Браун Сандра. Сладкая боль

   Господи, как же она не видела раньше очевидного: ее муж – жестокий, циничный человек?! Неудивительно, что Ринку опостылели его поучения, и он сбежал из дому. Для Каролины никогда не было тайной, что отец и сын недолюбливают друг друга, но она даже не подозревала, насколько глубока эта неприязнь.
   – В газетах писали, что твоя авиакомпания процветает.
   – Да, мы с моим компаньоном возлагали на «Эр-Дикси» большие надежды. И они оправдались.
   – Вы ведете умную политику: привлекаете пассажиров низкими ценами и живете за счет оборота. В результате другие компании разоряются, а вы только богатеете.
   Даже если Ринк и был удивлен тем, что отец был хорошо осведомлен о его делах, виду он не подал.
   – Да, я вполне доволен жизнью.
   В палату вошла медсестра со шприцем.
   – Пора сделать обезболивающий укол, мистер Ланкастер.
   – Тычьте иголки в свою задницу, а мою оставьте в покое, – рявкнул старик.
   – Роско! – остановила его Каролина, шокированная грубостью.
   – Мистер Ланкастер, я выполняю предписания врача, – твердо заявила медсестра.
   – Начхать мне на этого идиота! Это пока еще моя жизнь, и я волен распоряжаться тем, что от нее осталось, так, как мне вздумается. Не желаю никаких уколов! Пусть болит! Ясно? Убирайтесь к чертовой матери!
   Сестра поджала губы, но спорить не решилась.
   – Роско, но ведь она… – начала было Каролина, когда медсестра закрыла за собой дверь.
   – Перестань корчить из себя святую, Каролина! Это действует мне на нервы!
   Что с ним творится? Никогда раньше он не позволял себе разговаривать с ней в таком тоне. Каролина отшатнулась, словно от удара.
   – Если у тебя нет ко мне других чувств, кроме сострадания и жалости, можешь сюда больше не приходить! – Каждое слово Роско дышало яростью.
   Каролина, с глазами, полными слез, схватила сумку и устремилась к двери.
   – Ах ты, мерзавец! – Ринк весь кипел гневом. – Я не позволю тебе так с ней обращаться! Плевать мне на твое состояние!
   Роско зло скривился:
   – Не суйся не в свое дело, сынок! Она моя жена, и я сам решаю, как мне с ней обращаться.
   Ринк с ненавистью посмотрел на отца и молча вышел из палаты, хлопнув дверью.
   Каролина неподвижно стояла в конце коридора, привалившись к стене. Ринк подошел к ней сзади и хотел было тронуть ее за плечо, но вдруг замер в нерешительности. Каролина, не замечая его, уставилась невидящим взором в окно. Ринк осторожно коснулся ее рукой.
   Каролина испуганно обернулась.
   – Ну как ты? Успокоилась? – тихо спросил Ринк.
   О Господи! Зачем он так с ней говорит? Ведь те же самые слова он говорил ей двенадцать лет назад! И его голос тогда был таким же ласковым и волнующим. Все эти годы его голос звучал в ней, напоминал о прошлом, будил безумные надежды.
   Каролина смотрела на Ринка полными слез глазами. Ринк подумал, что она плачет оттого, что Роско унизил ее на его глазах. Но он ошибся. Каролина плакала об их прошлом, которое так и не стало их общим настоящим. И снова у нее перед глазами встал первый вечер, который они провели вместе…
 
   Кто-то посветил ей фарами в спину. Каролина ускорила шаг. Она не любила возвращаться домой одна. Надо было, конечно, подождать отца, но Бог знает когда он отправится домой. Да и вряд ли в таком состоянии отец мог быть надежной защитой от хулиганов.
   Как же ей было стыдно признаваться Ринку Ланкастеру, что она дочь пьяницы! Теперь от него не скроешь, что они живут в лачуге, что ее мама вынуждена подрабатывать прачкой, а сама она ходит в чужих обносках, которые перепадают ей от маминых заказчиков.
