Страница:
Дейд покачал головой, словно желая развеять заблуждения родителей.
– Поверить не могу, что она осознавала, что делает.
– Калли прекрасно это знала, и единственное логическое заключение, которое я могу вывести из всего: она хотела тебя спасти, – холодно отрезал Орион.
Атти немного поерзала в предвкушении. Орион был настоящим гением, а не тем, кто, вроде папы, воображал себя таковым и очень редко выступал на семейных форумах. Мало того, если он не рассказывал о своей очередной научной статье, посланной в «Бэбкок Сколаз», то вообще предпочитал молчать.
Пораженный Дейд повернулся к брату.
– Спасти меня? От чего?
Орион отложил толстую книгу и поправил очки, чтобы лучше видеть Дейда. Атти подозревала, что он вовсе не близорук. Просто, смуглый, был так красив немного зловещей красотой, что считал, будто его не примут всерьез, если он не станет носить бесполезное сооружение из стекла и проволоки.
– От тебя самого, конечно, – удивился Орион недогадливости брата. – Тебя, с твоим геройством, вполне могли повесить за убийство.
Атти вытаращила глаза. «О нет! Калли, конечно, спасла брата». Сестра всегда жертвовала собой ради них. Вся семья это знала и принимала, считая, что такова ее участь.
Электра чинно разгладила юбки.
– Интересно, что на самом деле задумала Калли. Не можем же мы, как ни в чем не бывало, проглотить историю о том, как она случайно скомпрометировала себя.
Внимание семьи обратилось к Электре. В этот момент Атти втянула голову в плечи.
Под гневными взглядами присутствующих Электра упрямо вскинула подбородок.
– Хотелось бы понять, с какой стати она бродила по чужому дому в одной сорочке?
Айрис расслабилась и решительно отмахнулась от дочери.
– Ах, это! Полагаю, она общалась с духами прошлого и забыла, что осталась в одном белье. Такое бывает!
Элли поморщилась:
– С некоторыми из нас чаще, чем с остальными, – пробормотала она.
Арчи взял жену за руку и улыбнулся.
– Ах, дорогая. Ты выглядишь как мечта пьяного матроса!
Дейд негодующе уставился на воркующих родителей.
– Она не общалась с духами. Она едва не утонула, Элли! Ее платье сохло у огня, а те, кто должны были заботиться о ней, мирно спали.
– О да, – подтвердила Айрис. – Мы с Арчи выпили бренди и уснули. Полагаю, бренди вовсе не помог Калли.
– Я так и знала, – прошипела Электра. – Она была пьяна! Пьяна и любезничала с незнакомым мужчиной!
Кае и Полл дружно закивали.
– Пьяна и любезничала, да…
– Но с одним незнакомцем.
– Не с целым эскадроном.
– Ну этого мы не знаем…
– Там был эскадрон?
– Ты не сказал, Дейд…
– Подробности!
Дейда передернуло так, что в другое время Атти наверняка бы захихикала. Но сейчас нахмурилась и еще больше встревожилась за Калли.
Если Элли права – что само по себе уже было неприятно, – то Калли попала в беду, якшаясь с незнакомцем, ведь тот может оказаться полным негодяем! Дейд по крайней мере так думал, а он видел этого человека.
Мистер Портер, который ранее в фантазиях Атти представал неотразимым рыцарем, теперь превратился в чудовищное создание, нападавшее на невинных пьяных дев, гуляющих по его дому в непристойном виде!
– Я рассказал все подробности! – почти завопил Дейд.
– Сдержанность, сдержанность, сынок, – мягко попенял Арчи. – Мальчики просто стараются помочь.
– Они ничего не смогут сделать. И никто из нас не сможет ее спасти сейчас.
– Это не совсем так, – снова вмешался Орион. Атти вытянула шею, чтобы лучше видеть третьего по старшинству брата.
Орион развалился в кресле, глядя в потолок. Остальные Уортингтоны хранили почтительное молчание. Даже близнецы. Много необыкновенных и опасных событий стали следствием такой позы. Но, несмотря на слухи, ни одно не стало причиной пожаров, наводнений или голода.
Орион продолжал рассеянно, словно говоря с собой:
– Брак к этому времени уже осуществлен, так что аннулировать его не имеет смысла.
– Калли все равно отказалась, – пробормотал Дейд.
– Логически у нас две возможности решения проблемы. Развод…
– Нет! – вздрогнула Элли. – Абсолютно невозможно! Если в семье случится развод, я никогда не смогу найти достойного мужа.
Под негодующими взглядами братьев она немного поежилась, но не сдалась.
– И Атти тоже! И Калли никогда этого не захотела бы!
За все это время Орион даже не посмотрел в сторону Элли.
– Или последняя возможность…
Он сел прямее и благосклонно оглядел присутствующих.
– Вдовство.
– О-о-о!!! – просияла Айрис. – Я могла бы носить черное. В черном я выгляжу воистину божественно. Из Калли выйдет прелестная вдова, не так ли, дорогой?
– Неотразимая! – подтвердил Арчи.
Близнецы разом вскочили.
– Итак, все мы должны…
– Убить негодяя!
– И каким образом? Яд?
– Это девчоночий способ! Недостаточно крови.
– Верно. Ты прав!
– Несчастный случай с экипажем?
– Х-м-м-м… придется калечить лошадей.
– Этого нельзя допустить! Ни за что…
– Никакого убийства!
Дейд встал посреди комнаты и стал по очереди тыкать в них пальцем, подчеркивая каждую букву. Он не видел Атти, которая в продолжение разговоров оставалась неподвижна, словно окаменела.
«Яд… – думала она, – какая интересная мысль!»
Глава 6
Глава 7
– Поверить не могу, что она осознавала, что делает.
– Калли прекрасно это знала, и единственное логическое заключение, которое я могу вывести из всего: она хотела тебя спасти, – холодно отрезал Орион.
Атти немного поерзала в предвкушении. Орион был настоящим гением, а не тем, кто, вроде папы, воображал себя таковым и очень редко выступал на семейных форумах. Мало того, если он не рассказывал о своей очередной научной статье, посланной в «Бэбкок Сколаз», то вообще предпочитал молчать.
Пораженный Дейд повернулся к брату.
– Спасти меня? От чего?
Орион отложил толстую книгу и поправил очки, чтобы лучше видеть Дейда. Атти подозревала, что он вовсе не близорук. Просто, смуглый, был так красив немного зловещей красотой, что считал, будто его не примут всерьез, если он не станет носить бесполезное сооружение из стекла и проволоки.
– От тебя самого, конечно, – удивился Орион недогадливости брата. – Тебя, с твоим геройством, вполне могли повесить за убийство.
