Браун Картер. Пять ящиков золота

   — Не хочется, — честно ответил я.
   Као подошел к Риду, приставил к его виску револьвер и выстрелил. Потом прошел к Рошелю, нагнулся над ним, приподнял за волосы голову, аккуратно вложил в безжизненно открытый рот ствол и тоже спустил курок. Выпрямился, положил пистолет в карман, достал носовой платок, вытер руку, которой держал Рошеля за волосы, и улыбнулся.
   — У тебя впереди еще часа четыре, Дэнни. Проведи их так, чтобы не было обидно. Вирджиния — шикарная женщина. Я ее для себя берег, поэтому тоже Эдди попросил, чтобы с ней, по мере возможности, обошлись хорошо. Я сначала вообще думал ей жизнь сохранить, — он усмехнулся. — У меня домик на Оаху, небольшой, но очень симпатичный. Место спокойное, прислуга верная. Отвез бы туда. Была бы у меня своя птичка в бамбуковой клетке. Приедешь усталый — а Вирджиния тебя встречает в гостиной абсолютно голая, в руках серебряный поднос со стаканчиком виски, и ласково улыбается... — Као вздохнул и пожал плечами. — А сейчас думаю: зачем? Денег хватит на много-много хорошеньких птичек. Которые, вдобавок, ничего лишнего про тебя не знают, — он подмигнул. — Иди. Покувыркайтесь с ней от души. Эдди тебя проводит. Или хочешь присоединиться к этим двоим? — он кивнул на трупы.
   — Не хочу, — ответил я.
   Я был уже на пороге, когда снова услышал за спиной голос Чоя.
   — Еще один вопрос, Дэнни!
   Я обернулся.
   — Улани ведь сбежала?
   Я кивнул.
   — И сбежала, конечно, с твоей подачи?
   Я промолчал.
   — Понимаешь, Дэнни, — сказал Као, — вариант с катером нами, конечно, продумывался. Но — в качестве запасного. И только, когда мы увидели, что в шлюпке девчонки с вами нет, стало ясно, что другого выхода не остается. Понятно ведь, что Улани позвонит в полицию. Ночью в темноте нас искать в океане не станут, а вот утром яхту Рида в порту будут уже ждать. Вот так, дружок, все в жизни складывается... Иди. Нам еще надо сообщить по рации ребятам, чтоб готовили катер.

* * *

   Дверь в каюту заперлась за мной. Вирджиния, соскочив с кровати, бросилась навстречу.
   — Дэнни! — тихо сказала она. — Ты жив! Тебя так долго не было, я уже решила, что все кончено.
   — Я-то жив. А остальные...
   Мы сели, и я коротко рассказал обо всем случившемся. Когда закончил, она обхватила голову руками.
   — Так что, Као застрелил Эмерсона и Рошеля?
   — Да.
   — Он свихнулся, честное слово, свихнулся...
   — Не скажи. Просто решил, что может купить много-много бамбуковых клеток.
   — Что?
   — Это отдельная история, — ответил я, — сейчас несущественная. Существенно сейчас одно — Улани. Единственный шанс — то, что она успела связаться с полицией в Гонолулу и лейтенант Ли ей поверил. Если нет...
   — Ты на это надеешься? — горько спросила Вирджиния.
   — А больше нам с тобой надеяться не на что. Не будем надеяться — изжаримся в роскошной яхте посреди Тихого океана.
   — Предположим, Ли поверил...
   — Тогда есть два варианта. Либо он устраивает засаду в порту, — не зная, что в этой засаде может сидеть до самой пенсии, — либо решит не терять времени.
   — Что значит — не терять времени?
   — Отправится на поиски прямо сейчас. Есть полицейские катера, попутные суда, моторные лодки, спасательные шлюпки, прогулочные катамараны, плотики, корыта, в конце концов... Мало ли что в этой жизни может плавать! Другое дело, что ночью яхту действительно искать бессмысленно — все равно ничего не видно.
   — Свечку ему, что ли, в окно выставить?
   — Или факелом посветить...
