– Сказать по правде, Квилл, мне было бы гораздо удобнее в отеле. Это дало бы мне большую свободу. Я поел в Миннеаполисе, а теперь хотел бы лечь спать. Есть возражения?
– Никаких. В самом центре Пикакса расположен «Нью-Пикакс Отель».
– Строишь новые отели, да, Квилл? – сказал Нойтон с явным одобрением.
– «Нью-Пикакс Отель» был построен в тысяча девятьсот тридцать пятом году, после того как его предшественник сгорел. Там есть посыльный, цветной телевизор в вестибюле, внутренний водопровод и замки на дверях.
Он подвёз Нойтона к отелю.
– Позвони мне завтра, когда отдохнешь, и я отвезу тебя завтракать. Хочу поговорить с тобой перед тем, как ехать к мэру.
В конце дня Квиллер и двое его подопечных устроились в библиотеке. Юм-Юм сидела на его коленях, держа спину в положении, удобном для поглаживания, а Коко – на столе, прямо и настороженно, ожидая разговора.
Квиллер начал примирительным тоном:
– Я не знаю, что и сказать тебе, Коко. Ты не вредный, если у тебя нет повода. Почему же ты так поступил с садиком?
Кот сощурил глаза и издал легкий звук, не открывая рта.
– Ты уже ничем не загладишь свою вину. Ущерб огромный. И не пытайся выжить из дома нашу прекрасную экономку, не то назло отрежу тебе усы. Ты не будешь есть и вполовину так хорошо, как сейчас, когда она выйдет замуж и станет жить в другом месте.
Коко прыгнул со стола на книжную полку и стал трогать лапой обложки пьес.
– Никакого чтения сегодня. У меня был трудный день. Мы прослушаем пленку мистера Тиббита. – Маленький портативный магнитофон заговорил высоким и звонким голосом старика, но более гнусавым и пронзительным, Коко затряс головой и прикрыл уши лапами.
На плёнке прозвенел телефонный звонок, и запись оборвалась. Квиллер задумчиво погладил усы.
– Эфраима линчевали, – сказал он вслух, – Титус был зарезан, другой брат, Самсон, возможно, натолкнулся на засаду. А Гудвинтер Старший что? Была ли его смерть случайностью? Самоубийство это? Или он был убит?
– Йау! – сказал Коко, и Квиллер ощутил какое-то покалывание над верхней губой.
ДЕВЯТЬ
ДЕСЯТЬ
ОДИННАДЦАТЬ
– Никаких. В самом центре Пикакса расположен «Нью-Пикакс Отель».
– Строишь новые отели, да, Квилл? – сказал Нойтон с явным одобрением.
– «Нью-Пикакс Отель» был построен в тысяча девятьсот тридцать пятом году, после того как его предшественник сгорел. Там есть посыльный, цветной телевизор в вестибюле, внутренний водопровод и замки на дверях.
Он подвёз Нойтона к отелю.
– Позвони мне завтра, когда отдохнешь, и я отвезу тебя завтракать. Хочу поговорить с тобой перед тем, как ехать к мэру.
В конце дня Квиллер и двое его подопечных устроились в библиотеке. Юм-Юм сидела на его коленях, держа спину в положении, удобном для поглаживания, а Коко – на столе, прямо и настороженно, ожидая разговора.
Квиллер начал примирительным тоном:
– Я не знаю, что и сказать тебе, Коко. Ты не вредный, если у тебя нет повода. Почему же ты так поступил с садиком?
Кот сощурил глаза и издал легкий звук, не открывая рта.
– Ты уже ничем не загладишь свою вину. Ущерб огромный. И не пытайся выжить из дома нашу прекрасную экономку, не то назло отрежу тебе усы. Ты не будешь есть и вполовину так хорошо, как сейчас, когда она выйдет замуж и станет жить в другом месте.
Коко прыгнул со стола на книжную полку и стал трогать лапой обложки пьес.
– Никакого чтения сегодня. У меня был трудный день. Мы прослушаем пленку мистера Тиббита. – Маленький портативный магнитофон заговорил высоким и звонким голосом старика, но более гнусавым и пронзительным, Коко затряс головой и прикрыл уши лапами.
На плёнке прозвенел телефонный звонок, и запись оборвалась. Квиллер задумчиво погладил усы.
– Эфраима линчевали, – сказал он вслух, – Титус был зарезан, другой брат, Самсон, возможно, натолкнулся на засаду. А Гудвинтер Старший что? Была ли его смерть случайностью? Самоубийство это? Или он был убит?
– Йау! – сказал Коко, и Квиллер ощутил какое-то покалывание над верхней губой.
ДЕВЯТЬ
Понедельник, восемнадцатое ноября
«Неожиданное резкое похолодание принесло понижение температуры по сравнению с прошлой ночью: в Пикаксе на пять градусов, в Брр – на шесть, там снежные заносы, к полудню ожидается небольшое потепление».
Нетерпеливым жестом Квиллер выключил радио в машине. Вопреки прогнозам в Мускаунти наблюдалась только легкая снежная позёмка. Он ехал к «Нью-Пикакс Отелю» в лимузине, который достался ему в наследство со всем клингеншоенским имуществом, чтобы произвести наилучшее впечатление на гостя из Центра.
– Ого! Квилл, ты в самом деле такой богач? Как тебе это удалось? Ты женился на дочери нефтепромышленника? Никто не рассказывал мне, почему ты покинул «Прибой». Я думал, ты уволился, чтобы написать книгу, – сказал Нойтон, увидев длинный чёрный автомобиль.
– Это долгая история, – сказал Квиллер. – Сначала я покажу тебе свои апартаменты и угощу одним из незабываемых завтраков моей экономки.
– У тебя есть экономка? Я помню, как ты жил в меблированных комнатах и ездил на автобусе.
– На самом деле я живу над гаражом, а мой дом превратился в музей.
Нойтон вошёл в особняк «К» в состоянии шока и сказал:
– Я знаю королей в Европе, которые живут менее шикарно, чем ты. Меня интересует только одно: зачем я здесь и почему ты сам не финансируешь эту газету?
Это был вопрос, от которого Квиллер устал.
– Я писатель, Гарри, а не предприниматель, – объяснил он свою позицию. И, рассказав историю «Пустячка», объяснил, почему округ так нуждается в газете.
– Ну и кто же кандидат на пост главного редактора? – задал вопрос Нойтон.
– Из «Прибоя» только что ушёл Арчи Райкер. Он хороший редактор и превосходно знает своё дело. Джуниор Гудвинтер – последний в длинном списке Гудвинтеров, владельцев этой газеты. Он профессиональный журналист, один из лучших выпускников университета, очень энергичен и полон энтузиазма.
– Звучит, как звон монет. Кто же вдова?
– Гритти Гудвинтер…
– Она мне уже нравится!
