Брокуэй Конни. Игра в любовь

   Шарлотта и глазом не моргнула, мысленно поздравив себя с этим. Она взглянула на него таким же самоуверенным, как у него, взглядом.
   – Не думаю, граф, что вам такая практика вообще необходима, – сказала она.
   Он несколько мгновений пристально смотрел на нее, потом улыбнулся и отпустил.
   – Надеюсь. Но вы, моя дорогая, представляете собой настоящую проблему.
   – Как так? – удивилась она. – Ведь я здесь.
   – Но здесь же находится и ваш бывший любовник, а он, моя дорогая, не может не испортить удовольствие от того, что, как я надеялся, будет блаженной интерлюдией.
   С момента своего прибытия три дня назад она старалась не думать о Дэнде и всячески избегала его. Оказываясь с ним в одной комнате, она вела себя так, как будто его не существует. К сожалению, это было всего лишь притворство.
   Как бы Шарлотта ни старалась, она не могла на него не реагировать. Звук его голоса, донесшийся с другого конца комнаты, заставлял зарумяниться ее щеки. Она ловила на себе его взгляд – то задумчивый, то сердитый. Он ведь всего лишь притворялся глубоко раненным, рассерженным любовником. А для нее это была не игра, а действительность.
   Ее тянуло к нему, хотя она мысленно осуждала его за обман и ругала себя за глупость. Он никогда не скрывал, что сделает все, что угодно, ради достижения своей цели. Пожертвует всем, чем угодно. И кем угодно.
   – Так отошлите его отсюда, – сказала она тоном женщины, привыкшей к тому, что ее капризы исполняются. – Он выводит меня из душевного равновесия.
   – Как я уже говорил, – примирительным тоном сказал Сент-Лайон, – он представляет здесь целую группу людей.
   – Я не понимаю. Что вы имеете в виду, говоря, что он представляет некоторые высокие круги духовенства? Он всего-навсего французский эмигрант.
   – Дорогая моя, – искренне удивился он, – так вы действительно не знаете, кто он такой?
   – Француз, с которым я познакомилась много лет назад в Бристоле. Это было детское увлечение, хотя у меня не хватило здравого смысла считать его таковым, когда мы снова встретились в Лондоне этим летом.
   – Но... разве он не говорил вам, кто он такой?
   У Шарлотты разыгралось любопытство, но она постаралась не показать его и капризно промолвила:
   – Нет. Что вы имеете в виду? Я не люблю отгадывать загадки. Если вам кажется, что это произведет на меня впечатление, то говорите, кто он такой!
   – Он Андре Анри Руссе, кузен убитого великого герцога Энгиенского и внучатый племянник Марии Терезии Австрийской.
   Шарлотта чуть не расхохоталась. Боже милосердный! Дэнд, надо отдать ему должное, выбирая для себя роль, выбрал нечто впечатляющее! Но по выражению лица Сент-Лайона она узнала все, что ей нужно было узнать. Несмотря на то что Сент-Лайон недавно стал разделять английские ценности, он все еще благоговел перед своим старым режимом. Неудивительно, что Дэнд выбрал именно это вымышленное имя.
   – Ну что ж, разве не все равно, восьмидесятый или восьмой он прямой наследник несуществующего трона? – явно заскучав, сказала она. – Насколько я вижу, его высокое положение не обеспечивает ему комфорта. Своим внешним видом он обязан исключительно своему портному, а сам он без гроша в кармане.
   – Вы и впрямь очень прагматичное создание, – задумчиво произнес Сент-Лайон, и Шарлотта испугалась, что перегнула палку.
   Согласно ее роли, она должна была быть меркантильной, но не настолько, чтобы вызвать у Сент-Лайона отвращение, и заставить его поверить, что она желает заполучить прежде всего его самого, а уж потом его кошелек.
   – Разумеется, – пробормотала она, как будто сама себе, – я не заметила бы недостатка средств, если бы это компенсировалось чем-то другим... – Она замолчала, заставив Сент-Лайона гадать, каких таких качеств не хватало Дэнду. – Мне действительно хотелось бы, чтобы он уехал.
   – Ну-ну, успокойтесь, моя дорогая Шарлотта. Он пробудет здесь еще всего несколько дней, – говорил Сент-Лайон, словно утешая капризного непослушного ребенка. Она была убеждена, что именно такими Сент-Лайон считает всех женщин.
