Брукс Хелен. Мужчина, которому можно верить

   И теперь она поняла, что именно этого поцелуя ждала столько времени. Может быть, с того самого момента, как впервые увидела его. Это ожидание того, как хорошо им будет вместе, всегда словно пульсировало между ними.
   Дыхание Розали стало прерывистым, грудь напряглась в томительном желании. Девушка приникла к нему, отвечая на каждую ласку и сгорая в чувственном пламени. Она так хотела заняться с ним любовью.
   — Ты такая красивая, Рози, такая красивая. — Губы Кингсли покрывали жаркими поцелуями ее шею. — Ты сама не представляешь, как ты красива и телом и душой. Я просто без ума от тебя. — Он заглянул ей в глаза и повторил:
   — Ты такая красивая.
   Розали буквально утонула в его пронзительно-синих глазах, полных желания.
   — Я не хочу заводить с тобой интрижку, хочу большего. Я влюбился в тебя, Рози, и боролся с этим чувством с тех пор, как впервые поцеловал тебя. Уже тогда я понял, что люблю тебя, но надеялся, что ошибаюсь, надеялся, что ты сделаешь или скажешь что-нибудь, что разрушит образ идеальной женщины, которой ты мне казалась.
   Розали замерла. Она никогда не могла представить, что Кингсли, один из тех мужчин, которые руководствуются правилом «никаких обязательств», будет говорить ей такие вещи…
   — Ты не веришь мне. — Кингсли заметил ее реакцию. — Почему, Рози?
   Ей потребовалось время, чтобы ответить.
   — Не знаю, — выдохнула она наконец.
   Синие глаза внимательно разглядывали ее лицо. Внезапно он выпрямился и, отстранив от себя, усадил девушку на диван.
   — Ты не чувствуешь любви ко мне. Так ведь? мрачно спросил он.
   Она сглотнула, не в силах поднять на него взгляд.
   — Я не знаю, что я чувствую. — Голос ее дрожал. — Все произошло так быстро…
   — Быстро? — жестко переспросил он. — Я знал сотни женщин. Всегда одна и та же схема: вино, ужин в ресторане, постель…
   — Но почему ты думаешь, что чувствуешь ко мне что-то? Чем я отличаюсь от них?
   — Ты правда хочешь знать?
   — Да. — Розали смело встретила его взгляд.
   — Потому что я не хотел бы просыпаться рядом с этими женщинами всю оставшуюся жизнь.
   Она молчала.
   — Чего ты так боишься, Рози? Меня?
   Ну почему этот разговор состоялся именно сейчас, когда его друг болен и ему надо улетать на другой конец света? Это так несправедливо.
   Сердце оглушительно стучало в груди.
   — Я не говорила, что боюсь тебя.
   — Это и так видно, — мрачно усмехнулся Кингсли. — Но, клянусь, я не понимаю почему.
   Сначала я думал, что это просто физическая реакция, ведь ты давно ни с кем не встречалась. Но теперь я больше ничего не понимаю. Ведь мы хорошо знаем друг друга, разве не так?
   — Да.
   — Я ждал, я пытался показать тебе всеми способами, что тебе будет хорошо со мной, что я готов ждать сколько потребуется, потому что не хочу сделать тебе больно. — Кингсли запустил пальцы в волосы и тихо спросил:
   — В чем дело, Рози? Почему ты не можешь разобраться в своих чувствах и признаться самой себе, что именно ко мне испытываешь? Дело в твоем бывшем муже? Что, черт побери, он тебе сделал?
   Розали была натянута как струна. Мысли в голове перемешались. Она должна хотя бы попытаться объяснить, ведь Кингсли не заслуживает подобного обращения. Собравшись с духом, девушка выдавила:
   — Майлз… он был не совсем здоровым…
   — В каком смысле? — не понял Уорд.