– Она хочет продать газету своему тайному другу, который будет использовать только имя столетнего издания. Конечно, ты можешь забыть название «Пустячок» и открыть «Бэквудскую газету» или «Звонок Мускаунти», но «Пустячок» на прошлой неделе имел тираж на миллион долларов и способен на большее.
– Я уловил ситуацию, – сказал Нойтон. – Мы вырвем газету из лап этих подонков!
– У миссис Гудвинтер, кроме того, есть полный сарай антикварных печатных прессов. Ты можешь основать музей газеты.
– Это мне нравится! – воскликнул Нойтон, – Но что тебя заставило вспомнить обо мне?
Квиллер колебался. Они завтракали, и Коко сидел под столом, надеясь, что кто-нибудь уронит кусочек ветчины.
– Ну, скажем так, твоё имя часто приходило мне в голову.
Как мог он объяснить человеку, такому как Нойтон, что кот удостоил вниманием конкретную книгу? Это выглядело слишком неправдоподобно.
После завтрака они нанесли визит в шотландский магазин. Владелец завернул костюм Нойтона и продал ему енотовую куртку, австралийскую шапку и ботинки из тиснёной кожи. Теперь большого неуклюжего человека со скуластым лицом было видно издалека.
Его видели, когда он покидал отель, входил в Торговую палату, ездил с мэром, завтракал с влиятельными людьми в загородном клубе, выходил из нотариальной конторы, входил в банк, обедал с вдовой Гудвинтера, съев при этом двадцатиунциевый бифштекс с двумя печёными картофелинами.
Ходили слухи, что это техасец, который покупает права на нефть, и будто это сделает фермеров Мускаунти богатыми. А может, это спекулянт, содействующий грязным сделкам, разрушающим индустрию туризма. Или высокопоставленный чиновник с того ядерного завода, который загрязнил реку до такой степени, что погибла вся рыба. Или режиссер из Голливуда, который хочет снять большую картину в здешних местах. О слухах докладывала миссис Кобб, которая слышала их от миссис Фулгров, а ей, в свою очередь, передавал их мистер О'Делл.
Тем временем Квиллер заехал в больницу посмотреть на молодого редактора газеты, известного своей безграничной энергией и энтузиазмом. Нога Джуниора была в гипсе, сам он сидел в кресле, и его небритое лицо выражало недовольство. Джоди порхала вокруг, стараясь быть внимательной и предупредительной, но Джуниор продолжал сидеть с недовольным видом.
– Вот идиот! – приветствовал Квиллер больного. – Если тебе так нужно было сломать ногу, почему не выбрать более удобное место?
– Он сильно простудился в лесу, – сказала Джоди, – но, к счастью, не заболел пневмонией. Хочет остаться в больнице до тех пор, пока не вырастет борода.
– Мне некуда идти, – безнадёжным голосом проговорил Джуниор. – Дом продан, мебель пойдёт с молотка в среду, у Джоди я жить не могу: всё, что у неё есть, – это служебная квартира.
– У меня найдётся место для тебя, – сказал Квиллер.
– Я ещё не знаю, что мне делать.
– Ладно, соскреби лишнюю растительность с лица. У меня хорошие новости. Мой знакомый из Центра хочет купить газету. Он готов предложить твоей матери в три раза больше, чем предложили «XYZ», и обеспечить газете новое печатное оборудование.
Джуниор взглянул на него с беспокойством:
– Он что, сумасшедший?
– Сумасшедший и очень занятой. Он владеет офисами, отелями, футбольными клубами, сетью ресторанов и парой пивоваренных заводов в США и за рубежом, ему нравится идея владеть ещё и газетой. Позднее он приберёт к рукам и журналы.
– Не верю. Либо это сон, либо у тебя галлюцинации.
Джоди заплакала.
– О, Джуни! Разве это не фантастика?!
– Нойтон сейчас здесь, – продолжал Квиллер. – Отцы города поддержат его. План таков: Арчи Райкер – издатель, ты – главный редактор реальной газеты. Я знаю кое-кого из молодых журналистов в Центре, которые уедут оттуда, ибо им покажется, что здесь прекрасное место для создания семьи. Они будут зарабатывать меньше, чем в Центре, но и жизнь здесь гораздо дешевле. Кто знает, может, Нойтон захочет вложить деньги в приличный аэропорт и купит самолёт? Мы будем направлять его энтузиазм, иначе он построит пятнадцатиэтажный отель посреди кукурузного поля.
Джуниор потерял дар речи.
– О, Джуни, – продолжала щебетать его маленькая подруга, – скажи что-нибудь.
– Ты уверен, что это получится?
– Нойтон никогда не сдаётся.
– Но у мамы тайная связь с Эксбриджем.
– Связь! У неё роман с Эксбриджем, и ты это знаешь! Но если она так голодна, как кажется, то забудет «XYZ» и погонится за более крупной рыбой. Нойтон станет не только трясти своим кошельком у неё над ухом, он будет её очаровывать. Женщинам он нравится.
– Он женат? – спросила Джоди.
– В настоящий момент – нет, но он слишком стар для вас, Джоди.
Она улыбнулась.
– Он также заинтересовался идеей купить старые прессы и основать музей газеты. Твой отец был бы доволен, Джуниор.
– О да!
– Джоди, – сказал Квиллер, – принесите нам, пожалуйста, по чашечке кофе и немного овсяного печенья, сделанного из картона и опилок. – Он дал ей банкноту и подождал, пока она исчезнет.
Прежде чем она вернётся, Джуниор, ответь мне на несколько вопросов, хорошо? Не думаешь ли ты, что авария, в которую попал твой отец, – самоубийство?
Джуниор вытаращил глаза.
– Нет, вряд ли он мог сделать что-нибудь подобное.
– Он разорил семью. Твоя мать ему изменяла. Могли существовать ещё какие-то причины.
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь того странного человека в чёрном плаще, который прилетел сюда вместе с нами? Ты ещё говорил, что это странствующий моряк. Думаю, он вёл своего рода расследование. Если твой отец оказался замешан во что-то, он мог знать, что тот человек направляется сюда…
– Папа никогда не сделал бы ничего противозаконного, – запротестовал Джуниор. – У него был не такой склад ума.
– Следующий вопрос: это убийство?
– Что?! – Джуниор чуть не выскочил из гипса. – Почему ты… почему бы тебе…
– Хорошо, изменим тему Что было в металлическом сейфе, который ты пытался найти после пожара?
– Не знаю. Отец не говорил, но там лежало что-то очень важное.
– Какого размера был сейф?
Джуниор чихнул и сказал сквозь носовой платок:
– Почти такой же, как эта коробка от бумажных носовых платков.
– Я слышу, Джоди идёт. Скажи мне вот что: зачем твой отец совершал однодневные поездки в Миннеаполис?