   Она, конечно, хорошо знала Ринка в лицо. Ланкастеров в Уинстонвиле знали все. Каролина не раз любовалась Ринком издали, когда он мчался в красном спортивном автомобиле с откинутым верхом и ветер трепал его черные волосы. Рядом обычно сидела какая-нибудь девушка, и Ринк обнимал ее за плечи. Из радиоприемника неслась громкая музыка. Ринк качал головой в такт мелодии и весело приветствовал знакомых, которых у него было великое множество. Кого-то другого оштрафовали бы за превышение скорости, а Ринка – нет, ведь среди его знакомых был и помощник шерифа. Ринк был всеобщим любимцем. Еще бы! Звезда футбола, капитан баскетбольной команды, чемпион автогонок, наследник роскошного поместья и самой большой хлопковой фабрики в округе!
   Весь день Каролина думала о Ринке Ланкастере. А теперь торопилась домой, чтобы поскорее юркнуть в постель и без помех насладиться воспоминаниями о том, что он ей сказал. Он-то, конечно, и думать о ней забыл, а она…
   – Привет, Каролина! – раздалось из машины, затормозившей за ее спиной.
   Каролина оглянулась и, не веря своим глазам, уставилась на улыбающегося Ринка, который распахнул перед ней дверцу.
   – Садись, подвезу.
   Каролина испуганно посмотрела по сторонам, словно боялась, что кто-нибудь увидит ее наедине с Ринком.
   – Не знаю… Может, не стоит?
   Он рассмеялся:
   – Почему?
   «Потому что человек, зовущийся Ринком Ланкастером, не подвозит на своей машине оборванок вроде Каролины Доусон», – хотела сказать Каролина, но от волнения не смогла вымолвить ни слова.
   – Да садись же! – с обворожительной улыбкой повторил Ринк, и Каролина не устояла.
   Роскошное кожаное сиденье было таким мягким! На передней панели весело помигивали разноцветные огоньки.
   – Ты любишь шоколадный коктейль?
   Каролина лишь молча кивнула в ответ. Она пила шоколадный коктейль один раз в жизни.
   – Угощайся. Я заехал по пути в молочный магазин «Марта», – Ринк кивком указал на бумажный стаканчик. Он был прикрыт крышкой, из которой торчала соломинка.
   – Спасибо, – робко проговорила Каролина.
   Вкус холодного коктейля показался ей божественным. Она зажмурилась от удовольствия, чем явно порадовала Ринка.
   В приемнике звучала тихая музыка, верх машины был поднят. Ринк явно не хотел, чтобы их видели вместе, но Каролину это нисколько не задело. Достаточно того, что он предложил ее подвезти и угостил шоколадным коктейлем. Дочка пьянчуги Доусона и не мечтала о такой удаче.
   – Как твоя работа?
   – Хорошо. Сегодня я продавала наборы посуды.
   – Красивые?
   – Нет. Я бы сама никогда не купила такие тарелки.
   Ринк рассмеялся.
   – Значит, в твои планы не входит торговать посудой всю жизнь?
   – Конечно, нет!
   – А чего бы тебе хотелось?
   «Учиться в колледже», – мысленно произнесла Каролина, прекрасно осознавая несбыточность этой мечты.
   – Не знаю, – пожала она плечами. – Вообще-то мне нравится математика. В школе я считалась одной из лучших учениц, моя фотография целых два года провисела на доске почета.
   Надо же было его хоть чем-нибудь поразить! Пусть этот вечер ему запомнится! А уж она его не забудет по гроб жизни. Ее, Каролину Доусон, подвез до дому Ринк Ланкастер! Невероятно! У него же столько девушек! Они и старше ее, и куда интересней. Эти девушки хорошо одеваются, ходят в фешенебельные клубы, их матери ездят на роскошных лимузинах и занимаются благотворительностью. Ни одна из таких красавиц никогда не унизится до разговора с Каролиной Доусон.
   – Ты разбираешься в математике? Жаль, что я раньше тебя не знал. Ты бы мне помогла. В колледже у меня с математикой были нелады.
   – Тебе нравится учиться?
   – В принципе да, но я рад, что все уже позади.
   – Ты что, уже кончил школу?
   – Ага, полтора месяца назад.
