Страница:
Юбер широко улыбнулся.
– Охотно. Простите, что доставил вам столько беспокойства.
Милиционеры переглянулись. Теперь они, казалось, веселились. Завтра они смогут рассказать коллегам отличную историю.
– Понимаете, – вновь заговорил Юбер, – я бы хотел, чтобы профессор ввел меня в курс своих работ. На взаимной основе, разумеется. Мы, ученые, заинтересованы часто проводить такие обмены. Прогресс науки от этого только выиграет... Я надеюсь, вы со мной согласны?
Они ответили хором:
– Ну конечно, товарищ! Конечно!
Юбер переводил восхищенный взгляд с одного на другого.
– Вы называете меня товарищем, как это любезно! Видите ли, я не враг дружелюбности, даже между такими разными людьми, как мы. Вас называют примитивными. Но что такое примитивный, в конце концов? Как я говорил совсем недавно моему большому другу фон Брауну, примитивные существа намного ближе нас к природе, а значит, к истине... Но я, конечно, надоел вам?
Замерев, оба милиционера запротестовали:
– Вовсе нет... профессор.
Юбер продолжал говорить мягким, возбужденным голосом в течение примерно четверти часа. Потом снаружи послышался шум машины; хлопнули дверцы. Второй часовой вышел открыть дверь. Через тридцать секунд в комнату вошли санитары в белых халатах.
– Добрый вечер, профессор, – сказали они. – Мы ассистенты профессора Монтелеоне, и он попросил нас за вами приехать. Просим вас следовать за нами...
Юбер вздрогнул. Его увезут в сумасшедший дом на обследование; ему придется играть со всей силой, чтобы выкрутиться...
Он добровольно пошел за ними и сел в "скорую", ждавшую перед домом. Сев между двумя санитарами, он продолжил речь:
– Профессор Монтелеоне наверняка будет рад со мной встретиться... Видите ли, я, как и он, специалист по ракетам... Мое имя Хельмут Вайссенфель... Может быть, слышали? Иногда обо мне упоминали газеты: "Нью-Йорк Геральд Трибюн", "Крисчен Сайенс Монитор", однажды "Лайф"... Вы читаете "Лайф"? Очень интересный журнал... Особенно объявления, их я никогда не пропускаю... Фон Браун мне однажды сказал...
Они ехали минут десять. Потом его высадили перед большим белым зданием, которое, конечно, было больницей.
– Мой коллега работает здесь? – спросил Юбер.
– Совершенно верно.
Большой, ярко освещенный холл, лифт, достаточно просторный, чтобы в негр входили носилки. Второй этаж... Третий... Четвертый... Пятый. Остановка.
Они прошли по коридору, покрытому линолеумом. Туда-сюда ходили с серьезным видом мужчины и женщины в белых халатах.
Юбера ввели в большой кабинет, где стояло много кресел. Он сел, скрестил свои длинные ноги.
– Профессор Монтелеоне сейчас придет, – заверил один из санитаров.
– Спасибо, я подожду.
Прошло несколько минут. Юбер напевал, сбрасывая щелчками невидимые пылинки с брюк. Потом вошли двое мужчин в белых халатах. Один в очках. Наверняка, врачи. Санитары исчезли. Один из врачей открыл дверь в глубине комнаты, посмотрел на второго и не закрыл ее. Юбер мог бы поспорить на свою рубашку, что в соседнем помещении сидит один или несколько представителей МВД.
Тот, который был в очках, оперся обеими руками о стол и спросил добродушным тоном:
– Ну, расскажите, что вас сюда привело...
– Меня зовут Хельмут Вайссенфель, – начал Юбер, – и я бы хотел встретиться с профессором Монтелеоне...
11
12
– Охотно. Простите, что доставил вам столько беспокойства.
Милиционеры переглянулись. Теперь они, казалось, веселились. Завтра они смогут рассказать коллегам отличную историю.
– Понимаете, – вновь заговорил Юбер, – я бы хотел, чтобы профессор ввел меня в курс своих работ. На взаимной основе, разумеется. Мы, ученые, заинтересованы часто проводить такие обмены. Прогресс науки от этого только выиграет... Я надеюсь, вы со мной согласны?
Они ответили хором:
– Ну конечно, товарищ! Конечно!
Юбер переводил восхищенный взгляд с одного на другого.
– Вы называете меня товарищем, как это любезно! Видите ли, я не враг дружелюбности, даже между такими разными людьми, как мы. Вас называют примитивными. Но что такое примитивный, в конце концов? Как я говорил совсем недавно моему большому другу фон Брауну, примитивные существа намного ближе нас к природе, а значит, к истине... Но я, конечно, надоел вам?
Замерев, оба милиционера запротестовали:
– Вовсе нет... профессор.
Юбер продолжал говорить мягким, возбужденным голосом в течение примерно четверти часа. Потом снаружи послышался шум машины; хлопнули дверцы. Второй часовой вышел открыть дверь. Через тридцать секунд в комнату вошли санитары в белых халатах.
– Добрый вечер, профессор, – сказали они. – Мы ассистенты профессора Монтелеоне, и он попросил нас за вами приехать. Просим вас следовать за нами...
Юбер вздрогнул. Его увезут в сумасшедший дом на обследование; ему придется играть со всей силой, чтобы выкрутиться...
Он добровольно пошел за ними и сел в "скорую", ждавшую перед домом. Сев между двумя санитарами, он продолжил речь:
– Профессор Монтелеоне наверняка будет рад со мной встретиться... Видите ли, я, как и он, специалист по ракетам... Мое имя Хельмут Вайссенфель... Может быть, слышали? Иногда обо мне упоминали газеты: "Нью-Йорк Геральд Трибюн", "Крисчен Сайенс Монитор", однажды "Лайф"... Вы читаете "Лайф"? Очень интересный журнал... Особенно объявления, их я никогда не пропускаю... Фон Браун мне однажды сказал...
Они ехали минут десять. Потом его высадили перед большим белым зданием, которое, конечно, было больницей.
– Мой коллега работает здесь? – спросил Юбер.
– Совершенно верно.
Большой, ярко освещенный холл, лифт, достаточно просторный, чтобы в негр входили носилки. Второй этаж... Третий... Четвертый... Пятый. Остановка.
Они прошли по коридору, покрытому линолеумом. Туда-сюда ходили с серьезным видом мужчины и женщины в белых халатах.
Юбера ввели в большой кабинет, где стояло много кресел. Он сел, скрестил свои длинные ноги.
– Профессор Монтелеоне сейчас придет, – заверил один из санитаров.
– Спасибо, я подожду.
Прошло несколько минут. Юбер напевал, сбрасывая щелчками невидимые пылинки с брюк. Потом вошли двое мужчин в белых халатах. Один в очках. Наверняка, врачи. Санитары исчезли. Один из врачей открыл дверь в глубине комнаты, посмотрел на второго и не закрыл ее. Юбер мог бы поспорить на свою рубашку, что в соседнем помещении сидит один или несколько представителей МВД.