   — Я… он… — Розали задрожала. — Я должна начать сначала. Мы встретились в университете, и . я думала, что он замечательный. Красивый, обходительный… короче, такой, о каком только могла мечтать девушка. Он так ухаживал за мной, что я потеряла голову. Он был из очень обеспеченной семьи, постоянно приезжал в университет на разных спортивных машинах. Я могу показаться тебе пустышкой…
   — Нет, просто восемнадцатилетней девушкой, которая встретила свою первую любовь, — перебил Кингсли.
   Розали взглянула на него и продолжила:
   — И он хотел меня. Я была девственницей, и, мне кажется, это распаляло его еще больше.
   Кингсли взглянул на тревожное лицо в обрамлении медных локонов. Внутри у него все сжалось. Что бы ни сделал этот парень, его повесить мало, подумал он.
   — Мы поженились, потому что я… я думала, что секс возможен только после свадьбы, думала, так будет правильно. До свадьбы он был само очарование. Но потом резко изменился. В одно мгновение. Он, — Розали зажмурилась, — стал агрессивным. Когда мы были наедине, малейшая оплошность с моей стороны приводила его в бешенство. Все считали его превосходным мужем, завидовали мне, а я думала, что в его недовольстве виновата я, и пыталась его задобрить.
   Теперь я понимаю, что это бесило его больше и больше.
   — Он бил тебя? — мрачно спросил Кингсли.
   — Да… но так, чтобы синяки не были заметны.
   У него это хорошо получалось. После развода его тетя встретилась со мной и рассказала, что .
   Майлз уже в детстве был жестоким и злым ребенком, но родители не обращали на это внимания. Видимо, это передалось ему по наследству.
   Она пояснила, что его дед умер в психиатрической больнице. — Теперь Розали вся дрожала.
   Шок от этих слов, произнесенных вслух, оказался непереносимым.
   — И ты терпела? — Кингсли не мог смотреть на ее побледневшее лицо и дрожащие руки. Что же стало последней каплей, из-за которой ты все-таки решилась на развод?
   — Я нашла его в постели с другой. А когда он начал избивать меня, я впервые в жизни начала защищаться, — прошептала девушка. — Майлз совсем обезумел. — Розали словно еще раз переживала этот ужасный момент, вспоминая, как муж сдирал с нее одежду. — Он пытался… — Она не смогла произнести это вслух, но Кингсли и так понял все. — Соседи выломали дверь и оторвали его от меня…
   Кингсли обнял ее за плечи и прижал к себе, но дрожь не утихала. Слезы стыда и унижения покатились из глаз девушки. Если бы не соседи, Майлз изнасиловал бы ее той ночью. Избитая, нагая и беспомощная, она не могла дать ему отпор.
   Обо всем случившемся знал только судья, который вел дело о разводе. Если бы кто-нибудь еще узнал о событиях той ночи, Розали не пережила бы такого позора и вряд ли смогла жить дальше.
   — Где он сейчас? — мрачно поинтересовался Кингсли. Можно было не сомневаться в его намерениях.
   — Он погиб. Вместе с девушкой разбился на спортивной машине. Его тетя написала мне.
   — Жаль, он легко отделался.
   — Может быть, — прошептала Розали, чувствуя себя отвратительно. Почему считается, что после того, как ты выговоришься, становится легче?
   — Значит, это из-за него ты решила всю жизнь оставаться одна? — тихо спросил Кингсли. — Я тебя понимаю, но ты не должна позволять ему и теперь управлять твоей судьбой. У нас все будет по-другому, верь мне. Ты же мне веришь?
   Она вырвалась из его объятий. Майлз говорил те же самые слова, когда просил выйти за него замуж. «Мы другие. Ли, мы отличаемся от всех остальных. Мы две половинки одного целого, и с сегодняшнего дня наша жизнь будет прекрасной. Я обещаю».
   Ее пальцы впились в ладони. Розали вся сжалась.
   — Он тоже так говорил.
   — Как?
   — Неважно. — Она покачала головой.
   — Нет, важно, — возразил Кингсли, борясь с волнением. — Я не хочу, чтобы ты сравнивала меня с ним, Рози.
   — Я не имела в виду… — Голос изменил ей.
