Причину, из-за которой мой дядя обещал мне подарок, я уже забыл. Это не был мой день рождения или Рождество: я до сих пор живо представляю себе жаркие пыльные улицы, по сторонам которых клены неподвижно свесили свои пожухлые листья. Но такое обещание он дал, и у меня не было ни малейших колебаний относительно того, что я хочу.
Не щенка колли, как у малыша Таркингтона, и даже не велосипед (у меня он уже был). Нет, я хотел (как современно это звучит сейчас) звукозапись. Не какую-то конкретную запись, хотя если бы я мог выбирать, то предпочел, наверное, какой-нибудь популярный в то время комедийный монолог или военный марш; просто свою собственную пластинку. Родители незадолго до того приобрели новый граммофон и мне не разрешали им пользоваться, боясь, что я поцарапаю нежные восковые диски. Если бы у меня была своя собственная пластинка, этот аргумент потерял бы всякую силу. Дядя согласился и обещал, что после обеда (в те времена обедали в два часа) мы прогуляемся за 8 или 10 кварталов, отделявших тогда этот дом от делового центра города, и тайком от родителей купим пластинку.
Я сейчас не помню, из чего состоял тот обед, — он слился в моей памяти со многими другими, проходившими в этой темной комнате, отделанной дубом. На стол обычно подавали тушеную курицу с клецками, картошкой, отварные овощи и, разумеется, хлеб и сливочное масло. За ними следовали пирог и кофе, а потом отец с дядей выходили на парадное крыльцо, именовавшееся "верандой", чтобы выкурить по сигаре. В тот раз, когда отец уехал в контору, мне удалось, наконец, донять дядю своими требованиями, и мы отправились.
С этого момента я помню все до мелочей. Мы тащились по жаре, он в соломенном канотье и бело-голубом полосатом костюме из льняной ткани, столь же широком и объемистом, как ризы женщин, изображенных на картинках в нашей фамильной библии, я в костюмчике французского матроса, полосатой рубашке под блузой и в шапочке с помпончиком и золотой надписью "Неукротимый". Время от времени я дергал дядю за руку, хоть это мне не нравилось, поскольку дядина рука была мягкой и влажной, да еще от него исходил отвратительный запах.
Когда мы были в одном квартале от Мэйн-стрит, дядя пожаловался на плохое самочувствие, и я потребовал прибавить шагу, чтобы он мог пораньше вернуться домой и прилечь. На Мэйн-стрит он плюхнулся на скамейку и пробормотал что-то о Фреде Крофте, который был нашим семейным врачом и школьным приятелем дяди. К этому моменту я совершенно обезумел от страха за то, что мы повернем обратно, и я лишусь (как мне казалось навсегда) доступа к граммофону. Я также заметил, что обычно огненно-красное дядино лицо резко побледнело, и сделал вывод, что его вот-вот "стошнит". Эта перспектива бросила меня в крайнее отчаяние. Я настойчиво потребовал дать мне деньги, говоря, что смогу за мгновение ока пробежать оставшиеся до магазина полквартала. Он лишь застонал и вновь сказал, чтобы я привел Фреда Крофта. Я помню, как он снял свою соломенную шляпу и стал обмахиваться ею; августовское солнце беспрепятственно припекало его лысую голову.
На какое-то мгновение, но и не только на мгновение, я почувствовал свою силу. Вытянув вперед руку, я сказал ему, по сути дела, приказал дать мне то, что я хотел. Помнится, я произнес: "Я приведу его. Дай мне денег, дядя Билл, и потом я приведу его".
Он дал мне деньги, и я побежал к магазину так быстро, что пятки засверкали; тем не менее, я четко сознавал, что я сделал что-то не так. В магазине я купил первую предложенную мне пластинку, подпрыгивая от нетерпения, пока мне отсчитывали сдачу, а потом, совершенно забыв о том, что должен привести доктора Крофта, вернулся посмотреть, не оправился ли мой дядя.
Выглядел он лучше. Я подумал, что он задремал, ожидая меня, и попытался разбудить его. Несколько прохожих ухмыльнулись при виде нас, думая, по-видимому, что дядя Билл пьян. В конце концов, я потянул слишком сильно. Его рыхлое тело свалилось со скамейки, и он оказался на раскаленном тротуаре лицом кверху с чуть приоткрытым ртом. Я помню небольшие полукружья белков, проглядывавших под полуприкрытыми веками.
В следующие два дня я не смог бы проиграть свою пластинку, даже если захотел. Дядю Билла положили в гостиной, где находился граммофон, и для меня, ребенка, просто немыслимо было войти в эту комнату. Но в этот период траура мною овладела странная фантазия. Я вдруг поверил (я недостаточно смыслю в психологии, чтобы объяснить, почему), что если вдруг поставлю пластинку на граммофон, то услышу голос дяди, снова требующего, чтобы я привел доктора Крофта, и обвиняющего меня. Это стало главным кошмарным сном моего детства.
Короче говоря, я так никогда и не слушал ее. Я так и не осмелился. Для того, чтобы скрыть ее существование, я запрятал ее на верх высокого шкафа в подвале; там она и пролежала все это время. Сначала она вызывала у меня ночные кошмары, потом я почти забыл о ней.
До сегодняшнего дня. Мой отец умер, когда ему было шестьдесят лет, но мать прожила все эти долгие десятилетия, пока, всего несколько месяцев назад, не последовала за ним, и меня, ее сына, стоявшего у гроба, можно было вполне назвать стариком.
И вот сейчас я стал владельцем нашего дома. Говоря начистоту, мне не очень-то повезло, и хотя этот дом полностью принадлежал мне, мало что, кроме него, досталось мне от матери. Вчера вечером, когда я ел в одиночестве в старой столовой, где раньше я столько раз принимал пищу, я вновь вспомнил о дяде Билле и пластинке; какое-то время я не мог сообразить, где спрятал ее, и даже испугался, не выбросил ли ее вовсе. Сегодня я вспомнил, и хотя врачи запрещают мне ходить по лестницам, я спустился в старый подвал и обнаружил свою пластинку под слоем пыли в дюйм толщиной. На ступеньках у меня несколько раз схватило сердце, но я добрался без происшествий до кухни, вымыл старую пластинку и руки, и поставил ее на свое высококлассный проигрыватель. Думаю, мне не стоит говорить, что на ней не было голоса дяди. Вместо него там записан Руди Вэлли. Я вновь включил запись и сейчас, когда пишу это, слушаю "My time is your time… My time is your time…" Слишком много для суеверия.
МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ?
Эрл Крамер проснулся от кошмарного сна, вызванного двумя причинами: слишком большой дозой препарата "Экспресс-бодрость", принятой накануне поздним вечером, и фильмом о Второй мировой войне, показанным по телевизору. В фильме он видел массовые убийства людей, осуществляемые самыми ужасными способами, и вместе со своей и миллионами других семей благодарил Бога за то, что это уже история, да к тому же далекой варварской эпохи.
