Браун Картер. Молот Тора

   – Они уехали!
   Бело-золотая нимфа, очень довольная собой, неожиданно возникла передо мной. Удовлетворенно улыбаясь, она наполнила свой стакан у портативного бара и села в кресло напротив меня.
   – Ну вот, я начинаю выступать в роли Купидона, – радостно заявила она.
   – О чем вы? – спросил я, ничего не понимая.
   – О том, что жизнь впервые дала шанс тете Телме, а я хочу немного подтолкнуть судьбу, вот и все! Рано или поздно она обязательно поймет, что вышла замуж за мерзавца, и начнет искать порядочного человека. И ей не придется далеко ходить, уверяю вас!
   – Эйбл Грунвалд?
   – Полагаю, что он влюблен в нее уже несколько лет, но он слишком хорошо воспитан, чтобы позволить себе ухаживать за женой своего лучшего друга. – Она улыбнулась. – Но теперь в этом доме все переменится, раз Ева Тайсон займется этим! Не сомневайтесь, она останется женой президента "Дауни электронике", но на этот раз ее мужем будет тот, за кого ей следовало выйти замуж с самого начала!
   – Грунвалд уже выбран новым президентом?
   – Нет, конечно. – Она пренебрежительно усмехнулась моей наивности. – Но он непременно будет им.
   – А что об этом думает тетя Телма? – спросил я, невольно заинтересовавшись.
   – О, она еще ничего не знает! Ей надо дать время, а потом уж я устрою так, чтобы Эйбл Грунвалд оказался рядом в тот момент, когда она созреет для нового замужества.
   Она остановилась, прерванная вспышкой молнии, которая озарила все вокруг ослепительно белым светом. За ней тотчас последовал сокрушительный удар грома, который, казалось, разорвал небо прямо над нашими головами. Дождь стремительным потоком ударил по фибергласовой крыше, и стена воды полностью отгородила нас от внешнего мира.
   Ева вскочила с места, ее глаза сияли восторгом.
   – Слушайте! – воскликнула она. – Вы слышите?
   Он сердится, он очень разгневан! Я никогда не слышала, чтобы старик Тор так колотил по небу своим молотом.
   Весь мир сходит с ума, так почему бы Еве не присоединиться к остальным, думал я. Ее изменившиеся манеры не казались такими уж странными на фоне громовых ударов и рассекающих небо молний.
   Она откинула назад голову и захохотала.
   – Вы их слышите? – кричала она. – Это скачут валькирии!
   И при виде этой роскошной нимфы в бикини, задыхающейся от радости, я готов был согласиться со всем, что она скажет.
   – Правильно! – завопил я в ответ. – Девушки подбирают павших героев и скачут с ними в Валгаллу!
   – Иногда они спасают и раненых героев, – пробормотала она сквозь шум грозы.
   – Так вот он я! – крикнул я, вскочил с места и протянул руки, пытаясь поймать ее.
   Она вырвалась и вихрем помчалась под дождь, оставив у меня в руках верх от своего бикини. Я бросился за ней.
   Мне нужен был костюм аквалангиста, а еще лучше – костюм Адама: не успел я глазом моргнуть, как промок насквозь. Я почти не видел ее за потоками ливня, скользил по мокрой траве на бегу – пришлось скинуть ботинки, – больная нога тотчас дала себя знать, – потом – промокшие носки.
   Короткая вспышка молнии высветила ее тело словно белый неоновый контур. Это был настоящий кросс, а я вовсе не был готов к такому, ведь мне мешала мокрая одежда, не говоря уж о больной ноге, которую приходилось волочить за собой. Трудная задача, даже для героя! А погоня продолжалась: она устремилась к холму за домом. Не знаю, как мне удалось вскарабкаться на этот пригорок, а потом спуститься с другой стороны, большей частью на собственном заду, но я вдруг очутился под кровом густой пихтовой рощи. Сплошные потоки воды сменились редкими каплями, молнии и гром утихли. Я как бы вступил в прихожую богов.
