Браун Сандра. Демон страсти

   – Чарли пригласил вас на танец, так?
   – Да.
   – Какая была музыка?
   – Не помню.
   – Черта с два! Вы же помните все остальное. Что за музыка?
   – Какое это имеет значение?
   – Вот именно – какое это имеет значение?
   Примирившись с неизбежностью, она обреченно ответила:
   – Люди начали уставать, просили только медленные танцы. Нил Даймонд, поздние «Битлз», «Карпентерз».
   – Есть что-нибудь из этого? Он отошел к стене со встроенной стереосистемой и стал перебирать диски на стеллаже.
   – У меня нет ничего этого. Вряд ли. Не думаю.
   – Тогда подберем что-нибудь по своему усмотрению. «Чикаго» или «Беспечный шепот». Что хотите?
   – Вы с ума сошли. Вы что, хотите устроить танцы?
   – В общем, да. Таков сценарий. Это исследовательский эксперимент.
   Он поставил диск «Чикаго» и включил аппаратуру. В одно мгновение комната наполнилась звуками из спрятанных в разных местах, колонок. Рэйлан настроил громкость и вернулся к Кирстен.
   – Как он держал вас?
   – Рэйлан, не нужно.
   В первый раз за этот вечер она назвала его по имени, правда, с раздражением, но он не обратил на это внимания.
   – Мне нужно.
   – Зачем?
   Кирстен воспротивилась, когда он попытался начать с ней танец.
   – Затем, что мы еще не ставили эту сцену. Я хочу знать, как это было на самом деле.
   – Я начинаю ощущать себя испорченной пластинкой. Прочтите мою книгу.
   – Я прочел. Там сказано, что вы танцевали и испытывали при этом романтические чувства. Маловато для актера, который должен сыграть такое.
   – Это работа режиссера – развивать мои мысли и ставить сцены.
   – Он и будет ставить, Кирстен, а моя забота – сделать сцену похожей на правду. Когда зрители видят фильм, каждый мужчина должен хотеть оказаться на моем месте, и каждая женщина – на вашем… Теперь сосредоточьтесь.
   Последние слова относились к нему самому в не меньшей степени, чем к партнерше. Потому что при соприкосновении их тел Рэйлана охватило огненное желание, и единственное, на чем он мог сосредоточиться, была мысль о проникновении в нее. В тот момент он понял: рано или поздно это случится. И пусть он сдохнет, но он вкусит тела этой загадочной женщины!
   – Я Рамм. Я только что познакомился с невероятно привлекательной женщиной и хочу ее больше всего на свете. Что я делаю? Как себя веду? – Рэйлан с силой притянул ее к себе. – Как держал вас Рамм во время танца? Вот так?
   Они стояли в исходной для вальса позиции, только намного ближе друг к другу, чем это позволил бы учитель танцев.
   – Да, сначала.
   Рэйлан повел ее, двигаясь в такт причудливой мелодии вдохновения. Их танец был чем-то большим, нежели просто ритмичное покачивание наэлектризованных тел или легкий флирт мужчины и женщины. Это была любовная прелюдия.
   – Он был застенчив с вами? Или крепко прижимал вас к себе?
   – Да.
   – Что «да»?
   – Второе. Чарли не знал застенчивости.
   – Он терся щекой о ваши волосы?
   Она кивнула, и Рэйлан прильнул к ее голове.
   – Так?
   – Да, только…
   – Только?
   – Только он был выше на несколько сантиметров. Ему приходилось наклоняться.
   – Ну, с этим придется смириться, вставать на цыпочки я не собираюсь. К тому же, – прошептал он, – мне кажется, что мы очень друг другу подходим.
   Их тела находились в полной гармонии друг с другом. Гармония была настолько невероятной, что казалось, будто они сошли с картины, изображающей идеальный союз: его грубая мужественность, нашедшая пристанище в ее нежности. Ткань ее платья была тонкой, почти прозрачной, и джинсы были единственным, что их разделяло. За пульсацией крови в висках он почти не слышал музыки.