Тот, который был в очках, оперся обеими руками о стол и спросил добродушным тоном:
– Ну, расскажите, что вас сюда привело...
– Меня зовут Хельмут Вайссенфель, – начал Юбер, – и я бы хотел встретиться с профессором Монтелеоне...
11
Мистер Смит снял очки и протер стекла.
– Добрый день, Говард! – сказал он майору, вошедшему в кабинет. – Какие новости?
Говард выглядел озабоченным.
– Вы просили меня, сэр, информировать вас в первую очередь о том, что касается операции "Буря"...
Мистер Смит быстро надел очки.
– Что-то не так?
– "Рудольф" сообщил нам по радио, что ОСС 117 исчез сорок восемь часов назад, а Якуб не подает признаков жизни.
– Это так серьезно?
Говард пожал плечами.
– Может быть. ОСС 117 должен был уйти от "Рудольфа", только получив планы. Сразу после этого он должен был пересечь афганскую границу по цепочке "Голиафа", который должен был предупредить Якуба, чтобы тот обеспечил, встречу на южном берегу Амударьи.
– Понимаю, – сказал мистер Смит, вновь пробегая глазами сводку сверхсекретной информации, которую ему приносили каждое утро. – Что вы предлагаете?
– Ничего нельзя сделать, сэр, только ждать.
Вдруг мистер Смит наткнулся на сообщение из Пешавара.
– Говард, – вы помните, кто должен был доставить Юбера из Пешавара в Балх? – спросил он взволнованно.
Говард посмотрел на шефа.
– Вилли, кажется.
– Господи! – пробормотал мистер Смит. – Послушайте это: "МАРГЕЙТ информирует, что ВИЛЛИ, уличенный в контактах с агентом ЦЕНТРА в Пешаваре, был вчера ликвидирован. Подробности следуют"... Что вы на это скажете?
Говард изменился в лице.
– Это может объяснить исчезновение Юбера.
К мистеру Смиту вернулось хладнокровие. Жестким и сухим голосом он приказал:
– Немедленно пошлите сообщение "Рудольфу", попросите его найти Юбера, если это еще возможно, и предупредить, что он, возможно, провалился. Если остался хотя бы один шанс, им нельзя пренебрегать. Такого агента, как ОСС 117, не бросают, не предприняв даже невозможное, чтобы спасти его. Я на вас рассчитываю, Говард.
Майор уже был возле двери.
– Да, сэр.
– Добрый день, Говард! – сказал он майору, вошедшему в кабинет. – Какие новости?
Говард выглядел озабоченным.
– Вы просили меня, сэр, информировать вас в первую очередь о том, что касается операции "Буря"...
Мистер Смит быстро надел очки.
– Что-то не так?
– "Рудольф" сообщил нам по радио, что ОСС 117 исчез сорок восемь часов назад, а Якуб не подает признаков жизни.
– Это так серьезно?
Говард пожал плечами.
– Может быть. ОСС 117 должен был уйти от "Рудольфа", только получив планы. Сразу после этого он должен был пересечь афганскую границу по цепочке "Голиафа", который должен был предупредить Якуба, чтобы тот обеспечил, встречу на южном берегу Амударьи.
– Понимаю, – сказал мистер Смит, вновь пробегая глазами сводку сверхсекретной информации, которую ему приносили каждое утро. – Что вы предлагаете?
– Ничего нельзя сделать, сэр, только ждать.
Вдруг мистер Смит наткнулся на сообщение из Пешавара.
– Говард, – вы помните, кто должен был доставить Юбера из Пешавара в Балх? – спросил он взволнованно.
Говард посмотрел на шефа.
– Вилли, кажется.
– Господи! – пробормотал мистер Смит. – Послушайте это: "МАРГЕЙТ информирует, что ВИЛЛИ, уличенный в контактах с агентом ЦЕНТРА в Пешаваре, был вчера ликвидирован. Подробности следуют"... Что вы на это скажете?
Говард изменился в лице.
– Это может объяснить исчезновение Юбера.
К мистеру Смиту вернулось хладнокровие. Жестким и сухим голосом он приказал:
– Немедленно пошлите сообщение "Рудольфу", попросите его найти Юбера, если это еще возможно, и предупредить, что он, возможно, провалился. Если остался хотя бы один шанс, им нельзя пренебрегать. Такого агента, как ОСС 117, не бросают, не предприняв даже невозможное, чтобы спасти его. Я на вас рассчитываю, Говард.
Майор уже был возле двери.
– Да, сэр.
12
Юбер посмотрел на часы, которые ему вернули вместе с другими его вещами. Одиннадцать часов. Утро среды. Юбер вернулся в пасть к волку вечером в понедельник – значит, в больнице он находится около тридцати шести часов.
Психиатры долго допрашивали его и, если он веселился вначале, под конец это ему осточертело. Он думал, что сумел сыграть идиота, поскольку никто не приходил ему надоедать. Специалисты должны были составить заключение.
В дверь постучали, вошел санитар и сказал:
– К вам гость.
Юбер приподнялся на кровати и увидел входящего итальянского ученого.
– Вы хотели видеть Монтелеоне? – произнес гость. – Вот он, Монтелеоне!
Юбер протянул обе руки; еще немного и у него на глазах выступили бы слезы.
– Мой дорогой друг, – пробормотал он. – Как я счастлив вас видеть! Почему они так долго вас не предупреждали?
– Не надо на них сердиться. Я отсутствовал, только что вернулся из поездки.
Санитар вышел. Едва дверь закрылась, они подмигнули друг другу, потом Монтелеоне знаками дал Юберу понять, что стены могут иметь уши.
– Все улажено, – заговорил он громко, – вы будете жить у меня, будете моим гостем.
Юбер встал и начал одеваться. Монтелеоне говорил почти без остановок, расхваливая красоты своей страны в это время года. Когда Юбер собрался, он заключил:
– Мы можем ехать. Моя машина ждет у дверей. К обеду мы будем дома.
Они вышли из палаты, спустились на первый этаж, где бюрократ остановил их, чтобы Монтелеоне расписался в книге.
– Ну вот, вы и свободны, дорогой мой!
Спускаясь по ступенькам широкой лестницы, профессор добавил вполголоса по-английски:
– Почти свободны...
Машина была "зимом", управлял им человек в штатском, наверняка агент МВД. По дороге Монтелеоне говорил один, Юбер подавал голос очень редко и исключительно для того, чтобы укрепить у шофера уверенность в своем умственном расстройстве.
Они подъехали к дому на улице Чита, который Юбер уже хорошо знал. В конце концов, эта история была довольно комичной, и он бы мог искренне посмеяться, если бы его жизнь не подвергалась опасности каждую секунду.