   Стоп. Факелом посветить. Факелом. Факелом. Думай, Дэнни Бойд, думай. Посветить. Факелом. Посветить... На часах — четверть четвертого. Факелом...
   — Ты не знаешь, в котором часу здесь светает?
   Вирджиния пожала плечами — мысли у нее сейчас были о чем-то другом.
   — Я раньше одиннадцати не встаю.
   — Самое обидное, что я тоже, — сказал я. — Видимо, около пяти, а то и раньше.
   Факелом посветить! Факелом!!!
   — Знаешь, Дэнни, — тихо сказала Вирджиния, — выхода действительно нет. Као прав — нам остается только забраться в постель.
   Факелом посветить!!!
   — Слушай! Огонь... Не их огонь, а наш огонь. Где ванная — там?
   Она улыбнулась.
   — Спасибо, милый. Романтик мой! Да, ванная там.
   — Быстро туда! Ванну наберешь до краев и влезешь в нее. Воду сделай попрохладней.
   — А может, все-таки, лучше в постели! Бог с ней с чистотой. В такие минуты...
   — В ванну, тебе говорят! Стой. Этот лебедь, — я схватил с изголовья подушку, — он из натурального пуха?
   — Да! — продолжая улыбаться, сказала она. — Эмерсон говорил, что из натурального.
   — Хорошо! Быстро в ванну. Им я займусь сам!
   Удивленно пожав плечами, Вирджиния прошла в ванную. Я разодрал подушку и начал вытрясать из нее пух. Белое облако поплыло по каюте. Я сорвал на пол покрывало и стряс на него все, что оставалось в наволочке. Сверху бросил матрас. Потом метнулся к трюмо, выдернул из туалетного столика ящики, бросил в кучу. Что еще? Матрас с кровати! Туда же! Сама кровать достаточно прочная, по углам металлические уголки. Отвертки нет, да и некогда развинчивать! Я вскочил на раму и попрыгал. Кровать затрещала. Ногой, несколькими ударами, я разбил ее на доски. Все, все в кучу...
   Что-то белое висело у меня перед глазами. Я провел ладонью по лицу: пух, осевший на бровях. Я подскочил к зеркалу. Ты совсем седой, Дэнни Бойд... Конечно, такая ночь. Кретин! Это тоже пух!
   — Я готова, Дэнни, — голая Вирджиния вышла из ванны. — Ой! Что это? Слушай, ты на Санта Клауса похож!
   Несмотря на всю драматичность момента, в поведении Вирджинии было нечто комичное. Она все еще ничего не понимала и готовилась совсем не к тому.
   — Дорогая! — я закурил и покосился на часы: погром занял около пятнадцати минут. — Скажи, пожалуйста: в ванной есть вытяжка?
   — Есть. С вентилятором. А что?
   — Очень хорошо.
   — Странный ты. Я думала, мы из ванной переберемся в постель. А ты сломал кровать.
   — Вирджиния, девочка моя, — я обнял ее. — Заткнись, пожалуйста!
   — Ты...
   — Послушай, Вирджиния, — терпеливо сказал я, — у нас очень мало времени. Мы не будем сейчас заниматься любовью. Ты же знаешь, что с нами произойдет, если лейтенант Ли не появится в ближайшее время?
   — Нас зажарят.
   — Но можно попытаться этого избежать.
   — Подожди, — сказала она, отстраняясь. Что-то до нее начало доходить. — Я тогда сказала о свече в окне, а ты — о факеле...
   — Вот этот факел! — я показал на кучу тряпья и досок посреди каюты.
   Она открыла рот, потом начала медленно выпускать воздух из легких.
   — То есть ты хочешь сам поджечь яхту... И тогда полиция, заметив горящее судно, поспешит на помощь.
   — Или не полиция. Любое проходящее мимо судно, любой прогулочный катер, рыбаки, туристы — кто угодно. Только бы заметили. В крайнем случае — передадут на берег по рации о пожаре на борту встреченного корабля. И тогда поднимутся спасатели. А лейтенант Ли наверняка с ними на связи.