– Он никогда не рассказывал мне. – Лицо Джуниора покраснело. – Но я знаю, он не был в хороших отношениях с мамой.
Джоди принесла кофе.
– Там не осталось овсяного печенья, поэтому я принесла другое.
– Оно выглядит, как сгоревшие шины, – сказал Джуниор, откусив пару раз. – Как прошел приём, Квилл?
– Был полный дом гостей! Я взял интервью у «гвардейцев», записав их устные истории. Я записал на пленку и рассказ твоей бабушки, и Гомера Тиббита… Есть какие-нибудь предложения?
– Миссис Вулсмит, – сказала Джоди тихим голоском. – Она подойдёт.
Джуниор поскреб намечающуюся бороду.
– Ты должен найти кого-нибудь, кто помнит, как всё начиналось: первые шахты, первые фермы.
– Миссис Вулсмит жила на ферме, – ещё тише сказала Джоди.
– Мне нужен субъект с надёжной памятью, – сказал Квиллер.
– Ты всё ещё хочешь что-то вытащить из них? «Гвардейцы» любят говорить о своём давлении, зубных протезах и правнуках, – заявил Джуниор.
– У миссис Вулсмит свои собственные зубы, – сказала Джоди.
– Хорошо, давай ещё чуть-чуть подумаем, – предложил Квиллер Джуниору, – не будем спешить.
– Подожди-ка! Есть! Есть одна женщина. И в здравом уме. Ей за девяносто лет, и она провела всю жизнь на ферме. Её зовут Вулсмит, Сара Вулсмит.
Джоди схватила пальто, сумку и выскочила из комнаты.
– Эй, куда ты? – крикнул Джуниор.
После посещения больницы Квиллер заглянул на ланч к «Стефани», раздумывая о сейфе Гудвинтера Старшего и его частых поездках в Миннеаполис. Джуниор покраснел, это означало, что он знал или подозревал о чем-то. Молодые люди, которые непостоянны в своих собственных связях, едва ли могут стесняться сексуальных приключений старших. Он размышлял над такой странной реакцией и вдруг услышал знакомый голос за столом позади него.
Мужчина заказывал сандвич и ростбиф с горчицей и хреном.
– Поменьше сала, пожалуйста. Принесите салат с рокфором и никаких огурцов, никакого зелёного перца.
Этот голос с металлическим оттенком Квиллер уже слышал раньше. Он поднялся и пошёл к мужскому туалету, наблюдая по пути за своими соседями. Да, это был так называемый «историк». Он сменил свою чопорную одежду на более непринужденный наряд, менее заметный в Мускаунти, но это был он, Квиллер не сомневался. Незнакомец, предыдущий визит которого совпал с самоубийством или убийством Гудвинтера Старшего.
Час после ланча Квиллер провёл, обдумывая варианты. Он составил сценарий, включив туда металлический сейф, супружескую измену, азартные игры, наркотики, шпионаж… Бледный образ наборщика туда никак не вписывался.
«Неожиданное резкое похолодание принесло понижение температуры по сравнению с прошлой ночью: в Пикаксе на пять градусов, в Брр – на шесть, там снежные заносы, к полудню ожидается небольшое потепление».
Нетерпеливым жестом Квиллер выключил радио в машине. Вопреки прогнозам в Мускаунти наблюдалась только легкая снежная позёмка. Он ехал к «Нью-Пикакс Отелю» в лимузине, который достался ему в наследство со всем клингеншоенским имуществом, чтобы произвести наилучшее впечатление на гостя из Центра.
– Ого! Квилл, ты в самом деле такой богач? Как тебе это удалось? Ты женился на дочери нефтепромышленника? Никто не рассказывал мне, почему ты покинул «Прибой». Я думал, ты уволился, чтобы написать книгу, – сказал Нойтон, увидев длинный чёрный автомобиль.
– Это долгая история, – сказал Квиллер. – Сначала я покажу тебе свои апартаменты и угощу одним из незабываемых завтраков моей экономки.
– У тебя есть экономка? Я помню, как ты жил в меблированных комнатах и ездил на автобусе.
– На самом деле я живу над гаражом, а мой дом превратился в музей.
Нойтон вошёл в особняк «К» в состоянии шока и сказал:
– Я знаю королей в Европе, которые живут менее шикарно, чем ты. Меня интересует только одно: зачем я здесь и почему ты сам не финансируешь эту газету?
Это был вопрос, от которого Квиллер устал.
– Я писатель, Гарри, а не предприниматель, – объяснил он свою позицию. И, рассказав историю «Пустячка», объяснил, почему округ так нуждается в газете.
– Ну и кто же кандидат на пост главного редактора? – задал вопрос Нойтон.
– Из «Прибоя» только что ушёл Арчи Райкер. Он хороший редактор и превосходно знает своё дело. Джуниор Гудвинтер – последний в длинном списке Гудвинтеров, владельцев этой газеты. Он профессиональный журналист, один из лучших выпускников университета, очень энергичен и полон энтузиазма.
– Звучит, как звон монет. Кто же вдова?
– Гритти Гудвинтер…
– Она мне уже нравится!
– Она хочет продать газету своему тайному другу, который будет использовать только имя столетнего издания. Конечно, ты можешь забыть название «Пустячок» и открыть «Бэквудскую газету» или «Звонок Мускаунти», но «Пустячок» на прошлой неделе имел тираж на миллион долларов и способен на большее.
– Я уловил ситуацию, – сказал Нойтон. – Мы вырвем газету из лап этих подонков!
– У миссис Гудвинтер, кроме того, есть полный сарай антикварных печатных прессов. Ты можешь основать музей газеты.
– Это мне нравится! – воскликнул Нойтон, – Но что тебя заставило вспомнить обо мне?
Квиллер колебался. Они завтракали, и Коко сидел под столом, надеясь, что кто-нибудь уронит кусочек ветчины.
– Ну, скажем так, твоё имя часто приходило мне в голову.
Как мог он объяснить человеку, такому как Нойтон, что кот удостоил вниманием конкретную книгу? Это выглядело слишком неправдоподобно.
После завтрака они нанесли визит в шотландский магазин. Владелец завернул костюм Нойтона и продал ему енотовую куртку, австралийскую шапку и ботинки из тиснёной кожи. Теперь большого неуклюжего человека со скуластым лицом было видно издалека.
Его видели, когда он покидал отель, входил в Торговую палату, ездил с мэром, завтракал с влиятельными людьми в загородном клубе, выходил из нотариальной конторы, входил в банк, обедал с вдовой Гудвинтера, съев при этом двадцатиунциевый бифштекс с двумя печёными картофелинами.