   – Что-нибудь еще мне расскажете? – спросил он, нежно подув на короткую бахрому волос на ее шее.
   – Он был сильнее, чем вы. Я помню, как спокойно мне становилось, когда он обнимал меня за…
   Она замолчала, и Рэйлан поднял голову, чтобы взглянуть на нее.
   –..обнимал за?..
   – За талию, – продолжила она охрипшим голосом.
   Он сцепил руки за спиной Кирстен и еще крепче прижался к ней, еще глубже продвинул ногу между ее бедер.
   – Так?
   Она кивнула и, немного подавшись назад, устремила на Рэйлана пристальный взгляд, будто пытаясь увидеть в его лице черты Чарли.
   – Его волосы были светлее ваших. И курчавее. Совершенно другая структура волос.
   – Структура? – переспросил Рэйлан. – Вы трогали его волосы в тот вечер?
   Кирстен покачала головой. В глазах ее были растерянность и враждебность.
   – Я… вы смущаете меня. Я забыла. – Она опустила голову ему на грудь, руки ее безвольно повисли.
   – Когда вы танцевали с Чарли, ваши руки находились в том же положении, что и сейчас, Кирстен?
   Она покачала головой на его груди, давая понять, что ответ отрицательный.
   – Тогда в каком? – мягко спросил Рэйлан. Словно в трансе она медленно подняла руки и мягко обвила ими его шею. Он почувствовал, как затвердели соски ее невысокой груди. Рэйлан тяжело, со свистом втянул в себя воздух.
   – Так вы дотронулись до его волос?
   – Мне кажется, да. Наверное, я слегка провела по ним пальцами.
   Кирстен подкрепила свои слова действием, и, чтобы сдержать стон, когда тонкие пальцы пробежали по его затылку, он прошептал:
   – В чью пользу сравнение? Рэйлану было наплевать. Все, что он хотел знать, это понравились ли Кирстен его волосы.
   – Ваши более гладкие, мягче, длиннее. Не такие жесткие, не такие курчавые.
   Он нежно покусывал ее ушко. Руки гладили обнаженную спину.
   – В тот вечер на вас было платье с вырезом на спине?
   – Нет. Стояла осень. Я была в свитере. У нее была удивительно гладкая кожа! Как кожа ребенка. Ему еще не доводилось прикасаться к такой.
   – На вас был бюстгальтер?
   – Да.
   – О Господи! – тяжело простонал он, чувствуя, как горят ее груди.
   – Вы понимали, что он возбуждается? – Рэйлан плотно-плотно прижался бедрами к ее бедрам.
   – Да, – прошептала она.
   – Долго вы танцевали, Кирстен? Не один час, я надеюсь? – сказал он и подумал, что Рамм был куда выносливее его.
   – Нет, всего несколько песен. Моя подруга подошла и сказала, что она со своим пилотом уходит.
   Кирстен опустила руки и высвободилась из его объятий. Будучи не в состоянии больше разыгрывать из себя пещерного человека, Рэйлан вынужден был отпустить ее. Музыка вдруг стихла, и комната наполнилась режущей ухо тишиной.
   – Чарли был очень галантным и предложил подвезти меня до дома.
   – Он сделал это не только из галантности, – недовольно пробурчал Рэйлан.
   Кирстен бросила на него гневный взгляд.
   – Он был настоящим джентльменом и не позволял себе дерзостей.
   – Не сомневаюсь, что он был джентльменом. Но я также уверен, что он был на взводе и думал только о том, как бы затащить вас в постель.
   – Как вы…
   Остальная часть вопроса осталась Рэйлану неизвестной. Кирстен пристально оглядела его сверху донизу, и на лице отразились изумление и ужас, когда ее опасения подтвердились.
   – Правильно, Кирстен, лучше уж вы молчите, – сказал он негромко. – Чарли вас поцеловал в тот вечер?
   – А как в сценарии?
   – В сценарии поцелуй есть, как же без этого? Но ведь мы хотим сделать правдивый фильм. Чарли целовал вас в первый вечер?
