Бубер Мартин. Хасидские истории. Поздние учителя

   «Что значит – "брать на себя"? – удивился рабби. – Это же мои собственные страдания; как же я могу не ощущать их?»

На ярмарке

   Рабби Моше-Лейб имел обыкновение ездить на ярмарки, а там он внимательно высматривал, не нуждается ли кто-нибудь в его помощи. Как-то был случай, что все торговцы оставили свои прилавки и побежали смотреть представление группы жонглеров и фокусников, бросив скотину прямо на торговой площади. Телята, оставленные без присмотра и мучимые жаждой, понурили головы. Заметив это, рабби взял ведро с водой и принялся поить животных, будто он всю жизнь не занимался ничем другим. Тут вернулся один из торговцев, который, увидев человека, ухаживающего за телятами, обратился к нему с просьбой присмотреть и за его животными. «Они там, в одном из переулочков, – сказал он, – а насчет платы мы сойдемся». Рабби ничего не сказал на это и продолжил таскать воду, пока все животные не были напоены.

Любовь к ближнему

   Рабби из Сасова имел обыкновение навещать всех заболевших в своем городе; он ухаживал за больными, заботился о них и проводил с ними много времени. Как-то он сказал: «Если человек не готов отсосать гной из язв больного ребенка, то он даже не на полпути к вершинам любви к ближнему».

Задержка

   Как-то в Йом Кипур хасиды собрались в доме молитвы в ожидании рабби, который должен был прочесть Коль Нидрей. Но время шло, а он так и не появлялся. Тогда одна из женщин сказала про себя: «Они, видать, не скоро начнут, напрасно я так спешила. И мой ребенок остался один дома. Сбегаю-ка я и взгляну: не проснулся ли он. Я ведь ненадолго, всего на пару минут».
   Она побежала домой и еще у двери услышала, что дома все тихо. Она осторожно приоткрыла дверь – и увидела рабби, который держал ее ребенка на руках. По пути в дом молитвы он услышал детский плач, вошел в дом, взял ребенка на руки и пением убаюкал его.

Полуночный плач о Иерусалимском Храме

   Рабби Моше-Лейб был очень высокого роста и крепкого телосложения, однако длительная болезнь подорвала его силы. Но даже если он, ложась в постель, страдал от болей, то все равно он вставал каждую полночь, выходил из спальни твердой походкой и произносил слова плача по Иерусалиму. Вот почему хасиды говорили, что слова «Песни Песней»: «Стучится друг мой»^[43] сказаны о нем. Несомненно было, что голос Божественного присутствия звучал в его сердце и пробуждал его ото сна.
   Рабби Ѓирш из Жидачева был наслышан о необычном поведении рабби из Сасова в полуночное время. Как-то ему довелось быть гостем в его доме, и он решил воспользоваться таким случаем. В полночь он увидел, как рабби из Сасова надел крестьянскую одежду, вышел в заснеженный двор, взял несколько поленьев, сложил их в вязанку и взвалил себе на спину. Затем он вышел со двора, и рабби Ѓирш последовал за ним, в трескучий мороз, на окраину ночного городка. Там рабби Моше-Лейб остановился у жалкого домишки и сбросил с плеч свою ношу. Его ученик прокрался к окошку и заглянул в скудно обставленную комнату. Печь выгорела и погасла. В кровати лежала женщина, с видом отчаяния прижимая к груди новорожденного младенца.
   Тут в комнату вошел рабби из Сасова. Рабби Ѓирш увидел, как он подошел к кровати, и услышал, как он сказал ей на русинском языке: «У меня есть вязанка дров на продажу, и мне не хочется нести ее дальше. Не купишь ли ты ее по сходной цене?» Женщина ответила: «У меня в доме ни гроша». На это рабби сказал: «Я зайду за деньгами в другой раз. Бери дрова, бери». Но женщина возразила: «Что мне с ними делать? Я не смогу их наколоть, да у меня и топора нет». Рабби из Сасова ответил ей: «А об этом я сам позабочусь». С этими словами он вышел из комнаты, взял свой топор и принялся колоть дрова.
   И рабби Ѓирш услышал, как, раскалывая поленья, рабби Моше-Лейб произносил слова плача по Иерусалиму от имени праматери нашей Рахели. До его слуха донеслись слова: «Отряхнись от праха, встань, воссядь, Иерушалаим!» (Ис. 52:2) Потом рабби взял наколотые дрова, вошел, согнувшись, в низкую дверь и развел огонь в печи. И пока он подкладывал дрова, он вполголоса произносил слова плача по Иерусалиму от имени праматери нашей Леи и закончил словами: «Восстань же, сжалься над Сионом! Отстрой стены Иерусалима» (Пс. 102:14; 51:20). После чего он быстрыми шагами направился к своему дому.