   Не спрашивая, как проехать к ее дому, Ринк свернул на проселочную дорогу.
   – Тебе необязательно подвозить меня к дверям, – поспешно сказала Каролина.
   – Но здесь темно.
   – Ничего, я не боюсь. Пожалуйста, останови машину. Я немного пройдусь пешком.
   Ринк без возражений нажал на тормоз.
   В такой счастливый день Каролине не хотелось ссориться с матерью, которая непременно потребовала бы объяснений, если бы увидела машину Ланкастера. Но главное, Каролина боялась, что Ринк увидит, в какой нищете она живет.
   Ринк заглушил мотор, и их со всех сторон обступила тишина. Он выключил фары и опустил верх автомобиля. Лунный свет освещал их лица. Легкий ветерок ласково перебирал волосы.
   Ринк положил руку на спинку сиденья и повернулся к ней, упершись коленом в ее ногу. От него потрясающе пахло дорогим одеколоном. Каролина вдруг отчетливо поняла, что рядом с ней не мальчик, а взрослый мужчина. А она еще ни разу не оставалась с мужчиной наедине, ведь за ней никто никогда не ухаживал.
   Каролина в растерянности пила коктейль. Ринк молча следил за ней взглядом. Внезапно соломинка хлюпнула, и стаканчик опустел. Каролина в смущении подняла на Ринка глаза.
   Он улыбался.
   – Ну как? Хороший коктейль?
   – Да, очень. Большое спасибо. – Она протянула ему пустой стаканчик. Он засунул его под сиденье и приблизил свое лицо к лицу Каролины.
   Как и утром, они рассматривали друг друга с жадным любопытством. Ринк ласкал взглядом ее щеки, шею и грудь, а Каролина млела, чувствуя, как по ее телу разливается приятное тепло. Оно стало почти невесомым, и лишь в низу живота она чувствовала непривычную тяжесть.
   Ринк провел указательным пальцем по ее нижней губе. У Каролины перехватило дыхание.
   – Ты очень хорошенькая, – наконец хрипло проговорил Ринк.
   – Спасибо.
   – Сколько тебе лет?
   – Пятнадцать.
   – Пятнадцать!
   Он вполголоса чертыхнулся и отвел взгляд. Но, похоже, глаза его не слушались, потому что через секунду Ринк вновь посмотрел на Каролину.
   – После нашей встречи в лесу я целый день думал о тебе.
   Теперь его рука прикасалась к ее щеке, а палец, словно заколдованный, никак не мог оторваться от нижней губы.
   – Я тоже о тебе думала.
   Ринк расплылся в довольной улыбке.
   – И что ты думала?
   Каролина зарделась. Хорошо, что было темно и он этого не заметил. Стесняясь посмотреть Ринку в глаза, она уставилась на расстегнутый ворот его рубашки.
   – Ну… разное. – Она передернула плечами, стараясь казаться равнодушной.
   – Разное? – снова улыбнулся Ринк, но теперь эта улыбка была мимолетной. – А ты думала о… – Он запнулся в поисках подходящего выражения.
   Каролине пришло на ум слово «тискать». Мальчики всегда тискали девочек, прибегавших к ним на свидания. А девчонки потом обменивались впечатлениями, собираясь в группки, но Каролину не допускали до участия в таких разговорах.
   Однако Ринк выразился иначе.
   – Ты думала о… нас с тобой? О том, как мы…
   – Что? – еле слышно переспросила Каролина.
   – Как мы целуемся…
   Каролина молчала, казалось, в гулкой тишине слышно лишь биение ее сердца.
   – Ты когда-нибудь целовалась?
   Она поспешно кивнула. Но Ринка ей не удалось обмануть.
   – Господи, ты совсем еще ребенок! – воскликнул он изумленно. – Послушай, ты не испугаешься, если я тебя поцелую?
   – Я не боюсь тебя, Ринк.
   – А… моих поцелуев? – ласково спросил он, гладя Каролину по голове.
   – Нет… Я… я буду рада, если ты меня поцелуешь.
   – Каролина! – жарко прошептал он, придвигаясь поближе.
