После чего исчез — слился с окружающим фоном, растворился в траве, не оставив после себя ничего.
Серебристая нить вилась, ныряя и взлетая по неровностям почвы, доходила до невысокого холма и уходила куда-то дальше.
Таилег заметил какие-то белые выступы над гребнем холма, и тут его осенило.
Он смотрел на тыльную сторону Храма.
Чуть впереди, возле небольшого оврага, нить вновь раздваивалась — на этот раз одна из ветвей убегала в противоположную от Храма сторону, куда-то вниз, в сумрачный и пустынный теперь лес.
Он тихонько извлек из кармана ромб.
Зеленоватые волны плыли по его поверхности.
Вроде бы ничего страшного.
Таилег ощущал, как поднимается ветерок. За спиной его затянутое легкими облаками небо начало покрываться прорехами. Лунный свет, белый и пронзительный, то освещал притихшую землю, придавая пейзажу ощущение нереальности, то вновь погружал ее в тень.
Таилег направился по правой «нити». Шел он довольно долго, пока не увидел заросли орешника по левую руку от себя. Он остановился у небольшой поляны, сразу за которой деревья вставали плотной и — в окружавшей темноте — непроницаемой стеной.
Тихая музыкальная нота — птицы ли, инструмента ли? — коснулась его слуха. Ему казалось, что тени от травинок и кустов, которые то проступали в лунном свете, то вновь пропадали, взывают к нему, безмолвно говорят о чем-то.
Таилег стоял, сжимая в правой руке оружие, когда легкий хруст — Таилегу посреди практически полной тишины он показался громче грохота камнепада — прозвучал за его спиной. Таилег повернулся, извлекая левой рукой цепь и готовясь ударить кинжалом.
За его спиной из зарослей какого-то колючего и удивительно цепкого кустарника выбрался Леглар Даал.
Таилег на несколько секунд потерял дар речи. Перед ним действительно стоял Даал — живой, исцарапанный и злой. Несколько секунд он следил, как юноша прячет кинжал в ножны, и только усмехнулся в ответ.
Они долго не шевелились, глядя друг другу в глаза.
— Я думал, что тебя убили, — произнес Таилег, не отводя взгляда.
— Я тоже, — было ответом. — В последнее время это, похоже, входит в привычку. Ты видел призрака?
— Какого еще призрака.
— Того, что разодрал меня на части, — спокойно пояснил Даал. — Я просыпаюсь, вижу, что лежу в каком-то болоте, — обоняние и зрение Таилега подтверждали эти слова, — а эта жуть примостилась совсем рядом и воду лакает. Я чуть снова не умер, как увидел его…
Шутка вышла невеселой.
— Как ты здесь оказался? — шепотом продолжал Даал, видя, как озирается его ученик.
— Кот привел, — пояснил Таилег и повалил Даала на землю. Прошептал тому на ухо: — Видишь?
Даал видел. Прижимаясь к кромке деревьев, на расстоянии полумили от них двигался странный силуэт, на вид сотканный из множества серебристых огоньков. Силуэт то припадал к земле, то вставал на задние лапы, постепенно приближаясь к ним.
Таилег вновь посмотрел на ромб и ужаснулся. Поверхность его была ярко-пурпурной, только кромка была молочно-белой. На таком расстоянии!
— Минуты через три он будет здесь, — прошептал Даал. — Что будем делать?
— Понятия не имею, — ответил Таилег. — Остается надежда, что Рамдарон или Тарц успеют позвать на помощь. Если это он тебя так разделал, то больше чем на минуту мы его не задержим.
— Соврал я тебе, — грустно признался Даал несколько секунд спустя. — Веселого праздника не получилось…
Таилег вновь прижал палец к губам и прислушался. Даал скользнул к тропинке, по которой Таилег пришел на поляну, и пригляделся. После чего встал в полный рост и произнес:
— Пришла…
Голос его выдавал ужас, смешанный с восхищением.
Крохотная фигурка двигалась откуда-то со стороны деревни.
Даже на почтительном расстоянии Таилег разглядел арсан — такой же, как в его видении. Холодок пробежал по его затылку. Фигурка скользила по траве, изредка приостанавливаясь, чтобы погладить травинку или ветку куста.
Таилег смотрел, и какая-то странная несоразмерность бросилась ему в глаза. Понаблюдав, он понял, какая именно.
Силуэт был детский.
Даал оглянулся и указал пальцем в сторону медленно приближающегося призрака.
— Я, кажется, знаю, кем он решил закусить. Таилег обомлел.
— Богиней? Ты с ума сошел!
— Она станет богиней, только когда войдет в Храм, — возразил Леглар яростным шепотом. — А до тех пор она почти не отличается от человека. Виноват, от карлика. Пошли!
И он кинулся бегом, стараясь перехватить малышку прежде, чем она достигнет развилки «нитей».
Таилег кинулся следом, на бегу оглядываясь и разматывая длинную цепь. Хорошо, если она сможет удержать тварь с полминуты. Судя по царапинам на дереве и по ранам, силы существа были чудовищны.
Силуэт заметил их — теперь уже всех троих, так как двигался в их сторону. «У нас будет очень мало времени, — размышлял Таилег холодно. — Потом это придет и начнет нами ужинать. Вот ведь невезение! Каков выбор — позволить сожрать воплощение Молчаливой — за что богиня, надо полагать, благами не одарит — либо самому стать закуской, в надежде, что Молчаливая успеет скрыться».
Таилег верил в перевоплощение, но блага этой жизни ему казались несколько более убедительными.
Впрочем, выбора, конечно, не было.
Девочка остановилась и посмотрела на незнакомцев, преградивших ей дорогу. Даал хотел было что-то сказать про опасность, про охрану и все такое прочее, но язык застрял у него в горле.
От робости.
В чем Даал даже себе самому признался очень не скоро.
Таилег, изо всех сил стараясь не оглядываться, извлек небесный камень и встал перед девочкой на колени.
Та повернула к нему голову, и Таилег узнал ее лицо. Он видел его совсем недавно… только где? На корабле, где подарил ей булавку, или в безмолвном лесу, у ступеней, ведущих к каменному кольцу?
Девочка улыбнулась ему и коснулась ладошкой лба. Слов, которые она произнесла, Таилег не понял, но прозвучали они, подобно музыке. Ошеломленный Даал, который стоял рядом и не знал, куда девать руки, увидел, как на лбу Таилега разгорается кольцо, состоящее из двух полумесяцев.
Белого и серого.
А Таилег увидел искорки в глазах девочки и ощутил скрытую в них силу… которую скоро, возможно, разбудят.
На благо или на великие беды.
Он протянул девочке камень, серебристые прожилки которого искрились под луной, и наклонил голову.
И неожиданно время замерло.
