Браун Картер. Мечта о смерти

Картер Браун
Мечта о смерти

1

   Неожиданно весна и теплое солнце застелили Центральный парк новым зеленым ковром. По Пятой авеню прогуливались со своими пуделями небесные создания, демонстрируя ножки, обтянутые нейлоном.
   Я проследовал к югу, повернул на восток, на Пятьдесят третью улицу, и прошел на Мэдисон. Контора издательства Харлингфорда, расположенная в шестиэтажном здании стандартной постройки, находилась на втором этаже и была меблирована в ультрамодернистском духе. Для завершения впечатления от роскошной обстановки посетителей принимала высокомерная блондинка, которая не обратила на меня никакого внимания. С огорчением я подумал, что такая девица в офисе в настоящий момент выходит за рамки того, что я могу себе позволить.
   В конце концов она решила все же заметить мое присутствие и вопросительно подняла брови. Я повернулся к ней своим левым профилем, который, по моему мнению, лучше правого, но даже столь впечатляющее зрелище не смягчило ее.
   – Меня зовут Бойд. Дэнни Бойд, – сказал я. – У меня назначена встреча с мистером Харлингфордом.
   – А кого вы представляете? – спросила она с акцентом, который хотела выдать за буффемонский,^[1] и брови ее поднялись еще на миллиметр.
   – Я представляю «Сыскное бюро Бойда», – ответил я. – А вы в этом году что представляете?
   Она кивком указала мне на ближайшее роскошное кресло из белой кожи.
   – Садитесь, пожалуйста, мистер Бойд. Мисс Сунь через минуту уделит вам внимание.
   – Может быть, вы меня плохо расслышали, – недовольно проворчал я. – Мне не нужна мисс Сунь. Мне нужна не дама, а парень, в смысле Харлингфорд. Постарайтесь же вспомнить, что именно это имя я назвал с самого начала.
   – Мисс Сунь – личная секретарша мистера Харлингфорда, – старательно выговорила она, словно имела дело с самым последним учеником в классе. – Прошу вас, сядьте, мистер Бойд.
   Я устроился в белом кресле, кожа которого затрещала так, будто терпеть не могла частных детективов. Мне почудилось даже, что кресло проскрипело: «Проклятье! Как низко упала наша контора!» У меня испортилось настроение. Я закрыл глаза и представил, что считаю девиц, лихо работающих длинными ногами на сцене шантана.
   – Мистер Бойд, – раздался приятный музыкальный голос. – Мистер Харлингфорд вас сейчас примет.
   Я быстро открыл глаза. Передо мной стояла китаянка, из тех, чьи предки родились и выросли в Америке: кожа цвета слоновой кости, высокие скулы и немного раскосые сапфировые глаза. На ее полных губах играла спокойная приветливая улыбка.
   – Я – Мария Сунь, личная секретарша мистера Харлингфорда, – добавила она наконец. – Фамилия Сунь вполне обычная, не так ли? А что касается моего имени – Мария, то я получила его от матери-француженки. – Она снова улыбнулась. – Рано или поздно все спрашивают меня об этом.
   – Меня зовут Дэнни Бойд, – начал я, чтобы что-нибудь сказать. – Имя Дэнни досталось мне от предков-ирландцев, которые всегда и везде слушали звуки волынки, главным образом в кабаках.
   Я дал ей возможность полюбоваться моим профилем и справа и слева, потому что она это заслужила, и сам осмотрел ее с ног до головы.
   – Никогда не подумал бы, что это издательство, – продолжал я. – Может быть, мне следовало бы пролистать сначала какую-нибудь толстую книгу, чтобы не казаться дураком?
   – Не стоит беспокоиться по этому поводу, мистер Бойд, – спокойно произнесла она. – Прошу вас, пойдемте, мистер Харлингфорд уже интересовался, не появились ли вы.
   – Послушать вас, так можно подумать, что я опоздал на свидание на целый час, – буркнул я.
