Буджолд Лоис. Игра форов (другой перевод)

   В голове у него стучало, горло сжималось: воздух был спертый и влажный. Это было как... как утечка кислорода и избыток углекислого газа во время аварии в космосе. Но здесь? Головокружение, кажется, создало иллюзию наклонившегося пола...
   Нет, пол действительно наклонен, понял он с изумлением, - втянут глубоко вниз с одной стороны и зажал ногу. Майлз выдернул ее из захвата. Борясь с паникой, вызванной углекислым газом, он снова лег, пытаясь дышать медленнее, а думать быстрее.
   "Я под землей".
   Всосанный чем-то вроде зыбучего песка. Зыбучей грязи. Неужели те два проклятых ублюдка в гараже подстроили ловушку? И он попался, шагнул прямо в капкан.
   Впрочем, возможно, грязь не столь уж зыбучая. Скат не просел заметно за то время, пока он устанавливал палатку. Иначе он бы разгадал западню. Конечно, было темно. Но если палатка проседала несколько часов, пока он спал...
   "Без паники!", - яростно приказал он себе. Поверхность тундры, свежий воздух, могли быть буквально в десяти сантиметрах над головой. Или десяти метрах... "Без паники!" Он пошарил вокруг в поисках чего-нибудь, что могло послужить щупом. Где-то была длинная, телескопическая, остро заточенная трубка для взятия образцов льда с ледников. Уложена в скат. Вместе с комм-связью. И все это сейчас, как оценил Майлз по углу наклона пола, примерно в двух с половиной метрах вниз и на запад от его теперешнего местонахождения. Именно скат тянул его вниз. Палатка в одиночку вполне могла держаться на поверхности замаскированного тундрой грязевого озера. Если бы он смог отцепить цепочку, могла бы она всплыть? Недостаточно быстро. Его легкие были как ватой набитые. Нужно срочно прорваться к воздуху, или он задохнется. Утроба - у гроба. Будут ли родители присутствовать, когда его в конце концов найдут, отроют эту могилу, скат и палатку вытянут зависшим над трясиной тягачом... его тело, замерзшее с разинутым ртом, скрюченное в этой чудовищной пародии на матку... "Без паники!"
   Он встал и уперся в тяжелую крышу палатки. Его ноги увязли в податливом полу, но ему удалось высвободить одно их несущих ребер, согнувшееся от напряжения. В плотном воздухе он почти потерял сознание от усилия. Нащупав верх молнии, он оттянул пальцем застежку на несколько сантиметров. Ровно настолько, чтобы прошел стержень. Он опасался, что черная грязь вольется внутрь и мгновенно его поглотит, но она только вползала медленно выдавливаемыми каплями и падала с сочащимися шлепками. Сравнение, приходившее на ум, было очевидным и отталкивающим.
   "Господи, а я-то думал, что уже бывал в полном дерьме".
   Он стал пропихивать несущее ребро вверх. Оно шло тяжело, скользя в его потных ладонях. Не десять сантиметров. Не двадцать. Метр, метр тридцать, и длины стержня уже не хватало. Он переждал немного, перехватил руки и снова толкнул. Ослабло ли сопротивление? Прорвался ли он на поверхность? Он потолкал стержень туда сюда, но засасывающая слизь крепко держала его.
   Кто знает, может быть, расстояние немного меньше его собственного роста отделяло верхушку палатки и возможность дыхания. Дыхание - подыхание. Как долго через эту грязь продираться? Как быстро заросла в ней дыра? У него потемнело в глазах, и не из-за того, что свет потускнел. Он выключил лампу обогревателя, сунул ее в нагрудный карман куртки и содрогнулся от ужаса, порожденного жуткой темнотой. Или, может быть, углекислым газом. Сейчас или никогда.
