Брендон Джоанна. Просто поцелуй

   – Я позабочусь о том, чтобы ты получила частное интервью, – великодушно предложил он, вытягивая длинные ноги и опираясь головой на изношенные подушки дивана. В его глазах заблестел собственнический огонек. Он знал, что рискует вызвать неудовольствие бывшей жены, но искренне намеревался присутствовать во время ее интервью с Раджаном.
   Робин не заметила злую улыбку, заигравшую на чувственных губах Мэйса; она была слишком поглощена собственными мыслями, чтобы задаваться вопросом о мотивах его поступков. Она в душе улыбалась. Будучи в Сан-Франциско, она заглянет к некоторым старым друзьям и попросит помочь найти ей работу. О, она выполнит задание «Сэнтинел», но потом не собирается иметь с этой газетой ничего общего и будет только получать деньги по присылаемым оттуда чекам. А если нет… Ну, если ничего не получится, всегда можно вернуться в Нью-Йорк.
   Робин напомнила себе, что теряет драгоценное время. Она поставила чашку и резко встала.
   – Поскольку до отъезда еще масса всяких дел, думаю, мне пора идти.
   – Я попрошу Джину позвонить в «Хайэтт» и сделать для тебя все необходимые приготовления, – предложила Лу, поднимаясь.
   Робин покачала головой.
   – Так как я работаю внештатным сотрудником, то думаю, что должна все сделать сама.
   – Как хочешь, – Лу небрежно помахала рукой. – Расходы мы потом возместим. А теперь поезжай. И напиши великолепную статью. Я знаю, ты можешь это сделать. – Она взглянула на внука, как бы ожидая, что тот возразит, или даже подталкивая его к этому.
   Мэйс сделал вид, что очень заинтересовался кончиками своих черных ковбойских ботинок.
   – Спасибо, Лу, – сказала Робин. – За все. – Она улыбнулась с уверенностью, что Лу ее понимает, перешагнула скрещенные ноги Мэйса и вышла из гостиной, слегка сбитая с толку.
   То, что произошло сейчас в гостиной, было как во сне, но Робин ни за что не смогла бы определить, что так беспокоило ее.
   «Возможно, разыгралось воображение», – размышляла она, выходя из здания. День был слишком жарким, слишком сухим. Но она уезжала в Сан-Франциско, где днем так же тепло, как в Стоктоне, зато ночи обычно прохладнее. Какова бы ни была погода, она рада, что уезжает.
   – Сан-Франциско, а вот и я! – Кровь заиграла от волнения. Она поспешила к машине. Мысли подталкивали вперед, а возбуждение все росло и росло, когда она рисовала в мыслях картину своей встречи со старыми друзьями, а возможно, и обед в одном из замечательных ресторанов города.
   Спустя полчаса Робин ставила на стоянку возле дома машину. К тому времени она уже продумала свой маршрут и весь гардероб. Размышляя, что же натолкнуло Лу на мысль о том, чтобы она освещала визит Раджана в Сан-Франциско, женщина закрыла машину и вбежала в здание.
   Мечтая, как бы уехать из Стоктона возможно быстрее, она решила не ждать лифта. Перешагивая через две ступеньки, скоро оказалась на площадке четвертого этажа. Постояв, чтобы отдышаться, она направилась к двери своей квартиры и замерла на месте. Из лифта выходил Мэйс.
   – Чего ты хочешь, Мэйс? – пробормотала Робин, проходя мимо него, чтобы отпереть дверь. – У меня для тебя нет времени. Мне надо собираться.
   – У тебя еще много времени, крошка. Я заказал билеты на утренний рейс. Я еду тоже. Чтобы освещать съезд книготорговцев.
   Ее рука замерла с поднятым к двери ключом, а плечи и шея напряглись от гнева.
   Она открыла дверь и шагнула в свою квартиру, каким-то образом удержавшись, чтобы не захлопнуть дверь перед его носом. Она не хотела, чтобы он был в Сан-Франциско, не хотела его и здесь. Но что же можно поделать?