   – Мистер Харлингфорд – деловой человек, – недовольным тоном возразила она. – Он не любит, когда его заставляют ждать.
   – Вот досада с этими мультимиллионерами, – мрачно сказал я. – У них мания величия. Но некоторые их мании совершенно реальны. Как вы, например.
   Личный лифт доставил нас на пятый этаж, и мы оказались в приемной господина генерального директора. Мисс Сунь подвела меня к двери из тикового дерева. Она деликатно постучала, открыла дверь, посторонилась, чтобы пропустить меня, и объявила:
   – Мистер Бойд!
   Я вошел, и дверь за мной тихо затворилась. Комната, в которую я попал, не имела ничего общего с кабинетом. Ее скорее можно было бы назвать гостевой комнатой знаменитого клуба охотников. За рабочим столом, покрытым кожей, сидел тип с широкими плечами и обветренным лицом. Он был одет в костюм, который давал основания думать, что все модные портные Лондона трудились над ним, а полученная оплата позволила им сразу разделаться со всеми своими долгами.
   – Я – Фрэнсис Харлингфорд, – заявил тип. У него оказался внушительный, хорошо поставленный голос. – Садитесь, Бойд.
   Я немного полюбовался обивкой кресла, прежде чем рискнул сесть в него.
   – Красивая у вас мебель, – сказал я. – Чем она покрыта? Кожей авторов?
   У него была приятная улыбка, которая открывала белые зубы, сильно контрастирующие с цветом его загорелого лица.
   – Видимо, вас нелегко поразить, Бойд, – заметил он.
   – Только некоторым женщинам удавалось это, – серьезно ответил я. – Зато меня легко удивить, послав записку с приглашением на встречу, приложив к ней чек на две тысячи.
   – Мне показалось, что так будет проще, – сказал он. – Я кое-что узнал о вас за эти дни. Что угодно ради денег, а мораль пусть сама разбирается, не так ли?
   – Надеюсь, этот разговор вы завели не для того, чтобы прощупать меня, гожусь ли я для дела, которое вы мне хотите поручить? – с некоторым вызовом спросил я. – Итак, в чем оно состоит?
   Харлингфорд поудобнее устроился в кресле и не спеша закурил сигарету.
   – Мы решили издавать новый журнал, – начал он. – Ежемесячный, но не рассчитанный на широкую публику. Скорее для избранных клиентов, постоянных читателей. Стараемся, чтобы он был одновременно и разумным и содержательным, без всяких литературных выкрутасов.
   – Разве критики становятся менее дорогими, чем литераторы? – с невинным видом спросил я.
   – Материалом служат реальные события, – продолжал он, игнорируя мой вопрос, – представляющие житейский интерес.
   – Хотите опубликовать историю моей жизни? – спросил я, полный надежды. – Готовы рискнуть и пойти на неприятности с цензурой?
   – Оставьте ваше остроумие для моей администраторши, Бойд, – сухо произнес он. – Она рада людям, способным опуститься до ее уровня.
   – Если дойти до ее уровня, с ней найдется, о чем поговорить? – радостно сказал я, но тонкость моего замечания ускользнула от него.
   – У меня есть журналист, специалист в этой сфере, который работал над одной историей в течение шести месяцев, но без всякого результата. И я пришел к вполне определенному выводу: история эта больше подходит следователю, а не писателю.
   – Мне? – спросил я.
   – Вам. – Он медленно кивнул. – У вас, как мне кажется, имеется примитивная грубость и резкость, которые помогут преуспеть там, где провалился писатель.
   – Я умею также плевать в лицо людям, – сказал я. – Вы считаете, что и это может пригодиться?
   – Возможно, – холодно ответил он. – Возьметесь за эту работу?
   – Если вы потом не заставите меня описывать историю, которую я буду расследовать.
