Браун Картер. Смертельный блюз

   — Настоящая леди, не будь я мужчиной.
   Элен «вышла из берегов» и повысила голос: а глотка у нее была, что труба Муллинса:
   — Отвечайте! Живо!
   — Спокойно, мисс. Нам нужен один человечек, — детина выпятил губу. — Один сукин сын. Эдди Вулрих! Знаете такого? Это ведь его яхта?
   — Эдварда Вулриха здесь нет! — четко сказала Элен и после паузы добавила: — Но яхта действительно принадлежит ему.
   Ее ответ привел Пата и Паташона в замешательство. Переглянувшись, они решили не отступать с занятой позиции.
   — Мы будем ждать его, — сказал высокий.
   — И не откажемся от виски, если вы нам нальете, мисс, — низкорослый зашарил глазами в поисках бара.
   Я не имел к яхте никакого отношения, иначе выставил бы проходимцев в два счета. Но это могли оказаться деловые партнеры Вулриха, кредиторы или еще кто-нибудь из той же компании. Меня это уже не касалось.
   Глория ван Равен! Вот кто нужен Дэнни Бойду.
   Появление живописной парочки отвлекло нас от Моската Муллинса, а между тем звуки трубы приближались, пока, наконец, в рубке не появился и сам трубач.
   Муллинс захлопнул за собой дверь, с усилием оторвал от губ инструмент, шмякнулся на скамью, как мешок, и закрыл глаза.
   — У меня загробные видения, — заговорил он неприятным резким тоном. — Налей, Элен.
   Трубач протянул скрюченную руку, в которую Элен, видимо, должна была вставить бокал.
   — Налейте всем, — не мог успокоиться кривоногий. — Посмотрите, как он мучается!
   Это было правдой. Муллинс выглядел не лучшим образом. Голова его запрокинулась, черные волосы слиплись, кожа была желтой, безжизненной, под глазами виднелись синяки. Парень дышал тяжело, с трудом. Могильные видения, судя по всему, не покинули его.
   Элен Фицрой на правах хозяйки налила всем.
   Москат Муллинс припал к виски, как к живой воде, мгновенно осушил бокал, потянулся к бутылке, выпил еще и только тогда открыл глаза.
   Он с недоумением уставился на присутствующих. Толпа в рубке была для него новостью.
   — Кого ты привела? — обратился он к Элен. — Кто это? Мы не представлены...
   — Эйприл Мауэр ты знаешь, — начала Элен, взяв блондинку за руку.
   Эйприл вежливо отстранилась и сказала:
   — Я бы хотела, чтобы вы, Москат Муллинс, забыли мое имя и меня тоже.
   Музыкант узнал Эйприл.
   — Это та, которую я хотел приласкать? Ну-ну...
   В его голосе была угроза.
   Элен подошла ко мне.
   — Дэнни Бойд. Прилетел от Гугенхеймера искать Глорию.
   — Детектив-дефектив! Легавых знать не хочу! — Муллинс глянул с презрением, махнул трубой, сложил губы и выпятил их: он как бы хотел сдуть меня за борт.
   Элен продолжила свой обход.
   — А эти парни... — она запнулась, дойдя до непрошенных гостей, — пришли навестить Эдди и будут ждать его в нашем обществе. Понятия не имею, какие имена дали им их мамочки...
   Детина прочистил горло:
   — Я — Мэрфи... Но, если хотите, можете звать меня Тушей, — он расплылся в улыбке. — Друзья зовут меня именно так.
   Эта груда плохо прожаренного на солнце мяса действительно напоминала тушу.
   Мэрфи легонько дал коленкой под зад своему приятелю — так, что тот упал на Муллинса, отскочил, едва не расшиб лоб о переборку и отошел в сторонку. Это была шутка старшого, как я понял.
   Туша представил напарника:
   — Лапчатый.
   Я не удержался от вопроса:
   — Лапчатый? Странное прозвище...