Ходили слухи, что это техасец, который покупает права на нефть, и будто это сделает фермеров Мускаунти богатыми. А может, это спекулянт, содействующий грязным сделкам, разрушающим индустрию туризма. Или высокопоставленный чиновник с того ядерного завода, который загрязнил реку до такой степени, что погибла вся рыба. Или режиссер из Голливуда, который хочет снять большую картину в здешних местах. О слухах докладывала миссис Кобб, которая слышала их от миссис Фулгров, а ей, в свою очередь, передавал их мистер О'Делл.
Тем временем Квиллер заехал в больницу посмотреть на молодого редактора газеты, известного своей безграничной энергией и энтузиазмом. Нога Джуниора была в гипсе, сам он сидел в кресле, и его небритое лицо выражало недовольство. Джоди порхала вокруг, стараясь быть внимательной и предупредительной, но Джуниор продолжал сидеть с недовольным видом.
– Вот идиот! – приветствовал Квиллер больного. – Если тебе так нужно было сломать ногу, почему не выбрать более удобное место?
– Он сильно простудился в лесу, – сказала Джоди, – но, к счастью, не заболел пневмонией. Хочет остаться в больнице до тех пор, пока не вырастет борода.
– Мне некуда идти, – безнадёжным голосом проговорил Джуниор. – Дом продан, мебель пойдёт с молотка в среду, у Джоди я жить не могу: всё, что у неё есть, – это служебная квартира.
– У меня найдётся место для тебя, – сказал Квиллер.
– Я ещё не знаю, что мне делать.
– Ладно, соскреби лишнюю растительность с лица. У меня хорошие новости. Мой знакомый из Центра хочет купить газету. Он готов предложить твоей матери в три раза больше, чем предложили «XYZ», и обеспечить газете новое печатное оборудование.
Джуниор взглянул на него с беспокойством:
– Он что, сумасшедший?
– Сумасшедший и очень занятой. Он владеет офисами, отелями, футбольными клубами, сетью ресторанов и парой пивоваренных заводов в США и за рубежом, ему нравится идея владеть ещё и газетой. Позднее он приберёт к рукам и журналы.
– Не верю. Либо это сон, либо у тебя галлюцинации.
Джоди заплакала.
– О, Джуни! Разве это не фантастика?!
– Нойтон сейчас здесь, – продолжал Квиллер. – Отцы города поддержат его. План таков: Арчи Райкер – издатель, ты – главный редактор реальной газеты. Я знаю кое-кого из молодых журналистов в Центре, которые уедут оттуда, ибо им покажется, что здесь прекрасное место для создания семьи. Они будут зарабатывать меньше, чем в Центре, но и жизнь здесь гораздо дешевле. Кто знает, может, Нойтон захочет вложить деньги в приличный аэропорт и купит самолёт? Мы будем направлять его энтузиазм, иначе он построит пятнадцатиэтажный отель посреди кукурузного поля.
Джуниор потерял дар речи.
– О, Джуни, – продолжала щебетать его маленькая подруга, – скажи что-нибудь.
– Ты уверен, что это получится?
– Нойтон никогда не сдаётся.
– Но у мамы тайная связь с Эксбриджем.
– Связь! У неё роман с Эксбриджем, и ты это знаешь! Но если она так голодна, как кажется, то забудет «XYZ» и погонится за более крупной рыбой. Нойтон станет не только трясти своим кошельком у неё над ухом, он будет её очаровывать. Женщинам он нравится.
– Он женат? – спросила Джоди.
– В настоящий момент – нет, но он слишком стар для вас, Джоди.
Она улыбнулась.
– Он также заинтересовался идеей купить старые прессы и основать музей газеты. Твой отец был бы доволен, Джуниор.
– О да!
– Джоди, – сказал Квиллер, – принесите нам, пожалуйста, по чашечке кофе и немного овсяного печенья, сделанного из картона и опилок. – Он дал ей банкноту и подождал, пока она исчезнет.
Прежде чем она вернётся, Джуниор, ответь мне на несколько вопросов, хорошо? Не думаешь ли ты, что авария, в которую попал твой отец, – самоубийство?
Джуниор вытаращил глаза.
– Нет, вряд ли он мог сделать что-нибудь подобное.
– Он разорил семью. Твоя мать ему изменяла. Могли существовать ещё какие-то причины.
– Что ты имеешь в виду?
– Помнишь того странного человека в чёрном плаще, который прилетел сюда вместе с нами? Ты ещё говорил, что это странствующий моряк. Думаю, он вёл своего рода расследование. Если твой отец оказался замешан во что-то, он мог знать, что тот человек направляется сюда…
– Папа никогда не сделал бы ничего противозаконного, – запротестовал Джуниор. – У него был не такой склад ума.
– Следующий вопрос: это убийство?
– Что?! – Джуниор чуть не выскочил из гипса. – Почему ты… почему бы тебе…
– Хорошо, изменим тему Что было в металлическом сейфе, который ты пытался найти после пожара?
– Не знаю. Отец не говорил, но там лежало что-то очень важное.
– Какого размера был сейф?
Джуниор чихнул и сказал сквозь носовой платок:
– Почти такой же, как эта коробка от бумажных носовых платков.
– Я слышу, Джоди идёт. Скажи мне вот что: зачем твой отец совершал однодневные поездки в Миннеаполис?
– Он никогда не рассказывал мне. – Лицо Джуниора покраснело. – Но я знаю, он не был в хороших отношениях с мамой.
Джоди принесла кофе.
– Там не осталось овсяного печенья, поэтому я принесла другое.
– Оно выглядит, как сгоревшие шины, – сказал Джуниор, откусив пару раз. – Как прошел приём, Квилл?
– Был полный дом гостей! Я взял интервью у «гвардейцев», записав их устные истории. Я записал на пленку и рассказ твоей бабушки, и Гомера Тиббита… Есть какие-нибудь предложения?
– Миссис Вулсмит, – сказала Джоди тихим голоском. – Она подойдёт.
Джуниор поскреб намечающуюся бороду.
– Ты должен найти кого-нибудь, кто помнит, как всё начиналось: первые шахты, первые фермы.
– Миссис Вулсмит жила на ферме, – ещё тише сказала Джоди.
– Мне нужен субъект с надёжной памятью, – сказал Квиллер.
– Ты всё ещё хочешь что-то вытащить из них? «Гвардейцы» любят говорить о своём давлении, зубных протезах и правнуках, – заявил Джуниор.
– У миссис Вулсмит свои собственные зубы, – сказала Джоди.
– Хорошо, давай ещё чуть-чуть подумаем, – предложил Квиллер Джуниору, – не будем спешить.
– Подожди-ка! Есть! Есть одна женщина. И в здравом уме. Ей за девяносто лет, и она провела всю жизнь на ферме. Её зовут Вулсмит, Сара Вулсмит.
Джоди схватила пальто, сумку и выскочила из комнаты.
– Эй, куда ты? – крикнул Джуниор.
