Страница:
– Продолжай этим заниматься, хорошо? Она – моя единственная надежда до тех пор, пока не объявится кто-нибудь еще. Что, конечно, маловероятно.
Мак приехал на остров, ожидая увидеть маленькую мошенницу, которая умыкнула деньги, даже глазом не моргнув. Вместо этого он обнаружил прелестную, сексуальную девушку с пятнами грязи на лице и колтунами в волосах, в старых джинсах и часах от Картье, ползающую по дому и оттирающую пол. Это его озадачило. С тех пор дела пошли из рук вон плохо. Для человека, чья работа требовала объективности, у него возникли очень серьезные проблемы.
Куда подевалась та шикарная дама с огромным бриллиантом на пальце левой руки, которую он увидел когда-то на клубной парковке? Эти выцветшие джинсы явно свидетельствовали об отсутствии богатства.
– Если она пускает пыль в глаза, у нее это чертовски хорошо, получается, – сказал он своему брату два дня назад.
– Да… женщины легко могут тебя одурачить, – усмехнулся Уилл.
Мак тактично промолчал относительно Мейси. Не стал он упоминать и женщину, с которой Уилл был когда-то помолвлен и которая променяла его на кого-то богатого красавца. Уилл пожелал ей удачи и отправился на Азорские острова, чувствуя себя свободным, как никогда.
Вэл бросила сердитый взгляд в сторону папок с документами, затем поставила последнюю нераспакованную коробку на журнальный столик. Конечно, откладывать детальную работу с отцовскими документами не очень похвально, но то, что она уже успела просмотреть, все больше и больше озадачивало ее. Если бумаги и содержали что-то чрезвычайно важное, то это, по всей вероятности, было написано невидимыми чернилами. На лицевой и обратной стороне самых обычных брокерских и личных банковских счетов она нашла какие-то телефоны, инициалы и неотчетливые каракули. Работая старшим менеджером в нескольких крупных благотворительных организациях, Вэл знала цену аккуратным и скрупулезным записям. Очевидно, несмотря на все свои дипломы, ее отец не усвоил этот урок. Снова вздохнув, Вэл достала фарфоровую фигурку балерины из коробки на журнальном столике. Статуэтку подарил ей отец после ее дебюта в балетном спектакле, и в тот же вечер они пришли к выводу, что таланты Вэл лежали в совсем другой области. У нее был хороший музыкальный слух, но это не распространялось на ее ноги. Они с отцом всегда над этим смеялись.
Вэл освободила от тонкой фольги фигурку балерины и поставила ее на полку. Затем она взяла из коробки рамки с фотографиями, аккуратно завернутые в шарф, купленный ею в Шотландии, и на минутку задержалась, разглядывая снимки родителей, сделанные в конце пятидесятых, сразу же после свадьбы. Красота матери напоминала ей холодную элегантность Греты Гарбо. Вэл не видела Лолу Боннард, или как там ее сейчас звали, уже несколько лет. Они обедали вместе, когда Лола останавливалась в Нью-Йорке по пути из Лондона в Сан-Франциско. Разглядывая фотографии, она прошептала:
– Привет, пап. Привет, мам. Вы никогда не догадаетесь, где я сейчас.
Следующей Вэл вытащила миниатюру, которую всегда так любила. Все картины большого размера распродали, но эту она решила оставить себе. Ее можно повесить туда, где все еще висел календарь с маяком, хотя она потеряется на такой огромной стене. Нужно будет найти еще несколько вещичек… Может быть, купить несколько офортов… Если бы она только могла себе позволить хорошие, настоящие оттиски. Если нет, то можно обойтись и репродукциями.
Постепенно до Вэл дошло, что она начала задумываться о том, что будет далеко впереди.
Почти целый час она распаковывала вещи и искала, куда поставить безделушки, которые привезла с собой. Тем временем она прислушивалась к звукам, которые свидетельствовали о том, что Мак работал. Не то чтобы он был обязан трудиться по восемь часов в день, но ей нравилось осознавать то, что он где-то поблизости. Если Мак находился рядом, то действовал на нее совсем по-другому, но вне поля зрения он… не смущал ее. Общительный настолько, насколько мог быть муж.
Умерь свое воображение, женщина!
Ей лучше сосредоточиться на ремонте в доме.
Мак появился в дверях в тот самый момент, когда она вынимала последнюю вещицу из ящика. Упаковка совершенно новых теннисных мячиков. Почему, черт возьми, она упаковала что-то настолько бесполезное? Она забыла свою ракетку.
– А как насчет партии в теннис? – спросила она шутливо.
Ухмыляясь, он покачал головой.
– Не мой спорт. Кажется, погода меняется быстрее, чем я думал. У нас как раз есть время, чтобы немного прогуляться по пляжу.
– Вы шутите, правда, ведь?
– Нет, я не шучу, вам нужен перерыв. Вы тут торчали слишком долго.
Видно, не слишком долго для того, чтобы прийти в себя. Не успел он появиться в дверях, как она забыла о том, что делала. А об этом стоит подумать, быстрая прогулка – как раз то, что доктор прописал, неважно, что она будет гулять с человеком, способным заставить ее гормоны закружиться в дикой тарантелле.
– Укутайтесь потеплее, на улице холоднее, чем кажется.
– Подождите пять минут, – сказала она, размышляя над тем, смогут ли еще несколько слоев одежды изолировать ее от человека, который ей так нравится.
Едва ли… Вообще-то Мак не сделал ничего, чтобы подтолкнуть ее к флирту. Все дело в ее бурном воображении.
Вместо того чтобы ехать на пляж, Мак свернул с шоссе, проехал мимо бензозаправки и припарковался рядом с входом в национальный туристический центр, огороженный в это время года толстой цепью.
– Вам придется перешагнуть через цепь, – сказал Мак. – Не возражаете?
– Я думала, вы говорили о прогулке по пляжу. Я имею в виду, мы ничего не нарушаем?
– Думаю, местные жители круглый год пользуются этим способом, не опасаясь что-либо нарушить. Здесь есть пара тропинок, ведущих на пляж. Мы прогуляемся к пляжу, а потом вернемся назад. Идет?
Он зашагал быстрым шагом, и Вэл пришлось его нагонять. В течение нескольких минут они шли молча. На Вэл был белый мохеровый шарф, но ветер все равно задувал под куртку.
– Что-то тут безлюдно, – сказала она, запыхавшись. – Где же ваши местные жители, которые здесь все время ходят?
– Полагаю, эта погода – не для них. Наверное, все давно сидят по домам.