   — А если это не случится?
   — Нам и так гореть.
   Вирджиния помолчала.
   — А зачем ванна?
   — Для тебя, — ответил я. — Залезешь в нее так, чтобы над водой торчал только нос, и будешь сидеть, пока кто-нибудь не появится. Кстати, оденься. Мало ли что, в любом случае лучше, если на тебе окажется мокрая одежда. Если все-таки придется бежать через огонь.
   — А если не придется? Если никто не появится?
   — Тогда попадешь в книгу рекордов Гинесса: Вирджиния Рид, первая женщина в мире, сварившаяся в ванне. Но, чтобы оттянуть этот момент, лучше все-таки сделать воду похолоднее.
   Она посмотрела мне в глаза.
   — Дэнни! Ты думаешь, получится?
   — Не знаю, — честно ответил я.
   Вирджиния вздохнула.
   — В любом случае так лучше, чем сидеть сложа руки.
   — Лучше. Иди лезь в ванну.
   Она крепко обхватила мою шею руками, несколько раз поцеловала меня. Потом медленно пошла в ванную.
   — Не оставляй дверь открытой, — сказал я вслед. — Пусть огонь задержится у входа. Дым, если к тебе проникнет, должен уходить в вытяжку, так что не задохнешься. По крайней мере, не сразу.
   — А как ты? — она обернулась.
   — Мне надо быть здесь.
   — Зажжешь все — прыгай ко мне. Вдвоем веселее.
   Я засмеялся. Дверь за Вирджинией закрылась. Потом я услышал, как лилась вода — видимо, она добавляла холодной, потом плеск — это она улеглась в ванну.
   — Готово? — крикнул я.
   — Готово!
   Я затянулся последний раз и бросил окурок в белый пух, на котором были свалены тряпье и доски. Пух начал тлеть, но не очень охотно. Я вздохнул и чиркнул зажигалкой.

Глава 14

   Я лежал на полу у порога и дышал, прижавшись губами к щели под дверью. За спиной, в каюте, уже вовсю полыхал огонь.
   Я сказал Вирджинии не все — не хотел лишать хоть какой-то надежды. Дело в том, дорогая, что наш план действительно может сработать: и горящая яхта вполне способна привлечь чье-то внимание, и лейтенант Ли понесется на помощь. Просто, когда он окажется здесь, то увидит лишь тонкий слой пепла на воде. Этот пепел — все, что останется от бравого сыщика Дэнни Бойда и его прелестной подруги по путешествию. А приятели-разбойники Као и Мейз будут себе спокойно грести к берегу в одной из яхтенных шлюпок, кося глазом на вынесенные из огня ящики.
   Хотя нет. Для них такой вариант — крайний. Семьсот пятьдесят фунтов лишнего веса — это семьсот пятьдесят фунтов лишнего веса. Недалеко проплывешь с таким грузом на борту. А выбросить? Дэнни Бойд, скажи честно, у тебя поднимется рука вышвырнуть в глубины океана двести пятьдесят тысяч долларов? То-то. Почему ты думаешь, что они устроены иначе?
   Не может быть, чтобы они не попытались сначала потушить пожар на самой яхте. Не может быть, чтобы они не попытались хотя бы выяснить источник огня. Значит, хоть мгновение дверь в каюту будет отперта. И это — твой шанс, Дэнни.
   Я не формулировал свои мысли — соображал подкоркой. Жар в каюте был уже невыносим. Пот с меня лил струями, язык стал шершавым и сухим. Дым нависал все плотнее, я закашлялся и прижался губами к щели под дверью, всасывая холодный воздух. Руку мне обожгло — это горящее перышко опустилось на запястье. Я судорожно стряхнул его.
   Сколько я так лежал? Десять минут? Полчаса? Больше? Не знаю. Счет времени был уже потерян. Наконец, я услышал, что в двери поворачивается ключ. Я отодвинулся вбок и сжался для броска, выжидая, когда дверь распахнется.