   Вместо ответа эта малая бандюга, ухмыльнувшись, достала из-за пазухи портмоне. Подойдя к трубачу, Лапчатый помахал портмоне перед его носом:
   — Узнаете?
   Муллинс долго смотрел на сей предмет, и, наконец, несчастного осенило:
   — Мои деньги! Он вытащил у меня портмоне!
   Низкорослый, кого я принял за жокея, оказался обыкновенным карманником, щипачом. Туша и Лапчатый — вышибала мозгов и вышибала кошельков. Парочка что надо!
   Но какие у них могут быть общие дела с мальчиком голубых кровей — с Эдди Вулрихом Вторым?! В этом стоило разобраться.
   Мы пили, курили, томились... Не пила только Эйприл. Она стояла на палубе, глядела в воду так пристально, словно пыталась разгадать какую-то тайну.
   Элен смаковала коктейли и демонстрировала безупречные ноги. Бандиты оказались ребятами смирными и дремали. Время от времени они открывали глаза, руки их тянулись к стаканам, потом они снова погружались в спячку.
   И только Москат Муллинс терзал свою трубу. Вначале он наигрывал какие-то знакомые мелодии, постепенно стал импровизировать, бесконечно варьируя тему одиночества и скитания... Слушая его, я устал больше, чем во время перелета. К счастью, иногда Муллинс прикладывал губы не только к инструменту, но и к стакану, черпая в нем силы и вдохновение. И в эти минуты приятно было послушать тишину.
   Но потом вновь звучала музыка, от которой веяло похоронами...
   Муллинс ввел нас всех в транс. Иначе как объяснить, почему мы не услышали, что среди нас появился новый человек. И только тогда, когда он хлопнул дверью, музыка оборвалась... и мы уставились на вошедшего.
   — Хелло! — он оглядел нашу разношерстную компанию. — Я ищу мистера Эдварда Вулриха.
   Гость выглядел импозантно: хорошо одет, великолепно пострижен, вежлив. Ему было где-то за сорок. Тело не содержало ни грамма лишнего веса. Я понимаю: массаж, теннис, режим... Усы придавали солидность... Самое интересное, что этот человек мог оказаться и миллионером, и гангстером, и официантом из дорогого ресторана.
   Его слова об Эдди Вулрихе повисли в воздухе, но Туша оказался проворнее остальных:
   — Вулрих придет! — уверенно пообещал он. — А ты, приятель, присоединяйся к нам, — Мэрфи повернулся к Элен: — Виски еще есть?
   У Элен Фицрой загорелись глаза: она признала в вошедшем Мужчину-с-большой-буквы. Ее музыкальный голос обрел новые обертоны:
   — Виски, разумеется... Я буду рада... смешать вам коктейль...
   — Благодарю.
   Этот дуэт мне не понравился. Усатый дамский угодник таил в себе опасность, а опасность я хорошо чую.
   Он внимательно посмотрел на брюнетку, ловко орудовавшую бутылками и бокалами, но не улыбнулся, как я ожидал, а произнес неожиданно плоским голосом:
   — Вы — Элен Фицрой, да? Вы поете в Самба-клубе?
   Элен жеманно выпятила губки, выставила грудь; ткань натянулась и едва не лопнула на радость осоловевшим от музыки и безделья Туше и Лапчатому. Впрочем, Элен старалась не для них. Объектом номер один был усач.
   — Вы знаете меня? Да, я пою в Самба-клубе. Вы мой поклонник?
   Она протянула ему бокал с виски так, словно это была чаша драгоценного напитка. Девочка сделала ставку. Я для нее уже не существовал: она работала на клиента, который ее устраивал больше.
   — Скажите, по каким дням вы заходите в Самба-клуб? Я буду петь только для вас, — сказала она.
   Мужчина отпил глоток и усмехнулся в усы:
   — Раньше я бывал в клубе очень редко, но теперь... Теперь буду постоянно...
   Элен от удовольствия зажмурилась.