   Я остановился и прислонился к дереву, тяжело дыша, вперив взор в темноту. Нет, ее нигде не было видно! Но вдруг я услышал:
   – Даже герой рискует жизнью, прислоняясь к дереву в мокрой одежде в грозу.
   В голосе ее было столько обольстительности!
   Я резко повернулся, чтобы схватить ее, но она оттолкнула меня:
   – Вы мокрый насквозь!
   – А вы не подождете? – робко спросил я, как будто мне снова стало тринадцать лет. И тут заметил, что во время гонки она потеряла остатки бикини.
   – Видите, вы уже охрипли, – пробормотала она, потом добавила:
   – Да! Перед нами вся вечность мира.
   Не спуская с нее глаз для большей уверенности, я снял пиджак. Что касается галстука… Чтобы развязать мокрый узел, нужны были щипцы, а не мои руки, но я все же справился. Я расстегнул разбухший брючный ремень, дернул за "молнию", но она не поддавалась, а брюки плотно облепили меня, и я сражался с ними, как матрона, отбивающаяся от насильников. Но вот мне удалось освободиться. Тогда валькирия подошла ко мне совсем близко и оказала мне честь – взяла все на себя.
   "Вся вечность мира", – сказала она. Но для меня это было чем-то запредельным – настоящей Валгаллой или той длинной, темной, сладостной ночью Страны полуночного солнца, которую, клянусь, она обещала с самого начала.

Глава 10

   На следующее утро я по указанию Эда Левина занял место за столом прокурора рядом с ним. Адвокат вошел в зал пятью минутами позже, безмятежно посмотрел вокруг, открыл свой дипломат и выложил на стол бумаги.
   Крэнстон не выглядел адвокатом-акулой, но тут я вспомнил, что Герб Мандел тоже не выглядел взрывником-виртуозом, лучшим в стране. Крэнстону было около пятидесяти – лысый, среднего роста и телосложения, он был одет в дорогой и строгий темный костюм и больше всего походил на руководителя корпорации.
   Может быть, именно такой стереотип подтолкнул Эйбла Грунвалда к нарочитой небрежности в одежде и запущенной прическе?
   – Этот Крэнстон не похож на адвокатское светило, – прошептал я помощнику прокурора.
   – Не обманывайтесь на счет его внешнего вида, лейтенант, – вежливо ответил Левин. – Подождите, пока не увидите его в деле!
   Вскоре привели Марвина Лукаса. Убийца за последние три недели совсем не изменился и держался в своем новом двухсотдолларовом костюме по-прежнему вызывающе. Лицо его утратило загар, но глаза, как всегда, блестели, а черные волосы были тщательно причесаны.
   Еще один преступник, который мог бы сойти за выпускника колледжа. Левая рука Лукаса была на перевязи, и я немедленно поинтересовался у Левина о причине.
   – Ваша пуля раздробила ему кость, – ответил он бесстрастно. – Я проверял у доктора Мэрфи вчера – повязка самая настоящая! – Он позволил себе бледную улыбку. – В следующий раз, когда вы будете стрелять в подозреваемого, постарайтесь попасть в менее заметное место, чтобы не вызывать у присяжных слезы жалости, хорошо?
   В зале суда было жарко и душно, и я вдруг почувствовал себя неспокойно. Левин, забыв обо мне, углубился в свои заметки, за столом защиты Лукас и Крэнстон о чем-то тихо, но горячо говорили. После бесконечно долгого ожидания прозвучал призыв соблюдать порядок, и вошел судья Клебан.
   Первое обращение к присяжным Левина было спокойным, логичным и убедительным. Он был явно уверен в подавляющей вескости своих доказательств – и столь же уверен в том, что присяжные это оценят. Он дал понять, что все прочие дела, имеющие отношение к процессу, всего лишь простая формальность, и было очевидно, что некоторые из присяжных были согласны с ним.