   Она распахнулась, я услышал вскрик, подскочил и в прыжке ударил того, кто стоял на пороге, головой в лицо. Кажется, это был кто-то из матросов. Впрочем, неважно. Я перескочил через его упавшее тело в коридор, вдохнул полную грудь свежего воздуха, повернулся, чтобы вбежать в каюту, и замер. Мне стадо страшно. Я понял, отчего этот человек закричал.
   Еще нельзя было сказать, что пламя стоит стеной, но оно было уже повсюду. А где не было пламени, там висела густая пелена дыма. Но главное — из распахнутой двери шел свежий воздух, от этого огонь вскинулся еще больше, загудел, и языки его сейчас тянулись ко мне.
   Времени больше не было. Я закрыл голову руками и побежал к ванной. На бегу подпрыгнул и слету ударил дверь ногой — дверная ручка наверняка раскалилась, не хвататься же за нее. Уже подгоревшая дверь вышиблась сразу. Обуглившийся, дымящийся косяк упал на меня, язык пламени прошелся по щеке, я вскрикнул, успел краем глаза заметить, что на плече моем на рубашке расползается дыра с дымящимися краями — но боли уже не замечал.
   Я плюхнулся в ванну прямо на Вирджинию. Вода была теплой, приятной. В другой бы момент, милая, да при других обстоятельствах... Вирджиния, как я ее и учил, одетая лежала в воде, высунув на поверхность только ноздри. Когда я вскочил в ванну, волна воды ударила в ноздри. Будь все внезапно, это, может быть, вырубило бы Вирджинию напрочь, но она, похоже, заметила, что я валюсь в ванну, и задержала дыхание. Тем не менее я предпочел сам, за волосы, поднять ее голову над водой. Глаза у нее были вытаращены, рот открыт, она задыхалась. Я несколько раз с силой ударил ее по щекам — не лучший прием с точки зрения спасания на водах! — но то ли он помог, то ли Вирджиния сама отошла — только она задышала часто-часто и в глазах появилось осмысленное и злое выражение. Вирджиния явно собиралась мне что-то сказать, причем, видимо, не очень теплое, однако слушать ее комментарии мне было некогда.
   — Быстро отсюда! — закричал я. — Держись за мою руку и бегом! — я буквально выдернул ее из ванны и поволок за собой.
   Вот сейчас пламя уже стояло стеной. Я даже испугался на мгновение, что не найду выход из каюты, по счастью, ноги работали быстрее, чем голова. Они сами вынесли меня к охваченному огнем дверному проему. Но тут что-то с треском упало перед нами сверху, обдав жаром. Вирджиния закричала. Я оглянулся и увидел, что блузка на ней горит. Я дернул ее за руку со всей силы, и через барьер из огня мы перепрыгнули в коридор. Нога моя уперлась во что-то мягкое, в голове мелькнула мысль, что это, наверное, расплавился пол и идти дальше придется по горячему месиву. Но, глянув вниз, я увидел, что это тело того матроса, который несколько минут назад отпер дверь. Наверное, я его тогда оглушил, и он задохнулся, не приходя в сознание.
   Я разодрал на Вирджинии блузку, кинул тлеющие куски ткани на пол. Потом схватил за руку и потащил за собой — по коридору к лестнице. Перепуганная Вирджиния уже слабо понимала, что я делаю. А возле самой лестницы меня ждал новый неприятный сюрприз: я вдруг почувствовал, что Вирджиния падает. Оглянулся — да, это был обморок. Я подхватил ее, осторожно опустил на пол, при этом, чтобы не упасть самому, схватился за ступеньку, а когда поднял глаза — замер. Ноги в начищенных щегольских туфлях стояли на лестнице несколькими ступеньками выше. Их обладатель, стоя в люке, сейчас, видимо, отдавал команды тем, кто был наверху, на палубе. Потом, как в дурном триллере, я увидел, что ноги эти идут вниз — человек решил спуститься. Отступать было некуда — сзади уже трещал огонь, да и Вирджиния... Я схватил спускающегося за обе лодыжки и рванул на себя. Я услышал, как он вскрикнул, тут же раздался деревянный стук — голова ударилась о ступеньки — и следом звякающий удар чего-то металлического об пол.