   — Дело в том, что... — он отпил еще виски, — я хозяин этого заведения.
   — Как?! — Элен протрезвела. — Хозяин Самба-клуба — Эдди Вулрих!
   — Он был им до вчерашнего дня. Эдвард Вулрих взял большие деньги под залог имущества и недвижимости и не смог вернуть их в срок... Имущество перешло ко мне. Но это не все. Мистер Вулрих должен мне крупную сумму. Собственно говоря, ради этого я и пришел. Хочу расставить точки над "i".
   — Кто вы? — прошептала Элен; лоск облупился с нее, как краска с елочной игрушки.
   — Грег Бейли.
   — Послушай, приятель, — Туша вразвалку подошел к Бейли, — мы тут раньше тебя пометили территорию и заняли посты. Вулрих должен нашему шефу двадцать тысяч. Сначала мы с Лапчатым вытрясем наш должок, а уж потом ты выбивай свои денежки.
   — Должен вас разочаровать, — миролюбиво ответил Бейли. — У Вулриха нет денег, он не заплатит ни вам, ни мне ни цента.
   — И куда же этот мешок подевал свои миллионы?
   Туша съежился.
   — Растранжирил, — флегматично произнес Бейли, — прокутил, промотал... Короче, он пуст. Я должен утрясти с ним кое-какие дела, иначе не пришел бы на яхту. Взять с Вулриха нечего.
   — Шеф обещал отвинтить нам носы, если мы не принесем в зубах эти двадцать тысяч, — пророкотал Мэрфи.
   — Боюсь, что вы лишитесь и носов, и зубов, — весело ответил усатый. — Вашему шефу не на что рассчитывать. Он получит свой долг назад только от ... мертвого Эдди.
   — Мертвого? — запищал этот кастрат Лапчатый. — На что ты намекаешь?
   — Эдвард Вулрих застраховал свою жизнь на большую сумму. Мне известна сумма его страховки — двести пятьдесят тысяч долларов. Тут хватило бы и вам, и мне, и всем остальным кредиторам. Но Вулрих здоров и бодр, и глупо думать, что не сегодня-завтра он умрет.
   — Здоров и бодр! — передразнил Туша. — Знавал я более здоровых, пока у них над ухом не щелкал курок... Чего не бывает в жизни...
   Лапчатый подошел к приятелю и посмотрел на него снизу вверх:
   — Позвони шефу! Ему так нужны эти деньги.
   — Н-да... Расстроится, бедняга... — сказал я с сарказмом. — И кто ваш шеф?
   — Король казино! — с торжеством в голосе произнес Туша. — Луи Барон!
   — Невада?
   — Лас-Вегас!
   — Значит, Эдди Вулрих проигрался в пух и прах в Лас-Вегасе, за карточным столом?
   — И должен Барону двадцать «кусков», — скорее, заухал, чем засмеялся Туша. — Эй, дорогая, плесни мне еще виски.
   Элен не шелохнулась.
   С того момента, как Грег Бейли сказал о перепродаже клуба и мотовстве Эдди, Элен Фицрой впала в глубокую задумчивость и апатию.
   Туша яростным басом шептался о чем-то с мозгляком Лапчатым, потом они перестали препираться и настроились на выпивку, хотя перед этим вылакали недельный запас виски.
   Грег Бейли вышел на палубу.
   Москат Муллинс затянул «Уличный блюз», уводя мелодию в самые темные закоулки своей души.
   Я не заметил, как подошла Эйприл Мауэр и села рядом со мной. Я курил, она пододвинула пепельницу.
   — Что будете делать, мистер Бойд?
   — Странно, что вы еще помните мое имя...
   Обиды на секретаршу прошли, но досада осталась.
   — Я полагаю, — медленно начала Эйприл, — Эдди может догадаться, что и кто его ждет на яхте. Мистер Бейли, разумеется, сказал правду: Эдди пуст. Вряд ли он вернется сюда... Я полагаю... — повторила она, — Эдди уже собирает свои вещички, чтобы занять место в самолете. А ведь главная его «вещичка» — это...