Наконец он познакомился с Марией, немкой-домработницей, о которой рассказывал Ханно Гугенбергер. Это была полная женщина средних лет, сурового вида. Они пообедали, разговаривая о незначительных вещах. После кофе Мария попросила разрешения уйти на час или два, чтобы сделать покупки.
– Наконец-то одни! – вздохнул Монтелеоне, когда хлопнула входная дверь, что значило, что домработница ушла.
Он встал, чтобы включить радио – хорошая предосторожность на тот случай – очень возможный, – если МВД установило микрофоны в разных комнатах.
– Что вы думаете о моей комбинации? – весело спросил он. – Разве не прошло все, как по маслу?
– Как по маслу, – согласился Юбер. – Если бы я был пессимистом, то сказал бы, что все прошло слишком хорошо.
Монтелеоне на секунду застыл и озабоченно посмотрел на него.
– Слишком хорошо прошло?
– Черт! Да ни единой неприятности!
Монтелеоне закурил.
– Это ваша заслуга. Вы потрясающе сыграли свою роль. Знаете, каково заключение врачей?.. Легкое сотрясение мозга повлекло временное умственное расстройство с частичной потерей памяти. Легко излечить, при условии помещения вас в обстановку, где вы чувствовали бы себя свободно и хорошо. Вот она, эта обстановка.
Он широко повел рукой и рассмеялся.
– Это было нелегко, – сказал Юбер. – Мне очень хотелось рассмеяться им в лицо и послать их к черту.
– Я вас понимаю, это, должно быть, ужасное напряжение. Во всяком случае эта история оставила мне свободной вторую половину дня. Мне поручено убедиться, что ваше умственное расстройство не повредило научным знаниям.
– Я очень старался говорить с ними о ракетах!
Монтелеоне потер руки и налил себе новый стаканчик водки, предварительно предложив Юберу, который отказался.
– Ладно, теперь можно расслабиться. Расскажите мне, как вы сумели пробраться в Россию, а потом в Сталинабад, и как сумели здесь поселиться. Я догадываюсь, что у вас были... как это называется? Контакты, кажется?
– Если хотите. Так вот, это очень просто. Я переплыл Амударью, не знаю, где точно. Потом дошел до шоссе и стал "голосовать". Приехав сюда, я спал в скверах.
Монтелеоне поднял одно плечо с гримасой дружеского осуждения.
– Ну! Ну! Не рассказывайте мне сказки! Это вы говорили в МВД!
– Это правда, – сухо ответил Юбер, неприятно изумленный, что итальянец спрашивает у него такие подробности.
Монтелеоне показался раздосадованным, потом выпустил колечко дыма и засмеялся.
– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. – Знаете, я обожаю истории этого рода.
– При уходе отсюда вы переживете одну из них, будьте спокойны.
– Вы предупредили того, кто должен нас вывезти?
Юбер поморщился.
– Не думайте об этом, этот вопрос касается только меня. Вам остается следовать за мной, ничего не говоря. И избавьтесь от этой неприятной привычки задавать вопросы. Люди моей профессии этого не любят.
Итальянец покраснел:
– О! Простите меня, я не знал.
– Теперь знаете.
– Знаю. Могу я вас все же спросить, когда мы поедем.
Юбер пожал плечами.
– Когда захотите... Сегодня вечером, например... Я полностью в вашем распоряжении.
Монтелеоне задумчиво почесал подбородок.
– Ну что же, – сказал он, – почему бы не сегодня вечером? Зачем ждать? Мы выйдем через заднюю дверь и таким образом будем иметь впереди целую ночь, прежде чем будет объявлена тревога. Я надеюсь, мы будем далеко?
– Я тоже надеюсь на это, – прошептал Юбер.
Монтелеоне вдруг встал. Он нервничал.
– Может быть, сыграем в шахматы? – предложил он. Юбер не возражал.
– Если хотите...
Было уже начало пятого, а они все играли. Юбер выиграл у Монтелеоне две партии и проиграл одну. В ворота позвонили. Оба мужчины одновременно обернулись к окну, выходившему на передний двор.
– Что это такое? – сказал итальянец. – Мария никогда не звонит.
Они встали и пошли посмотреть. Возле ворот стоял Ханно Гугенбергер и разговаривал с милиционером. Шпет надел очки, а на плече у него висела сумка сантехника или что-то в этом роде.
– Я схожу, – решил Монтелеоне, – раз нет Марии.
Он вышел в прихожую и открыл входную дверь. Юбер подошел поближе, чтобы ничего не упустить из разговора.
– Что вы хотите?
Ханно ответил:
– Я слесарь по газовому оборудованию. Недалеко отсюда авария, и мне надо проверить давление.
– Хорошо, – ответил Монтелеоне, – входите.
Шпет прошел в ворота. Юбер понимал, что появление Ханно могло быть вызвано только очень серьезной причиной.
Ханно вошел в вестибюль.
– Где кухня?
– Сюда. Идите за мной.
Он прошел мимо Юбера, даже не взглянув на него.
– Где краны? – спросил он, еще не войдя на кухню.
– Здесь, в туалете, – ответил Монтелеоне.
Ханно засмеялся.
– Очень удобно, чтобы шутить с кухаркой.
Монтелеоне вернулся к Юберу в гостиную, и они продолжили прерванную партию. Но Юберу было трудно сосредоточиться на игре; присутствие Ханно в доме его слишком сильно волновало. Зачем он пришел? Что заставило его так рисковать? Чтобы передать сообщение, вне всяких сомнений... Какое сообщение? Ханно имел связь с мистером Смитом через агента-радиста. Получил из Вашингтона инструкции для Юбера?
– Шах, – торжествующе объявил Монтелеоне.
Юбер на несколько секунд сосредоточился на игре и сумел спасти своего короля.
Но вообще с него было довольно. Он позволил взять его королеву. Если Ханно хочет оставить сообщение, куда он его спрячет?
– Шах и мат! – провозгласил Монтелеоне.
Юбер сумел улыбнуться.
– Вы здорово меня обыграли!
– Два – два. Сыграем решающую? На десять рублей?
– Я устал, – сказал Юбер. – Если вы не возражаете, отложим решающую. Сыграем ее перед ужином, согласны?
– Как хотите, – разочарованно ответил итальянец.
Юбер взял журнал, лежавший на радиоприемнике, и пролистал его.
– С ума сойти, какими нудными могут быть их журналы, – заметил он. – Ни одной улыбки, только большие проблемы, о которых рассуждают с невероятной серьезностью.
Монтелеоне поднял брови.
– Вы так считаете?
Потом он улыбнулся.
– Нашим западным мозгам трудно к этому привыкнуть, но их надо понять. Русские всегда были такими: озабоченными проблемами бытия...
Ханно вышел из туалета.