   Выступление Крэнстона было короче, он встал в позу судьи, возлагающего на присяжных ответственность за решение: призвал их размышлять, не поддаваться необоснованному диктату мистера Левина и исполнять свой долг – ведь речь идет о человеческой жизни. Он намекнул, что защита раскопала некоторые новые обстоятельства. Он побуждал присяжных к работе мысли и вниманию при принятии решения. Расслабившиеся было присяжные выпрямились и приготовились бдеть.
   Одна из присяжных заседателей – тучная матрона – особо привлекла мое внимание. Эта крупная женщина наверняка участвовала во всех местных спортивных мероприятиях, заправляла бридж-клубом, соседями, мужем и всеми прочими в округе. Не знаю почему, но мне показалось, что она неизбежно распространит свое влияние и на присяжных и от нее будет зависеть вынесенный ими вердикт.
   Доктор Мэрфи, первый, кого вызвали на свидетельскую трибуну, описал место, причины и время смерти Сэма Флетчера в своей обычной "учтивой" манере, то есть с полным равнодушием к слушателям.
   – Пострадавший получил две пули в затылок. – Левин громко повторил слова врача. – И почерневшие края раны указывают, что стреляли с очень близкого расстояния, так?
   – Совершенно верно! – подтвердил Мэрфи.
   Помощник прокурора вежливо обратился к Крэнстону:
   – Свидетель к вашим услугам.
   – Вопросов нет, – спокойно ответил тот.
   Судебное заседание продолжалось до полудня, когда судья объявил перерыв на ленч. После перерыва, в два часа, Левин пригласил на кафедру Полника.
   Полник своим трубным голосом заявил, что в день убийства, исполняя служебные обязанности, он следил за подзащитным, за пострадавшим и за неким Манделом. Полник поведал, как двое, воспользовавшись остановкой машины, скрылись от слежки.
   – В котором часу это было? – спросил Левин.
   Полник полистал свою записную книжку, нахмурил брови.
   – Около одиннадцати часов сорока минут, – пробурчал он.
   – Вы их видели снова в тот день?
   – Нет, сэр.
   – Расскажите теперь о времени и месте вашей следующей встречи с обвиняемым.
   Сержант опять заглянул в записную книжечку.
   – Этой же ночью я дежурил в офисе шерифа. В час сорок пять минут позвонила женщина, – бубнил он, – которая назвалась вдовой убитого, и сказала, чтобы мы выезжали к ней немедленно, так как лейтенант Уилер кого-то держит под прицелом. Она сообщила адрес и прибавила, что еще необходима карета "Скорой помощи".
   – А зачем, сержант?
   – Потому что оба были ранены. Она сказала, что лейтенант истекает кровью, – ответил Полник.
   Помощник прокурора сделал почти незаметную паузу и бросил быстрый взгляд на Крэнстона. Адвокат приятно ему улыбнулся, и мне почудилось легкое беспокойство в глазах Левина, когда он повернулся к Полнику.
   – Продолжайте, сержант.
   Полник описал сцену в вестибюле, которую он увидел, когда прибыл на место: Лукас опирался на стену, схватившись рукой за плечо, а я полулежал на полу в мокрых от крови брюках, сжимая револьвер, направленный на Лукаса. Сержант очень детально все изложил.
   Левин предъявил пистолет и попросил Полника опознать его как оружие, найденное при Лукасе в момент ареста.
   – Возражаю! – Голос Крэнстона прогремел по залу. – По показаниям самого сержанта пистолет находился на расстоянии пяти-шести футов от обвиняемого.
   – Возражение принято! – Судья Клебан ударил молотком.
   – Задам вопрос по-другому, – сухо проговорил Левин. – Этот пистолет вы нашли на полу, в пяти-шести футах от обвиняемого?
   – Да, сэр! – Полник энергично кивнул. – Я узнаю отметку, которую тогда сделал на дуле.
   Торжественно, по всем правилам, пистолет был приобщен как доказательство номер один.
