Страница:
Человечек дотронулся концом сапога до камушка и ввысь поднялся столбик пыли - мелкой, желтоватой, отвратительной. Утверждалось, что Зивир имеет форму шара. Пять лет назад не одна экспедиция отправилась сюда, на восток, чтобы пробиться сквозь тысячи миль пыли и смерти и попытаться найти остатки настоящего, живого и цветущего Зивира. Ни одна из них не вернулась, ни с какой стороны.
Может быть, мир потерял форму шара? Впрочем, что за чушь, поморщился Аймвери, придёт же такое в голову. Звёздное небо всё так же вращается, всё также восходят и заходят Солнце с Луною. Видимо, мир приближается к своему концу.
Как просто это звучит. Конец света всегда представлялся небывалой битвой, где огонь и лёд оспаривали бы силу друг друга, а оказался медленным, невероятно скучным и тошнотворным угасанием.
* * *
Человек стоял на небольшой площадке, венчавшей центральную башню крепости Моррон. Как символично: отсюда в Зивир впервые пришли люди, и отсюда же начинается конец их мира. Круговорот. Однако все построения относительно угасания и рождения мира хороши, пока сам не сталкиваешься с ними на практике. Война, что происходит вдалеке отсюда, бесплотна и может поразить только числом потерь, объявленных в сводках. Если же её кровавый шторм бушует над головой, война ощущается совсем по-другому.
Так же и с угасанием вселенной.
Если она гибнет вокруг тебя, это производит несколько иное впечатление. Человек усмехнулся. Там, к северу, возле ярко светящейся Иглы, считают, что крепость набита исчадиями тьмы, кровожадными созданиями, способными разрушать саму ткань мироздания. Какое заблуждение! Вот он, один-одинёшенек, противник всего остального Зивира. Вернее, его жалких останков.
И всего-то забот - следить, чтобы мир достойно встретил свой конец - тогда, со временем, новая жизнь и новая красота придут сюда, в Зивир (или как его ещё нарекут его обитатели). Гораздо ярче прежних. Тех, что нынче уходят в небытие.
Как же тогда назвать его профессию? Могильщик? Пожалуй. Не раз и не два обречённые жители выступят против него, не раз и не два попытаются повернуть время вспять. Кто знает, может быть, им и удастся выторговать у судьбы ещё десяток-другой лет.
Скоро пожалует Гость, подумал человек и оглянулся. Позади расстилался неподвижный, словно замёрзший, океан. Некогда он был лазурным, живым и тёплым; после того, как его воды смешались с мёртвой водой Реки, он стал подобным застывшему студню. Человек представил себе, как армия Зивира повергает во прах его твердыню, чтобы вместо спасительного океана, за горизонтом которого может быть спасение, обнаружить вязкий и смертоносный кисель.
У него неприятно кольнуло сердце, когда в тысячах миль к северу отсюда на миг возникли Ворота и очередной пришелец, Гость, вступил на пыльную землю Зивира.
* * *
Огонёк тихонько замерцал во мгле и повис над правым плечом Унэна.
- Разве тебе нужно освещение? - спросил Шассим-Яг своего спутника. Вернее сказать, носильщика. Ибо теперь за плечами Унэна находилась перекладина, на которой восседал целитель. Лететь по низким проходам - занятие и опасное, и бессмысленное, а идти "пешком" - слишком медленно. Флоссы ходить не любят. Неудобно.
- Я, в общем-то, для ориентировки, - рассеянно отозвался Унэн. Очертания проходов я чувствую, а деталей не разобрать. Неохота тратить силы на заклинания.
- Я могу стать твоими глазами, - предложил целитель.
- Нет, спасибо, - отказался читавший, аккуратно приседая под очередной аркой. - Чтобы потом неделю заново привыкать к своим органам чувств? Я предпочту собственные. В случае чего, скажешь.
Они шли три часа и порядком удалились от обоих монастырей. Подземный путь направлялся на восток-северо-восток, постепенно понижаясь. Многочисленные знаки украшали стены прохода. Унэн отметил, что ни плесень, ни мох не росли на камне; проход был в безукоризненном состоянии. Словно вчера построен.
- Ты думаешь о том же, о чём и я, - беззвучно "сказал" целитель.
- Верно, - Унэн прикоснулся ладонью к прохладному камню. - Я уже встречал подземные строения, сооружённые дарионами. Ни трещинки, ни выбоинки. Прямо как здесь.
Он остановился у знака, служившего, по всей видимости, чем-то вроде карты. Высеченный в камне барельеф, чуть более фута в поперечнике, тихо светился на уровне его глаз. Монах прикоснулся к барельефу ладонью и тот засветился ярче.
- Мы где-то на окраине, - заметил Шассим. - Видишь вон тот огонёк? На верхней части контура?
Унэн присвистнул.
- Во имя всех святых... Так ведь вся эта карта, - он махнул ладонью, - указывает на нечто прямо под монастырями...
Он помолчал и чуть было не потянулся по привычке погладить свою голову. Пока Шассим сидел на его плечах, делать этого не стоило.
- Тебя это удивляет? - спросил Шассим. - Подземных городов было в десятки раз больше, чем наземных. Подавляющая часть их необитаема. И, между прочим, эти проходы строили не дарионы.
- А кто? Найя?
Целитель долго всматривался в карту.
- Найя высокого роста. А здесь даже тебе приходится то и дело пригибаться.
Они помолчали несколько секунд.
- Тогда кто же? - подозрительно спросил монах. - Дай-ка подумать. Не Хансса. Не их письменность. Лунные люди?
- Айшиа? - переспросил целитель. - Они не строили длинных проходов. Хотя... Возможно. Но обрати внимание: этими проходами не пользовались многие века.
- Ты меня пугаешь, - монах вытер лоб. Слова отдавались приглушённым эхом. - Заброшенные города... Неизвестные строители... Я чувствую, что почти ничего не знаю о Ралионе, даром что сорок лет путешествовал. Откуда, кстати, ты знаешь об Айшиа? Они же никогда не выходят на поверхность.
- Вот устроим привал, - отозвался целитель, - и я отвечу на твой вопрос. А ты - на мои.
Спорить с ним было бессмысленно.
* * *
Шум бьющих по воздуху крыл привлёк внимание человека на башне.
Небольшая птица, отдалённо напоминающая ворону, опустилась на парапет. Наклонила голову, поглядев на человека каждым глазом и чуть приоткрыла массивный клюв. Захоти они биться без оружия, никто не взялся бы предугадать исход схватки.
- Морни? - спросил человек. Имя не сразу пришло на язык. Как и многие другие знания, оно словно всплыло из ниоткуда. Как и все слова Зивира.