На земле и в небесах

   Как-то рабби из Сасова принимал у себя дома двух певцов. Пели они превосходно, но – и это нередко бывает с такими людьми – они оказались горазды на проказы. Жена рабби подала ему кофе, а певцы ухитрились выпить его и налили в кофейник простой воды. Больше кофе в доме не было, и рабби остался без горячего напитка. Его жена очень рассердилась на этих шалопаев и в сердцах сказала: «Зачем ты водишься с этими певцами! От них одни только неприятности!» На что рабби ответил: «Их прекрасные песни отзываются в моем сердце, после чего я в состоянии услышать пение ангелов».

Бог и человек

   У рабби Моше-Лейба была соседка, чьи дети умирали один за другим, не доживая до года. Как-то она пришла в дом цадика и стала жаловаться его жене: «Бог, дающий тебе детей для того только, чтобы тут же их забрать, – это недобрый Бог. Это жестокий Бог!» Жена рабби Моше-Лейба принялась стыдить ее: «Ты не смеешь так говорить! Тебе следует сказать: "Мы не в состоянии постигнуть Божественную милость, и все, что Он ни делает – Он делает к лучшему"».
   «Вовсе нет», – отозвался рабби, который слышал этот разговор. Он вышел к женщинам и сказал: «Тебе не следует примиряться с судьбой. Ободрись, женщина, и соберись с силами. Через год ты родишь сына, а во благовременье я устрою для него свадебную церемонию». Так и случилось.

Когда возможно отрицать существование Бога

   Рабби Моше-Лейб говорил: «Нет такого свойства человеческой души и нет таких человеческих способностей, которые были бы даны человеку напрасно. Ведь даже низменные и дурные свойства человека, если их возвысить, могут быть пригодны для служения Богу. Так, например, возвысив высокомерную самоуверенность, мы поднимаем ее до веры в справедливость Божьего пути. Могут спросить: а для чего же дано отрицание самого существования Бога? И такое может быть возвышено – путем благотворительности. Если кто-то придет к тебе с просьбой о помощи, не следует отделываться благочестивыми словами вроде: "Уверуй в Господа и обратись к Нему со своими бедами". Нет, следует вести себя так, будто Бога нет, а ты – единственный человек в мире, который в состоянии помочь просящему».

Медовый напиток

   Рабби Хаим из Цанза рассказал эту историю: «Мне еще не исполнилось трех лет, когда в Бродах, где я родился и жил, вспыхнул большой пожар, и моя нянька, подхватив меня, перебралась в Сасов. Она пробыла там со мной до конца праздника Суккот. В Симхат Тора, последний день праздника, рабби Моше-Лейб из Сасова имел обыкновение приходить на рыночную площадь со всеми прихожанами. В этот день, как и обычно, были расставлены столы и скамьи, все расселись за столами, и рабби – да будет благословенна его память! – принялся обносить всех собравшихся медовым напитком. Женщины тоже пришли на рыночную площадь полюбоваться этим зрелищем, и моя нянька пришла вместе с другими, неся меня на руках. Рабби сказал: “А женщины должны стоять здесь”, – и они повиновались, и моя нянька вместе со всеми. А я вытянул шею из-за плеча моей няньки и внимательно смотрел. Я смотрел так внимательно, что до сих пор помню все, мною виденное».
   Цадик, бывший в числе слушающих, спросил: «И в самом деле рабби помнит, как он вытянул шею из-за плеча няньки?» Рабби Хаим ответил: «Я не мог не запомнить этого, потому что у меня, у маленького, была замечательная душа, и если бы впоследствии ничего не изменилось, из меня бы что-нибудь да вышло. Потому я и был одарен такой памятью, чтобы помнить, как все было».

Танец исцеления

   Рабби Моше-Лейб узнал, что его друг, рабби из Бердичева, заболел. В субботу Моше-Лейб многократно называл имя своего друга и молился за его выздоровление. Затем он надел новые сафьяновые башмаки, туго зашнуровал их и начал танцевать.
   Бывший тогда в его доме цадик рассказывал: «Его танец прямо-таки излучал энергию. Каждое его движение было исполнено тайны. Необычный свет залил комнату, и все присутствующие видели, как силы небесные танцевали вместе с ним».