   – Еще один вопрос, – сказал Левин. – По чьему распоряжению вы действовали, когда следили за машиной?
   – По распоряжению лейтенанта Уилера, – ответил Полник. – Вы понимаете, лейтенант считал…
   – Достаточно, сержант. – Левин снова посмотрел на адвоката. – Свидетель в вашем распоряжении.
   – У меня нет вопросов, – вновь улыбнулся Крэнстон.
   Потом наступила очередь эксперта по баллистике, который засвидетельствовал, что в голову Флетчера, в мою ногу и потолок дома, где жил Флетчер, стреляли из одного пистолета – именно из того, который Полник обнаружил на полу приблизительно в пяти футах от Лукаса.
   Его сменил эксперт по дактилоскопии. Он подтвердил, что все отпечатки пальцев на этом пистолете принадлежат обвиняемому. И так как у Крэнстона опять не было вопросов к эксперту, судья закрыл заседание до следующего утра.

***

   – Ничего не понимаю, – бормотал Левин, когда ми нут двадцать спустя мы выходили из зала суда. – Что же он собирается нам преподнести?
   – Он, наверно, бережет силы для будущего, – ответил я, пожав плечами. – Он единственный раз открыл рот, и лишь для того, чтобы подчеркнуть, что пистолет находился на полу, в пяти футах от Лукаса. Нелепое уточнение: если там были только Лукас и я, так кому же мог принадлежать пистолет, как не Лукасу?
   – Да знаю я, – отмахнулся Левин. – Сейчас Крэнстон будто открывает мне зеленую улицу! Даже судья одарил меня старомодным удивленным взглядом, когда сержант со всеми подробностями живописал, как вы истекали кровью, исполняя свой долг, а Крэнстон дал ему говорить! То же самое с баллистикой и дактилоскопией: он позволил завалить своего клиента научными фактами, никак не реагируя на это!
   – А может, я был прав, он не в своем уме?
   – Увидим, – пробормотал Левин. – Завтра утром я вызову вас первым, лейтенант. Мне остается лишь обосновать мотив, причину всего этого, – иными словами, мне нужно будет изложить суду историю кражи драгоценностей и рассказать, как вы пытались вытянуть сведения из Флетчера. Даже если Крэнстон спятил, он сделает все, чтобы сбить нас с толку, когда мы будем говорить об этом. Вы должны мне помочь'.
   Если будет нужно, пару раз сбейте их с толку. Договорились?
   На следующий день в десять пятнадцать я уже стоял около барьера свидетельской трибуны. Помощник прокурора осторожно заострил внимание на мотиве, спросив, почему Полник стал следить за машиной Мандела в тот день, когда было совершено преступление. Я подробно рассказал о совершенной несколькими днями раньше краже в конторе ювелира Вулфа, о том, что Мандел был подозреваемым номер один, и даже о том, что о Манделе запрашивали из Сан-Франциско. Потом я описал, как на следующий день после совершения кражи пошел к нему в отель и обнаружил там не только Лукаса, с которым Мандел делил номер, но и Флетчера с женой.
   С этого момента, подозревая их в групповом ограблении, я распорядился установить наблюдение за всеми троими. У Мандела был достаточно длинный послужной список, у Флетчера тоже, да и Лукаса задерживали много раз.
   На этом месте судья Клебан прервал мой рассказ, стукнул молотком по столу, нагнулся вперед и воззрился на адвоката.
   – Мистер Крэнстон, – медленно сказал он, – суд не обязан давать советы, как вести защиту обвиняемого. Но ввиду серьезных и опасных подробностей, приведенных свидетелем, мой долг спросить – в интересах, между прочим, вашего клиента: считаете ли вы возможным, чтобы свидетель продолжил, или у вас есть возражения?
   Беспроигрышный адвокат поднялся с вежливой улыбкой.
   – Ваша честь, я очень благодарен суду за предоставленную моему клиенту возможность справедливого разбирательства, – ровным голосом проговорил он. – Но по некоторым причинам я предпочитаю, чтобы свидетель продолжил, а защиту я проведу по своему плану!
