Брехт Бертольд. Допрос Лукулла

Брехт Бертольд

Допрос Лукулла

   Бертольд Брехт
   Допрос Лукулла
   Радиопьеса
   В сотрудничестве с М. Штеффин
   Перевод В. Нейштадта
   ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
   Лукулл - римский полководец.
   Ведущий.
   Судья
   Учитель |
   Куртизанка |
   Пекарь } присяжные.
   Торговка рыбой |
   Крестьянин |
   Король |
   Королева |
   Две девушки с доской |
   Два раба с золотым богом } фигуры фриза.
   Два легионера |
   Повар Лукулла |
   Раб с вишневым деревом |
   Беззвучный голос.
   Старуха.
   Тройственный голос.
   Две тени.
   Глашатай.
   Две девушки.
   Два купца.
   Две женщины.
   Два плебея.
   Возница.
   Хор солдат.
   Хор рабов.
   Хор школьников.
   1
   Погребальная процессия
   Слышен шум большой толпы.
   Глашатай.
   Слушайте все! Умер великий Лукулл!
   Полководец, который завоевал Восток,
   Сверг семерых королей,
   Наполнил богатством наш Рим.
   Перед его катафалком,
   Который несут солдаты,
   Шествуют виднейшие мужи могучего Рима,
   Закрывши лица свои, а рядом
   Идут: философ его, адвокат и любимейший
   конь.
   Хор солдат, несущих катафалк.
   Крепко держите его, держите высоко на плечах!
   Чтоб не качнулся он перед тысячами глаз.
   Он, владыка восточных земель,
   Отправляется в царство теней!
   Потому осторожней, эй, вы, не споткнитесь!
   То, что несете вы, - железо и плоть
   Подчиняло себе весь мир.
   Глашатай.
   За ним тянут гигантский фриз,
   На котором изображены дела его,
   Он украсит его могилу.
   И еще раз
   Будет дивиться народ его чудесной жизни,
   Исполненной побед и завоеваний,
   И вспоминать о его триумфе.
   Голоса.
   Помните о непобедимом, помните о могучем!
   Помните, как дрожали обе Азии!
   Помните о любимце богов и Рима!
   Помните, как проезжал он по городу
   На золотой колеснице,
   Гоня заморских владык и заморских зверей
   Слонов, верблюдов, пантер.
   Помните, как тянулись за ним
   Вереницы карет с пленными дамами,
   Повозки с добром, звенящие утварью,
   С картинами и сосудами,
   С драгоценной слоновой костью,
   С целым Коринфом медных статуй.
   Помните, как волокли все это
   Сквозь бушующее море людей!
   О, что за картина!
   Помните, как бросал он монетки детям!
   А вам раздавал вино и колбасы,
   Когда проезжал он на золотой колеснице
   По городу.
   Он, непобедимый, он, могучий,
   Он, гроза обеих Азии,
   Любимец богов и Рима!
   Хор рабов, которые тащат фриз.
   Осторожно, эй, вы, не споткнитесь!
   Эй, вы! Вы тащите фриз, на котором изображен
   триумф,
   И если даже пот зальет вам глаза,
   Не выпускайте камень из рук!
   Подумайте, если он выскользнет,
   Он рассыплется в прах.
   Молодая девушка.
   Взгляни на того, в красном шлеме!
   Другая девушка.
   Косоглазый.
   Первый купец.
   Все сенаторы!
   Второй купец.
   И все портные!
   Первый купец.
   Подумать только: он добрался до Индии!
   Второй купец.
   Но к тому времени,
   Увы, уже выдохся.
   Первый купец.
   Помпей перед ним щенок!
   Рим без него бы погиб.
   Какие победы!
   Второй купец.
   Везло!
   Первая женщина.
   Никакой шумихой
   Не вернуть мне
   Моего сына Реуса,
   Погибшего в Азии.
   Первый купец.
   А кое-кто
   Благодаря ему
   Сколотил себе состояньице.
   Вторая женщина.
   Племянник мой тоже не вернулся домой.
   Первый купец.
   Все знают, сколько принес он Риму
   Одной только славы!
   Первая женщина.
   Если б они так не врали,
   Никто б не попался к ним на крючок.