   А потом Робин вспомнила, что сказала Лу, и лицо ее прояснилось.
   – Ты не можешь ехать в Сан-Франциско. Вопросы занятости требуют твоего личного внимания. – Глаза ее потемнели и сделались изумрудными. – Не беспокойся. Я напишу статью так, что ты будешь гордиться.
   – Уверен, что напишешь, но я неожиданно освободился и буду работать над своей собственной статьей. – Он добродушно рассмеялся, заметив, как она удивилась. – Я перепоручил Лу удовольствие пообщаться с Крэнстоном.
   Теперь все начинало проясняться. Мэйс не был неразборчив в используемых средствах, но бывали случаи, когда ему было удобно свалить ответственность на другого. Вот это и был как раз такой случай.
   – Не удивительно, – угрюмо сказала она. Разочарование, поражение, гнев – все слилось вместе; она начала ощущать слабую боль под левым глазом.
   – Я еду на машине.
   Темные брови поднялись от удивления.
   – Но я уже купил билеты. Она сердито швырнула свою сумочку на диван, а затем повернулась к нему лицом.
   – Тогда тебе придется один из них вернуть, не так ли? – Сложив на груди руки и не мигая, она уставилась на него.
   Мэйс не намеревался менять свои планы.
   – Я верну их оба, как? – он мило улыбнулся. Чертовски невозмутим! Как это похоже на него! Робин почувствовала, что столкнулась с его волей.
   – Поскольку я не распоряжаюсь дорогами, думаю, что не могу возражать против твоей поездки на машине. Но ты не поедешь вместе со мной.
   – Уф! Я думаю, было бы лучше, если бы ты ехала со мной. Моя машина удобнее.
   – Нет, спасибо. Я предпочитаю ехать сама. Как это бывало и много раз раньше, когда Робин хотела поступить по-своему, Мэйс открыл рот, чтобы сказать, что они поступят так, как хочет он, в противном случае она не едет. Но вовремя себя остановил. Он сжал зубы, досчитал до десяти и ухмыльнулся.
   – Извини, – мягко сказал он. – Думаю, что оказался немного навязчивым.
   Робин прикрыла глаза. Неужели Мэйс Чэндлер извинялся? И признавал один из своих главных недостатков? Конечно, это был перелом.
   – Очень навязчив, Мэйс. Он вздрогнул, услышав ее холодный голос, но собрался с силами и улыбнулся.
   – Виноват. Извини! – Он уверенно направился к дивану, усевшись, осмотрел комнату и заметил, как здесь хорошо. – Прелестно! – его комплимент сопровождался очаровательной улыбкой, которая исчезла, когда взгляд его упал на полку над камином. Он не обратил внимания на фигурки и маленькие вазочки, его внимание привлекли лишь две фотографии. Когда-то в рамке были три фотографии: свадебная фотография его и Робин, слева – ее родители, справа – ее брат Рик и невестка Сьюзен.
   Ему очень неприятно было бы задать вопрос о том, что случилось с их фотографией. Он знал, что она забрала ее с собой, когда ушла от него, и сам ее видел в коробке.
   – Не устраивайся, Мэйс. Ты не останешься. – Не раздумывая, Робин взяла его за руку и потянула.
   Чувственные губы Мэйса скривились в ностальгической улыбке. Его глаза шаловливо заблестели. Он взял ее за запястье и притянул к себе.
   – Не смешно, Мэйс.
   – Я и не хотел, чтобы это было смешно, милая. – Его сильные руки обхватили ее и пытались удержать от попыток вырваться. Он все ниже и ниже опускал свою голову, пока не спрятал лицо в изгибе ее шеи. – Ты и не знаешь, как сильно я скучал по тебе, – проговорил он.
   – Нет! – боролась Робин, несмотря на охватывавшую ее дрожь возбуждения, когда его губы начали мучительно неторопливое исследование ее плеча и шеи. Она знала по прошлому опыту, что ни борьба, ни уговоры не будут ничего значить. Бедняга тщетно надеялась, что охладит его, не отвечая на ласки.
