Страница:
— Не благодарите меня, — проворчал я. — Вы мне сказали, в каком он состоянии, перед тем как я вошел в комнату. Но я не послушал вас.
— Просто непостижимо! — сказала она, нерешительно улыбаясь. — Я помню каждую деталь до того момента, когда он разорвал на мне платье. После этого я абсолютно ничего не помню, пока не открыла глаза и не увидела вас, наклонившегося надо мной.
— Давайте забудем об этом, — предложил я.
— Вы сказали, что Кинг исключит меня из списка в любом случае. И что я выиграла... — Она старалась говорить легкомысленно, но это ей не удавалось. — Что вы имели в виду, Рик? Это действительно так?
— Конечно, — ответил я. — Но мне еще нужно получить от вас пару ответов, дорогая.
— Что вас интересует?
— Агенты. Сколько времени Барни Райэн был вашим агентом-посредником?
— Я точно не помню... Года три-четыре...
— Кто был вашим агентом-посредником до него?
— Джонатан Скрайбер.
— Хороший человек, — отметил я. — Это один из четырех самых квалифицированных специалистов в этой области. Честен и неподкупен. Что заставило вас сменить его на Барни, Делла?
— Я, право, не знаю. — Ее голос внезапно зазвучал неестественно бодро. — Просто захотелось сменить агента-посредника.
— Ни один человек в здравом уме не сменил бы Скрайбера на Барни Райэна просто из-за того, что ему захотелось перемен! — констатировал я мрачно. — У него было что-то на вас. Что конкретно?
— Поскольку я иногда говорила вам не правду, хотя никогда ничего не могла скрыть от вас, вы можете подумать, что я продолжаю рассказывать вам сказки! — сказала она с горечью. — Один уик-энд за городом с очаровательным актером... Но для этого было выбрано не то время, не то место, и у него была не та жена. И именно тогда у меня был не тот продюсер и контора, выходящая окнами на улицу.
— А Барни получил хорошие фотографии всего этого, не так ли?
— Да, и подписанные под присягой заявления пяти свидетелей!
— Получили ли вы обратно эти фотографии?
— Да, только после того как подписала составленный по всем правилам контракт с ним на семь лет. — Делла внезапно рассмеялась. — Я уверена, что именно благодаря мне он начал работать пресс-атташе кинозвезд на законных основаниях. И именно эта мысль всегда согревает мое сердце! — Раздался телефонный звонок, и она дернулась. — Рик! Я уверена, что это один из тех телефонных звонков!
— Я только что хотел спросить вас именно об этом, — сказал я быстро. — Сначала эти звонки раздавались примерно в три часа ночи. Затем вы сказали, что они стали раздаваться после полудня. Были ли звонки между, скажем, восемью часами вечера и часом ночи?
— Никогда. — Она отрицательно покачала головой.
— Дайте мне телефонную книгу, — попросил я, снимая трубку.
Этот жуткий голос я узнал сразу, хотя телефонная трубка была от моего уха примерно в пяти дюймах.
— ..Женщина-Иуда! Иезавель! Томящийся в одиночестве Родни Блейн взывает об отмщении и его голос услышан! Пока ты жива, ты никогда и нигде не найдешь покоя. Твои грехи перед невинно погибшим будут преследовать тебя все время! Проститутка! Грязь! Торгующая своим...
Делла положила на стол телефонную книгу, и я стал быстро перелистывать страницы. Тем временем голос в трубке монотонно продолжал повторять те же самые слова. Наконец я нашел номер телефона, который искал, и положил трубку на аппарат.
— Это был один из тех звонков, да? — спросила Делла. Ее голос вдруг сделался вялым и безжизненным. — Кто бы это ни был, это не прекратится теперь уже никогда!
— Подойдите ко мне, — потребовал я. Она подошла к столу, на котором стоял телефон, и послушно остановилась около меня.
— Что еще?
— Если мне повезет, я смогу показать вам очень интересный трюк с этим телефоном, — сказал я.
Затем набрал номер, который нашел в телефонной книге. Я услышал несколько гудков, а затем раздался резкий щелчок. Хорошо поставленный голос медленно произнес:
— Слушаю?
— Проститутка! — пошептал я со злостью в микрофон телефонной трубки. — Шлюха! Родни Блейн взывает к отмщению... Этот голос зовет к отмщению из могилы... — Я внезапно остановился.
— Кто... — Его голос дрожал от испуга. — Кто это?
— Это Родни Блейн, кто же еще? — прошептал я.
— Пожалуйста! Кто это? Я должен знать! — В его голосе послышались истерические нотки.
— Ты не мог так быстро забыть меня, — прошептал я укоризненно. — Так быстро, Стив? Всего лишь через шесть месяцев после наших золотых дней?
— О Боже! — Его голос сорвался. — Прекратите это!
— В те последние несколько секунд в машине, Стив, я подумал о тебе и сильнее нажал на педаль акселератора!
Я поднес трубку к уху Деллы, чтобы она могла услышать раздавшийся на другом конце провода звук, похожий на скулеж раненого животного.
— Кто это? — прошептала она изумленно.
— Один из старых друзей Рода Блейна, — сказал я, зажимая микрофон рукой. — Один из тех, кто думает, что женщины составляют им конкуренцию.
— Один из тех?.. — Она презрительно кивнула, но затем ее лицо застыло. — С Родом?
Я утвердительно кивнул.
Скулящие звуки в трубке постепенно стали слабее, поэтому я убрал руку с микрофона.
— Помнишь, сколько у нас было волшебных минут, Стив? — прошептал я. — Помнишь летний театр? Монику Кинг? Я все еще смеюсь, вспоминая твои слова: с такой женщиной, как она, приходится притворяться, играя в любовь, но всем нам приходилось идти на жертвы ради театра! Да, кстати, Стив, как прошли мои похороны? Ты, конечно, был на них?
— Прекратите! — воскликнул Дуглас отчаянным голосом. — Кто бы вы ни были, не повторяйте этого! Вы не знаете, как это на меня действует!
— Мне пора уходить, Стив, — прошептал я, — но не беспокойся — я вернусь. Золотой мальчик вернется! Помнить об этом — прекрасная перспектива для тебя, Стив! Думай о том, что каждый раз, когда раздается телефонный звонок, это может быть привет от твоего старого друга Рода Блейна, который звонит тебе, чтобы немного поболтать.
Я положил трубку, затем посмотрел на удивленное лицо Деллы и усмехнулся.