– Разумные люди, – вздохнула Вэл, ловя ртом воздух. Мак не обращал внимания, что она была ниже ростом и с трудом поспевала за ним.
– На пляже могут быть несколько рыбаков, продолжал он.
– Которые отмораживают себе носы. – Она хмуро посмотрела на быстро темнеющее небо и поежилась.
Вскоре подул холодный ветер.
– Пойдемте, – поторопил ее Мак, – через несколько минут мы уже будем в укромном месте.
Не успели они пройти и половину пути, как вдалеке замелькали песчаные дюны, покрытые скудной растительностью. Мак шел впереди, а Вэл изо всех сил старалась не отставать, решив не жаловаться на его быстрый шаг. М-да, работа по дому не идет ни в какое сравнение с регулярными физическими упражнениями, размышляла она на ходу.
Когда тропинка кончилась, Вэл огляделась и ахнула от восторга. Вот оно – дикое побережье Новой Англии, только немного не такое, каким она представляла его себе. Без крутых скал; пирс упирался в плоский песчаный берег, оставляя позади следы кремовой пены, выбрасывающей на песок зеленые водоросли…
– О, боже мой, – прошептала Вэл. – Это великолепно!
И это действительно было великолепно. Морская вода под темнеющим небом отливала всеми оттенками цветов, достойных палитры Тернера. Над головой, настолько близко, что Вэл могла разглядеть желтые пятнышки на их крыльях, летело трио пеликанов, направляясь к дюнам. А вдалеке, почти у линии горизонта, парили еще какие-то птицы.
Вокруг не было видно ни одной живой души. Ни рыбаков, ни влюбленных, гуляющих по пляжу. Вдыхая полной грудью солоноватый воздух, Вэл чувствовала, как все беспокойство, накопившееся за эти долгие месяцы, оставляет ее, а на душе становится легко. Подставив лицо ветру, она закрыла глаза.
Мак молчал, но девушка ощущала его присутствие, хотя он стоял в нескольких метрах от нее. Сейчас ей казалось, что они одни на всем белом свете. Почувствовав на лице холодные мокрые брызги, она облизнула губы, наслаждаясь вкусом соли. Затем открыла глаза и повернулась к Маку. Он сделал шаг к ней и зажал ее руку в своих ладонях. Ей почему-то стало смешно, и она засмеялась. Мак улыбнулся в ответ. Придвинувшись ближе, так, что его тело заслонило Вэл от ветра, он дотронулся пальцами до ее губ.
Мак потянул за концы ее шарфа и указал рукой на небо.
– Слушай, – тихо сказал он. Смех замер у нее на устах. И тут Вэл услышала шепот сотен крыльев, различимых даже в реве моря. На нее снизошло странное ощущение чего-то потустороннего, а по всему телу пробежал внезапный холодок. Нечто похожее она почувствовала в одной из своих поездок, когда внезапно очутилась одна в полуразрушенной часовне древнего монастыря. Голоса, шептавшие сквозь толщу времен…
На лице Мака снова появилась улыбка, и Вэл поняла, что он тоже наслаждается этим сказочным мгновением.
– Мне нужно было надеть солнечные очки, – пробормотала она, устыдившись потока эмоций, неожиданно нахлынувшего на нее.
– Простите, не понял. При чем тут очки?
– Что это были за птицы? Это не гуси, я не слышала гусиного гогота. Утки?
– Бакланы, – коротко ответил Мак, и не успела она сказать что-то подходящее, как он поцеловал ее.
Окутанный ветром, окруженный смесью ароматов соли и миллионов крошечных морских микроорганизмов, выброшенных на берег, Мак приблизил свой рот к ее, нежно касаясь до тех пор, пока она не открылась ему. Как же давно Вэл ждала этого поцелуя! Он был так естественен, так неминуем. Руки Мака сильные, теплые – неужели она могла жить раньше без их волшебного прикосновения? Все его тело прижималось к ней настолько тесно, что казалось, одежда не выдержит такого напора. Вэл чувствовала Мака, его дыхание, его сердцебиение.
Его возбуждение.
Ты же не знаешь этого человека, шептал голос разума откуда-то из глубины.
Но другой голос, гораздо более громкий и уверенный, возражал: о да, я знаю. Я знала его всю свою жизнь. Просто не представляла, где найти его.
Поцелуй закончился слишком быстро. Мак нервно сглотнул и покачал головой, как будто бы приходя в себя, а Вэл ждала, когда он заговорит. Пусть о чем-то банальном, о чем угодно, лишь бы это заставило ее снова очутиться в шатком, но таком привычном мире.
Капля дождя упала ей на лицо.
– Пойдем, пора возвращаться, – спокойно произнес Мак.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Мак приехал на остров, ожидая увидеть маленькую мошенницу, которая умыкнула деньги, даже глазом не моргнув. Вместо этого он обнаружил прелестную, сексуальную девушку с пятнами грязи на лице и колтунами в волосах, в старых джинсах и часах от Картье, ползающую по дому и оттирающую пол. Это его озадачило. С тех пор дела пошли из рук вон плохо. Для человека, чья работа требовала объективности, у него возникли очень серьезные проблемы.
Куда подевалась та шикарная дама с огромным бриллиантом на пальце левой руки, которую он увидел когда-то на клубной парковке? Эти выцветшие джинсы явно свидетельствовали об отсутствии богатства.
– Если она пускает пыль в глаза, у нее это чертовски хорошо, получается, – сказал он своему брату два дня назад.
– Да… женщины легко могут тебя одурачить, – усмехнулся Уилл.
Мак тактично промолчал относительно Мейси. Не стал он упоминать и женщину, с которой Уилл был когда-то помолвлен и которая променяла его на кого-то богатого красавца. Уилл пожелал ей удачи и отправился на Азорские острова, чувствуя себя свободным, как никогда.
Вэл бросила сердитый взгляд в сторону папок с документами, затем поставила последнюю нераспакованную коробку на журнальный столик. Конечно, откладывать детальную работу с отцовскими документами не очень похвально, но то, что она уже успела просмотреть, все больше и больше озадачивало ее. Если бумаги и содержали что-то чрезвычайно важное, то это, по всей вероятности, было написано невидимыми чернилами. На лицевой и обратной стороне самых обычных брокерских и личных банковских счетов она нашла какие-то телефоны, инициалы и неотчетливые каракули. Работая старшим менеджером в нескольких крупных благотворительных организациях, Вэл знала цену аккуратным и скрупулезным записям. Очевидно, несмотря на все свои дипломы, ее отец не усвоил этот урок. Снова вздохнув, Вэл достала фарфоровую фигурку балерины из коробки на журнальном столике. Статуэтку подарил ей отец после ее дебюта в балетном спектакле, и в тот же вечер они пришли к выводу, что таланты Вэл лежали в совсем другой области. У нее был хороший музыкальный слух, но это не распространялось на ее ноги. Они с отцом всегда над этим смеялись.