   – Я хочу, чтобы вы обнаружили правду, – проворчал он. – Потом я найду писателя, который изложит эту историю. Две тысячи, которые я вам прислал, считайте авансом. Если вы успешно проведете следствие, я готов дать еще две тысячи.
   – А что, если дело займет не одну неделю?
   – На ваш страх и риск, – сухо заметил он. – Короче, вы беретесь или?..
   – Берусь, – быстро ответил я.
   – Существуют некоторые обстоятельства, которые вы обязаны учитывать. Вы ни под каким видом не будете упоминать мое имя или название издательства, в какой бы ситуации ни находились.
   – Естественно. Даже если в подобной ситуации я обнаружу вашу администраторшу…
   – Во-вторых, вы будете посылать свои рапорты прямо мне или моей личной секретарше мисс Сунь. Никто другой не должен знать ни того, что вы делаете, ни причин, которые вас к этому побудили.
   – Без вопросов.
   – Очень хорошо.
   Он выпрямился в кресле и энергично раздавил окурок сигареты в пепельнице. Может быть, этим он хотел показать, что при нужде расправится со мной так же, как с этим окурком?
   – Вы когда-нибудь слышали об Ирен Манделл?
   – Это имя кажется мне чем-то знакомым…
   – Ею вы и должны заняться, – резко заявил он. – Ирен Манделл была актрисой…
   – А! Теперь припоминаю! Она играла в одной постановке, которая с большим успехом прошла на Бродвее года два назад?
   – Вторая женская роль, – холодно согласился Харлингфорд. – Вещь называлась «Сон без пробуждения». Один из тех трюков психопатии, где реальна только душа. Вы понимаете, что я имею в виду?
   – Что-то вроде: «Мой дедушка был каннибалом, потому-то я и чувствую себя превосходно?»
   Харлингфорд усмехнулся.
   – Вы отлично подойдете моей администраторше, – пробормотал он. – Только вовремя выставляйте ее по утрам, чтобы она не опаздывала в контору.
   – Я подумаю об этом, – обещал я.
   – Ирен Манделл, – сказал он, возвращаясь к теме нашего разговора, – играла вторую роль в течение почти трех месяцев. Потом она покинула труппу. Из-за нездоровья, как писали в газетах. Роль слишком многого требовала от нее: она играла женщину, которая мало-помалу по ходу пьесы теряла рассудок. В течение шести вечеров и двух утренников в неделю. Об этом прямо не говорилось, но можно было понять, что у нее нервная депрессия и она нуждается в длительном отдыхе. Через два дня газеты сообщили, что мисс Манделл тайно отправилась в деревню, но через месяц снова вернется к своей роли.
   – Она так и не вернулась?
   – Это было два года назад, Бойд. После этого ее никто не видел. Никто не знает, где она находится, что с ней случилось, жива ли она.
   – Это след, который можно назвать несколько прохладным, – немного озадаченно сказал я.
   – Писатель, занимавшийся этим делом, разговаривал с людьми, которые ее хорошо знали: товарищи по сцене, друзья, импресарио, режиссер, бывший любовник, лучшая подруга, и у всех была одна и та же реакция. – Его темные глаза засверкали. – Никто из них не интересовался судьбой Ирен Манделл. Им было наплевать на то, что с ней могло случиться, они не хотели этого знать, и у них нет ни малейшего желания помочь кому бы то ни было узнать об этом… Как будто она вообще и не существовала!
   – Вы полагаете, что я достигну больших результатов, используя метод Бойда, то есть разговорю их при помощи ласкового тона и постукиваний по лицу?
   – Меня не интересует, каким методом вы сможете достичь результата, Бойд, – холодно заметил он. – Просто получите результат. Дальше: из всей родни у нее осталась только сестра – Ева Манделл. О ней тоже никто не знает, где она находится. Думают, что она живет в Нью-Йорке или была там проездом. Я хочу вам сказать, Бойд… У меня есть нюх в отношении репортажей. Я просто чувствую, что есть нечто очень поразительное в этом непонятном исчезновении Ирен Манделл.