— Я чувствую себя бодрым как раз в те вечера, когда на дворе полнолуние, — пояснил я. — У меня такое чувство, что вы больше никогда не услышите ни одного такого звонка, дорогая Делла. С сегодняшнего дня бояться этих звонков будет Стив Дуглас.
— О Боже! Это прекрасно, Рик! — Она быстро отвернулась. — Что, по-вашему, может означать, когда у актрисы возникает незапланированная эмоциональная реакция? — спросила она глуховатым голосом. — Это означает, что она теряет над собой контроль?
— А может быть, она избавляется от комплекса вины? — предположил я мягко.
Ее тело на мгновение напряглось, затем она быстро повернулась, пересекла комнату и направилась в холл.
— Прошу вас, извините меня, Рик, — сказала она громко. — Мне надо отдохнуть. Я вдруг почувствовала себя такой усталой! Налейте себе сами еще виски, если хотите.
Она таким же быстрым шагом пересекла холл, и через мгновение я услышал, как дверь ее спальной комнаты с шумом захлопнулась. Я понял, что в данный момент человеком, которого она меньше всего хотела бы видеть в своем доме, был я. На деревянных ногах я вышел из дома и, ковыляя, пошел к своей машине, кажется, я и до этого хотел немного проехать на машине, прежде чем отправиться домой, поэтому, может быть, и неплохо, что Делла покинула меня так неожиданно.
Минут через тридцать я остановился у заправочной станции, возле которой в день смерти остановился Род Блейн, и купил немного бензина. Затем я поехал по дороге к каньону — к тому роковому повороту направо. Я не спешил. С одной стороны дороги тянулась неповрежденная линия ограждения. За ограждением был крутой, почти перпендикулярный спуск в каньон. Я смотрел, не было ли съезда на другую дорогу где-нибудь с другой стороны, но, доехав до поворота, где произошла авария, ничего не обнаружил.
Поворот, на котором произошла катастрофа, был очень крутым, на сто восемьдесят градусов, и опасным для жизни. Поэтому я продолжил двигаться по этой дороге, делающей крутой поворот направо, до тех пор, пока не нашел место, где можно был сделать поворот безопасно. Здесь дорога после крутого поворота снова выпрямлялась, и начинался крутой подъем длиной примерно четыреста метров. За этим подъемом дорога снова выравнивалась и становилась горизонтальной. Не доезжая метров пятидесяти до этого места, я заметил отходящую от шоссе грунтовую дорогу и свернул на нее.
Остановив машину, я вышел и закурил сигарету. Я испытывал досаду, так как моя излюбленная версия о несчастном случае с Блейном полностью зависела от того, есть ли поворот с шоссе на другую дорогу на этом пятимильном участке — между заправочной станцией и крутым поворотом дороги направо. “Черт возьми! — подумал я. — Если не подтвердилась одна версия, всегда можно придумать другую!” Я подал машину назад и снова остановился у развилки, чтобы проверить, какое было движение по той дороге, проходившей у каньона. В одном направлении дорога была закрыта для движения, поэтому я повернул голову, чтобы посмотреть на машины, шедшие в противоположном направлении, и стал смотреть на дорогу, спускающуюся по крутому склону к тому крутому правому повороту. Я несколько минут сидел и смотрел главным образом на защитное белое ограждение на другой стороне дороги у этого поворота, и тут мне на ум пришла совершенно новая версия.
Было около девяти вечера, когда я, хромая, вошел к себе в дом, неся чемоданчик и картонную коробку Джерри Ласло. Я оставил эти вещи в гостиной, а сам с мрачным видом проковылял дальше, пока не спустился на пять ступенек. Спальня была в идеальном порядке, но в ней никого не было. Около кровати лежала записка, написанная крупным размашистым женским почерком:
"Рик, долг зовет меня, поэтому я вынуждена была надеть свое черное кружевное нижнее белье и пойти домой. Суровый отец настаивает, чтобы вся семья присутствовала сегодня вечером на торжественном обеде. Почему ты не позвонил мне перед тем, как уехал сегодня из дома утром? И не разбудил меня до трех часов дня! Если ты хочешь, чтобы я пришла сегодня вечером снова, оставь ключ под ковриком перед дверью. Если нет, то не оставляй ключ и я ненавижу тебя!!! Если ты хочешь, чтобы я пришла, я люблю тебя, Юджиния.
Острый приступ боли в области солнечного сплетения напомнил мне, что несколько рюмок джина были бы единственным удовольствием, которое я мог бы позволить себе сегодня вечером, если бы Юджиния осталась.
Я вернулся в гостиную и поинтересовался багажом Джерри Ласло. Картонная коробка была набита косметикой, туалетными принадлежностями, щетками, нижним бельем, чулками, другими ненужными старыми вещами.
Алюминиевый чемоданчик был закрыт, и я, чтобы открыть его, воспользовался отверткой. В нем была одежда, а на дне лежали дешевенький альбом и бумажник. Вначале я открыл бумажник и увидел небольшую пачку визитных карточек. Они принадлежали деловым людям — фотографам или агентам по набору манекенщиц. Там же был двухдолларовый банкнот и поблекшая, очень помятая фотография парочки средних лет, сидящей на крыльце обшитого досками дома. По-видимому, это были ее родители. Последним предметом в ее бумажнике была короткая записка от некоего Макси, который благодарил ее за последний уик-энд, вызвавший у него такой восторг. В записке также говорилось, что в следующий раз, когда он навестит маленький старый Фриско, обязательно зайдет к ней, будьте уверены. Записка была написана три года назад. Альбом представлял гораздо больший интерес. Когда Джерри Ласло было примерно восемнадцать лет, она выглядела свежей и очень красивой девушкой с хорошей фигурой и работала манекенщицей в магазине дешевого платья. В середине альбома была ее фотография, снятая, когда, по моему мнению, ей было около двадцати двух лет. В это время она сфотографировалась уже в качестве модели в полуголом виде для журналов, предназначенных только для мужчин. Ее позы стали привлекательными, профессионально соблазнительными, но лицо выглядело усталым. Я переворачивал эти листы с многочисленными фотографиями один за другим, пока на последних нескольких страницах не увидел неожиданных изменений.
По-видимому, “неожиданные” — не совсем точное слово, здесь больше подошло бы “потрясающие”. В верхней части страницы аккуратно мелким почерком были указаны имя мужчины, место и дата. На остальной части страницы располагались три или четыре фотографии, на каждой из которых были Джерри Ласло и этот мужчина в различных позах. Фотографии имели определенное сходство, которое заключалось в том, что обе фигуры были неизменно голыми и лежали на кровати, на кушетке или на ковре — словом, на всем, на чем можно было лежать.