- Норруан, - послышался хриплый голос и человек вздрогнул. Таково твоё имя?
- Моё имя, - человек отшатнулся и едва не споткнулся. - Моё имя... откуда тебе оно известно?
- Странно было бы не знать имя своего союзника, - заметила птица, подходя поближе к собеседнику. - Я прибыла, чтобы сообщить тебе Гость уже в пути.
- В пути, - повторил человек и туман в его глазах рассеялся. Голос стал твёрдым и уверенным. - Ты быстро добралась.
- Не только Повелитель лесов владеет подобным знанием, - заметила птица. Будь она человеком, несомненно пожала бы плечами. - Что ты намерен предпринять, Норруан?
- Как всегда, - пожал плечами тот. - Дождусь его. Спрошу, что ему нужно... Если бы я знал, как это было раньше... - он вновь прикрыл ладонью глаза и наклонил голову.
- Раньше? - удивилась ворона. Произнося слова, она не двигала клювом. Зрелище было не из приятных. - Но это первый Гость, который знает дорогу в твой замок! Неужели ты намерен впустить его?
- Он не первый, - заметил Норруан и холодок скользнул по его спине. - И не второй. Я сегодня бродил по подземным ходам. Тысячи черепов и скелетов, Морни! Многие - с талисманами Иглы. Понимаешь? Он далеко не первый.
Ворона подошла к нему вплотную. От её оперения пахло пылью. Вековой пылью... словно птица долгие годы провела на чердаке, среди никому не нужных вещей. Норруан вздрогнул. Что за чепуха!
- На моей памяти это - третий Гость, - произнесла она медленно. Я не понимаю тебя, Норруан. Их не могло быть так много.
- Ладно, - Норруан выпрямился. Теперь он действительно был похож на Властелина мрака, каким его изображали в Зивире. Холодный равнодушный взгляд. Чёрные глаза, готовые в любой миг вспыхнуть смертоносным огнём. Чёрная одежда, высокие сапоги, тяжёлый жезл, висящий на поясе - украшенный тремя золотыми и пятью серебряными кольцами. Прикосновение его означает гибель. - Что ты хочешь с ним сделать?
- Утопить в Реке, - ворона щёлкнула клювом. - Единственный путь к замку, над которым не властна магия - это Река. К чему тебе рисковать?
- Ты говоришь так, словно не принадлежишь Зивиру, - насмешливо протянул человек. - Когда Игла падёт, ты тоже покинешь Зивир навсегда. Возможно, сгинешь бесследно.
- Я тоже владею магией, как и ты, - холодно отозвалась Морни. - Я знаю, что мне предначертано и верю в предсказание. Мне не по душе видеть мучительную смерть мира, который и так прожил дольше, нежели положено. И хватит об этом.
- Ясно, - Норруан внимательно смотрел в выпуклый, блестящий шарик её глаза. - Но признайся, Морни, ты всё же чего-то хочешь от меня. Хотя знаешь, что мне нечего тебе дать.
- Нет, - ворона наклонила голову и посмотрела на него другим глазом. - Ты не принадлежишь Зивиру. Ты - откуда-то издалека. Я хотела бы взглянуть на твой дом - даже если это будет последнее, что я увижу.
- Я не помню, откуда пришёл, - медленно произнёс Норруан и прикоснулся рукой к жезлу. - Я очнулся здесь, у замка, одетый в эту гадость, - он указал на свою одежду (способную, по слухам, противостоять объединённой магической мощи Зивира). - Всё. Ничего, кроме имени. И приказ - похоронить останки вашего мира.
Ворона отодвинулась от него.
- Ты пугаешь меня, - произнесла она. - Я знаю, что большинство из того, о чём говорят там, - она кивнула в сторону севера, где выделялся чёткий силуэт Иглы, - не более чем вымысел. Но чтобы ты не знал, откуда появился и кем был прежде... Как это может быть?
Норруан почувствовал, что смертельно устал.
- Давай спустимся, - ответил он, помедлив. - Мне необходимо чего-нибудь выпить. Там мы и ответим друг другу на вопросы.
* * *
Унэн вздрогнул, замерев посреди фразы. Ему показалось, что перед ним, поблескивая глазами, сидит не Флосс, а огромная, с гуся величиной, серая ворона. Видение, впрочем, тут же рассеялось.
- О чём я говорил? - спросил он, когда осознал, что никакой вороны перед ним нет.
- О том, как ты впервые появился здесь, на Ралионе.
Монах кивнул. От Шассима исходил густой запах пыли и паутины... впрочем нет, что за наваждение! Он помотал головой. От Флосса пахло Флоссом. Запах как запах. Ничего особенного...
- С тобой всё в порядке? - слова хрустальными шариками падали в глубине его сознания и со звоном распадались на фрагменты.
- Да, - ответил Унэн и понял, что это правда. Перед ним сидел Шассим, а не ворона; вокруг была пещера - сухая и чистая и никто посторонний не вторгался в его разум. Неужели я так устал? мелькнуло в сознании. Никогда мне ничего не мерещилось.
Он вспомнил свои первые минуты в этом мире.
Камни под ногами; туман в небесах, на земле и в голове. Тёплый ветер, накатывающийся ароматными волнами. Сотни сияющих радуг, что вращались перед глазами. Музыка сфер, постепенно замирающая где-то на пределе слышимости.
И холод, что сотней золотых игл вонзался в босые ступни. В новый мир он пришёл нагим, как обычно; но не беспомощным младенцем. Разум его был с ним и лишь память не желала по доброй воле отдавать ни крупицы знаний. Вспоминались светящиеся спирали под ногами - в пространстве, где никогда не было материи. И чей-то смех... или не было смеха? Он не мог точно сказать.
Когда туман рассеялся, новый мир обрушился всеми своими красками, запахами и звуками, а также теми ощущениями, для которых ещё нет названий. Унэн помнил только, что несколько часов стоял неподвижно, позволяя разуму скитаться свободно, пока его имя не всплыло из небытия.
Возникнув, оно связало его с новым миром, в котором ему предстояло жить... кто знает, сколько лет?
Он оглянулся и увидел, что со стороны величественной крепости, что венчала вершину ближайшей горы, к нему спускаются люди, в бело-зелёной одежде. К тому моменту, когда они добрались до него, Унэн уже спал. Страшная усталость сковала его и несколько долгих дней не отпускала своей хватки. Прибывший не чувствовал, как его осторожно поднимают и несут куда-то.
Когда он очнулся, то увидел на стене знак, смутно напомнивший ему что-то. Неоднократно виденное, но прочно забытое. Два круга, вложенные один в другой; лук со стрелами, пара крыльев и дерево.
Так он впервые очутился в монастыре Триады.
- ... А остальные? - спросил его целитель и видения прошлого оставили монаха. - Остальные из твоего племени?