   – Браво, – сказал я без всякого энтузиазма.
   – Разве у вас нет такого предчувствия, старина? – Голос его задрожал от волнения. – Ирен Манделл была известной актрисой, пусть не звездой, но все-таки актрисой талантливой и человеком у всех на виду. А теперь вот уже два года, как она исчезла, и всем совершенно наплевать на нее! Но если такое могло случиться с ней, то может случиться с каждым из нас. Кто станет беспокоиться о мистере Дюпоне или его жене, когда они исчезнут? Вы понимаете? Никто не находится в безопасности!
   – Мне нужно будет заказать новую вывеску с указанием моей профессии, – сказал я. – Прежняя, похоже, устарела.
   – У мисс Сунь есть полное досье. Вы можете забрать его. – Его голос внезапно снова стал совершенно нормальным, и я почувствовал себя мужланом. – Как только найдете малейший след, немедленно рапортуйте об этом мне, каким бы ничтожным он вам ни показался. В досье имеются все сведения, которые позволят вам связаться со мной днем и ночью. Я рассчитываю, что вы будете постоянно держать меня в курсе дела. Это все, Бойд.
   – Спасибо, – сказал я, вставая. – Никаких рукопожатий или пожеланий доброй удачи, прежде чем я отправлюсь в бой?
   – Досье у мисс Сунь, – ледяным тоном повторил Харлингфорд.
   Я закрыл за собой дверь и направился к столу личной секретарши. Через вырез платья можно было видеть заметный кусок ее ляжки. При моем появлении мисс Сунь оторвалась от бумаг.
   – Как прошла беседа, мистер Бойд? – Ее улыбка была очаровательной.
   – Отлично, – ответил я. – Он ест вместо бифштекса маленьких детей?
   – У мистера Харлингфорда есть манера иногда выказывать себя немного суровым, – доверительно произнесла она. – Но ведь на нем висят огромные суммы.
   – Это вы о костюме? Стоимость должна быть потрясающей…
   – Я приготовила вам досье, мистер Бойд, – оборвала она меня, вкладывая папку в большой конверт. – Здесь все сведения об Ирен Манделл, которые нам удалось получить.
   – В том числе и номер вашего телефона?
   – Простите?
   – Мистер Харлингфорд, – сказал я торжественным тоном, – потребовал, чтобы я общался лишь с ним или с его личной секретаршей. Не только днем, но и ночью. Если, например, он отправится покататься на автомобиле, где я смогу найти вас ночью?
   При улыбке на ее щеках образовались очаровательные ямочки.
   – Понимаю, мистер Бойд. Я напишу вам номер моего телефона.
   – Будет неплохо, если вы также запишете и мой номер, – сказал я, полный надежды. – Как знать, вдруг в один из вечеров вы можете вспомнить какую-то подробность, которую срочно надо будет…
   – Это маловероятно, мистер Бойд. Если что-нибудь подобное случится, я сразу же уведомлю мистера Харлингфорда, и он найдет способ, как с вами связаться.
   – Не сомневаюсь. Он из тех людей, которые знают, что доллар – это доллар.
   – У него тираническая внешность, – заметила она, – но он рычит больше, чем кусает…
   – Вы говорите со знанием дела. Он упражняется на вас?
   – Если вы почувствовали себя униженным от этой беседы, мистер Бойд, – холодно произнесла она, – то советую поговорить с администраторшей, а не со мной.
   – Прямо настоящий заговор, чтобы бросить меня в объятия администраторши! – сказал я. – Неужели у меня такой же глупый вид, как у нее?
   – Мне кажется, вы составите идеальную пару, – добродушно заметила она.
   – А может, мы с вами составим идеальную пару? Я на этом настаиваю. Как насчет того, чтобы пообедать сегодня вместе?
   – Невозможно! – сказала она. – Вам следует приступить к работе. До свидания, мистер Бойд. И не нужно стараться продемонстрировать мне ваш профиль, когда будете уходить. Я уже рассмотрела его под разными углами.