   Она ощутила на своей щеке его дыхание и закрыла глаза. Губы Ринка осторожно коснулись ее губ. Каролина не отпрянула от Ринка, она словно ждала продолжения, и Ринк поцеловал ее более страстно. Поцелуи Ринка пробудили в девушке какие-то смутные желания. Каролина и сама не понимала, чего она хочет. Во всяком случае, не того, чтобы ее «тискали». Это слово совершенно не вязалось с удивительными чувствами, которые она сейчас испытывала.
   Ринк взял лицо Каролины в ладони и жадно припал к ее губам. Она покорно разомкнула их, и Ринк, тихонько застонав, провел по ним языком. Каролина похолодела от ужаса, но сопротивление ее быстро сошло на нет, и она с восторгом отдалась новым, неведомым ощущениям.
   Каролина была в полном смятении. Что происходит? Ей до сих пор было неизвестно, что такое любовный пыл. Вцепившись в рубашку Ринка, она понимала только одно: ей хочется прижаться к нему всем телом. Не в ее силах было сопротивляться этому желанию. Каролине было и страшно, и радостно оттого, что близость Ринка вызывает у нее такую бурю чувств.
   Ринк ласково поцеловал ее трепещущие губы и с сожалением отстранился, разомкнув объятия. Какое-то время она сидела, смежив ресницы, а когда наконец подняла отяжелевшие веки, в глазах ее сквозила истома. Истома, переполнявшая все ее тело.
   – Ну как ты? Успокоилась?..
 
   Теперь, стоя в холодном больничном коридоре, она ответила ему точно так же, как двенадцать лет назад после первого поцелуя.
   – Да, Ринк… Все в порядке…
   «Может быть, и он вспомнил тот давний, напоенный звуками и запахами лета вечер?!» – подумала Каролина, когда Ринк посмотрел на нее долгим взглядом, а потом резко отвернулся и сухо бросил через плечо:
   – Тогда пошли.

4

   – Он такой хорошенький! Ты тоже. – Руки Лауры Джейн, гладившие жеребенка, замерли, а темные глаза обратились к Стиву, который произнес два этих коротких слова с невыразимой нежностью.
   – Ты правда так думаешь?
   Стив мысленно выругался, услышав этот наивный вопрос. Сколько раз он себе твердил, что надо быть осторожней! Лаура Джейн такая доверчивая и простодушная! Ее легко обидеть, поэтому он должен быть очень осторожен в высказываниях.
   Стив поднялся на ноги.
   – Конечно, ты очень симпатичная девушка, – как можно спокойнее произнес он и, прихрамывая, вышел из стойла.
   Он все чаще ощущал необходимость воздвигнуть между собой и Лаурой Джейн прочную преграду. Ведь она даже не подозревала, какие желания пробуждают в нем запах ее волос и матовая белизна кожи. А если б узнала, пришла бы в ужас.
   Стив снял с крюка седло. Ринк сказал ему, что собирается утром покататься верхом, и Стив не хотел ударить лицом в грязь. Пусть и седло, и сбруя – все будет в идеальном порядке!
   Стив понимал, почему молодой хозяин относится к нему с такой антипатией. Ринк ведь не слепой и, естественно, заметил, какие взгляды бросает конюх на его сестру.
   Стив не обижался на Ринка за его неприязнь. Ничего удивительного, что он так волнуется за сестру. К ней и вправду надо относиться бережно. Будь у него самого такая сестра, он тоже берег бы ее как зеницу ока.
   Но, с другой стороны, что поделать, если Лаура Джейн ему так мила?! Он не искал этой любви, она пришла к нему сама. И теперь ему без Лауры Джейн нет жизни.
   Девушка подошла к нему и, стоя рядом, внимательно наблюдала, как он моет седло. Локоть Стива почти касался ее груди.
   Конюх яростно орудовал тряпкой, стараясь не думать о близости девушки.
   Лаура Джейн, разочарованная тем, что Стив больше не говорит ей комплиментов, спросила:
   – У тебя нога болит, да?
   – Нет. С чего ты взяла? – удивился Стив.
   – Потому что ты хмуришься. Когда тебе больно, у тебя всегда бывает мрачный вид.