Свадебный танец

   Один хасид рассказывал: «Мне довелось быть на свадьбе внука рабби Моше-Лейба, где собралось много гостей. Когда все образовали круг для свадебного танца, неожиданно в самую середину выскочил человек в кургузой крестьянской одежде и с короткой крестьянской трубочкой в зубах и принялся танцевать в одиночку. Я чуть было не схватил его за рукав, решив, что это какой-то ненормальный осмелился вступить в круг цадиков, но удержался, увидев, как все присутствующие смотрят на него в почтительном молчании. И я понял, что это был сам рабби».

Сейчас время танцевать

   Цадик, бывший на волосок от смерти, поднялся и начал танцевать. А когда окружающие попытались остановить его, он сказал: «Сейчас время танцевать». Потом он рассказал: «Когда рабби Ури из Стрельска ездил по округе и собирал деньги на благотворительные нужды, он заехал в Сасов, к тамошнему рабби. “У меня нет денег, – сказал тот, – но я могу станцевать для тебя”. Он танцевал всю ночь напролет, и рабби Ури не мог оторвать от него глаз, поскольку каждый его шаг был исполнен священного смысла. Когда настало утро, рабби Моше-Лейб сказал: “А сейчас я пойду и соберу немного денег на рынке и на улицах”.
   Он ушел и вернулся только через два дня. Когда его спросили, где он был, рабби Моше-Лейб ответил: “Как-то в молодые годы у меня была нужда в деньгах – для выкупа заключенных. Я начал собирать деньги вместе с одним мальчиком, который должен был показать мне, где живут богатые люди. Мальчик так хорошо делал свое дело, что вскоре мы набрали необходимую сумму. И я тогда пообещал ему, что приду танцевать на его свадьбе. И вот сейчас я пришел в Елочек и услышал звуки веселой музыки, и я пошел на эти звуки, и узнал, что тот мальчик, с которым мы тогда собирали деньги, сейчас празднует свою свадьбу. Я танцевал на его свадьбе и развеселил всех, и сам я сейчас веселее всех”».
   «И вот почему я считаю, – добавил цадик, рассказавший эту историю, – что когда к тебе приходят с какой-то просьбой – значит, это время танцевать».

Как рабби из Сасова помог женщине при родах ребенка

   Рассказывают.
   В какой-то деревне женщина лежала в родах несколько дней и все никак не могла разродиться. Тогда послали гонца к рабби из Сасова попросить его молить Бога, чтобы Он сжалился над этой женщиной. В глухую полночь гонец добрался до Сасова, но он не знал там никого и не мог найти дорогу в темноте. Только в одном доме еще горел свет. Гонец постучался в дверь, и его впустил пожилой человек. Он налил ему коньяку, чтобы тот взбодрился, и спросил его о цели прихода. Услыхав всю историю, он сказал: «Сейчас уже слишком поздно. Ложись и спи, а с утра я отведу тебя к рабби». Он накормил гонца и приготовил ему постель.
   Рано утром гонец проснулся и почувствовал себя неловко, потому что поддался чувству усталости и позволил пожилому человеку уговорить себя и отложить посещение рабби до утра. Но тут в комнату вошел хозяин дома и сказал: «Возрадуйся! Мне только что сообщили, что эта женщина родила здорового мальчика. Ты можешь пойти в соседнюю деревню и известить ее родственников». Когда гонец вышел из дома, то из разговоров с соседями он понял, что провел ночь у рабби; он, однако, не осмелился снова зайти к нему.

Жизненный путь

   Рабби Моше-Лейб говорил: «Жизненный путь в этом мире подобен лезвию бритвы. По ту сторону преисподняя, и по эту сторону преисподняя, а между ними и пролегает путь нашей жизни».

Час

   Рабби Моше-Лейб говорил: «Человек, который не в состоянии каждый день выделить для себя хотя бы один час времени, не может называться человеком».

Зависеть от Бога

   Рабби Моше-Лейб говорил: «Как легко бедняку зависеть от Бога! От кого бы еще ему зависеть? Но как трудно богачу зависеть от Бога! Все, чем он обладает, постоянно твердит ему: “Ты должен зависеть от меня!”»