Атти вытаращила глаза. «О нет! Калли, конечно, спасла брата». Сестра всегда жертвовала собой ради них. Вся семья это знала и принимала, считая, что такова ее участь.
Электра чинно разгладила юбки.
– Интересно, что на самом деле задумала Калли. Не можем же мы, как ни в чем не бывало, проглотить историю о том, как она случайно скомпрометировала себя.
Внимание семьи обратилось к Электре. В этот момент Атти втянула голову в плечи.
Под гневными взглядами присутствующих Электра упрямо вскинула подбородок.
– Хотелось бы понять, с какой стати она бродила по чужому дому в одной сорочке?
Айрис расслабилась и решительно отмахнулась от дочери.
– Ах, это! Полагаю, она общалась с духами прошлого и забыла, что осталась в одном белье. Такое бывает!
Элли поморщилась:
– С некоторыми из нас чаще, чем с остальными, – пробормотала она.
Арчи взял жену за руку и улыбнулся.
– Ах, дорогая. Ты выглядишь как мечта пьяного матроса!
Дейд негодующе уставился на воркующих родителей.
– Она не общалась с духами. Она едва не утонула, Элли! Ее платье сохло у огня, а те, кто должны были заботиться о ней, мирно спали.
– О да, – подтвердила Айрис. – Мы с Арчи выпили бренди и уснули. Полагаю, бренди вовсе не помог Калли.
– Я так и знала, – прошипела Электра. – Она была пьяна! Пьяна и любезничала с незнакомым мужчиной!
Кае и Полл дружно закивали.
– Пьяна и любезничала, да…
– Но с одним незнакомцем.
– Не с целым эскадроном.
– Ну этого мы не знаем…
– Там был эскадрон?
– Ты не сказал, Дейд…
– Подробности!
Дейда передернуло так, что в другое время Атти наверняка бы захихикала. Но сейчас нахмурилась и еще больше встревожилась за Калли.
Если Элли права – что само по себе уже было неприятно, – то Калли попала в беду, якшаясь с незнакомцем, ведь тот может оказаться полным негодяем! Дейд по крайней мере так думал, а он видел этого человека.
Мистер Портер, который ранее в фантазиях Атти представал неотразимым рыцарем, теперь превратился в чудовищное создание, нападавшее на невинных пьяных дев, гуляющих по его дому в непристойном виде!
– Я рассказал все подробности! – почти завопил Дейд.
– Сдержанность, сдержанность, сынок, – мягко попенял Арчи. – Мальчики просто стараются помочь.
– Они ничего не смогут сделать. И никто из нас не сможет ее спасти сейчас.
– Это не совсем так, – снова вмешался Орион. Атти вытянула шею, чтобы лучше видеть третьего по старшинству брата.
Орион развалился в кресле, глядя в потолок. Остальные Уортингтоны хранили почтительное молчание. Даже близнецы. Много необыкновенных и опасных событий стали следствием такой позы. Но, несмотря на слухи, ни одно не стало причиной пожаров, наводнений или голода.
Орион продолжал рассеянно, словно говоря с собой:
– Брак к этому времени уже осуществлен, так что аннулировать его не имеет смысла.
– Калли все равно отказалась, – пробормотал Дейд.
– Логически у нас две возможности решения проблемы. Развод…
– Нет! – вздрогнула Элли. – Абсолютно невозможно! Если в семье случится развод, я никогда не смогу найти достойного мужа.
Под негодующими взглядами братьев она немного поежилась, но не сдалась.
– И Атти тоже! И Калли никогда этого не захотела бы!
За все это время Орион даже не посмотрел в сторону Элли.
– Или последняя возможность…
Он сел прямее и благосклонно оглядел присутствующих.
– Вдовство.
– О-о-о!!! – просияла Айрис. – Я могла бы носить черное. В черном я выгляжу воистину божественно. Из Калли выйдет прелестная вдова, не так ли, дорогой?
– Неотразимая! – подтвердил Арчи.
Близнецы разом вскочили.
– Итак, все мы должны…
– Убить негодяя!
– И каким образом? Яд?
– Это девчоночий способ! Недостаточно крови.
– Верно. Ты прав!
– Несчастный случай с экипажем?
– Х-м-м-м… придется калечить лошадей.
– Этого нельзя допустить! Ни за что…
– Никакого убийства!
Дейд встал посреди комнаты и стал по очереди тыкать в них пальцем, подчеркивая каждую букву. Он не видел Атти, которая в продолжение разговоров оставалась неподвижна, словно окаменела.
«Яд… – думала она, – какая интересная мысль!»
Глава 6
Калли проснулась рано. На улице было еще темно. Свернувшись в клубочек под тяжелым одеялом, она сунула руки под щеку и старалась размеренно дышать в безмолвном мраке.
«Замужем. Замужем за странным человеком».
Воспоминания о прошлой ночи заставили ее покраснеть – то ли от смущения, то ли от возбуждения.
«Очень-очень странный человек».
Калли всю жизнь жила среди странных людей. Ее мать – Айрис, которую вполне можно назвать слегка помешанной, имела двух сестер, еще более эксцентричных, чем она. Тетя Поппи трижды чистила все, к чему прикасалась. Каждый раз, когда прикасалась… Тетушка Клементина обожала маленьких вечно тявкающих собачек, которых иногда носила в отвисающих вырезах платьев. Поппи громко выражала свое отвращение каждый раз, когда Клемми целовала их в мордочку. Так что странности были для Калли привычны.
Однако в той жизнерадостной, шумной и переполненной людьми нужде, которая сходила за существование в доме Уортингтонов, нигде не было такой тьмы, которая таилась в каждом углу роскошного особняка мистера Портера.
Осознав, что нет смысла прятаться от факта резких изменений в ее судьбе и трусливо отлеживаться в постели нет смысла, Калли откинула одеяло и поставила ноги на ледяной пол. Неужели муж такой скряга, что жалеет угля для каминов? Или спартанец, в отличие от нее, не чувствующий холода?
Так не пойдет! Она всегда ненавидела холод.
В голове теснились вопросы о мистере Портере, о его настоящем, прошлом и, конечно, его намерениях. Калли предпочитала получить ответы, которые находились за пределами ее спальни.
Если повезет, она разыщет тлеющий уголек, от которого можно зажечь свечу. Так и случилось, и Каллиопа пошла по комнате, зажигая все восковые огарки, какие только могла найти. Свет превратил спальню из черной пещеры в удивительно красивую комнату. Дамскую комнату, если судить по мебели с изогнутыми ножками и инкрустированному туалетному столику. Комнату, где она встретила своего мужа.