Я решил, что фотографии предназначались вовсе не для порнографического рынка почтовых открыток: было очевидно, что любовники не позировали и что мужчины не знали о том, что их фотографируют. Восемь или девять листов альбома были заполнены таким образом, а среди имен, написанных наверху, я увидел имена нескольких актеров кино, директора киностудии и независимого продюсера, который, по всей вероятности, потерял почти всю свою независимость через несколько дней после того, как был запечатлен с Джерри. Если эти фотографии и доказывали что-нибудь, то Делла Огэст стала одной из клиенток Барни Райэна после того, как он шантажировал при помощи такого рода фотографий.
Семь или восемь фотографий были не вклеены в альбом, а засунуты за обложку. Наверное, Джерри Ласло собиралась наклеить их, но не успела. Среди этих фотографий был выполненный в студии портрет исключительно красивого молодого человека, который задумчиво смотрел прямо в камеру. Внизу чернилами было написано: “Самой привлекательной рыжеволосой девушке в мире — Джерри Ласло! Всегда твой — Род”.
Все остальные фотографии изображали Рода Блейна и Джерри. Пара снимков была сделана уличными фотографами. На обратной стороне этих малоинтересных фотографий стояли штампы с их именами. Была здесь еще одна фотография, несколько меньшего формата, выполненная в студии. На ней Блейн смотрел в камеру печально, но решительно. Рядом с ним стояла девушка, смотревшая на него с выражением покорности и обожания. Я бросил это фото обратно в альбом, но оно упало лицевой стороной вниз, и я увидел что-то написанное почерком Блейна. Я снова поднял фотографию и прочитал: “Компания “Родни Блейн продакшнз инкорпорейтед” объявляет, что первые две кинозвезды, с которыми она подписала долговременный контракт, — это молодой талантливый киноактер Род Блейн и очаровательная Джерри Ласло!"
Я закрыл альбом и, положив его обратно в алюминиевый чемоданчик с одеждой, попытался понять, какое же сочетание наследственности, окружающей среды и случая потребовалось для взлета Рода Блейна и Джерри Ласло. “Ну ладно, черт с ними”, — решил я, подумав немного. Мне явно не хватало положительных эмоций. Раз сегодня рядом нет красивой эксцентричной брюнетки, которая могла бы скрасить этот вечер, бегая по комнате в черном кружевном белье, то, может быть, лучше лечь в постель и немного поспать?
Естественно, как только я лег в постель, мои мысли снова обратились к Блейну. С тех пор как я начал работать в интересах Деллы Огэст, я вдруг увидел его совершенно с другой стороны. До этого я считал Блейна таким, как описал его Стиву Дугласу: самым аморальным, бессовестным сукиным сыном, который когда-либо появлялся на Западном побережье США. Я представлял его себе как жестокого человека, который хладнокровно использовал свою внешность, очарование, талант в качестве оружия в борьбе против всего мира. Я считал, что он использовал людей в своих целях, и, чем больше они ему давали, тем больше он презирал их. Может быть, он хотел отплатить всем за свое безрадостное детство?
У этого молодого человека не было за душой ничего, кроме таланта, а красота и обаяние помогали ему продавать его. А поскольку он был действительно очень талантлив, нашлись люди, которые решили нажиться на его таланте. Талант Рода Блейна был орудием его самоуничтожения. Талант, который работает, должен быть включен в обойму шоу-бизнеса, а попав туда, он неизбежно привлекает к себе тех, кто стремится эксплуатировать таланты всеми возможными способами.
Стив Дуглас, работавший в летнем театре, охотно помогал Блейну эксплуатировать его талант. Этот театр послужил своего рода витриной для будущего покупателя. Стив Дуглас надеялся, что, найдя покупателя для Блейна, он вынудит его стать любовником. После Дугласа появилась Моника Кинг, которая с удовольствием продала талант Рода своему мужу в обмен на физическую близость с Блейном по ее желанию!
Джером Кинг смотрел на мир как на объект извлечения личной выгоды, и поэтому он использовал талант Блейна как товар, который можно продать по частям. Вопрос для него заключался в том, сколько частей этого таланта он мог использовать лично для себя. Даже Делла Огэст не слишком отличалась от других. Она сказала, что, увидев Блейна впервые, решила: он должен ей принадлежать. Это в точности походило на тот метод, который так эффективно в течение многих веков использует ядовитая самка паука “черная вдова”, пожирающая своего самца. Таким же был и Барни Райэн, согласный с Кингом в том, что люди существуют для того, чтобы вымогать у них что-нибудь. Барни пошел еще дальше Кинга. Он заставлял людей, которых однажды обманул, помогать в поисках новых жертв мошенничества. Он по-своему был честнее других, хотя бы потому, что не строил никаких иллюзий в отношении собственной личности.
Я на минуту закрыл глаза и представил себе, как Род Блейн, еще совсем юный, пришел в маленький театр, где вероломный Стив Дуглас с удовольствием взялся помочь ему отшлифовать талант, потребовав взамен интимной личной дружбы. Парню было в это время девятнадцать лет, и к тому времени, как ему исполнилось двадцать два и его талант вырос, его имя все еще оставалось почти неизвестным широкой публике. Он был окружен тесно сплоченной группой развращенных лиц, обладавших значительной властью. Они использовали не только его талант, его ум, но также и его тело. Поэтому понятно, что у этого юноши зародилась мечта создать свою кинокомпанию под названием “Родни Блейн продакшнз инкорпорейтед”. Я уверен, что ему снилось название на рекламном щите, написанное стофутовыми неоновыми буквами. Это казалось ему раем, землей обетованной, сказочным Эльдорадо, в котором Родни Блейн будет принадлежать только Родни Блейну, и никому другому. И единственным человеком, с кем он мог поделиться своими мечтами, была девушка, которая зарабатывала себе на жизнь, ложась в постель с незнакомыми мужчинами для того, чтобы их можно было сфотографировать, а затем использовать эти фотографии для шантажа.
И этой единственной девушкой, которая слушала, как он раскрывал ей свои секреты и свои мечты, была маленькая рыжеволосая доносчица Джерри Ласло, специально подосланная к нему для этих целей Барни Райэном.