   – Ни вечеринок. Ни маскарадов. Ни общества. – Она капризно надула губки. – Подобно вам, граф, я привыкла к определенному качеству того, что меня окружает. Красота и веселье для меня подобны хлебу и воде. А здесь не хватает и того и другого. В дополнение к этому, – она бросила на него укоризненный взгляд, – вы были со мной неоткровенны.
   – Как так? – Граф взял ее руки и осторожно сжал их. – Объясните!
   – Вы говорили мне, что едете сюда, чтобы облегчить переходный период для таких же, как вы, французских эмигрантов, а здесь, кроме месье Руссе, среди ваших гостей находится всего один француз.
   Помедлив мгновение, он сказал:
   – Признаюсь, я сказал вам не все. Вы меня разоблачили. – Он с умоляющим видом поднял обе руки. – Вам, конечно, известно, что я коллекционирую редкости и произведения искусства. Иногда в ходе коллекционирования мне случается наткнуться на что-нибудь представляющее огромную ценность для других. В таких случаях я устраиваю аукцион, на который приглашаю особых гостей.
   – Нечто вроде Таттерсоллз?
   Он улыбнулся с превосходством:
   – Да, моя дорогая. Вроде Таттерсоллз. Только иногда – как бы это выразиться поделикатнее – возникают вопросы относительно легальности продажи мной некоторых таких вещей.
   – У-ух ты! – У нее даже глаза округлились. – Например, – она поглядела налево, потом направо и прошептала: – драгоценностей? Королевских драгоценностей? Сокровищ французских королей?
   Приложив палец к носу, он кивнул:
   – Именно так. Кажется, он поверил ей.
   – Как интересно! Как бы мне хотелось надеть королевские драгоценности! Подумайте, какую зависть это вызвало бы!
   – А я хотел бы увидеть на вас эти драгоценности. Но увы, вы никогда не смогли бы появиться в них на публике. Они слишком узнаваемы, а если же вынуть из оправы, это существенно понизит их ценность. Значительно лучше продать их и купить новые драгоценности.
   Она сделала вид, что сомневается.
   – Гм-м, пожалуй. Однако должна заметить, что если их ценность так велика, то вы проявляете удивительное самообладание. Неужели вы не боитесь, что кто-нибудь попытается украсть их? Подумайте, ведь здесь нет даже стражников!
   Он рассмеялся.
   – Мой персонал обладает самыми разнообразными умениями и навыками и в случае необходимости готов их продемонстрировать наделе. Но такая необходимость не возникнет.
   – Вы очень уверены в себе. Или в своих гостях.
   – Нет, своим гостям я совсем не доверяю. Надеюсь, вас это не шокирует?
   – Ничуть, – мило улыбнулась она.
   – Вот и хорошо, – с одобрением сказал он. – Я хотел сказать, что нисколько не сомневаюсь в том, что некоторые из них – а может быть, даже все – после своего прибытия сюда обыскали мои личные апартаменты, заглядывая в вазы с фруктами и под цветочные горшки. Должен добавить, что все это бесполезно.
   – Гордыня до добра не доведет, – промолвила Шарлотта.
   – Это не гордыня, дорогая девочка. Просто нельзя найти то, чего нет. Ага! Вижу, вы начинаете догадываться, почему я так настойчиво жду приезда последнего гостя. Драгоценности... у него!
   – Правда? – Она с восхищением взглянула на него, проклиная свое невезение. Пропади все пропадом! У Сент-Лайона был сообщник. Надо предупредить Дэнда, чтобы он не разыскивал больше цилиндр. Он лишь поставит под угрозу провала не только себя, но и всю их миссию. – А что, если он украдет драгоценности?
   – Вы так молоды и так недоверчивы к людям, – снисходительно заметил Сент-Лайон. Он с каждой минутой чувствовал себя с ней все спокойнее, наслаждаясь ролью умудренного опытом старшего по возрасту мужчины. – Не сомневайтесь, маленькая голубка. – Он ласково потрепал ее по подбородку. – Мой помощник не отличается блестящим умом, но он достаточно умен, чтобы знать, что сам он не способен организовать такого рода аукцион. К тому же изначально именно он принес их ко мне.
   – Как это умно. И когда же прибудет этот человек?
   – Ну, теперь уж совсем скоро, – сказал Сент-Лайон. – Он очень пунктуален, этот Росетт.
   – Росетт?
   – Может быть, вы слышали это имя? Бездельник первостатейный, но тем не менее бездельник полезный. Как только он приедет, – он повернулся к ней с довольной улыбкой на лице, – я проведу аукцион, а что потом случится с драгоценностями, больше уже не будет моей проблемой. И как только я закончу это дело, я посвящу всего себя тому, чтобы заставить вас забыть Руссе.