Но с туалетного столика исчез сундучок с драгоценностями. Калли отвернулась, отказываясь думать о вчерашней ночи и ее тревожных откровениях.
Покачав головой при виде пустого кувшина на умывальнике, она оделась, даже не освежив лицо. Заколов волосы в тугой узел и надев самое скромное платье из двух, спасенных Морганом, Калли ясно осознала: именно ей придется работать здесь, в этом доме, где нет слуг.
Она готовила себя к новому дню замужней жизни.
Захватив самый большой огарок, Калли повернула ручку.
«Пора идти в будущее».
Час спустя пришлось признать, что ее будущее куда-то подевалось. Мистера Портера нигде не было видно, даже в самых дальних уголках дома. Должно быть, он покинул дом еще до рассвета.
«Странно. Совершенно непонятная личность».
Расстроенная тем, что с таким трудом обретенная отвага растрачена зря, и одновременно охваченная облегчением, она решила, что первым делом позаботится о себе. Воду и еду можно найти на кухне. Она уже видела, что в кладовой полно припасов, а при ближайшем рассмотрении заметила, что кто-то уже там похозяйничал. Очевидно, мистер Портер привык брать огромные куски мяса и сыра. Сама она довольствовалась тоненькими ломтиками и даже оставила поднос с красиво разложенной едой для следующего его посещения.
Весело напевая, она отнесла свой завтрак на кухню. Вдоль одной из стен теснились большие печи, на которых можно было приготовить обед для десятков слуг, гостей и хозяев. Но в свете утра они выглядели пыльными и заброшенными и, казалось, молили, чтобы ими вновь воспользовались.
«Да будет так!»
В ящике оказалось недостаточно дров, поэтому Каллиопа пошла во двор. Разжечь огонь не составило труда, поскольку дерево было старым и сухим. Скоро ревущее пламя занялось в топке, превратив мрачное заброшенное помещение в теплое жизнерадостное убежище.
Яйца, по-видимому, можно было найти в курятнике, находившемся за совершенно заброшенным огородом. Выяснилось, что кур все-таки кто-то кормит, хотя, судя по тому, какой у них неухоженный вид, делалось это нечасто. Но яйца удалось отыскать. Вернувшись на кухню, Калли принялась готовить. Она взбила яйца с маслом, хранившимся в кладовой, мукой и сахаром, но без дрожжей хлеб не испечь.
– Пусть едят пирожные, – произнесла она с улыбкой.
Вскоре по кухне поплыл сладкий аппетитный аромат.
Пока пеклись кексы, Калли нагрела на плите несколько ведер воды. Нашла медные ванны, сложенные неподалеку в чулане, и потащила по коридору самую маленькую, усмехнувшись, когда услышала невыносимый скрежет металла о камень.
«Ничего, нужно как-то оживить эту пустую раковину, именуемую домом».
К тому времени как она втащила эту штуковину в слишком теплую кухню, хозяйка успела согреться. Откидывая волосы влажными руками, она пообещала себе мокнуть в воде целую вечность. Не хватало только душистого мыла или солей для ванны.
Мыла Калли не нашла. Должно быть, лежит где-то в другом месте, известном кому-то из прислуги, которой так не хватало в этом доме.
«Кошмарное место. Ни слуг, ни хозяев. Даже ни одного порядочного привидения!»
Пришлось довольствоваться солью и сухими травами. Оттереть кожу можно розмарином и мятой. На всякий случай она внимательно оглядела коридор, прежде чем раздеться.
Охнув, погрузилась в горячую воду и зажмурилась от удовольствия. Хотя Калли очень любила чистоту, купание в доме Уортингтонов всегда было проблемой. Приходилось обходиться почти холодной водой, чтобы не затруднять престарелых слуг. Мытье было коротким из-за постоянных вторжений сестер, а иногда и отменялось из-за непредвиденных происшествий и резких скачков обычного уровня хаоса. Часто недомывшаяся и не успевшая вытереться, Каллиопа призывалась, чтобы погасить очередной «пожар», и иногда в буквальном смысле этого слова. Последние эксперименты Орион проводил со взрывчатыми веществами. А одержимость Аталанты огнем вынуждала к необходимости зорко за ней присматривать.
Удивительно ли, что теперь Калли лежала в воде, пока не покраснела кожа и не сморщились пальцы?
Кексы, остывавшие на противнях, наполняли воздух сладким ароматом, а распаренные в ванне травы добавляли пряные нотки. Тишина стояла в ушах, пока она не погрузила голову в воду, чтобы избежать странной тревоги, поднимавшейся в душе. Тишина, о которой мечталось, покой, настолько глубокий, что она чувствовала себя едва ли не единственным оставшимся в живых человеком, – разве это не должно радовать? И все же она находила это неприятным. Воздух, казалось, вибрировал от напряжения, словно весь дом затаил дыхание и чего-то ждал…
Поднявшись из воды, она усилием воли избавилась от глупой фантазии. Взяла горсть соли, веточки мяты и розмарина, поставила ногу на бортик ванны и стала мыться.
Соль и травы прекрасно помогли, и кожа приятно горела. Единственным неудобством ее одинокого мытья было отсутствие кого-нибудь из женщин: некому было потереть спину. Извернувшись, Калли попыталась обойтись своими силами, но было местечко между лопатками, до которого ей не удавалось дотянуться.
Большая мужская рука с обнаженным мускулистым предплечьем потянулась к миске с солью и травами. Калли взвизгнула от неожиданности и съежилась, прикрывая руками грудь, но тут же замерла, когда ей стали медленно тереть спину.
Сглотнув слюну, она откашлялась:
– Мистер Портер, я вполне способна сама…
– Вытяни руку.
Она бездумно повиновалась и, казалось, подпала под власть большой теплой ладони, продолжавшей растирать кожу между лопатками. В ее мокрую руку упала жемчужина.
«Ах, да. Условия. Разрешение дано».
Теперь мистер Портер мыл ее спину. В тишине капли, падавшие с рук, звенели как колокольчики. Калли пыталась дышать ровнее, но нагота и этот странный мужчина, ее муж, склонившийся над ней, заставляли сердце бешено колотиться. Скоро и дыхание участилось. Потому что перед глазами невольно возникали эротические сцены прошедшей ночи: она голая, в тусклом свете, и нависшая над ней черная тень ласкает ее…
Соски Калли мигом превратились в бриллианты, и, сама того не ведая, она продолжала прижиматься к его руке. Он стиснул ее плечи, и Калли склонила голову, приглашая его к дальнейшим действиям.