Еще не совсем проснувшись, Крамер подумал, как же его время будет выглядеть в глазах людей далекого будущего, когда из человечества будут вытравлены все атавистические элементы.
— Эй, сколько сейчас времени? — спросил он у жены.
— Почти семь часов. Включи телевизор.
Он так и сделал, после чего на экране появилась обычная картина: Хип Джоунз дремал, развалясь, за своим столом под тихую спокойную музыку. Музыка стала энергичнее, и на экране появился Инвиг, хитро поглядывающий на Хипа Джоунза и на весь мир.
— Ну и ночь была у него, — сказал Инвиг. — Ну и ночь была у вас! Но все это не имеет значения, так как через несколько мгновений благодаря "Экспресс-бодрости" и у вас начнется прекрасный день. Вы приготовили таблетки?
Он положил желтую таблетку в рот Хипу Джоунзу, в то время как перед камерой проплыли четыре танцовщицы, распевая песню Инвига. Как только Хип Джоунз проглотил таблетку, он вскочил с места и как будто сразу помолодел на сотню лет.
— Вы видите меня? — весело провозгласил он. — Тогда глотаем все вместе!
Эрл Крамер и Мелани лежали, когда, засунув в рот по таблетке, почувствовали резкий прилив бодрости. Это произошло, когда Хип Джоунз закричал с экрана:
— Итак, дорогие друзья, кто же выиграет сегодня? — Затем, когда одна из наружных камер заглянула в окно спальни и показала зевающего человека, Хип продолжал: — Может быть, это вы, мистер Джо Баррат из Кинг-Вэйла? Но не волнуйтесь, это не так. Мы всего лишь проверяли, проснулись ли вы.
— Посмотри-ка на лицо бедолаги! — сказал Эрл, смеясь вместе со всеми над Джо Барратом из Кинг-Вэйла.
— А как бы ты почувствовал себя на его месте? — сказала Мелани. — Мне кажется, я бы умерла от испуга, если бы на меня вот так направили камеру.
— Я бы не умер, — сурово произнес Эрл, Мелани схватила его за руку и они на секунду взглянули друг на друга, в то время как Хип Джоунз прокричал: — Вы смотрите шоу Инвига — увлекательную программу, транслируемую в течение всего дня компанией "Инвиг Корпорейшн", программу, которая непременно пробудит в вас любовь к жизни.
Затем камера показала дверь, проехала по какому-то коридору и голос Хипа Джоунза произнес: — Кто же это может быть? — Потом, как только он сказал: "Может быть, вы… ", включились камеры в студии и сфокусировались на Хипе Джоунзе, который пронзительно завопил с притворным удивлением: — Хип Джоунз, любимец "Инвиг Корпорейшн"! Эй парни, это я!
Мелани с Эрлом засмеялись вместе с миллионами других телезрителей, и Хип закричал: — О нет, это не старина Хип. Ведь всем вам, дорогие друзья, это бы явно не понравилось, не так ли? Они всего лишь разыгрывают вас, я думаю.
— Похоже, он не вполне уверен в этом, — смеясь, сказал Эрл. — Разве не плохая была бы шутка, если бы победителем оказался он сам? Например, в случае, если бы его рейтинг вдруг упал.
— Итак, мы продолжаем, — закричал Хип. — Может быть, это вы, миссис Целла Игнасио из Мунстоуна? Но нет. Я уполномочен сообщить, что сегодня победителем должен стать мужчина. Шанс для вас, мужчины, сегодня составляет 987.000 против одного, или даже еще более астрономическое соотношение.
— Женщина была вчера, — сказала Мелани.
— Ты смотрела телевизор?
— Ты же знаешь, что я никогда его не смотрю. Только, когда сообщают имя победителя — и я уверена, что это не ты или кто-нибудь из знакомых.
Пока он одевался для работы, она приготовила завтрак. А Хип Джоунз на экране в спальне вновь закричал.
— Может быть, это вы, мистер Логан Росс из Сэтин-Плэйнз? — Камеры выхватили мужчину средних лет, вылезающего из городского вертолета. Он остановился, не успев поставить ногу на землю, и чуть было не упал. — Помните, на этой неделе приз составляет 100 тысяч фунтов. Итак, это мистер Росс? Так? Нет, — сказал Хип, — это не он, поскольку сегодняшний победитель не носит шляпы. Конечно, он может пойти и купить себе ее, как только откроются магазины. Мы же не можем остановить его, не правда ли?
Эрл уже достал из кармана статистический справочник "Инвиг Корпорейшн", и Мелани заглянула ему через плечо.
— Триста тринадцать тысяч человек обычно не носят шляпы, — сообщил он, а Мелани добавила: — Интересно, сможет ли Центральный универмаг продать сегодня хоть несколько шляп?!
Эрл засмеялся и сказал:
— Хорошо, что я не ношу шляпу. Я до сих пор не оправился после того, как на прошлой неделе все принялись лихорадочно избавляться от серых костюмов. Только мы выбросили в утиль более трех тысяч штук, да и другие магазины не меньше. А помнишь, когда показали любителя кошек, все вышвырнули своих любимцев на улицу.
Мелани вспомнила.
— Ими можно только восхищаться, — сказал Эрл, — "Инвиг" манипулирует движением товаров. Да, тот, кто придумал это шоу, даже в его первоначальной форме много лет назад, был настоящим гением. Но я, пожалуй, пойду на работу, — он проверил свой портативный телевизор, поцеловал Мелани на прощание и поспешил на станцию. Он был не одинок. На станции было много людей без шляп и еще больше в вагоне, когда он подошел.
Он прослушал новости и мировой хит-парад, выключив изображение, чтобы иметь возможность прочесть о вчерашних событиях в утренних газетах. Следующее сообщение должно было выйти в эфир в девять часов, хотя иногда появлялись и экстренные выпуски.
На экранах Центрального универмага, где работал Эрл, Хип Джоунз выглядел более крупным, чем в жизни. Когда Эрл приехал на работу, тот как раз объявлял победителя ежедневного соревнования "Праздник Инвига" — очень полную женщину, которая выиграла поездку в Испанию и бесплатный курс лечения от ожирения.
— В шоу Инвига постоянно что-то происходит, — провозгласил Хип Джоунз. — А теперь еще одно сообщение относительно нашего конкурса "Может быть, вы?".
Двери Центрального универмага были распахнуты и внутрь потоком шли мужчины без головных уборов, когда Хип объявил:
— Победитель конкурса "Может быть, вы?" имеет голубые глаза. А согласно моему маленькому справочнику, число кандидатов уменьшается до 90 тысяч. Это все еще много, но подождем еще. — К этому времени большинство людей без головного убора повернулись назад и вышли из магазина. У них были карие глаза или цветные контактные линзы.