   Утвердительно кивнув, она стала пятиться от Рэйлана.
   – Какой это был поцелуй?
   – О, в данной области вы большой знаток. Я уверена, что, каким бы ни оказался этот первый поцелуй на экране, публика воспримет его на ура.
   – Абсолютно с вами согласен, – самовлюбленно ответил он. – Мастерство доставляет мне огромную радость. Чарли колебался, боялся вас обидеть? Или так отчаянно хотел вас поцеловать, что ему было безразлично, обидитесь вы или нет?
   Рассудок твердил Рэйлану, что эта странная и опасная игра с огнем может далеко завести. Но ни тот ни другой уже не владел собой в достаточной степени, чтобы предотвратить то, что надвигалось: остановиться не было никаких сил. Он поцелует Кирстен или умрет.
   – Это был нежный, невинный поцелуй? Или страстный и грубый? Или какой-нибудь еще?
   Его горячая широкая ладонь легла ей сзади на шею. И не успела она взглянуть на Рэйлана, как губы их встретились.
   На этом кончилось всякое сходство. Если ее первый поцелуй с Чарли был неуклюжим и скомканным, если молодой пилот ВМФ СИ ТА врезался в нее носом, извинился, попробовал еще раз, значит, их первый поцелуй был совершенно непохож на тот, который знаменитый актер запечатлел на губах вдовы знаменитого летчика.
   Рэйлан вложил в этот поцелуй именно столько силы и страсти, сколько было нужно. Если Чарли мучил ее рот сухими сомкнутыми губами, пока не осмелел достаточно, чтобы пустить в дело язык, то сейчас Кирстен была поражена полным отсутствием застенчивости у Рэйлана. Его язык сразу устремился в ее рот и двигался бесстыдно, умело и возбуждающе.
   Рэйлан мгновенно – до боли в висках – понял, что всю жизнь будет помнить вкус ее губ. Боже, какими они были сладкими! Ее рот раскрылся, как бутон, и затем восхитительные лепестки этого бутона нежно сомкнулись вокруг его языка.
   Он познавал ее, со страхом отгоняя мысль:
   «Не зашел ли я слишком далеко?» – и в то же время испытывая отчаянное желание продолжать. Ведь она… она откликалась на ласку. Пальцы вцепились в пояс его джинсов, затем заскользили по его спине. Тело Кирстен напряженно дрожало. Покачивая бедрами, он напирал до тех пор, пока ее ноги не обхватили самую горячую и напряженную часть его тела. Повинуясь мгновенному импульсу, он начал ритмично вжиматься в ее восхитительную мягкость.
   Внезапно в затуманенном страстью мозгу мелькнуло подозрение: «А что, если ее неистовые движения вызваны не ответной страстью, а желанием убежать?» Он так резко разжал объятия, что оба они покачнулись. Какие-то мгновения они только смотрели друг на друга. Их распухшие от поцелуев губы были влажными, дыхание прерывистым.
   Он так много хотел сказать! Она не дала ему шанса: развернувшись на пятках, вылетела из комнаты. Рэйлан хотел ее удержать, но его руки схватили воздух.
   – Кирстен!
   И рванулся за ней, зная, что это бесполезно. Даже если бы он догнал ее, то что бы сказал? Принес извинения? Но он не чувствовал себя виноватым. Если представится возможность, он снова ее поцелует с такой же страстью…
   Проклиная себя, свою несдержанность и странную, им же спровоцированную ситуацию, Рэйлан смотрел, как Кирстен отступает в убежище – спальню, которую когда-то делила с мужем…

Глава 4

   Рэйлан встал за час до того, как она появилась в студии.
   Наслаждаясь третьей чашкой кофе и мучаясь головной болью от недосыпа, он лежал, раскинувшись, на коротком диванчике, под головой – несколько подушек, и читал старый выпуск «Пипл» со статьей о Демоне Рамме. Босые ноги лежали на спинке дивана. Так ему было удобно. Между коротенькой футболкой и обтрепанными джинсами темнел живот.