Стояла ночь Только легкий ветерок, который гулял вокруг дома, наверное, слышал мои рассуждения и шепотом поддерживал мой протест против всей этой несправедливости.
Глава 10
— Просто непостижимо! — сказала она, нерешительно улыбаясь. — Я помню каждую деталь до того момента, когда он разорвал на мне платье. После этого я абсолютно ничего не помню, пока не открыла глаза и не увидела вас, наклонившегося надо мной.
— Давайте забудем об этом, — предложил я.
— Вы сказали, что Кинг исключит меня из списка в любом случае. И что я выиграла... — Она старалась говорить легкомысленно, но это ей не удавалось. — Что вы имели в виду, Рик? Это действительно так?
— Конечно, — ответил я. — Но мне еще нужно получить от вас пару ответов, дорогая.
— Что вас интересует?
— Агенты. Сколько времени Барни Райэн был вашим агентом-посредником?
— Я точно не помню... Года три-четыре...
— Кто был вашим агентом-посредником до него?
— Джонатан Скрайбер.
— Хороший человек, — отметил я. — Это один из четырех самых квалифицированных специалистов в этой области. Честен и неподкупен. Что заставило вас сменить его на Барни, Делла?
— Я, право, не знаю. — Ее голос внезапно зазвучал неестественно бодро. — Просто захотелось сменить агента-посредника.
— Ни один человек в здравом уме не сменил бы Скрайбера на Барни Райэна просто из-за того, что ему захотелось перемен! — констатировал я мрачно. — У него было что-то на вас. Что конкретно?
— Поскольку я иногда говорила вам не правду, хотя никогда ничего не могла скрыть от вас, вы можете подумать, что я продолжаю рассказывать вам сказки! — сказала она с горечью. — Один уик-энд за городом с очаровательным актером... Но для этого было выбрано не то время, не то место, и у него была не та жена. И именно тогда у меня был не тот продюсер и контора, выходящая окнами на улицу.
— А Барни получил хорошие фотографии всего этого, не так ли?
— Да, и подписанные под присягой заявления пяти свидетелей!
— Получили ли вы обратно эти фотографии?
— Да, только после того как подписала составленный по всем правилам контракт с ним на семь лет. — Делла внезапно рассмеялась. — Я уверена, что именно благодаря мне он начал работать пресс-атташе кинозвезд на законных основаниях. И именно эта мысль всегда согревает мое сердце! — Раздался телефонный звонок, и она дернулась. — Рик! Я уверена, что это один из тех телефонных звонков!
— Я только что хотел спросить вас именно об этом, — сказал я быстро. — Сначала эти звонки раздавались примерно в три часа ночи. Затем вы сказали, что они стали раздаваться после полудня. Были ли звонки между, скажем, восемью часами вечера и часом ночи?
— Никогда. — Она отрицательно покачала головой.
— Дайте мне телефонную книгу, — попросил я, снимая трубку.
Этот жуткий голос я узнал сразу, хотя телефонная трубка была от моего уха примерно в пяти дюймах.
— ..Женщина-Иуда! Иезавель! Томящийся в одиночестве Родни Блейн взывает об отмщении и его голос услышан! Пока ты жива, ты никогда и нигде не найдешь покоя. Твои грехи перед невинно погибшим будут преследовать тебя все время! Проститутка! Грязь! Торгующая своим...
Делла положила на стол телефонную книгу, и я стал быстро перелистывать страницы. Тем временем голос в трубке монотонно продолжал повторять те же самые слова. Наконец я нашел номер телефона, который искал, и положил трубку на аппарат.
— Это был один из тех звонков, да? — спросила Делла. Ее голос вдруг сделался вялым и безжизненным. — Кто бы это ни был, это не прекратится теперь уже никогда!
— Подойдите ко мне, — потребовал я. Она подошла к столу, на котором стоял телефон, и послушно остановилась около меня.
— Что еще?
— Если мне повезет, я смогу показать вам очень интересный трюк с этим телефоном, — сказал я.
Затем набрал номер, который нашел в телефонной книге. Я услышал несколько гудков, а затем раздался резкий щелчок. Хорошо поставленный голос медленно произнес:
— Слушаю?
— Проститутка! — пошептал я со злостью в микрофон телефонной трубки. — Шлюха! Родни Блейн взывает к отмщению... Этот голос зовет к отмщению из могилы... — Я внезапно остановился.
— Кто... — Его голос дрожал от испуга. — Кто это?
— Это Родни Блейн, кто же еще? — прошептал я.
— Пожалуйста! Кто это? Я должен знать! — В его голосе послышались истерические нотки.
— Ты не мог так быстро забыть меня, — прошептал я укоризненно. — Так быстро, Стив? Всего лишь через шесть месяцев после наших золотых дней?
— О Боже! — Его голос сорвался. — Прекратите это!
— В те последние несколько секунд в машине, Стив, я подумал о тебе и сильнее нажал на педаль акселератора!
Я поднес трубку к уху Деллы, чтобы она могла услышать раздавшийся на другом конце провода звук, похожий на скулеж раненого животного.
— Кто это? — прошептала она изумленно.
— Один из старых друзей Рода Блейна, — сказал я, зажимая микрофон рукой. — Один из тех, кто думает, что женщины составляют им конкуренцию.
— Один из тех?.. — Она презрительно кивнула, но затем ее лицо застыло. — С Родом?
Я утвердительно кивнул.
Скулящие звуки в трубке постепенно стали слабее, поэтому я убрал руку с микрофона.
— Помнишь, сколько у нас было волшебных минут, Стив? — прошептал я. — Помнишь летний театр? Монику Кинг? Я все еще смеюсь, вспоминая твои слова: с такой женщиной, как она, приходится притворяться, играя в любовь, но всем нам приходилось идти на жертвы ради театра! Да, кстати, Стив, как прошли мои похороны? Ты, конечно, был на них?
— Прекратите! — воскликнул Дуглас отчаянным голосом. — Кто бы вы ни были, не повторяйте этого! Вы не знаете, как это на меня действует!
— Мне пора уходить, Стив, — прошептал я, — но не беспокойся — я вернусь. Золотой мальчик вернется! Помнить об этом — прекрасная перспектива для тебя, Стив! Думай о том, что каждый раз, когда раздается телефонный звонок, это может быть привет от твоего старого друга Рода Блейна, который звонит тебе, чтобы немного поболтать.
Я положил трубку, затем посмотрел на удивленное лицо Деллы и усмехнулся.