   Тело спускавшегося поехало вниз. Я успел подумать, что человек этот сейчас грохнется прямо на Вирджинию, и метнулся к ней, чтобы убрать из-под удара. Оттаскивая, увидел то, что стукнулось об пол. Это был небольшой пистолет тридцать второго калибра. Я подхватил его и сунул в карман брюк. На съехавшее вниз неподвижное тело даже не посмотрел: огонь был совсем рядом, нужно было вытаскивать Вирджинию. Я схватил ее подмышки, поднял, присел и взвалил на плечо. Потом, пошатываясь под ее тяжестью и хватаясь рукой за ступеньки, поднялся по лестнице. Уже наверху я услышал сзади полукрик-полустон: «Дэнни!», но подумал, что мне показалось. Я положил Вирджинию на палубу, и тут крик повторился. Я обернулся и посмотрел вниз. В дыму уже ничего нельзя было разобрать. Но порыв ветра из распахнутого люка разогнал на несколько секунд пелену, и я увидел бледное, залитое кровью лицо того кто лежал внизу — это был Као.
   — Дэнни! Я... не могу... встать. Не дай... мне умереть так... в огне...
   Язык пламени заплясал рядом с его головой. В раскосых глазах была боль. Я достал пистолет, тщательно прицелился и два раза выстрелил китайцу в лицо. Судя по тому, как мотнулась голова, попал. Потом захлопнул люк. Все. Прощай, Као.
   От свежего воздуха на палубе у меня закружилась голова. Вирджиния у моих ног застонала и чуть шевельнулась. По палубе уже тоже гулял огонь. Что-то взорвалось в капитанской рубке, выбитая взрывной волной дверь сорвалась с петель, меня сбило с ног. Потом я сообразил, что стою на четвереньках и трясу головой: глаза ничего не видели от яркой вспышки, в ушах стоял гул.
   Наконец, предметы вокруг снова обрели свои очертания. Я с трудом поднялся. Вирджиния по-прежнему лежала у моих ног. Мелькнула мысль, что сделать для нее я уже ничего не смогу, если бросить в воду — утонет. Разве что попробовать добраться до шлюпок?
   Оставив Вирджинию лежать и нетвердо ступая плохо слушающимися ногами, я с трудом добрел до шлюпок. Около ближайшей лежало несколько металлических ящиков — тех самых, с золотом. Я принялся развязывать узел, крепивший шлюпку. Из дыма выскочила двухметровая фигура. На плече этот человек легко нес еще один ящик со слитками. Он налетел на меня, выронил ящик и злобно выругался.
   — Эдди... — шевелить обожженными губами было больно.
   — Бойд? — Мейз посмотрел на меня в упор. — Так ты жив, гнида? Сволочь, это же ты все поджег!
   — Эдди, — я достал пистолет, — а ведь это ты ее убил.
   — Вали отсюда, скотина! — заорал Мейз.
   Палуба покачнулась от какого-то резкого удара, будто что-то с разгону стукнулось в борт яхты. Чтобы устоять, я обеими руками схватился за шлюпку. Пистолет при этом вылетел у меня из рук.
   — Ты убил Бланш! — закричал я, уже ни на что не обращая внимания. — Убил, потому что она узнала, что ты связан с Чоем и собираешься надуть Рида! Мейз нехорошо сощурился.
   — Зря я тогда послушал Као. Надо было тебя шлепнуть с самого начала. Таких, как ты, живыми оставлять опасно, — его рука медленно отодвинула полу пиджака и достала засунутый за брючный ремень «магнум».
   Но мне было уже все равно. Я продолжал говорить и хотел, прежде чем он выстрелит, высказать как можно больше.