   Первый купец.
   Героизм,
   К сожалению, вымирает.
   Первый плебей.
   Когда наконец
   Избавят нас от болтовни о славе?
   Второй плебей.
   В Каппадокии три легиона
   Как корова слизала.
   Возница.
   Не проеду ль
   Я здесь?
   Вторая женщина.
   Нет, здесь закрыто.
   Первый плебей.
   Когда мы хороним наших полководцев,
   Воловьим упряжкам
   Полагается ждать.
   Вторая женщина.
   А моего Пульхра они потянули в суд:
   Не заплатил налогов.
   Первый купец.
   Можно сказать,
   Что Азией мы без него не владели б!
   Первая женщина.
   Говорят, рыба опять вздорожала.
   Вторая женщина.
   И сыр!
   Крики толпы все громче.
   Глашатай.
   Сейчас
   Они проходят под триумфальной аркой,
   Которую город воздвиг
   Своему великому сыну.
   Женщины поднимают повыше детей.
   Конники оттесняют зрителей.
   Улица позади шествия опустела.
   В последний раз
   Прошел по ней великий Лукулл.
   Шум толпы и топот ног стихают.
   2
   Быстрый конец и возвращение будней.
   Глашатай.
   Процессия скрылась. Вот
   Улица вновь заполняется народом.
   Из забитых до отказа переулков
   Возницы гонят воловьи упряжки. Толпа,
   Перекидываясь словами,
   Возвращается к своим делам.
   Трудолюбивый Рим
   Вновь приступает к работе.
   3
   Хрестоматия.
   Хор школьников.
   В хрестоматиях
   Пропечатаны имена
   Великих полководцев.
   Кто хочет стать таким же,
   Тот заучивает наизусть их дела,
   Изучает их славную жизнь.
   Нам предназначено
   Идти по их стопам,
   Подняться над толпой. Наш город
   Горит желаньем вписать,
   Когда придет время, и наши имена
   В скрижали бессмертных.
   Учитель Секст завоюет Понт.
   А ты, Флакк, захватишь три Галлии.
   Ты же, Квинтилиан,
   Шагнешь через Альпы!
   4
   Погребение.
   Глашатай.
   Там, на Аппиевой дороге,
   Высится небольшая постройка,
   Возведенная десять лет назад
   Для упокоения праха великого.
   Впереди идет кучка рабов,
   Несущая фриз триумфа. А потом
   Он сам внесен будет за ограду,
   Вокруг которой пророс самшит.
   Беззвучный голос.
   Солдаты! Стой!
   Глашатай.
   Это слышится голос
   Из-за стены.
   Теперь повелевает он.
   Беззвучный голос.
   Опрокинуть катафалк! В эти стены
   Никого не вносят. В эти стены
   Каждый входит сам.
   Глашатай.
   Солдаты опрокидывают катафалк.
   Полководец стал теперь на ноги,
   Чуть-чуть пошатываясь.
   Его философ хочет к нему подойти,
   Готовый изречь мудрое слово. Но...
   Беззвучный голос.
   Назад, философ! В этих стенах
   Ты никого не одурманишь болтовней.
   Глашатай.
   Так говорит повелевающий голос, и
   Тогда выступает адвокат,
   Чтоб заявить протест.
   Беззвучный голос.
   Отказано.
   Глашатай.
   Так говорит повелевающий голос,
   И он говорит полководцу:
   Беззвучный голос.
   Войди в дверь!
   Глашатай.
   И подходит к дверце полководец.
   Вот остановился, оглянулся,
   Глянул на солдат суровым оком,
   На рабов, несущих фриз триумфа.
   На самшит зеленый поглядел он.
   Медлит он. А дверь открыта,
   И врывается снаружи ветер.
   Сильный порыв ветра.
   Беззвучный голос.
   Шлем сними! У нас двери низки.
   Глашатай.
   И снимает шлем свой полководец.
   Входит в дверь, согнувшись. А солдаты
   Выбегают радостно из склепа,
   Хохоча и весело болтая.
   5
   Прощание живых с мертвым.
   Хор солдат.
   Прощай, Лакалл!
   Мы в расчете, старый козел.
   Прочь отсюда!