   – Нет, я просто делаю свою работу, вот и все.
   Лаура Джейн придвинулась еще ближе.
   – Давай я тебе помогу, Стив.
   Он отступил на шаг. Кровь гулко стучала в висках. Господи, эта девушка – сущий ангел, а он… он смеет оскорблять ее своими непристойными фантазиями!
   – Не надо. Я сам справлюсь.
   – Ты тоже думаешь, у меня не получится? Я знаю, все считают, что я ни на что не гожусь.
   Стив вскинул голову.
   – Ну что ты! Как это не годишься?
   В темных глазах девушки была затаенная боль.
   – Все думают, что я глупая и ничего не умею делать.
   – Не говори глупостей, Лаура Джейн! – воскликнул Стив, кладя ей руку на плечо. – Я, например, ничего подобного не думаю.
   – Тогда почему ты отказываешься от моей помощи?
   – Потому что это грязная работа, а я не хочу, чтобы ты испачкалась.
   – Только поэтому? – переспросила Лаура Джейн. – Честное слово?
   – Честное слово.
   Стиву давно пора было отойти от нее, но он не мог оторваться, не мог убрать свою тяжелую руку с ее хрупкого плечика. Обращенное к нему лицо Лауры Джейн было ангельски прелестным, однако в глазах полыхал беспокойный огонь. Любой другой человек мог бы принять его за огонь страсти, но Стив слишком хорошо знал Лауру Джейн и не допускал даже мысли об этом.
   – Да, я, конечно, не очень умная. Но кое-что я все-таки понимаю.
   – Ну конечно!
   Господи, какие у нее розовые, нежные губы! Так и хочется попробовать их на вкус. Он бы все на свете отдал, лишь бы прижать эту девушку к своему израненному, изуродованному телу! Ее прикосновения – бальзам на раны. И телесные, и душевные.
   – Я многое подмечаю. Например, я уверена, что Ринк несчастлив. Он пытается нас обмануть, смеется, делает вид, будто ему весело, но глаза у него грустные. Тебе не кажется, что Ринк и Каролина терпеть не могут друг друга?
   – Кажется.
   – Интересно, почему? – Лаура Джейн наморщила лоб. – А может, у них, наоборот, любовь, и они так ведут себя, чтобы никто ни о чем не догадался?
   Стив улыбнулся, изумляясь ее проницательности. Ведь он за завтраком пришел к такому же выводу. Недаром говорят, от ненависти до любви один шаг. Посидев за одним столом с Ринком и Каролиной, Стив пришел к выводу, что в их случае чаша весов явно склоняется в сторону любви.
   Он погладил Лауру Джейн по щеке.
   – Может быть, ты и права.
   Она доверчиво подалась к нему.
   – По-твоему, я умная? И симпатичная?
   – Ты красавица.
   – Ты тоже красивый. – Фарфоровые легкие пальцы скользнули по его лицу.
   Стив вздрогнул и отшатнулся, безвольно опустив руки вдоль тела.
   – Не надо так делать, Лаура Джейн. – Он и сам удивился резкости своего тона.
   Лаура Джейн сжалась, словно ее ударили.
   – О Господи, девочка! Извини! Извини меня, – Стив хотел погладить ее по плечу, но не посмел. Она закрыла лицо руками и вдруг заплакала. – Пожалуйста, не плачь.
   – Я просто ужасная.
   – Ты? Да что ты!
   Стиву давно не было так тошно. Куда ни кинь – всюду клин. Приласкать ее нельзя, а оттолкнуть – еще хуже. Ринк убьет его, если узнает, что он прикоснулся к Лауре Джейн. Но если не сказать ей доброго слова, Лаура Джейн решит, что она никому не нужна, никто ее не любит…
   – Ты чудесная девушка, – с жаром прошептал Стив. – Другой такой нет на всем свете!
   – О нет. – Она обратила к нему залитое слезами лицо. – Я нехорошая. Сколько я себя помню, я всегда любила Ринка. Думала: вот он вернется домой, и все наладится. Он мне казался самым сильным, самым красивым мужчиной в мире. Но вот он вернулся – и я вижу, что ошибалась, – Лаура Джейн нервно теребила ворот своего платья. – Самый лучший мужчина – это ты.