   — Когда ты узнал, что Рид летит обратно в Гонолулу, тебе стало ясно, что Бланш обязательно все ему расскажет. Это было опасно, так, Эдди? И ты поехал к ней домой. Вы как раз говорили о частном сыщике из Нью-Йорка, которого нанял Рид, и это у тебя она переспрашивала, во сколько мне приехать. Ты назначил срок, а потом перерезал ей горло. Я сначала подумал на Рида, подумал, что он сунул ей в руку коробок из твоего бара, чтобы отвлечь меня, пустить по ложному следу. Но это был ты, Эдди. Ты все продумал. Я в дом заходил последним, то есть раньше или позже полиция бы на меня вышла. И где найти Вирджинию с Ларсоном ты мне подсказал, хотя я тебе не говорил, что их ищу. При этом знал, что с ними будет Чой — кто же мог подумать, что я ему приглянусь, и он решит пока меня не убирать, тем более, что Вирджиния из своих соображений вступается? И леи из красного гибискуса — это тоже была косвенная подсказка для копов: яхта ведь называется «Гибискус». Начнут копать связи Бланш, выйдут на Рида, всплывет яхта, заинтересуются — и Эмерсон надолго выведен из игры. А вы с Чоем, тем временем, сами уламываете Рошеля идти к острову на каком-нибудь катере. Улани-то под твоим контролем...
   — Ах, эта дура Бланш успела схватить коробок!.. — Мейз покачал головой. — Вот, дьявол, а я и не заметил... То-то ты тогда так быстро ко мне приперся, Бойд! А в остальном, в принципе, все правильно. Только к чему тебе это, Бойд? Ты ведь уже покойник!
   — Кемо. Зачем ты его убил? Голый труп в шкафу, леи на шее — это юмор у тебя такой?
   — Мне нельзя было упустить Улани. — Мейз хмыкнул. — Если бы у кретина Рошеля не было склероза, если в ему не нужен был проводник — все сложилось бы иначе... А здесь приходилось над девчонкой трястись. И надо же! — вот-вот идти на Ниихау, а она к тебе намылилась. Пришлось припугнуть дурочку и отвезти к Рошелю: от него не убежишь!
   — Это ясно, Эдди, — нетерпеливо сказал я. — Кемо?
   — Я возвращаюсь, а этот болван прыгает возле кабинета. И вопит, что, если я не выпущу девчонку, он позвонит в полицию и скажет все, что знает про меня и Бланш Арлингтон. Я спрашиваю: что ты знаешь? Выясняется, что он подслушал наш с ней разговор по телефону, когда, перед тем, как ее пришить, мы договаривались о встрече в шесть вечера. Дурак-то дурак, а уши длинные. Ну вот... — Эдди пожал своими тяжелыми плечами, — что еще было с идиотиком делать? Потом думаю: раз я ему глотку перерезал так же, как тогда Бланш, — доиграю-ка эту карту до конца. Подкину еще один труп с аналогичным почерком другу Дэнни — тогда ему точно никуда от полиции не деться. Подъехал к твоей гостинице, стал думать, как все красивее сделать. Захожу в холл, а ночной портье храпит. Три часа ночи, что ты хочешь. Перед ним книга с фамилиями постояльцев и номерами. Смотрю, твой ключ на крючке висит. Ну, милый, таким подарком грех не воспользоваться! Еще вопросы есть?
   — Несколько.
   — Извини. Некогда отвечать. Да и надоел ты мне, Бойд. Давно тебя кокнуть надо было, — он поднял «магнум». — Повернись-ка затылком!
   Я вдруг почувствовал, что от событий этой ночи отупел так, что не имею сил сопротивляться. Я выяснил истину — вот что главное! И не моя вина, что это удалось сделать слишком поздно.
   Я покорно повернулся к Мейзу спиной.
   Грохнул выстрел. Потом еще один. Потом еще.
   Я стоял, ничего не понимая. Может, я уже покойник, и переход от жизни к смерти на самом деле неразличим для умирающего? Или Мейз просто издевается зачем-то надо мной, стреляя в сторону? Или промахнулся? Это с такого-то расстояния?
   Я повернулся. Эдди Мейз не стоял за моей спиной. Он лежал возле шлюпки, раскинув руки, и остекленевшими глазами глядел в звездное небо.