– Готово, – объявил он, остановившись перед открытой дверью гостиной. – Давление нормальное, но ваш счетчик не очень. Я об этом скажу.
Он вышел. Его взгляд ни на секунду не пересекся со взглядом Юбера.
"Он не подал мне никакого знака, – подумал Юбер, – значит, положил сообщение там, где я смогу его легко найти. Посмотрим, о чем он говорил... Счетчик! Он дважды заговаривал о счетчике".
Юбер еще несколько минут листал журнал. Монтелеоне, искавший, чем заняться, вдруг сказал:
– Если вы не возражаете, я на секунду оставлю вас. Пойду в кабинет заняться почтой.
Юбер спросил себя, какой почтой мог заниматься ученый, если он собирался навсегда покинуть этим вечером Россию, да еще тайком. Но остаться одному его очень устраивало.
– Пожалуйста. А я тем временем послушаю радио.
Монтелеоне ушел. Юбер заставил себя подождать еще пять минут, настраивая приемник. Наконец он остановился на украинском хоре и спокойно направился в туалет.
Монтелеоне закрылся в кабинете. Юбер вошел в туалет, запер дверь на задвижку.
Газовый счетчик висел в углу, в глубине, справа. Юбер посмотрел за ним. Пусто. Пролистал книжку оплаты. Ничего. Может быть, под ней? Он провел пальцем, почувствовал листок бумаги и вытащил его.
Это было письмо, составленное на немецком:
"Моя дорогая!
Я знаю, что работа не оставляет Вам много времени, но мне нужно встретиться с Вами по срочному и очень важному делу. Так что приходите ко мне, как только сможете.
Друг, проведший у меня недавно несколько дней, попал в волчий капкан, гуляя в лесу; пока неизвестно, чем это закончится. Врачи очень сдержанны.
Если Вы не сможете ко мне прийти, я постараюсь освободиться, может быть, после четырех часов. В этом случае будьте любезны дождаться меня.
Ваш друг Рудольф."
Юбер поморщился. Вне всяких сомнений, записка написана Ханно. "Рудольф" – псевдоним, под которым он работал в операции. Записка была закодирована, но понять ее было очень легко. Ханно сообщал Юберу, что он попал в ловушку и должен найти возможность прийти к нему. Если Юбер не сможет выбраться, Ханно сам придет к Монтелеоне, воспользовавшись четырехчасовой сменой охраны.
Озабоченный, Юбер разорвал письмо на крохотные кусочки, которые бросил в унитаз. Он спустил воду, убедился, что не осталось ни малейшего кусочка бумаги, потом вернулся в гостиную.
Значит, он попал в ловушку... Это не слишком удивило его. Все действительно прошло слишком хорошо. Но тогда Монтелеоне – пособник МВД? Мерзавец!
Как выйти, чтобы увидеть Ханно? Мог ли Юбер выходить днем? Не задержат ли его милиционеры? Вообще-то никто не запрещал ему выходить, никто не говорил, что он пленник в доме Монтелеоне.
Юбер подошел к окну. По улице ходили люди; очень хорошенькая женщина с красным платком на голове посмотрела на него. Милиционер, видимо, ужасно скучал. Юбер решил попытаться. Чем он рисковал, в конце концов? Просто услышал бы от часового, что не имеет права выходить за забор...
Он бесшумно вышел в прихожую. Не нужно, чтобы Монтелеоне его услышал... Он тихо открыл дверь, перешагнул через порог, закрыл ее за собой, прошел по двору. Гравий скрипел под его ногами.
Милиционер обернулся. Трудный момент. С улыбкой на губах Юбер открыл ворота и спросил с самым естественным видом:
– Где здесь ближайший табачный киоск?
Милиционер спокойно показал ему дорогу:
– Идите туда... Поверните на первую улицу справа, потом на вторую слева. Это совсем рядом с перекрестком. Вы его легко найдете.
Юбер поблагодарил его и ушел широким шагом. Значит, охранники не получили инструкций не выпускать его. Они достаточно доверяли в этом Монтелеоне?
Юбер свернул на первую улицу справа, потом на вторую слева. Он вышел на перекресток, где находилась автобусная остановка, и смешался с группой ожидающих.
Что сделает Монтелеоне, когда заметит его исчезновение? Предупредит милицию?
Юбер внимательно смотрел по сторонам. Легкость, с которой он сумел выйти, могла быть опасной. Возможно, за ним следили только для того, чтобы узнать, куда он пойдет.
Подъехал автобус. В этот момент мужчина, одетый, как крестьянин, с плоской кепкой на голове, вышел с соседней улицы и остановился возле Юбера. Все вошли в автобус. Юбер заплатил за две остановки, мужчина, подошедший следом за ним, тоже за две.
Погода была хорошей. Солнце заливало город и его бесчисленные сады. Русские очень гордились Сталинабадом, одним из восьмисот городов, построенных после революции, и были правы.
Юбер вышел на второй остановке вместе с другими пассажирами, в том числе и подозрительным типом. По маленькой улочке он вышел на проспект Красный. Он часто останавливался перед витринами магазинов, но не видел больше того человека. Может быть, он действительно был крестьянином, приехавшим в город.
Юбер вновь сел в автобус и вышел на ближайшей остановке, дождался следующего. Если за ним следили, работа была сделана отлично.
Он принял многочисленные предосторожности и направился к деревне шпетов только после того, как абсолютно убедился, что за ним не следят. Он был очень внимателен, ибо, кроме всего прочего, не желал встречаться с Фреей, которая могла потребовать объяснений. Дойдя до дома Ханно, он открыл дверь, даже не постучав.
Ханно сильно вздрогнул. Он читал газету, лежавшую на столе. Его левая рука была обмотана толстым бинтом.
– А! Это вы! – произнес он с заметным облегчением. – Кто-нибудь видел, как вы пришли?
– Не думаю. Я сделал все необходимое, чтобы оторваться от возможной слежки.
Ханно закрыл дверь на ключ.
– Пройдемте в спальню, там нам будет спокойнее.
Ставни в комнате были закрыты. Ханно оставил открытой дверь, чтобы проходило немного света. Они сели рядом на кровать.
– Вас предали, – начал шпет. – Просто чудо, что не провалился я сам.
– Слушаю вас.
– Мистер Смит передал мне, что пилот, доставивший вас из Пешавара в Балх, был двойным агентом. Его разоблачили и уничтожили, но прежде он успел проинформировать "Центр" о вашем переходе.
– Это предположение или уверенность?
– Теперь уверенность. Сообщение предписывало мне найти вас любым способом, если еще не поздно. Чтобы найти ваш след, я располагал единственной дорогой, начинающейся от дома Монтелеоне... Тогда я стал следить за домом. Я знаю Монтелеоне, которого видел выходящим по утрам, когда я поджидал Марию, чтобы стащить у нее ключ и сделать с него отпечаток. Но тут я увидел типа, смутно напоминающего Монтелеоне, но это не он.