   – А кто это такой? – игриво спросила Шарлотта.
   Сент-Лайон рассмеялся.

Глава 22

   Замок графа Сент-Лайона, Шотландия,
   12 августа 1806 года
   – Я принимаю ставку, граф, – сказала Шарлотта, обводя беззастенчивым взглядом карточный стол. – Ставлю надетый на мне шелковый чулок против вашей тысячи фунтов.
   Игроки за другим карточным столом, услышав заявление Шарлотты, притихли, забыв сдавать карты. Потому что они все до одного знали, что эта маленькая падшая голубка, залетевшая в их среду, до самого недавнего времени была леди. И каждый из них знал также, что человек, повинный в ее падении, сидел за соседним столом спина к спине с ней, уставившись в свои карты. На лице его застыло холодное, отстраненное, словно горы, видневшиеся на севере, выражение.
   Все происходящее приятно будоражило своим неприличием, и это во второй половине дня! Кто знает, какие развлечения можно ждать ко времени ужина?
   – В любви и на войне все средства хороши, – произнес граф, пристально глядя на нее.
   – Вы сказали «в любви», граф? – Человек по фамилии Руссе повернулся и, положив руку на спинку своего стула, взглянул на Шарлотту Нэш с высокомерным презрением. Хотя как мог любой полный жизни мужчина смотреть с такой холодностью на столь соблазнительно женственное существо, большинство присутствующих мужчин были не способны понять.
   При неожиданном вмешательстве в разговор Руссе брови графа удивленно взметнулись вверх.
   – Да, я так и сказал, месье Руссе. А в чем дело?
   – Ни в чем. Если не считать того, что после моего недавнего опыта, – его сердитый взгляд на мгновение задержался на непристойном наряде Шарлотты Нэш, – я считаю себя обязанным предупредить вас, что нежное чувство, о котором вы говорили, недоступно пониманию известной вам особы.
   – Я, конечно, оценил бы вашу заботу обо мне, если бы не тот факт, что для вас, как говорят англичане, виноград не был зелен, – сказал граф.
   Шарлотта мысленно ругала Дэнда за то, что он лишил ее возможности шепнуть ему на ухо пару слов относительно поиска письма. А кроме того, если этот дурень не будет осторожнее, то графу может прийти в голову, что он скорее завоюет ее признательность, если изобразит из себя рыцаря, защищающего ее от вульгарных выходок Дэнда. Оба мужчины уставились друг на друга с таким видом, что напомнили ей дворняг, готовых броситься в драку, защищая свою территорию, и сражаться не на жизнь, а на смерть.
   А какая польза будет от Дэнда при выполнении их задания, если он получит травму или еще того хуже? Она не могла допустить этого. Она слишком многим пожертвовала, чтобы спокойно наблюдать, как рушатся ее планы из-за дурацкого мужского позерства.
   Она спокойно отвернулась, как будто Дэнд ничего не говорил.
   – Когда я играю, я всегда настаиваю на том, чтобы видеть блеск золота, поставленного на кон. Полагаю, что и вы тоже, джентльмены.
   Она вытянула ножку и сбросила с нее атласную туфельку.
   – Моя дорогая? Может быть, вы предпочтете более укромное...
   – Я не нуждаюсь в укромном месте. По крайней мере для этого. – Она обвела взглядом присутствующих. Взгляд каждой пары мужских глаз, включая глаза графа, был прикован к ее ноге. Кроме глаз Дэнда. Он смотрел на нее холодным предостерегавшим взглядом. Черт бы его побрал! Ведь он сам отвел ей роль «отвлекающего фактора», и она не имела намерения его разочаровывать!
   – Хоть убейте, не знаю, что вы, джентльмены, будете делать с моей ставкой. Может быть, было бы лучше поставить на кон возможность побыть со мной тет-а-тет в соседнем чуланчике? – Она многозначительно посмотрела в глаза Дэнду. Вокруг них громко высказывала свои замечания дюжина мужчин. – Слишком поздно, господа, – заявила Шарлотта с коварной улыбкой. – Ведь вы хотели получить всего лишь мой чулок. В следующий раз подумайте о том, чтобы попросить более существенную ставку.
   Она наклонилась, сунула руки под подол юбки и, найдя на ощупь верх чулка, развязала ленточку подвязки, удерживающей чулок под коленом. У Дэнда заиграли желваки на скулах, а рядом со шрамом забилась жилка.