   Зато чуть в стороне, ярдах в двух от меня, в клубах дыма стоял другой человек. Он вкладывал в наплечную кобуру револьвер. Пламя отражалось в стеклах его очков.
   — Лейтенант Ли, — тихо сказал я. — Это вы его...
   — Я слышал ваш разговор, Бойд, — четко и властно произнес он. — Рекомендовал бы вам пройти на полицейский катер — через пять минут здесь все будет полыхать.
   — Там Вирджиния, — я кивнул в сторону люка.
   — Ее уже перенесли. Больше живых на борту нет.
   — Хорошо, — мой голос слабел. — А что, ящики вы не будете забирать?
   — Зачем? — Ли пожал плечами. — Разве это такая уж ценность? Что в них?
   — Тридцать слитков золота. В каждом по четыреста унций, — я понял, что сейчас упаду. — Но вы, наверное, правы: не такая уж это и ценность.
   Оседая на палубу, я видел, что Ли что-то кричит, повернувшись в сторону. Потом были какие-то полицейские в форме, они быстро хватали ящики и куда-то несли. Потом я почувствовал, что меня бьют по щекам, и, открыв глаза, увидел над собой лицо лейтенанта.
   Он помог мне подняться и перейти на катер. Палуба яхты уже пылала. Огонь освещал тело Эдди Мейза.
   — Справедливость торжествует, — пробормотал Ли.
   Двигатели катера взревели, и он понесся в темень ночи.

* * *

   В больнице я пролежал неделю. Вирджиния тоже. Выписывались мы вместе. В дверях я взял ее под руку, и мы отправились к ней домой. Погода стояла прекрасная, солнце светило вовсю, улица весело шумела, и настроение у нас было великолепное. Вирджиния выглядела по-прежнему потрясающе — подумаешь, ресницы обгорели, успеют еще отрасти. Чеканный профиль Дэнни Бойда тоже не пострадал. Правда, рука была на перевязи, но доктор сказал, что это чушь, просто для перестраховки, через пару дней могу про все забыть.
   Мы начали целоваться, как только зашли в квартиру, прямо в прихожей. Но минут через пять я был вынужден чертыхнуться: раздался звонок в дверь. Вирджиния, улыбаясь, высвободилась из моих объятий и открыла. На пороге, жизнерадостный и бодрый, стоял лейтенант Ли.
   — Алоха какахиака! — поприветствовал он нас, входя. Вот сейчас лейтенант был совершенно некстати!
   — Что вам? — сухо спросил его я.
   — Приятное сообщение, мистер Бойд, — весело улыбнулся Ли. — Завтра в одиннадцать утра можете вылетать в Нью-Йорк!
   — Ас чего вы решили, что я собираюсь в Нью-Йорк? — процедил я. — Мне здесь совсем неплохо.
   — Я счастлив, что вам нравится в Гонолулу, — Ли прямо светился. — Приезжайте к нам когда-нибудь еще!
   — Да?
   — А вот завтра в десять утра ждите: мы за вами приедем на машине. Чтоб не опоздали на рейс! — пояснил он.
   — Тронут, — буркнул я. — В самолет в наручниках будете сажать?
   — Шутник вы, мистер Бойд, — засмеялся Ли. — Ну вот. Это, собственно, я вам и хотел сказать, теперь ухожу.
   — Подождите, — сказал я. — У меня несколько вопросов. Первый: что с Улани?
   — Она в порядке. Передает вам, — он покосился на Вирджинию, — в общем, всяческие приветы.
   — Ей от меня тоже.
   — Если интересуют подробности... Девочка сильно перепугалась. Сейчас говорит, что никогда больше не покинет Ниихау. Выйдет здесь замуж, будет жить до старости.
   — Удачи ей. Второе: как вы нас тогда нашли?
   — О, все очень просто. Горящую яхту заметил патрульный катер и передал ее координаты. Сообщение пошло по цепочке. «Гибискус» мы уже ждали в порту, решили не медлить.
   — Понятно. Третье: когда вы обнаружили тело Кемо?