   – Очень хорошо! – Судья поджал губы и снова стукнул молотком. – Задавайте вопросы, мистер Левин.
   Отвечая на вопросы, я сообщил, почему решил, что Флетчер – самое слабое звено этой команды, поведал и о том, как пытался убедить его признаться в содеянном.
   Именно с этой целью я наведался в его квартиру утром того дня, когда было совершено убийство. В этот же день, ближе к вечеру, я в первый раз услышал о существовании фермы Гэроу. Я поехал туда и обнаружил труп Флетчера.
   На вопрос Левина я ответил, что около полуночи посетил жену Флетчера, чтобы известить ее о том, что произошло. Она очень испугалась, узнав, что в убийстве ее мужа я подозреваю Марвина Лукаса, и стала просить меня остаться у нее до тех пор, пока она немного не придет в себя.
   Потом зазвонил телефон, это оказался Лукас, которому она, по моему настоянию, позволила подняться к ней.
   И мне удалось при помощи оружия задержать его.
   – Благодарю вас, лейтенант! – Помощник прокурора послал мне ободряющую улыбку, потом повернулся к адвокату:
   – Свидетель к вашим услугам, сэр!
   Крэнстон медленно встал, как бы в нерешительности провел рукой по лысой голове, расправил плечи.
   – Ваша честь, я прошу разрешения обратиться к суду? – почтительно произнес он.
   – Разрешаю! – сказал судья.
   – Ваша честь, я намеревался вызвать лейтенанта на заседание суда как свидетеля защиты, по этой причине он и получил соответствующую повестку. – Говоря это, Крэнстон подошел к самому возвышению, где сидели судьи. – Но помощник прокурора привлек его как свидетеля обвинения, а выступление лейтенанта приобрело такую широту и глубину, что даже вы, ваша честь, вмешались, чтобы поддержать элементарные законные права моего клиента, потому я прошу высокий суд разрешить мне опросить свидетеля так же подробно, как это было сделано обвинением.
   – Ваша честь! – Левин в ярости вскочил с места. – Я протестую! Это…
   – Протест отклонен!
   Удар молотка выразительно подтвердил слова судьи, и Левин, раздосадованный, плюхнулся на свое место.
   – Ваша просьба удовлетворена судом, но я оставляю за собой право определять правомерность ваших вопросов, – бархатным голосом сказал судья Клебан.
   На его худом лице появилась пугающая улыбка. – Мистер Крэнстон, уж не хотите ли вы заманить меня в западню?
   – Ваша честь! – Адвокат придал своему лицу выражение полнейшей невинности. – Я никогда бы не позволил себе…
   – Начинайте, адвокат.
   Крэнстон подошел к трибуне для свидетелей, облокотился о барьер и уставился на меня притворно доброжелательным взглядом.
   – Вы рассказали очень запутанную историю кражи драгоценностей, лейтенант, – вкрадчиво начал он. – Я хотел бы вернуться к некоторым фактам, только для того, чтобы удостовериться, правильно ли я вас понял.
   – Хорошо, сэр, – вежливо ответил я.
   – Значит, Дэн Гэроу отнес драгоценности своей супруги в контору ювелира. Ему нужно было возместить двести тысяч, которые он украл у "Дауни электронике", пользуясь своим положением директора фирмы, располагающего специальными фондами?
   – Да, сэр.
   – Как вы утверждаете, эти деньги были им украдены, чтобы расплатиться с шантажистом, который угрожал скомпрометировать Гэроу, предъявив его жене интимные фотографии, которые были сделаны на его ферме несколько месяцев назад, когда он проводил там уикэнд со своей секретаршей.
   – Да, сэр.
   – Вы знаете имя этой секретарши?
   – Рита Блэр.
   – Где она в настоящее время?
   – Не знаю.
   – Вы хотите сказать, что она исчезла?
   – Да, сэр.