   — Глория!

Глава 3

   Мне не стоило труда улизнуть из рубки незамеченным. Я слетел по трапу, как ветер, и бросился в ресторан. Но не потому, что был голоден. Вернее, потому. Однако мой голод можно было утолить не анчоусами и антрекотами, а жирной порцией информации.
   В качестве поставщика такой информации я выбрал бармена. Обойдя столики и протиснувшись сквозь танцующих, я подошел к бармену в полной боевой готовности: во всех карманах лежали банкноты разного достоинства.
   — Добрый вечер! — сказал я. — Не подскажете, где бы я мог найти Глорию ван Равен и ее спутника мистера Вулриха?
   — Ничем не могу помочь, — дежурная улыбка человека за стойкой перешла с меня на другого клиента.
   Я вытащил из правого кармана пять долларов и ладонью придвинул бумажку к бармену. Он вздохнул, но не шелохнулся.
   Я добавил еще одну бумажку с цифрой двадцать.
   Бармен взял стакан и стал тщательно его полировать мягкой бумагой.
   — У вас большие запросы! — я был вынужден залезть в левый карман. — Хотелось бы знать, как далеко простираются ваши намерения.
   — Пятьдесят баксов.
   Я оценил краткость и выложил на стойку недостающие доллары. Бармен, не глядя, смахнул их куда-то вниз, себе под ноги, и наморщил лоб.
   — Кажется, я припоминаю ваших друзей. Глория и Эдди, вы говорите? Странная штука, эта память... Да, они были здесь и ушли.
   — Куда?
   — Люди приходят к нам, веселятся, танцуют, а потом уединяются вон в тех бунгало, что по ту сторону дороги. Ваши знакомые сделали то же самое.
   — И в каком именно бунгало они уединились?
   — Разве я могу это знать?
   Он сделал такое удивленное лицо, что я чуть было не поверил пройдохе с белой бабочкой на шее.
   Однако я подумал и залез во внутренний карман. Достал еще несколько купюр. Бармен наблюдал за моими телодвижениями с неподдельным интересом.
   — Узнайте, пожалуйста, — сказал я.
   — Попробую, — ответил он и направился к телефону.
   Я не успел выкурить сигарету, как этот пожиратель моих банкнот вернулся с приятным известием:
   — Вы можете смело идти в бунгало номер 73. Домик неподалеку. Вы застукаете милашку без хлопот.
   Он решил, что это любовные дела, а я не стал его разочаровывать.
   — Спасибо.
   — О'кей. Но учтите: многие бунгало пустуют. Ваши шаги можно услышать, если будете топать, как носорог.
   Бармен был прав: скрип моих ботинок звучал в тишине довольно громко. Я шел вдоль ряда пустых домиков и наконец обнаружил тот, на котором красовался номер 73.
   Из домика доносились чьи-то голоса. Там горел свет, но окно было плотно зашторено.
   Я постучал. Голоса умолкли. Я начал барабанить. Мне не открывали.
   Но вот дверь приоткрылась, и я увидел Эдди Вулриха Второго собственной персоной.
   Несомненно, этот парень был отмечен печатью благородного происхождения. Красив, породист... Блондин с голубыми глазами... Но лицо заплыло жирком, щеки отвисли, глаза были налиты кровью...
   — Что за скотина ломится в мою дверь? — задышал он алкогольными парами.
   — Я ищу Глорию ван Равен. Мне сказали, что...
   Это был бесполезный разговор, поэтому, слегка подтолкнув Эдди в грудь, я ввалился в домик.
   Глория была здесь!
   Я увидел золото ее волос, розовую кожу, как у младенца, и пышный бюст, слегка прикрытый шелковым бельем — сексуально черного цвета. На красотке были еще черные шорты или спортивные трусы — так сразу я не рассмотрел. Глория выглядела точно так же, как в том, запрещенном к показу фильме, который мне удалось посмотреть в другом штате, где цензура пропускает «мягкое» порно.