- Они пришли позже, - пожал Унэн плечами. - Они нашли меня, поскольку для них это - проще простого. Когда мы встретились, у подножия той самой горы, мы принялись строить свой монастырь. И я скажу тебе, работа была не из лёгких.
- Но построено на совесть, - отозвался Шассим.
- Спасибо.
- Иные миры, - в голове монаха задумчивым эхом пронёсся голос целителя. - Кто бы мог подумать. Вестница, что дала нам разум, учила нас, что весь мир лежит вокруг нас и внутри нас и что другого нет. Она рассказала нам обо всех народах, обо всём живом и неживом. И этого было достаточно.
- А потом вы узнали, что есть и другие вселенные.
- Разумеется. Вестница мудра; обучая потомков, никто не рассказывает сразу же обо всём, что творится вокруг. Говорят лишь то, что проще принять. Подлинное знание может раздавить новорожденный разум. Лишь смутные тени мира не вредят ему. Так же, как глаз, привыкший ко тьме, не сможет сразу перенести яркого света солнца.
- Я слышал подобные речи от одного мудреца, - медленно произнёс Унэн и налил себе ещё чая. - Но это было давным-давно, и не на Ралионе. Что наводит меня на странные мысли...
- Что разум сходен во всех мирах?
Монах усмехнулся.
- Разум! Видел я мир, где не было магии и где жила одна-единственная раса. То ли она истребила остальные, то ли их и не было. Жил я там сравнительно недолго, но меня удивило, с каким рвением обитатели мира старались определить, что такое разум.
Целитель присвистнул.
- И определили?
Монах пожал плечами.
- Насколько я понимаю, нет. Сравнить-то не с чем!
Флосс моргнул и расправил крылья.
- Я устал от слов, Унэн. Поговори со мной образами.
Монах вздохнул и принялся сворачивать их небольшой лагерь. Спустя десяток минут ранец вновь покоился на его спине, а на нём восседал целитель. Всё равно он весит меньше, чем те камни, с которыми мы заставляем упражняться послушников, подумал Унэн и поставил крестик светящимся мелком возле входа в пещеру.
Флосс терпеливо молчал.
- Ну что же, - произнёс монах и усмехнулся про себя. - Послушай тогда сутру, что, по преданиям, привела в движение колесо Учения в одном из миров...
Хотя монах об этом и не догадывался, но уже на расстоянии в сто шагов его голоса практически не было слышно. Кто бы ни построил этот подземный ход, он был не просто строителем.
* * *
Аймвери надолго запомнил момент, когда открылся проход между реальностями и на мёртвую землю Зивира ступил Гость. Никто не знал, откуда они приходят; никто не знал, кем они являлись там, откуда начинался их путь. Достаточно было того, что они откликались на призыв о помощи.
Некоторые даже соглашались рискнуть достичь замка Моррон и сразить его хозяина, имя которого не было положено произносить, неторопливо готовившего воинство разрушения, чтобы превратить Зивир в холодную пыль - материал, из которого, возможно, появятся иные чудеса и иная жизнь.
Только погибать от этого всё равно ненамного приятнее.
...Тучи вздрогнули над его головой и опустились чуть ниже. Казалось, что протяни руку - и погрузишь её в бешено вращающиеся чёрные вихри. От безмолвного бушующего хаоса над головой исходило чудовищное ощущение силы: молнии потрескивали и ветер, проснувшись, гнал на запад сероватые стены пыли.
Стало почти совсем темно.
Тени упали на землю вокруг Аймвери, который пытался прикрыть лицо он порывов начинающегося урагана. Тени от двери, что сама ещё не успела показаться - двери между вселенными. Три тени отбрасывала невидимая дверь: они ползли, то сливаясь с землёй, то отделяясь от неё - словно пальцы, ищущие опору.
И возникла дверь. Ворота, как их называли. Некогда Ворота связывали различные части Зивира между собой; ныне же любая попытка открыть их немедленно замечалась хозяином замка Моррон и могла привести к беде. Полчища болотных тварей, что обрушились полгода назад на одну из западных дозорных башен - тому пример. Неуязвимые для огня и металла, покрытые липкой слизью существа сотнями возникали из бездонной трясины и растаскивали строения по кусочкам. Тех, кто пытался противостоять им, попросту топили. Возможно, съедали. У выживших не было времени запоминать подробности.
Ворота осветились изнутри и наружу вышел Гость - худощавый, светловолосый, одетый в лёгкую походную одежду. Он поднял голову и взглянул в нависшие над ним небеса. Помедлил и решительно перешагнул зыбкую границу, что разделяла миры.
Аймвери успел заметить красивый осенний пейзаж по ту сторону Ворот и яркое синее небо. Видение тут же исчезло. Ворота с треском испарились и ураган немедленно прекратился.
Гость с удивлением и любопытством рассматривал человечка. Тот, в свою очередь, испытующе смотрел в глаза пришельца. В конце концов кивнул и произнёс, протягивая Гостю свой амулет:
- Добро пожаловать в Зивир, Гость.
- Fainazu ku'Zivir, Nahwer, - услышал Гость и, помедлив, принял амулет - изящный золотой листик на тонкой, но прочной цепочке. Он одел его на шею и, когда Аймвери повторил своё приветствие, все слова его были понятны.
- Я представлял его иначе, - отозвался Гость. Да он совсем молод, удивился Аймвери. Ему ещё и сорока нет. Ну что же, возможно, это к лучшему.
- Если твоя миссия удастся, Зивир станет прекраснее прежнего, - и Аймвери указал рукой на гордо светящуюся Иглу. - Хотя и сейчас у нас есть, на что посмотреть.
- Идём, - добавил человечек и осторожно потянул пришельца за рукав. - Оставаться здесь небезопасно. Того и гляди, нас...
Между вершинами Вилки проскочила разветвлённая фиолетовая молния и притихший было ветер вновь коснулся пыльной ладонью их лиц.
- Уже, - шепнул Аймвери и указал в сторону Реки. - Быстрее же. Мы в смертельной опасности, Гость.
На лесном наречии "гость" звучало как "Науэр".
* * *
- Да, - отозвался целитель и встряхнулся, - впечатляюще. Должно быть, это сильно взбудоражило умы тех, кто не привык к образам.
Он произнёс это после того, как не менее получаса обдумывал услышанную сутру, сидя неподвижно и закрыв глаза. Впрочем, видеть его глаз Унэн не мог, да и занят был: двигаться по никому не известному проходу впервые - дело непростое и опасное. Он извёл уже два светящихся мелка, обозначая условными символами места, где они побывали.