   Крэнстон бросил взгляд на присяжных и слегка покачал головой.
   – – Исчезла! – медленно повторил он. Потом он снова уставился на меня. – В ночь кражи мистер Вулф покинул здание после того, как вручил двести тысяч долларов мистеру Гэроу и запер драгоценности в надежном, как он думал, месте, то есть в сейфе. А Гэроу настоял на том, чтобы выждать в конторе, пока ювелир не покинет здание.
   – Да, сэр.
   – На следующее утро ночной сторож был найден умирающим от огнестрельных ран, сейф в конторе мистера Вулфа был взорван, а драгоценности исчезли! – Он помолчал некоторое время, потом поинтересовался:
   – Где же Дэн Гэроу?
   – Не знаю, сэр, – ответил я.
   – Вы хотите сказать, что он исчез?
   – Да, сэр.
   – И до сих пор о нем ничего не известно?
   – Нет, сэр.
   Крэнстон снова кинул взгляд на присяжных, изображая откровенное удивление.
   – Какое совпадение, лейтенант! Секретарша Гэроу, она же его любовница, исчезла, драгоценности его жены исчезли, а теперь узнаем, что и сам Дэн Гэроу исчез!
   Вместе с ним исчезли и те двести тысяч, которые мистер Вулф дал ему в тот вечер. Не думаете ли вы, лейтенант, что если знать, где искать, то можно найти все это вместе?
   – Возражаю! – завопил Левин. – Защита навязывает свидетелю вывод…
   – Снимаю вопрос, – любезно сказал Крэнстон. – Лейтенант, вы только что сказали, что взлом и кража были произведены шайкой, состоящей из убитого, обвиняемого и еще одного человека по фамилии Мандел?
   – Да, сэр.
   – У вас есть доказательства?
   – В делах, заведенных на Мандела и Флетчера, говорится…
   – О, конечно! – Он едко улыбнулся. – Я чуть не забыл… Но не на обвиняемого. Вот пункт, который я хотел бы прояснить, не возражаете, лейтенант? Есть ли судебное дело на моего клиента?
   – Нет, – пришлось мне признать. – Ничего не было установлено.
   – А он привлекался к суду?
   – Нет, сэр.
   – Интересно!
   Он так и стоял, глядя на меня с усмешкой, заставляя меня долгие секунды потеть под взглядами всего зала, затем наконец провел рукой по лысине и продолжил:
   – Вы тут заявили о своей уверенности, что именно эти три человека совершили названную кражу. Но так как у вас не было ни единого доказательства, то вы решили нажать на Флетчера, которого считали самым слабым из троих и способным выдать остальных?
   – Да, сэр.
   – И с этой целью вы посещали его?
   – Да.
   – Сколько раз вы приходили к Флетчеру за пять дней, между совершением кражи и его смертью?
   Я немного подумал:
   – Пять.., нет, шесть раз.
   – Где происходили эти встречи?
   – В квартире Флетчера.
   – Каждый раз?
   – Да, за исключением первой встречи в номере Мандела и Лукаса. Я об этом уже говорил.
   – Как долго продолжались ваши беседы с Флетчером?
   – Около часа. – Я пожал плечами. – Время не засекал.
   – Действительно, лейтенант, вы не засекали.
   Крэнстон повернулся ко мне спиной и не спеша направился к столу, за которым сидел Лукас с непроницаемым лицом.
   – Лейтенант, – спросил меня адвокат, даже не поворачивая головы, – кто присутствовал при ваших визитах?
   – Флетчер и его жена, – ответил я. – В тот день, когда было совершено убийство, там были Мандел и обвиняемый.
   – А не получалось когда-нибудь так, что во время вашего визита Флетчера не было дома?
   – Да, сэр, два раза.
   – А в этих двух случаях что вы делали, лейтенант? Вы приходили позже, когда Флетчер возвращался?
   – Нет, я ждал его возвращения в квартире.
   – Один?
   – Дома была его жена.