После посещения больницы Квиллер заглянул на ланч к «Стефани», раздумывая о сейфе Гудвинтера Старшего и его частых поездках в Миннеаполис. Джуниор покраснел, это означало, что он знал или подозревал о чем-то. Молодые люди, которые непостоянны в своих собственных связях, едва ли могут стесняться сексуальных приключений старших. Он размышлял над такой странной реакцией и вдруг услышал знакомый голос за столом позади него.
Мужчина заказывал сандвич и ростбиф с горчицей и хреном.
– Поменьше сала, пожалуйста. Принесите салат с рокфором и никаких огурцов, никакого зелёного перца.
Этот голос с металлическим оттенком Квиллер уже слышал раньше. Он поднялся и пошёл к мужскому туалету, наблюдая по пути за своими соседями. Да, это был так называемый «историк». Он сменил свою чопорную одежду на более непринужденный наряд, менее заметный в Мускаунти, но это был он, Квиллер не сомневался. Незнакомец, предыдущий визит которого совпал с самоубийством или убийством Гудвинтера Старшего.
Час после ланча Квиллер провёл, обдумывая варианты. Он составил сценарий, включив туда металлический сейф, супружескую измену, азартные игры, наркотики, шпионаж… Бледный образ наборщика туда никак не вписывался.
ДЕСЯТЬ
Вторник, девятнадцатое ноября
«Сегодня потеплело, к двадцатому станет ещё теплее. Есть вероятность снегопада к полудню. В среду возможно приближение бурана. Сейчас температура воздуха минус девятнадцать».
– Это ужасно! – воскликнула миссис Кобб. – Завтра аукцион. Говорят, все отели уже заполнены приехавшими из города агентами. Они соберутся на предварительный показ сегодня в полдень.
– Не волнуйтесь. Если синоптики предсказали буран, будет ясный день, – успокоил Квиллер с видом знатока. – Как они будут проводить аукцион в таком здании? Там очень маленькие комнаты.
– Настоящий аукцион, возможно, состоится в амбаре. По радио объявили, что нужно одеваться теплее. Я думаю, всё будет в порядке. Собираюсь сегодня в полдень на просмотр, чтобы взять каталог. Когда придёт мисс Раис? Коты проголодались.
По предложению Хикси котам дали на завтрак по чайной ложечке еды, что называется «кот наплакал». Идея заключалась в том, чтобы Коко ужасно проголодался к началу съемок, а Юм-Юм страдала с ним за компанию. Но порция оказалась слишком маленькой. Бедные животные не переставали мяукать, глядя, как Квиллер ест яйца по-бенедиктински, путались под ногами и зловеще кричали, когда им наступали на хвосты.
Коко, очевидно, знал, что Хикси несла ответственность за нарушение их прав. Когда она пришла, он приветствовал её, сверкая глазами-пуговицами, подняв хвост трубой.
– Bonjour,monsieur Коко ! – сказала она.
Кот повернулся и пошёл на негнущихся ногах в прачечную, где стал разгребать песок в своём ящике.
– Вот мой сценарий, – сказала Хикси Квиллеру. – Мы начинаем с главной двери, которая сразу производит впечатление элегантности и хорошего вкуса. Затем входим в фойе, и камера дает панораму интерьера, от французской мебели до монументальной лестницы и хрустальной люстры.
– Это звучит, как начало мыльной оперы.
– Затем объектив перемещается на верхнюю ступеньку лестницы, где сидит Коко со скучающим видом.
– Кто будет руководить всем этим? – осведомился Квиллер.
Хикси проигнорировала вопрос.
– Затем дворецкий объявляет торжественным голосом, что колбаски из свиного ливера поданы. Коко немедленно бежит вниз самым коротким путем, и камера следует за ним в столовую.
– В столовую? – засомневался Квиллер. – Коты приучены есть на кухне, они не любят есть в непривычном месте.
Хикси продолжала со своей обычной уверенностью:
– Быстрый стук по обеденному столу трехфутовым серебряным подсвечником и – единственная фарфоровая тарелка. Мы можем использовать одну из клингеншоенских сервизных тарелок с голубой каёмочкой, золотым крестом и монограммой «К»… Потом подходим вплотную к Коко, жадно пожирающему колбаски. Мы должны сделать несколько дублей, поэтому нужно быть готовыми, чтобы схватить его, Квилл.
– Это будет нелегко.
– Хорошо, несите его на лестницу.
Коко слушал, демонстрируя своё недовольство. Когда Квиллер наклонился, чтобы взять его, он выскользнул из рук как намыленный, понёсся в холл и взобрался на пенсильванский шкаф. С этого семифутового насеста он уставился на своих преследователей, сидя в опасной близости к большой редкой вазе из майолики.
– Я не отважусь вскарабкаться наверх и снять его, – сказал Квиллер. – Он взял заложницу. Вероятно, знает, что она стоит десять тысяч долларов.
– Я не подозревала, что он такой импульсивный, – сказала Хикси.
– Давайте выпьем по чашечке кофе на кухне и посмотрим, что случится, если мы не будем обращать на него внимания. Коты ненавидят, когда их игнорируют.
Через несколько минут Коко присоединился к ним, важно войдя в кухню с безразличным видом. Он сел на задние лапы, как кенгуру, и стал невинно лизать нежный мех у себя на животе. Когда это важное дело было закончено, он позволил водрузить себя на верхнюю ступеньку лестницы.
Хикси руководила снизу:
– Усадите его компактно, мордой к камере, Квилл.
Квиллер осторожно опустил кота на покрытую ковром ступеньку, но кот – окаменел. Коко выгнул спину, поджал хвост и растопырил лапы в разные стороны.
– Попробуйте ещё раз, – попросила Хикси. – Спрячьте его лапы.
– Вы попробуйте сами, – сказал Квиллер, а я возьму в руки кинокамеру. Ваш сценарий хорош, Хикси, но актер не хочет повиноваться.
– Ладно, снимите его, и мы сделаем пробу с кошачьей едой. Посмотрим, как он будет себя вести.
Квиллер потащил Коко в столовую. Теперь кот извивался, рычал, протестовал так, что летели клочки шерсти.
– Готово, миссис Кобб! – крикнула Хикси. Экономка, стоявшая наготове, пустилась рысцой из кухни, неся тарелку с серым свиным паштетом.
– Это будет в цвете? – спросила она.
Квиллер осторожно поставил Коко перед тарелкой. Кот посмотрел на серый маленький комочек, его усы обвисли от отвращения. Он брезгливо поднял лапу и потряс ею, потом подергал другой лапой и медленно ушёл, подняв хвост.
– Хикси, – сказал Квиллер, – если вы когда-нибудь захотите снять медленно удаляющегося кота, Коко будет вашим лучшим объектом.
– Просто все было ново и непривычно для него, – вздохнула Хикси. – Мы попробуем в другой раз.