Руки скользнули к шее, стали массировать, прогоняя напряжение, сковывавшее ее с шестнадцати лет, когда она взяла на себя управление Уортингтон-Хаусом. К ее удивлению, глаза повлажнели от благодарности. Радуясь этим знакам внимания, она блаженно вздохнула и отдалась его прикосновениям.
Как чудесно! Когда за ней в последний раз ухаживали? Заботились? Может, в детстве? До рождения Кастора и Поллукса? Близнецы доставляют множество хлопот любой семье, а ее братья, милые озорники, с тех пор продолжали вносить хаос в и без того нелегкую жизнь семьи.
Но теперь хаос не имел к ней никакого отношения. При этой мысли расставание с семьей показалось не таким уж горьким. Особняк в Котсуолдсе – место покоя и, возможно, даже безмятежности…
Но все мысли о безмятежности мигом улетучились, когда горячие руки накрыли ее груди.
Рен прикрыл глаза от удовольствия. Боже, как она прекрасна, такая мягкая и шелковистая. Его очаровали крошечные влажные завитки за ее ушами, хрупкая покатость плеч, линия позвоночника, восхитительно округлые ягодицы под водой, водой, не замутненной мылом и не скрывавшей ее женских прелестей.
Но особенно восхищали ее упругие груди.
Он всегда считал, что предпочитает маленьких большеглазых брюнеток, а не рыжеватых богинь с большим бюстом. Очевидно, его предпочтения были гораздо более гибкими, чем он считал.
Его заманили в кухню соблазнительные запахи сдобы, но он не ожидал целой ванны сладостей, представившейся его взору, когда увидел купающуюся Каллиопу.
Его жена, нагая и мокрая. Бледная кожа отливает опалом в дневном свете, льющемся в кухню. Длинные ноги подняты, и Калли энергично их трет. Волосы, не светлые, но и не темные, сбегают мокрыми струями по изящной спине.
И… упругие полные груди, тоже мокрые и блестящие, с розовыми вершинками-сосками. И эти затвердевшие соски вжимаются в его ладони, умоляя о ласке. Может ли это быть, чтобы она наслаждалась его прикосновениями? Абсурд, но все же Рен слышал ее неровное дыхание.
Он поднял ее груди из воды, чтобы посмотреть, как темно-розовые соски съежатся еще больше. И, словно наблюдая со стороны за чужими пальцами, нежно потеребил крохотные горошинки. Она резко вдохнула воздух и выгнула спину. Рен осторожно сжал пальцы, она вцепилась в край ванны. Он стал нежно перекатывать соски между пальцами, она задышала еще чаще и принялась медленно извиваться от удовольствия.
Похоже, та первая ночь не была пьяным бредом. И, несмотря на свое вчерашнее повиновение его приказам, прелестная девственная жена, кажется, наслаждается каждой секундой.
С ее уст слетел тихий прерывистый крик восторга. Забытая жемчужина скользнула на дно ванны. Когда голова коснулась его бедра, глаза ее закрылись, и Рен увидел краску возбуждения на щеках, шее и груди. И сам он, охваченный невыносимым желанием, готов был извергнуться, как долго дремавший под застывшей корой земли вулкан.
Его желание было внезапным, таким же неистовым и раскаленным, как расплавленная лава, вырвавшаяся на свободу. Во рту пересохло, а в висках удары сердца громом отдавались в одном ритме с пульсацией плоти. Взять ее, вонзиться в сладостный влажный жар и глубоко окунуться в него.
Невероятным усилием воли Рен удержался от того, чтобы сорвать с себя одежду и овладеть Калли прямо в ванне. Брать жестко, пока не изольется в нее, пока вода не побежит по полу, выплеснувшись из ванны в пылу их страсти.
«Прекрасный способ обращаться с женщиной. Овладеть ею на кухне».
Желание обладать этой женщиной яростно сопротивлялось его решению. Она его жена. Мужчина может делать со своей женой все что захочет.
«Прости, приятель, но так дела не ведутся. Иди-ка отсюда».
И тут страсть медленно отступила. Рен убрал руки, и роскошные груди жены выскользнули из его дрожащих ладоней. Ее недоуменный, полный сожаления вздох, будто кинжал, вонзился в его сердце. Сохраняя остатки джентльменской сдержанности, он решительно повернулся к ней спиной.
– Наслаждайся ванной, Каллиопа. Увидимся вечером.
Она громко вздохнула.
– Сегодня вечером? Но…
Но она явно считала, что эта сцена позволяет получить передышку.
– Сегодня вечером, – повторил он.
Никакой передышки. Он едва сможет дождаться, пока снова коснется ее.
Джентльмены не насилуют жен. Не вытаскивают их из воды, чтобы нагнуть над кухонным столом и взять сзади.
«Негодяй! Подлец! Животное!»
Калли скользнула в остывающую воду, прикрыв груди руками и слушая, как неровные шаги мистера Портера затихают в глубине вымощенного каменными плитами коридора. Но тут же что-то вспомнив, пошарила по дну ванны. Жемчужина!
«Сегодня вечером».
Она понимала, что он хотел большего. Большего, чем видеть, как она, обнаженная и мокрая, извивается от удовольствия в ванне.
«Конечно, он ждет большего… и ты тоже».
Да, какой-то частью сердца она хотела куда большего!
Калли знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, как знали и все Уортингтоны. У них в доме был свободный доступ к литературе со всего мира. Она знала основные детали соития еще с двенадцати лет, когда мать подсунула ей тяжелый медицинский том с жизнерадостным наставлением: «Не обращай внимания на иллюстрации, детка. Все это срисовано с трупов».
Калли с трудом смогла раскрыть книгу. Все же любопытство побудило ее заглянуть в текст и узнать достаточно, чтобы покраснеть до корней волос и захлопнуть непристойную книгу.
«Возмутительно!!! Чей ясный ум это придумал?!»
Но теперь, когда твердые горячие соски зудели от прикосновений мистера Портера, все прочитанное не казалось таким уж смехотворным. По правде говоря, ее мучил голод, подобного которому она не знала раньше. Потаенные местечки пульсировали сладкой болью, заставлявшей сильнее сжимать бедра и вздрагивать от очередного удара наслаждения.
Рен хотел пойти дальше. Она знала это, потому что он так неохотно выпустил ее груди и по тяжелой походке, когда он уходил… В этот вечер она ожидала гораздо большего…
Облизнув губы и почувствовав вкус соли и трав, Калли разглядывала жемчужину на ладони и думала о том, что может вернуться к семье совершенно иной, чем прежде. И еще она осознала шокирующую истину, что может быть счастлива таким исходом.