— Еще не поздно передумать, — прожурчал хорошо знакомый Таилегу голос.
Таилег и не подумал оборачиваться.
— Боюсь, что ты опоздал, приятель. Искренне надеюсь, что увижу твою шкуру, прибитую к чьей-нибудь стене.
Он вроде не произносил слов вслух, но отдавались они у него в голове раскатисто и звучно.
— Ей он ни к чему, — не унимался голос. — Для нее это еще одна безделушка. Для моего повелителя — спасение от многих несчастий. Отдай камень, человек, и я не трону ни вас, ни ее.
— Я уже предложил тебе поискать его и помню, что ты сделал с теми, кто был поблизости.
— Жизнь одного человека ничего не значит, — прошелестел голос, и металл зазвучал в нем — металл и шум надвигающейся бури. — Твоя подружка играет чужими жизнями так же, как и я. Отдай камень, человек, и ты не пожалеешь.
— Нет, — ответил Таилег, и время вновь возобновило свой ход.
Девочка взяла камень в руки, и тот на миг вспыхнул синим пламенем. Пламя угасло, но камень принялся менять форму, оплывая серебряным облаком, вытягиваясь и утончаясь.
И непонятный, мягкий и высокий голосок на миг ворвался в сознание Таилега. Два слова произнес этот голосок, и Таилег не понял — ему ли принадлежит этот голос, его противнику, Молчаливой или кому-то еще:
«Выбор сделан…»
Из оцепенения Таилега вырвал истошный крик Леглара:
— Берегись!..
Таилег обернулся, загораживая собой девочку. Силуэт лился к ним, перепрыгивая через кусты. Он мчался быстрее самого быстрого скакуна, и очертания чего-то могучего, косматого и обладающего парой горящих глаз все явственнее проступали из серебристого вихря.
В бою время движется очень медленно.
Даал уже понял, куда направляется силуэт, и, осторожно подхватив девочку на руки, прыгнул через кусты, чтобы убраться с пути несущегося существа.
Таилег же взмахнул цепью, что запела, как натянутая тетива, и метнул свой снаряд в ноги надвигающемуся врагу, откатываясь в сторону.
Тяжелая лапа свистнула возле его уха, забирая с собой прядь волос.
Громко щелкнула о камни опутавшая противника цепь.
Страшный вопль боли — смесь стона, рычания и шипения — едва не оглушил Таилега. Существо корчилось, пытаясь сорвать с себя цепь; там, где блестящие звенья касались его плоти, та дымилась, сгорала и таяла, наполняя воздух отвратительным смрадом.
«Серебряная цепь, — подумал Таилег ошеломлено. — Быть того не может… она только что была стальной!»
Тут он осознал, что еще жив, и оглянулся, пока было время оглядываться. Со всех сторон к их холму бежали люди. Даал мчался к холму с девочкой на руках. «Правильно, — подумал Таилег, извлекая метательные стрелки и кинжал. — Неси ее в Храм, пока есть время».
Огоньки показались со всех сторон долины.
Приближалась помощь.
Цепь жалобно хрустнула, и существо с ревом поднялось на ноги, готовое обхватить обжигающий металл лапами, порвать его, броситься за добычей. Даал бежал медленно… бесконечно медленно…
Неожиданно трава всколыхнулась под ногами у чудовища, и оно кубарем полетело наземь. Таилег разглядел два глаза, мелькнувших в траве. Кот! Надо же, какой храбрец. Лишь бы его лапой не достали…
Цепь трещала и рвалась, а помощь была еще так далеко…
— Та-а-аилег!
Голос сзади. Таилег отступил на шаг, оглядываясь, и увидел, как Даал принимает из рук девочки и бросает ему что-то длинное, блестящее, тонкое — то ли веретено, то ли небольшой жезл.
Существо снова попыталось подняться, но пробежавший под ним кот вновь уронил его. Взметнулась дымящаяся лапа… но кота уже и след простыл.
Цепь со звоном развалилась на куски.
Таилег видел, что предмет до него не долетит, — Леглару было неудобно бросать его левой рукой. Он прыгнул вперед, искренне мечтая не удариться головой о какой-нибудь пенек.
Схватил предмет. Ни дать ни взять имитация кинжала — длинный тупой клинок, широкая рукоять, письмена, бегущие по плоскости клинка…
Позади него чудовище уже приседало, чтобы прыгнуть, и Таилег со страхом заметил, что раны от цепи успели затянуться.
Он прыгнул вперед, уворачиваясь от взмаха лапы, и швырнул предмет, не глядя, в своего противника, подымаясь на ноги и готовясь отступать, прыгать, маневрировать.
Чудовище замерло, и глаза его, горящие в темноте, начали остывать.
«Кинжал» лежал перед ним, темная капелька крови виднелась на его острие, но Таилег не отважился бы подойти и поднять его.
Время постепенно ускоряло свой бег, возвращая юношу в прежний мир. Тарц подбегал с целым отрядом мечников (где он их собрал?) слева, а справа подходил Рамдарон с оравой местных жителей. Хоть и были последние вооружены чем придется, Таилег не минуты бы не считал их воинство ничтожным.
Существо неожиданно рухнуло вперед (Таилег успел отпрыгнуть) и рассыпалось в прах. Таилег осторожно погрузил руку в буроватый пепел и извлек «кинжал». Поднял его над головой, показывая всем вокруг.
Тишину разорвали торжествующие вопли.
А девочка, жестом велев Даалу опустить себя на землю, улыбнулась, соединяя ладони вместе, и поманила Таилега пальцем.
К Храму они шли втроем, ощущая на себе восторженные взгляды.
Когда до ступеней Храма оставался один шаг, девочка отпустила руки своих сопровождающих и посмотрела им в глаза.
Оба немедленно опустились перед ней на колено.
Девочка долго глядела Даалу в глаза, затем велела им обоим подняться и сделала несколько шагов по лестнице. Тишина была полной — окружающая их многотысячная толпа не издавала ни звука.
После чего обернулась и поклонилась Таилегу.
Как равному.
Когда Молчаливая скрылась в месте, где ей ничто уже не могло угрожать, сотни рук подхватили Даала и его ученика и с триумфом понесли их к тому месту, где состоялась битва.
— Долго же я вас искала, — произнесла Кинисс, выныривая из группы желающих посмотреть на защитников богини поближе. Тем же не было конца, и голова у Даала и Таилега начинала кружиться. — Ты делаешь успехи, юноша, — кивнула она Таилегу. — Кажется, ты мечтал прославиться?
Таилег вспыхнул… но понял, что в интонациях рептилии не было и следа насмешки. Он действительно мечтал прославиться. Разумеется, оставаясь при этом живым.
Неужели он добился, чего хотел?..