   Наверное, имела. Между Майлзом и Кингсли было так много общего. Не только внешность и богатство, но и железная воля, умение добиваться своего любой ценой. Она и подумать не могла, что Майлз может сделать ей больно, как же она может быть уверенной насчет Кингсли?
   — Это я, Рози, — донеслось до нее. — А не тот негодяй, за которого ты вышла замуж. И я люблю тебя.
   — Когда ты рассказывал мне о Марии, ты говорил, что любовь — красивая сказка, которой нет места в реальном мире, рано или поздно сомнения уничтожат ее, — бесстрастно напомнила Розали.
   — Иногда люди меняют свое мнение. Заметь, это позволено не только женщинам. Я хочу быть с тобой, Рози. Всегда.
   — А если ты передумаешь, что тогда? — испуганно спросила молодая женщина, заставив себя поднять голову и посмотреть ему прямо в глаза.
   Майлз тогда сказал, что она заманила его в ловушку, разрушила его жизнь, что она никчемное существо, паразит, которого никто никогда не полюбит. Она боролась изо всех сил, чтобы не позволить этим словам проникнуть в душу, но это было трудно. — Что, если ты не создан для семейной жизни? Если решишь, что я заманила тебя в ловушку, обвинишь в преследованиях?
   Скажешь, что я давила на тебя, лишала воздуха?
   — Это Майлз говорил тебе все эти вещи?
   — Не важно. Важно, что мне это не нужно.
   Прости, но я ничего не хочу. Я всегда была честной с тобой. С самого начала.
   — Это правда, — согласился Кингсли. — Так что нам теперь делать?
   Она взглянула на него. Никогда еще она не чувствовала себя такой усталой и беспомощной.
   — Нет никаких «нас».
   — Не согласен.
   Она испугалась. Уорд и не собирался сдаваться!
   — Кингсли, я говорю серьезно.
   — Я знаю, но я тебе не верю.
   Он с трудом удержался от того, чтобы не коснуться ее. Это все только бы усложнило, поддайся он искушению обнять ее и целовать до изнеможения. Он закрыл глаза.
   Розали осторожно встала с дивана. За последние месяцы она достаточно много узнала о Кингсли от его коллег по работе. Терпение не входило в число его достоинств. Так почему же сейчас он так терпелив с ней? Это лишний раз доказывало, что она его совсем не знает и ей не стоит ему доверять.
   — Кто-то говорил о кофе, — заметил Кингсли, выводя ее из оцепенения.
   Ноги почти не повиновались, когда Розали медленно побрела в кухню. Она поверить не могла, что только что рассказала Кингсли о Майлзе и их трагическом браке. Что он теперь подумает о ней? Что она истеричная идиотка?
   Господи, зачем она ему рассказала?
   Розали зажмурилась, удерживая слезы. Она не заметила, как вошел Кингсли, только почувствовала сильные руки, которые притянули ее к нему.
   — Я знаю, тебе было трудно рассказать мне обо всем, но его больше нет, Рози. Все в прошлом, — прошептал он. — К сожалению, такие подлецы и моральные уроды ходят по земле, отыгрываясь на тех, кто слабее. Я рад, что его больше нет, потому что мне не придется искать его, чтобы воздать по заслугам. Я знаю, что, спросив о прошлом, разбередил твои старые раны. Но раны имеют свойство затягиваться. Кингсли еще крепче прижал ее к себе.
   Все не так просто. Дело ведь не только в ее несчастном браке. Смерть матери, самоубийство отца, чувство вины за происшедшее… А потом она встретила Майлза, и думала, что он будет ее спасением, будет любить ее, по-настоящему любить. И чем все закончилось?..
   Дело не в Кингсли, дело в ней самой. Розали отодвинулась от него, убрала волосы с лица и тихо произнесла:
   — Я приготовлю еду и кофе.
   Он не пытался удержать ее и не сказал ни слова. Просто отвернулся и вышел из кухни.
   Они ели за маленьким столиком в гостиной, и это всколыхнуло воспоминания о том, как Кингсли впервые был у нее дома. Тогда Розали думала, что все этим и закончится.