Вопреки мнению Айзалы, он не стал брать с собой менее опытных исследователей. К чему? В случае опасности они - только лишняя обуза, а доведись сражаться - более других рискуют своими жизнями. Их же пара, человек (по крайней мере с точки зрения Флосса) и флосс - была более чем достаточна в большинстве ситуаций, которые только можно было бы себе вообразить.
Хотя, конечно, непредвиденные случаи потому так и зовутся, что предугадать их невозможно.
Унэн лишь пожал плечами в ответ. Впереди показался тупик и сейчас предстояло либо возвращаться - полутора милями ранее было ответвление прохода - либо проникать за скрытую дверь, если таковая объявится. Последнее представлялось в высшей степени вероятным, учитывая что до сих пор ни один подземный город подобного типа тупиков не имел.
- Как же ты тогда определяешь разум? - спросил Шассим и Унэн в который раз подивился его способности быстро менять тему беседы.
- Как способность вырабатывать сложную систему ритуалов и следовать им, - ответил он после некоторого раздумия. На самом деле монах несколько покривил душой, поскольку полагал, что только боги и другие над-разумные существа могут дать определение разуму. Как рыбе получить представление о пруде, в котором она обитает, если об остальном мире она получает крайне скудное представление? Пожалуй, что никак.
- Интересно, - отозвался целитель. - По моему мнению, разум определяется скорее способностью создавать и использовать знаковые системы.
- Тогда выходит, что муравьи тоже разумны. И пчёлы, и бог весть кто ещё.
- В какой-то мере - несомненно, - подтвердил Шассим. - Ты же знаешь, что с точки зрения Ордена весь Ралион - единая разумная система. Мы - лишь малая её часть.
Унэн не стал уточнять, что такое "мы". Он подошёл поближе к тупику и осторожно уселся, не снимая с себя планку-насест. Нагрузка в лице двадцатифунтового флосса не повредит, учитывая, что в монастыре жизнь, конечно, далеко не сидячая, но уж больно однообразная.
В смысле удручающего постоянства его распорядка.
- Ну что же, меня это не задевает, - Унэн уселся поудобнее и уставился на стену, преграждающую им путь. - Это, как говорили мне наставники, лишь одна из тысячи граней, определяющих сущность. Кое-кто считает, что разум - это то, что позволяет оперировать отвлечёнными понятиями. Среди Ольтов популярно мнение, что разум способность к созидательной деятельности. И многие другие мнения. Окончательного определения, по моему мнению, вообще быть не может, а все частные более или менее хороши.
- Однако, когда мы сталкиваемся с новым проявлением разума, зачастую требуются огромные усилия, чтобы признать - как ты говоришь? - новую грань.
- Вероятно, поэтому всем расам и следует жить сообща. Не то участью большинства из них станет жизнь в клетках. И то в лучшем случае.
Целитель некоторое время молчал.
- Боюсь, что ты прав, - изрёк он в конце концов. На том беседа временно прекратилась.
Ибо заставить говорить Флосса, у которого нет желания вести разговор, ненамногим проще, чем научить камни разговаривать.
* * *
- Тысяча граней, - произнёс Норруан неведомо откуда пришедшие на ум слова. Обратил свой взор на северо-восток. Там красовались лёгкие белые облака... и где-то в том же направлении только что открылись Ворота, пропуская пришельца из иного мира.
Над которым не властна здешняя магия. Что, в общем, не очень страшно: то, что ходит, дышит и ест, можно уничтожить. Однако Норруан был не в состоянии почувствовать, где в данный момент находится Гость и тем более прочесть его намерения.
В данный момент в этом не было необходимости. Поскольку рядом с Гостем был хвастливый коротышка Аймвери, который утверждал, что Норруан не сможет проникнуть в Лес и остаться в живых. Надо будет как-нибудь его разочаровать.
Норруан нахмурился... и рассмеялся. Оба они, и Науэр, и Аймвери, привлекли к себе внимание обитателя Вилки. Ну что же, возможно, что у него, Норруана, вскоре появится некоторая передышка до появления очередного Гостя.
А к тому времени новая порция Зивира уйдёт в небытие... и сократится тот срок, что ему суждено торчать здесь, в угасающем мире, отправленным сюда неведомой ему силой.
Зивир считал, что Норруан - демон разрушения, посещающий миры, чей жизненный срок подходил к концу. Если бы обитателям Зивира стала известна истина, какой переполох поднялся бы!
...Морни вопросительно взглянула на своего союзника.
- Тысяча граней, - повторил человёк в чёрном. Слова казались частью более длинной фразы, таящей в себе важный смысл. - Каждый мир имеет тысячу граней...
- Точно, - повернулся он к вороне. - У каждого мира есть тысяча граней, как и у каждой задачи - тысяча решений. В этот раз я не стану собирать войско и выступать против Гостя. Пусть приходит сам. Я буду ждать его.
Морни опустила "в этот раз", но была искренне поражена всем остальным.
- Ничего не предпринимать? Позволить Зивиру собрать армию и напасть на Моррон?
- Почему бы и нет? - удивился Норруан, наливая себе густого тёмно-вишнёвого вина - трофей из недавно захваченных сторожевых Башен. - Что он может мне сделать? Я не знаю. До настоящего момента я воевал чужими руками. Ладно, все эти существа были и впрямь созданы мной (хотя я не всемогущ, как некоторые думают), но всё же против Гостей сражался не я. Так что разнообразие не повредит.
- Ты хочешь играть, зная, что шансов у противника почти что нет, - ответила Морни и поёжилась. В мрачных залах Моррон было прохладно и сквозняки хозяйничали в них, как хотели.
- Вовсе нет, - в глазах Норруана вспыхнули огоньки и улыбка скользнула по его губам. - Поэтому слушай моё поручение, Морни. Скажи Воинству Иглы и Гостю, что я буду ждать его прибытия здесь. Пусть попытаются осуществить то, чем давно мне угрожают.
А то, что я буду сидеть сложа руки и просто наблюдать, - добавил он, - мы им говорить не станем. Мне интересно, что произойдёт в этом случае.
Ворона хотела возразить, но, подумав, молча кивнула.
- Сначала, конечно, обед, - остановил он её, уже собиравшуюся взлететь. По мановению руки Владыки Моррон зал осветился огнём десятков факелов и явились из ниоткуда многочисленные слуги, несущие подносы с тем, что было по душе хозяину замка и его гостям.
Вид у слуг был устрашающим.
III.
Впервые Унэн встретился с надписью, понять которую не мог.
"Эх, Олли бы сюда", - мысленно вздохнул монах, вспомнив о своём друге, которому, к слову, и принадлежал загадочный дневник. Не вполне было понятно, отчего он сам не взялся переводить его... но у монаха уже зрело смутное осознание - почему. Хотя жаль. До сих пор не было надписи, которую друг его не смог бы понять. Сам Унэн был знатоком ненамного меньшим, однако слова, что возникли на стене после прочтения обнаруживающего магию заклинания, озадачили и его, и флосса.