Рептилия не дождалась ответа и шепнула что-то на ухо Даалу. Тот кивнул, и Кинисс так же ловко исчезла в толчее.
Когда выяснилось, что поток желающих выпить, перемолвиться парой слов или просто поглазеть на новых героев и не думает иссякать, Леглар забрался на пустую бочку и обратился к благодарной публике:
— Друзья! Эта ночь весьма утомила нас. Не сочтите за невежливость, но нам нужно отдохнуть. Те из вас, кто не сможет выпить вместе с нами, смогут по крайней мере выпить за наш счет в гостинице «Золотая стрела».
И слез под бурные аплодисменты.
Теперь им не мешали двигаться сквозь толпу, хотя и не торопились оставлять их в покое.
Спустя каких-нибудь двадцать минут друзья вышли на свежий воздух.
— …Ты им всерьез обещал выпивку за наш счет? — спросил Таилег тихо, когда случайные уши оказались достаточно далеко.
— Естественно, — кивнул Леглар. — А ты что, считаешь, что в обязанность героев входит только совершать подвиги и предпринимать триумфальные шествия? Э нет, ученик, дело гораздо хуже. Сейчас мы с тобой обошлись только расходами на выпивку (для каждого участника Праздника! — съязвил Таилег), и все. Порой бывает и хуже.
— Может быть что-то хуже?
— Разумеется. — Даал нырнул под тяжелые ветви дуба, что неожиданно возник у них на дороге, и углубился в чащу. Таилег не отставал, — Иногда приходится доказывать, что подвиг совершил именно ты. И мне знакомы случаи, когда лжегерои становились всеобщими любимцами, а подлинные виновники торжества с позором изгонялись. Если не прощались с жизнью.
— Похоже, ты преувеличиваешь, — неуверенно возразил Таилег. — Как такое может быть?
— Да очень просто. Представь: ты — местный житель, какой-нибудь помощник местного кузнеца или мелкий торговец. Хватает тебя однажды некий благородный рыцарь и говорит: помоги-ка, дружище, на дракона поохотиться. Мы тут с войском в засаде сядем, а ты забежишь к нему в пещеру, выманишь наружу — и дело в шляпе. Риск, конечно, но мы тебе аж десять золотых заплатим.
— И что дальше?
— А дальше ты залезаешь в нору, видишь там тихо-мирно спящего дракона, стукаешь его чем-то острым по голове и убегаешь. А тут, как назло, дракону на голову падает камешек, размером с полдома — все от того, что дракон обозлился и хвостом дернул, — и конец ящеру. Ну тут-то ты, довольный, и выходишь: все, мол, господа рыцари. Нет больше вашего дракона.
— И все? — скептически усмехнулся юноша.
— И все. Хорошо еще, если они тебе заплатят — медяк-другой, а не то и попросту стукнут камушком и закопают невесть где. Честь и слава, естественно, благородному рыцарю. Догадываешься, что будет с таким торговцем, вздумай он правды искать?
Таилег долго молчал. Кусты, сквозь которые они шли, становились совсем непролазными, и времени на обдумывание ответа оставалось не слишком много.
— Даал, ты только что сочинил эту сказку. Не поверю, чтобы масса таких совпадений могла происходить в действительности.
— Может, — возразил Даал. — Я, кстати, и был тем местным жителем. А начинал я помощником у своего отца, между прочим. Продавал ножи, зеркала, всякую мелочь. Так-то.
— А что стало с тем благородным рыцарем? — спросил Таилег ехидно, надеясь увидеть смущение на лице своего наставника.
— Понятия не имею, — отозвался тот безразлично. — Может быть, как-нибудь и выбрался наружу. Да и не в нем дело, Таилег. Я хотел сказать, что за подвиги платит больше всего сам герой. Запомни это и не старайся бороться с этим законом природы.
Еще некоторое время они продирались сквозь совсем уже непролазную чащу, пока Таилег не взмолился:
— Куда мы идем? Неужели не было дороги покороче?
— Может быть, и есть, — отвечал тот, с проклятиями отцепляясь от куста терновника. — Но мне она неизвестна. Да не беспокойся, тут идти минут десять.
Выяснилось, что идти было все полчаса.
— …Все здесь, — произнесла Кинисс. Таилег обернулся. Холм, на котором они все собрались, был единственным свободным от деревьев островком на мили вокруг. Рядом с ним стояли Даал, Рамдарон со своим котом, Тарц и Ташшилен. Кроме них, поодаль стояло человек двадцать — все сплошь маги, высокопоставленные клерики и представители других сил, о существовании которых Таилег раньше и не догадывался.
К Кинисс и ее компании они, правда, не подходили. О чем-то совещались, рассматривали какие-то бумаги, возились с загадочным снаряжением.
— Зачем мы здесь? — спросил Таилег, когда Кинисс закончила переговариваться с Даалом и отошла в сторонку. Все остальные его новые знакомые устроились прямо там, где сидели. Тарц, как выяснилось, не преминул запастись выпивкой и закуской, так что для него — и для всех окружающих — Праздник продолжался.
— Кинисс… — Нужные слова не приходили к нему на язык, пока вдруг пелена усталости не сошла и понятия не появились сами собой. — Кинисс Адор… — Рептилия подняла голову и посмотрела на него как-то странно. — Зачем мы здесь? — Таилег понял, что говорит на языке хансса. Леглар, что присоединился к Тарну и держал в руке оловянную кружку, вздрогнул и посмотрел в его сторону.
— Затем, чтобы избежать ненужных жертв. — Кинисс ответила ему на языке своих соплеменников и посмотрела на Таилега с нескрываемым любопытством. — То, что случилось в Киннере, скоро случится здесь. Я постараюсь забрать вас с собой, прежде чем вы исчезнете.
— Зачем?
— Странный вопрос, Таилег Адор. — Кинисс прикоснулась к его запястью двумя когтями. — Кто знает, куда вас забросит на этот раз? Не вы одни сейчас вовлечены в непонятные и жуткие события. Но вы лучше всех остальных знаете, что происходит.
— Я ничего не знаю, Кинисс. Все само обрушивается на меня.
— Верю. Но нужно, чтобы ты рассказал все, что знаешь. Все, — подчеркнула она интонацией. — У нас мало времени. Я объясню позже.
Она коротко отсалютовала ему (жест вынужденного прекращения разговора, отметил про себя Таилег) и направилась к группе тех, кто продолжал совершать какие-то непонятные приготовления.
…Таилег присоединился к товарищам по несчастью.
И вовремя. Бочонок у Тарца вот-вот должен был опустеть. Когда Таилег отпил первые несколько глотков, Леглар запустил в пространство обглоданную цыплячью косточку и спросил его тихо:
— Где ты так научился разговаривать с ними?