– Что?!
Ханно покачал головой, показывая, что и сам был сильно удивлен.
– Я сумел встретиться на рынке с Марией. Я с ней немного знаком; мы оба шпеты. Я с невинным видом спросил ее: "Как? Вы сменили хозяина?" Она мне ответила: "Да", потом спохватилась и стала утверждать, что нет. Но я уже убедился. Тогда я догадался, что, зная зачем вы приедете, МВД подсунуло вам фальшивого Монтелеоне.
– Господи! – произнес Юбер. – Меня здорово провели.
Ханно пожал плечами.
– Такое бывает... После этого я попытался найти настоящего Монтелеоне, чтобы получить доказательство. Где его искать, как не на выходе из испытательных лабораторий? Вчера я был там на моем грузовике. Я увидел, как настоящий Монтелеоне вышел, сел в машину, управляемую типом из МВД, и поехал в город. Я стал за ним следить. Настоящий Монтелеоне теперь живет в доме 86 но Самаркандскому шоссе.
Они переглянулись.
– Сволочи! – пробормотал Юбер.
– Сегодня утром я вернулся следить на улицу Чита и увидел, что вы подъехали с фальшивым Монтелеоне, как друзья. Я понял, что они готовят вам колоссальный обман и вас надо обязательно предупредить...
– Я должен поставить вам толстую свечку!
– Не понимаю, к чему они ведут?
– Я знаю, к чему. Лже-Монтелеоне, убедив меня в том, что не может дать мне копии планов, которые я просил, предложил уйти со мной, чтобы воспроизвести планы по памяти, вернувшись в Штаты. Они просто хотели узнать цепочку эвакуации в Афганистан... Теперь я могу вам это открыть: существует цепочка, о которой вы не знали, и по ней я должен был уходить.
Ханно удивился.
– Непонятно, как они не взяли меня...
– Это можно легко объяснить... Летчик, перевозивший меня в Балх, предупредил их, что я, очевидно, проберусь в Россию, но не смог сказать, куда именно. Граница длинная. Они, наверное, стали думать, что в данный момент интересует нас в первую очередь. Ответ найти несложно, в последнее время у нас было много шума по поводу ракет. Но как я мог попытаться заполучить планы? Так вот, есть Монтелеоне, перебежчик из США, работавший в Хантсвилле с фон Брауном. Мы могли сохранить рычаги давления на него. Они ждали меня у Монтелеоне и до сих пор не знают, как я сюда попал...
– Понимаю.
Юбер криво улыбнулся.
– Несколько часов назад мой дорогой друг просил рассказать ему, каким способом я добрался от границы до Сталинабада и где я спал, приехав сюда. Это вещи, которые я бы не рассказал даже моей матери, если бы она еще была жива. В нашей корпорации болтовня стоит дорого.
Они помолчали. Потом Ханно спросил:
– Что вы будете делать теперь? Все пропало?
Юбер быстро размышлял. На его лице застыла непроницаемая маска.
– Нет, – возразил он, – не все пропало. Они хотели меня провести. Ну что же, я сыграю с ними свою шутку. Ханно, вы должны мне помочь. Сожалею, старина, но вам придется засветиться.
Шпет решительно пожал плечами.
– Инструкции, полученные мною, предписывают помогать вам всеми способами. Так что, давайте.
– Так вот, вы войдете в контакт с настоящим Монтелеоне. Я полагаю, что вы прощупали почву?
– Конечно, обычное дело. Я подумал, что это может нам пригодиться.
– Ну и что?
– Точно та же топография, что на улице Чита; может быть, чуть полегче.
– Прекрасно. Вы пойдете туда сегодня же вечером. Время поджимает. Постарайтесь, чтобы он передал вам фотокопии планов в ближайшее время. А я вернусь на улицу Чита: нельзя, чтобы они о чем-нибудь догадались.
– Как мы будем поддерживать связь? Вы думаете, что мы сможем ходить друг к другу? В следующий раз они сделают все возможное, чтобы проследить за вами.
– Я об этом думаю... Значит, не будем встречаться до тех пор, пока все не закончится, то есть, пока вы не получите планы. Для связи, как мне кажется, нам может быть полезна Мария.
Ханно покачал головой:
– Я же вам сказал, что мало знаком с ней и ни о чем не могу ее просить; это было бы слишком рискованно.
– Она вполне может принести мне сообщение, не зная об этом. Подумайте. Что-нибудь абсолютно безобидное, что имело бы значение только для нас... Приклеить что-нибудь к корзинке, например. Вы можете достать разноцветную клейкую бумагу? Белый цвет означал бы, что планы у вас, а черный – что вы не можете их получить... Серый, что получите их через некоторое время.
Ханно согласился.
– Это очень легко. Вам останется только посмотреть под корзину, когда она вернется с рынка.
– Прекрасно. Доработаем детали... Если вы приклеиваете белый – планы у вас. Значит, задерживаться больше нечего. В этом случае надо назначить встречу на тот же вечер, в половине первого ночи, где-нибудь...
Ханно поскреб подбородок.
– Вы знаете парк "Грузинский"?
Юбер быстро подумал.
– Да, – ответил Юбер, – я знаю, где это. Мне это прекрасно подходит.
– Так вот, в парке "Грузинский", за памятником Ленину.
– Отлично, вы передадите мне планы и... Черт побери!
Он вспомнил, что в ночь с воскресенья на понедельник он, поверив Монтелеоне, ушел от него к "Голиафу". Монтелеоне даже простер свою любезность до того, что указал ему более надежную дорогу через соседние сады. Нет никакого сомнения, что за ним следили до дома сапожника. Они не стали вмешиваться, потому что надеялись захватить всю сеть без особого труда. Но "Голиаф", бедняга "Голиаф" наверняка провалился. Что делать?
Психиатры долго допрашивали его и, если он веселился вначале, под конец это ему осточертело. Он думал, что сумел сыграть идиота, поскольку никто не приходил ему надоедать. Специалисты должны были составить заключение.
В дверь постучали, вошел санитар и сказал:
– К вам гость.
Юбер приподнялся на кровати и увидел входящего итальянского ученого.
– Вы хотели видеть Монтелеоне? – произнес гость. – Вот он, Монтелеоне!
Юбер протянул обе руки; еще немного и у него на глазах выступили бы слезы.
– Мой дорогой друг, – пробормотал он. – Как я счастлив вас видеть! Почему они так долго вас не предупреждали?
– Не надо на них сердиться. Я отсутствовал, только что вернулся из поездки.
Санитар вышел. Едва дверь закрылась, они подмигнули друг другу, потом Монтелеоне знаками дал Юберу понять, что стены могут иметь уши.
– Все улажено, – заговорил он громко, – вы будете жить у меня, будете моим гостем.