   «Не делай этого».
   Она не поняла, то ли он прошептал эти слова, то ли ей просто очень хотелось услышать их. Не имеет значения. Она уже вошла в роль. Окинув кокетливым взглядом восхищенную аудиторию, она, прикрываясь юбкой, спустила с ноги вышитый шелковый чулочек. Потом, на мгновение показав лодыжку, сняла его со стопы и весело помахала им в воздухе.
   Дэнд встал. Кажется, никто, кроме нее, этого не заметил. Никто не заметил также, как он, не сказав ни слова, вышел из комнаты, как будто не мог больше ее видеть.
   Она улыбнулась, довольная собой.
   – Вот вам, граф, моя ставка. Не сдадите ли карты?
   Граф с одобрительной улыбкой сдал три карты. Шарлотта взяла их, пытаясь изобразить заинтересованность, которой не чувствовала. Ей не нужны были его деньги – хотя она понимала, что в соответствии с ролью именно это от нее и требовалось, – и ей было безразлично, проиграет она или нет свой проклятый чулок.
   Две королевы и четверка червей. Она даже не потрудилась прикупить еще одну карту, и когда граф перевернул свою пару десяток, она перевернула свои и объявила: «Я выиграла», – хотя чувствовала себя так, словно проиграла. И все же она улыбнулась. Даже рассмеялась с торжествующим видом, радуясь выигрышу, как подобает корыстолюбивой особе. Все присутствующие джентльмены поздравляли ее. Поздравляли ее и другие дамы, хотя без особого энтузиазма.
   – А теперь извините меня, граф, и вы, джентльмены. – Она подобрала шелковый чулок, лежащий на столе, и сунула в туфельку голую ножку. – Я ненадолго покину вас. Мне нужно переодеться к вечеру. Не разочаровывайте меня и не прекращайте игру, пока я буду отсутствовать. Я вернусь и буду настаивать на том, чтобы игра продолжалась до тех пор, пока слуга не объявит, что ужин подан. – В ответ она услышала хор мужских голосов, заверяющих ее в том, что в ожидании ее возвращения они будут продолжать игру.
   Радуясь возможности сбежать, Шарлотта поспешила в главный холл, где собрались перед огромным горящим камином те из гостей, которые предпочли не играть в карты. Хотя они стояли и сидели поблизости друг от друга, было заметно, что они находятся здесь не вместе, а каждый сам по себе. Лишь немногие, наклонясь друг к другу, о чем-то тихо разговаривали. Большинство же исподтишка изучали своих соседей или смотрели в огонь с задумчивым видом. Соперничество за обладание вожделенной ценностью, которую предлагал Сент-Лайон, свело их здесь, и это же соперничество их разделяло. Кто из этих людей работал на Наполеона? А кто на австрийцев? У кого были личные планы? Или бизнес, которому угрожал бы договор между государствами? За последние два года Шарлотта стала понимать, что в любом государстве – в том числе и в Великобритании – есть люди, которые сильно наживаются на войне.
   Она не стала тратить время на размышления о том, какие причины собрали их здесь, но огляделась вокруг в надежде, что Дэнд понял ее намек и где-нибудь ждет ее, чтобы можно было сказать, что письмо пока находится не в замке и что ему не следует рисковать и искать его. Но Дэнда нигде не было видно.
   Мысленно проклиная все на свете, она поспешила в свою комнату. Как долго она сможет продержаться, не уступая все более пылким желаниям Сент-Лайона? Видит Бог, она не создана для этого. Она могла болтать что угодно, но когда представляла себе, что должна будет лежать в его объятиях... Она закрыла глаза, пытаясь унять охватившую ее панику и побороть отвращение. Это всего лишь физиологический акт. Она притворится, что это кто-нибудь другой. Она притворится, с горечью подумала она, что это не он, а...
   Почувствовав какое-то движение за спиной, она насторожилась и только хотела обернуться, как мускулистая рука обхватила ее за талию и рывком прижала к твердой мужской груди, а другая рука зажала ей рот.
   – Спокойно, – прошептал Дэнд. – Сент-Лайон – ревнивый поклонник. За тобой следят его слуги. И за этой комнатой наблюдают. – Его теплое дыхание шевелило мягкие пряди волос за ухом, а его рот был совсем рядом, и, когда он говорил, губы легонько прикасались к ее шее. – Ты можешь стоять спокойно?
   Она кивнула, и он снял руку с ее рта, хотя продолжал прижимать ее к себе.