Вэл освободила от тонкой фольги фигурку балерины и поставила ее на полку. Затем она взяла из коробки рамки с фотографиями, аккуратно завернутые в шарф, купленный ею в Шотландии, и на минутку задержалась, разглядывая снимки родителей, сделанные в конце пятидесятых, сразу же после свадьбы. Красота матери напоминала ей холодную элегантность Греты Гарбо. Вэл не видела Лолу Боннард, или как там ее сейчас звали, уже несколько лет. Они обедали вместе, когда Лола останавливалась в Нью-Йорке по пути из Лондона в Сан-Франциско. Разглядывая фотографии, она прошептала:
– Привет, пап. Привет, мам. Вы никогда не догадаетесь, где я сейчас.
Следующей Вэл вытащила миниатюру, которую всегда так любила. Все картины большого размера распродали, но эту она решила оставить себе. Ее можно повесить туда, где все еще висел календарь с маяком, хотя она потеряется на такой огромной стене. Нужно будет найти еще несколько вещичек… Может быть, купить несколько офортов… Если бы она только могла себе позволить хорошие, настоящие оттиски. Если нет, то можно обойтись и репродукциями.
Постепенно до Вэл дошло, что она начала задумываться о том, что будет далеко впереди.
Почти целый час она распаковывала вещи и искала, куда поставить безделушки, которые привезла с собой. Тем временем она прислушивалась к звукам, которые свидетельствовали о том, что Мак работал. Не то чтобы он был обязан трудиться по восемь часов в день, но ей нравилось осознавать то, что он где-то поблизости. Если Мак находился рядом, то действовал на нее совсем по-другому, но вне поля зрения он… не смущал ее. Общительный настолько, насколько мог быть муж.
Умерь свое воображение, женщина!
Ей лучше сосредоточиться на ремонте в доме.
Мак появился в дверях в тот самый момент, когда она вынимала последнюю вещицу из ящика. Упаковка совершенно новых теннисных мячиков. Почему, черт возьми, она упаковала что-то настолько бесполезное? Она забыла свою ракетку.
– А как насчет партии в теннис? – спросила она шутливо.
Ухмыляясь, он покачал головой.
– Не мой спорт. Кажется, погода меняется быстрее, чем я думал. У нас как раз есть время, чтобы немного прогуляться по пляжу.
– Вы шутите, правда, ведь?
– Нет, я не шучу, вам нужен перерыв. Вы тут торчали слишком долго.
Видно, не слишком долго для того, чтобы прийти в себя. Не успел он появиться в дверях, как она забыла о том, что делала. А об этом стоит подумать, быстрая прогулка – как раз то, что доктор прописал, неважно, что она будет гулять с человеком, способным заставить ее гормоны закружиться в дикой тарантелле.
– Укутайтесь потеплее, на улице холоднее, чем кажется.
– Подождите пять минут, – сказала она, размышляя над тем, смогут ли еще несколько слоев одежды изолировать ее от человека, который ей так нравится.
Едва ли… Вообще-то Мак не сделал ничего, чтобы подтолкнуть ее к флирту. Все дело в ее бурном воображении.
Вместо того чтобы ехать на пляж, Мак свернул с шоссе, проехал мимо бензозаправки и припарковался рядом с входом в национальный туристический центр, огороженный в это время года толстой цепью.
– Вам придется перешагнуть через цепь, – сказал Мак. – Не возражаете?
– Я думала, вы говорили о прогулке по пляжу. Я имею в виду, мы ничего не нарушаем?
– Думаю, местные жители круглый год пользуются этим способом, не опасаясь что-либо нарушить. Здесь есть пара тропинок, ведущих на пляж. Мы прогуляемся к пляжу, а потом вернемся назад. Идет?
Он зашагал быстрым шагом, и Вэл пришлось его нагонять. В течение нескольких минут они шли молча. На Вэл был белый мохеровый шарф, но ветер все равно задувал под куртку.
– Что-то тут безлюдно, – сказала она, запыхавшись. – Где же ваши местные жители, которые здесь все время ходят?
– Полагаю, эта погода – не для них. Наверное, все давно сидят по домам.
– Разумные люди, – вздохнула Вэл, ловя ртом воздух. Мак не обращал внимания, что она была ниже ростом и с трудом поспевала за ним.
– На пляже могут быть несколько рыбаков, продолжал он.
– Которые отмораживают себе носы. – Она хмуро посмотрела на быстро темнеющее небо и поежилась.
Вскоре подул холодный ветер.
– Пойдемте, – поторопил ее Мак, – через несколько минут мы уже будем в укромном месте.
Не успели они пройти и половину пути, как вдалеке замелькали песчаные дюны, покрытые скудной растительностью. Мак шел впереди, а Вэл изо всех сил старалась не отставать, решив не жаловаться на его быстрый шаг. М-да, работа по дому не идет ни в какое сравнение с регулярными физическими упражнениями, размышляла она на ходу.
Когда тропинка кончилась, Вэл огляделась и ахнула от восторга. Вот оно – дикое побережье Новой Англии, только немного не такое, каким она представляла его себе. Без крутых скал; пирс упирался в плоский песчаный берег, оставляя позади следы кремовой пены, выбрасывающей на песок зеленые водоросли…
– О, боже мой, – прошептала Вэл. – Это великолепно!
И это действительно было великолепно. Морская вода под темнеющим небом отливала всеми оттенками цветов, достойных палитры Тернера. Над головой, настолько близко, что Вэл могла разглядеть желтые пятнышки на их крыльях, летело трио пеликанов, направляясь к дюнам. А вдалеке, почти у линии горизонта, парили еще какие-то птицы.
Вокруг не было видно ни одной живой души. Ни рыбаков, ни влюбленных, гуляющих по пляжу. Вдыхая полной грудью солоноватый воздух, Вэл чувствовала, как все беспокойство, накопившееся за эти долгие месяцы, оставляет ее, а на душе становится легко. Подставив лицо ветру, она закрыла глаза.
Мак молчал, но девушка ощущала его присутствие, хотя он стоял в нескольких метрах от нее. Сейчас ей казалось, что они одни на всем белом свете. Почувствовав на лице холодные мокрые брызги, она облизнула губы, наслаждаясь вкусом соли. Затем открыла глаза и повернулась к Маку. Он сделал шаг к ней и зажал ее руку в своих ладонях. Ей почему-то стало смешно, и она засмеялась. Мак улыбнулся в ответ. Придвинувшись ближе, так, что его тело заслонило Вэл от ветра, он дотронулся пальцами до ее губ.