– Боюсь, Коко всегда будет самим собой. Его не заботят ни богатство, ни слава. Слово сотрудничество он не признает. Когда бы я ни пытался сделать моментальный снимок, он всегда убегает, неприлично подбрасывая лапы и тряся интимными частями… Давайте допьём наш кофе.
Миссис Кобб уже сварила свежий, который ждал их в библиотеке на изящном столике.
– А как дела с ресторанным бизнесом? – спросил Квиллер.
– Не очень. Мы недавно наняли мальчика-помощника, его зовут Дерек Катлбринк. Я люблю смешные имена. В нашей школе училась Бетти Скипе, которая вышла замуж за человека с фамилией Фиш. Они открыли рыбный ресторан. Вы когда-нибудь просматривали телефонную книгу Мускаунти? Это ужасно! Фагтри, Мейфуз, Инкпот, Флагшток…
– Я знаю Флагштока, – сказал Квиллер, – он занимается продажей подержанных машин и авторемонтом.
– Тогда я расскажу вам кое-что забавное. Когда я только приступила к работе, я старалась всегда быть приветливой, запоминать лица клиентов, звать их по именам. У меня был повод потренировать память. А тут на днях мистер Флагшток вошел с какой-то безвкусно одетой женщиной, на которую старался произвести впечатление, и она называла его мистер Чопстик. Ему это не понравилось.
– У него нет чувства юмора, – сказал Квиллер, понизив голос, – а эта безвкусно одетая женщина – миссис Кобб, моя экономка, чьи миндально-абрикосовые дольки вы сейчас с таким аппетитом едите.
– Извините меня, но вы-то должны были заметить, что у неё нет вкуса, – зашептала Хикси.
– Скажем, не такой, как у одной женщины, которую я знал в Центре.
– Вашу руку, – сказала она. – Почему вы не хотите приехать к нам на ланч сегодня?
– Будет что-то особенное?
– «Чили», который дает возможность потушить внутренний огонь.
Незадолго до полудня у Квиллера был ещё один посетитель, Ник Бамба, муж его секретарши из Мусвилла. Он привёз Квиллеру пачку писем на подпись и был встречен двумя презрительно фыркающими котами, которые, казалось, знали, что он проводит жизнь в обществе трёх кошек и особы, чья длинная шерсть перевязана дразнящими лентами Двое мужчин вошли в библиотеку, сопровождаемые двумя вертикально торчащими, застывшими от важности коричневыми хвостами.
– Выпьете немного? – спросил Квиллер. Ему нравился молодой инженер, который работал в государственной тюрьме и проявлял большой интерес к преступности.
– Ну как там у вас, всё так же легко можно попасть в тюрьму?
– Тишина заставляет меня волноваться, – пожаловался Ник. – Приготовьте бурбон. Как вам нравится такая погодка?
– В Брр температура упала на шесть градусов по сравнению с прошлой ночью.
– Скорость ветра достигла тридцати пяти.
– Как ваш ребенок? – Квиллер никак не мог запомнить имя и пол потомства Бамбы.
– О, с ним всё в порядке. Он хороший мальчик и здоровенький, слава Богу!
– Приятно слышать. Вы возили Снафлз к ветеринару?
– Он говорит, что это какой-то вид дерматита, такое случается с котами после кастрации. Сейчас Снафлз принимает гормоны.
– Я оценил ваше сообщение о нарушителе границы, Ник, и уведомил шерифа, как вы и предложили.
– Я видел, вы поставили указатели возле ваших владений.
– Мистер О'Делл приехал туда и быстренько определился по всем пунктам: не нарушать границ, не охотиться, не разбивать лагерь.
– Он славный малый, – сказал Ник. – Когда я учился в университете, он помог мне выпутаться из сомнительной компании.
– Что-нибудь новенькое в Мусвилле?
– Никогда не бывает ничего новенького в Мусвилле. Но… может, вы знаете того человека, которого я засёк на вашей территории? У его машины какой-то странный номер. Она необычного цвета, сделана на заказ. После того случая я видел её несколько раз на стоянке у «Старой мельницы», около двери в кухню. Ради любопытства сделал записи. Машина зарегистрирована на имя Хикси Райе.
После того как Ник ушёл, Квиллер поразмышлял о том, что Хикси вряд ли относится к обычным домоседкам. Он никогда не видел её на каблуках ниже трех дюймов.
Квиллер рано приехал на ланч и заказал свою порцию «чили».
– Ну что, Коко переборол свой страх? – спросила Хикси.
– Кажется. Как только вы вышли за дверь, он съел свой паштет. Кстати, вы случайно не знаете, кто владелец того прекрасного трейлера на стоянке?
Хикси выглядела растерянной.
– Коричневого? О, он принадлежит одной нашей поварихе. Её муж работает в Мусвилле и делает ежедневно по шестьдесят миль, потому он водит маленькую машину, а повариха ездит на работу на этой «обжоре».
Что Хикси скрывает? Квиллер вспомнил, что она всегда была бойкой на язык, любила приврать, правда не слишком удачно, но умудрялась выпутаться из любой рискованной ситуации. Что теперь она выдумала? Невидимого шеф-повара? Его поваренную книгу»? Его больную мать в Филадельфии?
«Сегодня потеплело, к двадцатому станет ещё теплее. Есть вероятность снегопада к полудню. В среду возможно приближение бурана. Сейчас температура воздуха минус девятнадцать».
– Это ужасно! – воскликнула миссис Кобб. – Завтра аукцион. Говорят, все отели уже заполнены приехавшими из города агентами. Они соберутся на предварительный показ сегодня в полдень.
– Не волнуйтесь. Если синоптики предсказали буран, будет ясный день, – успокоил Квиллер с видом знатока. – Как они будут проводить аукцион в таком здании? Там очень маленькие комнаты.
– Настоящий аукцион, возможно, состоится в амбаре. По радио объявили, что нужно одеваться теплее. Я думаю, всё будет в порядке. Собираюсь сегодня в полдень на просмотр, чтобы взять каталог. Когда придёт мисс Раис? Коты проголодались.
По предложению Хикси котам дали на завтрак по чайной ложечке еды, что называется «кот наплакал». Идея заключалась в том, чтобы Коко ужасно проголодался к началу съемок, а Юм-Юм страдала с ним за компанию. Но порция оказалась слишком маленькой. Бедные животные не переставали мяукать, глядя, как Квиллер ест яйца по-бенедиктински, путались под ногами и зловеще кричали, когда им наступали на хвосты.
Коко, очевидно, знал, что Хикси несла ответственность за нарушение их прав. Когда она пришла, он приветствовал её, сверкая глазами-пуговицами, подняв хвост трубой.
– Bonjour,monsieur Коко ! – сказала она.
Кот повернулся и пошёл на негнущихся ногах в прачечную, где стал разгребать песок в своём ящике.