Может быть, мир потерял форму шара? Впрочем, что за чушь, поморщился Аймвери, придёт же такое в голову. Звёздное небо всё так же вращается, всё также восходят и заходят Солнце с Луною. Видимо, мир приближается к своему концу.
Как просто это звучит. Конец света всегда представлялся небывалой битвой, где огонь и лёд оспаривали бы силу друг друга, а оказался медленным, невероятно скучным и тошнотворным угасанием.
* * *
Человек стоял на небольшой площадке, венчавшей центральную башню крепости Моррон. Как символично: отсюда в Зивир впервые пришли люди, и отсюда же начинается конец их мира. Круговорот. Однако все построения относительно угасания и рождения мира хороши, пока сам не сталкиваешься с ними на практике. Война, что происходит вдалеке отсюда, бесплотна и может поразить только числом потерь, объявленных в сводках. Если же её кровавый шторм бушует над головой, война ощущается совсем по-другому.
Так же и с угасанием вселенной.
Если она гибнет вокруг тебя, это производит несколько иное впечатление. Человек усмехнулся. Там, к северу, возле ярко светящейся Иглы, считают, что крепость набита исчадиями тьмы, кровожадными созданиями, способными разрушать саму ткань мироздания. Какое заблуждение! Вот он, один-одинёшенек, противник всего остального Зивира. Вернее, его жалких останков.
И всего-то забот - следить, чтобы мир достойно встретил свой конец - тогда, со временем, новая жизнь и новая красота придут сюда, в Зивир (или как его ещё нарекут его обитатели). Гораздо ярче прежних. Тех, что нынче уходят в небытие.
Как же тогда назвать его профессию? Могильщик? Пожалуй. Не раз и не два обречённые жители выступят против него, не раз и не два попытаются повернуть время вспять. Кто знает, может быть, им и удастся выторговать у судьбы ещё десяток-другой лет.
Скоро пожалует Гость, подумал человек и оглянулся. Позади расстилался неподвижный, словно замёрзший, океан. Некогда он был лазурным, живым и тёплым; после того, как его воды смешались с мёртвой водой Реки, он стал подобным застывшему студню. Человек представил себе, как армия Зивира повергает во прах его твердыню, чтобы вместо спасительного океана, за горизонтом которого может быть спасение, обнаружить вязкий и смертоносный кисель.
У него неприятно кольнуло сердце, когда в тысячах миль к северу отсюда на миг возникли Ворота и очередной пришелец, Гость, вступил на пыльную землю Зивира.
* * *
Огонёк тихонько замерцал во мгле и повис над правым плечом Унэна.
- Разве тебе нужно освещение? - спросил Шассим-Яг своего спутника. Вернее сказать, носильщика. Ибо теперь за плечами Унэна находилась перекладина, на которой восседал целитель. Лететь по низким проходам - занятие и опасное, и бессмысленное, а идти "пешком" - слишком медленно. Флоссы ходить не любят. Неудобно.
- Я, в общем-то, для ориентировки, - рассеянно отозвался Унэн. Очертания проходов я чувствую, а деталей не разобрать. Неохота тратить силы на заклинания.
- Я могу стать твоими глазами, - предложил целитель.
- Нет, спасибо, - отказался читавший, аккуратно приседая под очередной аркой. - Чтобы потом неделю заново привыкать к своим органам чувств? Я предпочту собственные. В случае чего, скажешь.
Они шли три часа и порядком удалились от обоих монастырей. Подземный путь направлялся на восток-северо-восток, постепенно понижаясь. Многочисленные знаки украшали стены прохода. Унэн отметил, что ни плесень, ни мох не росли на камне; проход был в безукоризненном состоянии. Словно вчера построен.
- Ты думаешь о том же, о чём и я, - беззвучно "сказал" целитель.
- Верно, - Унэн прикоснулся ладонью к прохладному камню. - Я уже встречал подземные строения, сооружённые дарионами. Ни трещинки, ни выбоинки. Прямо как здесь.
Он остановился у знака, служившего, по всей видимости, чем-то вроде карты. Высеченный в камне барельеф, чуть более фута в поперечнике, тихо светился на уровне его глаз. Монах прикоснулся к барельефу ладонью и тот засветился ярче.
- Мы где-то на окраине, - заметил Шассим. - Видишь вон тот огонёк? На верхней части контура?
Унэн присвистнул.
- Во имя всех святых... Так ведь вся эта карта, - он махнул ладонью, - указывает на нечто прямо под монастырями...
Он помолчал и чуть было не потянулся по привычке погладить свою голову. Пока Шассим сидел на его плечах, делать этого не стоило.
- Тебя это удивляет? - спросил Шассим. - Подземных городов было в десятки раз больше, чем наземных. Подавляющая часть их необитаема. И, между прочим, эти проходы строили не дарионы.
- А кто? Найя?
Целитель долго всматривался в карту.
- Найя высокого роста. А здесь даже тебе приходится то и дело пригибаться.
Они помолчали несколько секунд.
- Тогда кто же? - подозрительно спросил монах. - Дай-ка подумать. Не Хансса. Не их письменность. Лунные люди?
- Айшиа? - переспросил целитель. - Они не строили длинных проходов. Хотя... Возможно. Но обрати внимание: этими проходами не пользовались многие века.
- Ты меня пугаешь, - монах вытер лоб. Слова отдавались приглушённым эхом. - Заброшенные города... Неизвестные строители... Я чувствую, что почти ничего не знаю о Ралионе, даром что сорок лет путешествовал. Откуда, кстати, ты знаешь об Айшиа? Они же никогда не выходят на поверхность.
- Вот устроим привал, - отозвался целитель, - и я отвечу на твой вопрос. А ты - на мои.
Спорить с ним было бессмысленно.
* * *
Шум бьющих по воздуху крыл привлёк внимание человека на башне.
Небольшая птица, отдалённо напоминающая ворону, опустилась на парапет. Наклонила голову, поглядев на человека каждым глазом и чуть приоткрыла массивный клюв. Захоти они биться без оружия, никто не взялся бы предугадать исход схватки.
- Морни? - спросил человек. Имя не сразу пришло на язык. Как и многие другие знания, оно словно всплыло из ниоткуда. Как и все слова Зивира.
- Норруан, - послышался хриплый голос и человек вздрогнул. Таково твоё имя?
- Моё имя, - человек отшатнулся и едва не споткнулся. - Моё имя... откуда тебе оно известно?