Юбер встал и начал одеваться. Монтелеоне говорил почти без остановок, расхваливая красоты своей страны в это время года. Когда Юбер собрался, он заключил:
– Мы можем ехать. Моя машина ждет у дверей. К обеду мы будем дома.
Они вышли из палаты, спустились на первый этаж, где бюрократ остановил их, чтобы Монтелеоне расписался в книге.
– Ну вот, вы и свободны, дорогой мой!
Спускаясь по ступенькам широкой лестницы, профессор добавил вполголоса по-английски:
– Почти свободны...
Машина была "зимом", управлял им человек в штатском, наверняка агент МВД. По дороге Монтелеоне говорил один, Юбер подавал голос очень редко и исключительно для того, чтобы укрепить у шофера уверенность в своем умственном расстройстве.
Они подъехали к дому на улице Чита, который Юбер уже хорошо знал. В конце концов, эта история была довольно комичной, и он бы мог искренне посмеяться, если бы его жизнь не подвергалась опасности каждую секунду.
Наконец он познакомился с Марией, немкой-домработницей, о которой рассказывал Ханно Гугенбергер. Это была полная женщина средних лет, сурового вида. Они пообедали, разговаривая о незначительных вещах. После кофе Мария попросила разрешения уйти на час или два, чтобы сделать покупки.
– Наконец-то одни! – вздохнул Монтелеоне, когда хлопнула входная дверь, что значило, что домработница ушла.
Он встал, чтобы включить радио – хорошая предосторожность на тот случай – очень возможный, – если МВД установило микрофоны в разных комнатах.
– Что вы думаете о моей комбинации? – весело спросил он. – Разве не прошло все, как по маслу?
– Как по маслу, – согласился Юбер. – Если бы я был пессимистом, то сказал бы, что все прошло слишком хорошо.
Монтелеоне на секунду застыл и озабоченно посмотрел на него.
– Слишком хорошо прошло?
– Черт! Да ни единой неприятности!
Монтелеоне закурил.
– Это ваша заслуга. Вы потрясающе сыграли свою роль. Знаете, каково заключение врачей?.. Легкое сотрясение мозга повлекло временное умственное расстройство с частичной потерей памяти. Легко излечить, при условии помещения вас в обстановку, где вы чувствовали бы себя свободно и хорошо. Вот она, эта обстановка.
Он широко повел рукой и рассмеялся.
– Это было нелегко, – сказал Юбер. – Мне очень хотелось рассмеяться им в лицо и послать их к черту.
– Я вас понимаю, это, должно быть, ужасное напряжение. Во всяком случае эта история оставила мне свободной вторую половину дня. Мне поручено убедиться, что ваше умственное расстройство не повредило научным знаниям.
– Я очень старался говорить с ними о ракетах!
Монтелеоне потер руки и налил себе новый стаканчик водки, предварительно предложив Юберу, который отказался.
– Ладно, теперь можно расслабиться. Расскажите мне, как вы сумели пробраться в Россию, а потом в Сталинабад, и как сумели здесь поселиться. Я догадываюсь, что у вас были... как это называется? Контакты, кажется?
– Если хотите. Так вот, это очень просто. Я переплыл Амударью, не знаю, где точно. Потом дошел до шоссе и стал "голосовать". Приехав сюда, я спал в скверах.
Монтелеоне поднял одно плечо с гримасой дружеского осуждения.
– Ну! Ну! Не рассказывайте мне сказки! Это вы говорили в МВД!
– Это правда, – сухо ответил Юбер, неприятно изумленный, что итальянец спрашивает у него такие подробности.
Монтелеоне показался раздосадованным, потом выпустил колечко дыма и засмеялся.
– Мы поговорим об этом позже, – сказал он. – Знаете, я обожаю истории этого рода.
– При уходе отсюда вы переживете одну из них, будьте спокойны.
– Вы предупредили того, кто должен нас вывезти?
Юбер поморщился.
– Не думайте об этом, этот вопрос касается только меня. Вам остается следовать за мной, ничего не говоря. И избавьтесь от этой неприятной привычки задавать вопросы. Люди моей профессии этого не любят.
Итальянец покраснел:
– О! Простите меня, я не знал.
– Теперь знаете.
– Знаю. Могу я вас все же спросить, когда мы поедем.
Юбер пожал плечами.
– Когда захотите... Сегодня вечером, например... Я полностью в вашем распоряжении.
Монтелеоне задумчиво почесал подбородок.
– Ну что же, – сказал он, – почему бы не сегодня вечером? Зачем ждать? Мы выйдем через заднюю дверь и таким образом будем иметь впереди целую ночь, прежде чем будет объявлена тревога. Я надеюсь, мы будем далеко?
– Я тоже надеюсь на это, – прошептал Юбер.
Монтелеоне вдруг встал. Он нервничал.
– Может быть, сыграем в шахматы? – предложил он. Юбер не возражал.
– Если хотите...
Было уже начало пятого, а они все играли. Юбер выиграл у Монтелеоне две партии и проиграл одну. В ворота позвонили. Оба мужчины одновременно обернулись к окну, выходившему на передний двор.
– Что это такое? – сказал итальянец. – Мария никогда не звонит.
Они встали и пошли посмотреть. Возле ворот стоял Ханно Гугенбергер и разговаривал с милиционером. Шпет надел очки, а на плече у него висела сумка сантехника или что-то в этом роде.
– Я схожу, – решил Монтелеоне, – раз нет Марии.
Он вышел в прихожую и открыл входную дверь. Юбер подошел поближе, чтобы ничего не упустить из разговора.
– Что вы хотите?
Ханно ответил:
– Я слесарь по газовому оборудованию. Недалеко отсюда авария, и мне надо проверить давление.
– Хорошо, – ответил Монтелеоне, – входите.
Шпет прошел в ворота. Юбер понимал, что появление Ханно могло быть вызвано только очень серьезной причиной.
Ханно вошел в вестибюль.
– Где кухня?
– Сюда. Идите за мной.
Он прошел мимо Юбера, даже не взглянув на него.
– Где краны? – спросил он, еще не войдя на кухню.
– Здесь, в туалете, – ответил Монтелеоне.
Ханно засмеялся.
– Очень удобно, чтобы шутить с кухаркой.
Монтелеоне вернулся к Юберу в гостиную, и они продолжили прерванную партию. Но Юберу было трудно сосредоточиться на игре; присутствие Ханно в доме его слишком сильно волновало. Зачем он пришел? Что заставило его так рисковать? Чтобы передать сообщение, вне всяких сомнений... Какое сообщение? Ханно имел связь с мистером Смитом через агента-радиста. Получил из Вашингтона инструкции для Юбера?
– Шах, – торжествующе объявил Монтелеоне.
Юбер на несколько секунд сосредоточился на игре и сумел спасти своего короля.