Мак потянул за концы ее шарфа и указал рукой на небо.
– Слушай, – тихо сказал он. Смех замер у нее на устах. И тут Вэл услышала шепот сотен крыльев, различимых даже в реве моря. На нее снизошло странное ощущение чего-то потустороннего, а по всему телу пробежал внезапный холодок. Нечто похожее она почувствовала в одной из своих поездок, когда внезапно очутилась одна в полуразрушенной часовне древнего монастыря. Голоса, шептавшие сквозь толщу времен…
На лице Мака снова появилась улыбка, и Вэл поняла, что он тоже наслаждается этим сказочным мгновением.
– Мне нужно было надеть солнечные очки, – пробормотала она, устыдившись потока эмоций, неожиданно нахлынувшего на нее.
– Простите, не понял. При чем тут очки?
– Что это были за птицы? Это не гуси, я не слышала гусиного гогота. Утки?
– Бакланы, – коротко ответил Мак, и не успела она сказать что-то подходящее, как он поцеловал ее.
Окутанный ветром, окруженный смесью ароматов соли и миллионов крошечных морских микроорганизмов, выброшенных на берег, Мак приблизил свой рот к ее, нежно касаясь до тех пор, пока она не открылась ему. Как же давно Вэл ждала этого поцелуя! Он был так естественен, так неминуем. Руки Мака сильные, теплые – неужели она могла жить раньше без их волшебного прикосновения? Все его тело прижималось к ней настолько тесно, что казалось, одежда не выдержит такого напора. Вэл чувствовала Мака, его дыхание, его сердцебиение.
Его возбуждение.
Ты же не знаешь этого человека, шептал голос разума откуда-то из глубины.
Но другой голос, гораздо более громкий и уверенный, возражал: о да, я знаю. Я знала его всю свою жизнь. Просто не представляла, где найти его.
Поцелуй закончился слишком быстро. Мак нервно сглотнул и покачал головой, как будто бы приходя в себя, а Вэл ждала, когда он заговорит. Пусть о чем-то банальном, о чем угодно, лишь бы это заставило ее снова очутиться в шатком, но таком привычном мире.
Капля дождя упала ей на лицо.
– Пойдем, пора возвращаться, – спокойно произнес Мак.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Не успели они пройти и половину пути, как начался сильный дождь. Возможно, Мак и взял бы ее за руку, но тропинка была слишком узкой, и ему пришлось пропустить Вэл вперед. Наконец появилась какая-то крытая беседка, и Мак указал на крыльцо. Вэл не задавала вопросов. К этому моменту она запыхалась, промокла до нитки и замерзла, но почему-то ее разбирал смех.
Они решили переждать дождь на крылечке. Облокотившись о стену, Вэл смеялась до тех пор, пока у нее живот не заболел от смеха.
– Что смешного? – поинтересовался Мак.
– Не знаю, – пожала плечами Вэл. Поймав его удивленный взгляд, она в свою очередь спросила: – Разве ты никогда не смеялся просто так?
– Последние двадцать лет – нет. Да и раньше – не на трезвую голову.
Прекратив смеяться, Вэл прикусила губу, стараясь представить более молодого Джона Макбрайда, немного навеселе и чуть менее уверенного в себе, чем сейчас. Резкая боль, которую Вэл внезапно ощутила в области сердца, контрастировала с тем весельем, которому она предавалась последние пятнадцать минут под проливным дождем.
– Ты замерзла? – спросил Мак с легкой грубостью в голосе. И не успела она запротестовать, как он сгреб ее в охапку и встал спиной к дождю, загораживая от брызг, как только мог.
Не холод беспокоил Вэл. С холодом она могла справиться. Ее пугало то, что от близости Мака она совершенно теряла над собой контроль, тщетно стараясь не замечать голос здравого смысла, заставлявший ее бежать, забыть все, кроме причины, из-за которой она приехала сюда, на остров. Ее личные потребности были не столь важными.
Обязательства перед памятью отца – вот что важно.
– Я не замерзла, – сказала она, вдыхая здоровый запах мужской кожи. – Я… я проголодалась.
– Я тоже. – Нельзя было ошибиться в том, что именно он имел в виду: прилипшие к телу джинсы не могли скрыть его возбуждения. – Знаешь что, как только дождь немного прекратится, я отвезу тебя в небольшое, но весьма уютное местечко в Эйвоне. Там прекрасно готовят. Впрочем, мы можем заказать еду, а съесть ее у тебя дома.
Не сказав ни слова, Вэл спрятала лицо на теплой груди Мака и крепко обняла его, наслаждаясь этим мгновением и понимая, что оно не повторится.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Когда Мак отступил назад, ей хотелось заплакать.
Но вместо этого Вэл проскользнула мимо него и сбежала по ступенькам вниз. Она быстро зашагала вперед по дорожке, не обращая внимания на насквозь промокшую одежду. Мак без труда догнал ее, даже когда она перешла на легкий бег.
Когда Мак открыл дверь своего «лендкрузера», Вэл устало опустилась на сиденье. В полном молчании они проехали поворот на Бэк-Роуд и устремились вперед, к деревушке Эйвон, в шести милях к северу.
Ни единого слова все шесть миль.
К тому моменту, как Мак подъехал к старому увесистому дубу на заднем дворе и выключил мотор, его мысли стали постепенно проясняться.
Хорошо, он поцеловал ее. Ему тридцать семь лет. Он сбился со счета, скольких женщин он целовал в своей жизни, включая женщину, на которой едва не женился. Так, черт возьми, что же изменил один-единственный поцелуй? Это не такая уж и большая проблема, в конце-то концов.
Она тоже ответила на его поцелуй. Сладкий, горячий, влажный. Морской воздух, насыщенный пряным запахом водорослей. Песок, кружащийся и оседающий у их ног, дождь, струящийся по лицу…
Нет, он определенно сошел с ума, ведь ему следует держаться подальше от возможной подозреваемой. Но с того момента, как Мак вошел в кухню и увидел Вэл, отдраивающую грязь в духовке, у него что-то надломилось в душе.
В тот день, когда Вэл пыталась пройти мимо него, ее упругая маленькая попка на долю секунды прижалась к его паху. Маку пришлось выйти на улицу и полчаса косить сорняки старой ржавой косой, пока он не успокоился настолько, чтобы войти внутрь…
– Я заказал две пиццы, – сообщил Мак, открывая дверь и пропуская Вэл в дом.
– С луком? – спросила она.