- Странно было бы не знать имя своего союзника, - заметила птица, подходя поближе к собеседнику. - Я прибыла, чтобы сообщить тебе Гость уже в пути.
- В пути, - повторил человек и туман в его глазах рассеялся. Голос стал твёрдым и уверенным. - Ты быстро добралась.
- Не только Повелитель лесов владеет подобным знанием, - заметила птица. Будь она человеком, несомненно пожала бы плечами. - Что ты намерен предпринять, Норруан?
- Как всегда, - пожал плечами тот. - Дождусь его. Спрошу, что ему нужно... Если бы я знал, как это было раньше... - он вновь прикрыл ладонью глаза и наклонил голову.
- Раньше? - удивилась ворона. Произнося слова, она не двигала клювом. Зрелище было не из приятных. - Но это первый Гость, который знает дорогу в твой замок! Неужели ты намерен впустить его?
- Он не первый, - заметил Норруан и холодок скользнул по его спине. - И не второй. Я сегодня бродил по подземным ходам. Тысячи черепов и скелетов, Морни! Многие - с талисманами Иглы. Понимаешь? Он далеко не первый.
Ворона подошла к нему вплотную. От её оперения пахло пылью. Вековой пылью... словно птица долгие годы провела на чердаке, среди никому не нужных вещей. Норруан вздрогнул. Что за чепуха!
- На моей памяти это - третий Гость, - произнесла она медленно. Я не понимаю тебя, Норруан. Их не могло быть так много.
- Ладно, - Норруан выпрямился. Теперь он действительно был похож на Властелина мрака, каким его изображали в Зивире. Холодный равнодушный взгляд. Чёрные глаза, готовые в любой миг вспыхнуть смертоносным огнём. Чёрная одежда, высокие сапоги, тяжёлый жезл, висящий на поясе - украшенный тремя золотыми и пятью серебряными кольцами. Прикосновение его означает гибель. - Что ты хочешь с ним сделать?
- Утопить в Реке, - ворона щёлкнула клювом. - Единственный путь к замку, над которым не властна магия - это Река. К чему тебе рисковать?
- Ты говоришь так, словно не принадлежишь Зивиру, - насмешливо протянул человек. - Когда Игла падёт, ты тоже покинешь Зивир навсегда. Возможно, сгинешь бесследно.
- Я тоже владею магией, как и ты, - холодно отозвалась Морни. - Я знаю, что мне предначертано и верю в предсказание. Мне не по душе видеть мучительную смерть мира, который и так прожил дольше, нежели положено. И хватит об этом.
- Ясно, - Норруан внимательно смотрел в выпуклый, блестящий шарик её глаза. - Но признайся, Морни, ты всё же чего-то хочешь от меня. Хотя знаешь, что мне нечего тебе дать.
- Нет, - ворона наклонила голову и посмотрела на него другим глазом. - Ты не принадлежишь Зивиру. Ты - откуда-то издалека. Я хотела бы взглянуть на твой дом - даже если это будет последнее, что я увижу.
- Я не помню, откуда пришёл, - медленно произнёс Норруан и прикоснулся рукой к жезлу. - Я очнулся здесь, у замка, одетый в эту гадость, - он указал на свою одежду (способную, по слухам, противостоять объединённой магической мощи Зивира). - Всё. Ничего, кроме имени. И приказ - похоронить останки вашего мира.
Ворона отодвинулась от него.
- Ты пугаешь меня, - произнесла она. - Я знаю, что большинство из того, о чём говорят там, - она кивнула в сторону севера, где выделялся чёткий силуэт Иглы, - не более чем вымысел. Но чтобы ты не знал, откуда появился и кем был прежде... Как это может быть?
Норруан почувствовал, что смертельно устал.
- Давай спустимся, - ответил он, помедлив. - Мне необходимо чего-нибудь выпить. Там мы и ответим друг другу на вопросы.
* * *
Унэн вздрогнул, замерев посреди фразы. Ему показалось, что перед ним, поблескивая глазами, сидит не Флосс, а огромная, с гуся величиной, серая ворона. Видение, впрочем, тут же рассеялось.
- О чём я говорил? - спросил он, когда осознал, что никакой вороны перед ним нет.
- О том, как ты впервые появился здесь, на Ралионе.
Монах кивнул. От Шассима исходил густой запах пыли и паутины... впрочем нет, что за наваждение! Он помотал головой. От Флосса пахло Флоссом. Запах как запах. Ничего особенного...
- С тобой всё в порядке? - слова хрустальными шариками падали в глубине его сознания и со звоном распадались на фрагменты.
- Да, - ответил Унэн и понял, что это правда. Перед ним сидел Шассим, а не ворона; вокруг была пещера - сухая и чистая и никто посторонний не вторгался в его разум. Неужели я так устал? мелькнуло в сознании. Никогда мне ничего не мерещилось.
Он вспомнил свои первые минуты в этом мире.
Камни под ногами; туман в небесах, на земле и в голове. Тёплый ветер, накатывающийся ароматными волнами. Сотни сияющих радуг, что вращались перед глазами. Музыка сфер, постепенно замирающая где-то на пределе слышимости.
И холод, что сотней золотых игл вонзался в босые ступни. В новый мир он пришёл нагим, как обычно; но не беспомощным младенцем. Разум его был с ним и лишь память не желала по доброй воле отдавать ни крупицы знаний. Вспоминались светящиеся спирали под ногами - в пространстве, где никогда не было материи. И чей-то смех... или не было смеха? Он не мог точно сказать.
Когда туман рассеялся, новый мир обрушился всеми своими красками, запахами и звуками, а также теми ощущениями, для которых ещё нет названий. Унэн помнил только, что несколько часов стоял неподвижно, позволяя разуму скитаться свободно, пока его имя не всплыло из небытия.
Возникнув, оно связало его с новым миром, в котором ему предстояло жить... кто знает, сколько лет?
Он оглянулся и увидел, что со стороны величественной крепости, что венчала вершину ближайшей горы, к нему спускаются люди, в бело-зелёной одежде. К тому моменту, когда они добрались до него, Унэн уже спал. Страшная усталость сковала его и несколько долгих дней не отпускала своей хватки. Прибывший не чувствовал, как его осторожно поднимают и несут куда-то.
Когда он очнулся, то увидел на стене знак, смутно напомнивший ему что-то. Неоднократно виденное, но прочно забытое. Два круга, вложенные один в другой; лук со стрелами, пара крыльев и дерево.
Так он впервые очутился в монастыре Триады.
- ... А остальные? - спросил его целитель и видения прошлого оставили монаха. - Остальные из твоего племени?
- Они пришли позже, - пожал Унэн плечами. - Они нашли меня, поскольку для них это - проще простого. Когда мы встретились, у подножия той самой горы, мы принялись строить свой монастырь. И я скажу тебе, работа была не из лёгких.