Откинувшись на бортик ванны, Каллиопа позволила этой удивительной мысли пустить корни в ее сознании. И неожиданно для себя положила руку между бедер. Какие удивительные книги мог читать мистер Портер?
Возможно, во всем виновны ее пробудившаяся чувственность или временная потеря разума, но мысль о том, чтобы сделать нечто подобное вне спальни за закрытой дверью, послала жаркую волну возбуждения прямо в низ живота.
«Ни за что. Как глупо! Я никогда…»
Но, несмотря на все уверения, она невольно стала ласкать себя.
«Я становлюсь распутницей».
Когда пальцы скользнули между нежных складок плоти, Калли с тихим стоном закрыла глаза. Она продолжала исследовать себя с мыслью о его крепких жарких руках и о том, как тяжело он дышал, когда касался ее.
«Мой муж. Мой таинственный любовник. Мужчина, которого я по-настоящему так и не видела».
Она представила, как Рен может взять ее, сохраняя при этом свою тайну. Представила себя на четвереньках, обнаженную, открытую перед ним… как сжимает его плоть, как он вонзается в нее снова и снова.
«Замужем. Замужем за странным человеком».
Воспоминания о прошлой ночи заставили ее покраснеть – то ли от смущения, то ли от возбуждения.
«Очень-очень странный человек».
Калли всю жизнь жила среди странных людей. Ее мать – Айрис, которую вполне можно назвать слегка помешанной, имела двух сестер, еще более эксцентричных, чем она. Тетя Поппи трижды чистила все, к чему прикасалась. Каждый раз, когда прикасалась… Тетушка Клементина обожала маленьких вечно тявкающих собачек, которых иногда носила в отвисающих вырезах платьев. Поппи громко выражала свое отвращение каждый раз, когда Клемми целовала их в мордочку. Так что странности были для Калли привычны.
Однако в той жизнерадостной, шумной и переполненной людьми нужде, которая сходила за существование в доме Уортингтонов, нигде не было такой тьмы, которая таилась в каждом углу роскошного особняка мистера Портера.
Осознав, что нет смысла прятаться от факта резких изменений в ее судьбе и трусливо отлеживаться в постели нет смысла, Калли откинула одеяло и поставила ноги на ледяной пол. Неужели муж такой скряга, что жалеет угля для каминов? Или спартанец, в отличие от нее, не чувствующий холода?
Так не пойдет! Она всегда ненавидела холод.
В голове теснились вопросы о мистере Портере, о его настоящем, прошлом и, конечно, его намерениях. Калли предпочитала получить ответы, которые находились за пределами ее спальни.
Если повезет, она разыщет тлеющий уголек, от которого можно зажечь свечу. Так и случилось, и Каллиопа пошла по комнате, зажигая все восковые огарки, какие только могла найти. Свет превратил спальню из черной пещеры в удивительно красивую комнату. Дамскую комнату, если судить по мебели с изогнутыми ножками и инкрустированному туалетному столику. Комнату, где она встретила своего мужа.
Но с туалетного столика исчез сундучок с драгоценностями. Калли отвернулась, отказываясь думать о вчерашней ночи и ее тревожных откровениях.
Покачав головой при виде пустого кувшина на умывальнике, она оделась, даже не освежив лицо. Заколов волосы в тугой узел и надев самое скромное платье из двух, спасенных Морганом, Калли ясно осознала: именно ей придется работать здесь, в этом доме, где нет слуг.
Она готовила себя к новому дню замужней жизни.
Захватив самый большой огарок, Калли повернула ручку.
«Пора идти в будущее».
Час спустя пришлось признать, что ее будущее куда-то подевалось. Мистера Портера нигде не было видно, даже в самых дальних уголках дома. Должно быть, он покинул дом еще до рассвета.
«Странно. Совершенно непонятная личность».
Расстроенная тем, что с таким трудом обретенная отвага растрачена зря, и одновременно охваченная облегчением, она решила, что первым делом позаботится о себе. Воду и еду можно найти на кухне. Она уже видела, что в кладовой полно припасов, а при ближайшем рассмотрении заметила, что кто-то уже там похозяйничал. Очевидно, мистер Портер привык брать огромные куски мяса и сыра. Сама она довольствовалась тоненькими ломтиками и даже оставила поднос с красиво разложенной едой для следующего его посещения.
Весело напевая, она отнесла свой завтрак на кухню. Вдоль одной из стен теснились большие печи, на которых можно было приготовить обед для десятков слуг, гостей и хозяев. Но в свете утра они выглядели пыльными и заброшенными и, казалось, молили, чтобы ими вновь воспользовались.
«Да будет так!»
В ящике оказалось недостаточно дров, поэтому Каллиопа пошла во двор. Разжечь огонь не составило труда, поскольку дерево было старым и сухим. Скоро ревущее пламя занялось в топке, превратив мрачное заброшенное помещение в теплое жизнерадостное убежище.
Яйца, по-видимому, можно было найти в курятнике, находившемся за совершенно заброшенным огородом. Выяснилось, что кур все-таки кто-то кормит, хотя, судя по тому, какой у них неухоженный вид, делалось это нечасто. Но яйца удалось отыскать. Вернувшись на кухню, Калли принялась готовить. Она взбила яйца с маслом, хранившимся в кладовой, мукой и сахаром, но без дрожжей хлеб не испечь.
– Пусть едят пирожные, – произнесла она с улыбкой.
Вскоре по кухне поплыл сладкий аппетитный аромат.
Пока пеклись кексы, Калли нагрела на плите несколько ведер воды. Нашла медные ванны, сложенные неподалеку в чулане, и потащила по коридору самую маленькую, усмехнувшись, когда услышала невыносимый скрежет металла о камень.
«Ничего, нужно как-то оживить эту пустую раковину, именуемую домом».
К тому времени как она втащила эту штуковину в слишком теплую кухню, хозяйка успела согреться. Откидывая волосы влажными руками, она пообещала себе мокнуть в воде целую вечность. Не хватало только душистого мыла или солей для ванны.
Мыла Калли не нашла. Должно быть, лежит где-то в другом месте, известном кому-то из прислуги, которой так не хватало в этом доме.
«Кошмарное место. Ни слуг, ни хозяев. Даже ни одного порядочного привидения!»
Пришлось довольствоваться солью и сухими травами. Оттереть кожу можно розмарином и мятой. На всякий случай она внимательно оглядела коридор, прежде чем раздеться.