— Как-то не задумывался, — честно ответил Таилег.
— Вот оно что, — протянул Даал. — Слушай, я всерьез предлагаю тебе поучить меня чему-нибудь. Я закрыл глаза — и можно было подумать, что говорят двое хансса. Небеса, ты даже интонации употреблял те же самые!
— Для начала я хочу отдохнуть, — возразил Таилег. — По-настоящему. И если ты меня снова заманишь для этого на какой-нибудь Праздник — клянусь Владыкой Воров, Леглар, я намну тебе бока! Во всяком случае, постараюсь это сделать.
— Договорились, — весело рассмеялся Даал и хлопнул его по спине, — В следующий раз сам выберешь, где отдыхать. И тогда…
— Даал, — произнес Элларид за его спиной, — посмотри-ка на небо.
Все тут же уставились в зенит.
Темная точка возникла над ними, на головокружительной высоте. Она росла, наливаясь синим и черным, превратилась в сложную многозубчатую чашечку, и тонкие, почти невидимые, иссиня-черные «лепестки» принялись постепенно тянуться от чашечки к земле.
Кинисс возникла рядом в мгновение ока. Сосредоточилась, и перед ней в воздухе вырос мерцающий овал — достаточный, чтобы в него вошел человек.
— Все внутрь, быстро! — приказала она, и даже Тарц, постоянно принимавший в ее присутствии кислое выражение лица, не стал перечить.
Последним в портал вошел Рамдарон, держа на руках шипящего Даррилхоласса.
Глава четвертая
Серебристая нить вилась, ныряя и взлетая по неровностям почвы, доходила до невысокого холма и уходила куда-то дальше.
Таилег заметил какие-то белые выступы над гребнем холма, и тут его осенило.
Он смотрел на тыльную сторону Храма.
Чуть впереди, возле небольшого оврага, нить вновь раздваивалась — на этот раз одна из ветвей убегала в противоположную от Храма сторону, куда-то вниз, в сумрачный и пустынный теперь лес.
Он тихонько извлек из кармана ромб.
Зеленоватые волны плыли по его поверхности.
Вроде бы ничего страшного.
Таилег ощущал, как поднимается ветерок. За спиной его затянутое легкими облаками небо начало покрываться прорехами. Лунный свет, белый и пронзительный, то освещал притихшую землю, придавая пейзажу ощущение нереальности, то вновь погружал ее в тень.
Таилег направился по правой «нити». Шел он довольно долго, пока не увидел заросли орешника по левую руку от себя. Он остановился у небольшой поляны, сразу за которой деревья вставали плотной и — в окружавшей темноте — непроницаемой стеной.
Тихая музыкальная нота — птицы ли, инструмента ли? — коснулась его слуха. Ему казалось, что тени от травинок и кустов, которые то проступали в лунном свете, то вновь пропадали, взывают к нему, безмолвно говорят о чем-то.
Таилег стоял, сжимая в правой руке оружие, когда легкий хруст — Таилегу посреди практически полной тишины он показался громче грохота камнепада — прозвучал за его спиной. Таилег повернулся, извлекая левой рукой цепь и готовясь ударить кинжалом.
За его спиной из зарослей какого-то колючего и удивительно цепкого кустарника выбрался Леглар Даал.
Таилег на несколько секунд потерял дар речи. Перед ним действительно стоял Даал — живой, исцарапанный и злой. Несколько секунд он следил, как юноша прячет кинжал в ножны, и только усмехнулся в ответ.
Они долго не шевелились, глядя друг другу в глаза.
— Я думал, что тебя убили, — произнес Таилег, не отводя взгляда.
— Я тоже, — было ответом. — В последнее время это, похоже, входит в привычку. Ты видел призрака?
— Какого еще призрака.
— Того, что разодрал меня на части, — спокойно пояснил Даал. — Я просыпаюсь, вижу, что лежу в каком-то болоте, — обоняние и зрение Таилега подтверждали эти слова, — а эта жуть примостилась совсем рядом и воду лакает. Я чуть снова не умер, как увидел его…
Шутка вышла невеселой.
— Как ты здесь оказался? — шепотом продолжал Даал, видя, как озирается его ученик.
— Кот привел, — пояснил Таилег и повалил Даала на землю. Прошептал тому на ухо: — Видишь?
Даал видел. Прижимаясь к кромке деревьев, на расстоянии полумили от них двигался странный силуэт, на вид сотканный из множества серебристых огоньков. Силуэт то припадал к земле, то вставал на задние лапы, постепенно приближаясь к ним.
Таилег вновь посмотрел на ромб и ужаснулся. Поверхность его была ярко-пурпурной, только кромка была молочно-белой. На таком расстоянии!
— Минуты через три он будет здесь, — прошептал Даал. — Что будем делать?
— Понятия не имею, — ответил Таилег. — Остается надежда, что Рамдарон или Тарц успеют позвать на помощь. Если это он тебя так разделал, то больше чем на минуту мы его не задержим.
— Соврал я тебе, — грустно признался Даал несколько секунд спустя. — Веселого праздника не получилось…
Таилег вновь прижал палец к губам и прислушался. Даал скользнул к тропинке, по которой Таилег пришел на поляну, и пригляделся. После чего встал в полный рост и произнес:
— Пришла…
Голос его выдавал ужас, смешанный с восхищением.
Крохотная фигурка двигалась откуда-то со стороны деревни.
Даже на почтительном расстоянии Таилег разглядел арсан — такой же, как в его видении. Холодок пробежал по его затылку. Фигурка скользила по траве, изредка приостанавливаясь, чтобы погладить травинку или ветку куста.
Таилег смотрел, и какая-то странная несоразмерность бросилась ему в глаза. Понаблюдав, он понял, какая именно.
Силуэт был детский.
Даал оглянулся и указал пальцем в сторону медленно приближающегося призрака.
— Я, кажется, знаю, кем он решил закусить. Таилег обомлел.
— Богиней? Ты с ума сошел!
— Она станет богиней, только когда войдет в Храм, — возразил Леглар яростным шепотом. — А до тех пор она почти не отличается от человека. Виноват, от карлика. Пошли!
И он кинулся бегом, стараясь перехватить малышку прежде, чем она достигнет развилки «нитей».
Таилег кинулся следом, на бегу оглядываясь и разматывая длинную цепь. Хорошо, если она сможет удержать тварь с полминуты. Судя по царапинам на дереве и по ранам, силы существа были чудовищны.
Силуэт заметил их — теперь уже всех троих, так как двигался в их сторону. «У нас будет очень мало времени, — размышлял Таилег холодно. — Потом это придет и начнет нами ужинать. Вот ведь невезение! Каков выбор — позволить сожрать воплощение Молчаливой — за что богиня, надо полагать, благами не одарит — либо самому стать закуской, в надежде, что Молчаливая успеет скрыться».