2

   Он сидел, откинувшись на стуле и положив ноги на письменный стол, с сигарой в углу рта и в шляпе, сдвинутой на затылок.
   – …послушай, моя дорогая, – говорил он в трубку умоляющим голосом, хриплым и царапающим. – Я говорю тебе, что это тебе не подходит, это не звучит. Этот, с позволения сказать, продюсер, этот проходимец… Он не хорош для тебя, моя крошечка, и он платит гроши! Так что брось этого прохвоста и предоставь действовать старому Барни. Хорошо? Я перезвоню тебе не позже чем завтра.
   Он повесил трубку и медленным движением нижней части челюсти переместил горящую сигару из одного угла рта в другой, пристально глядя на меня.
   – Итак, вы частный детектив? – с неприязнью проворчал он. – Для чего пришли сюда? Я работаю над реальными вещами, и меня уже тошнит от сыщиков, которых столько развелось на телевидении.
   – У вас такой вид, будто вы сами выскочили из фильма, – убежденно сказал я. – Урожая тысяча девятьсот двадцать восьмого года. И ваши носки плохо подобраны.
   – Ну и что же? – Он энергично пожал плечами. – Вы пришли, чтобы критиковать меня?
   – Я ищу одну актрису, – сказал я. – Она…
   – Вы – продюсер? Продюсер, который нуждается в актрисе? – резко оборвал он меня. – Или хотите сделать несколько мерзких фотографий своим маленьким гадким аппаратом?..
   Я схватил его за обе лодыжки, приподнял их над письменным столом и сразу выпустил. Его ноги ударили о пол с такой силой, что сигара выпала изо рта.
   – Я – всего лишь жалкий частный детектив, который старается заработать себе на жизнь, – терпеливо сказал я. – И если вы не дадите мне наконец объяснить цель своего прихода, я вобью ваши зубы в глотку так далеко, что вам понадобится телескопическая щетка, чтобы их чистить!
   – Вижу, что мы оба цивилизованные люди, – заявил он торжествующим тоном. – Вам нужна актриса?
   – Да. Ирен Манделл. Я хочу найти ее.
   Он пожал плечами.
   – Я тоже хотел бы отыскать Ирен. В течение двух лет ни одного слова. Ни одного! Даже ни одной открыточки!
   Я подумал, что торжественность его тона, видимо, – хроническая болезнь. У меня не было иного выхода, и я располагал лишь двумя тысячами долларов, так что, оценив ситуацию, я вкратце пересказал ему все, что знал о причине ее ухода со сцены.
   – Так оно и было, – сказал он и мрачно кивнул. – Все вечера подряд она должна была слетать с катушек. В третьем акте она находилась на сцене с начала до конца. А начинала с таких тирад: «Боже мой, как мне плохо!» Она находилась в беспрестанной депрессии! Даже собаке такого не пожелаешь.
   – Десять против ста, что вас это не беспокоило, а? – спросил я.
   – Вы считаете, что я работаю ради удовольствия, да? – Его голос задрожал. – Но у Барни Миккерса есть сердце. «Ты сенсационна, – сказал я ей, – действительно сенсационна. Но восемь недель! Сделай перерыв, а потом я подберу тебе хорошенькую пьесу, которую можно будет играть каждый вечер». Но Ирен даже не захотела слушать милого Барни, а потом…
   – Вы знаете, куда она поехала?
   Миккерс решительно покачал головой.
   – Я вам уже сказал. Ни одной почтовой открытки!
   – И вы не пытались узнать, что же с ней случилось?
   – У меня не хватает времени на разведение цветов, – энергично запротестовал он. – Здесь занимаются бизнесом, и мне трудно было бы зарабатывать себе на жизнь с этими несчастными десять на сто. Не говоря уже о том, что по меньшей мере восемь пьес в год не выдерживают больше трех дней. Я имею возможность прохлаждаться, по вашему мнению?