   Кингсли посмотрел на часы.
   — Поедешь со мной в аэропорт?
   — А ты хочешь? — Она взглянула на него. После всего, что я сказала?
   — Конечно, хочу. Что за идиотский вопрос? раздраженно ответил он.
   Если бы Розали была в состоянии, она бы улыбнулась. Ответ был настолько в стиле Кингсли, что у нее потеплело на сердце. Она ненавидела себя за эту слабость. Уорд опутал ее душу сетью, которую невозможно было порвать. Но она должна. Она не может позволить себе любить. Никогда. Ей нужен контроль над своей жизнью, а любовь делает ее слабой и зависимой от другого человека.
   Розали поедет в аэропорт и не скажет больше ничего, что могло бы его расстроить, потому что на Ямайке его ждет больной друг.
   Но это будет концом их отношений. Даже если Кингсли ни о чем и не догадывается.

ГЛАВА ДЕВЯТАЯ

   В такси Кингсли взял ее за руку и не отпускал всю дорогу до аэропорта. Они ехали в полном молчании, и от всего невысказанного воздух в машине буквально искрил напряжением.
   Розали остро чувствовала его близость. Бедро мужчины касалось ее бедра, пальцы сжимали ей ладонь. Можно было подумать, что Кингсли успокоился, но Розали слишком хорошо знала, что это только видимость.
   В аэропорту было полно народу. Кингсли зарегистрировался, и, чтобы как-то скоротать время, они зашли в ближайшее кафе. Заказав два кофе, которого, впрочем, никому не хотелось, они присели за столик. Кингсли взял ее руки в свои.
   — Ты совсем холодная, — изумился он.
   Розали поежилась. Ее душа буквально оледенела после принятия рокового решения.
   — Внутренний терморегулятор барахлит, отшутилась она.
   Глаза Кингсли сузились. Пристально глядя на нее, он сказал:
   — Я собираюсь вернуться в конце недели. Поужинаем вечером в пятницу?
   — Давай решим потом, — поспешила ответить она. — Ты ведь можешь задержаться.
   Внезапно она поняла, что речь идет не только об ужине. Мужчина напротив казался огромным, сильным, жестким, привыкшим распоряжаться своей жизнью и жизнями других людей, не способным на компромиссы, — мужчина, привыкший отдавать приказы. Но сегодня он был таким нежным с ней, он утешал ее, как ребенка, а ведь она больше не ребенок, она взрослая самостоятельная женщина, которая живет одна уже больше десяти лет и прекрасно со всем справляется. Розали сама выбрала одиночество и самостоятельность. Теперь она твердо стоит на ногах, и все, чего добилась, она добилась собственными силами. Никто, никто не смеет отобрать у нее это. Ее самые главные богатства — независимость, самоуважение и самостоятельность.
   Конечно, иногда по ночам она чувствовала себя одинокой, особенно с тех пор, как в ее жизни появился Кингсли. Но она запрещала себе мечтать о том, как было бы чудесно заниматься с ним любовью, засыпать в его. объятиях, прижиматься к нему во сне. Прекрасные мечты, которые рано или поздно обернутся для нее обманом…
   — Я не обманываю тебя, Рози, — словно в ответ на ее мысли произнес Кингсли. — Если я сказал, что буду здесь в пятницу, значит, так оно и есть. Ты должна научиться доверять мне. Я никуда не уйду.
   — Ты улетаешь на Ямайку, — вырвалось у Розали, и она тут же прикусила губу.
   — Если бы ты попросила меня остаться, я бы остался.
   — А как же твой друг?
   — Ты важнее.
   Ее сердце забилось как сумасшедшее.
   — Я не буду просить тебя остаться. Ты должен лететь. Ты нужен другу.
   — А тебе — нет?
   Розали молчала. Что она могла сказать? Ничего.
   Уорд вздохнул.
