Дверь, однако, была не заперта. Скорее всего, она была заперта для всех случайных прохожих, которые рискнули бы постучаться сюда. Или, упасите боги, от грабителей, которых в Венллене вообще нет. Воры, конечно, есть, и их Гильдия, непременное зло каждого города, как-то существует, но только очень глупый и отважный вор осмелится вломиться сюда.
Д. сидел за столом и работал.
Клеммен чувствовал себя глупо. Он осознал, что чувства, обуревавшие его минуту назад, не могут быть выражены словами. Да и вообще - что он хочет от Д.? Совета? Ответ известен заранее. Иди работай. Или иди отдыхай. Словом, не хочешь получить ответа - лучше не спрашивай.
Окон в комнате нет и не было никогда, а таинственная вторая дверь по-прежнему закрыта. Кто там, за ней? Чисто детское любопытство, погубившее, наверное, немало кошек...
Глупости всё это, понял юноша. Уйти домой и отоспаться. Заснуть будет трудно, но всё же... А Д. не станет задавать вопросов и удивляться. Если пришёл - значит, по делу. Если ушёл молча - значит, так надо. Необычно, но, если задуматься, приятно. И Клеммен повернулся, чтобы так же тихонько уйти.
И остолбенел.
Д. за столом не было. Ещё курился дымок от его сигары (порок, от которого не собираюсь отказываться, говорил Д. неоднократно), что лежала в изящной белого мрамора пепельнице, но её хозяин отсутствовал. Что за наваждение, сквозь стену ушёл? Хотя признайся, Клеммен, много ли ты о нём знаешь? Вполне возможно, что сквозь стену. Умеют же некоторые...
На столе не бло ничего, что имело бы смысл открывать непрошеному взору. Кроме одной детали. Посреди широкой крышки, полированная поверхность которой была исчерчена множеством мелких царапин, лежал конверт из грубой на вид серой бумаги. Хорошо знакомый конверт. И надпись, явная и ясная - догадается и дурак. "Клеммену".
Юноша взял конверт и диковато оглянулся. Что за театр! Открыл конверт и извлёк оттуда плотную карточку, непонятно из чего сделанную. Наверное, из металла - вон какая тяжёлая. Множество символов украшали её и многие были ему знакомы. В особенности две косых красных полосы в левом верхнем угле на лицевой стороне.
Юноша скомкал конверт и выбросил за плечо. Не оглядываясь, он и так знал, что конверт на миг вспыхнет пламенем и бесследно рассеется множеством серебристых искорок.
Намёки у Д. - иногда едва заметишь, а иногда такие же тонкие, как кирпичом по затылку. Как сейчас, например.
Венллен, Веантаи 29, 435 Д., ночь
Две красных полосы обозначали *эльхарт*, что многие ошибочно переводили как "ночной Храм". Правильнее сказать - теневой, невидимый, или тайный. Собственно, это и было то, на что мне было велено сменить - говоря простым языком - бордели. Обмен, конечно, оригинальный. Как если бы вам строго-настрого воспретили питаться бурдой из картофельных очисток и разрешили только пировать в изысканных ресторанах. Идти в первый раз в *эльхарт* было куда страшнее, чем в бордель. Я, откровенно говоря, побаиваюсь и богов, и жрецов, и вообще всего сверхъестественного.
...Никто не знает, кто и когда придумал *эльхарт*. Наверное, сами смертные, - жрецы или там маги. Боги вообще любят слушать смертных и частенько пользуются их изобретениями, даже если об этом и не принято говорить вслух. Для чего Храмы существуют? Чтобы боги могли поддерживать себя. Попутно культ поддерживает и обычаи, и мораль и всё такое прочее. Человеку же, как известно, сидеть в рамках просто невыносимо - по крайней мере временами. Пусть отыщется хоть один праведник, который ни разу в жизни не совершал противоправного или хотя бы не думал об этом...
Итак, нарушая положения - как мирские, так и установленные высшими силами - люди как бы показывают, что стоят выше всего этого. Боги карают за кражу? А вот посмотрим, насколько они всевидящи. Частенько, конечно, от гнева свыше не уйти, но зато какой азарт! Не одобряются любовные похождения? Так именно этим и займёмся! Раз запрещено, да в особенности когда тело требует, то кто ж не рискнёт?! Тут-то и придумали умные люди поставить на службу и светлую, и тёмную стороны.
И появились новые притоны, бордели и прочее - где можно и надраться всласть, и накуриться дурмана, и прелюбодействовать сколько душе угодно. Всё к вашим услугам! На любой вкус, для женщин и мужчин, для отребья и аристократов. И средний человек, тайком утолив недозволенные страсти, возвращался домой и думал, как и прежде, что смог обвести богов и господ вокруг пальца - презрев все их запреты. Не подозревая, кого только что кормил и чью силу наращивал. Почти у каждого божества (которое принимало подношения от людей или их родственников - по крови или по виду) появились *уальха*, тёмные двойники. Принимавшие не возвышенные эманации искренне молящегося, а тёмные испарения - или то, что сам человек почитал тёмным и дурным.
Всему, как известно, можно найти применение.