   Но для Кирстен Рамм не имело значения, во что он одет. Она ненавидела его в любом виде. Потому что эта женщина ненавидела мужчин.
   К такому заключению он пришел прошлой ночью, когда не мог уснуть. Ее реакция на поцелуй была не просто отвращением. Но и страхом. Видимо, в ней глубоко засела неприязнь к мужчинам и сексу. Иначе почему она сразу выпускает когти, как только кто-то делает попытки сближения. Неудивительно, что бедняга Рамм так долго искал смерти. В жены Демону досталась Снежная королева.
   Услышав, что она входит в комнату, Рэйлан закрыл журнал, положил его к себе на грудь и стал смотреть, как, полная враждебности, Кирстен приближается к своему столу.
   – Доброе утро.
   – Доброе утро. – Она поставила чашку и опустилась в кресло.
   Агрессивность Кирстен злила его: «Фригидная ты или нет, но можно быть и полюбезнее».
   – По утрам вы не в духе? – тоже не очень любезно поинтересовался он.
   – Да.
   – Отлично, я тоже.
   Он демонстративно раскрыл журнал и погрузился в чтение, пресекая тем самым всякую возможность разговора. Спустя несколько минут, в течение которых не понял ни слова из того, что читал, Рэйлан украдкой взглянул на нее.
   Кирстен неподвижно глядела в окно, совершенно забыв о существовании гостя. Мысли ее были далеко. А Рэйлан тем временем разглядывал профиль маленькой головки на точеной шее.
   Она шмыгнула носом, в задумчивости потерла щеку и быстро записала что-то на полях своей рукописи. Кончиком языка облизала губы, и в Рэйлане снова зашевелилось желание.
   Черт побери, он все еще ее хотел! Кирстен обладала всеми признаками чувственной женщины. Тогда откуда эта холодность? Любая фригидная женщина в руках хорошего мужчины оттаяла бы рано или поздно.
   Или фригидность здесь ни при чем? Может, ее муж был таким фантастическим любовником, что на других она теперь и смотреть не хочет? И все же для Рэйлана это было вопросом мужского самолюбия – узнать правду.
   Его губы растянулись в лукавой улыбке. Он любил трудности, никогда не отступал перед ними. Как и Чарльз Рамм, Демон.
   Когда часа через два он подошел к столу Кирстен, та была настолько погружена в работу, что окинула его отсутствующим взглядом из-под очков.
   – Что? – спросила она, с трудом сосредоточив на нем внимание. – Вы что-то сказали?
   – Я спросил, не проголодались ли вы? Она непонимающе взглянула на поднос в его руках, затем на диван, на котором Рэйлан раньше лежал, и не успела даже задать вопрос, а он уже отвечал:
   – Я закончил читать и вышел из комнаты час назад. Вы ни разу не оторвались от работы. Она сняла очки и протерла глаза.
   – Я была поглощена этим. – И указала на разбросанные листы рукописи.
   – Интересный отрывок?
   Не дожидаясь разрешения, Рэйлан поставил поднос на край стола и подвинул его вперед, задев при этом энциклопедию и медный цилиндр, в котором стояли ручки и карандаши.
   – Предпоследняя глава, – проговорила Кирстен, рассеянно освобождая на столе место для того, что Рэйлан снимал с подноса. Вдруг она вышла из транса, мгновенно осознав происходящее, и встала.
   – Что это?
   – Фрукты, булочки с черникой. Элис испекла. А это…
   – Я знаю, что, это. – В ее голосе чувствовалась раздражение. – Что все это делает на моем столе? Элис знает, что во время работы я лишь слегка перекусываю.
   – Да, да. – Он присел на край стола и сорвал несколько виноградин. – Пока вы спорите, могли бы уже поесть.
   Плюхнувшись в кресло, Кирстен недоверчиво посмотрела на Рэйлана. Не дав ей собраться с мыслями, он спросил:
   – Неужели вам нравилось играть второстепенную роль?
   – Где играть?