— Я чувствую себя бодрым как раз в те вечера, когда на дворе полнолуние, — пояснил я. — У меня такое чувство, что вы больше никогда не услышите ни одного такого звонка, дорогая Делла. С сегодняшнего дня бояться этих звонков будет Стив Дуглас.
— О Боже! Это прекрасно, Рик! — Она быстро отвернулась. — Что, по-вашему, может означать, когда у актрисы возникает незапланированная эмоциональная реакция? — спросила она глуховатым голосом. — Это означает, что она теряет над собой контроль?
— А может быть, она избавляется от комплекса вины? — предположил я мягко.
Ее тело на мгновение напряглось, затем она быстро повернулась, пересекла комнату и направилась в холл.
— Прошу вас, извините меня, Рик, — сказала она громко. — Мне надо отдохнуть. Я вдруг почувствовала себя такой усталой! Налейте себе сами еще виски, если хотите.
Она таким же быстрым шагом пересекла холл, и через мгновение я услышал, как дверь ее спальной комнаты с шумом захлопнулась. Я понял, что в данный момент человеком, которого она меньше всего хотела бы видеть в своем доме, был я. На деревянных ногах я вышел из дома и, ковыляя, пошел к своей машине, кажется, я и до этого хотел немного проехать на машине, прежде чем отправиться домой, поэтому, может быть, и неплохо, что Делла покинула меня так неожиданно.
Минут через тридцать я остановился у заправочной станции, возле которой в день смерти остановился Род Блейн, и купил немного бензина. Затем я поехал по дороге к каньону — к тому роковому повороту направо. Я не спешил. С одной стороны дороги тянулась неповрежденная линия ограждения. За ограждением был крутой, почти перпендикулярный спуск в каньон. Я смотрел, не было ли съезда на другую дорогу где-нибудь с другой стороны, но, доехав до поворота, где произошла авария, ничего не обнаружил.
Поворот, на котором произошла катастрофа, был очень крутым, на сто восемьдесят градусов, и опасным для жизни. Поэтому я продолжил двигаться по этой дороге, делающей крутой поворот направо, до тех пор, пока не нашел место, где можно был сделать поворот безопасно. Здесь дорога после крутого поворота снова выпрямлялась, и начинался крутой подъем длиной примерно четыреста метров. За этим подъемом дорога снова выравнивалась и становилась горизонтальной. Не доезжая метров пятидесяти до этого места, я заметил отходящую от шоссе грунтовую дорогу и свернул на нее.
Остановив машину, я вышел и закурил сигарету. Я испытывал досаду, так как моя излюбленная версия о несчастном случае с Блейном полностью зависела от того, есть ли поворот с шоссе на другую дорогу на этом пятимильном участке — между заправочной станцией и крутым поворотом дороги направо. “Черт возьми! — подумал я. — Если не подтвердилась одна версия, всегда можно придумать другую!” Я подал машину назад и снова остановился у развилки, чтобы проверить, какое было движение по той дороге, проходившей у каньона. В одном направлении дорога была закрыта для движения, поэтому я повернул голову, чтобы посмотреть на машины, шедшие в противоположном направлении, и стал смотреть на дорогу, спускающуюся по крутому склону к тому крутому правому повороту. Я несколько минут сидел и смотрел главным образом на защитное белое ограждение на другой стороне дороги у этого поворота, и тут мне на ум пришла совершенно новая версия.
Было около девяти вечера, когда я, хромая, вошел к себе в дом, неся чемоданчик и картонную коробку Джерри Ласло. Я оставил эти вещи в гостиной, а сам с мрачным видом проковылял дальше, пока не спустился на пять ступенек. Спальня была в идеальном порядке, но в ней никого не было. Около кровати лежала записка, написанная крупным размашистым женским почерком:
"Рик, долг зовет меня, поэтому я вынуждена была надеть свое черное кружевное нижнее белье и пойти домой. Суровый отец настаивает, чтобы вся семья присутствовала сегодня вечером на торжественном обеде. Почему ты не позвонил мне перед тем, как уехал сегодня из дома утром? И не разбудил меня до трех часов дня! Если ты хочешь, чтобы я пришла сегодня вечером снова, оставь ключ под ковриком перед дверью. Если нет, то не оставляй ключ и я ненавижу тебя!!! Если ты хочешь, чтобы я пришла, я люблю тебя, Юджиния.
Острый приступ боли в области солнечного сплетения напомнил мне, что несколько рюмок джина были бы единственным удовольствием, которое я мог бы позволить себе сегодня вечером, если бы Юджиния осталась.
Я вернулся в гостиную и поинтересовался багажом Джерри Ласло. Картонная коробка была набита косметикой, туалетными принадлежностями, щетками, нижним бельем, чулками, другими ненужными старыми вещами.
Алюминиевый чемоданчик был закрыт, и я, чтобы открыть его, воспользовался отверткой. В нем была одежда, а на дне лежали дешевенький альбом и бумажник. Вначале я открыл бумажник и увидел небольшую пачку визитных карточек. Они принадлежали деловым людям — фотографам или агентам по набору манекенщиц. Там же был двухдолларовый банкнот и поблекшая, очень помятая фотография парочки средних лет, сидящей на крыльце обшитого досками дома. По-видимому, это были ее родители. Последним предметом в ее бумажнике была короткая записка от некоего Макси, который благодарил ее за последний уик-энд, вызвавший у него такой восторг. В записке также говорилось, что в следующий раз, когда он навестит маленький старый Фриско, обязательно зайдет к ней, будьте уверены. Записка была написана три года назад. Альбом представлял гораздо больший интерес. Когда Джерри Ласло было примерно восемнадцать лет, она выглядела свежей и очень красивой девушкой с хорошей фигурой и работала манекенщицей в магазине дешевого платья. В середине альбома была ее фотография, снятая, когда, по моему мнению, ей было около двадцати двух лет. В это время она сфотографировалась уже в качестве модели в полуголом виде для журналов, предназначенных только для мужчин. Ее позы стали привлекательными, профессионально соблазнительными, но лицо выглядело усталым. Я переворачивал эти листы с многочисленными фотографиями один за другим, пока на последних нескольких страницах не увидел неожиданных изменений.
По-видимому, “неожиданные” — не совсем точное слово, здесь больше подошло бы “потрясающие”. В верхней части страницы аккуратно мелким почерком были указаны имя мужчины, место и дата. На остальной части страницы располагались три или четыре фотографии, на каждой из которых были Джерри Ласло и этот мужчина в различных позах. Фотографии имели определенное сходство, которое заключалось в том, что обе фигуры были неизменно голыми и лежали на кровати, на кушетке или на ковре — словом, на всем, на чем можно было лежать.