Охнув, погрузилась в горячую воду и зажмурилась от удовольствия. Хотя Калли очень любила чистоту, купание в доме Уортингтонов всегда было проблемой. Приходилось обходиться почти холодной водой, чтобы не затруднять престарелых слуг. Мытье было коротким из-за постоянных вторжений сестер, а иногда и отменялось из-за непредвиденных происшествий и резких скачков обычного уровня хаоса. Часто недомывшаяся и не успевшая вытереться, Каллиопа призывалась, чтобы погасить очередной «пожар», и иногда в буквальном смысле этого слова. Последние эксперименты Орион проводил со взрывчатыми веществами. А одержимость Аталанты огнем вынуждала к необходимости зорко за ней присматривать.
Удивительно ли, что теперь Калли лежала в воде, пока не покраснела кожа и не сморщились пальцы?
Кексы, остывавшие на противнях, наполняли воздух сладким ароматом, а распаренные в ванне травы добавляли пряные нотки. Тишина стояла в ушах, пока она не погрузила голову в воду, чтобы избежать странной тревоги, поднимавшейся в душе. Тишина, о которой мечталось, покой, настолько глубокий, что она чувствовала себя едва ли не единственным оставшимся в живых человеком, – разве это не должно радовать? И все же она находила это неприятным. Воздух, казалось, вибрировал от напряжения, словно весь дом затаил дыхание и чего-то ждал…
Поднявшись из воды, она усилием воли избавилась от глупой фантазии. Взяла горсть соли, веточки мяты и розмарина, поставила ногу на бортик ванны и стала мыться.
Соль и травы прекрасно помогли, и кожа приятно горела. Единственным неудобством ее одинокого мытья было отсутствие кого-нибудь из женщин: некому было потереть спину. Извернувшись, Калли попыталась обойтись своими силами, но было местечко между лопатками, до которого ей не удавалось дотянуться.
Большая мужская рука с обнаженным мускулистым предплечьем потянулась к миске с солью и травами. Калли взвизгнула от неожиданности и съежилась, прикрывая руками грудь, но тут же замерла, когда ей стали медленно тереть спину.
Сглотнув слюну, она откашлялась:
– Мистер Портер, я вполне способна сама…
– Вытяни руку.
Она бездумно повиновалась и, казалось, подпала под власть большой теплой ладони, продолжавшей растирать кожу между лопатками. В ее мокрую руку упала жемчужина.
«Ах, да. Условия. Разрешение дано».
Теперь мистер Портер мыл ее спину. В тишине капли, падавшие с рук, звенели как колокольчики. Калли пыталась дышать ровнее, но нагота и этот странный мужчина, ее муж, склонившийся над ней, заставляли сердце бешено колотиться. Скоро и дыхание участилось. Потому что перед глазами невольно возникали эротические сцены прошедшей ночи: она голая, в тусклом свете, и нависшая над ней черная тень ласкает ее…
Соски Калли мигом превратились в бриллианты, и, сама того не ведая, она продолжала прижиматься к его руке. Он стиснул ее плечи, и Калли склонила голову, приглашая его к дальнейшим действиям.
Руки скользнули к шее, стали массировать, прогоняя напряжение, сковывавшее ее с шестнадцати лет, когда она взяла на себя управление Уортингтон-Хаусом. К ее удивлению, глаза повлажнели от благодарности. Радуясь этим знакам внимания, она блаженно вздохнула и отдалась его прикосновениям.
Как чудесно! Когда за ней в последний раз ухаживали? Заботились? Может, в детстве? До рождения Кастора и Поллукса? Близнецы доставляют множество хлопот любой семье, а ее братья, милые озорники, с тех пор продолжали вносить хаос в и без того нелегкую жизнь семьи.
Но теперь хаос не имел к ней никакого отношения. При этой мысли расставание с семьей показалось не таким уж горьким. Особняк в Котсуолдсе – место покоя и, возможно, даже безмятежности…
Но все мысли о безмятежности мигом улетучились, когда горячие руки накрыли ее груди.
Рен прикрыл глаза от удовольствия. Боже, как она прекрасна, такая мягкая и шелковистая. Его очаровали крошечные влажные завитки за ее ушами, хрупкая покатость плеч, линия позвоночника, восхитительно округлые ягодицы под водой, водой, не замутненной мылом и не скрывавшей ее женских прелестей.
Но особенно восхищали ее упругие груди.
Он всегда считал, что предпочитает маленьких большеглазых брюнеток, а не рыжеватых богинь с большим бюстом. Очевидно, его предпочтения были гораздо более гибкими, чем он считал.
Его заманили в кухню соблазнительные запахи сдобы, но он не ожидал целой ванны сладостей, представившейся его взору, когда увидел купающуюся Каллиопу.
Его жена, нагая и мокрая. Бледная кожа отливает опалом в дневном свете, льющемся в кухню. Длинные ноги подняты, и Калли энергично их трет. Волосы, не светлые, но и не темные, сбегают мокрыми струями по изящной спине.
И… упругие полные груди, тоже мокрые и блестящие, с розовыми вершинками-сосками. И эти затвердевшие соски вжимаются в его ладони, умоляя о ласке. Может ли это быть, чтобы она наслаждалась его прикосновениями? Абсурд, но все же Рен слышал ее неровное дыхание.
Он поднял ее груди из воды, чтобы посмотреть, как темно-розовые соски съежатся еще больше. И, словно наблюдая со стороны за чужими пальцами, нежно потеребил крохотные горошинки. Она резко вдохнула воздух и выгнула спину. Рен осторожно сжал пальцы, она вцепилась в край ванны. Он стал нежно перекатывать соски между пальцами, она задышала еще чаще и принялась медленно извиваться от удовольствия.
Похоже, та первая ночь не была пьяным бредом. И, несмотря на свое вчерашнее повиновение его приказам, прелестная девственная жена, кажется, наслаждается каждой секундой.
С ее уст слетел тихий прерывистый крик восторга. Забытая жемчужина скользнула на дно ванны. Когда голова коснулась его бедра, глаза ее закрылись, и Рен увидел краску возбуждения на щеках, шее и груди. И сам он, охваченный невыносимым желанием, готов был извергнуться, как долго дремавший под застывшей корой земли вулкан.
Его желание было внезапным, таким же неистовым и раскаленным, как расплавленная лава, вырвавшаяся на свободу. Во рту пересохло, а в висках удары сердца громом отдавались в одном ритме с пульсацией плоти. Взять ее, вонзиться в сладостный влажный жар и глубоко окунуться в него.
Невероятным усилием воли Рен удержался от того, чтобы сорвать с себя одежду и овладеть Калли прямо в ванне. Брать жестко, пока не изольется в нее, пока вода не побежит по полу, выплеснувшись из ванны в пылу их страсти.
«Прекрасный способ обращаться с женщиной. Овладеть ею на кухне».