— Ну, мы пока что входим в группу избранных, — сказал Эрл своему лучшему другу Стиву.
— Правда? Да, похоже, что это так. Я особо не обращаю внимания на это, я десятки раз попадал в последнюю тысячу.
— Недавно? Я не думал…
— Нет, когда я служил в полиции. Одно время очень долго выбирали победителями тех, кто работает на открытом воздухе, и в выигрыше часто оказывались полицейские и почтальоны.
— Может быть, вы, мистер Ву, — закричал Хип, и на экране появился маленький китаец, широко улыбающийся в камеру. — Голубоглазый китаец? Вряд ли. Нет, мы просто так, наудачу, показали его, и мистер Ву совсем не в обиде на нас, не так ли? Прекрасно. Будем смотреть дальше. Скоро появятся новые уточнения.
— Разве не бывает голубоглазых китайцев? — спросил Эрл. Стив в ответ отрицательно замотал головой.
Хипу передали листок бумаги и он провозгласил:
— У него черные волосы!
Камеры заметались по толпе и сфокусировались на чьей-то лысине.
— Нет, это уж точно не он, — фыркнул Хип. Инвиг утром всем поднимал настроение. Стив и Эрл оба имели черные волосы.
— Тридцать четыре тысячи, — прочел статистику Стив. — Я разделяю выигрыш с тобой.
— О конечно. И я тоже, — Эрл увидел, как к нему подходят трое покупателей. — Думаю, ты уже решил, как поступить с ним.
— Уже давным-давно, — сказал Стив.
Эрл никогда не думал об этом. Он раньше никогда не был даже среди последних 100 тысяч. Но сейчас у него просто не было времени поразмышлять, так как внезапно наплыв покупателей, желающих приобрести костюмы, резко возрос. Прошло более часа, прежде чем они со Стивом могли снова перекинуться хоть словом.
— Я пропустил пару сообщений, — сказал Эрл. — Я уловил только "тридцать лет" и "темный костюм".
— Значит, ты пропустил только одно, дружище. Загорелое лицо. Они очень неглупы, судя по тому, как они растягивают это дело. Сейчас число претендентов сократилось лишь до восьми тысяч.
— И мы все еще входим в это число, — сказал Эрл. — Но восемь тысяч — все еще очень много.
Стив пожал плечами. Он наблюдал за двумя женщинами, которые прикидывались, что рассматривают костюм, но на самом деле незаметно подглядывали за ним с Эрлом. Началось.
— Да, мы пока среди восьми тысяч, — громко сказал Стив, чтобы женщины могли слышать. Тихо он добавил: — У меня скверное предчувствие.
Эрл подошел к ним и спросил у той, что стояла ближе:
— Чем могу служить, мадам?
— Мы просто так смотрим, — сказала другая. Они не спеша ушли из отдела, но продолжали бродить по этажу.
В полдень на экране вновь появился Инвиг, чтобы проследить за тем, принял ли Хип Джоунз, а вместе с ним и все остальные, очередную таблетку допинга. Она вызвала у Хипа бурное веселье, и после того, как танцовщицы закончили исполнять песню Инвига, он достал огромную булавку и стал шутливо угрожать им ею.
Затем Хип очнулся и сказал:
— Посмотрим, что происходит снаружи. А может быть, это вы, мистер Даррел Дарлинг с Дент-стрит? — Камеры показали крупным планом человека, которого избивали три подростка, в то время, как другие люди бежали к ним. Дарлинг отбивался от нападавших руками и ногами и кричал: "Отстаньте от меня!" Один из юнцов упал.
— Смотрите-ка, на Дент-стрит что-то происходит, — спокойно сказал Хип. — Но это не мистер Дарлинг. Нет. Он левша, а мы ищем человека, делающего все правой рукой.
Дарлинг, очевидно, услышал это из расположенного поблизости телевизора, поскольку он бросился на подростков и столкнул двоих из них лбами. Прохожие начали бить их руками и ногами и нападавшие бросились спасать свою шкуру.
— Не стоит чрезмерно распаляться, — закричал Хип. — У нас впереди еще довольно долгий путь. Число кандидатов сократилось только до 6.803 человек. Сейчас ищем черноволосого голубоглазого мужчину в возрасте чуть старше 30 лет, одетого в темный костюм, с загорелым лицом и — вот еще одно уточнение — работающего в самом центре Города. Ну как?
— Смотри-ка, какое большое сокращение, сразу до 3.200, — сказал Стив.
— В самом центре города, — закричал Хип, — и он будет стоить, может быть, даже 100 тысяч фунтов для вас, или для вас, или для вас. О, я вижу, как вы сейчас тысячами устремляетесь туда, все вы, дамы из пригородов. Я же скажу вам следующее. Если вы не найдете в городе свою судьбу, то уж точно приобретете там что-нибудь Если вы не победите, то уж точно спасете свою душу.
— Сегодня, по-видимому, программу финансируют городские универмаги, — сказал Эрл. — Но наплыв покупателей не должен нас особенно беспокоить. Они не будут покупать костюмы.
— Они купят все, что угодно, если сочтут, что победитель рядом, — проворчал Стив. — Говорю тебе, у меня дурное предчувствие.
У Эрла пробежал мороз по коже. Стив был гораздо больше и сильнее его, однако Эрл не подал виду, пожал плечами и сказал:
— Чем больше мы продадим, тем больше премия. Я намерен действовать. Прятаться все равно бесполезно.
— Пока, — сказал Стив и чуть было не подал руку, чтобы попрощаться, но внезапно сунул ее в карман и обернулся.
Те двое женщин шли обратно в сторону секции костюмов, и все новые люди поднимались на этаж по эскалатору. Через какое-то мгновение Эрл оказался в центре толпы. Костюмы раскупались нарасхват, и из других отделов ему на помощь прислали еще двоих продавцов. Но, как он слышал, то же самое творилось в отделах галантереи, обуви, белья и спортивных товаров. Люди в толпе, должно быть, полагались на интуицию, и многие, взглянув на Эрла, сразу отвергали его кандидатуру и направлялись в другие отделы и магазины.
В магазине воцарилась тишина, когда на экранах вновь появился Хип Джоунз для того, чтобы сделать следующее уточнение, и в тот же момент Мелани проскользнула сквозь плотное кольцо тел и встала рядом с Эрлом.
— Мы все сейчас в городе, — закричал Хип Джоунз. — Может быть, это вы, Артур Лониган из компании "Лониган и сыновья?" Это была хорошая шутка, и толпа истерически захохотала. Даже Эрл засмеялся. Камеры, разбив окно, проникли в кабинет, где босс был захвачен его же сотрудниками: около десяти человек явно требовали поделиться с ними призом. Лониган кричал: "Я вас всех до одного уволю!".