   — Через час после вашего ухода из номера. Если честно, его нашла горничная. Открыла шкаф и... Бедная женщина так кричала. Личная просьба, Бойд: если что — не сильно педалируйте перед моим начальством, что мы накануне с вами разговаривали. Конечно, это небольшой просчет с моей стороны, и даже лучше, что я вас тогда не засек с трупом и не арестовал, но знаете ли... Я со своей стороны также буду чувствовать себя вам обязанным.
   — Договорились. И еще, — это был последний, главный вопрос, и ответа я ждал с замиранием сердца. — С яхты успели снять все золото?
   — Абсолютно.
   — Если мне не изменяет память... Я ведь вправе рассчитывать на что-то вроде вознаграждения? Как-никак, золото мы нашли, Соединенным Штатам возвращена их собственность.
   — Вы совершенно правы, мистер Бойд, — учтиво сказал Ли. — Действительно, по закону, нашедшему клад полагается определенный процент.
   — И когда... ну, вы понимаете... В общем, когда я могу получить его?
   Ли снял очки, посмотрел стекла на свет, подышал на них и принялся тщательно протирать носовым платком. Потом еще раз посмотрел стекла на свет и водрузил очки на нос.
   — Понимаете, мистер Бойд, вы, конечно, можете получить свой процент. Когда выйдете из тюрьмы.
   — Что?! — заорал я.
   — Вы несколько раз не сообщили полиции, что обнаруживали тела убитых — это раз. Не сообщили об автомобильной аварии — это два. Участвовали в нелегальной перевозке похищенного золота, которое, как вы сами заметили, является собственностью Соединенных Штатов — это три...
   — Но меня вынудили!
   — Я-то вам верю, мистер Бойд, — покачал головой лейтенант. — Каждому слову верю. Но поверят ли судья и присяжные?
   Я опустился в кресло сокрушенный.
   — Леи на шею можете мне не вешать. И просто букетов не надо. Я отказываюсь от вознаграждения.
   Лейтенант вежливо улыбнулся.
   — Вы исключительно правильно понимаете ситуацию, мистер Бойд. Приятно иметь дело с умным человеком.
   — Кому в таком случае эти деньги достанутся? — выдавил я. — Вам?
   — Полиции, мистер Бойд. Она ведь достойно выполнила свой долг, не правда ли? Похищенное найдено, преступники ликвидированы, жертвы спасены, — он встал и пожал мне руку. — Рад был с вами познакомиться, мистер Бойд.
   Угрюмо, исподлобья я наблюдал, как он идет к двери.
   — Буду рад с вами снова повидаться! — сказал Ли, обернувшись на пороге. И добавил уже в самых дверях, прежде чем их захлопнуть: — Только лучше, если это будет не на Гавайях.
   Рожа при этом у лейтенанта прямо лоснилась от удовольствия.
   Дверь за ним закрылась. Я сидел, обхватив голову руками, пока странные звуки не заставили меня поднять глаза на Вирджинию. Она давилась от смеха.
   — Мы за вами заедем, мистер Бойд! Рад был с вами познакомиться, мистер Бойд! А ты, оказывается, великодушный и щедрый, Дэнни! И обожаешь благотворительность! — она с хохотом рухнула в кресло.
   — Тебе смешно! — заорал я. — А меня ограбили, как...
   Вирджиния неожиданно перестала смеяться, встала и, подойдя к окну, принялась задергивать шторы.
   — Что...
   — У тебя самолет в одиннадцать, помнишь? — сказала она. — В десять они уже будут здесь.
   — Да, я понял, а что...
   — А то! В нашем распоряжении всего несколько часов. Тебе, Дэнни, нужно за это время многое успеть, — она говорила решительно и деловито. — Найди какую-нибудь музыку поприятней, пока я буду раздеваться!
   Вирджиния намеренно оставила дверь в спальню распахнутой. Я смотрел, как она снимает блузку, и с удовлетворением отмечал, что ни пережитое за эти дни, ни неделя воздержания в больнице не отразились на моей мужской страсти. Ах, да, дама же просила найти музыку!
   Я включил приемник — передавали «Песню островов».