   – В жизни Демона. Меня заинтересовала статья в «Пипл», одна из немногих, в которой о вас хоть что-то написано.
   – Звездой был Чарли, а не я. Это о нем все хотели читать.
   Кирстен подтянула к себе одну ногу и обхватила лодыжку руками. Ее такая домашняя поза выражала смирение, хотя она явно не собиралась сдаваться.
   – Муж не хотел делиться лаврами?
   – У вас о Чарли неверное представление. – Она нетерпеливо оторвала от грозди несколько виноградин, но, вместо того чтобы съесть, принялась вертеть их и разглядывать. – Мы ни-, когда не оспаривали между собой права пожинать плоды его популярности. Но тем, кто претендовал на часть этой славы, Чарли щедро позволял ею пользоваться. Спросите других пилотов, и услышите то же самое.
   – Значит, вы по собственной воле предпочитали оставаться в тени?
   – Да.
   – Почему? Вы ревновали к тем, кто постоянно вился вокруг вашего мужа?
   – Не говорите чепухи.
   – Чепухи? – Его лицо выражало сомнение. – Мы снимали одну сцену из того периода, когда карьера Рамма еще только начинала набирать высоту.
   – Не надо каламбуров.
   Рэйлану нравилась ее находчивость. То, что она хотела быть остроумной, было хорошим знаком. Наверное, ему что-то удалось.
   – Так вот, – продолжил он, – после грандиозного шоу мисс Аэродром – не помню точный титул – в бикини и с флагом через плечо подходит к нему и целует его прямо в губы. Потом со смаком отдается Рамму в ближайшем отеле и при этом говорит: «Я тебя так заведу и покажу тебе такой пилотаж, о каком ты и мечтать не мог, Демон». Это правда или вымысел?
   Кирстен опустила ложку в вазочку с йогуртом и принялась помешивать, но есть не стала.
   – Квинтэссенция. Такое случалось с ним на каждом шагу.
   Рэйлан пристально на нее посмотрел.
   – Вас это не задевало?
   – Книга и фильм не обо мне, а о Рамме.
   – Вы уходите от ответа, Кирстен.
   – Из чего умный человек сразу бы заключил, что я не хочу об этом говорить.
   – Значит, случайные связи Рамма все-таки обижали вас.
   Она вскочила с кресла и выпалила, чеканя каждое слово:
   – Это досаждало мне. Мучило меня. Это было вторжение в нашу интимную жизнь.
   – Как я сейчас…
   – Ну, слава Богу! До вас наконец дошло. – Она откинула волосы жестом, полным отчаяния. – Прекратите приставать ко мне со своими расспросами. Мои отношения с мужем Чарли Раммом не имеют никакого отношения к жизни летчика-аса Демона Рамма.
   Она встала из-за стола и направилась к двери. Рэйлан последовал за ней.
   – Вы не правы. Мужчина живет с женщиной. Любит он ее, ненавидит или равнодушен к ней – в любом случае она не может не оказывать хоть какого-то влияния на его жизнь.
   Рэйлан шел за Кирстен по коридорам, пока она не остановилась перед дверями своей спальни и не повернулась к нему лицом.
   – Что ж, прекрасно! Мне нравится думать, что я оказывала крайне положительное влияние на жизнь Чарли. Он действительно меня любил. И нуждался во мне. Я ему даже нравилась, что в современной семье такая редкость. – Она глубоко вздохнула. – Но, повторяю, и фильм, и книга рассказывают не о любви и браке Раммов, а о нем как профессионале. Если вы хотите говорить об этой стороне его жизни – я к вашим услугам. Если нет – вы зря тратите свое и мое время, находясь здесь. И это я пыталась вам втолковать на прошлой неделе у Мэла. А сейчас прошу меня извинить.
   Она вошла в спальню и закрыла за собой дверь. Через четверть часа, сменив брюки на шорты, Кирстен показалась в дверях и обнаружила Рэйлана на том же месте, подпирающим стену в ожидании ее. Он упрямо не желал прекращать разговор и как ни в чем не бывало спросил:
   – Чарли рассказывал вам о работе, о полетах?