   — Я чувствую себя с тобой как на минном поле. Я не могу предугадать, как ты отреагируешь на то, что я собираюсь сказать. Ты все время сравниваешь меня с тем подонком, за которым была замужем. Сравниваешь, не так ли? Ищешь общие недостатки. Скажи, я прав?
   Розали не могла отрицать очевидное. Кингсли не дурак и сам все прекрасно понимает. Какому мужчине понравится такое сравнение?
   — Какое тебе… — Голос подвел ее. — — …до этого дело? — закончил за нее Кингсли. А как ты думаешь, Рози? Почему я из сил выбивался все эти месяцы? Я ждал, когда ты наконец расскажешь, что тебе сделал этот урод, за которого ты вышла замуж. Но теперь пропасть между нами стала еще глубже, так ведь?
   — Какая пропасть?
   — Пропасть на пути к твоему сердцу.
   — Я ничего не могу поделать со своими чувствами, — прошептала Розали и опустила голову, чтобы он не заметил слез в ее глазах.
   — Нет, ты можешь, — хрипло отрезал Кингсли. Меня терзали сомнения, когда я понял, что влюблен в тебя. Не ты одна напугана до смерти. После истории с Марией я поклялся, что больше никого не полюблю. Кому нужна эта любовь? — думал я.
   Все женщины одинаковы, и есть достаточно желающих играть в эту игру по моим правилам. Без обид и сожалений. А потом появилась ты.
   Розали больше ничего не могла говорить, она тихо плакала. Слезы капали из глаз, слезы, которые она так долго сдерживала. Она любит Кингсли, любит уже столько месяцев. И это чувство не умрет никогда. Вот почему одна мысль о том, чтобы открыть ему свое сердце, так пугающа.
   Она любит его больше, чем она думала, что способна любить. Его сила над ней безгранична. Но он не должен узнать. Не должен.
   Кингсли тоже молчал. Розали чувствовала на себе его напряженный взгляд.
   — Не плачь, — полным боли голосом попросил он. — Проклятье, я не хотел тебя расстроить.
   Прошу тебя, не плачь.
   Розали вытерла глаза платком и отпила кофе.
   Он оказался холодным и отвратительным на вкус. Наконец она собралась с силами и подняла на него глаза.
   — У нас ничего не получится, Кингсли, — дрожащими губами пробормотала она. — Я только все испорчу. Я не смогу стать для тебя тем, кем ты хочешь меня видеть. Твои чувства скоро пройдут. Когда Майлз сделал… то, что он сделал, во мне что-то умерло. Умерло навсегда.
   — Я не верю в это, — отчетливо произнес Кингсли. — Я люблю тебя, хочу жениться на тебе, завести детей и состариться рядом с тобой. Я не Майлз. Я — это я, и никто больше. Я пробовал показать тебе, какой я на самом деле. Это ведь должно хоть что-то значить для тебя.
   Розали отвела взгляд, ругая себя за глупость.
   Зачем она только согласилась поехать с ним в аэропорт? Но она знала ответ. Ей хотелось быть рядом с ним, в последний раз. Каждая минута, каждая секунда были бесценны. А они тратят время на споры.
   — Я не хочу ссориться, у нас слишком мало времени.
   — Я никогда не прятался от проблем и не собираюсь делать это сейчас. Этот разговор чертовски важен для меня. Если надо, я полечу следующим рейсом.
   Она вздрогнула. У нее больше нет сил. Он рвал ее сердце на части.
   — Не глупи, — прошептала она потерянно. Твой друг ждет…
   — Ты не понимаешь, да? — тихо спросил Кингсли. — Ты действительно не понимаешь. Ты понятия не имеешь о том, что значишь для меня.
   — Я не хочу понимать. Мне и без того тяжело.
   Почему ты не можешь просто принять то, что я сказала, и оставить меня одну? Так будет лучше.
   Однажды ты сам это поймешь.
   — Нет, черт побери! — Он впился в ее губы поцелуем.
   — Нет!
   Розали вырвалась. Он не должен касаться ее.
   Иначе она снова поддастся слабости. Нужно положить этому конец. Здесь и сейчас.