Таилег верил в перевоплощение, но блага этой жизни ему казались несколько более убедительными.
Впрочем, выбора, конечно, не было.
Девочка остановилась и посмотрела на незнакомцев, преградивших ей дорогу. Даал хотел было что-то сказать про опасность, про охрану и все такое прочее, но язык застрял у него в горле.
От робости.
В чем Даал даже себе самому признался очень не скоро.
Таилег, изо всех сил стараясь не оглядываться, извлек небесный камень и встал перед девочкой на колени.
Та повернула к нему голову, и Таилег узнал ее лицо. Он видел его совсем недавно… только где? На корабле, где подарил ей булавку, или в безмолвном лесу, у ступеней, ведущих к каменному кольцу?
Девочка улыбнулась ему и коснулась ладошкой лба. Слов, которые она произнесла, Таилег не понял, но прозвучали они, подобно музыке. Ошеломленный Даал, который стоял рядом и не знал, куда девать руки, увидел, как на лбу Таилега разгорается кольцо, состоящее из двух полумесяцев.
Белого и серого.
А Таилег увидел искорки в глазах девочки и ощутил скрытую в них силу… которую скоро, возможно, разбудят.
На благо или на великие беды.
Он протянул девочке камень, серебристые прожилки которого искрились под луной, и наклонил голову.
И неожиданно время замерло.
— Еще не поздно передумать, — прожурчал хорошо знакомый Таилегу голос.
Таилег и не подумал оборачиваться.
— Боюсь, что ты опоздал, приятель. Искренне надеюсь, что увижу твою шкуру, прибитую к чьей-нибудь стене.
Он вроде не произносил слов вслух, но отдавались они у него в голове раскатисто и звучно.
— Ей он ни к чему, — не унимался голос. — Для нее это еще одна безделушка. Для моего повелителя — спасение от многих несчастий. Отдай камень, человек, и я не трону ни вас, ни ее.
— Я уже предложил тебе поискать его и помню, что ты сделал с теми, кто был поблизости.
— Жизнь одного человека ничего не значит, — прошелестел голос, и металл зазвучал в нем — металл и шум надвигающейся бури. — Твоя подружка играет чужими жизнями так же, как и я. Отдай камень, человек, и ты не пожалеешь.
— Нет, — ответил Таилег, и время вновь возобновило свой ход.
Девочка взяла камень в руки, и тот на миг вспыхнул синим пламенем. Пламя угасло, но камень принялся менять форму, оплывая серебряным облаком, вытягиваясь и утончаясь.
И непонятный, мягкий и высокий голосок на миг ворвался в сознание Таилега. Два слова произнес этот голосок, и Таилег не понял — ему ли принадлежит этот голос, его противнику, Молчаливой или кому-то еще:
«Выбор сделан…»
Из оцепенения Таилега вырвал истошный крик Леглара:
— Берегись!..
Таилег обернулся, загораживая собой девочку. Силуэт лился к ним, перепрыгивая через кусты. Он мчался быстрее самого быстрого скакуна, и очертания чего-то могучего, косматого и обладающего парой горящих глаз все явственнее проступали из серебристого вихря.
В бою время движется очень медленно.
Даал уже понял, куда направляется силуэт, и, осторожно подхватив девочку на руки, прыгнул через кусты, чтобы убраться с пути несущегося существа.
Таилег же взмахнул цепью, что запела, как натянутая тетива, и метнул свой снаряд в ноги надвигающемуся врагу, откатываясь в сторону.
Тяжелая лапа свистнула возле его уха, забирая с собой прядь волос.
Громко щелкнула о камни опутавшая противника цепь.
Страшный вопль боли — смесь стона, рычания и шипения — едва не оглушил Таилега. Существо корчилось, пытаясь сорвать с себя цепь; там, где блестящие звенья касались его плоти, та дымилась, сгорала и таяла, наполняя воздух отвратительным смрадом.
«Серебряная цепь, — подумал Таилег ошеломлено. — Быть того не может… она только что была стальной!»
Тут он осознал, что еще жив, и оглянулся, пока было время оглядываться. Со всех сторон к их холму бежали люди. Даал мчался к холму с девочкой на руках. «Правильно, — подумал Таилег, извлекая метательные стрелки и кинжал. — Неси ее в Храм, пока есть время».
Огоньки показались со всех сторон долины.
Приближалась помощь.
Цепь жалобно хрустнула, и существо с ревом поднялось на ноги, готовое обхватить обжигающий металл лапами, порвать его, броситься за добычей. Даал бежал медленно… бесконечно медленно…
Неожиданно трава всколыхнулась под ногами у чудовища, и оно кубарем полетело наземь. Таилег разглядел два глаза, мелькнувших в траве. Кот! Надо же, какой храбрец. Лишь бы его лапой не достали…
Цепь трещала и рвалась, а помощь была еще так далеко…
— Та-а-аилег!
Голос сзади. Таилег отступил на шаг, оглядываясь, и увидел, как Даал принимает из рук девочки и бросает ему что-то длинное, блестящее, тонкое — то ли веретено, то ли небольшой жезл.
Существо снова попыталось подняться, но пробежавший под ним кот вновь уронил его. Взметнулась дымящаяся лапа… но кота уже и след простыл.
Цепь со звоном развалилась на куски.
Таилег видел, что предмет до него не долетит, — Леглару было неудобно бросать его левой рукой. Он прыгнул вперед, искренне мечтая не удариться головой о какой-нибудь пенек.
Схватил предмет. Ни дать ни взять имитация кинжала — длинный тупой клинок, широкая рукоять, письмена, бегущие по плоскости клинка…
Позади него чудовище уже приседало, чтобы прыгнуть, и Таилег со страхом заметил, что раны от цепи успели затянуться.
Он прыгнул вперед, уворачиваясь от взмаха лапы, и швырнул предмет, не глядя, в своего противника, подымаясь на ноги и готовясь отступать, прыгать, маневрировать.
Чудовище замерло, и глаза его, горящие в темноте, начали остывать.
«Кинжал» лежал перед ним, темная капелька крови виднелась на его острие, но Таилег не отважился бы подойти и поднять его.
Время постепенно ускоряло свой бег, возвращая юношу в прежний мир. Тарц подбегал с целым отрядом мечников (где он их собрал?) слева, а справа подходил Рамдарон с оравой местных жителей. Хоть и были последние вооружены чем придется, Таилег не минуты бы не считал их воинство ничтожным.
Существо неожиданно рухнуло вперед (Таилег успел отпрыгнуть) и рассыпалось в прах. Таилег осторожно погрузил руку в буроватый пепел и извлек «кинжал». Поднял его над головой, показывая всем вокруг.