– С луком.
– Отлично.
Мак искоса посмотрел на нее и заметил лукавую улыбку, скользнувшую по красивым губам Вэл, что показалось ему хорошим знаком. Сейчас любое выражение ее лица было хорошим знаком, даже если оно означало следующее: «Можешь забыть этот чертов поцелуй, негодяй, этого не было и никогда не повторится снова».
Конечно, будучи благовоспитанной девушкой, Вэл, возможно, никогда не выразилась бы так, но Мак был готов и к этому.
– Хочешь пива? – спросил он, как только они вошли внутрь.
Грациозными движениями Вэл снимала с себя одежду, слой за слоем. Перчатки, куртку, шапочку, свитер. Ему стало интересно, намеренно ли она старается двигаться столь провокационно. И тут же возникла непрошеная мысль: а как она выглядит в бюстгальтере и трусиках?
– Тут так уютно и тепло, правда? – радостно заметила Вэл.
– Могло бы быть и потеплее, – угрюмо заметил он.
Они подкалывали друг друга, и никто из них не хотел признавать, что в их отношениях, какими бы они ни были раньше, произошли изменения.
– Я купил пива. Хочешь?
Вэл покачала головой. Мак пожал плечами и открыл себе бутылку. Обезжиренному молоку и горячему чаю он всегда предпочитал пиво. В умеренных количествах, разумеется.
Не желая снова очутиться в интимной тесноте кухни, они, не сговариваясь, пошли в гостиную. Вэл устроилась посредине небольшого дивана, убедившись в том, что ни с одной, ни с другой стороны больше никто не сможет сесть. Мак подтащил тяжелое кожаное кресло к столику и сел напротив нее. Изучая свою пиццу, он уловил боковым зрением ее покрасневшие щеки и то, как старательно она избегает смотреть на него. Впрочем, румянец, возможно, был вызван ветреной погодой, а вовсе не стеснением Вэл и ее нежеланием встречаться с ним взглядом.
Работодатель и работник. Квартиросъемщик и хозяин. Охотник и жертва.
Они ели молча. Тишину нарушила Вэл, спросив вдруг, сколько она должна ему за ужин. Маку стоило большого труда не расхохотаться.
– Я угощаю, – сказал он. – В следующий раз заплатишь ты.
– Ну, тогда спасибо. Пицца ужасно вкусная.
Мака так и разбирал смех. Хочет того Вэл или нет, но она должна признать, что и ее завел тот горячий, сладко-соленый поцелуй на пляже, иначе она не сидела бы сейчас словно неприкаянная. Вдруг его осенило, что он мог бы и повременить со своей миссией несколько дней.
Или нет? Возможно, сейчас, когда ему удалось справиться со своим физическим влечением к этой красавице, он должен сконцентрироваться на том, ради чего, собственно, и приехал сюда?
Спору нет, между ними проскальзывают электрические разряды. А что, если послать все к черту и затащить ее в постель, а потом заниматься с ней любовью до полного изнеможения? Но нет, этого допустить нельзя.
Для них обоих будет лучше, если он поскорее найдет то, что искал, и уберется отсюда подальше, решил Мак, однако теперь эта идея почему-то потеряла для него всю свою прелесть.
Дождь снова разошелся, сопровождаемый громкими ударами грома и вспышками молний. Утром Мак проснулся с тяжелой головой.
Он включил душ и направил струю прохладной воды на затылок. К тому моменту как он вытерся и надел джинсы и футболку, боль в висках усилилась, неприятно отдавая во все уголки его мозга.
Выпив кофе и проглотив бутерброд с арахисовым маслом, Мак поднялся наверх, чтобы разобрать и почистить трубы в туалете.
Вэл нигде не было видно. Ее машина тоже исчезла. Мак нахмурился. Пусть Вэл не предупредила его о своем уходе, но могла хотя бы оставить ему записку.
Мак ударился головой об унитаз, выругался и. потянулся за ведром, чтобы выпустить грязь из трубы. По содержимому ведра он догадался, что трубу не чистили со времен царя Соломона.
Куда, черт возьми, она подевалась? Снова подсоединив трубу, Мак вспомнил, что замок входной двери открывался с трудом, и отправился на поиски отвертки, наждачной бумаги и немного графита.
Ее машины все еще не было, когда он выглянул на улицу. Ему вдруг пришло на ум, что вместо того, чтобы чистить замок, ему нужно просмотреть эти чертовы документы. Его так и подмывало рассказать Вэл всю правду и попросить у нее полного доступа к документам, включая информацию, хранящуюся в ноутбуке.
Поцелуй смешал все его планы, сказал он себе, вытирая графит с рук. Самая главная ошибка. И до этого поцелуя между ними было растущее напряжение, но после того, как он ее поцеловал, все изменилось. Раньше Вэл доверяла ему и не сомневалась, что он не воспользуется удобным случаем и ее минутной слабостью.
Сейчас она держалась настороже. Мак ломал себе голову, не зная, что было хуже: чувствовать себя виноватым, поскольку, как только он найдет, что искал, это может привести к ее аресту за укрывание улик, или чувство вины оттого, что он отошел от этого дела и оставил Уилла одного разбираться со своими проблемами.
Мака это жутко мучило. Вчера ночью ему даже пришлось принять снотворное до того, как он пошел спать. Может, его нервы разыгрались на голом месте, но скорее в этом был виноват конфликт между его совестью и либидо, между тем, какая причина привела его сюда, и тем, что он в действительности хотел получить.
Мак был на кухне, стараясь оттереть руки от серых пятен, когда Вэл въехала во двор. Минуту спустя ее головка появилась в дверях.
– Привет! – сказала Вэл. – Мне никто не звонил?
Отлично. Они опять вернулись к самому началу. Веселые, но случайные соседи по дому. Ладно, с этим он может смириться.
– Звонков не было, извини.
Вэл вздохнула, и Маку стало интересно, от кого она надеялась получить звонок. Если, конечно, это был не швейцарский банк, то это совершенно не его дело.
К тому моменту, как он убрал свои инструменты и еще раз подогрел крепчайший кофе, и своим видом и консистенцией напоминавший сырую нефть – как раз то, что он любил, – Вэл свернулась калачиком в кресле, шурша бумагами и напевая себе под нос какую-то мелодию. Что-то медленное, похожее на блюз. Черт, даже ее голос казался ему сексуальным.
Он бы сейчас многое дал, чтобы узнать, что ей так подняло настроение. У Мака уже давно появилось странное чувство, что все, что было хорошо для Боннард, очень плохо для Уилла.