   Пошли-ка, ребята,
   Слава славой,
   Но надобно жить...
   У доков внизу
   Есть трактирчик.
   Где можно хватить.
   Ты с нами?
   Иду!
   А кто платит
   За вино и еду?
   Запишут.
   А ты чему рад?
   Я на площадь бегу.
   Угу!
   К черноглазой плутовке?
   Ловко!
   По трое в ряд!
   Вы рехнулись?
   Она не примет
   Такой отряд.
   Ну, двинем тогда
   На собачьи бега.
   Нет,
   Плата входная там дорога.
   По знакомству пройдем.
   Я иду.
   Ну, идем.
   Вольно!
   Марш!
   6
   Прием.
   Беззвучный голос - это голос привратника царства теней.
   Теперь рассказ ведет он.
   Беззвучный голос.
   С тех пор как новенький вошел,
   Он стоит неподвижно,
   Шлем под мышкой,
   У двери,
   Как статуя самого себя.
   Все другие, недавно прибывшие,
   На скамье притулились и ждут,
   Как ждали они когда-то множество раз
   И счастья и смерти.
   Ждали в трактире, пока подадут им вино,
   У колодца, пока подойдет девчонка,
   В роще, пока подадут им к бою сигнал.
   А новенький, видимо, не научился ждать.
   Лукулл.
   Клянусь Юпитером,
   Что это значит? Я стою здесь и жду.
   Еще полнится величайший город земли
   Отзвуком печали по мне, а здесь
   Нет никого, кто бы принял меня.
   Перед моим шатром
   Семь королей ждали меня.
   Что же нет здесь порядка?
   Где тут хотя бы мой повар Лаз?
   Вот мастер, который умел
   Из воздуха, из ничего неплохое состряпать
   блюдо!
   Могли хотя бы послать его
   Мне навстречу - он тоже ведь здесь.
   А я бы чувствовал себя поуютней. - О, Лаз!
   Как ты готовил баранину с лавровым листом.
   Каппадокийская дичь! Омары с теплого Понта!
   О, фригийские пироги с земляникой!
   Молчание.
   Приказываю увести меня отсюда.
   Молчание.
   Мне стоять здесь, с этой чернью?
   Молчание.
   Я протестую! Двести судов,
   Обшитых железом, пять легионов
   Мчались вперед, повинуясь
   Движенью моего мизинца.
   Я протестую.
   Молчание.
   Беззвучный голос.
   Ответа нет, но на скамье ожидающих
   Заговорила старуха.
   Голос ожидающей старухи.
   Присядь, новичок.
   На тебе так много железа
   Тяжелый шлем и тяжелый щит,
   Ты, наверно, устал.
   Лукулл молчит.
   Не упрямься. Ты не выстоишь
   Столько, сколько тебе придется здесь ждать,
   А ведь я впереди тебя.
   Сколько времени длится допрос там,
   Сказать я тебе не могу.
   Но ведь понятно, что каждого надо
   Строго проверить до того, как решить,
   Куда его послать: в мрачный Аид
   Или в горние поля.
   Иногда, конечно, проверка бывает
   Очень короткой. Судьям достаточно взгляда.
   Вот этот, они говорят,
   Вел безгрешную жизнь и старался
   Быть людям полезным, а для них
   Нет ничего важнее, чем это.
   И такому они говорят: пожалуйста,
   Иди отдыхай. Но, конечно,
   Иным ведется допрос по нескольку дней,
   Особенно тем, кто сами послали
   Сюда, в царство теней, человека
   До истечения положенного срока.
   Ну, на того, который сейчас там,
   Времени вряд ли много пойдет:
   Пекарь как пекарь, зла не творил.
   Вот о себе я чуть-чуть беспокоюсь, однако
   Надеюсь на то, что среди присяжных,
   Как я слышала, люда простые,
   Которые сами знают, как тяжело
   Нам живется в военные времена.
   Мой совет тебе, новенький...
   Тройственный голос (прерывая).
   Тертуллия!
   Старуха.
   Меня зовут.
   Желаю тебе выдержать испытанье,
   Новенький.
   Беззвучный голос.