Тишину разорвали торжествующие вопли.
А девочка, жестом велев Даалу опустить себя на землю, улыбнулась, соединяя ладони вместе, и поманила Таилега пальцем.
К Храму они шли втроем, ощущая на себе восторженные взгляды.
Когда до ступеней Храма оставался один шаг, девочка отпустила руки своих сопровождающих и посмотрела им в глаза.
Оба немедленно опустились перед ней на колено.
Девочка долго глядела Даалу в глаза, затем велела им обоим подняться и сделала несколько шагов по лестнице. Тишина была полной — окружающая их многотысячная толпа не издавала ни звука.
После чего обернулась и поклонилась Таилегу.
Как равному.
Когда Молчаливая скрылась в месте, где ей ничто уже не могло угрожать, сотни рук подхватили Даала и его ученика и с триумфом понесли их к тому месту, где состоялась битва.
— Долго же я вас искала, — произнесла Кинисс, выныривая из группы желающих посмотреть на защитников богини поближе. Тем же не было конца, и голова у Даала и Таилега начинала кружиться. — Ты делаешь успехи, юноша, — кивнула она Таилегу. — Кажется, ты мечтал прославиться?
Таилег вспыхнул… но понял, что в интонациях рептилии не было и следа насмешки. Он действительно мечтал прославиться. Разумеется, оставаясь при этом живым.
Неужели он добился, чего хотел?..
Рептилия не дождалась ответа и шепнула что-то на ухо Даалу. Тот кивнул, и Кинисс так же ловко исчезла в толчее.
Когда выяснилось, что поток желающих выпить, перемолвиться парой слов или просто поглазеть на новых героев и не думает иссякать, Леглар забрался на пустую бочку и обратился к благодарной публике:
— Друзья! Эта ночь весьма утомила нас. Не сочтите за невежливость, но нам нужно отдохнуть. Те из вас, кто не сможет выпить вместе с нами, смогут по крайней мере выпить за наш счет в гостинице «Золотая стрела».
И слез под бурные аплодисменты.
Теперь им не мешали двигаться сквозь толпу, хотя и не торопились оставлять их в покое.
Спустя каких-нибудь двадцать минут друзья вышли на свежий воздух.
— …Ты им всерьез обещал выпивку за наш счет? — спросил Таилег тихо, когда случайные уши оказались достаточно далеко.
— Естественно, — кивнул Леглар. — А ты что, считаешь, что в обязанность героев входит только совершать подвиги и предпринимать триумфальные шествия? Э нет, ученик, дело гораздо хуже. Сейчас мы с тобой обошлись только расходами на выпивку (для каждого участника Праздника! — съязвил Таилег), и все. Порой бывает и хуже.
— Может быть что-то хуже?
— Разумеется. — Даал нырнул под тяжелые ветви дуба, что неожиданно возник у них на дороге, и углубился в чащу. Таилег не отставал, — Иногда приходится доказывать, что подвиг совершил именно ты. И мне знакомы случаи, когда лжегерои становились всеобщими любимцами, а подлинные виновники торжества с позором изгонялись. Если не прощались с жизнью.
— Похоже, ты преувеличиваешь, — неуверенно возразил Таилег. — Как такое может быть?
— Да очень просто. Представь: ты — местный житель, какой-нибудь помощник местного кузнеца или мелкий торговец. Хватает тебя однажды некий благородный рыцарь и говорит: помоги-ка, дружище, на дракона поохотиться. Мы тут с войском в засаде сядем, а ты забежишь к нему в пещеру, выманишь наружу — и дело в шляпе. Риск, конечно, но мы тебе аж десять золотых заплатим.
— И что дальше?
— А дальше ты залезаешь в нору, видишь там тихо-мирно спящего дракона, стукаешь его чем-то острым по голове и убегаешь. А тут, как назло, дракону на голову падает камешек, размером с полдома — все от того, что дракон обозлился и хвостом дернул, — и конец ящеру. Ну тут-то ты, довольный, и выходишь: все, мол, господа рыцари. Нет больше вашего дракона.
— И все? — скептически усмехнулся юноша.
— И все. Хорошо еще, если они тебе заплатят — медяк-другой, а не то и попросту стукнут камушком и закопают невесть где. Честь и слава, естественно, благородному рыцарю. Догадываешься, что будет с таким торговцем, вздумай он правды искать?
Таилег долго молчал. Кусты, сквозь которые они шли, становились совсем непролазными, и времени на обдумывание ответа оставалось не слишком много.
— Даал, ты только что сочинил эту сказку. Не поверю, чтобы масса таких совпадений могла происходить в действительности.
— Может, — возразил Даал. — Я, кстати, и был тем местным жителем. А начинал я помощником у своего отца, между прочим. Продавал ножи, зеркала, всякую мелочь. Так-то.
— А что стало с тем благородным рыцарем? — спросил Таилег ехидно, надеясь увидеть смущение на лице своего наставника.
— Понятия не имею, — отозвался тот безразлично. — Может быть, как-нибудь и выбрался наружу. Да и не в нем дело, Таилег. Я хотел сказать, что за подвиги платит больше всего сам герой. Запомни это и не старайся бороться с этим законом природы.
Еще некоторое время они продирались сквозь совсем уже непролазную чащу, пока Таилег не взмолился:
— Куда мы идем? Неужели не было дороги покороче?
— Может быть, и есть, — отвечал тот, с проклятиями отцепляясь от куста терновника. — Но мне она неизвестна. Да не беспокойся, тут идти минут десять.
Выяснилось, что идти было все полчаса.
— …Все здесь, — произнесла Кинисс. Таилег обернулся. Холм, на котором они все собрались, был единственным свободным от деревьев островком на мили вокруг. Рядом с ним стояли Даал, Рамдарон со своим котом, Тарц и Ташшилен. Кроме них, поодаль стояло человек двадцать — все сплошь маги, высокопоставленные клерики и представители других сил, о существовании которых Таилег раньше и не догадывался.
К Кинисс и ее компании они, правда, не подходили. О чем-то совещались, рассматривали какие-то бумаги, возились с загадочным снаряжением.
— Зачем мы здесь? — спросил Таилег, когда Кинисс закончила переговариваться с Даалом и отошла в сторонку. Все остальные его новые знакомые устроились прямо там, где сидели. Тарц, как выяснилось, не преминул запастись выпивкой и закуской, так что для него — и для всех окружающих — Праздник продолжался.
— Кинисс… — Нужные слова не приходили к нему на язык, пока вдруг пелена усталости не сошла и понятия не появились сами собой. — Кинисс Адор… — Рептилия подняла голову и посмотрела на него как-то странно. — Зачем мы здесь? — Таилег понял, что говорит на языке хансса. Леглар, что присоединился к Тарну и держал в руке оловянную кружку, вздрогнул и посмотрел в его сторону.