– Вот мой сценарий, – сказала Хикси Квиллеру. – Мы начинаем с главной двери, которая сразу производит впечатление элегантности и хорошего вкуса. Затем входим в фойе, и камера дает панораму интерьера, от французской мебели до монументальной лестницы и хрустальной люстры.
– Это звучит, как начало мыльной оперы.
– Затем объектив перемещается на верхнюю ступеньку лестницы, где сидит Коко со скучающим видом.
– Кто будет руководить всем этим? – осведомился Квиллер.
Хикси проигнорировала вопрос.
– Затем дворецкий объявляет торжественным голосом, что колбаски из свиного ливера поданы. Коко немедленно бежит вниз самым коротким путем, и камера следует за ним в столовую.
– В столовую? – засомневался Квиллер. – Коты приучены есть на кухне, они не любят есть в непривычном месте.
Хикси продолжала со своей обычной уверенностью:
– Быстрый стук по обеденному столу трехфутовым серебряным подсвечником и – единственная фарфоровая тарелка. Мы можем использовать одну из клингеншоенских сервизных тарелок с голубой каёмочкой, золотым крестом и монограммой «К»… Потом подходим вплотную к Коко, жадно пожирающему колбаски. Мы должны сделать несколько дублей, поэтому нужно быть готовыми, чтобы схватить его, Квилл.
– Это будет нелегко.
– Хорошо, несите его на лестницу.
Коко слушал, демонстрируя своё недовольство. Когда Квиллер наклонился, чтобы взять его, он выскользнул из рук как намыленный, понёсся в холл и взобрался на пенсильванский шкаф. С этого семифутового насеста он уставился на своих преследователей, сидя в опасной близости к большой редкой вазе из майолики.
– Я не отважусь вскарабкаться наверх и снять его, – сказал Квиллер. – Он взял заложницу. Вероятно, знает, что она стоит десять тысяч долларов.
– Я не подозревала, что он такой импульсивный, – сказала Хикси.
– Давайте выпьем по чашечке кофе на кухне и посмотрим, что случится, если мы не будем обращать на него внимания. Коты ненавидят, когда их игнорируют.
Через несколько минут Коко присоединился к ним, важно войдя в кухню с безразличным видом. Он сел на задние лапы, как кенгуру, и стал невинно лизать нежный мех у себя на животе. Когда это важное дело было закончено, он позволил водрузить себя на верхнюю ступеньку лестницы.
Хикси руководила снизу:
– Усадите его компактно, мордой к камере, Квилл.
Квиллер осторожно опустил кота на покрытую ковром ступеньку, но кот – окаменел. Коко выгнул спину, поджал хвост и растопырил лапы в разные стороны.
– Попробуйте ещё раз, – попросила Хикси. – Спрячьте его лапы.
– Вы попробуйте сами, – сказал Квиллер, а я возьму в руки кинокамеру. Ваш сценарий хорош, Хикси, но актер не хочет повиноваться.
– Ладно, снимите его, и мы сделаем пробу с кошачьей едой. Посмотрим, как он будет себя вести.
Квиллер потащил Коко в столовую. Теперь кот извивался, рычал, протестовал так, что летели клочки шерсти.
– Готово, миссис Кобб! – крикнула Хикси. Экономка, стоявшая наготове, пустилась рысцой из кухни, неся тарелку с серым свиным паштетом.
– Это будет в цвете? – спросила она.
Квиллер осторожно поставил Коко перед тарелкой. Кот посмотрел на серый маленький комочек, его усы обвисли от отвращения. Он брезгливо поднял лапу и потряс ею, потом подергал другой лапой и медленно ушёл, подняв хвост.
– Хикси, – сказал Квиллер, – если вы когда-нибудь захотите снять медленно удаляющегося кота, Коко будет вашим лучшим объектом.
– Просто все было ново и непривычно для него, – вздохнула Хикси. – Мы попробуем в другой раз.
– Боюсь, Коко всегда будет самим собой. Его не заботят ни богатство, ни слава. Слово сотрудничество он не признает. Когда бы я ни пытался сделать моментальный снимок, он всегда убегает, неприлично подбрасывая лапы и тряся интимными частями… Давайте допьём наш кофе.
Миссис Кобб уже сварила свежий, который ждал их в библиотеке на изящном столике.
– А как дела с ресторанным бизнесом? – спросил Квиллер.
– Не очень. Мы недавно наняли мальчика-помощника, его зовут Дерек Катлбринк. Я люблю смешные имена. В нашей школе училась Бетти Скипе, которая вышла замуж за человека с фамилией Фиш. Они открыли рыбный ресторан. Вы когда-нибудь просматривали телефонную книгу Мускаунти? Это ужасно! Фагтри, Мейфуз, Инкпот, Флагшток…
– Я знаю Флагштока, – сказал Квиллер, – он занимается продажей подержанных машин и авторемонтом.
– Тогда я расскажу вам кое-что забавное. Когда я только приступила к работе, я старалась всегда быть приветливой, запоминать лица клиентов, звать их по именам. У меня был повод потренировать память. А тут на днях мистер Флагшток вошел с какой-то безвкусно одетой женщиной, на которую старался произвести впечатление, и она называла его мистер Чопстик. Ему это не понравилось.
– У него нет чувства юмора, – сказал Квиллер, понизив голос, – а эта безвкусно одетая женщина – миссис Кобб, моя экономка, чьи миндально-абрикосовые дольки вы сейчас с таким аппетитом едите.
– Извините меня, но вы-то должны были заметить, что у неё нет вкуса, – зашептала Хикси.
– Скажем, не такой, как у одной женщины, которую я знал в Центре.
– Вашу руку, – сказала она. – Почему вы не хотите приехать к нам на ланч сегодня?
– Будет что-то особенное?
– «Чили», который дает возможность потушить внутренний огонь.
Незадолго до полудня у Квиллера был ещё один посетитель, Ник Бамба, муж его секретарши из Мусвилла. Он привёз Квиллеру пачку писем на подпись и был встречен двумя презрительно фыркающими котами, которые, казалось, знали, что он проводит жизнь в обществе трёх кошек и особы, чья длинная шерсть перевязана дразнящими лентами Двое мужчин вошли в библиотеку, сопровождаемые двумя вертикально торчащими, застывшими от важности коричневыми хвостами.
– Выпьете немного? – спросил Квиллер. Ему нравился молодой инженер, который работал в государственной тюрьме и проявлял большой интерес к преступности.
– Ну как там у вас, всё так же легко можно попасть в тюрьму?
– Тишина заставляет меня волноваться, – пожаловался Ник. – Приготовьте бурбон. Как вам нравится такая погодка?
– В Брр температура упала на шесть градусов по сравнению с прошлой ночью.
– Скорость ветра достигла тридцати пяти.