Я решил, что фотографии предназначались вовсе не для порнографического рынка почтовых открыток: было очевидно, что любовники не позировали и что мужчины не знали о том, что их фотографируют. Восемь или девять листов альбома были заполнены таким образом, а среди имен, написанных наверху, я увидел имена нескольких актеров кино, директора киностудии и независимого продюсера, который, по всей вероятности, потерял почти всю свою независимость через несколько дней после того, как был запечатлен с Джерри. Если эти фотографии и доказывали что-нибудь, то Делла Огэст стала одной из клиенток Барни Райэна после того, как он шантажировал при помощи такого рода фотографий.
Семь или восемь фотографий были не вклеены в альбом, а засунуты за обложку. Наверное, Джерри Ласло собиралась наклеить их, но не успела. Среди этих фотографий был выполненный в студии портрет исключительно красивого молодого человека, который задумчиво смотрел прямо в камеру. Внизу чернилами было написано: “Самой привлекательной рыжеволосой девушке в мире — Джерри Ласло! Всегда твой — Род”.
Все остальные фотографии изображали Рода Блейна и Джерри. Пара снимков была сделана уличными фотографами. На обратной стороне этих малоинтересных фотографий стояли штампы с их именами. Была здесь еще одна фотография, несколько меньшего формата, выполненная в студии. На ней Блейн смотрел в камеру печально, но решительно. Рядом с ним стояла девушка, смотревшая на него с выражением покорности и обожания. Я бросил это фото обратно в альбом, но оно упало лицевой стороной вниз, и я увидел что-то написанное почерком Блейна. Я снова поднял фотографию и прочитал: “Компания “Родни Блейн продакшнз инкорпорейтед” объявляет, что первые две кинозвезды, с которыми она подписала долговременный контракт, — это молодой талантливый киноактер Род Блейн и очаровательная Джерри Ласло!"
Я закрыл альбом и, положив его обратно в алюминиевый чемоданчик с одеждой, попытался понять, какое же сочетание наследственности, окружающей среды и случая потребовалось для взлета Рода Блейна и Джерри Ласло. “Ну ладно, черт с ними”, — решил я, подумав немного. Мне явно не хватало положительных эмоций. Раз сегодня рядом нет красивой эксцентричной брюнетки, которая могла бы скрасить этот вечер, бегая по комнате в черном кружевном белье, то, может быть, лучше лечь в постель и немного поспать?
Естественно, как только я лег в постель, мои мысли снова обратились к Блейну. С тех пор как я начал работать в интересах Деллы Огэст, я вдруг увидел его совершенно с другой стороны. До этого я считал Блейна таким, как описал его Стиву Дугласу: самым аморальным, бессовестным сукиным сыном, который когда-либо появлялся на Западном побережье США. Я представлял его себе как жестокого человека, который хладнокровно использовал свою внешность, очарование, талант в качестве оружия в борьбе против всего мира. Я считал, что он использовал людей в своих целях, и, чем больше они ему давали, тем больше он презирал их. Может быть, он хотел отплатить всем за свое безрадостное детство?
У этого молодого человека не было за душой ничего, кроме таланта, а красота и обаяние помогали ему продавать его. А поскольку он был действительно очень талантлив, нашлись люди, которые решили нажиться на его таланте. Талант Рода Блейна был орудием его самоуничтожения. Талант, который работает, должен быть включен в обойму шоу-бизнеса, а попав туда, он неизбежно привлекает к себе тех, кто стремится эксплуатировать таланты всеми возможными способами.
Стив Дуглас, работавший в летнем театре, охотно помогал Блейну эксплуатировать его талант. Этот театр послужил своего рода витриной для будущего покупателя. Стив Дуглас надеялся, что, найдя покупателя для Блейна, он вынудит его стать любовником. После Дугласа появилась Моника Кинг, которая с удовольствием продала талант Рода своему мужу в обмен на физическую близость с Блейном по ее желанию!
Джером Кинг смотрел на мир как на объект извлечения личной выгоды, и поэтому он использовал талант Блейна как товар, который можно продать по частям. Вопрос для него заключался в том, сколько частей этого таланта он мог использовать лично для себя. Даже Делла Огэст не слишком отличалась от других. Она сказала, что, увидев Блейна впервые, решила: он должен ей принадлежать. Это в точности походило на тот метод, который так эффективно в течение многих веков использует ядовитая самка паука “черная вдова”, пожирающая своего самца. Таким же был и Барни Райэн, согласный с Кингом в том, что люди существуют для того, чтобы вымогать у них что-нибудь. Барни пошел еще дальше Кинга. Он заставлял людей, которых однажды обманул, помогать в поисках новых жертв мошенничества. Он по-своему был честнее других, хотя бы потому, что не строил никаких иллюзий в отношении собственной личности.
Я на минуту закрыл глаза и представил себе, как Род Блейн, еще совсем юный, пришел в маленький театр, где вероломный Стив Дуглас с удовольствием взялся помочь ему отшлифовать талант, потребовав взамен интимной личной дружбы. Парню было в это время девятнадцать лет, и к тому времени, как ему исполнилось двадцать два и его талант вырос, его имя все еще оставалось почти неизвестным широкой публике. Он был окружен тесно сплоченной группой развращенных лиц, обладавших значительной властью. Они использовали не только его талант, его ум, но также и его тело. Поэтому понятно, что у этого юноши зародилась мечта создать свою кинокомпанию под названием “Родни Блейн продакшнз инкорпорейтед”. Я уверен, что ему снилось название на рекламном щите, написанное стофутовыми неоновыми буквами. Это казалось ему раем, землей обетованной, сказочным Эльдорадо, в котором Родни Блейн будет принадлежать только Родни Блейну, и никому другому. И единственным человеком, с кем он мог поделиться своими мечтами, была девушка, которая зарабатывала себе на жизнь, ложась в постель с незнакомыми мужчинами для того, чтобы их можно было сфотографировать, а затем использовать эти фотографии для шантажа.
И этой единственной девушкой, которая слушала, как он раскрывал ей свои секреты и свои мечты, была маленькая рыжеволосая доносчица Джерри Ласло, специально подосланная к нему для этих целей Барни Райэном.
Стояла ночь Только легкий ветерок, который гулял вокруг дома, наверное, слышал мои рассуждения и шепотом поддерживал мой протест против всей этой несправедливости.