В гостиной Вэл развернула рекламу одного из известных супермаркетов, быстро просмотрела ее и отложила в сторону. Может быть, она займется дизайном дома позже. У нее было несколько неплохих идей, но, к сожалению, ни денег, ни времени, чтобы воплотить их в жизнь, не осталось. Кроме того, сейчас на нее свалилось слишком много других забот.
Что, черт возьми, ей делать с Макбрайдом?
Конечно, Вэл прекрасно знала, чего ей больше всего хочется от него, но этому не суждено было случиться. Даже если она и интересует его как женщина, у нее все равно нет времени на мимолетные романы. А в том, что для Мака их роман будет мимолетным, она нисколько не сомневалась. И еще одна мелочь – прежде чем вообще думать о. сексе, нужно что-то сделать с этим дурацким матрацем. А это означает одно: еще одна трата денег.
Следовательно, необходимо выяснить, серьезно ли Мариан говорила о возможности устроиться на работу. Сегодня утром Вэл поехала спросить ее об этом, но на двери висела записка, что Мариан вернется только к часу.
Разочарованная, Вэл зашла в магазин и купила защитный крем для рук и еще одну банку чистящего средства для плиты. Из магазина она поехала на почту, чтобы отправить последнюю порцию открыток с указанием ее нового адреса.
В надежде получить письмо от кого-то из своих подружек Вэл открыла почтовый ящик и обнаружила, что он был полон рекламных каталогов и газет. Расстроившись, она уже собралась отправить всю эту макулатуру в мусорный ящик, но передумала. Даже такая ерунда была лучше, чем совсем ничего.
Вэл вернулась домой и принялась просматривать цветные каталоги, но все ее мысли были сосредоточены на человеке, который возился на кухне, открывал и закрывал кухонные двери и что-то мурлыкал себе под нос – нечто среднее между свистом закипевшего чайника и скрипом несмазанных петель.
Перед тем как вчера вечером она отправилась спать, они едва сказали друг другу пару слов. Мак, правда, сделал несколько неловких попыток начать разговор, но Вэл боялась, что он снова может поцеловать ее.
Нет, не так. Она боялась, что Мак больше не захочет ее поцеловать.
Господи, что за бред! – подумала Вэл, тряхнув головой. Надо положить этому конец, и побыстрее. В конце концов, они оба взрослые, разумные люди, в силу обстоятельств вынужденные жить под одной крышей. Вот о чем необходимо постоянно напоминать себе, а не мечтать о невозможном.
– Мак? Ты знал, что можно заказывать инвалидные коляски по почте?
Прервав свое «пение» на совершенно немыслимой ноте, Мак крикнул из кухни:
– Никогда не задумывался об этом! А почему ты спрашиваешь? Хочешь купить себе одну?
Когда он появился в дверях, Вэл усмехнулась.
– Нет, мне просто пришла в голову мысль, что с помощью почты и Интернета нет никакой необходимости даже ненадолго уезжать с острова.
По крайней мере, они снова могут спокойно общаться.
Бросив на нее любопытный взгляд, Мак подошел ближе.
– А ты это планируешь? Она пожала плечами.
– Не знаю, может быть.
– Ты хочешь остаться здесь, в этом доме?
– А почему бы и нет? Он – мой.
– Ты могла бы сдавать его, весь дом, а не только часть.
– Тогда мне придется искать какое-нибудь другое место, где жить. И все это кончится тем, что я буду платить за жилье ту же сумму, что получу от квартиросъемщиков. Тате в чем же выгода?
Мак прошел через комнату, опустился на диван, откинулся на спинку и положил руки к себе на колени. К своему стыду, Вэл почувствовала, что ее лицо зарделось, когда она вспомнила об их поцелуе. Мака же, похоже, не волновали подобные мысли.
– Чем ты намерена заниматься? – спокойно поинтересовался он.
– В свободное время, ты имеешь в виду? Ну, надеюсь, его будет не так уж много. Для начала мне нужно найти работу. А что касается отдыха, я не люблю серфинг и не рыбачу, но здесь есть масса возможностей для чудесных прогулок… Я могла бы покрасить дом в светло-желтый цвет с черными ставнями. Или, возможно, он будет классическим белым, с темно-зелеными окошками. Мне нужно будет об этом подумать. Да, еще декоративное обустройство участка. У меня есть определенные идеи на этот счет.
Внимательно слушая разглагольствования Вэл, Мак смотрел на нее оценивающим взглядом, словно пытаясь представить ее в качестве постоянного жителя острова, небезразличного к собственному жилищу. Честно говоря, Вэл и сама толком не представляла, как будет заниматься всем этим, но, чем больше она об этом думала, тем больше ей нравилась идея жить здесь. Что ни говори, корни все-таки имеют огромное значение.
Они решили переждать дождь на крылечке. Облокотившись о стену, Вэл смеялась до тех пор, пока у нее живот не заболел от смеха.
– Что смешного? – поинтересовался Мак.
– Не знаю, – пожала плечами Вэл. Поймав его удивленный взгляд, она в свою очередь спросила: – Разве ты никогда не смеялся просто так?
– Последние двадцать лет – нет. Да и раньше – не на трезвую голову.
Прекратив смеяться, Вэл прикусила губу, стараясь представить более молодого Джона Макбрайда, немного навеселе и чуть менее уверенного в себе, чем сейчас. Резкая боль, которую Вэл внезапно ощутила в области сердца, контрастировала с тем весельем, которому она предавалась последние пятнадцать минут под проливным дождем.
– Ты замерзла? – спросил Мак с легкой грубостью в голосе. И не успела она запротестовать, как он сгреб ее в охапку и встал спиной к дождю, загораживая от брызг, как только мог.
Не холод беспокоил Вэл. С холодом она могла справиться. Ее пугало то, что от близости Мака она совершенно теряла над собой контроль, тщетно стараясь не замечать голос здравого смысла, заставлявший ее бежать, забыть все, кроме причины, из-за которой она приехала сюда, на остров. Ее личные потребности были не столь важными.
Обязательства перед памятью отца – вот что важно.
– Я не замерзла, – сказала она, вдыхая здоровый запах мужской кожи. – Я… я проголодалась.
– Я тоже. – Нельзя было ошибиться в том, что именно он имел в виду: прилипшие к телу джинсы не могли скрыть его возбуждения. – Знаешь что, как только дождь немного прекратится, я отвезу тебя в небольшое, но весьма уютное местечко в Эйвоне. Там прекрасно готовят. Впрочем, мы можем заказать еду, а съесть ее у тебя дома.
Не сказав ни слова, Вэл спрятала лицо на теплой груди Мака и крепко обняла его, наслаждаясь этим мгновением и понимая, что оно не повторится.