— Затем, чтобы избежать ненужных жертв. — Кинисс ответила ему на языке своих соплеменников и посмотрела на Таилега с нескрываемым любопытством. — То, что случилось в Киннере, скоро случится здесь. Я постараюсь забрать вас с собой, прежде чем вы исчезнете.
— Зачем?
— Странный вопрос, Таилег Адор. — Кинисс прикоснулась к его запястью двумя когтями. — Кто знает, куда вас забросит на этот раз? Не вы одни сейчас вовлечены в непонятные и жуткие события. Но вы лучше всех остальных знаете, что происходит.
— Я ничего не знаю, Кинисс. Все само обрушивается на меня.
— Верю. Но нужно, чтобы ты рассказал все, что знаешь. Все, — подчеркнула она интонацией. — У нас мало времени. Я объясню позже.
Она коротко отсалютовала ему (жест вынужденного прекращения разговора, отметил про себя Таилег) и направилась к группе тех, кто продолжал совершать какие-то непонятные приготовления.
…Таилег присоединился к товарищам по несчастью.
И вовремя. Бочонок у Тарца вот-вот должен был опустеть. Когда Таилег отпил первые несколько глотков, Леглар запустил в пространство обглоданную цыплячью косточку и спросил его тихо:
— Где ты так научился разговаривать с ними?
— Как-то не задумывался, — честно ответил Таилег.
— Вот оно что, — протянул Даал. — Слушай, я всерьез предлагаю тебе поучить меня чему-нибудь. Я закрыл глаза — и можно было подумать, что говорят двое хансса. Небеса, ты даже интонации употреблял те же самые!
— Для начала я хочу отдохнуть, — возразил Таилег. — По-настоящему. И если ты меня снова заманишь для этого на какой-нибудь Праздник — клянусь Владыкой Воров, Леглар, я намну тебе бока! Во всяком случае, постараюсь это сделать.
— Договорились, — весело рассмеялся Даал и хлопнул его по спине, — В следующий раз сам выберешь, где отдыхать. И тогда…
— Даал, — произнес Элларид за его спиной, — посмотри-ка на небо.
Все тут же уставились в зенит.
Темная точка возникла над ними, на головокружительной высоте. Она росла, наливаясь синим и черным, превратилась в сложную многозубчатую чашечку, и тонкие, почти невидимые, иссиня-черные «лепестки» принялись постепенно тянуться от чашечки к земле.
Кинисс возникла рядом в мгновение ока. Сосредоточилась, и перед ней в воздухе вырос мерцающий овал — достаточный, чтобы в него вошел человек.
— Все внутрь, быстро! — приказала она, и даже Тарц, постоянно принимавший в ее присутствии кислое выражение лица, не стал перечить.
Последним в портал вошел Рамдарон, держа на руках шипящего Даррилхоласса.
Глава четвертая
СУМЕРКИ
Таилег!
Голос, что вывел его из оцепенения, принадлежал Рамдарону.
— А? — Юноша поднялся с обширного дивана, протирая глаза. Свечи в канделябрах, что стояли поблизости, укоротились почти вдвое. Книга, которую он читал, валялась на полу.
— Сейчас! — ответил юноша, тщетно пытаясь откашляться. В замке, который служил им пристанищем, по-прежнему жили сквозняки и коварно лишали голоса всякого, кто осмеливался разгуливать, не одевшись как следует.
Путь до двери в два человеческих роста высотой длился вечность. Ныли суставы, прихваченные сквозняком, и координация после сна на жестком диване оставляла желать лучшего.
Рамдарон вошел внутрь, по-прежнему в своей походной одежде. Как объяснил он однажды, прогуливаться по пещерам надо одевшись так, чтобы не было холодно. Тот, кто об этом забывает, живет недолго.
Говорилось это в присутствии слуг — надменных и лишенных всяких эмоций. Как и на Континенте, в старинных замках поколения прислуги сменяли друг друга, как и поколения хозяев. Таилег готов был поклясться, что в тот момент, когда Рамдарон впервые сравнил замок с пещерой, на лицах лакеев отразилась на какой-то миг новое чувство.
Весьма нелестное чувство.
Однако слуги были не более чем привычным дополнением к замку, снят последний был за немалые деньги, так что каждый из новых жителей Нинцора (так звался и островок где-то на западе Архипелага, и сам замок) мог весьма вольно отзываться о прошлом, настоящем и будущем своего нового жилища.
Дверь за Рамдароном захлопнулась, и Таилег поспешил к камину — разжечь огонь. Звать слугу он не хотел: во-первых, не имел привычки, а во-вторых, многие их разговоры не предназначались для посторонних ушей.
— Как это можно, — приговаривал он, стуча зубами. — На улице тепло, а здесь такой зверский холод!
— Ты еще не бывал в здешних темницах, — охотно поддержал разговор археолог. — Я туда заглянул — вот уж поистине безнадежное место! Местами даже кости валяются в камерах. Не иначе, реклама для интересующихся…
— А что? Это здесь, на Юге, феодалы мало что значат. А на Севере еще очень даже много значат… и у них, наверное, темницы не пустуют… Может, гостил один такой недавно.
— Возможно. — Рамдарон придвинул к камину два массивных кресла и в одно из них уселся сам, подставив ноги постепенно разгорающемуся пламени. — Хочешь намек? В здешних подвалах полным-полно потайных дверей и каких-то загадочных щелей. Из некоторых при достаточном воображении можно услышать и стоны.
— Намек понял. — Таилег забрался в кресло и натянул плед по подбородок. Плед был тем самым. — И шагу туда не ступлю.
Рамдарон рассмеялся.
Долгое время они сидели, вдыхая с наслаждением смолистый дым и вслушиваясь в потрескивание. В дымоходе тихонько подвывал ветер.
— Где твой кот? — нарушил тишину Таилег спустя десяток минут.
— Даррилхоласс? Да вон он, лежит между нами.
Юноша повернулся и всмотрелся в пустое, темное и пыльное пространство между их креслами. Отблески пламени то освещали блестящий, отполированный паркет, то вновь оставляли его в тени. Спустя минуту-другую он различил слабо очерченный дрожащим воздухом силуэт чего-то длинного и мохнатого, лежащего к огню лапами.
Кот, похоже, спал.
— Я, кажется, скоро научусь находить его, — произнес Таилег, принимая прежнюю позу. — Как это ему удается, быть почти невидимым?
— Я пытался это выяснить, — пожал плечами археолог. — Считается, что мозаичные коты обладают псионическим даром и «глушат» восприятие у всех, кто рядом.
Таилег извлек ромб, подаренный ему неизвестным в маске, и поднес поближе к коту. Свечение ромба не изменилось.