Но вообще с него было довольно. Он позволил взять его королеву. Если Ханно хочет оставить сообщение, куда он его спрячет?
– Шах и мат! – провозгласил Монтелеоне.
Юбер сумел улыбнуться.
– Вы здорово меня обыграли!
– Два – два. Сыграем решающую? На десять рублей?
– Я устал, – сказал Юбер. – Если вы не возражаете, отложим решающую. Сыграем ее перед ужином, согласны?
– Как хотите, – разочарованно ответил итальянец.
Юбер взял журнал, лежавший на радиоприемнике, и пролистал его.
– С ума сойти, какими нудными могут быть их журналы, – заметил он. – Ни одной улыбки, только большие проблемы, о которых рассуждают с невероятной серьезностью.
Монтелеоне поднял брови.
– Вы так считаете?
Потом он улыбнулся.
– Нашим западным мозгам трудно к этому привыкнуть, но их надо понять. Русские всегда были такими: озабоченными проблемами бытия...
Ханно вышел из туалета.
– Готово, – объявил он, остановившись перед открытой дверью гостиной. – Давление нормальное, но ваш счетчик не очень. Я об этом скажу.
Он вышел. Его взгляд ни на секунду не пересекся со взглядом Юбера.
"Он не подал мне никакого знака, – подумал Юбер, – значит, положил сообщение там, где я смогу его легко найти. Посмотрим, о чем он говорил... Счетчик! Он дважды заговаривал о счетчике".
Юбер еще несколько минут листал журнал. Монтелеоне, искавший, чем заняться, вдруг сказал:
– Если вы не возражаете, я на секунду оставлю вас. Пойду в кабинет заняться почтой.
Юбер спросил себя, какой почтой мог заниматься ученый, если он собирался навсегда покинуть этим вечером Россию, да еще тайком. Но остаться одному его очень устраивало.
– Пожалуйста. А я тем временем послушаю радио.
Монтелеоне ушел. Юбер заставил себя подождать еще пять минут, настраивая приемник. Наконец он остановился на украинском хоре и спокойно направился в туалет.
Монтелеоне закрылся в кабинете. Юбер вошел в туалет, запер дверь на задвижку.
Газовый счетчик висел в углу, в глубине, справа. Юбер посмотрел за ним. Пусто. Пролистал книжку оплаты. Ничего. Может быть, под ней? Он провел пальцем, почувствовал листок бумаги и вытащил его.
Это было письмо, составленное на немецком:
"Моя дорогая!
Я знаю, что работа не оставляет Вам много времени, но мне нужно встретиться с Вами по срочному и очень важному делу. Так что приходите ко мне, как только сможете.
Друг, проведший у меня недавно несколько дней, попал в волчий капкан, гуляя в лесу; пока неизвестно, чем это закончится. Врачи очень сдержанны.
Если Вы не сможете ко мне прийти, я постараюсь освободиться, может быть, после четырех часов. В этом случае будьте любезны дождаться меня.
Ваш друг Рудольф."
Юбер поморщился. Вне всяких сомнений, записка написана Ханно. "Рудольф" – псевдоним, под которым он работал в операции. Записка была закодирована, но понять ее было очень легко. Ханно сообщал Юберу, что он попал в ловушку и должен найти возможность прийти к нему. Если Юбер не сможет выбраться, Ханно сам придет к Монтелеоне, воспользовавшись четырехчасовой сменой охраны.
Озабоченный, Юбер разорвал письмо на крохотные кусочки, которые бросил в унитаз. Он спустил воду, убедился, что не осталось ни малейшего кусочка бумаги, потом вернулся в гостиную.
Значит, он попал в ловушку... Это не слишком удивило его. Все действительно прошло слишком хорошо. Но тогда Монтелеоне – пособник МВД? Мерзавец!
Как выйти, чтобы увидеть Ханно? Мог ли Юбер выходить днем? Не задержат ли его милиционеры? Вообще-то никто не запрещал ему выходить, никто не говорил, что он пленник в доме Монтелеоне.
Юбер подошел к окну. По улице ходили люди; очень хорошенькая женщина с красным платком на голове посмотрела на него. Милиционер, видимо, ужасно скучал. Юбер решил попытаться. Чем он рисковал, в конце концов? Просто услышал бы от часового, что не имеет права выходить за забор...
Он бесшумно вышел в прихожую. Не нужно, чтобы Монтелеоне его услышал... Он тихо открыл дверь, перешагнул через порог, закрыл ее за собой, прошел по двору. Гравий скрипел под его ногами.
Милиционер обернулся. Трудный момент. С улыбкой на губах Юбер открыл ворота и спросил с самым естественным видом:
– Где здесь ближайший табачный киоск?
Милиционер спокойно показал ему дорогу:
– Идите туда... Поверните на первую улицу справа, потом на вторую слева. Это совсем рядом с перекрестком. Вы его легко найдете.
Юбер поблагодарил его и ушел широким шагом. Значит, охранники не получили инструкций не выпускать его. Они достаточно доверяли в этом Монтелеоне?
Юбер свернул на первую улицу справа, потом на вторую слева. Он вышел на перекресток, где находилась автобусная остановка, и смешался с группой ожидающих.
Что сделает Монтелеоне, когда заметит его исчезновение? Предупредит милицию?
Юбер внимательно смотрел по сторонам. Легкость, с которой он сумел выйти, могла быть опасной. Возможно, за ним следили только для того, чтобы узнать, куда он пойдет.
Подъехал автобус. В этот момент мужчина, одетый, как крестьянин, с плоской кепкой на голове, вышел с соседней улицы и остановился возле Юбера. Все вошли в автобус. Юбер заплатил за две остановки, мужчина, подошедший следом за ним, тоже за две.
Погода была хорошей. Солнце заливало город и его бесчисленные сады. Русские очень гордились Сталинабадом, одним из восьмисот городов, построенных после революции, и были правы.
Юбер вышел на второй остановке вместе с другими пассажирами, в том числе и подозрительным типом. По маленькой улочке он вышел на проспект Красный. Он часто останавливался перед витринами магазинов, но не видел больше того человека. Может быть, он действительно был крестьянином, приехавшим в город.
Юбер вновь сел в автобус и вышел на ближайшей остановке, дождался следующего. Если за ним следили, работа была сделана отлично.
Он принял многочисленные предосторожности и направился к деревне шпетов только после того, как абсолютно убедился, что за ним не следят. Он был очень внимателен, ибо, кроме всего прочего, не желал встречаться с Фреей, которая могла потребовать объяснений. Дойдя до дома Ханно, он открыл дверь, даже не постучав.
Ханно сильно вздрогнул. Он читал газету, лежавшую на столе. Его левая рука была обмотана толстым бинтом.
– А! Это вы! – произнес он с заметным облегчением. – Кто-нибудь видел, как вы пришли?
– Не думаю. Я сделал все необходимое, чтобы оторваться от возможной слежки.