   – А она никогда не протестовала?
   – Не могу утверждать, чтобы она приветствовала мое присутствие, – уклончиво сказал я.
   – Лейтенант… – Он все еще стоял ко мне спиной, опершись руками о стол и немного наклонившись вперед. – Опишите миссис Флетчер.
   – Ну… – Я на секунду задумался. – Это брюнетка, лет двадцати пяти…
   – Вы можете назвать ее хорошенькой?
   – Да.
   – Красивой?
   – Можно сказать и так.
   – Значит, с вашей точки зрения, она привлекательна как женщина?
   – Протестую! – Левин вскочил. – Вопрос не правомерен и не имеет никакого отношения к делу. Такие вопросы выяснить, виновен или не виновен обвиняемый, не помогут!
   – Протест принят, – медленно проговорил судья Клебан.
   – Ваша честь! – Крэнстон быстро повернулся лицом к присяжным. – Показания свидетеля относительно вдовы убитого имеют прямое отношение к защите. Дальнейший допрос подтвердит это мое заявление. Я прошу суд пойти навстречу…
   Судья Клебан ударил молотком.
   – Я дам вам возможность продолжить, – ледяным тоном сказал он, – но предупреждаю вас, адвокат: вы вступаете на скользкий путь, запрещенный процедурными правилами.
   – Благодарю, ваша честь! – Крэнстон удовлетворенно кивнул, потом снова повернулся ко мне. – Лейтенант, как вы определите отношение к вам миссис Флетчер?
   – Как неприязненное.
   – Почему?
   – Я полагаю, ее возмущали мои попытки сделать мужа изобличающим свидетелем, – ответил я осторожно.
   – Она сохраняла эту неприязнь на протяжении всех шести визитов в ее квартиру?
   – Протест! – злобно выкрикнул Левин. – Это была квартира ее мужа, и визиты наносились ему.
   – Протест принят! – Судья Клебан сердито посмотрел на Крэнстона. – Вы ведь все понимаете, адвокат!
   – Я прошу прощения у суда, – смиренно произнес Крэнстон. – Миссис Флетчер продолжала испытывать эту неприязнь во время ваших визитов к ним, лейтенант?
   – Да, сэр. :, – В день убийства вы снова пришли в их квартиру, на сей раз, чтобы сообщить ей о смерти мужа?
   – Да, верно.
   – В котором часу это было?
   – Около полуночи.
   – Послушайте, лейтенант, – сказал он добродушно, – человек вашей профессии должен быть более точен.
   – Скажем, от одиннадцати пятидесяти пяти до двенадцати, – проворчал я.
   – В котором часу в квартиру пришел обвиняемый?
   – В час пятнадцать, – сказал я. – Я помню, что посмотрел на часы, когда зазвонил телефон: было час десять, и минут через пять, не больше, он пришел.
   – Таким образом, час десять минут вы оставались наедине с миссис Флетчер?
   – Да.
   – Но она уже знала о смерти мужа, потому что Мандел как раз перед вашим приходом позвонил и сообщил ей об этом.
   – Да.
   – Какова была ее реакция, когда она вас увидела?
   – Она упрекнула меня в смерти мужа.
   – Итак, несмотря на то, что у вас не было никаких причин там задерживаться, так как миссис Флетчер уже. была в курсе дела, и несмотря на ее неприязнь к вам – ведь она считала вас виновником, смерти мужа, – вы тем не менее в течение часа и десяти минут оставались в квартире наедине с ней. Так, лейтенант?
   – Она беспокоилась, боялась, что…
   – Вот-вот! Вы пытались убедить миссис Флетчер, что Лукас убил ее мужа и непременно постарается убить ее саму. И она, конечно, "поверила" вам, лейтенант! – Его голос звучал издевательски. – Я думаю, что это пока все.., пока. – Он повернулся к судье. – Ваша честь, я хотел бы вызвать этого свидетеля еще раз, на следующей стадии процесса, как заявленного заранее свидетеля защиты.