А Хип закричал:
— Сделайте именно так, мистер Лониган, потому что это не вы. Сегодняшний победитель не носит очков, а у вас на столе лежит пара.
В кабинете Лонигана сразу же началась свалка, но камеры задержались на ней лишь настолько, чтобы вызвать смех у телезрителей.
— Глупо так рисковать, не правда ли? — кричал Хип. — Тем более, что осталось еще около 2500 кандидатов. У нас уйма времени. Эй, у меня здесь есть кое-что. Вам бы не хотелось этого? — и он показал оборотную сторону фотокарточки. — Все правильно. У меня фотография победителя.
— Эрл, я так боюсь, — сказала Мелани.
— Тебе здесь не место. Пожалуйста, иди домой. Ты ничем не можешь помочь.
— Стив пока тоже входит в число кандидатов, правда ведь?
Более всего его расстраивало присутствие жены.
— Стив привык к этому, — сказал он. — Он раньше неоднократно чуть было не становился победителем. Иди домой.
— Дайте дорогу страховому агенту! — закричал кто-то позади толпы, и Эрл нашел предлог.
— Я не подпишу страховку, пока ты не уйдешь, — твердо сказал он
— Хорошо дорогой, тебе лучше знать. — Мелани шагнула назад и пошла по проходу, проделанному в толпе страховым агентом, но ей не удалось отойти далеко, хотя все были очень вежливы. Некоторые жещины выражали ей одобрение, другие доставали носовые платки и утирали слезы.
— Подпишите здесь, — сказал страховой агент Эрлу. — Посмотрим, число претендентов сейчас сократилось до двух тысяч, не так ли? В городе такая давка, а то бы я добрался до вас, когда шансы будут лучше. Премия составляет… посмотрим-ка… Так… Я выпишу чек.
— Вы добрались до Стива Беркли? — спросил у агента Эрл.
— Ему сейчас трудно, но я доберусь до него через минуту, — ответил агент.
— Они должны были сообщить сейчас дополнительные данные, — сказал Эрл. — Это настоящий садизм — так затягивать дело.
— Ну, во-первых, они должны дать нам время, чтобы добраться до места. Ведь вы же не хотите лишиться возможности получить страховку. Кроме того, так гораздо интереснее.
— Я тоже так думаю, — сказал Эрл. На экранах были видны толпы в различных частях города. Это было действительно интересно и захватывающе, и показанные кадры вызывали заметную нерешительность в толпе, окружающей Эрла. Даже он сам это почувствовал. Один из кандидатов, показанный по телевидению, чуть не прыгал от предвкушения победы.
Но, прежде всего, Эрл должен был продавать костюмы.
— Что вам угодно, мадам? — спросил он у тучной женщины в зеленых очках? — Какой размер носит ваш муж?
— Это неважно, голубчик. У вас есть что-нибудь для неважного мужчины? — ответила она и толпа захохотала.
Эрл был настойчив. Он снял с вешалки костюм и разложил перед ней.
— Это новый стиль. Ваш муж станет в нем совсем другим человеком.
— Я должна покупать ему новый костюм? — удивилась толстая женщина. — Голубчик, если я выиграю сегодня, то смогу купить себе целиком нового мужа. Тогда уж точно это будет совсем другой человек, — она уже собиралась идти, но вдруг что-то привлекло всеобщее внимание к экранам.
Там появился Хип с призом программы "Внезапная смерть". Это означало, что во второй половине дня должен был начаться другой конкурс, который будет продолжаться до тех пор, пока по другому каналу не станут показывать вечернее шоу. "Вы ставите на свою жизнь".
— Вот он! — закричал Хип. — Вы в Центральном универмаге? Потому что там находится наш победитель. Не наделайте сейчас ошибок, вспомните все подсказки… и не забудьте о штрафах. В Центральном универмаге находятся пятнадцать кандидатов, и, пожалуйста, дорогие друзья, не разнесите магазин в пух и прах.
Пятнадцать? Эрл пробился к прилавку и забрался на него, ища взглядом Стива. Но того окружала еще большая толпа. На этаже, кроме них, больше не осталось никого из продавцов. Люди дрались, пытаясь схватить Эрла за ноги, били друг друга, толкались и кричали. Они стащили его вниз, в гущу толпы, в которой (он был уверен в этом) была и Мелани.
— Он в отделе костюмов! — визжала толпа, услышав слова Хипа Джоунза. Эрл встал на ноги и начал пробиваться сквозь толпу, крича: "Нас двое!".
Затем он увидел, как Стив взобрался на прилавок, держа в руке тяжелую стальную вешалку от пальто. Он угрожающе замахал ею, и никто не мог осмелиться коснуться его до того, как его имя будет названо, если он вдруг окажется победителем.
Толпа увеличивалась с каждой секундой. Он изо всех сил прыгнул над ближайшими головами, и толпа расступилась, так что ему удалось приземлиться на обе ноги. Он был крупным человеком, а вешалка в его руках была тяжелой. Он побежал к широким окнам, и вся толпа устремилась за ним. Стив одним ударом разбил стекло и пытался пролезть через окно, но его схватили и втащили обратно, при этом он серьезно порезался. Почти все думали, что победителем станет Стив, потому что сам Стив так считал; тем не менее, несколько десятков твердолобых не отпускали Эрла.
— Сейчас я скажу вам, кто из продавцов отдела костюмов станет победителем. Но не спешите, дорогие друзья. Не наделайте в спешке ошибок, ибо вас ждут ужасные штрафы.
Эрл собрался с духом и в это время Хип прокричал:
— Это вот тот здоровый парень, Стив Беркли!
Раздались ужасающие вопли.
На следующий день Эрл прочел в газетах, что Стив перед тем, как его растерзали, убил троих и еще многих ранил. Это было глупо. Игра — побочный результат научно-технического прогресса — была необходима и это понимали все. И если выигрыш выпадал тебе, оставалось только сожалеть об этом. Толстая женщина в зеленых очках выиграла эти сто тысяч фунтов. Никого не волновало, купила ли она себе нового мужа или нет. Во второй половине дня был новый конкурс и новый победитель.
Однако тогда, в магазине, в самом разгаре событий, Эрл, побитый и истекающий кровью, вовсе не был настроен столь философски. Он отбился от последних из нападавших и огляделся вокруг, пытаясь найти Мелани.
Когда он увидел ее, то подошел, взял у нее сумочку, открыл и заглянул внутрь. Конечно же, там лежал нож участника лотерей "Инвиг Корпорейшн" с выгравированными по золоту ее фамилией и номером.
— Тебе хватит страховки? — спросил он.
ВРЕМЯ ЕГО ЖИЗНИ
Я сидел в маленькой комнате в лаборатории, служившей мне кабинетом. Мои колени едва помещались под крышкой рабочего стола. В отличие от моего, кабинет отца был огромным, с толстыми коврами на стенах, и весь заставлен книжными шкафами от пола до потолка. Ничего удивительного — ведь отец мой был Нобелевским лауреатом.