   Хрупкие плечики опять задрожали, а по щекам заструились новые потоки слез.
   – Стив, знаешь, я люблю тебя больше, чем Ринка.
   И не успел Стив опомниться, как Лаура Джейн бросилась ему на шею, чмокнула в губы и выбежала из конюшни.
   Стив был оглушен, в ушах у него звенело, во рту пересохло. Он умирал от ужаса и восторга. Господи, что ему со всем этим делать?
   А что тут поделаешь? Ничего. Абсолютно ничего.
   Он выключил свет и отправился к себе. В холостяцкой квартирке, расположенной в дальнем конце конюшни, было прибрано, но все равно неуютно и одиноко. Стив лег на узкую постель и закрыл глаза. Его охватило беспросветное отчаяние. Как в тот день, когда он очнулся в армейском госпитале и узнал, что ему отрезали полноги.
 
   – Ой, извини, Ринк. Я не знала, что ты здесь.
   – Нечего тебе извиняться, – откликнулся он из темноты. – Это же твой дом.
   Каролина закрыла за собой стеклянную дверь и села в плетеное кресло. В воздухе была разлита вечерняя прохлада. Она устало смежила веки.
   – Нет, это твой дом, Ринк. А я здесь временно. Пока…
   – Пока жив мой отец.
   – Да.
   На этот раз Ринк не стал возражать. Споры с Каролиной огорчали его.
   – Ты не ездила больше в больницу? – спросил Ринк.
   – Нет. Я туда звонила. Роско все-таки сделали укол, и он заснул. Врач сказал, что нет смысла приезжать. Вот я и подумала, что от меня здесь будет больше толку.
   – Не хотел бы я оказаться в больнице в тот момент, когда отец проснется и обнаружит, что он проспал целый день, – задумчиво протянул Ринк.
   – Я подумала об этом, – вздохнула Каролина.
   – Он часто тебе грубит?
   – Нет. Никогда. Хотя на других людей при мне кричал не раз. Я, правда, довольно легко его утихомиривала. А сегодня впервые досталось и мне.
   – Что ж, считай, что тебе еще повезло, – горько усмехнулся Ринк. – Мою мать он оскорблял постоянно. Придирался к ней из-за пустяков. Черт! – Ринк со злостью стукнул кулаком по спинке кресла. – Меня порой так и подмывало заткнуть его поганую глотку. Я с детства ненавидел отца за то, что он сделал маму несчастной. Она ведь ему все отдала. Все!
   Ринк бросил на Каролину косой взгляд, и ей показалось, что ему неловко. Наверное, от того, что он так перед ней раскрылся.
   – Хочешь выпить? – неожиданно спросил он.
   – Нет, спасибо.
   – Ах да, я забыл. Ты ведь не пьешь, да?
   – Естественно. Я же выросла в доме Пита Доусона, – грустно улыбнулась Каролина. – Это навсегда отбило у меня охоту к выпивке.
   – Тогда я тоже не буду. – Ринк поставил бокал с коктейлем на пол.
   – Нет-нет, пей! Тебе-то зачем отказываться? Ты-то в полном порядке, вон ведь какой красавец!
   Последнюю фразу Каролина ляпнула, не подумав. И тут же пожалела. Слишком уж много в ней было личного. Ринк внимательно всмотрелся в ее лицо. Каролина не выдержала и отвела взгляд.
   – Хейни сказала мне, твой отец умер. Как это случилось? – наконец нарушил молчание Ринк.
   – Да. Однажды утром его нашли мертвым на обочине шоссе. Медицинское заключение – смерть от разрыва сердца. Неудивительно. Он так долго отравлял свой организм…
   – А твоя мать жива?
   – Нет, мама умерла совсем недавно.
   Каролина устремила в темноту невидящий взор. Ее матери было всего лишь пятьдесят, но она уже превратилась в старуху. Хроническая усталость и отчаяние сломали ее.
   Ринк опустился на ступеньки крыльца рядом с Каролиной.
   – А как ты жила после моего отъезда, Каролина?