   Мэйс сам себе улыбнулся. В его руках она была, как тряпочная кукла, но, по крайней мере, не пыталась вырваться.
   Он одерживает победу, мрачно подумала Робин, а его руки скользили по ее телу и заставляли против воли отвечать ему. Губы жалобно задрожали.
   – Где же Моника Стивене, она так мне нужна? – проговорила женщина, подставляя лицо для поцелуя.
   – Кто? – Он отстранился. – Что ты сказала?
   – Моника Стивене, – ее губы дрогнули от улыбки. – Она сказала, что справится и с тобой, и с «синдромом Питера Пэна». Но где она сейчас?
   Без предупреждения Мэйс поднялся с дивана и тем самым столкнул ее на пол. Но Робин было все равно. Она была свободна.
   Она подавила желание засмеяться, а он стоял, изо всех сил пытаясь выглядеть неприступным.
   – Если тебе интересно, она работает в «Сосалито Курьер», – заявила плутовка приторно сладким голосом. – Она принадлежит к тому же типу, что и ты, Мэйс. Только она женщина.
   – Очень смешно!
   – Я так и думала.
   Мэйс пробормотал что-то неразборчивое себе под нос и стиснул руки.
   – С тобой что-то случилось с тех пор… как ты уехала в Рено. – Его темные брови сдвинулись, выражая сильное неодобрение. – Ты никогда не была такой… такой…
   – Циничной? – предположила она.
   – Жесткой. Злой.
   Робин содрогнулась, но язвительно заметила:. – Стоило продемонстрировать! – И поднялась с пола. Голос вдруг надломился. – Ты никогда не знаешь, что скрывается под раскрашенным личиком китайской куколки. До тех пор, пока ее не сломаешь и не увидишь, из чего же она в действительности сделана. К сожалению, уже слишком поздно. – Она дернулась, как бы пожимая плечами.
   Странное выражение появилось на лице Мэйса.
   – Я заеду за тобой завтра около шести, – сказал он, направляясь к двери.
   – Ты, очевидно, плохо слышишь. Тогда обернись и следи за движением моих губ. – К ее удивлению, он повернулся. – Хорошо, а теперь наблюдай. Я никуда с тобой не еду. – Она медленно и отчетливо произнесла каждый слог.
   – Глупо брать обе машины, Робин, – разъяснял он. – Если я пообещаю вести себя хорошо и не предъявлять на тебя прав, может быть, ты поедешь со мной?
   Самообладание Робин чуть-чуть ослабло.
   – Если ты забыл, Мэйс, напомню, что я развелась с тобой. И это означает…
   – Я знаю, что это означает, Робин. – Он сам едва сдерживался, но решил оставаться спокойным. – Но я допускаю, что оба мы зрелые люди и могли бы остаться друзьями после развода.
   – Могли бы, Мэйс, если бы ты это допустил.
   – Раз мы друзья, то нет ничего плохого в том, что поедем в Сан-Франциско вместе.
   Друзья! Они были любовниками, были мужем и женой, печально подумала она, вглядываясь в знакомые черты. Но никогда друзьями.
   – Нет. Думаю, что нет. Но будучи моим другом, пожалуйста, попытайся понять, что мне нужно остаться одной. Я должна сама делать собственную жизнь, Мэйс. Жизнь без тебя. – Вдруг ее голос показался уставшим, а настроение ухудшилось. – Мне бы больше всего на свете не хотелось причинять тебе боль.
   – У тебя отвратительный способ это показывать, – заявил он, готовый взорваться.
   Робин измучилась от эмоциональной усталости. Все было бесполезно: она никогда не убедит его оставить ее в покое ради их общего блага.
   – Если ты будешь продолжать вмешиваться в мою жизнь, Мэйс, то не оставишь мне никакого другого выхода, кроме как уехать домой.
   – Домой?
   – В Нью-Йорк.
   Его глаза мгновенно сощурились.
   – Ты имеешь в виду вернуться к Бламу в его дрянной журнальчик, не так ли?