Не щенка колли, как у малыша Таркингтона, и даже не велосипед (у меня он уже был). Нет, я хотел (как современно это звучит сейчас) звукозапись. Не какую-то конкретную запись, хотя если бы я мог выбирать, то предпочел, наверное, какой-нибудь популярный в то время комедийный монолог или военный марш; просто свою собственную пластинку. Родители незадолго до того приобрели новый граммофон и мне не разрешали им пользоваться, боясь, что я поцарапаю нежные восковые диски. Если бы у меня была своя собственная пластинка, этот аргумент потерял бы всякую силу. Дядя согласился и обещал, что после обеда (в те времена обедали в два часа) мы прогуляемся за 8 или 10 кварталов, отделявших тогда этот дом от делового центра города, и тайком от родителей купим пластинку.
Я сейчас не помню, из чего состоял тот обед, — он слился в моей памяти со многими другими, проходившими в этой темной комнате, отделанной дубом. На стол обычно подавали тушеную курицу с клецками, картошкой, отварные овощи и, разумеется, хлеб и сливочное масло. За ними следовали пирог и кофе, а потом отец с дядей выходили на парадное крыльцо, именовавшееся "верандой", чтобы выкурить по сигаре. В тот раз, когда отец уехал в контору, мне удалось, наконец, донять дядю своими требованиями, и мы отправились.
С этого момента я помню все до мелочей. Мы тащились по жаре, он в соломенном канотье и бело-голубом полосатом костюме из льняной ткани, столь же широком и объемистом, как ризы женщин, изображенных на картинках в нашей фамильной библии, я в костюмчике французского матроса, полосатой рубашке под блузой и в шапочке с помпончиком и золотой надписью "Неукротимый". Время от времени я дергал дядю за руку, хоть это мне не нравилось, поскольку дядина рука была мягкой и влажной, да еще от него исходил отвратительный запах.
Когда мы были в одном квартале от Мэйн-стрит, дядя пожаловался на плохое самочувствие, и я потребовал прибавить шагу, чтобы он мог пораньше вернуться домой и прилечь. На Мэйн-стрит он плюхнулся на скамейку и пробормотал что-то о Фреде Крофте, который был нашим семейным врачом и школьным приятелем дяди. К этому моменту я совершенно обезумел от страха за то, что мы повернем обратно, и я лишусь (как мне казалось навсегда) доступа к граммофону. Я также заметил, что обычно огненно-красное дядино лицо резко побледнело, и сделал вывод, что его вот-вот "стошнит". Эта перспектива бросила меня в крайнее отчаяние. Я настойчиво потребовал дать мне деньги, говоря, что смогу за мгновение ока пробежать оставшиеся до магазина полквартала. Он лишь застонал и вновь сказал, чтобы я привел Фреда Крофта. Я помню, как он снял свою соломенную шляпу и стал обмахиваться ею; августовское солнце беспрепятственно припекало его лысую голову.
На какое-то мгновение, но и не только на мгновение, я почувствовал свою силу. Вытянув вперед руку, я сказал ему, по сути дела, приказал дать мне то, что я хотел. Помнится, я произнес: "Я приведу его. Дай мне денег, дядя Билл, и потом я приведу его".
Он дал мне деньги, и я побежал к магазину так быстро, что пятки засверкали; тем не менее, я четко сознавал, что я сделал что-то не так. В магазине я купил первую предложенную мне пластинку, подпрыгивая от нетерпения, пока мне отсчитывали сдачу, а потом, совершенно забыв о том, что должен привести доктора Крофта, вернулся посмотреть, не оправился ли мой дядя.
Выглядел он лучше. Я подумал, что он задремал, ожидая меня, и попытался разбудить его. Несколько прохожих ухмыльнулись при виде нас, думая, по-видимому, что дядя Билл пьян. В конце концов, я потянул слишком сильно. Его рыхлое тело свалилось со скамейки, и он оказался на раскаленном тротуаре лицом кверху с чуть приоткрытым ртом. Я помню небольшие полукружья белков, проглядывавших под полуприкрытыми веками.
В следующие два дня я не смог бы проиграть свою пластинку, даже если захотел. Дядю Билла положили в гостиной, где находился граммофон, и для меня, ребенка, просто немыслимо было войти в эту комнату. Но в этот период траура мною овладела странная фантазия. Я вдруг поверил (я недостаточно смыслю в психологии, чтобы объяснить, почему), что если вдруг поставлю пластинку на граммофон, то услышу голос дяди, снова требующего, чтобы я привел доктора Крофта, и обвиняющего меня. Это стало главным кошмарным сном моего детства.
Короче говоря, я так никогда и не слушал ее. Я так и не осмелился. Для того, чтобы скрыть ее существование, я запрятал ее на верх высокого шкафа в подвале; там она и пролежала все это время. Сначала она вызывала у меня ночные кошмары, потом я почти забыл о ней.
До сегодняшнего дня. Мой отец умер, когда ему было шестьдесят лет, но мать прожила все эти долгие десятилетия, пока, всего несколько месяцев назад, не последовала за ним, и меня, ее сына, стоявшего у гроба, можно было вполне назвать стариком.
И вот сейчас я стал владельцем нашего дома. Говоря начистоту, мне не очень-то повезло, и хотя этот дом полностью принадлежал мне, мало что, кроме него, досталось мне от матери. Вчера вечером, когда я ел в одиночестве в старой столовой, где раньше я столько раз принимал пищу, я вновь вспомнил о дяде Билле и пластинке; какое-то время я не мог сообразить, где спрятал ее, и даже испугался, не выбросил ли ее вовсе. Сегодня я вспомнил, и хотя врачи запрещают мне ходить по лестницам, я спустился в старый подвал и обнаружил свою пластинку под слоем пыли в дюйм толщиной. На ступеньках у меня несколько раз схватило сердце, но я добрался без происшествий до кухни, вымыл старую пластинку и руки, и поставил ее на свое высококлассный проигрыватель. Думаю, мне не стоит говорить, что на ней не было голоса дяди. Вместо него там записан Руди Вэлли. Я вновь включил запись и сейчас, когда пишу это, слушаю "My time is your time… My time is your time…" Слишком много для суеверия.
МОЖЕТ БЫТЬ, ВЫ?
Фрэнк Робертс
Эрл Крамер проснулся от кошмарного сна, вызванного двумя причинами: слишком большой дозой препарата "Экспресс-бодрость", принятой накануне поздним вечером, и фильмом о Второй мировой войне, показанным по телевизору. В фильме он видел массовые убийства людей, осуществляемые самыми ужасными способами, и вместе со своей и миллионами других семей благодарил Бога за то, что это уже история, да к тому же далекой варварской эпохи.