   Он упрямо стоял у двери,
   Но тяжесть его регалий,
   Его собственный рев
   И дружелюбные речи старухи
   Заставили его передумать.
   Он озирается - верно ли, что он один?
   И вот он идет к скамье.
   Но он не успел присесть
   Его позвали. Судьям достаточно было
   Только взглянуть на старуху.
   Тройственный голос.
   Лакалл!
   Лукулл.
   Мое имя - Лукулл. Разве здесь
   Оно никому не известно?
   Я из знаменитого рода
   Государственных мужей и полководцев.
   Только в предместьях и доках,
   В солдатских харчевнях
   Неумытая чернь и людские отбросы
   Называют меня - Лакалл.
   Тройственный голос.
   Лакалл!
   Беззвучный голос.
   Так, многократно окликнутый
   Кличкой, данной ему в презренных предместьях,
   Лукулл, полководец,
   Покоривший Восток,
   Свергший семерых королей,
   Наполнивший город Рим богатством,
   Рапортует о своем прибытии
   Верховному суду царства теней
   В час вечерний, когда Рим
   Садится ужинать над своими могилами.
   7
   Выбор защитника.
   Ведущий.
   Перед верховным судом царства теней
   Предстал полководец Лакалл,
   Называющий себя Лукуллом.
   Председательствует судья царства мертвых,
   Следствие ведут пять присяжных:
   Один - некогда крестьянин,
   Один - некогда раб, учитель,
   Одна - некогда торговка рыбой,
   Один - некогда пекарь,
   Одна - некогда куртизанка.
   У них нет рук, чтобы брать,
   Нет уст, чтобы есть,
   Нечувствительны к блеску давно погасшие очи.
   Неподкупны они, предки грядущих потомков.
   Судья приступает к допросу.
   Судья.
   Тень, ты подлежишь допросу.
   Ты должна дать ответ о жизни своей среди
   людей.
   Была ль ты полезна им иль приносила вред?
   Захотят ли принять тебя в полях Елисейских?
   Тебе нужен защитник.
   Есть у тебя защитник в полях Елисейских?
   Лукулл.
   Я ходатайствую, чтобы вызван был Александр
   Македонский,
   Дабы он выступил перед вами экспертом
   По таким деяниям, как мои.
   Тройственный голос (вызывает с полей Елисейских).
   Александр Македонский!
   Молчание.
   Ведущий.
   Вызванный эксперт не отвечает.
   Тройственный голос.
   В полях Елисейских
   Александра Македонского нет.
   Судья.
   Тень, названный тобою эксперт
   Неизвестен в полях Елисейских.
   Лукулл.
   Что? Он, покоривший всю Азию вплоть до Инда.
   Незабвенный,
   Поправший шар земной пятою своею,
   Могущественный Александр...
   Судья.
   Здесь неизвестен.
   Молчание.
   Несчастный! Знай, имена великих
   Не вызывают здесь страха.
   Здесь
   Их угрозы бессильны. Их речи
   Ложью считаются здесь. Их деяния
   Не восхваляют. Слава их
   Для нас словно дым, который вещает,
   Что огонь уже отбушевал.
   Тень, твое поведение
   Говорит о том, что дела большого размаха
   Связаны с именем твоим.
   Но эти дела
   Здесь неизвестны.
   Лукулл.
   Тогда я ходатайствую,
   Чтобы принесен был сюда
   Фриз, предназначенный для моего надгробия,
   На котором представлен триумф моей жизни.
   Да, но как же
   Доставить его сюда? Его тащат рабы.
   А живым ведь
   Вход сюда воспрещен.
   Судья.
   Но не рабам. Их
   Очень мало что отличает от мертвых.
   О них можно сказать,
   Что едва лишь живы они. И для них
   Шаг из горнего мира вниз
   В царство теней, очень мал.
   Пусть принесут фриз.
   8
   Доставка фриза.
   Беззвучный голос.
   Все еще ждут его рабы
   У стены, не зная,
   Что делать им с фризом. И вдруг
   Сквозь стену слышится голос.
   Ведущий.
   Сюда!
   Беззвучный голос.
   И они, одним этим словом
   Обращенные в тени,
   Тащат ношу свою
   Сквозь стену, обросшую самшитом.