   – К Ричарду? – внезапно ее гнев исчез, иона опустилась на диван, посмеиваясь над иронией судьбы. Именно необоснованная ревность Мэйса к Ричарду и заставила его уговорить своего босса предложить ей работу в газете. И так как ей хотелось доставить удовольствие мужу, она пожертвовала своей любимой работой и стала курьером в газете, где работал он. Теперь она размышляла, что, возможно, они были бы богаче, если бы она отстояла свои права и осталась в «Блам Паблишинг», несмотря на возражения Мэйса.
   – Что смешного? – потребовал объяснений Мэйс, рассматривая Робин с таким видом, как будто у нее внезапно выросли рога.
   Робин смогла вернуть себе спокойствие. – Ты. Именно ты так смешон. Тебе бы следовало знать, что я бы убежала к другому мужчине, но не смогла сбежать от тебя. Иди домой, Мэйс, и оставь меня.
   Наконец Робин услышала, что он открыл дверь и вышел. Толстый ковер заглушал шаги.
   Мэйс медленно открыл глаза. Он лежал в своей королевского размера кровати, уставившись в потолок. Даже не глядя на часы, он знал, что у него много времени, чтобы заехать за Робин до того, как она уедет. Без него.
   – Черт побери! – слова отозвались хриплым эхом, как бы насмешливо напоминая об окружавшей его пустоте.
   Мэйс заставлял себя оставаться в постели, хотя каждая частичка его тела так и пыталась прийти в движение. Как он ненавидел идею о том, чтобы Робин одна ехала в Сан-Франциско! Как неистово он ощущал в себе потребность быть рядом с ней! Но он осознавал, что придется позволить ей поступать по-своему.
   Именно этого она всегда и хотела, подумал он, нахмурившись. Угрызения совести о тех временах, когда Робин пыталась продемонстрировать свою независимость, опять стали мучить его. «Ты препятствовал каждой ее попытке». – «Но я хотел защитить ее», – говорил он себе. «Ты хотел владеть ею». – «И сейчас хочу».
   Не в состоянии больше лежать из-за наплывавших воспоминаний, которые делали его еще более несчастным, Мэйс поднялся и пошел в ванную.
   Он принял душ, побрился и, позавтракав холодной кашей и горячим кофе, упаковал сумку и вышел. Мэйс выехал с Пятого шоссе, разделявшего штаты, и направился на юг по Пятьсот восьмидесятой автостраде; он взглянул на часы и покачал головой. Не удивительно, что никого не было на дороге. Надо быть настоящим дураком, чтобы выехать в четыре утра, когда в этом нет никакой необходимости.
   Робин проспала, несмотря на то что завела будильник на четыре часа. А когда она спешила к своей машине, было уже пятнадцать минут седьмого. Она представляла, как увидит торжествующего Мэйса, небрежно облокотившегося на машину.
   Ее машина стояла так же, как она оставила ее накануне вечером. Не было ни малейшего намека на то, что Мэйс здесь побывал.
   Робин замедлила шаги, остановилась и оглянулась, но увидела только мужчин, медленно тащившихся к своим машинам, чтобы отправиться на работу.
   Мог ли Мэйс решить не вмешиваться в ее жизнь? Мог ли он говорить правду, что пытается перемениться? Надежда ненадолго забрезжила, а потом опять погасла. Ее худые плечи опустились. Вероятно, Мэйс, как бывало, проспал.
   Вдруг она улыбнулась.
   – Благодарю Бога за его небольшие милости, – прошептала она, открыла машину, бросила сумку на места для пассажиров, устроилась за рулем и вставила ключ.
   Когда двигатель ожил, она оглянулась, наполовину уверенная, что увидит подъезжавшую к ней роскошную голубую машину Мэйса.
   Но машины не было, и Робин улыбнулась с облегчением. Не хватало только еще одной ссоры с Мэйсом.