– Как ваш ребенок? – Квиллер никак не мог запомнить имя и пол потомства Бамбы.
– О, с ним всё в порядке. Он хороший мальчик и здоровенький, слава Богу!
– Приятно слышать. Вы возили Снафлз к ветеринару?
– Он говорит, что это какой-то вид дерматита, такое случается с котами после кастрации. Сейчас Снафлз принимает гормоны.
– Я оценил ваше сообщение о нарушителе границы, Ник, и уведомил шерифа, как вы и предложили.
– Я видел, вы поставили указатели возле ваших владений.
– Мистер О'Делл приехал туда и быстренько определился по всем пунктам: не нарушать границ, не охотиться, не разбивать лагерь.
– Он славный малый, – сказал Ник. – Когда я учился в университете, он помог мне выпутаться из сомнительной компании.
– Что-нибудь новенькое в Мусвилле?
– Никогда не бывает ничего новенького в Мусвилле. Но… может, вы знаете того человека, которого я засёк на вашей территории? У его машины какой-то странный номер. Она необычного цвета, сделана на заказ. После того случая я видел её несколько раз на стоянке у «Старой мельницы», около двери в кухню. Ради любопытства сделал записи. Машина зарегистрирована на имя Хикси Райе.
После того как Ник ушёл, Квиллер поразмышлял о том, что Хикси вряд ли относится к обычным домоседкам. Он никогда не видел её на каблуках ниже трех дюймов.
Квиллер рано приехал на ланч и заказал свою порцию «чили».
– Ну что, Коко переборол свой страх? – спросила Хикси.
– Кажется. Как только вы вышли за дверь, он съел свой паштет. Кстати, вы случайно не знаете, кто владелец того прекрасного трейлера на стоянке?
Хикси выглядела растерянной.
– Коричневого? О, он принадлежит одной нашей поварихе. Её муж работает в Мусвилле и делает ежедневно по шестьдесят миль, потому он водит маленькую машину, а повариха ездит на работу на этой «обжоре».
Что Хикси скрывает? Квиллер вспомнил, что она всегда была бойкой на язык, любила приврать, правда не слишком удачно, но умудрялась выпутаться из любой рискованной ситуации. Что теперь она выдумала? Невидимого шеф-повара? Его поваренную книгу»? Его больную мать в Филадельфии?
ОДИННАДЦАТЬ
Среда, двадцатое ноября
Когда в шесть утра зазвонил телефон, Квиллер знал, это мог быть только Гарри Нойтон. Кто ещё имел такую силу воли или такую наглость, чтобы позвонить в столь ранний час? Квиллер снял трубку и услышал, как невыносимо жизнерадостный голос сказал:
– Вставай и наводи лоск! Или собираешься спать целый день? А как насчёт того, чтобы пригласить меня на завтрак для настоящих мужчин?
– Ты что, надеешься, я подниму свою экономку ни свет ни заря? – проворчал Квиллер.
– В любом случае я еду к тебе. Нужно поговорить. Возьму такси и буду через пять минут.
– Здесь нет такси, Гарри. Нужно идти пешком. Это всего три квартала.
– Я не ходил пешком с тех пор, как уволился из пехоты!
– Попробуй! Тебе это полезно. В главный корпус не ходи, иди сразу ко мне в гараж.
Квиллер накинул халат и открыл дверь в мини-кухню. Мини-колонка давала кипяченую воду для его незатейливого угощения, в основном для растворимого кофе. В микроволновой мини-печи жарились булочки к завтраку.
Не прошло и пяти минут, как Нойтон появился на лестнице.
– Так вот где ты живешь! Я люблю такие современные вещи больше, чем утиль-сырье солидного дома. Ого! Вот так диван! Настоящий сексодром! Ты девочек сюда приводишь?
Квиллеру это не понравилось. Он раздраженно заметил:
– Я здесь работаю, Гарри, пишу книгу.
– Не болтай чепухи! Книгу!.. О чём же она?
– Узнаешь, когда выйдет.
– Мне понравились твои парни в газете, сказал Нойтон с улыбкой. – Все так независимы! Вот почему я хочу стать владельцем газеты. Этот островок леса ждет, что вот-вот что-то произойдёт. Здесь залежи денег! Народ владеет самолетами. У каждого по три-четыре машины, огромные лодки, собольи шубы! На женщинах в загородном клубе – груды драгоценных камней!
– Ты говоришь о богатых наследниках, – сказал Квиллер. – Но здесь есть и беднота, и безработные, и очень много детей, которые не могут посещать колледж. Газета способна расшевелить общественное сознание. Фонд Клингеншоенов не может и не должен сражаться в одиночку!
Когда в шесть утра зазвонил телефон, Квиллер знал, это мог быть только Гарри Нойтон. Кто ещё имел такую силу воли или такую наглость, чтобы позвонить в столь ранний час? Квиллер снял трубку и услышал, как невыносимо жизнерадостный голос сказал:
– Вставай и наводи лоск! Или собираешься спать целый день? А как насчёт того, чтобы пригласить меня на завтрак для настоящих мужчин?
– Ты что, надеешься, я подниму свою экономку ни свет ни заря? – проворчал Квиллер.
– В любом случае я еду к тебе. Нужно поговорить. Возьму такси и буду через пять минут.
– Здесь нет такси, Гарри. Нужно идти пешком. Это всего три квартала.
– Я не ходил пешком с тех пор, как уволился из пехоты!
– Попробуй! Тебе это полезно. В главный корпус не ходи, иди сразу ко мне в гараж.
Квиллер накинул халат и открыл дверь в мини-кухню. Мини-колонка давала кипяченую воду для его незатейливого угощения, в основном для растворимого кофе. В микроволновой мини-печи жарились булочки к завтраку.
Не прошло и пяти минут, как Нойтон появился на лестнице.
– Так вот где ты живешь! Я люблю такие современные вещи больше, чем утиль-сырье солидного дома. Ого! Вот так диван! Настоящий сексодром! Ты девочек сюда приводишь?
Квиллеру это не понравилось. Он раздраженно заметил:
– Я здесь работаю, Гарри, пишу книгу.
– Не болтай чепухи! Книгу!.. О чём же она?
– Узнаешь, когда выйдет.
– Мне понравились твои парни в газете, сказал Нойтон с улыбкой. – Все так независимы! Вот почему я хочу стать владельцем газеты. Этот островок леса ждет, что вот-вот что-то произойдёт. Здесь залежи денег! Народ владеет самолетами. У каждого по три-четыре машины, огромные лодки, собольи шубы! На женщинах в загородном клубе – груды драгоценных камней!
– Ты говоришь о богатых наследниках, – сказал Квиллер. – Но здесь есть и беднота, и безработные, и очень много детей, которые не могут посещать колледж. Газета способна расшевелить общественное сознание. Фонд Клингеншоенов не может и не должен сражаться в одиночку!