— Неправда, — произнес Таилег с удовлетворением. — Псионика тут ни при чем.
— Да я знаю, что ни при чем. Пытался как-то раз записывать его на килиан. Ничего не вышло. Местами только глаза и получились… и то, когда он на меня смотрел.
— Чем же он тут питается? Что-то я не помню, чтобы ты его кормил.
— Странные вопросы, юноша. В двух шагах от замка начинается лес. Мозаичные коты, кстати, раньше водились почти повсеместно. Так сказать, были хозяевами животного мира.
— А потом?
— А потом пришли люди.
Таилег промолчал. В последнее время свет клином сходился на людях. Куда ни брось, во всем были виноваты люди.
— Ладно, не заводись, — Рамдарон привстал и бросил в огонь еще одно полено. — Тебя так вырастили — в убеждении, что Человек всегда отличается от окружающего мира в лучшую сторону. Вот тебе и обидно.
— А тебе не обидно? Послушаешь Кинисс или еще кого из их команды: «люди разрушили природу, люди истребили животных, люди то, люди се…»
— Ну и что? Так ведь оно и есть.
— Странно слышать это от человека.
— Таилег, — Рамдарон повернулся к нему лицом, продолжая улыбаться, — когда-то я стал археологом, чтобы показать: люди во все времена были лучше всех. Могущественнее всех. Культурнее всех. Я этим занимался более тридцати лет, так что кое-что могу позволить себе утверждать.
Голос, что вывел его из оцепенения, принадлежал Рамдарону.
— А? — Юноша поднялся с обширного дивана, протирая глаза. Свечи в канделябрах, что стояли поблизости, укоротились почти вдвое. Книга, которую он читал, валялась на полу.
— Сейчас! — ответил юноша, тщетно пытаясь откашляться. В замке, который служил им пристанищем, по-прежнему жили сквозняки и коварно лишали голоса всякого, кто осмеливался разгуливать, не одевшись как следует.
Путь до двери в два человеческих роста высотой длился вечность. Ныли суставы, прихваченные сквозняком, и координация после сна на жестком диване оставляла желать лучшего.
Рамдарон вошел внутрь, по-прежнему в своей походной одежде. Как объяснил он однажды, прогуливаться по пещерам надо одевшись так, чтобы не было холодно. Тот, кто об этом забывает, живет недолго.
Говорилось это в присутствии слуг — надменных и лишенных всяких эмоций. Как и на Континенте, в старинных замках поколения прислуги сменяли друг друга, как и поколения хозяев. Таилег готов был поклясться, что в тот момент, когда Рамдарон впервые сравнил замок с пещерой, на лицах лакеев отразилась на какой-то миг новое чувство.
Весьма нелестное чувство.
Однако слуги были не более чем привычным дополнением к замку, снят последний был за немалые деньги, так что каждый из новых жителей Нинцора (так звался и островок где-то на западе Архипелага, и сам замок) мог весьма вольно отзываться о прошлом, настоящем и будущем своего нового жилища.
Дверь за Рамдароном захлопнулась, и Таилег поспешил к камину — разжечь огонь. Звать слугу он не хотел: во-первых, не имел привычки, а во-вторых, многие их разговоры не предназначались для посторонних ушей.
— Как это можно, — приговаривал он, стуча зубами. — На улице тепло, а здесь такой зверский холод!
— Ты еще не бывал в здешних темницах, — охотно поддержал разговор археолог. — Я туда заглянул — вот уж поистине безнадежное место! Местами даже кости валяются в камерах. Не иначе, реклама для интересующихся…
— А что? Это здесь, на Юге, феодалы мало что значат. А на Севере еще очень даже много значат… и у них, наверное, темницы не пустуют… Может, гостил один такой недавно.
— Возможно. — Рамдарон придвинул к камину два массивных кресла и в одно из них уселся сам, подставив ноги постепенно разгорающемуся пламени. — Хочешь намек? В здешних подвалах полным-полно потайных дверей и каких-то загадочных щелей. Из некоторых при достаточном воображении можно услышать и стоны.
— Намек понял. — Таилег забрался в кресло и натянул плед по подбородок. Плед был тем самым. — И шагу туда не ступлю.
Рамдарон рассмеялся.
Долгое время они сидели, вдыхая с наслаждением смолистый дым и вслушиваясь в потрескивание. В дымоходе тихонько подвывал ветер.
— Где твой кот? — нарушил тишину Таилег спустя десяток минут.
— Даррилхоласс? Да вон он, лежит между нами.
Юноша повернулся и всмотрелся в пустое, темное и пыльное пространство между их креслами. Отблески пламени то освещали блестящий, отполированный паркет, то вновь оставляли его в тени. Спустя минуту-другую он различил слабо очерченный дрожащим воздухом силуэт чего-то длинного и мохнатого, лежащего к огню лапами.
Кот, похоже, спал.
— Я, кажется, скоро научусь находить его, — произнес Таилег, принимая прежнюю позу. — Как это ему удается, быть почти невидимым?
— Я пытался это выяснить, — пожал плечами археолог. — Считается, что мозаичные коты обладают псионическим даром и «глушат» восприятие у всех, кто рядом.
Таилег извлек ромб, подаренный ему неизвестным в маске, и поднес поближе к коту. Свечение ромба не изменилось.
— Неправда, — произнес Таилег с удовлетворением. — Псионика тут ни при чем.
— Да я знаю, что ни при чем. Пытался как-то раз записывать его на килиан. Ничего не вышло. Местами только глаза и получились… и то, когда он на меня смотрел.
— Чем же он тут питается? Что-то я не помню, чтобы ты его кормил.
— Странные вопросы, юноша. В двух шагах от замка начинается лес. Мозаичные коты, кстати, раньше водились почти повсеместно. Так сказать, были хозяевами животного мира.
— А потом?
— А потом пришли люди.
Таилег промолчал. В последнее время свет клином сходился на людях. Куда ни брось, во всем были виноваты люди.
— Ладно, не заводись, — Рамдарон привстал и бросил в огонь еще одно полено. — Тебя так вырастили — в убеждении, что Человек всегда отличается от окружающего мира в лучшую сторону. Вот тебе и обидно.
— А тебе не обидно? Послушаешь Кинисс или еще кого из их команды: «люди разрушили природу, люди истребили животных, люди то, люди се…»
— Ну и что? Так ведь оно и есть.
— Странно слышать это от человека.
— Таилег, — Рамдарон повернулся к нему лицом, продолжая улыбаться, — когда-то я стал археологом, чтобы показать: люди во все времена были лучше всех. Могущественнее всех. Культурнее всех. Я этим занимался более тридцати лет, так что кое-что могу позволить себе утверждать.