Глава 4

   Когда-то Робин уже видела «Хайэтт» изнутри, впечатление было очень хорошим. Но она не была готова к красоте и роскоши комнаты, в которую ее проводили. Весеннее утро казалось прекрасным.
   Должно быть, это ошибка, подумала женщина, оглядываясь в изумлении. Она была восхищена и все же встревожена. Конечно, это не та комната, в которой она предполагала жить.
   Робин повернулась к мужчине, внесшему ее сумку. Она было открыла рот, но тут же его закрыла: все равно он не сможет ответить ни на один вопрос.
   Открыв сумочку, она достала деньги и, поблагодарив, протянула их. Мужчина кивнул и вышел из комнаты, тихо закрыв за собой дверь.
   Оставшись одна, Робин тщательно обследовала то, что ее окружало, ощущая легкую неловкость. Она отчетливо помнила, что заказывала одноместный номер, а здесь – номер-люкс. Должно быть, это ошибка!
   Возвратясь в переднюю, Робин решила, что позвонит в конторку портье и уведомит ответственного за бронирование мест в гостинице, что произошла ошибка. Лучше сейчас оказаться в неловком положении, чем потом, когда будет предъявлен счет за номер-люкс. Она могла бы себе позволить снять его, если бы захотела. Но надо начинать экономить. И хотя Лу сказала, что «Сэнтинел» возместит ее расходы, Робин чувствовала, что неудобно заставлять их платить, потому что она приехала в Сан-Франциско не только по делам «Сэнтинел».
   Робин уже опустила свою руку на телефон, когда он зазвонил, но вздрогнула и интуитивно отдернула ее. Только два человека знали, что она остановилась в «Хайэтт». Поскольку Лу незачем звонить, должно быть, звонил Мэйс, а у нее не было настроения говорить с ним.
   «Я не буду брать трубку», – подумала она, глядя на телефон, а тот все не унимался. Робин отнесла сумку в спальню и поставила на кровать. Потом разделась и прошла в ванную.
   Через пятнадцать минут она уже сидела на краю кровати в темно-розовом махровом халате и раздумывала: пойти ли перекусить или заказать что-нибудь в номер. Телефон зазвонил опять.
   – Ты так просто не сдаешься, да? – пробормотала Робин, подходя к телефону и сильно волнуясь. Она знала, что это Мэйс, но решила поговорить. – Алло! – Голос ее прозвучал непривычно грубо.
   – Мисс Робин Чэндлер, пожалуйста, – голос звучал мягко, говорили с ярко выраженным иностранным акцентом.
   О, Боже! От смущения ее лицо покраснело. Секунду Робин подумала над тем, что же делать дальше. Можно трусливо притвориться кем-нибудь другим или извиниться за свою грубость.
   Она решила извиниться.
   – Я – Робин Чэндлер, – сказала она дружелюбным тоном. – Извините за резкость моего приветствия. Пожалуйста, простите меня, – она глубоко вздохнула и опустилась на диван. – Чем могу быть полезна?
   Последовала долгая пауза. А потом голос сказал:
   – Его превосходительство шейх Раджан аль-Амир желает, чтобы вы присутствовали сегодня вечером на обеде. Он пошлет за вами машину в семь часов.
   Итак, Раджан стал уже шейхом. А как же его отец, Ахмед? Несколько месяцев назад прошел слух, что он был болен, но потом ничего больше не сообщалось. Робин нервно глотнула, раздумывая, как тактично поинтересоваться Ахмедом. Но прежде чем она придумала, что сказать, послышался щелчок. Она сидела неподвижно, прижав трубку к уху, задумчиво разглядывая пальцы на ногах.
   Мэйс сдержал свое слово! Эта мысль опять и опять приходила ей в голову.
   Действительно ли Мэйс пытался перемениться? Робин очень хотелось этому поверить, но она помнила, что и раньше он делал подобные попытки к примирению, а потом разочаровывал ее.
   Надевая серые брюки и красную трикотажную блузку, женщина решила, что выйдет перекусить. Но сначала надо сделать несколько звонков. Схватив пару серых кожаных ботинок, увеличивавших еще на три дюйма ее рост, составлявший пять футов и три дюйма, Робин прошла в переднюю, опустилась на диван и, надевая ботинки, сделала свой первый звонок.