   Хор рабов.
   Так из жизни прямо в смерть
   Тащим ношу мы без колебаний.
   Наше время уж давно не наше,
   И не знали мы, куда идем.
   Вот позвал нас новый голос,
   И покорно мы на зов идем.
   Ни к чему вопросы, если
   Ничего нет позади,
   Ничего не ждем мы впереди.
   Ведущий.
   И так они идут сквозь стену,
   Ибо их ничто не задерживает,
   Не задерживает и эта стена.
   И они опускают свою ношу
   Пред верховным судом царства теней
   Тот самый фриз триумфа.
   Осмотрите его, присяжные:
   Вот плененный король с печальным взором,
   Чужеземная королева с пышными бедрами,
   Человек, несущий вишневое дерево, с вишней
   во рту,
   Бог золотой, очень толстый, несомый двумя
   рабами,
   Две девицы с доской, на которой названья
   пятидесяти трех городов,
   Один легионер на ногах, а другой
   Легионер умирающий, он приветствует своего
   полководца,
   И повар с рыбой в руках.
   Судья.
   Это твои свидетели, тень?
   Лукулл.
   Да. Но как
   Заставить их говорить?
   Они ведь камни, немые они.
   Судья.
   Не для нас. Они обретут речь.
   Готовы ли вы, каменные тени,
   Дать свои показания здесь?
   Хор фигур с фриза.
   Мы, которым назначено быть на свету,
   Окаменевшие тени поверженных жертв,
   Мы, которым назначено там, наверху,
   Говорить и молчать, победителя волей
   Назначены мы представлять побежденных.
   Жизни лишенных, замолкших, забытых,
   И говорить и молчать мы готовы.
   Судья.
   Тень, свидетели твоего величья
   Готовы дать свои наказанья.
   9
   Допрос.
   Ведущий.
   И вот полководец подходит и
   Указывает на короля.
   Лукулл.
   Это один из тех, кого победил я.
   В несколько дней между новолунием и полной
   луной
   Я разбил его рать со всеми боевыми
   колесницами,
   Со всеми в броню закованными всадниками.
   В эти несколько дней
   Королевство его развалилось,
   Как хижина, в которую грянула молния.
   Едва я появился у его границ,
   Он пустился в бегство,
   И за несколько дней войны
   Мы оба достигли противоположной границы.
   И так короток был поход, что окорок,
   Который мой повар повесил коптиться в начале
   похода,
   Не прокоптился еще, когда я вернулся.
   И это из семи королей, которых разбил я,
   Только один.
   Судья.
   Так ли это, король?
   Король.
   Да, это так.
   Судья.
   Есть вопросы у вас, присяжные?
   Ведущий.
   И тень, что когда-то была рабом-учителем,
   Наклоняется мрачно вперед и вопрос задает:
   Учитель.
   А как это произошло?
   Король.
   Как он сказал: он напал на нас.
   Крестьянин, накладывавший воз сена,
   Еще не успел опустить поднятые вилы,
   Как телегу его, едва нагруженную,
   Уже укатили.
   Еще каравай не испекся у пекаря,
   Как жадные руки схватили его.
   Все, что о молнии он вам сказал,
   Которая грянула в хижину, - правда. Хижина
   Разнесена. Вот
   Стоит молния.
   Учитель.
   И ты из семи...
   Король.
   Лишь один.
   Ведущий.
   Присяжные обдумывают
   Показания короля.
   Молчание.
   Ведущий.
   И тень, что некогда была куртизанкой,
   Вопрос задает:
   Куртизанка.
   А ты, королева,
   Как ты попала сюда?
   Королева.
   Шла я в Таврии своей
   Поутру купаться,
   Вдруг с высокого холма,
   Где росли оливы,
   Пятьдесят сошло мужчин
   И меня схватили.
   Ведь оружием в тот миг
   Губка мне служила,
   А прозрачная вода
   Мне была укрытьем.
   Только латы у солдат
   Честь мою спасали,
   Но недолго - мигом все
   Латы поснимали.
   В страхе оглянулась я,
   Кликнула служанок,
   Но служанки все мои
   В ужасе кричали:
   За кустами в этот миг
   Их уже терзали.