Дождь кончился так же внезапно, как и начался. Когда Мак отступил назад, ей хотелось заплакать.
Но вместо этого Вэл проскользнула мимо него и сбежала по ступенькам вниз. Она быстро зашагала вперед по дорожке, не обращая внимания на насквозь промокшую одежду. Мак без труда догнал ее, даже когда она перешла на легкий бег.
Когда Мак открыл дверь своего «лендкрузера», Вэл устало опустилась на сиденье. В полном молчании они проехали поворот на Бэк-Роуд и устремились вперед, к деревушке Эйвон, в шести милях к северу.
Ни единого слова все шесть миль.
К тому моменту, как Мак подъехал к старому увесистому дубу на заднем дворе и выключил мотор, его мысли стали постепенно проясняться.
Хорошо, он поцеловал ее. Ему тридцать семь лет. Он сбился со счета, скольких женщин он целовал в своей жизни, включая женщину, на которой едва не женился. Так, черт возьми, что же изменил один-единственный поцелуй? Это не такая уж и большая проблема, в конце-то концов.
Она тоже ответила на его поцелуй. Сладкий, горячий, влажный. Морской воздух, насыщенный пряным запахом водорослей. Песок, кружащийся и оседающий у их ног, дождь, струящийся по лицу…
Нет, он определенно сошел с ума, ведь ему следует держаться подальше от возможной подозреваемой. Но с того момента, как Мак вошел в кухню и увидел Вэл, отдраивающую грязь в духовке, у него что-то надломилось в душе.
В тот день, когда Вэл пыталась пройти мимо него, ее упругая маленькая попка на долю секунды прижалась к его паху. Маку пришлось выйти на улицу и полчаса косить сорняки старой ржавой косой, пока он не успокоился настолько, чтобы войти внутрь…
– Я заказал две пиццы, – сообщил Мак, открывая дверь и пропуская Вэл в дом.
– С луком? – спросила она.
– С луком.
– Отлично.
Мак искоса посмотрел на нее и заметил лукавую улыбку, скользнувшую по красивым губам Вэл, что показалось ему хорошим знаком. Сейчас любое выражение ее лица было хорошим знаком, даже если оно означало следующее: «Можешь забыть этот чертов поцелуй, негодяй, этого не было и никогда не повторится снова».
Конечно, будучи благовоспитанной девушкой, Вэл, возможно, никогда не выразилась бы так, но Мак был готов и к этому.
– Хочешь пива? – спросил он, как только они вошли внутрь.
Грациозными движениями Вэл снимала с себя одежду, слой за слоем. Перчатки, куртку, шапочку, свитер. Ему стало интересно, намеренно ли она старается двигаться столь провокационно. И тут же возникла непрошеная мысль: а как она выглядит в бюстгальтере и трусиках?
– Тут так уютно и тепло, правда? – радостно заметила Вэл.
– Могло бы быть и потеплее, – угрюмо заметил он.
Они подкалывали друг друга, и никто из них не хотел признавать, что в их отношениях, какими бы они ни были раньше, произошли изменения.
– Я купил пива. Хочешь?
Вэл покачала головой. Мак пожал плечами и открыл себе бутылку. Обезжиренному молоку и горячему чаю он всегда предпочитал пиво. В умеренных количествах, разумеется.
Не желая снова очутиться в интимной тесноте кухни, они, не сговариваясь, пошли в гостиную. Вэл устроилась посредине небольшого дивана, убедившись в том, что ни с одной, ни с другой стороны больше никто не сможет сесть. Мак подтащил тяжелое кожаное кресло к столику и сел напротив нее. Изучая свою пиццу, он уловил боковым зрением ее покрасневшие щеки и то, как старательно она избегает смотреть на него. Впрочем, румянец, возможно, был вызван ветреной погодой, а вовсе не стеснением Вэл и ее нежеланием встречаться с ним взглядом.
Работодатель и работник. Квартиросъемщик и хозяин. Охотник и жертва.
Они ели молча. Тишину нарушила Вэл, спросив вдруг, сколько она должна ему за ужин. Маку стоило большого труда не расхохотаться.
– Я угощаю, – сказал он. – В следующий раз заплатишь ты.
– Ну, тогда спасибо. Пицца ужасно вкусная.
Мака так и разбирал смех. Хочет того Вэл или нет, но она должна признать, что и ее завел тот горячий, сладко-соленый поцелуй на пляже, иначе она не сидела бы сейчас словно неприкаянная. Вдруг его осенило, что он мог бы и повременить со своей миссией несколько дней.
Или нет? Возможно, сейчас, когда ему удалось справиться со своим физическим влечением к этой красавице, он должен сконцентрироваться на том, ради чего, собственно, и приехал сюда?
Спору нет, между ними проскальзывают электрические разряды. А что, если послать все к черту и затащить ее в постель, а потом заниматься с ней любовью до полного изнеможения? Но нет, этого допустить нельзя.
Для них обоих будет лучше, если он поскорее найдет то, что искал, и уберется отсюда подальше, решил Мак, однако теперь эта идея почему-то потеряла для него всю свою прелесть.
Дождь снова разошелся, сопровождаемый громкими ударами грома и вспышками молний. Утром Мак проснулся с тяжелой головой.
Он включил душ и направил струю прохладной воды на затылок. К тому моменту как он вытерся и надел джинсы и футболку, боль в висках усилилась, неприятно отдавая во все уголки его мозга.
Выпив кофе и проглотив бутерброд с арахисовым маслом, Мак поднялся наверх, чтобы разобрать и почистить трубы в туалете.
Вэл нигде не было видно. Ее машина тоже исчезла. Мак нахмурился. Пусть Вэл не предупредила его о своем уходе, но могла хотя бы оставить ему записку.
Мак ударился головой об унитаз, выругался и. потянулся за ведром, чтобы выпустить грязь из трубы. По содержимому ведра он догадался, что трубу не чистили со времен царя Соломона.
Куда, черт возьми, она подевалась? Снова подсоединив трубу, Мак вспомнил, что замок входной двери открывался с трудом, и отправился на поиски отвертки, наждачной бумаги и немного графита.
Ее машины все еще не было, когда он выглянул на улицу. Ему вдруг пришло на ум, что вместо того, чтобы чистить замок, ему нужно просмотреть эти чертовы документы. Его так и подмывало рассказать Вэл всю правду и попросить у нее полного доступа к документам, включая информацию, хранящуюся в ноутбуке.