Еще не совсем проснувшись, Крамер подумал, как же его время будет выглядеть в глазах людей далекого будущего, когда из человечества будут вытравлены все атавистические элементы.
— Эй, сколько сейчас времени? — спросил он у жены.
— Почти семь часов. Включи телевизор.
Он так и сделал, после чего на экране появилась обычная картина: Хип Джоунз дремал, развалясь, за своим столом под тихую спокойную музыку. Музыка стала энергичнее, и на экране появился Инвиг, хитро поглядывающий на Хипа Джоунза и на весь мир.
— Ну и ночь была у него, — сказал Инвиг. — Ну и ночь была у вас! Но все это не имеет значения, так как через несколько мгновений благодаря "Экспресс-бодрости" и у вас начнется прекрасный день. Вы приготовили таблетки?
Он положил желтую таблетку в рот Хипу Джоунзу, в то время как перед камерой проплыли четыре танцовщицы, распевая песню Инвига. Как только Хип Джоунз проглотил таблетку, он вскочил с места и как будто сразу помолодел на сотню лет.
— Вы видите меня? — весело провозгласил он. — Тогда глотаем все вместе!
Эрл Крамер и Мелани лежали, когда, засунув в рот по таблетке, почувствовали резкий прилив бодрости. Это произошло, когда Хип Джоунз закричал с экрана:
— Итак, дорогие друзья, кто же выиграет сегодня? — Затем, когда одна из наружных камер заглянула в окно спальни и показала зевающего человека, Хип продолжал: — Может быть, это вы, мистер Джо Баррат из Кинг-Вэйла? Но не волнуйтесь, это не так. Мы всего лишь проверяли, проснулись ли вы.
— Посмотри-ка на лицо бедолаги! — сказал Эрл, смеясь вместе со всеми над Джо Барратом из Кинг-Вэйла.
— А как бы ты почувствовал себя на его месте? — сказала Мелани. — Мне кажется, я бы умерла от испуга, если бы на меня вот так направили камеру.
— Я бы не умер, — сурово произнес Эрл, Мелани схватила его за руку и они на секунду взглянули друг на друга, в то время как Хип Джоунз прокричал: — Вы смотрите шоу Инвига — увлекательную программу, транслируемую в течение всего дня компанией "Инвиг Корпорейшн", программу, которая непременно пробудит в вас любовь к жизни.
Затем камера показала дверь, проехала по какому-то коридору и голос Хипа Джоунза произнес: — Кто же это может быть? — Потом, как только он сказал: "Может быть, вы… ", включились камеры в студии и сфокусировались на Хипе Джоунзе, который пронзительно завопил с притворным удивлением: — Хип Джоунз, любимец "Инвиг Корпорейшн"! Эй парни, это я!
Мелани с Эрлом засмеялись вместе с миллионами других телезрителей, и Хип закричал: — О нет, это не старина Хип. Ведь всем вам, дорогие друзья, это бы явно не понравилось, не так ли? Они всего лишь разыгрывают вас, я думаю.
— Похоже, он не вполне уверен в этом, — смеясь, сказал Эрл. — Разве не плохая была бы шутка, если бы победителем оказался он сам? Например, в случае, если бы его рейтинг вдруг упал.
— Итак, мы продолжаем, — закричал Хип. — Может быть, это вы, миссис Целла Игнасио из Мунстоуна? Но нет. Я уполномочен сообщить, что сегодня победителем должен стать мужчина. Шанс для вас, мужчины, сегодня составляет 987.000 против одного, или даже еще более астрономическое соотношение.
— Женщина была вчера, — сказала Мелани.
— Ты смотрела телевизор?
— Ты же знаешь, что я никогда его не смотрю. Только, когда сообщают имя победителя — и я уверена, что это не ты или кто-нибудь из знакомых.
Пока он одевался для работы, она приготовила завтрак. А Хип Джоунз на экране в спальне вновь закричал.
— Может быть, это вы, мистер Логан Росс из Сэтин-Плэйнз? — Камеры выхватили мужчину средних лет, вылезающего из городского вертолета. Он остановился, не успев поставить ногу на землю, и чуть было не упал. — Помните, на этой неделе приз составляет 100 тысяч фунтов. Итак, это мистер Росс? Так? Нет, — сказал Хип, — это не он, поскольку сегодняшний победитель не носит шляпы. Конечно, он может пойти и купить себе ее, как только откроются магазины. Мы же не можем остановить его, не правда ли?
Эрл уже достал из кармана статистический справочник "Инвиг Корпорейшн", и Мелани заглянула ему через плечо.
— Триста тринадцать тысяч человек обычно не носят шляпы, — сообщил он, а Мелани добавила: — Интересно, сможет ли Центральный универмаг продать сегодня хоть несколько шляп?!
Эрл засмеялся и сказал:
— Хорошо, что я не ношу шляпу. Я до сих пор не оправился после того, как на прошлой неделе все принялись лихорадочно избавляться от серых костюмов. Только мы выбросили в утиль более трех тысяч штук, да и другие магазины не меньше. А помнишь, когда показали любителя кошек, все вышвырнули своих любимцев на улицу.
Мелани вспомнила.
— Ими можно только восхищаться, — сказал Эрл, — "Инвиг" манипулирует движением товаров. Да, тот, кто придумал это шоу, даже в его первоначальной форме много лет назад, был настоящим гением. Но я, пожалуй, пойду на работу, — он проверил свой портативный телевизор, поцеловал Мелани на прощание и поспешил на станцию. Он был не одинок. На станции было много людей без шляп и еще больше в вагоне, когда он подошел.
Он прослушал новости и мировой хит-парад, выключив изображение, чтобы иметь возможность прочесть о вчерашних событиях в утренних газетах. Следующее сообщение должно было выйти в эфир в девять часов, хотя иногда появлялись и экстренные выпуски.
На экранах Центрального универмага, где работал Эрл, Хип Джоунз выглядел более крупным, чем в жизни. Когда Эрл приехал на работу, тот как раз объявлял победителя ежедневного соревнования "Праздник Инвига" — очень полную женщину, которая выиграла поездку в Испанию и бесплатный курс лечения от ожирения.
— В шоу Инвига постоянно что-то происходит, — провозгласил Хип Джоунз. — А теперь еще одно сообщение относительно нашего конкурса "Может быть, вы?".
Двери Центрального универмага были распахнуты и внутрь потоком шли мужчины без головных уборов, когда Хип объявил:
— Победитель конкурса "Может быть, вы?" имеет голубые глаза. А согласно моему маленькому справочнику, число кандидатов уменьшается до 90 тысяч. Это все еще много, но подождем еще. — К этому времени большинство людей без головного убора повернулись назад и вышли из магазина. У них были карие глаза или цветные контактные линзы.
— Ну, мы пока что входим в группу избранных, — сказал Эрл своему лучшему другу Стиву.