   – Вот то, что можно назвать спорным вопросом, – ответил я. – Кто был близок с ней?
   Он сообщил мне имена, которые уже фигурировали в моем списке, потом, немного поколебавшись, добавил:
   – Ева Манделл – ее сестра.
   – Кто еще? – настаивал я.
   – Ее частная жизнь принадлежит ей, это не мое дело. Спросите других, может быть, они что-то знают.
   – Полагаю, что все же заставлю проглотить ваши зубы – это доставит мне удовольствие, – угрожающе сказал я.
   – Умоляю! – Он просительно протянул ко мне руки. – Никакого насилия! Они стоили мне двести долларов, и я еще не заплатил за них! Была одна девушка, которая помогала Ирен одеваться. Заодно служила у нее горничной. Почему бы вам не обратиться к ней?
   – Как ее зовут?
   – Дайте подумать… – Он постучал пальцами по лбу. – Женни… Женни Шау! Вот-вот, Женни Шау!
   – А где я могу ее найти?
   – Я не господь бог! В городе с восемью миллионами жителей – откуда мне знать?
   Он стал качаться в кресле взад и вперед с видимым нетерпением.
   – Вы уже отняли у меня кучу времени и теперь хотите окончательно погубить мой день только потому, что я когда-то был импресарио Ирен Манделл?
   – Если вы не знаете, где она, то кто может это знать?
   – Может быть, мать? Или я должен знать адрес ее матери? Что вы еще хотите от меня? Написать для вас сценарий?
   Я встал и несколько секунд молча смотрел ему в глаза.
   – Не надо. Судя по вашей болтовне, вряд ли вы вообще умеете сочинять.
 
   Я отправился в «Блэк Ангус», чтобы позавтракать, потом вернулся в свою контору. Фрэн Джордан, моя очаровательная секретарша, рыжая, с зелеными глазами, ведущая за пределами конторы жизнь, в которой я практически не играю никакой роли, подняла на меня слегка заинтересованный взгляд.
   – Как прошла беседа? – небрежным тоном спросила она.
   – Ему понадобился гениальный сыщик.
   – А где вы его найдете?
   – Харлингфорду не удалось найти никого другого, кроме меня. Его судьба на моем попечении.
   – С каких пор вы перешли на этот жаргон, врун этакий? – сердито спросила Фрэн.
   – С тех пор, как побеседовал с неким Барни Миккерсом, – ответил я. – Моя дорогая, нам нужно найти Женни Шау, горничную.
   – Где мне следует ее поискать? Под нашим письменным столом?
   – Попробуйте в контрактах по найму, – предложил я. – Вы помните Ирен Манделл?
   – Еще одна горничная?
   – Ладно, начинайте с девушки Шау, – устало согласился я. – В этом агентстве, видимо, моего профиля недостаточно.
   Фрэн медленно и глубоко вздохнула, что заставило сильно увеличиться переднюю часть ее корсажа.
   – Я по-прежнему держу в этих краях рекорд по окружности груди, – довольным тоном произнесла она. – Не забывайте этого.
   – Ничего опасного, – сказал я. – Что вы делаете сегодня вечером?
   – Небольшое расследование, – заметила она развязным тоном. – С одним шахтером из провинции.
   – Шестнадцати лет?
   – Этот шахтер добывает уран прямо под своим домишком где-то в Канзасе, – сказала она. – Если он разделяет мои вкусы, я, возможно, куплю счетчик Гейгера и присоединюсь к нему.
   Задумчивая улыбка все еще блуждала по ее губам, когда я прошел в свой кабинет. Усевшись за стол, я разложил на нем досье. Сведения были очень скудными: список из пяти имен, четыре адреса и фотография Ирен Манделл.
   Первым в списке стояло имя Барни Миккерса, импресарио Ирен.
   Вторым шел Джером Вильямс – ее режиссер.