- Но построено на совесть, - отозвался Шассим.
- Спасибо.
- Иные миры, - в голове монаха задумчивым эхом пронёсся голос целителя. - Кто бы мог подумать. Вестница, что дала нам разум, учила нас, что весь мир лежит вокруг нас и внутри нас и что другого нет. Она рассказала нам обо всех народах, обо всём живом и неживом. И этого было достаточно.
- А потом вы узнали, что есть и другие вселенные.
- Разумеется. Вестница мудра; обучая потомков, никто не рассказывает сразу же обо всём, что творится вокруг. Говорят лишь то, что проще принять. Подлинное знание может раздавить новорожденный разум. Лишь смутные тени мира не вредят ему. Так же, как глаз, привыкший ко тьме, не сможет сразу перенести яркого света солнца.
- Я слышал подобные речи от одного мудреца, - медленно произнёс Унэн и налил себе ещё чая. - Но это было давным-давно, и не на Ралионе. Что наводит меня на странные мысли...
- Что разум сходен во всех мирах?
Монах усмехнулся.
- Разум! Видел я мир, где не было магии и где жила одна-единственная раса. То ли она истребила остальные, то ли их и не было. Жил я там сравнительно недолго, но меня удивило, с каким рвением обитатели мира старались определить, что такое разум.
Целитель присвистнул.
- И определили?
Монах пожал плечами.
- Насколько я понимаю, нет. Сравнить-то не с чем!
Флосс моргнул и расправил крылья.
- Я устал от слов, Унэн. Поговори со мной образами.
Монах вздохнул и принялся сворачивать их небольшой лагерь. Спустя десяток минут ранец вновь покоился на его спине, а на нём восседал целитель. Всё равно он весит меньше, чем те камни, с которыми мы заставляем упражняться послушников, подумал Унэн и поставил крестик светящимся мелком возле входа в пещеру.
Флосс терпеливо молчал.
- Ну что же, - произнёс монах и усмехнулся про себя. - Послушай тогда сутру, что, по преданиям, привела в движение колесо Учения в одном из миров...
Хотя монах об этом и не догадывался, но уже на расстоянии в сто шагов его голоса практически не было слышно. Кто бы ни построил этот подземный ход, он был не просто строителем.
* * *
Аймвери надолго запомнил момент, когда открылся проход между реальностями и на мёртвую землю Зивира ступил Гость. Никто не знал, откуда они приходят; никто не знал, кем они являлись там, откуда начинался их путь. Достаточно было того, что они откликались на призыв о помощи.
Некоторые даже соглашались рискнуть достичь замка Моррон и сразить его хозяина, имя которого не было положено произносить, неторопливо готовившего воинство разрушения, чтобы превратить Зивир в холодную пыль - материал, из которого, возможно, появятся иные чудеса и иная жизнь.
Только погибать от этого всё равно ненамного приятнее.
...Тучи вздрогнули над его головой и опустились чуть ниже. Казалось, что протяни руку - и погрузишь её в бешено вращающиеся чёрные вихри. От безмолвного бушующего хаоса над головой исходило чудовищное ощущение силы: молнии потрескивали и ветер, проснувшись, гнал на запад сероватые стены пыли.
Стало почти совсем темно.
Тени упали на землю вокруг Аймвери, который пытался прикрыть лицо он порывов начинающегося урагана. Тени от двери, что сама ещё не успела показаться - двери между вселенными. Три тени отбрасывала невидимая дверь: они ползли, то сливаясь с землёй, то отделяясь от неё - словно пальцы, ищущие опору.
И возникла дверь. Ворота, как их называли. Некогда Ворота связывали различные части Зивира между собой; ныне же любая попытка открыть их немедленно замечалась хозяином замка Моррон и могла привести к беде. Полчища болотных тварей, что обрушились полгода назад на одну из западных дозорных башен - тому пример. Неуязвимые для огня и металла, покрытые липкой слизью существа сотнями возникали из бездонной трясины и растаскивали строения по кусочкам. Тех, кто пытался противостоять им, попросту топили. Возможно, съедали. У выживших не было времени запоминать подробности.
Ворота осветились изнутри и наружу вышел Гость - худощавый, светловолосый, одетый в лёгкую походную одежду. Он поднял голову и взглянул в нависшие над ним небеса. Помедлил и решительно перешагнул зыбкую границу, что разделяла миры.
Аймвери успел заметить красивый осенний пейзаж по ту сторону Ворот и яркое синее небо. Видение тут же исчезло. Ворота с треском испарились и ураган немедленно прекратился.
Гость с удивлением и любопытством рассматривал человечка. Тот, в свою очередь, испытующе смотрел в глаза пришельца. В конце концов кивнул и произнёс, протягивая Гостю свой амулет:
- Добро пожаловать в Зивир, Гость.
- Fainazu ku'Zivir, Nahwer, - услышал Гость и, помедлив, принял амулет - изящный золотой листик на тонкой, но прочной цепочке. Он одел его на шею и, когда Аймвери повторил своё приветствие, все слова его были понятны.
- Я представлял его иначе, - отозвался Гость. Да он совсем молод, удивился Аймвери. Ему ещё и сорока нет. Ну что же, возможно, это к лучшему.
- Если твоя миссия удастся, Зивир станет прекраснее прежнего, - и Аймвери указал рукой на гордо светящуюся Иглу. - Хотя и сейчас у нас есть, на что посмотреть.
- Идём, - добавил человечек и осторожно потянул пришельца за рукав. - Оставаться здесь небезопасно. Того и гляди, нас...
Между вершинами Вилки проскочила разветвлённая фиолетовая молния и притихший было ветер вновь коснулся пыльной ладонью их лиц.
- Уже, - шепнул Аймвери и указал в сторону Реки. - Быстрее же. Мы в смертельной опасности, Гость.
На лесном наречии "гость" звучало как "Науэр".
* * *
- Да, - отозвался целитель и встряхнулся, - впечатляюще. Должно быть, это сильно взбудоражило умы тех, кто не привык к образам.
Он произнёс это после того, как не менее получаса обдумывал услышанную сутру, сидя неподвижно и закрыв глаза. Впрочем, видеть его глаз Унэн не мог, да и занят был: двигаться по никому не известному проходу впервые - дело непростое и опасное. Он извёл уже два светящихся мелка, обозначая условными символами места, где они побывали.
Вопреки мнению Айзалы, он не стал брать с собой менее опытных исследователей. К чему? В случае опасности они - только лишняя обуза, а доведись сражаться - более других рискуют своими жизнями. Их же пара, человек (по крайней мере с точки зрения Флосса) и флосс - была более чем достаточна в большинстве ситуаций, которые только можно было бы себе вообразить.