— Правда? Да, похоже, что это так. Я особо не обращаю внимания на это, я десятки раз попадал в последнюю тысячу.
— Недавно? Я не думал…
— Нет, когда я служил в полиции. Одно время очень долго выбирали победителями тех, кто работает на открытом воздухе, и в выигрыше часто оказывались полицейские и почтальоны.
— Может быть, вы, мистер Ву, — закричал Хип, и на экране появился маленький китаец, широко улыбающийся в камеру. — Голубоглазый китаец? Вряд ли. Нет, мы просто так, наудачу, показали его, и мистер Ву совсем не в обиде на нас, не так ли? Прекрасно. Будем смотреть дальше. Скоро появятся новые уточнения.
— Разве не бывает голубоглазых китайцев? — спросил Эрл. Стив в ответ отрицательно замотал головой.
Хипу передали листок бумаги и он провозгласил:
— У него черные волосы!
Камеры заметались по толпе и сфокусировались на чьей-то лысине.
— Нет, это уж точно не он, — фыркнул Хип. Инвиг утром всем поднимал настроение. Стив и Эрл оба имели черные волосы.
— Тридцать четыре тысячи, — прочел статистику Стив. — Я разделяю выигрыш с тобой.
— О конечно. И я тоже, — Эрл увидел, как к нему подходят трое покупателей. — Думаю, ты уже решил, как поступить с ним.
— Уже давным-давно, — сказал Стив.
Эрл никогда не думал об этом. Он раньше никогда не был даже среди последних 100 тысяч. Но сейчас у него просто не было времени поразмышлять, так как внезапно наплыв покупателей, желающих приобрести костюмы, резко возрос. Прошло более часа, прежде чем они со Стивом могли снова перекинуться хоть словом.
— Я пропустил пару сообщений, — сказал Эрл. — Я уловил только "тридцать лет" и "темный костюм".
— Значит, ты пропустил только одно, дружище. Загорелое лицо. Они очень неглупы, судя по тому, как они растягивают это дело. Сейчас число претендентов сократилось лишь до восьми тысяч.
— И мы все еще входим в это число, — сказал Эрл. — Но восемь тысяч — все еще очень много.
Стив пожал плечами. Он наблюдал за двумя женщинами, которые прикидывались, что рассматривают костюм, но на самом деле незаметно подглядывали за ним с Эрлом. Началось.
— Да, мы пока среди восьми тысяч, — громко сказал Стив, чтобы женщины могли слышать. Тихо он добавил: — У меня скверное предчувствие.
Эрл подошел к ним и спросил у той, что стояла ближе:
— Чем могу служить, мадам?
— Мы просто так смотрим, — сказала другая. Они не спеша ушли из отдела, но продолжали бродить по этажу.
В полдень на экране вновь появился Инвиг, чтобы проследить за тем, принял ли Хип Джоунз, а вместе с ним и все остальные, очередную таблетку допинга. Она вызвала у Хипа бурное веселье, и после того, как танцовщицы закончили исполнять песню Инвига, он достал огромную булавку и стал шутливо угрожать им ею.
Затем Хип очнулся и сказал:
— Посмотрим, что происходит снаружи. А может быть, это вы, мистер Даррел Дарлинг с Дент-стрит? — Камеры показали крупным планом человека, которого избивали три подростка, в то время, как другие люди бежали к ним. Дарлинг отбивался от нападавших руками и ногами и кричал: "Отстаньте от меня!" Один из юнцов упал.
— Смотрите-ка, на Дент-стрит что-то происходит, — спокойно сказал Хип. — Но это не мистер Дарлинг. Нет. Он левша, а мы ищем человека, делающего все правой рукой.
Дарлинг, очевидно, услышал это из расположенного поблизости телевизора, поскольку он бросился на подростков и столкнул двоих из них лбами. Прохожие начали бить их руками и ногами и нападавшие бросились спасать свою шкуру.
— Не стоит чрезмерно распаляться, — закричал Хип. — У нас впереди еще довольно долгий путь. Число кандидатов сократилось только до 6.803 человек. Сейчас ищем черноволосого голубоглазого мужчину в возрасте чуть старше 30 лет, одетого в темный костюм, с загорелым лицом и — вот еще одно уточнение — работающего в самом центре Города. Ну как?
— Смотри-ка, какое большое сокращение, сразу до 3.200, — сказал Стив.
— В самом центре города, — закричал Хип, — и он будет стоить, может быть, даже 100 тысяч фунтов для вас, или для вас, или для вас. О, я вижу, как вы сейчас тысячами устремляетесь туда, все вы, дамы из пригородов. Я же скажу вам следующее. Если вы не найдете в городе свою судьбу, то уж точно приобретете там что-нибудь Если вы не победите, то уж точно спасете свою душу.
— Сегодня, по-видимому, программу финансируют городские универмаги, — сказал Эрл. — Но наплыв покупателей не должен нас особенно беспокоить. Они не будут покупать костюмы.
— Они купят все, что угодно, если сочтут, что победитель рядом, — проворчал Стив. — Говорю тебе, у меня дурное предчувствие.
У Эрла пробежал мороз по коже. Стив был гораздо больше и сильнее его, однако Эрл не подал виду, пожал плечами и сказал:
— Чем больше мы продадим, тем больше премия. Я намерен действовать. Прятаться все равно бесполезно.
— Пока, — сказал Стив и чуть было не подал руку, чтобы попрощаться, но внезапно сунул ее в карман и обернулся.
Те двое женщин шли обратно в сторону секции костюмов, и все новые люди поднимались на этаж по эскалатору. Через какое-то мгновение Эрл оказался в центре толпы. Костюмы раскупались нарасхват, и из других отделов ему на помощь прислали еще двоих продавцов. Но, как он слышал, то же самое творилось в отделах галантереи, обуви, белья и спортивных товаров. Люди в толпе, должно быть, полагались на интуицию, и многие, взглянув на Эрла, сразу отвергали его кандидатуру и направлялись в другие отделы и магазины.
В магазине воцарилась тишина, когда на экранах вновь появился Хип Джоунз для того, чтобы сделать следующее уточнение, и в тот же момент Мелани проскользнула сквозь плотное кольцо тел и встала рядом с Эрлом.
— Мы все сейчас в городе, — закричал Хип Джоунз. — Может быть, это вы, Артур Лониган из компании "Лониган и сыновья?" Это была хорошая шутка, и толпа истерически захохотала. Даже Эрл засмеялся. Камеры, разбив окно, проникли в кабинет, где босс был захвачен его же сотрудниками: около десяти человек явно требовали поделиться с ними призом. Лониган кричал: "Я вас всех до одного уволю!".
А Хип закричал:
— Сделайте именно так, мистер Лониган, потому что это не вы. Сегодняшний победитель не носит очков, а у вас на столе лежит пара.