   Поддавшись порыву, он согнулся и расстегнул застежки на ботинках и ремне, а затем - на ощупь - застежку на палатке. Он начал копать, как собака, откидывая большие комья грязи вниз в оставшееся небольшое пространство палатки. Он протиснулся через вход, подобрался, сделал последний вдох и рванулся наверх.
   Легкие пульсировали, а в глазах стоял красный туман, когда голова пробилась на поверхность. Воздух! Он выплюнул черную грязь и куски папоротника и поморгал, безуспешно пытаясь прочистить глаза и нос. Вырвал наверх одну руку, затем другую, и попытался вытянуть себя на поверхность в горизонтальное, по-лягушачьи расплюснутое положение. Ударил холод. Грязь схватила за ноги в медвежьи объятия. Пальцы ног оттолкнулись на всю длину от крыши палатки. Она пошла вниз, а он приподнялся еще на сантиметр. Толкать больше нечего. Теперь он должен тянуть. Руки схватились за папоротник, тот оторвался. Еще. Еще. Он потихоньку двигался, и холодный воздух скреб его благодарное горло. Медвежьи объятия сжались еще сильнее. Он безуспешно поелозил ногами еще раз. Ну все, сейчас. Пошел!
   Его ноги выскользнули из ботинок и брюк, бедра с хлюпаньем освободились, и он откатился в сторону. Майлз лежал, распростершись, чтобы обеспечить максимальную опору на предательскую поверхность, лицом вверх к серому крутящемуся небу. Форменная куртка и длинные подштанники пропитались слизью, и он потерял один утепленный носок, оба ботинка и брюки.
   Шел мокрый снег.
   Его нашли несколько часов спустя, свернувшегося вокруг притухающей лампы обогревателя, забравшегося в выпотрошенный отсек для оборудования в автоматической метеостанции. Глаза на испачканном лице запали, ступни и уши побелели. Онемевшие багровые пальцы стучали двумя проводами друг о друга в ровном, гипнотическом ритме - армейском сигнале о помощи. Который должны были прочесть в всплесках помех на измерителе атмосферного давления в метеолаборатории базы. Если и когда кто-нибудь дал бы себе труд взглянуть на внезапно ненормальные данные, поступающие от станции, или заметил бы определенную систему в белом шуме.
   Его пальцы продолжали дергаться в этом ритме еще несколько минут после того, как его вынули из тесного ящика. Лед с треском слетел со спины форменной куртки, когда его попытались выпрямить. Долгое время из него нельзя было вытянуть ни слова, только шипящий свист. Лишь глаза его горели.
   Глава 3
   Плавая в обогревательном резервуаре в лазарете базы, Майлз придумывал мучения для двух вредителей из гаража и рассматривал их с разных точек зрения. Например, вниз головой. Свисающими с антигравных саней, летящих над морем на низкой высоте. А еще лучше воткнутыми по горло в трясину во время снежной бури... Но к тому времени, как он согрелся и санитар вынул его из резервуара, чтобы вытереться, пройти еще один осмотр и съесть положенную порцию пищи, его гнев остыл.
   Случившееся не было попыткой убийства. А значит, он не обязан представлять дело на рассмотрение Саймону Иллиану - нагоняющему страх шефу Имперской СБ и левой руке отца Майлза. Представлять зловещих офицеров СБ, которые приходят, чтобы забрать двух шутников и увести их далеко-далеко, было приятно, но непрактично, вроде как стрелять из мазерной пушки по мышам. И вообще, в какое место, хуже чем это, могли бы их заслать офицеры СБ?
   Конечно, эта парочка рассчитывала, что его скат затянет в трясину, пока он обслуживает метеостанцию, и ему придется в смущенном замешательстве вызывать базу и запрашивать грузовик, чтобы вытянуть скат обратно. Унизительно, но не смертельно. Они не могли - и никто не мог - предугадать майлзову вдохновенную предосторожность с цепью, каковая предосторожность, как показывает итоговый анализ, чуть его не убила. Максимум, это было дело для армейской СБ, что, в общем, достаточно неприятно, или для обычного дисциплинарного расследования.