Поколения

   Рабби из Ружина рассказывал: «Когда святой Баал Шем Тов спасал жизнь больного мальчика, к которому он был очень привязан, он велел отлить свечу из чистого воска, пошел в лес, укрепил свечу на дереве и зажег ее. После этого он произнес долгую молитву. Свеча горела всю ночь. Когда настало утро, мальчик выздоровел.
   Когда моему прадеду, Великому Магиду, ученику святого Баал Шем Това, пришлось спасать жизнь больного ребенка, он уже не знал тайного смысла слов, на которых ему должно было сосредоточиться. Он сделал все то, что сделал его учитель, и воззвал к его имени. И жизнь мальчика была спасена.
   Когда рабби Моше-Лейб, ученик ученика Великого Магида, оказался в таком же положении, он сказал: “У нас уже нет сил сделать даже то, что делалось когда-то. Но я расскажу о том, как это некогда делалось, и Господь мне поможет”. И жизнь мальчика была спасена».

Любовь к Израилю

   Рабби Моше-Лейб от всей души желал обрести хотя бы одну из добродетелей, свойственных его учителю рабби Шмелке из Никольсбурга: любовь к Израилю. И он обрел эту добродетель, причем в значительной степени. Когда он серьезно заболел и провел в постели два с половиной года, терзаемый болями, он все больше и больше уверялся в том, что страдает в имя Израиля, и хотя его боль не ослабевала, но это придавало ему силы.

Свадебная мелодия

   Как-то рабби Моше-Лейбу довелось устраивать свадьбу двух сирот, и он делал все возможное, чтобы молодые не чувствовали себя одинокими в такой день. Когда пара вступила под хупу, лицо рабби осветилось счастливой улыбкой, потому что он почувствовал себя дважды отцом. Он с удовольствием слушал мелодию, которую играли в этот момент музыканты, а потом сказал окружающим его людям: «Когда в назначенный судьбою день мне будет суждено отправиться в мой вечный дом, я бы хотел, чтобы это происходило под звуки этой мелодии».
   Прошло немало лет, и его слова были давно уже позабыты, но вот как-то в снежный зимний день несколько музыкантов ехали в Броды играть там на свадьбе. Вдруг лошади натянули постромки и сами пустились рысью, да так, что кучер не мог их удержать. Они ехали все быстрее и быстрее, сани трясло все сильнее и сильнее, и вот они оказались на кладбище. Музыканты спросили, кого хоронят, и услышали в ответ, что хоронят рабби Моше-Лейба. И они вспомнили, как много лет тому назад они играли на свадьбе двух сирот, и еще многие вспомнили тот день, и все в один голос воскликнули: «Играйте ту свадебную мелодию!»

После смерти

   Рассказывали.
   Когда рабби Моше-Лейб умер, он сказал себе: «Теперь я свободен от исполнения заповедей. Что же я могу теперь сделать, чтобы выполнить Господню волю?» Он поразмыслил немного. «Несомненно, Господь захочет наказать меня за мои многочисленные грехи!» Он бросился бежать изо всех сил и спрыгнул прямехонько в ад. Это вызвало смятение на небесах, и вскоре князю тьмы было велено не поддерживать адский огонь, пока там находится рабби Моше-Лейб. Тогда князь тьмы принялся умолять цадика отправиться в рай, поскольку место, где он находится, безусловно, не предназначено для него. Невозможно же ради одного человека прекратить все адские муки.
   «Если дела обстоят таким образом, – сказал Моше-Лейб, – то я не сдвинусь с места, пока со мной не отпустят все томящиеся здесь души. На земле я занимался выкупом узников, так что я не позволю, чтобы столько народу томилось в этом узилище». И говорят, что им пришлось согласиться на его требование.

Танцующий медведь

   После свадьбы рабби Шмелке из Сасова, сына рабби Моше-Лейба, кое-кто из гостей по пути домой заехал в гости к рабби Меиру из Перемышлян. Тот принялся дотошно расспрашивать их о том, как все было на свадьбе; их ответы его не удовлетворяли, и он снова и снова настойчиво спрашивал: «А что еще случилось?» И ему, наконец, рассказали, что во время традиционных танцев с участием невесты и жениха человек очень высокого роста, одетый в медвежью шкуру, впрыгнул в круг танцующих и замечательно исполнил медвежий танец. Все восхищались его поистине чудесными скачками и долго ему аплодировали. А потом он исчез – так же неожиданно, как и появился. И никто из присутствующих не смог его узнать.
   «Вот что я вам скажу, – усмехнулся рабби Меир, – это был не кто иной, как наш святой учитель рабби Моше-Лейб из Сасова – да будет благословенна его память! – который явился из рая, чтобы повеселиться в кругу своей семьи».

Его сердце

   Как-то рабби Бунима спросили, не знает ли он цадика, чье сердце было бы разбито и в то же время вполне здорово? Рабби Буним ответил: «Разумеется, я знаю такого цадика. Это рабби Моше-Лейб из Сасова».