   Через двадцать минут она вышла из номера, очень собой довольная, потому что смогла условиться о двух встречах на завтрашний день. Робин была уверена, что обе будут плодотворны.
   Из-за большого расстояния Мэйс и она за два года, что прожили в Калифорнии, только дважды приезжали в этот город по заливу.
   Вспомнив, Робин улыбнулась. Это была шестая годовщина их свадьбы. По какой-то прихоти они приехали в Сан-Франциско и провели весь день, бродя по городу и наслаждаясь приятными видами и друг другом.
   Они все перепробовали, пока бродили по району порта: коктейль из креветок, французский хлеб, домашнее печенье, мороженое. Побывали у уличных торговцев и купили друг для друга ювелирные изделия.
   Как беззаботные дети, они запускали змея в порту до темноты. Пообедали в ресторане, который очень нравился Мэйсу.
   Робин с трудом удалось удержаться от воспоминаний, и она быстро пошла к району порта.
   Чем Раджан хотел угостить ее во время обеда, у нее не было представления, но она надеялась, что это будет не рыба. Она хотела перепробовать все деликатесы портовых магазинов. А после этого, наверное, не захочется и смотреть на рыбу Робин всем этим пресытилась, но чувствовала себя счастливой. Она почти сожалела о том, что была приглашена на обед. Подобно ребенку, неожиданно получившему свободу, она замечательно провела день. Не хотелось, чтобы он кончался. Робин беззаботно наслаждалась мороженым, когда внимание ее привлекла пантомима. Продвигаясь в толпе, она мимоходом подумала о том, как бы ей не есть за обедом, не обидев при этом хозяина.
   Осознав, что не в состоянии доесть мороженое, Робин искала место, куда бы можно было его выкинуть, но вдруг заметила, что мужчина, стоявший слева, приближается к ней. Все, что она могла разглядеть уголками глаз, были черные ботинки и края черных брюк. Подозревая его в притязаниях на ее сумочку, она немного подвинулась, как бы для того, чтобы лучше видеть пантомиму, небрежно передвинула при этом сумочку вперед, сильно прижала ее к телу и повернулась к мужчине спиной.
   Мужчина беззастенчиво приблизился, и тогда-то Робин действительно испугалась. Она не была одна, но придут ли ей на помощь люди, стоящие рядом, если она закричит? Слишком много было случаев, когда женщин хватали за горло, сильно избивали и даже убивали, а толпа в это время наблюдала. Охваченная паникой, Робин попыталась выбраться из толпы.
   Надеясь, что сработает старый трюк, она сделала движение направо, пытаясь отвлечь внимание. Но пойти налево у нее возможности уже не было, потому что две большие руки опустились на ее плечи. Робин открыла рот, чтобы закричать, но не могла произнести ни звука. У нее подкосились ноги, и она предоставила преступнику возможность сделать то, что ему было нужно – повернуть ее лицом к себе. Когда она подняла испуганный взгляд, то пожалела, что ей пришлось иметь дело не с преступником, а с Мэйсом.
   – Ты, несчастный…
   – Поосторожней, милочка, – проговорил он посмеиваясь.
   – Что ты здесь делаешь? – сердито нахмурившись и не глядя в его довольное лицо, произнесла женщина.
   Темные глаза блеснули:
   – Я уже говорил тебе, я здесь, чтобы освещать съезд книготорговцев.
   Она спрашивала совсем не об этом.
   – Зачем? «Сэнтинел» никогда раньше не публиковала таких материалов. Мэйс ухмыльнулся.
   – Только потому, что съезд никогда раньше не проходил так близко от нас.
   Дружески опустив руку на ее плечо, он повел ее из толпы, и так как Робин все равно хотела через несколько минут возвращаться в отель, она не сопротивлялась.
   – Тебе звонил секретарь Раджана? – спокойный голос Мэйса выражал только мягкую заинтересованность.