   – Если за моей комнатой следят, то как ты попал сюда? – холодно спросила она.
   – Через окно. Мне не хотелось брать приступом стены замка, а вот проникнуть в комнату из окна, расположенного этажом выше, – это пустяковое дело для человека моих талантов. – Его теплые, твердые губы шевелились, прикасаясь к ее уху. Ей пришлось взять себя в руки, чтобы не поддаться предательскому искушению растаять в его объятиях.
   – Нет необходимости разыскивать письмо. Его здесь нет.
   – Что-о? – Он ослабил хватку. Не глядя на него, она отстранилась и подошла к огромному зеркалу, висевшему напротив ее кровати. Испытывая горькое удовлетворение, она пристально вгляделась в свое отражение в зеркале. На лице не было заметно и следов того смятения, которое вызвало у нее его присутствие. Лицо было абсолютно равнодушным. Отлично.
   – Он предвидел, что кто-нибудь из гостей будет искать письмо, возможно, даже попробует отобрать его си лой, поэтому отправил его отсюда со своим сообщником С человеком по имени Росетт. Теперь он должен приехать со дня на день. С письмом. Так что можешь пока не выходить на свою ночную охоту.
   Она взглянула на его отражение в зеркале. Он пристально смотрел на нее.
   – В таком случае ты должна уехать отсюда. Немедленно.
   – Ишь, чего захотел! – рассмеялась она. – Думаю, для этого слишком поздно. К тому же еще не известно, куда Сент-Лайон спрячет это письмо. Тебе все равно придется его искать. А я все равно буду нужна, чтобы отвлечь его внимание. По крайней мере, – она вскинула голову и, чуть помедлив, опустила еще ниже и без того рискованно глубокое декольте, – я сделаю все, что в моих силах.
   – Будешь отвлекать внимание, говоришь?
   – Да. Как только приедет Росетт, тебе, несомненно, снова потребуется отвлекающий фактор. Разве не такую роль ты отвел для меня?
   – Значит, ты вот как думаешь? – произнес он, прищурив глаза.
   – А как же еще? Ты, конечно, умно все придумал. Преклоняюсь перед твоей сообразительностью. Ты манипулировал мной, как положено антрепренеру. Ты понимал, что я не соглашусь играть столь незначительную роль в постановке. Поэтому позволил мне думать, будто мне отводится важная роль, от которой многое зависит. – Она снова рассмеялась, гордясь тем, что кажется такой веселой и беззаботной. – Представь себе, ведь я действительно думала, будто лечь с тобой в постель – это моя идея. – Ей хотелось причинить ему боль, отплатить той же монетой. – А потом мне уже было нечего терять. – «Кроме моего сердца». – Поэтому я здесь – при полном параде, обесчещенная и готовая на все услуги. А теперь ответь мне на маленький вопрос, который не дает мне покоя: каким образом ты умудрился прибыть сюда раньше, чем я?
   – На лодке, – коротко ответил он.
   – Понятно. – Она улыбнулась и кивнула, словно только этот пустяк и занимал ее мысли. И обрадовалась, заметив, что он начинает сердиться. Потом, сделав небольшой пируэт, повернулась к нему и спросила: – Как ты думаешь, Дэнд? Мне это удастся? Я смогу отвлечь внимание Сент-Лайона, пока ты будешь занят поисками?
   – Отвлечь его внимание? – переспросил он. – Да ты отвлекла внимание каждого мужчины в комнате, когда устроила это шоу, Шарлотта! Однако будь осторожна, ведь Сент-Лайон – всего лишь человек. Если ты будешь продолжать дразнить его, как ты это делала сегодня, то он еще может явиться в твою спальню.
   Как он смеет предупреждать ее?! Ведь он мог бы не допустить этого – если бы это входило в его планы.
   – Ты говоришь так, словно ревнуешь, Дэнд. Можно подумать, что ты забыл, что твоя роль любовника – это всего лишь роль, – невозмутимо заявила она. – Кстати, откуда ты знаешь, что Сент-Лайон еще не побывал в моей постели?
   Он быстро пересек комнату, схватил ее за плечи и прижал спиной к себе, не дав ей договорить.
   – Ах ты, маленькая ведьмочка, какое еще адское испытание ты надумала мне устроить?
   Она и внимания не обратила на его гнев. Она была целиком поглощена своей обидой.
   – Ответь мне. Видишь ли, мне любопытно узнать. Неужели все, даже твое первоначальное сопротивление моей просьбе лишить меня девственности, было задумано для того, чтобы я оказалась здесь? В постели Сент-Лайона?