   Он свесил ноги с койки - одной из нескольких в пустом лазарете - и отодвинул поднос с недоеденным обедом. Вошел санитар и взглянул на остатки.
   - Как вы себя чувствуете, сэр?
   - Прекрасно, - мрачно ответил Майлз.
   - Вы, э, не доели свой обед.
   - Это часто бывает. Мне всегда дают слишком большие порции.
   - Ну да, полагаю, вы довольно, хм... - Санитар сделал запись в своей отчетной панели, затем обследовал уши Майлза и, склонившись, тщательными уверенными движениями прощупал пальцы ног. - Не похоже, что вы потеряете какие-нибудь кусочки. Повезло вам.
   - Вы часто имеете дело с обморожением? - "Или я единственный идиот?" Текущие наблюдения свидетельствуют в пользу такого предположения.
   - О, когда приедут солдатики, тут будет не продохнуть. Обморожение, пневмония, переломы костей, ушибы, сотрясения... Здесь все оживает с приходом зимы. От стенки до стенки - придур... неудачливые курсанты. И несколько неудачливых инструкторов, которых они прихватывают с собой. Санитар поднялся и ввел еще несколько строк в свою панель. - Боюсь, я вынужден вас пометить как выздоровевшего, сэр.
   - Боитесь? - Майлз вопросительно поднял брови.
   Санитар выпрямился, неосознанно принимая позу человека, который принес официальные дурные вести: всем своим видом говоря, что он, дескать, не виноват, ему приказали - он передал.
   - Вам приказано прибыть с докладом в кабинет командующего базы, как только я вас выпишу, сэр.
   Майлз подумал, не заболеть ли ему снова? Нет. Лучше расправиться с неприятными делами сразу.
   - Скажите, кто-нибудь когда-нибудь топил скат?
   - О, конечно. Солдатики топят пять-шесть штук за сезон. Плюс, бывает, просто увязнут. Инженеры жутко бесятся по этому поводу. Командир пообещал, что в следующий раз он... хм! - Санитар примолк.
   Чудесно. Просто замечательно. Майлз догадывался: что-то будет. Впрочем, чего уж тут догадываться.
   Майлз бросился в свою комнату, чтобы быстренько переодеться, предчувствуя, что больничная роба не будет подходящей формой одежды для предстоящей встречи. Он сразу же обнаружил небольшую проблему. Его черная рабочая форма казалась слишком неофициальной, а парадная зеленая, напротив, слишком формальной для любого заведения, кроме Имперского Генерального штаба в Форбарр-Султане. Брюки и полуботинки от повседневной зеленой формы все еще находились на дне трясины. С собой он привез только по одному экземпляру формы каждого стиля: запасная одежда была, надо полагать, все еще в пути и придет позже.
   Он едва ли был в состоянии занять одежду у соседа. Его форма была сделана в частном порядке как раз под него, по цене примерно в четыре раза выше обычного имперского варианта. Часть этой цены выплачивалась за то, чтобы его форма внешне не отличалась от формы, изготовленной машинным способом, и в то же время частично скрывала несообразности его тела с помощью тонкой ручной портновской работы. Он тихо выругался и натянул парадную зеленую форму, в полном наборе - с начищенными до зеркального блеска высокими сапогами. По крайней мере, сапоги избавляли от необходимости носить скобы на ногах.
   "Генерал Станис Метцов. Командующий базой", - гласила табличка на двери. Майлз старательно избегал командующего базой с самого момента их первой неудачной встречи. В компании Ана это было не так уж трудно сделать, даже без учета ограниченной населенности острова Кайрил в этом месяце: Ан избегал буквально всех. Сейчас Майлз жалел, что не приложил побольше усилий к завязыванию разговоров с братьями офицерами в столовой. Позволить себе оставаться в изоляции, даже для того, чтобы сконцентрироваться на новых обязанностях, было ошибкой. За пять дней даже самых случайных разговоров кто-нибудь обязательно упомянул бы о прожорливой убийственной грязи острова Кайрил.