Карточки же, которые я время от времени получал от Д., позволяли попасть не в простые отделения *эльхарт*, а в предназначенные только для избранных. Вообще-то это мало походит на то, о чём вы могли подумать. Никто не обязывает вас заниматься здесь любовью (насколько я понимаю - какой угодно и чуть ли не с кем угодно). Тут и театр, и музыка, и всё прочее - диву даёшься, где всё это только помещается. Но вступив на территорию *эльхарт*, нельзя уйти, не принеся жертвы. Даже если она и не кажется жертвой, она ей всё равно является.
Те же, кто решат просто повернуться и уйти, могут попасть в паутину переходов, лестниц и туннелей - в наказание за попытку нарушить немногие неписаные законы тёмного мира. А что именно ждёт таких, не знает никто. В Венллене *эльхарт* принадлежит Кеввенмеру, некогда местному богу-покровителю, а ныне - одному из многочисленных обликов Солнечного Воина, чей крупнейший храм находится именно в Венллене. Не думаю, чтобы старина Кеввенмер был в большой претензии, ведь здесь он царит почти безраздельно. Любит, говорят, припугнуть отступников привидениями и сырыми мрачными подземельями.
...Итак, я решился. В конце концов, клин клином. У меня вдруг возникло дикое желание либо напиться (ни разу не реализованное: тем, чем там угощают, не напьёшься до одури), либо что-нибудь сломать, спеть что-нибудь неприличное. Хитёр Д., ничего не скажешь. Сунув карточку в карман, я отправился туда, где находился вход в нужное мне место. Первый раз я долго его искал: Д., разумеется, не утруждал себя объяснениями, а посему - ищи, пока не отыщешь. Как оказалось, лучшим решением было просто ходить по ночному городу, не намереваясь никуда прийти. Спустя каких-то полчаса ноги вынесли меня в неприметный переулок, в котором была незапертая дверь - старая, деревянная, полусгнившая. Хорошая аллегория.
Попытался бы я так пошататься по родному Веннелеру...
У входа вас встречала неизменно улыбающаяся представительница прекрасного пола (возможно, что женщин встречают иначе) и забирала карточку. Что-то вроде одноразового пропуска. Такой должен стоить бешеных денег - если судить по тому, что вас ожидало впереди.
Эффект был очень странным. После одного посещения *эльхарт* мир становился куда более удобоваримым по крайней мере на неделю, а то и на две. Что-то, конечно, там изымали, но последствия были неизменно приятными. И слушать, как Пройн, например, с сальными глазками, рассказывает об очередных своих победах на любовном фронте, было уже не тоскливо, а просто смешно. Как ребёнок с гордостью рассказывает о вылепленной из глины фигурке, страшно гордый собой и уверенный - уж в этом-то ему нет равных!
...Меня встретили так же радушно, как и всегда. Но карточку забирать не стали. Наоборот, посмотрели с немалым уважением и вообще стали относиться с ещё большим вниманием - если о большем внимании вообще имеет смысл говорить. Надо будет как-нибудь узнать у Д., почём нынче подобная карточка. Хотя нет, вначале надо разбогатеть - вдруг потребует расплатиться в уплату за необоснованное любопытство.
И разбогатеть, увы, по-настоящему.
Венллен, Веантаи 29, 435 Д., после полудня
- Пришла, - произнёс Д. неожиданно и поднялся из-за стола. Идём.
Клеммен вздрогнул очнувшись от раздумий. Кто пришёл? Ни в одну из дверей никто не проходил. Но тут же вспомнил, как Д. испарился этой же ночью (ох и длинная выдалась ночь...) и не стал удивляться.
За второй дверью находился длинный коридор - идти по нему было несколько странно, человека словно отрезало от всего окружающего мира. Здесь было абсолютно тихо, прохладно и спокойно. Неестественно спокойно. Но Д. невозмутимо шествовал впереди и Клеммен, который и сам был здесь не в первый раз, не очень-то удивлялся. Хотя привыкнуть к подобному было очень трудно.
Когда за их спинами закрылась следующая дверь, юноша увидел то самое высокое начальство и непроизвольно отступил на шаг. Всё-таки зрелище было и редким, и непривычным.
* * *
Все в детстве слышали сказки про всяких чудовищ.
Я не исключение. И про драконов мне рассказывали, естественно, и про страшных подземных ящеров, которые питаются похищенными у людей младенцами. Про птиц-невидимок, которые стерегут несметные сокровища где-то в восточных дебрях. Про ольтов тоже, кстати, рассказывали. Правда, ничего лестного в этих рассказах не было. Так-то я и начал сомневаться, а настолько ли мудры подобные сказки, как утверждают старики?
Точнее говоря, сомневаться я начал примерно год назад, когда впервые увидел штаб той организации, в которой, возможно, буду состоять. Потому что разом увидел всех тех чудовищ, о которых так много слышал.
Честно говоря, самообладания мне не хватило. Хорошо хоть, просто замер и глаза вытаращил. А они все сидят, смотрят на меня некоторое время... а потом продолжают свою беседу как ни в чём не бывало.
Начальница у Д. рептилия. По словам Д., только в течение последних тридцати лет, когда Наблюдатели разделились на несколько отдельных организаций - каждая со своим руководством, но с совместным координационным органом - так вот, только с этого момента в самые высшие эшелоны всего этого стали попадать иные расы. Странно это как-то... Значит, всеми вопросами безопасности у нас на Ралионе отродясь занимались нелюди? Вначале я не поверил. Но никто, похоже, мне ничего иного предлагать не собирался и уж тем более ни в чём убеждать.