Глава 10
На следующий день, около пятнадцати часов, я повернул свою машину на грунтовую дорогу, которая ответвлялась от шоссе примерно в четверти мили за тем правым поворотом дороги, ведущей вдоль каньона. Я был очень зол на себя за то, что проспал и проснулся только около двенадцати часов дня. Полицейская машина стояла, ожидая меня, и я был очень недоволен, что сержант Ловатт прибыл сюда раньше меня.
Он, наверное, удивился, видя, как я осторожно вылез из машины и, прихрамывая, пошел к нему. В его глазах я прочитал некоторый интерес.
— Здравствуйте, мистер Холман, — сказал он мягко. — Рад видеть вас снова.
— Спасибо, — пробормотал я. — Я тоже рад видеть вас.
— Что с вами? — спросил он, слегка улыбаясь. — Перенесли слишком большую нагрузку?
— Вы абсолютно правы, — проворчал я. — Что, если мы медленно пройдемся назад, к развилке дорог?
— Как скажете. — Он вежливо приспособил свой шаг к моей ковыляющей походке. — Должен вам признаться, вы меня заинтриговали, мистер Холман. Когда вы позвонили мне и попросили встретить вас здесь, ваши слова звучали таинственно.
— Только потому, что большая часть этого дела для меня самого все еще остается загадкой, — пробормотал я.
Мы подошли к развилке дорог и остановились. Ловатт в течение некоторого времени осматривался, а затем повернулся ко мне. Лицо его ничего не выражало.
— Извините, — сказал он, пожав плечами. — Думаю, что я плохой Ватсон!
Я показал ему на спуск и спросил, что он видит.
— Спуск?
— Правильно! И?..
— Опасный поворот?
— И?..
— Голубое небо?
— Вы разочаровываете меня, Ватсон, — проговорил я грустно. — Скажите, есть ли сразу за поворотом дороги белое дорожное ограждение или его там нет?
— Да, есть, — ответил он, утвердительно кивнув. — А вы случайно не соорудили это ограждение ради шутки, мистер Холман?
— Подшучивать над полицейским? — проворчал я. — Это вы, наверное, шутите, сержант! Посмотрите... — Я потянул его на дорожное покрытие в нескольких шагах от нас. — Если бы ваша машина, двигаясь по дороге, оказалась вот в этом месте, и вы нажали на акселератор, и она бы продолжала движение, смогла ли бы она тогда наехать на ограждение примерно в том же месте, в каком это сделала машина Блейна?
Он, прищурившись, посмотрел на дорогу, на правый поворот и на ограждение и секунд через десять ответил:
— Думаю, что да. Но что это доказывает, мистер Холман?
— Все предполагали, что Блейн ехал в другую сторону на огромной скорости, не смог сделать поворот и оказался на дне каньона, — сказал я. — А я хочу предложить вам другую версию. Если бы машина Блейна шла в противоположном направлении, то результат мог бы быть почти то же.
— Однако свидетельница, которая видела его примерно в миле от поворота, заявляет, что он ехал с бешеной скоростью, как сумасшедший.
— Вы говорите о той женщине, которая возвращалась в Пасадену? — усмехнулся я мягко. — Думаю, что машина Блейна действительно прошла мимо ее машины, и я также думаю, что вместе с ним в машине была женщина. Но еще я думаю, что эта старая женщина не успела разглядеть ни одного из сидевших в машине. Она просто большая любительница кино, и поэтому описать Блейна ей оказалось нетрудно, не так ли?
— Хорошо, — сказал Ловатт мягко. — Пока что принимаю это на веру. Давайте вернемся немного назад. Вы сказали, что машина двигалась, что на педаль акселератора нажали и что машина продолжала двигаться... Вы думаете, что так и случилось на самом деле?
— Конечно, — ответил я.
— В таком случае вы не считаете, что произошла автокатастрофа, мистер Холман?
— Я не говорю также и о самоубийстве, — уточнил я. — Я говорю об убийстве!
— Убийство? — повторил Ловатт.
— Мне кажется, Блейн должен был встретить кого-то на этой грунтовой дороге, — сказал я. — Или он привез девушку с собой, или она приехала самостоятельно. Он опаздывал, и, когда вынужден был остановиться для заправки в пяти милях отсюда, его опоздание стало еще большим. Поэтому он ехал очень быстро, когда та старая леди увидела его машину. Убийца ожидал его как раз в этом месте. Они о чем-то поспорили.. Может быть, между ними произошла стычка. Блейн был убит. Поэтому убийца подал машину Блейна назад, поместил его тело на переднее сиденье, нажал на акселератор, и машина покатилась. Если бы машина пробила защитное ограждение, это было бы прекрасно. Если бы этого не произошло, тоже неплохо! Поэтому убийца воспользовался именно этим шансом, и авантюра удалась.
— А что случилось с девушкой? — пробормотал Ловатт.
— Ее он тоже убил, — сказал я. — Может быть, поняв, что Блейн убит, она закричала и бросилась бежать. Возможно, была какая-то причина, почему он не положил ее тело в машину вместе с телом Блейна. Например, в ее теле была пуля, и он слишком боялся, что при вскрытии трупа пулю найдут.
— Знаете ли вы имя убитой девушки? — спросил Ловатт несколько озадаченно — Джерри Ласло, — сказал я. — Она была одной из подруг Блейна. Она исчезла тогда же, когда он погиб. Вчера я был в гостинице, где она проживала, и проверил это. Она не заплатила за комнату и оставила в ней свою одежду и личные вещи.
— Но ведь вам известно, что если речь идет об убийстве, мистер Холман, то я этим не занимаюсь, — сказал он. — Почему вы вызвали меня, а не агентов Федерального бюро расследований?
— Для этого есть несколько оснований, — ответил я. — Вы были лично заинтересованы в деле, потому что с вашим мнением не посчитались, вами командовали, вас обошла небольшая горстка крупных кинодельцов. А сейчас я хорошо знаю, кто были эти люди. Я посчитал, что вам может понравиться идея выставить их идиотами, не говоря уже о том большом полицейском начальнике, который проинструктировал вас, как вы должны написать свой рапорт.
— Я получу все это не задаром, — кивнул он, усмехаясь. — Вы надеетесь, что я сделаю для вас что-то такое, чего не сделает ни один другой полицейский?