   Мы обалдело глядели один на другого.
   Глория ван Равен не ожидала появления постороннего мужчины, а я забыл, зачем сюда пришел.
   Вулрих попытался налить себе виски и смахнул бутылку на пол. Она покатилась, громыхая, и мы очнулись.
   — Кто вы? Что вы здесь делаете? — резко спросила кинозвезда.
   Она не смущалась своего полуголого вида, хотя и бросила беглый взгляд на спинку стула, где висела белая с серебристым кантом юбка и черная с кружевом блузка.
   — Меня зовут Дэнни Бойд, — смиренно ответил я. — Послан Гугенхеймером с целью вернуть вас на съемочную площадку.
   — Гугги нервничает, — Глория обнажила в полуулыбке зубы, — плевать мне на него. Уходите!
   — Только вместе с вами! — я показал ей два ряда своих красивых зубов.
   — Глория приедет, — заплетающимся языком пообещал Эдди. — А сейчас... я вас... стукну... если вы...
   — Если вы меня стукнете, мальчик, я буду вынужден пересчитать кости в вашем скелете. А с Глорией мы полетим в Голливуд.
   Эдди начал трезветь. Очевидно, моя напористость возымела действие.
   — Глория останется здесь... И если полетит... куда-нибудь... то только со мной и туда, куда захочу я.
   — Ничего не выйдет. Я получил от Гугенхеймера карт-бланш. Я привезу Глорию ван Равен ко вторнику хоть в спальном мешке, хоть в смирительной рубашке. Но во вторник съемки состоятся!
   Конечно, я блефовал и пугал их своими полномочиями, которых на самом деле не было. Гугенхеймер велел доставить красотку, в которую он вложил немало денег, целой, невредимой и в рабочем настроении.
   Вулриха я провел: он начал блеять какую-то чушь насчет гражданских прав.
   Но Глория оценивала ситуацию иначе: она знала порядки на студии.
   — Можете не волноваться, — сказала она холодно. — Не в моих интересах срывать контракт. Я буду во вторник сниматься у Гугенхеймера. Но сейчас — проваливайте и не смейте беспокоить меня.
   — Нет, моя дорогая. Мы вместе выйдем отсюда. Можете в таком виде... он прекрасен, и прохожие будут в восторге, — я сделал рукой отмашку в воздухе от подбородка до бедер, — можете одеться, — кивнул на спинку кресла с одеждой.
   — Откуда взялся этот сумасшедший? — Глория теряла терпение.
   — Вам ясно сказали — проваливайте! — добавил Эдди.
   — Провалились на самом деле вы, Вулрих Второй, — улыбнулся я. — Не пройдет и пяти минут, как Глория поймет это и пойдет со мной.
   — Наглец! Идиот!
   — Вы пригласили на яхту певицу Элен Фицрой и трубача Моската Муллинса, чтобы они ублажали ваших кредиторов? — невинным голосом поинтересовался я.
   — Что за ерунду вы несете! — взревел Вулрих.
   Глория навострила ушки:
   — На яхте что-то происходит?
   — Да, мисс. Там сидит замечательная компания. Сначала явились двое бандитов — посланцы карточного туза из Лас-Вегаса или еще черт знает откуда. Ну-ка, Эдди, вспоминайте, кому вы проиграли двадцать тысяч! Луи Барону! Правильно.
   — Какой Луи Барон? — ястребиным оком посмотрела на любовника Глория.
   — Один шулер... Всегда он торопится! Я хотел выслать ему чек, — пробурчал Эдди.
   Выждав паузу, я продолжил:
   — Потом к нам в рубку заглянул настоящий джентльмен. Вы не знаете, Эдди, как зовут усатого лощеного господина? Его зовут Грегом Бейли, и он новый владелец Самба-клуба. Между прочим, в отличие от вас Элен Фицрой, когда узнала эту новость, чуть не грохнулась с табурета.