Желание обладать этой женщиной яростно сопротивлялось его решению. Она его жена. Мужчина может делать со своей женой все что захочет.
«Прости, приятель, но так дела не ведутся. Иди-ка отсюда».
И тут страсть медленно отступила. Рен убрал руки, и роскошные груди жены выскользнули из его дрожащих ладоней. Ее недоуменный, полный сожаления вздох, будто кинжал, вонзился в его сердце. Сохраняя остатки джентльменской сдержанности, он решительно повернулся к ней спиной.
– Наслаждайся ванной, Каллиопа. Увидимся вечером.
Она громко вздохнула.
– Сегодня вечером? Но…
Но она явно считала, что эта сцена позволяет получить передышку.
– Сегодня вечером, – повторил он.
Никакой передышки. Он едва сможет дождаться, пока снова коснется ее.
Джентльмены не насилуют жен. Не вытаскивают их из воды, чтобы нагнуть над кухонным столом и взять сзади.
«Негодяй! Подлец! Животное!»
Калли скользнула в остывающую воду, прикрыв груди руками и слушая, как неровные шаги мистера Портера затихают в глубине вымощенного каменными плитами коридора. Но тут же что-то вспомнив, пошарила по дну ванны. Жемчужина!
«Сегодня вечером».
Она понимала, что он хотел большего. Большего, чем видеть, как она, обнаженная и мокрая, извивается от удовольствия в ванне.
«Конечно, он ждет большего… и ты тоже».
Да, какой-то частью сердца она хотела куда большего!
Калли знала о том, что происходит между мужчиной и женщиной в постели, как знали и все Уортингтоны. У них в доме был свободный доступ к литературе со всего мира. Она знала основные детали соития еще с двенадцати лет, когда мать подсунула ей тяжелый медицинский том с жизнерадостным наставлением: «Не обращай внимания на иллюстрации, детка. Все это срисовано с трупов».
Калли с трудом смогла раскрыть книгу. Все же любопытство побудило ее заглянуть в текст и узнать достаточно, чтобы покраснеть до корней волос и захлопнуть непристойную книгу.
«Возмутительно!!! Чей ясный ум это придумал?!»
Но теперь, когда твердые горячие соски зудели от прикосновений мистера Портера, все прочитанное не казалось таким уж смехотворным. По правде говоря, ее мучил голод, подобного которому она не знала раньше. Потаенные местечки пульсировали сладкой болью, заставлявшей сильнее сжимать бедра и вздрагивать от очередного удара наслаждения.
Рен хотел пойти дальше. Она знала это, потому что он так неохотно выпустил ее груди и по тяжелой походке, когда он уходил… В этот вечер она ожидала гораздо большего…
Облизнув губы и почувствовав вкус соли и трав, Калли разглядывала жемчужину на ладони и думала о том, что может вернуться к семье совершенно иной, чем прежде. И еще она осознала шокирующую истину, что может быть счастлива таким исходом.
Откинувшись на бортик ванны, Каллиопа позволила этой удивительной мысли пустить корни в ее сознании. И неожиданно для себя положила руку между бедер. Какие удивительные книги мог читать мистер Портер?
Возможно, во всем виновны ее пробудившаяся чувственность или временная потеря разума, но мысль о том, чтобы сделать нечто подобное вне спальни за закрытой дверью, послала жаркую волну возбуждения прямо в низ живота.
«Ни за что. Как глупо! Я никогда…»
Но, несмотря на все уверения, она невольно стала ласкать себя.
«Я становлюсь распутницей».
Когда пальцы скользнули между нежных складок плоти, Калли с тихим стоном закрыла глаза. Она продолжала исследовать себя с мыслью о его крепких жарких руках и о том, как тяжело он дышал, когда касался ее.
«Мой муж. Мой таинственный любовник. Мужчина, которого я по-настоящему так и не видела».
Она представила, как Рен может взять ее, сохраняя при этом свою тайну. Представила себя на четвереньках, обнаженную, открытую перед ним… как сжимает его плоть, как он вонзается в нее снова и снова.
Глава 7
Капли оделась, вытащила из кухни тяжелую ванну и с облегчением почувствовала, как в ней снова зарождается прежнее раздражение.
Она нашла мистера Портера в его кабинете.
– Нам нужны слуги.
Он поспешно отвернулся от нее и натянул капюшон на лицо.
– Нет.
Если бы в последние два дня Калли получала соверен за каждый раз, когда упирала кулачки в бедра, ей не понадобились бы проклятые жемчужины мистера Портера. У нее уже бока болели!
И все же пришлось принять привычную позу.
«Нужно досчитать до десяти. А, может, и до ста. Я могла бы уйти и вообще не разговаривать с мужем. Не пытаясь пробиться к нему… Но Уортингтоны не сдаются. Никогда!»
– Кто вас растил?
Рен перестал притворяться, будто смотрит в окно, радуясь, что не снимает капюшон даже в доме.
– О чем ты?
– О том, что вас воспитывали в семье, родители, или медведь в пещере?
«Что-то в этом роде сказала бы мать!» Рен едва не рассмеялся вслух и, почти растерявшись, вновь обернулся к окну.
– Когда-то у меня были родители, хотя сейчас, увидев меня таким, наверняка отреклись бы от сына. Если бы, конечно, дожили до этого дня.
Она презрительно фыркнула.
– Наверное. Если бы они увидели, как вы обращаетесь с этим домом. Похоже, здесь все-таки буйствует медведь. И скорее всего не один, а несколько. Здесь полно комнат, которые выглядят так, словно в них резвились крайне неуклюжие животные.
«Неуклюжее животное. Довольно точное описание».
– У меня сотни комнат. Вряд ли я смогу пожить в каждой. Учитывая, сколько времени у меня остается!
Калли замолчала, как всегда, когда он упоминал о своей скорой кончине. Возможно, застыдившись того, что дразнила умирающего.
Рен обернулся, жалея о своей откровенности.
Она вовсе не выглядела смущенной. Скорее озадаченной, раздраженной, досадующей и, главное, – восхитительной. Он все еще чувствовал тяжесть ее грудей в ладонях. И сжал кулаки, чтобы сохранить приятное ощущение.
Но больше всего она казалась раздраженной.
Портер насторожился, увидев в ее глазах блеск, напомнивший о весьма обязательной и строгой гувернантке, которая воспитывала его в детстве. Поэтому немедленно попытался умилостивить ее.
– Родители слишком рано умерли. Тогда мне было восемнадцать лет. Всего за один год: мама умерла от инфлюэнцы, а отец, полагаю, просто не смог жить без нее.