   – Постоянно.
   – Никогда не говорил, что боится? Вопрос поставил ее в тупик, но не обидел, как опасался Рэйлан. Она призадумалась, желая ответить искренне.
   – Боялся – не правильное слово. Я бы так не сказала. Но он был всегда предельно осмотрителен. Прежде чем сесть в самолет, Чарли точно рассчитывал каждую фигуру пилотажа с точки зрения математики и аэронавтики.
   – Как насчет суеверия?
   – О да. Чарли был очень суеверен. – Она улыбнулась и остановилась у двери, ведущей на террасу. – У вас есть дела? Есть место, куда срочно нужно ехать? Какой-нибудь телефонный разговор?
   – Не раньше чем через неделю. Сейчас снимают сцены без моего участия.
   – А вам не надо учить текст?
   – Я и так знаю, что и когда говорить. – В ответ на ее гневный взгляд он лишь улыбнулся. – Куда вы?
   – Я иду прогуляться по пляжу.
   – Заманчивое предложение.
   – Я гуляю одна.
   – А сегодня у вас есть компания. Не дожидаясь ответной реплики, он взял ее за локоть и повел вниз по ступеням.
   – Мне не нужна ваша помощь, – проворчала она. – Я могу спуститься по этой лестнице даже безлунной ночью.
   – Вы ходите на пляж по ночам?
   – Иногда.
   – Когда все спят. Почему же вы не спите?
   – Почему я не сплю? – Они уже были в самом низу. – Мне вообще трудно заснуть.
   Она не вдавалась в подробности, а Рэйлан не стал допытываться. Знал, что нельзя припирать ее к стенке. Они сняли обувь и пошли босиком покромке прибоя. Волны ласково пенились у ног.
   – Давайте я теперь задам вам вопрос. Для разнообразия, – сказала Кирстен, чем очень удивила его. – Вы обо всем фильме также дотошно выясняли каждую мелочь? Я имею в виду части, не касающиеся личной жизни Чарли.
   – Естественно. Я проводил часы, разговаривая с членами экипажа, в основном с Сэмом. Этот парень может выдуть больше пива, чем кто-либо из моих знакомых.
   Кирстен улыбнулась, услышав имя пилота-ветерана, механика Чарли и его друга с того самого дня, как Рамм уволился из ВМФ и окрестил себя «небесным эквилибристом». Ухудшение зрения заставило Сэма отказаться от полетов, и Демон Рамм уговорил его работать с ним.
   – Уверена, у Сэма нашлось для вас немало захватывающих историй, – засмеялась Кирстен.
   – А вам он не пересказывал все эти истории, когда вы взялись за книгу?
   – В смягченной версии.
   – Да. Язык механика не для ваших ушей. – Он остановился и серьезно проговорил:
   – Сэм благоговеет перед вами и говорит о вас с восхищением.
   Рэйлан видел, что ей это приятно. И только сейчас его поразил очевидный факт: если лучший друг Рамма так уважает его жену, значит, она никак не могла быть помехой счастью Чарли. Значит, это полностью исключало фригидность. Хотя, конечно, трудно представить, как бы один мужчина признавался другому в том, что его жена фригидна.
   Так что же на самом деле? Проклятие! Полная неразбериха.
   – Скажите, актер, который играет Сэма… хороший? – спросила она вдруг, прервав его размышления.
   – Да, хороший. Настоящий медведь. Но, мне кажется, чтобы играть Сэма, ему чуть-чуть недостает сентиментальности.
   – Тогда уж – придурковатости. Хотя за этим он, безусловно, скрывает душу нежную, как у мадонны.
   – Несложно догадаться. – Рэйлан рассмеялся. – Уж как этот сукин сын смеялся над моими полетами!
   – Для картины вы учились водить самолет?
   – Я уже умел летать, а Сэм только рассказал, как выполняются простейшие фигуры.
   – Значит, слухи о том, что у вас есть самолет, верны?