   Она почувствовала его физическую реакцию – напряжение его мускулистого тела, крепко прижатого к ее телу. Проклятие! Ну почему она так остро реагирует на него? Почему невозможно объяснить своим нервным окончаниям, своим мышцам, дрожащим в предвкушении его прикосновения, что он ее использовал?
   Она приехала в Лондон неопытная и испуганная, но полная решимости строить свою жизнь без помощи сестер. Она воспользовалась своими легкомыслием и беззаботностью, чтобы скрыть страх и неуверенность в себе. Поначалу это помогло ей найти свое место в высшем обществе и закрепить его за собой. Потом она сохранила это прикрытие, потому что оно обеспечивало уникальную возможность быть чем-то большим, чем просто кокетка, и не превратиться в полное ничтожество.
   Но она позволила Дэнду Россу проникнуть за все эти прикрытия и узнать не только какая она на самом деле, но и какой она хотела бы быть в его глазах – благородной, целеустремленной и достойной. Даже родные сестры не знали ее так хорошо. А Дэнд знал. Узнал, а потом предал.
   Она была очень обижена и хотела лишь в отместку тоже причинить ему боль.
   – Заметь, я не стала бы отказываться. Не стала бы задавать тебе лишних вопросов. Не стала бы протестовать. Но ты побоялся рисковать и, не объяснив мне ничего, просто использовал меня. Ну что ж, Дэнд, теперь ты, как никто другой, должен с одобрением воспринять результаты. Теперь я использую тебя, чтобы Сент-Лайон ревновал и его интерес ко мне не остывал.
   Когда она закончила говорить, ее грудь высоко вздымалась в волнении, а спина была так напряжена, что лопатки буквально впились в его грудь. Он долго молчал. Она хотела было повернуться, но он не позволил, продолжая крепко держать ее.
   – Значит, я использовал тебя? – наконец произнес он. – Хорошего же ты обо мне мнения, Шарлотта. Сначала ты думаешь, что я могу лечь с тобой для того лишь, чтобы избавить тебя от девственности и придать тем самым правдоподобие твоей роли. А теперь ты думаешь, что я заставляю тебя исполнять роль проститутки для того лишь, чтобы мне было безопаснее обыскивать замок.
   – Убеди меня, что я не права.
   – А ты мне поверишь? – с каким-то жутким спокойствием спросил он. Не дождавшись от нее ответа, он продолжил: – Насколько я помню, когда я уходил от тебя, ты сама попросила меня прийти вечером следующего дня. Я пришел. Тебя уже не было.
   Нет, не позволит она ему увидеть, в какое смятение привели ее его слова. Ни за что.
   – Я хотела избавить тебя от нелегкого расставания, – сказала она, – и подумала, что тебе будет тяжело отправить свою... любовницу в постель другого мужчины. Видимо, я ошибалась.
   – Судя по твоей заботе, ты считаешь меня полным ничтожеством, – с горечью заметил он. – Какой же ты прагматик, Лотти. Как я раньше этого не замечал? Но если уж мы заговорили о подозрениях и обвинениях, то вспомни, что ты сама сказала, что позволяешь мне лечь с тобой в постель для того лишь, чтобы избавиться от девственности, в связи с которой могли возникнуть проблем. Только я тебе не поверил.
   – Ах ты, мерзавец! – Она попыталась повернуться в его объятиях и замахнулась, чтобы дать ему пощечину. Заворчав, он схватил ее за руку и снова крепко прижал ее к своему телу. – Ты не можешь играть роль отвергнутого любовника, – прошипела она. – Ты не можешь отрицать то, что видно любому дураку. Даже мне. Ты не можешь воспользоваться моей... – Она чуть было не сказала «любовью», но остановилась, слава Богу.
   – Но я уже пользуюсь этим, – сказал он, накрыв ладонью ее живот так, что его пальцы оказались над выступающей лобковой костью, и осторожно нажал, вызвав у нее пульсацию где-то в горле. Опустив глаза, она взглянула на его руку, выделявшуюся на светлом атласе, словно клеймо, которым пометили собственность. Наклонив голову, он легонько куснул ее за плечо и тут же успокоил боль поцелуем. У нее подкосились ноги. – Ты такая храбрая маленькая патриотка, Шарлотта. Хочешь услышать объяснение того, как я оказался здесь? И почему?
   Да. Нет. А вдруг он скажет что-нибудь такое, что ей будет невыносимо слышать?