   – Да. Он пригласил меня сегодня на обед. – Робин попыталась освободиться от руки, потом подняла свой взгляд и улыбнулась. – Спасибо, что устроил мне интервью.
   Он выглядел довольным.
   – Мне было очень приятно это сделать. Некоторое время они, не разговаривая и не касаясь друг друга, шли рядом. Мэйс сцепил свои руки за спиной, а Робин крепко сжимала свою сумочку.
   – А как насчет завтрашнего дня. Роб? Есть планы?
   Поразмыслив мгновение, Робин сказала, что договорилась встретиться с двумя своими старыми друзьями.
   – Я их знаю? Робин кивнула.
   – Джэн и Мел Хуперы сейчас в городе на съезде. Я обещала встретиться с ними в баре. А потом, в три часа, я собираюсь встретиться с Кэлли Харрис.
   Это были издатели журналов. Один журнал издавался в Южной Калифорнии, другой – в Нью-Йорке. У Мэйса неприятно засосало под ложечкой.
   – С такими темпами ты сопьешься, – поддразнил он.
   – Нет. Ты меня знаешь. Я могу часами потягивать из одного бокала.
   – Думал, что знаю тебя. – Печаль на мгновение затуманила его глаза.
   – А ты? – На губах играла искренняя улыбка, но в глазах была тень печали. Она изучающе смотрела и ждала ответа.
   Мэйс задумался на мгновение.
   – Я собираюсь побывать на съезде, а потом, думаю, сам загляну к некоторым моим старым друзьям.
   Хотя в его тоне ничто не могло вызвать подозрений, Робин почувствовала, что «старые друзья» были представительницами женского пола. В ней вспыхнула ревность, и она немедленно отвернулась, разочаровавшись в себе самой. Мэйс был свободен и имел полное право встречаться с кем пожелает, где и когда хочет.
   Пора переменить тему разговора. Робин притворно закашлялась, а немного погодя просияла, так как придумала безопасную тему.
   – Как ты думаешь, что случилось с Ахмедом? Когда мне звонили, Раджана назвали Его превосходительством шейхом Раджаном аль-Амиром, но у меня не было возможности поинтересоваться его отцом.
   Мэйс пожал плечами.
   – Кто знает? О его смерти не сообщалось. Может быть, он уступил место Раджану из-за своей болезни.
   – Возможно, – голос Робин был обманчиво небрежным.
   За тем, что говорилось о внезапном «уходе в отставку» Ахмеда, скрывалось нечто большее, и она собиралась выведать всю правду. Знает ли он больше того, чем поделился с ней? Робин решила проверить.
   – Как бы ни был мал Абу Мариб, все-таки странно, что во главе его стоит Раджан, не так ли? – Она осторожно наблюдала, подозревая, что Мэйс уйдет от разговора, если что-нибудь скрывает от нее.
   Мэйс приподнял плечи, показывая свое безразличие.
   – Если старый шейх еще жив, Раджан не будет полностью самостоятелен.
   Хотя ее ситуация и была другой, она знала, что это такое, когда кто-то тобой всегда руководит.
   – Сколько лет сейчас Раджану?
   На последней фотографии, которую она видела, тот был застенчивым неуклюжим подростком. Ахмед ревностно охранял свою семью: мало что было известно о его нескольких женах и бесчисленных детях.
   – Сколько лет ему было, когда ты его видела, восемнадцать? – А когда Робин пожала плечами, Мэйс продолжил с излишней сдержанностью. – Сейчас ему двадцать четыре. – Он взглянул на бывшую жену и, крепко стиснув зубы, поклялся, что не предоставит Раджану возможности разыграть перед Робин какое-либо представление.
   Глаза Робин сузились. Она размышляла: если правильно все устроить, то можно написать две статьи. Одна будет посвящена первому визиту Раджана в качестве нового шейха в Соединенные Штаты, а другая – отставке Ахмеда. Единственно, что ей было необходимо, – час или два побыть наедине с Раджаном.