— Если убийца расправился с девушкой, он должен был спрятать тело, — сказал я. — Он мог положить его в багажник своей машины, а затем избавиться от него где-нибудь подальше, на побережье. Но если он запаниковал, то мог выбросить или закопать его где-нибудь поблизости, хотя бы возле этой грунтовой дороги, вы так не думаете?
Он, наверное, удивился, видя, как я осторожно вылез из машины и, прихрамывая, пошел к нему. В его глазах я прочитал некоторый интерес.
— Здравствуйте, мистер Холман, — сказал он мягко. — Рад видеть вас снова.
— Спасибо, — пробормотал я. — Я тоже рад видеть вас.
— Что с вами? — спросил он, слегка улыбаясь. — Перенесли слишком большую нагрузку?
— Вы абсолютно правы, — проворчал я. — Что, если мы медленно пройдемся назад, к развилке дорог?
— Как скажете. — Он вежливо приспособил свой шаг к моей ковыляющей походке. — Должен вам признаться, вы меня заинтриговали, мистер Холман. Когда вы позвонили мне и попросили встретить вас здесь, ваши слова звучали таинственно.
— Только потому, что большая часть этого дела для меня самого все еще остается загадкой, — пробормотал я.
Мы подошли к развилке дорог и остановились. Ловатт в течение некоторого времени осматривался, а затем повернулся ко мне. Лицо его ничего не выражало.
— Извините, — сказал он, пожав плечами. — Думаю, что я плохой Ватсон!
Я показал ему на спуск и спросил, что он видит.
— Спуск?
— Правильно! И?..
— Опасный поворот?
— И?..
— Голубое небо?
— Вы разочаровываете меня, Ватсон, — проговорил я грустно. — Скажите, есть ли сразу за поворотом дороги белое дорожное ограждение или его там нет?
— Да, есть, — ответил он, утвердительно кивнув. — А вы случайно не соорудили это ограждение ради шутки, мистер Холман?
— Подшучивать над полицейским? — проворчал я. — Это вы, наверное, шутите, сержант! Посмотрите... — Я потянул его на дорожное покрытие в нескольких шагах от нас. — Если бы ваша машина, двигаясь по дороге, оказалась вот в этом месте, и вы нажали на акселератор, и она бы продолжала движение, смогла ли бы она тогда наехать на ограждение примерно в том же месте, в каком это сделала машина Блейна?
Он, прищурившись, посмотрел на дорогу, на правый поворот и на ограждение и секунд через десять ответил:
— Думаю, что да. Но что это доказывает, мистер Холман?
— Все предполагали, что Блейн ехал в другую сторону на огромной скорости, не смог сделать поворот и оказался на дне каньона, — сказал я. — А я хочу предложить вам другую версию. Если бы машина Блейна шла в противоположном направлении, то результат мог бы быть почти то же.
— Однако свидетельница, которая видела его примерно в миле от поворота, заявляет, что он ехал с бешеной скоростью, как сумасшедший.
— Вы говорите о той женщине, которая возвращалась в Пасадену? — усмехнулся я мягко. — Думаю, что машина Блейна действительно прошла мимо ее машины, и я также думаю, что вместе с ним в машине была женщина. Но еще я думаю, что эта старая женщина не успела разглядеть ни одного из сидевших в машине. Она просто большая любительница кино, и поэтому описать Блейна ей оказалось нетрудно, не так ли?
— Хорошо, — сказал Ловатт мягко. — Пока что принимаю это на веру. Давайте вернемся немного назад. Вы сказали, что машина двигалась, что на педаль акселератора нажали и что машина продолжала двигаться... Вы думаете, что так и случилось на самом деле?
— Конечно, — ответил я.
— В таком случае вы не считаете, что произошла автокатастрофа, мистер Холман?
— Я не говорю также и о самоубийстве, — уточнил я. — Я говорю об убийстве!
— Убийство? — повторил Ловатт.
— Мне кажется, Блейн должен был встретить кого-то на этой грунтовой дороге, — сказал я. — Или он привез девушку с собой, или она приехала самостоятельно. Он опаздывал, и, когда вынужден был остановиться для заправки в пяти милях отсюда, его опоздание стало еще большим. Поэтому он ехал очень быстро, когда та старая леди увидела его машину. Убийца ожидал его как раз в этом месте. Они о чем-то поспорили.. Может быть, между ними произошла стычка. Блейн был убит. Поэтому убийца подал машину Блейна назад, поместил его тело на переднее сиденье, нажал на акселератор, и машина покатилась. Если бы машина пробила защитное ограждение, это было бы прекрасно. Если бы этого не произошло, тоже неплохо! Поэтому убийца воспользовался именно этим шансом, и авантюра удалась.
— А что случилось с девушкой? — пробормотал Ловатт.
— Ее он тоже убил, — сказал я. — Может быть, поняв, что Блейн убит, она закричала и бросилась бежать. Возможно, была какая-то причина, почему он не положил ее тело в машину вместе с телом Блейна. Например, в ее теле была пуля, и он слишком боялся, что при вскрытии трупа пулю найдут.
— Знаете ли вы имя убитой девушки? — спросил Ловатт несколько озадаченно — Джерри Ласло, — сказал я. — Она была одной из подруг Блейна. Она исчезла тогда же, когда он погиб. Вчера я был в гостинице, где она проживала, и проверил это. Она не заплатила за комнату и оставила в ней свою одежду и личные вещи.
— Но ведь вам известно, что если речь идет об убийстве, мистер Холман, то я этим не занимаюсь, — сказал он. — Почему вы вызвали меня, а не агентов Федерального бюро расследований?
— Для этого есть несколько оснований, — ответил я. — Вы были лично заинтересованы в деле, потому что с вашим мнением не посчитались, вами командовали, вас обошла небольшая горстка крупных кинодельцов. А сейчас я хорошо знаю, кто были эти люди. Я посчитал, что вам может понравиться идея выставить их идиотами, не говоря уже о том большом полицейском начальнике, который проинструктировал вас, как вы должны написать свой рапорт.
— Я получу все это не задаром, — кивнул он, усмехаясь. — Вы надеетесь, что я сделаю для вас что-то такое, чего не сделает ни один другой полицейский?
— Если убийца расправился с девушкой, он должен был спрятать тело, — сказал я. — Он мог положить его в багажник своей машины, а затем избавиться от него где-нибудь подальше, на побережье. Но если он запаниковал, то мог выбросить или закопать его где-нибудь поблизости, хотя бы возле этой грунтовой дороги, вы так не думаете?