Ханно закрыл дверь на ключ.
– Пройдемте в спальню, там нам будет спокойнее.
Ставни в комнате были закрыты. Ханно оставил открытой дверь, чтобы проходило немного света. Они сели рядом на кровать.
– Вас предали, – начал шпет. – Просто чудо, что не провалился я сам.
– Слушаю вас.
– Мистер Смит передал мне, что пилот, доставивший вас из Пешавара в Балх, был двойным агентом. Его разоблачили и уничтожили, но прежде он успел проинформировать "Центр" о вашем переходе.
– Это предположение или уверенность?
– Теперь уверенность. Сообщение предписывало мне найти вас любым способом, если еще не поздно. Чтобы найти ваш след, я располагал единственной дорогой, начинающейся от дома Монтелеоне... Тогда я стал следить за домом. Я знаю Монтелеоне, которого видел выходящим по утрам, когда я поджидал Марию, чтобы стащить у нее ключ и сделать с него отпечаток. Но тут я увидел типа, смутно напоминающего Монтелеоне, но это не он.
– Что?!
Ханно покачал головой, показывая, что и сам был сильно удивлен.
– Я сумел встретиться на рынке с Марией. Я с ней немного знаком; мы оба шпеты. Я с невинным видом спросил ее: "Как? Вы сменили хозяина?" Она мне ответила: "Да", потом спохватилась и стала утверждать, что нет. Но я уже убедился. Тогда я догадался, что, зная зачем вы приедете, МВД подсунуло вам фальшивого Монтелеоне.
– Господи! – произнес Юбер. – Меня здорово провели.
Ханно пожал плечами.
– Такое бывает... После этого я попытался найти настоящего Монтелеоне, чтобы получить доказательство. Где его искать, как не на выходе из испытательных лабораторий? Вчера я был там на моем грузовике. Я увидел, как настоящий Монтелеоне вышел, сел в машину, управляемую типом из МВД, и поехал в город. Я стал за ним следить. Настоящий Монтелеоне теперь живет в доме 86 но Самаркандскому шоссе.
Они переглянулись.
– Сволочи! – пробормотал Юбер.
– Сегодня утром я вернулся следить на улицу Чита и увидел, что вы подъехали с фальшивым Монтелеоне, как друзья. Я понял, что они готовят вам колоссальный обман и вас надо обязательно предупредить...
– Я должен поставить вам толстую свечку!
– Не понимаю, к чему они ведут?
– Я знаю, к чему. Лже-Монтелеоне, убедив меня в том, что не может дать мне копии планов, которые я просил, предложил уйти со мной, чтобы воспроизвести планы по памяти, вернувшись в Штаты. Они просто хотели узнать цепочку эвакуации в Афганистан... Теперь я могу вам это открыть: существует цепочка, о которой вы не знали, и по ней я должен был уходить.
Ханно удивился.
– Непонятно, как они не взяли меня...
– Это можно легко объяснить... Летчик, перевозивший меня в Балх, предупредил их, что я, очевидно, проберусь в Россию, но не смог сказать, куда именно. Граница длинная. Они, наверное, стали думать, что в данный момент интересует нас в первую очередь. Ответ найти несложно, в последнее время у нас было много шума по поводу ракет. Но как я мог попытаться заполучить планы? Так вот, есть Монтелеоне, перебежчик из США, работавший в Хантсвилле с фон Брауном. Мы могли сохранить рычаги давления на него. Они ждали меня у Монтелеоне и до сих пор не знают, как я сюда попал...
– Понимаю.
Юбер криво улыбнулся.
– Несколько часов назад мой дорогой друг просил рассказать ему, каким способом я добрался от границы до Сталинабада и где я спал, приехав сюда. Это вещи, которые я бы не рассказал даже моей матери, если бы она еще была жива. В нашей корпорации болтовня стоит дорого.
Они помолчали. Потом Ханно спросил:
– Что вы будете делать теперь? Все пропало?
Юбер быстро размышлял. На его лице застыла непроницаемая маска.
– Нет, – возразил он, – не все пропало. Они хотели меня провести. Ну что же, я сыграю с ними свою шутку. Ханно, вы должны мне помочь. Сожалею, старина, но вам придется засветиться.
Шпет решительно пожал плечами.
– Инструкции, полученные мною, предписывают помогать вам всеми способами. Так что, давайте.
– Так вот, вы войдете в контакт с настоящим Монтелеоне. Я полагаю, что вы прощупали почву?
– Конечно, обычное дело. Я подумал, что это может нам пригодиться.
– Ну и что?
– Точно та же топография, что на улице Чита; может быть, чуть полегче.
– Прекрасно. Вы пойдете туда сегодня же вечером. Время поджимает. Постарайтесь, чтобы он передал вам фотокопии планов в ближайшее время. А я вернусь на улицу Чита: нельзя, чтобы они о чем-нибудь догадались.
– Как мы будем поддерживать связь? Вы думаете, что мы сможем ходить друг к другу? В следующий раз они сделают все возможное, чтобы проследить за вами.
– Я об этом думаю... Значит, не будем встречаться до тех пор, пока все не закончится, то есть, пока вы не получите планы. Для связи, как мне кажется, нам может быть полезна Мария.
Ханно покачал головой:
– Я же вам сказал, что мало знаком с ней и ни о чем не могу ее просить; это было бы слишком рискованно.
– Она вполне может принести мне сообщение, не зная об этом. Подумайте. Что-нибудь абсолютно безобидное, что имело бы значение только для нас... Приклеить что-нибудь к корзинке, например. Вы можете достать разноцветную клейкую бумагу? Белый цвет означал бы, что планы у вас, а черный – что вы не можете их получить... Серый, что получите их через некоторое время.
Ханно согласился.
– Это очень легко. Вам останется только посмотреть под корзину, когда она вернется с рынка.
– Прекрасно. Доработаем детали... Если вы приклеиваете белый – планы у вас. Значит, задерживаться больше нечего. В этом случае надо назначить встречу на тот же вечер, в половине первого ночи, где-нибудь...
Ханно поскреб подбородок.
– Вы знаете парк "Грузинский"?
Юбер быстро подумал.
– Да, – ответил Юбер, – я знаю, где это. Мне это прекрасно подходит.
– Так вот, в парке "Грузинский", за памятником Ленину.
– Отлично, вы передадите мне планы и... Черт побери!
Он вспомнил, что в ночь с воскресенья на понедельник он, поверив Монтелеоне, ушел от него к "Голиафу". Монтелеоне даже простер свою любезность до того, что указал ему более надежную дорогу через соседние сады. Нет никакого сомнения, что за ним следили до дома сапожника. Они не стали вмешиваться, потому что надеялись захватить всю сеть без особого труда. Но "Голиаф", бедняга "Голиаф" наверняка провалился. Что делать?