   Куртизанка.
   Для чего же ты включена в этот фриз?
   Королева.
   Чтобы победу его увенчать.
   Куртизанка.
   Победу? Над кем? Над тобой?
   Королева.
   И над Таврией прекрасной.
   Куртизанка.
   Что же он зовет триумфом?
   Королева.
   То, что мой супруг король
   Со своим несметным войском
   Защитить меня не мог
   От чудовищного Рима.
   Куртизанка.
   Жребий выпал нам один:
   От чудовищного Рима
   Не спасла меня, сестра,
   Мощь чудовищного Рима.
   Ведущий.
   Присяжные обдумывают
   Показания королевы.
   Молчание.
   И судья обращается вновь
   К полководцу.
   Судья.
   Тень, желаешь ли ты продолжать?
   Лукулл.
   Да, желаю. Я слышу
   У побежденных - медовый голос. Однако
   Когда-то он был погрубее. Вот этот король,
   Который внушает вам жалость, - там, наверху,
   Был жесточе других. Налоги и подати
   Сбирал не меньшие, чем я. Города,
   Которые я взял у него,
   Ничего не потеряли, лишившись его,
   А Рим
   Приобрел пятьдесят три города благодаря мне.
   Две девушки с доской.
   С улицами, домами, людьми,
   С храмами и водопроводом
   Красовались мы на земле, а ныне
   Красуются лишь имена
   На этой доске.
   Ведущий.
   И присяжный, бывший некогда пекарем,
   Наклоняется мрачно вперед и задает вопрос:
   Пекарь.
   Что же причиной тому?
   Две девушки с доской.
   В жаркий полдень вдруг раздался гул,
   Понеслась по улицам река
   Человеческий поток, и он
   Все ломал, сносил. А ввечеру
   Черный дыма столб лишь говорил,
   Что когда-то город там стоял.
   Пекарь.
   Что же тогда
   Он увез, тот, который реку наслал
   И который нам говорит,
   Что Риму он пятьдесят три города дал?
   Ведущий.
   И рабы, несущие золотого бога,
   Задрожав, начинают кричать:
   Рабы.
   Нас.
   Когда-то мы были счастливы. Ныне
   Мы дешевле волов,
   И мы тащим добычу, сами добыча.
   Две девушки с доской.
   А когда-то - строители
   Тех пятидесяти трех городов, от которых
   Ныне осталось лишь имя и дым.
   Лукулл.
   Да, я угнал их. Их было
   Триста тысяч - когда-то врагов,
   А ныне уже не врагов.
   Рабы.
   Когда-то людей, а ныне уже не людей.
   Лукулл.
   И с ними я вывез их бога,
   Чтобы наших богов шар земной
   Выше других богов почитал.
   Рабы.
   И бог был принят радушно,
   Ибо сплошь золотой он был и весил
   Два центнера. Да и каждый из нас
   Стоит кусок золота в палец.
   Ведущий.
   И присяжный, некогда бывший пекарем
   В Марсилии - городе, лежащем у моря,
   Вносит предложение:
   Пекарь.
   Итак, мы запишем, тень, в твою пользу
   Просто и ясно: золото Риму принес.
   Ведущий.
   Присяжные обдумывают
   Показания городов.
   Молчание.
   Судья.
   Ответчик, видно, устал.
   Объявлен перерыв.
   10
   Рим - еще раз.
   Ведущий.
   И судьи уходят.
   Ответчик садится,
   Прислонившись головой к косяку.
   Он очень устал, но невольно
   Внимает он разговору за дверью,
   Где собрались уже новые тени.
   Первая тень.
   Я пострадал от воловьей упряжки.
   Лукулл (тихо).
   Воловья упряжка.
   Первая тень.
   Она была гружена песком для постройки.
   Лукулл (тихо).
   Постройка. Песок.
   Другая тень.
   А сейчас не время обеда?
   Первая тень.
   Время обеда? Хлеб и лук
   Были всегда со мной. У меня ведь
   Нет больше дома. Толпы рабов,
   Которых гонят они отовсюду,
   Разорили башмачное дело.
   Вторая тень.
   Я тоже был раб. Скажем так:
   Счастливые через несчастных
   Впадают в несчастье.