   Следующими, с указанием адресов, были ее лучшая подруга Джин Бертон и лучший друг – Роджер Лоувел. В конце списка, без адреса, фигурировало имя ее сестры, Евы Манделл.
   Пять несчастных имен, четыре несчастных адреса и фотография. Это все, что в результате более чем пятинедельных поисков мог обнаружить опытный журналист. Значит, Харлингфорд что-то от меня скрыл, но если я позвоню и спрошу у него об этом, полагаю, он ответит, что это для моего же блага. «Лучше будет начать с нуля, Бойд. Вы приступите к расследованию без навязанных идей, которые могут вам помешать…» Следовательно, могу сэкономить один телефонный разговор.
   Я стал внимательно рассматривать фотографию Ирен Манделл. Это был портрет размером 24 на 36, на глянцевой бумаге, сделанный профессионалом и ретушированный экспертом. Портрет явно висел в свое время в фойе театра. С лица убраны морщинки, а вместе с этим и все характерные детали. Только глаза с фальшивыми ресницами избежали ретуши, в них сохранилось выражение высокомерия. Чем больше я смотрел на них, тем больше они беспокоили меня. Для девицы, которая играла сумасшедшую, они были слишком естественными.
   Я положил фотографию обратно в досье и снова прочитал список имен. Харлингфорд сделал из меня коммивояжера, обязанного посетить нескольких клиентов. Возможно, мне предстоит обзавестись щетками и швабрами для следующих клиентов. За Барни Миккерсом следует режиссер Джером Вильямс, ему, может быть, нужен подметальщик. В конце концов, кто-то ведь должен подметать театр после представлений, не так ли?
 
   Театр находился недалеко от Бродвея. Четыре человека на сцене, трое мужчин и женщина, репетировали какую-то пьесу, держа в руках рукописи. Один из них, судя по манере поведения, был режиссером.
   Я проскользнул в первый ряд и устроился рядом с каким-то молодым человеком. Он смотрел на сцену с озабоченным выражением на лице, уставившись через огромные очки в черепаховой оправе. У него было такое хрупкое телосложение, что было сомнительно, что ему позволяют выходить на улицу при сильном ветре.
   – Джером Вильямс там? – спросил я у него, кивнув на сцену.
   – Тише! – прошипел он, и толстые стекла очков бросили на меня световой блик. – Ради бога, тише! Кто вам нужен?
   – Мне нужен Джером Вильямс!
   – Да, это мистер Вильямс! – голосом убийцы прошептал молодой человек. – Теперь можете замолчать? Прошу вас!
   Я снова посмотрел на сцену, приглядываясь к участникам репетиции.
   – Кто эта актриса с потрясающей грудью?
   Молодой человек неожиданно выпрямился и с оскорбленным видом посмотрел на меня.
   – Это моя сестра, – с трудом произнес он.
   – Вам совершенно нечего стесняться, – решил я его утешить. – Вы должны гордиться тем, что у вас такая сестра. Как ее зовут?
   – Джин Бертон. Если вы сделаете еще хоть одно замечание, я выкину вас из театра.
   – Можете продолжать изображать из себя грубияна, потому что знаете, что гораздо слабее меня, – обвинительным тоном сказал я. – Они долго будут там болтать?
   Из его горла в течение нескольких секунд неслись какие-то свистящие звуки, потом к нему снова вернулся дар речи.
   – Кто вы такой, боже мой? – спросил он с отчаянием в голосе. – И как вам удалось проскочить мимо привратника?
   – Меня зовут Дэнни Бойд, – вежливо ответил я. – Мне это стоило пять долларов.
   – Чего вы хотите?
   – Поговорить с Вильямсом. И с вашей сестрой.
   – Оставьте-ка мою сестру в покое!
   – Какого черта вы изображаете из себя отца семейства? – прохрипел я. – Разговор пойдет исключительно о деле.
   – Что, занимаетесь поставками белого порошка?