Рен не любил вспоминать о том, как уходил от него отец. Его взгляд был всегда обращен к небесам, словно собственного сына ему было недостаточно, чтобы удержаться на земле.
«Разве ты не хочешь остаться, чтобы посмотреть, каким я стану, папа?»
Теперь он находил утешение в том, что никого из семьи не осталось. Некому видеть, во что превратился Рен. Никого, кроме дальнего родственника Генри.
Но Калли отказывалась сочувствовать мужу. С человеком многое может случиться, но…
– Возможно, вам нравится жить в пыльной, сырой могиле, но мне нравится запах лимонной полировки и ростбифа из духовки.
– Ты достаточно скоро вернешься к другой жизни.
Похоже, ему все равно. Как можно с таким безразличием бродить по комнатам, поднимая облака многолетней пыли?!
«Но он этой пыли не видит. Не видит ничего, кроме собственных кошмаров, какими бы они ни были. Он не видит меня».
О, смотрите! Теперь ее руки сложены на груди, а мыском туфли она нетерпеливо постукивает по полу! Лизандр еще до войны, когда был способен шутить, назвал это «мыском рока».
Но бедный, ничего не подозревающий мистер Портер проигнорировал дурное знамение. И продолжал оставаться несносным. Калли почти пожалела мужа. Почти.
– Уверены, что не передумаете? Всего лишь кухарка… и несколько горничных, конечно. Прачка. Возможно, конюх. Экономка, чтобы всем этим управлять. И неплохо бы что-то сделать с садом и огородом…
Он повернулся и уставился на нее из глубин капюшона. Она не видела глаз, но все равно отвечала яростным взглядом. Его глаза где-то там. Насколько она далека от него?
– Нет.
Постукивание участилось.
– Я вас не слышу. Должно быть, этот капюшон заглушает слова. Повторите, пожалуйста!
Он медленно пошел вперед, пока не навис над ней, так, что она ощущала его тепло. Несмотря на участившийся пульс, она старалась смотреть ему в «глаза».
Все Уортингтоны – люди отважные.
Но ее решительность получила мощный удар, когда он наклонился ближе.
– Нет, – четко произнес мистер Портер.
Она нашла мистера Портера в его кабинете.
– Нам нужны слуги.
Он поспешно отвернулся от нее и натянул капюшон на лицо.
– Нет.
Если бы в последние два дня Калли получала соверен за каждый раз, когда упирала кулачки в бедра, ей не понадобились бы проклятые жемчужины мистера Портера. У нее уже бока болели!
И все же пришлось принять привычную позу.
«Нужно досчитать до десяти. А, может, и до ста. Я могла бы уйти и вообще не разговаривать с мужем. Не пытаясь пробиться к нему… Но Уортингтоны не сдаются. Никогда!»
– Кто вас растил?
Рен перестал притворяться, будто смотрит в окно, радуясь, что не снимает капюшон даже в доме.
– О чем ты?
– О том, что вас воспитывали в семье, родители, или медведь в пещере?
«Что-то в этом роде сказала бы мать!» Рен едва не рассмеялся вслух и, почти растерявшись, вновь обернулся к окну.
– Когда-то у меня были родители, хотя сейчас, увидев меня таким, наверняка отреклись бы от сына. Если бы, конечно, дожили до этого дня.
Она презрительно фыркнула.
– Наверное. Если бы они увидели, как вы обращаетесь с этим домом. Похоже, здесь все-таки буйствует медведь. И скорее всего не один, а несколько. Здесь полно комнат, которые выглядят так, словно в них резвились крайне неуклюжие животные.
«Неуклюжее животное. Довольно точное описание».
– У меня сотни комнат. Вряд ли я смогу пожить в каждой. Учитывая, сколько времени у меня остается!
Калли замолчала, как всегда, когда он упоминал о своей скорой кончине. Возможно, застыдившись того, что дразнила умирающего.
Рен обернулся, жалея о своей откровенности.
Она вовсе не выглядела смущенной. Скорее озадаченной, раздраженной, досадующей и, главное, – восхитительной. Он все еще чувствовал тяжесть ее грудей в ладонях. И сжал кулаки, чтобы сохранить приятное ощущение.
Но больше всего она казалась раздраженной.
Портер насторожился, увидев в ее глазах блеск, напомнивший о весьма обязательной и строгой гувернантке, которая воспитывала его в детстве. Поэтому немедленно попытался умилостивить ее.
– Родители слишком рано умерли. Тогда мне было восемнадцать лет. Всего за один год: мама умерла от инфлюэнцы, а отец, полагаю, просто не смог жить без нее.
Рен не любил вспоминать о том, как уходил от него отец. Его взгляд был всегда обращен к небесам, словно собственного сына ему было недостаточно, чтобы удержаться на земле.
«Разве ты не хочешь остаться, чтобы посмотреть, каким я стану, папа?»
Теперь он находил утешение в том, что никого из семьи не осталось. Некому видеть, во что превратился Рен. Никого, кроме дальнего родственника Генри.
Но Калли отказывалась сочувствовать мужу. С человеком многое может случиться, но…
– Возможно, вам нравится жить в пыльной, сырой могиле, но мне нравится запах лимонной полировки и ростбифа из духовки.
– Ты достаточно скоро вернешься к другой жизни.
Похоже, ему все равно. Как можно с таким безразличием бродить по комнатам, поднимая облака многолетней пыли?!
«Но он этой пыли не видит. Не видит ничего, кроме собственных кошмаров, какими бы они ни были. Он не видит меня».
О, смотрите! Теперь ее руки сложены на груди, а мыском туфли она нетерпеливо постукивает по полу! Лизандр еще до войны, когда был способен шутить, назвал это «мыском рока».
Но бедный, ничего не подозревающий мистер Портер проигнорировал дурное знамение. И продолжал оставаться несносным. Калли почти пожалела мужа. Почти.
– Уверены, что не передумаете? Всего лишь кухарка… и несколько горничных, конечно. Прачка. Возможно, конюх. Экономка, чтобы всем этим управлять. И неплохо бы что-то сделать с садом и огородом…
Он повернулся и уставился на нее из глубин капюшона. Она не видела глаз, но все равно отвечала яростным взглядом. Его глаза где-то там. Насколько она далека от него?
– Нет.
Постукивание участилось.
– Я вас не слышу. Должно быть, этот капюшон заглушает слова. Повторите, пожалуйста!
Он медленно пошел вперед, пока не навис над ней, так, что она ощущала его тепло. Несмотря на участившийся пульс, она старалась смотреть ему в «глаза».
Все Уортингтоны – люди отважные.
Но ее решительность получила мощный удар, когда он наклонился ближе.
– Нет, – четко произнес мистер Портер.