   Лукулл (несколько громче).
   Эй, вы там, дует ли ветер еще наверху?
   Вторая тень.
   Слышишь, кто-то о чем-то спросил нас.
   Первая тень (громко).
   Дует ли ветер еще наверху? Быть может.
   Возможно, в садах.
   Ну а в улицах затхлых
   Его никогда не бывает.
   11
   Допрос продолжается.
   Ведущий.
   Возвращается суд.
   Начинается снова допрос,
   И тень, что некогда рыбной торговкой была.
   Вопрос задает:
   Торговка.
   Тут о золоте шел разговор.
   Я тоже в Риме жила,
   Но золота я никогда и следа не видала,
   Так где же оно было,
   Нельзя ли узнать?
   Лукулл.
   Странный вопрос!
   Разве мне и моим легионам
   Нужно было идти в поход,
   Чтобы рыбной торговке
   Новый добыть ларек?
   Торговка.
   Нам на рынок ты ничего не давал,
   А вот с рынка себе ты брал кое-что
   Наших сынов.
   Ведущий.
   И она обращается к воинам,
   Вылепленным на фризе:
   Торговка.
   Скажите, что делал он с вами
   В обеих Азиях?
   Первый легионер.
   Я спасся.
   Второй легионер.
   Я был ранен.
   Первый легионер.
   Я потащил его на себе.
   Второй легионер.
   Из-за этого погиб и он.
   Торговка.
   Почему ты покинул Рим?
   Первый легионер.
   Потому что я голодал.
   Торговка.
   А что ты добыл там?
   Второй легионер.
   Ничего я себе не добыл.
   Торговка.
   На фризе ты протянул руку.
   Это что? Приветствие полководцу?
   Второй легионер.
   Нет, этим я хотел показать,
   Что рука у меня еще пуста.
   Лукулл.
   Заявляю протест.
   Я награждал легионеров
   После каждого похода.
   Торговка.
   Только не павших.
   Лукулл.
   Заявляю протест.
   Как может судить о войне
   Тот, кто ее не понимает?
   Торговка.
   Я понимаю все. Мой сын
   Погиб на войне.
   Я торговала рыбой на рынке у Форума.
   Вдруг мне сказали, что корабли
   Вернувшихся с азиатской войны
   Вошли в гавань. - И я побежала с рынка
   И много часов простояла у Тибра,
   Там, где на лодках
   Перевозили солдат с кораблей.
   К вечеру все корабли опустели,
   Ни с одного из них сын не сошел мой.
   Так как в гавани был сквозняк,
   Ночью свалилась я в лихорадке,
   И в бреду я сына искала, и чем дольше искала,
   Тем сильнее тряс меня озноб;
   И я умерла, и пришла я
   Сюда, в царство теней, и сына искать
   продолжала.
   Фабр, кликала я, ведь так его звали,
   Фабр, сын мой Фабр,
   Которого я носила и которого я вскормила,
   Сын мой Фабр!
   И я металась среди теней,
   Бежала мимо теней к теням,
   Фабра звала, пока мне привратник
   Из лагеря павших в походе
   Не сказал, потянув за рукав:
   Старая, много здесь Фабров. Многие
   Так же, как ты, искали своих сыновей,
   Но они позабыли свои имена.
   Имена ведь нужны, чтоб внести их в солдатские
   списки.
   Здесь они ни к чему. Матерей же
   Видеть они не хотят, рассердившись,
   Зачем они их на войну отпустили, на гибель.
   Фабр, сын мой Фабр,
   Которого я носила и которого я вскормила,
   Сын мой Фабр!
   Так я стояла, удержанная за рукав,
   И зов мой к небу прилип.
   Молча ушла я, ибо пропало желание
   Сыну в лицо посмотреть.
   Ведущий.
   И судья, обменявшись взглядом
   С присяжными, объявляет:
   Судья.
   Суд признает: мать погибшего
   Понимает войну.
   Ведущий.
   Присяжные обдумывают
   Показания легионеров.
   Молчание.
   Судья.
   Мать погибшего потрясена.
   В дрожащей руке могут
   Вздрогнуть весы. Необходим
   Перерыв.