   – Ну, не «Боинг-707», если вы это имеете в виду. Может, по слухам, у меня ковер-самолет? – улыбнулся он.
   –..и безобразные оргии на высоте тридцать семь тысяч футов, – в тон ему весело добавила Кирстен.
   Рэйлан печально взглянул на нее:
   – Теперь можно смеяться сколько угодно, а тогда эта история чуть не погубила девушку.
   – Актрису?
   – Да. – Он остановился, подобрал ракушку и зашвырнул ее далеко в сверкающую воду. – Мы прилетели на съемки той картины в Лондон одновременно, но на разных самолетах. Пресса почему-то забыла упомянуть этот факт. Я встречался с ней лишь однажды в кабинете режиссера, где тогда находилась уйма народу.
   Ветер мягко трепал его волосы, но рот был сурово сжат, а взгляд стал серьезным и задумчивым. Куда исчезла его жизнерадостность?
   – Когда вся эта чушь попала в газеты, стало ясно, что нас побьют камнями в Хитроу и придется мучиться из-за всей этой шумихи. Ее тогдашний приятель телеграфировал, что у них все кончено. Мать с другого конца Атлантики позвонила и назвала ее шлюхой. Это так подействовало на девушку, что она еще долго не могла работать… Это была ее первая главная роль. Режиссер – хам, которого она боялась до смерти, агенты – хапуги и проходимцы, которым она все спускала.
   Рэйлан тяжело вздохнул, долго молчал, затем продолжил:
   – Она была так невинна. Она переживала все, что бездумно пишут о ней репортеры. Ублюдки! Она принимала таблетки по утрам, чтобы только подняться, и еще большую дозу по вечерам, чтобы заснуть. Кокаин только способствовал ее паранойе.
   Он стоял на сильном ветру и не замечал этого. Волнение, читавшееся на его лице, делало Рэйлана очень красивым. Не было ничего удивительного в том, с какой заботой, нежностью и страстью смотрели на него кинокамеры.
   Внезапно осознав, в какое уныние погрузился, Рэйлан оглянулся и поймал на себе пристальный взгляд Кирстен. И в ответ наградил ее одной из своих сардонических усмешек.
   – Голливудские страдания!.. Ветер развевал свободную одежду Кирстен. Блузка то надувалась, как парус, то облепляла ее соблазнительные формы.
   – Вы очень красивы, вам никогда не приходило в голову сниматься в кино?
   Она засмеялась, но ветер унес звук в сторону, и Рэйлану досталось только прелестное выражение ее улыбающихся губ. Ему снова мучительно захотелось ощутить их вкус.
   – Вряд ли у меня получилось бы. Я не обладаю ни талантом, ни способностью к самодисциплине.
   – Вы не дисциплинированны? Не думаю. Сегодня вы с утра сидели в кресле и несколько часов корпели над одной-единственной страницей рукописи.
   – Это другое.
   – Почему?
   – Потому что глубоко личное. Оно имеет отношение только ко мне и моим словам на бумаге.
   – Для вас очень важна ваша независимость?
   – Очень.
   Оглядывая Кирстен, он изучал ее беспристрастно, как киномагнат молодую актрису, оценивающий ее кассовый успех.
   – Возможно, именно поэтому вы и не пошли в Голливуд. Они бы уж точно посягнули на вашу независимость.
   Он надеялся, что Кирстен примет вызов, и не ошибся. Она спросила, как «они» могли бы это сделать.
   – Например, могли захотеть, чтобы вы отрастили волосы, а теперешняя стрижка вам чертовски идет. – Он обвел пальцами контур ее темных волос, затем нежно взлохматил ровную темную бахрому над ушами и сказал:
   – У вас потрясающие глаза – большие, умные, выразительные. Таким глазам не нужны накладные ресницы. – И кончиком пальца провел по темным легким ресницам. – Красивый овал лица, высокие скулы. – Он взял Кирстен за подбородок, большой палец быстро скользнул между губами и погладил ее ровные верхние зубы. – Чарующая улыбка. И я уже убедился, что вы превосходно целуетесь.