   Уорд уедет. Это даст ему время подумать и понять, что она права. У них нет будущего. Розали слишком сильно любит его. Он просто не в состоянии понять такую любовь. Это нельзя объяснить словами.
   — Я не хочу, — четко произнесла она. — Я не хочу тебя.
   Кингсли прямо посмотрел ей в лицо. В его глазах она увидела столько боли, что вздрогнула.
   — Ты это не серьезно, — тихо произнес мужчина.
   — Нет, серьезно. — Розали подчеркнула слова уверенным кивком. — Я говорю серьезно. Тебе пора идти. Ты опоздаешь на самолет.
   Он выругался. Очень грубо. Пассажир, оказавшийся недалеко, посмотрел в их сторону и поспешно отошел.
   — Я не могу быть с тобой, Кингсли. — В ее голосе сквозило отчаяние. — Я хочу, чтобы все было так, как до нашего знакомства. Майк или другие мои коллеги могут заняться твоим проектом.
   — Я не хочу Майка или других. В контракте твое имя.
   — Тогда я отказываюсь. Можешь подать на меня в суд, — с вызовом произнесла Розали.
   Он молчал, казалось, целую вечность. Его лицо исказила такая ярость, что Розали чуть не умерла от страха.
   — В этом нет нужды, — произнес он наконец. Пусть им займется Майк или кто угодно. Мне все равно. — Кингсли медленно поднялся из-за стола.
   Лицо его было мертвенно-бледным. — До свидания, Рози.
   — Прощай.
   Уголком глаза Розали заметила плачущего ребенка, который пролил апельсиновый сок, двух подростков, хихикающих над журналом. Господи, почему их расставание происходит в таком ужасном месте? — подумала она в отчаянии.
   Кингсли молча взглянул на нее, едва заметно кивнул, повернулся и пошел. Он уходил спокойным широким шагом. Из кафе, из ее жизни. И она позволила ему уйти.
   — Что ты сделала?
   Розали вздрогнула от тона Бет.
   — Я рассталась с Кингсли, — повторила она ровно. — Все кончено.
   Было воскресенье, и Розали сидела в саду Бет в окружении благоухающих розовых кустов, одурманенная их ароматом. Было жарко. Очень жарко. Все указывало на то, что будет гроза. Но духота не помешала Бет приготовить традиционное воскресное пиршество, с которым Розали с трудом удалось справиться. Всю ночь она не сомкнула глаз, пока рыдания окончательно не лишили ее сил.
   — Но он обожал тебя! — воскликнула Бет. Только не говори, что его увела другая. Я все равно не поверю!
   — Нет, все было совсем не так, — осторожно начала Розали. — Мы просто подумали и решили, что не подходим друг другу.
   — Мы? — Бет красноречиво посмотрела на заплаканные глаза племянницы. — Только не говори мне эти глупости вроде «мы решили» и все такое. Неужели он такой двуличный?
   — Бет, я клянусь, Кингсли ничего плохого мне не сделал, — поспешила заверить Розали. — У него нет другой женщины, поверь мне. Просто все зашло слишком далеко…
   — О, Ли, — застонала Бет, — ты ведь не… — Ее глаза широко распахнулись.
   — Что «не»?..
   — Не бросила его? Только не Кингсли — самого потрясающего мужчину в твоей жизни. — Розали молчала, и тетя продолжила:
   — Скажи, что это не так, пожалуйста! О, нет, ты уже сожалеешь…
   Только сейчас Розали поняла, почему дети Бет так торопились покинуть родительское гнездо. Ужасно, когда кто-то всегда прав.
   — Я ни о чем не жалею, — все же возразила она. — Так лучше для нас обоих. Ему нужно было больше, чем я могла дать.
   — Так у вас был просто секс? Он такой же, как все мужчины.
   — Не совсем так.
   — Он просил тебя переехать к нему? Но так ты бы потеряла свою независимость, а он остался бы свободным. Я понимаю…
   — Бет, он хотел…. — Розали не знала, как сказать. — Он говорил о браке, — выдавила она наконец.