   Ей безумно хотелось погладить Ринка по его густым темным волосам. Сейчас он стал еще мужественнее и красивее, чем был прежде.
   – Закончила школу, получила стипендию для учебы в колледже.
   – Стипендию? Ты? – Ринк резко повернул голову и почти коснулся руки Каролины. – Но как тебе это удалось?
   – Не знаю.
   Он недоуменно поднял брови.
   – Не знаешь?
   Каролина покачала головой. Мысли кружились, как осенние листья. Рядом был Ринк, он сидел, обхватив руками колени. Стоило ему протянуть руку, и он дотронулся бы до ее ноги – Ринк сидел на две ступеньки ниже.
   Молчание затянулось – Ринк терпеливо ждал ее ответа. Каролина справилась с волнением и начала сбивчиво рассказывать:
   – Как-то утром меня пригласили в кабинет директора. Это случилось прямо перед выпускными экзаменами. Директор сказал, что человек, пожелавший остаться неизвестным, хочет оплатить мое дальнейшее обучение и назначает мне стипендию. Денег хватило с лихвой. В колледже у меня даже оставалось ежемесячно пятьдесят долларов на мелкие расходы. И, представь себе, Ринк, я до сих пор не имею ни малейшего представления, кто меня облагодетельствовал.
   – И вправду чудеса! – изумился Ринк.
   Но Ринк знал, хотя и немногое, о дальнейшей судьбе Каролины. В свое время Хей-ни известила его в письме, что «замарашка Доусон» учится в колледже.
   «Ты, наверное, не помнишь ее, – писала ему экономка. – Она на несколько лет моложе тебя – дочка пьяницы Доусона. Короче, она уехала в город, а мы тут все гадаем, как ей удалось раздобыть столько денег?»
   А потом пришло письмо от Лауры Джейн.
   «Папа сегодня сказал мне, что Каролина Доусон вышла замуж за своего однокурсника. Он сказал, что она жила в нашем городе и ты ее тоже знаешь», – писала сестра.
   – Получив диплом, я вернулась в наш город, – продолжала Каролина.
   – Твой брак, значит, к этому времени уже распался, да? Недолго же ты была замужем!
   – Мой брак? – ошеломленно переспросила Каролина.
   – Ну да. Ты же вышла замуж за однокурсника, насколько мне известно.
   Каролина смотрела на Ринка, ничего не понимая.
   – О чем ты говоришь, Ринк? Да у меня даже парня не было. Какой там муж? Чтобы не потерять стипендию, я должна была хорошо учиться. Я занималась с утра до ночи. С чего ты взял, что я была замужем?
   Ринк потрясенно молчал. Неужели Лаура Джейн все выдумала? Не может быть! Сестра понятия не имела о Каролине, пока та не начала работать у Роско.
   Роско…
   В душе Ринка шевельнулось подозрение. Неужели? Нет… зачем ему это понадобилось?.. Это же подло! Впрочем, от Роско всего можно ожидать…
   – Мне кто-то говорил о твоей свадьбе, не помню, кто именно. Или же что-то перепутал?
   – Кто бы ни был этот человек, он ошибся. Я не выходила замуж, пока…
   – Пока мой отец не сделал тебе предложение.
   Наступило долгое, тягостное молчание. Потом Каролина задала вопрос, который мучил ее все эти годы:
   – А что произошло между тобой и Мерили?
   – Третья мировая война, – усмехнулся Ринк.
   Каролина ничего не ответила, лишь крепче сжала пальцы рук.
   – Наша семейная жизнь с самого начала была обречена. Мерили ребенок был нужен не больше, чем мне. Ей просто хотелось родить его в законном браке, поэтому как только Алиса появилась на свет, мы подали на развод.
   – И ты никогда не видел свою дочь?
   – Нет.
   Лицо Ринка было непроницаемо, но по его тону Каролина догадалась, что разговор окончен. Ей вдруг стало больно, что он так холодно говорит о своей дочери. Как можно быть таким бесчувственным? А ведь было время, когда она мечтала иметь от него ребенка! По крайней мере в этом случае у нее осталось бы напоминание об их любви…