Хотя, конечно, непредвиденные случаи потому так и зовутся, что предугадать их невозможно.
Унэн лишь пожал плечами в ответ. Впереди показался тупик и сейчас предстояло либо возвращаться - полутора милями ранее было ответвление прохода - либо проникать за скрытую дверь, если таковая объявится. Последнее представлялось в высшей степени вероятным, учитывая что до сих пор ни один подземный город подобного типа тупиков не имел.
- Как же ты тогда определяешь разум? - спросил Шассим и Унэн в который раз подивился его способности быстро менять тему беседы.
- Как способность вырабатывать сложную систему ритуалов и следовать им, - ответил он после некоторого раздумия. На самом деле монах несколько покривил душой, поскольку полагал, что только боги и другие над-разумные существа могут дать определение разуму. Как рыбе получить представление о пруде, в котором она обитает, если об остальном мире она получает крайне скудное представление? Пожалуй, что никак.
- Интересно, - отозвался целитель. - По моему мнению, разум определяется скорее способностью создавать и использовать знаковые системы.
- Тогда выходит, что муравьи тоже разумны. И пчёлы, и бог весть кто ещё.
- В какой-то мере - несомненно, - подтвердил Шассим. - Ты же знаешь, что с точки зрения Ордена весь Ралион - единая разумная система. Мы - лишь малая её часть.
Унэн не стал уточнять, что такое "мы". Он подошёл поближе к тупику и осторожно уселся, не снимая с себя планку-насест. Нагрузка в лице двадцатифунтового флосса не повредит, учитывая, что в монастыре жизнь, конечно, далеко не сидячая, но уж больно однообразная.
В смысле удручающего постоянства его распорядка.
- Ну что же, меня это не задевает, - Унэн уселся поудобнее и уставился на стену, преграждающую им путь. - Это, как говорили мне наставники, лишь одна из тысячи граней, определяющих сущность. Кое-кто считает, что разум - это то, что позволяет оперировать отвлечёнными понятиями. Среди Ольтов популярно мнение, что разум способность к созидательной деятельности. И многие другие мнения. Окончательного определения, по моему мнению, вообще быть не может, а все частные более или менее хороши.
- Однако, когда мы сталкиваемся с новым проявлением разума, зачастую требуются огромные усилия, чтобы признать - как ты говоришь? - новую грань.
- Вероятно, поэтому всем расам и следует жить сообща. Не то участью большинства из них станет жизнь в клетках. И то в лучшем случае.
Целитель некоторое время молчал.
- Боюсь, что ты прав, - изрёк он в конце концов. На том беседа временно прекратилась.
Ибо заставить говорить Флосса, у которого нет желания вести разговор, ненамногим проще, чем научить камни разговаривать.
* * *
- Тысяча граней, - произнёс Норруан неведомо откуда пришедшие на ум слова. Обратил свой взор на северо-восток. Там красовались лёгкие белые облака... и где-то в том же направлении только что открылись Ворота, пропуская пришельца из иного мира.
Над которым не властна здешняя магия. Что, в общем, не очень страшно: то, что ходит, дышит и ест, можно уничтожить. Однако Норруан был не в состоянии почувствовать, где в данный момент находится Гость и тем более прочесть его намерения.
В данный момент в этом не было необходимости. Поскольку рядом с Гостем был хвастливый коротышка Аймвери, который утверждал, что Норруан не сможет проникнуть в Лес и остаться в живых. Надо будет как-нибудь его разочаровать.
Норруан нахмурился... и рассмеялся. Оба они, и Науэр, и Аймвери, привлекли к себе внимание обитателя Вилки. Ну что же, возможно, что у него, Норруана, вскоре появится некоторая передышка до появления очередного Гостя.
А к тому времени новая порция Зивира уйдёт в небытие... и сократится тот срок, что ему суждено торчать здесь, в угасающем мире, отправленным сюда неведомой ему силой.
Зивир считал, что Норруан - демон разрушения, посещающий миры, чей жизненный срок подходил к концу. Если бы обитателям Зивира стала известна истина, какой переполох поднялся бы!
...Морни вопросительно взглянула на своего союзника.
- Тысяча граней, - повторил человёк в чёрном. Слова казались частью более длинной фразы, таящей в себе важный смысл. - Каждый мир имеет тысячу граней...
- Точно, - повернулся он к вороне. - У каждого мира есть тысяча граней, как и у каждой задачи - тысяча решений. В этот раз я не стану собирать войско и выступать против Гостя. Пусть приходит сам. Я буду ждать его.
Морни опустила "в этот раз", но была искренне поражена всем остальным.
- Ничего не предпринимать? Позволить Зивиру собрать армию и напасть на Моррон?
- Почему бы и нет? - удивился Норруан, наливая себе густого тёмно-вишнёвого вина - трофей из недавно захваченных сторожевых Башен. - Что он может мне сделать? Я не знаю. До настоящего момента я воевал чужими руками. Ладно, все эти существа были и впрямь созданы мной (хотя я не всемогущ, как некоторые думают), но всё же против Гостей сражался не я. Так что разнообразие не повредит.
- Ты хочешь играть, зная, что шансов у противника почти что нет, - ответила Морни и поёжилась. В мрачных залах Моррон было прохладно и сквозняки хозяйничали в них, как хотели.
- Вовсе нет, - в глазах Норруана вспыхнули огоньки и улыбка скользнула по его губам. - Поэтому слушай моё поручение, Морни. Скажи Воинству Иглы и Гостю, что я буду ждать его прибытия здесь. Пусть попытаются осуществить то, чем давно мне угрожают.
А то, что я буду сидеть сложа руки и просто наблюдать, - добавил он, - мы им говорить не станем. Мне интересно, что произойдёт в этом случае.
Ворона хотела возразить, но, подумав, молча кивнула.
- Сначала, конечно, обед, - остановил он её, уже собиравшуюся взлететь. По мановению руки Владыки Моррон зал осветился огнём десятков факелов и явились из ниоткуда многочисленные слуги, несущие подносы с тем, что было по душе хозяину замка и его гостям.
Вид у слуг был устрашающим.
III.
Впервые Унэн встретился с надписью, понять которую не мог.
"Эх, Олли бы сюда", - мысленно вздохнул монах, вспомнив о своём друге, которому, к слову, и принадлежал загадочный дневник. Не вполне было понятно, отчего он сам не взялся переводить его... но у монаха уже зрело смутное осознание - почему. Хотя жаль. До сих пор не было надписи, которую друг его не смог бы понять. Сам Унэн был знатоком ненамного меньшим, однако слова, что возникли на стене после прочтения обнаруживающего магию заклинания, озадачили и его, и флосса.