   Капрал, управлявшийся за комм-панелью в приемной, проводил его во внутренний кабинет. Сейчас ему следует достучаться до хороших сторон Метцова, если они у него есть. Майлзу нужны были союзники. Генерал Метцов без улыбки наблюдал через стол, как Майлз отдал честь и замер в ожидании.
   Сегодня генерал был одет вызывающе просто: в черную рабочую форму. На том уровне в иерархии, на котором находился Метцов, выбор такого стиля одежды обычно символизировал намеренную идентификацию с Настоящим Солдатом. В качестве единственной уступки рангу форма была безупречно выглажена. Из всех наград присутствовали лишь три, и все три - высокие боевые награды. Псевдоскромные, лишенные окружающей пестроты других наград, они бросались в глаза. Майлз мысленно аплодировал и даже завидовал произведенному эффекту. Метцов выглядел на все сто: настоящий боевой командир - совершенно и неосознанно естественный.
   "С формой был шанс пятьдесят на пятьдесят, и я, конечно, не угадал", досадливо подумал Майлз, в то время как взгляд Метцова саркастически пробежался вверх-вниз, обозревая приглушенный блеск его парадной зеленой формы. Что ж, как сигнализировали брови Метцова, Майлз сейчас выглядел как какой-нибудь дурачок фор из штаба. Не то чтобы Майлзу и такой типаж был незнаком. Майлз решил избежать медленного поджаривания и оборвал инспекцию Метцова, спровоцировав начало беседы:
   - Да, сэр?
   Метцов откинулся в кресле, скривив губы:
   - Вижу, вы нашли себе брюки, мичман Форкосиган. А также, э... кавалерийские сапоги. Знаете, а ведь на этом острове нет лошадей.
   "В Имперском Генштабе их тоже нет, - раздраженно подумал Майлз. - Не я изобрел эти дурацкие сапоги".
   Его отец однажды предположил, что офицерам у него на службе кавалерийские сапоги нужны для трех случаев: чтобы иногда оседлать своего любимого конька, всегда быть на коне и совершать время от времени ход конем. Не находя достойного ответа на генеральский выпад, Майлз хранил благородное молчание. Стойка "смирно", подбородок приподнят:
   - Сэр.
   Метцов наклонился вперед, сцепив руки. Он отбросил свой тяжелый юмор, и его взгляд снова затвердел.
   - Вы потеряли ценный, полностью оборудованный скат в результате того, что поставили его в месте, ясно помеченном как зона инверсии вечной мерзлоты. Что, в Имперской Академии больше не учат читать карты, или в обновленных вооруженных силах будет только дипломатия - как пить чай с дамами?
   Майлз мысленно вспомнил карту. Он видел ее вполне ясно.
   - Синие зоны были помечены как ЗИВМ. Аббревиатура не была расшифрована. Ни в легенде карты, ни где бы то ни было еще.
   - Значит, как я понимаю, вы, кроме прочего, не смогли прочесть соответствующую инструкцию.
   Он погряз в инструкциях с момента прибытия. Процедуры метеолаборатории, спецификации оборудования...
   - Которую, сэр?
   - Устав базы Лажковского.
   Майлз судорожно пытался вспомнить, видел ли он вообще такой диск.
   - Я... думаю, лейтенант Ан, возможно, предоставил мне копию... Накануне вечером.
   Ан действительно вытряхнул целую коробку дисков на койку Майлза в офицерских казармах. Сказал, что начинает потихоньку упаковываться и оставляет Майлзу свою библиотеку. Перед отходом ко сну той ночью Майлз прочел два диска по метеорологии. Ан, ясное дело, вернулся в свою квартиру, чтобы начать потихоньку праздновать. А на следующее утро Майлз выехал на скате...