   — Нет, — выдохнула тетя. — И ты ответила отказом? О, Ли! Ты с ума сошла…
   Приехать сегодня к Бет оказалось не самой хорошей идеей, но ходить из одного угла квартиры в другой — тоже не лучший вариант.
   — Возможно, — ответила Розали без улыбки. Кингсли, во всяком случае, думает так же. Это было не самое дружеское расставание. — Голос ее дрогнул на последних словах.
   — О, детка… — Бет опустилась на колени и обняла племянницу с материнской нежностью.
   Этого Розали уже не могла вынести. Слезы хлынули из глаз таким потоком, что Джордж, вышедший было из кабинета, сразу же вернулся обратно.
   За несколькими стаканами освежающего лимонада Розали рассказала Бет обо всем, что произошло, обо всех своих страхах и сомнениях.
   Они проговорили до самого вечера, и девушке стало чуть легче.
   — Я всегда ненавидела Майлза, ты же знаешь, сказала Бет. — Пока вы были вместе, мы тебя совсем не видели. Ты все время была с ним, с его друзьями, занималась вещами, которые интересовали только его, не так ли?
   — Наверное, — кивнула Розали. Майлз обращался с ней так же, как ее отец с матерью. Но если отцовская властность была вызвана болезненной ревностью, то Майлзу просто доставляло удовольствие подчинять ее своим прихотям. Я не замечала этого тогда.
   — Кингсли не похож на него, Ли. Ты ведь знаешь это, правда? Он никогда не сделал бы тебе больно. Я уверена.
   — Знаю, — кивнула Розали. — Но я так боюсь брака, что вряд ли рискну пойти на это еще раз. И хотя мне все время хочется набрать его номер и сказать, что он мне нужен, что-то останавливает меня.
   — Может, тебе стоило сказать, что ты хочешь просто жить с ним, без брака? — предложила Бет самая преданная сторонница узаконенных отношений во всем Лондоне.
   Розали обняла тетю.
   — Бет, я буду очень скучать по тебе, — искренне призналась она. — Но дело не в браке, дело вообще в отношениях. Нельзя, чтобы он узнал, как сильно я его люблю. Кингсли не похож на Майлза, но боюсь, что если он узнает о моей любви, то переменится… О, я не знаю, что сказать. Знаю только, что напугана до смерти, — со вздохом закончила она.
   Бет долго смотрела на племянницу.
   — А одиночество тебя не пугает? — спросила она тихо. — Не надо отвечать. Просто подумай об этом.
   Розали подумала. Она думала все ночи напролет, ворочаясь в постели, мокрая от пота и изнемогающая от жары. Долгожданная гроза так и не разразилась.
   В пятницу она проснулась еще затемно. Внезапно все стало предельно ясно. Она совершила самую большую ошибку в своей жизни, и сделала это своими собственными руками.
   Даже брак с Майлзом померк на фоне того, что она натворила. Она прогнала Кингсли, хотя с самой первой встречи знала, что любит его.
   Майлз ушел во всех смыслах этого слова.
   Ушел из ее сердца, из ее жизни, из этого мира, зачем же она позволяет ему портить ей жизнь?
   Бет права. Кингсли ни в чем не похож на Майлза. Он совсем другой. Он честный, прямой… У бывшего мужа не было и намека на эти качества. Ничтожество под маской обаятельного молодого человека. И она позволила этому ничтожеству убедить себя в том, что любовь — это страх и насилие.
   Розали села в постели и включила лампу. Какой дурой она была! Кингсли открыл ей свое сердце, свою душу, а она даже не слушала его.
   Что она натворила!
   Розали вылезла из постели и побрела на кухню за чашкой крепкого кофе.
   Почему она не нашла в себе мужества сказать, что любит его? Кингсли так ни разу и не позвонил, и девушка не винила его. Он устал добиваться ее. Но как она сможет жить без Кингсли, зная, что он существует? Зная, что он может встречаться с другими женщинами, создать семью, завести детей…