В кабинете Лонигана сразу же началась свалка, но камеры задержались на ней лишь настолько, чтобы вызвать смех у телезрителей.
— Глупо так рисковать, не правда ли? — кричал Хип. — Тем более, что осталось еще около 2500 кандидатов. У нас уйма времени. Эй, у меня здесь есть кое-что. Вам бы не хотелось этого? — и он показал оборотную сторону фотокарточки. — Все правильно. У меня фотография победителя.
— Эрл, я так боюсь, — сказала Мелани.
— Тебе здесь не место. Пожалуйста, иди домой. Ты ничем не можешь помочь.
— Стив пока тоже входит в число кандидатов, правда ведь?
Более всего его расстраивало присутствие жены.
— Стив привык к этому, — сказал он. — Он раньше неоднократно чуть было не становился победителем. Иди домой.
— Дайте дорогу страховому агенту! — закричал кто-то позади толпы, и Эрл нашел предлог.
— Я не подпишу страховку, пока ты не уйдешь, — твердо сказал он
— Хорошо дорогой, тебе лучше знать. — Мелани шагнула назад и пошла по проходу, проделанному в толпе страховым агентом, но ей не удалось отойти далеко, хотя все были очень вежливы. Некоторые жещины выражали ей одобрение, другие доставали носовые платки и утирали слезы.
— Подпишите здесь, — сказал страховой агент Эрлу. — Посмотрим, число претендентов сейчас сократилось до двух тысяч, не так ли? В городе такая давка, а то бы я добрался до вас, когда шансы будут лучше. Премия составляет… посмотрим-ка… Так… Я выпишу чек.
— Вы добрались до Стива Беркли? — спросил у агента Эрл.
— Ему сейчас трудно, но я доберусь до него через минуту, — ответил агент.
— Они должны были сообщить сейчас дополнительные данные, — сказал Эрл. — Это настоящий садизм — так затягивать дело.
— Ну, во-первых, они должны дать нам время, чтобы добраться до места. Ведь вы же не хотите лишиться возможности получить страховку. Кроме того, так гораздо интереснее.
— Я тоже так думаю, — сказал Эрл. На экранах были видны толпы в различных частях города. Это было действительно интересно и захватывающе, и показанные кадры вызывали заметную нерешительность в толпе, окружающей Эрла. Даже он сам это почувствовал. Один из кандидатов, показанный по телевидению, чуть не прыгал от предвкушения победы.
Но, прежде всего, Эрл должен был продавать костюмы.
— Что вам угодно, мадам? — спросил он у тучной женщины в зеленых очках? — Какой размер носит ваш муж?
— Это неважно, голубчик. У вас есть что-нибудь для неважного мужчины? — ответила она и толпа захохотала.
Эрл был настойчив. Он снял с вешалки костюм и разложил перед ней.
— Это новый стиль. Ваш муж станет в нем совсем другим человеком.
— Я должна покупать ему новый костюм? — удивилась толстая женщина. — Голубчик, если я выиграю сегодня, то смогу купить себе целиком нового мужа. Тогда уж точно это будет совсем другой человек, — она уже собиралась идти, но вдруг что-то привлекло всеобщее внимание к экранам.
Там появился Хип с призом программы "Внезапная смерть". Это означало, что во второй половине дня должен был начаться другой конкурс, который будет продолжаться до тех пор, пока по другому каналу не станут показывать вечернее шоу. "Вы ставите на свою жизнь".
— Вот он! — закричал Хип. — Вы в Центральном универмаге? Потому что там находится наш победитель. Не наделайте сейчас ошибок, вспомните все подсказки… и не забудьте о штрафах. В Центральном универмаге находятся пятнадцать кандидатов, и, пожалуйста, дорогие друзья, не разнесите магазин в пух и прах.
Пятнадцать? Эрл пробился к прилавку и забрался на него, ища взглядом Стива. Но того окружала еще большая толпа. На этаже, кроме них, больше не осталось никого из продавцов. Люди дрались, пытаясь схватить Эрла за ноги, били друг друга, толкались и кричали. Они стащили его вниз, в гущу толпы, в которой (он был уверен в этом) была и Мелани.
— Он в отделе костюмов! — визжала толпа, услышав слова Хипа Джоунза. Эрл встал на ноги и начал пробиваться сквозь толпу, крича: "Нас двое!".
Затем он увидел, как Стив взобрался на прилавок, держа в руке тяжелую стальную вешалку от пальто. Он угрожающе замахал ею, и никто не мог осмелиться коснуться его до того, как его имя будет названо, если он вдруг окажется победителем.
Толпа увеличивалась с каждой секундой. Он изо всех сил прыгнул над ближайшими головами, и толпа расступилась, так что ему удалось приземлиться на обе ноги. Он был крупным человеком, а вешалка в его руках была тяжелой. Он побежал к широким окнам, и вся толпа устремилась за ним. Стив одним ударом разбил стекло и пытался пролезть через окно, но его схватили и втащили обратно, при этом он серьезно порезался. Почти все думали, что победителем станет Стив, потому что сам Стив так считал; тем не менее, несколько десятков твердолобых не отпускали Эрла.
— Сейчас я скажу вам, кто из продавцов отдела костюмов станет победителем. Но не спешите, дорогие друзья. Не наделайте в спешке ошибок, ибо вас ждут ужасные штрафы.
Эрл собрался с духом и в это время Хип прокричал:
— Это вот тот здоровый парень, Стив Беркли!
Раздались ужасающие вопли.
На следующий день Эрл прочел в газетах, что Стив перед тем, как его растерзали, убил троих и еще многих ранил. Это было глупо. Игра — побочный результат научно-технического прогресса — была необходима и это понимали все. И если выигрыш выпадал тебе, оставалось только сожалеть об этом. Толстая женщина в зеленых очках выиграла эти сто тысяч фунтов. Никого не волновало, купила ли она себе нового мужа или нет. Во второй половине дня был новый конкурс и новый победитель.
Однако тогда, в магазине, в самом разгаре событий, Эрл, побитый и истекающий кровью, вовсе не был настроен столь философски. Он отбился от последних из нападавших и огляделся вокруг, пытаясь найти Мелани.
Когда он увидел ее, то подошел, взял у нее сумочку, открыл и заглянул внутрь. Конечно же, там лежал нож участника лотерей "Инвиг Корпорейшн" с выгравированными по золоту ее фамилией и номером.
— Тебе хватит страховки? — спросил он.
ВРЕМЯ ЕГО ЖИЗНИ
Ларри Айзенберг
Я сидел в маленькой комнате в лаборатории, служившей мне кабинетом. Мои колени едва помещались под крышкой рабочего стола. В отличие от моего, кабинет отца был огромным, с толстыми коврами на стенах, и весь заставлен книжными шкафами от пола до потолка. Ничего удивительного — ведь отец мой был Нобелевским лауреатом.