Поцелуй смешал все его планы, сказал он себе, вытирая графит с рук. Самая главная ошибка. И до этого поцелуя между ними было растущее напряжение, но после того, как он ее поцеловал, все изменилось. Раньше Вэл доверяла ему и не сомневалась, что он не воспользуется удобным случаем и ее минутной слабостью.
Сейчас она держалась настороже. Мак ломал себе голову, не зная, что было хуже: чувствовать себя виноватым, поскольку, как только он найдет, что искал, это может привести к ее аресту за укрывание улик, или чувство вины оттого, что он отошел от этого дела и оставил Уилла одного разбираться со своими проблемами.
Мака это жутко мучило. Вчера ночью ему даже пришлось принять снотворное до того, как он пошел спать. Может, его нервы разыгрались на голом месте, но скорее в этом был виноват конфликт между его совестью и либидо, между тем, какая причина привела его сюда, и тем, что он в действительности хотел получить.
Мак был на кухне, стараясь оттереть руки от серых пятен, когда Вэл въехала во двор. Минуту спустя ее головка появилась в дверях.
– Привет! – сказала Вэл. – Мне никто не звонил?
Отлично. Они опять вернулись к самому началу. Веселые, но случайные соседи по дому. Ладно, с этим он может смириться.
– Звонков не было, извини.
Вэл вздохнула, и Маку стало интересно, от кого она надеялась получить звонок. Если, конечно, это был не швейцарский банк, то это совершенно не его дело.
К тому моменту, как он убрал свои инструменты и еще раз подогрел крепчайший кофе, и своим видом и консистенцией напоминавший сырую нефть – как раз то, что он любил, – Вэл свернулась калачиком в кресле, шурша бумагами и напевая себе под нос какую-то мелодию. Что-то медленное, похожее на блюз. Черт, даже ее голос казался ему сексуальным.
Он бы сейчас многое дал, чтобы узнать, что ей так подняло настроение. У Мака уже давно появилось странное чувство, что все, что было хорошо для Боннард, очень плохо для Уилла.
В гостиной Вэл развернула рекламу одного из известных супермаркетов, быстро просмотрела ее и отложила в сторону. Может быть, она займется дизайном дома позже. У нее было несколько неплохих идей, но, к сожалению, ни денег, ни времени, чтобы воплотить их в жизнь, не осталось. Кроме того, сейчас на нее свалилось слишком много других забот.
Что, черт возьми, ей делать с Макбрайдом?
Конечно, Вэл прекрасно знала, чего ей больше всего хочется от него, но этому не суждено было случиться. Даже если она и интересует его как женщина, у нее все равно нет времени на мимолетные романы. А в том, что для Мака их роман будет мимолетным, она нисколько не сомневалась. И еще одна мелочь – прежде чем вообще думать о. сексе, нужно что-то сделать с этим дурацким матрацем. А это означает одно: еще одна трата денег.
Следовательно, необходимо выяснить, серьезно ли Мариан говорила о возможности устроиться на работу. Сегодня утром Вэл поехала спросить ее об этом, но на двери висела записка, что Мариан вернется только к часу.
Разочарованная, Вэл зашла в магазин и купила защитный крем для рук и еще одну банку чистящего средства для плиты. Из магазина она поехала на почту, чтобы отправить последнюю порцию открыток с указанием ее нового адреса.
В надежде получить письмо от кого-то из своих подружек Вэл открыла почтовый ящик и обнаружила, что он был полон рекламных каталогов и газет. Расстроившись, она уже собралась отправить всю эту макулатуру в мусорный ящик, но передумала. Даже такая ерунда была лучше, чем совсем ничего.
Вэл вернулась домой и принялась просматривать цветные каталоги, но все ее мысли были сосредоточены на человеке, который возился на кухне, открывал и закрывал кухонные двери и что-то мурлыкал себе под нос – нечто среднее между свистом закипевшего чайника и скрипом несмазанных петель.
Перед тем как вчера вечером она отправилась спать, они едва сказали друг другу пару слов. Мак, правда, сделал несколько неловких попыток начать разговор, но Вэл боялась, что он снова может поцеловать ее.
Нет, не так. Она боялась, что Мак больше не захочет ее поцеловать.
Господи, что за бред! – подумала Вэл, тряхнув головой. Надо положить этому конец, и побыстрее. В конце концов, они оба взрослые, разумные люди, в силу обстоятельств вынужденные жить под одной крышей. Вот о чем необходимо постоянно напоминать себе, а не мечтать о невозможном.
– Мак? Ты знал, что можно заказывать инвалидные коляски по почте?
Прервав свое «пение» на совершенно немыслимой ноте, Мак крикнул из кухни:
– Никогда не задумывался об этом! А почему ты спрашиваешь? Хочешь купить себе одну?
Когда он появился в дверях, Вэл усмехнулась.
– Нет, мне просто пришла в голову мысль, что с помощью почты и Интернета нет никакой необходимости даже ненадолго уезжать с острова.
По крайней мере, они снова могут спокойно общаться.
Бросив на нее любопытный взгляд, Мак подошел ближе.
– А ты это планируешь? Она пожала плечами.
– Не знаю, может быть.
– Ты хочешь остаться здесь, в этом доме?
– А почему бы и нет? Он – мой.
– Ты могла бы сдавать его, весь дом, а не только часть.
– Тогда мне придется искать какое-нибудь другое место, где жить. И все это кончится тем, что я буду платить за жилье ту же сумму, что получу от квартиросъемщиков. Тате в чем же выгода?
Мак прошел через комнату, опустился на диван, откинулся на спинку и положил руки к себе на колени. К своему стыду, Вэл почувствовала, что ее лицо зарделось, когда она вспомнила об их поцелуе. Мака же, похоже, не волновали подобные мысли.
– Чем ты намерена заниматься? – спокойно поинтересовался он.
– В свободное время, ты имеешь в виду? Ну, надеюсь, его будет не так уж много. Для начала мне нужно найти работу. А что касается отдыха, я не люблю серфинг и не рыбачу, но здесь есть масса возможностей для чудесных прогулок… Я могла бы покрасить дом в светло-желтый цвет с черными ставнями. Или, возможно, он будет классическим белым, с темно-зелеными окошками. Мне нужно будет об этом подумать. Да, еще декоративное обустройство участка. У меня есть определенные идеи на этот счет.
Внимательно слушая разглагольствования Вэл, Мак смотрел на нее оценивающим взглядом, словно пытаясь представить ее в качестве постоянного жителя острова, небезразличного к собственному жилищу. Честно говоря, Вэл и сама толком не представляла, как будет заниматься всем этим, но, чем больше она об этом думала, тем больше ей нравилась идея жить здесь. Что ни говори, корни все-таки имеют огромное значение.