   - И вы его еще не прочли?
   - Нет, сэр.
   - Почему нет?
   "Меня подставили", - мысленно завыл Майлз. Он чувствовал весьма заинтересованное присутствие секретаря, которого не отпустили и который молчаливым свидетелем стоял у двери за его спиной. Что превращало происходящее в публичную расправу. И если б только он прочел этот чертов устав, смогли бы тогда вообще эти два ублюдка из гаража его подставить? Как бы там ни было, ему придется за это ответить.
   - Виноват, сэр.
   - Так вот, мичман, в третьей главе устава базы Лажковского вы найдете полное описание всех зон вечной мерзлоты вместе с инструкциями, как их избегать. Вы могли бы заглянуть туда, когда у вас появится немного свободного времени... свободного от чаепитий.
   - Да, сэр, - лицо Майлза было непроницаемо. У генерала было право снять с него шкуру виброножом, если он того захочет, но в частном порядке. Власть, которую давала Майлзу его форма, едва уравновешивала уродство, делавшее его жертвой сильнейших генетических предрассудков, уходящих корнями в историю Барраяра. Публичное унижение, ослаблявшее эту власть перед теми, кем он также должен был командовать, смахивало на акт саботажа. Намеренный или неосознанный?
   А генерал еще только разогревался.
   - Армия еще может хранить избыток форских лордиков в Имперском Генштабе, но здесь, в реальном мире, где нужно сражаться, нам не нужны трутни. Да, я в сражениях заслужил повышение по службе. Жертвы Притязания Фордариана пали перед моими глазами еще до вашего рождения...
   "Я сам был жертвой Притязания Фордариана еще до моего рождения", подумал Майлз, все более и более раздражаясь. Солтоксиновый газ, почти убивший его беременную мать и изуродовавший Майлза, был чисто военным ядом.
   - ...И я сражался с комаррскими мятежниками. Вы, детишки, пришедшие в последние лет десять, ничего не смыслите в войне. Эти длинные периоды прочного мира ослабляют армию. Если так и дальше будет продолжаться, то, когда придет кризис, не останется никого, кто имел бы хоть какую-нибудь реальную боевую практику.
   От внутреннего напряжения у Майлза глаза начали собираться в кучку. "Тогда, может быть, его императорскому величеству стоит устраивать для своих офицеров войну каждые пять лет для удобства продвижения по службе?" У Майлза ум зашел за разум, когда он попытался осознать концепцию такой "реальной практики". Быть может, он получил сейчас первую подсказку, почему этого отлично выглядящего офицера занесло на остров Кайрил?
   Метцов, накручивая сам себя, распалялся все более.
   - В реальной боевой обстановке экипировка солдата имеет жизненно важное значение. Она может определить разницу между победой и поражением. Мужчина, потерявший свою экипировку, теряет свою эффективность как солдат. Мужчина, разоруженный в технологической войне, может с таким же успехом быть женщиной - бесполезной! А вы разоружили себя!
   Майлз кисло подумал, согласится ли в таком случае генерал, что женщина, вооруженная в технологической войне, может с таким же успехом быть мужчиной. Нет, наверное, нет. Только не барраярец его поколения.
   Тон Метцова снова понизился, опускаясь от военно-философского к немедленно практическому. Майлз почувствовал облегчение.
   - Обычное наказание для человека, утопившего свой скат в болоте, выкапывать его самому. Руками. Однако я понимаю, что это невыполнимо, поскольку глубина, на которую вы утопили свой, стала новым рекордом лагеря. Тем не менее, вы должны прибыть в 14:00 к лейтенанту Бонну из инженерной службы и помогать ему, делая то, что он сочтет нужным.
   Что ж, это было, пожалуй, честно. И будет, возможно, познавательно. Майлз молился, чтобы этот разговор наконец иссяк. "Ну, теперь я свободен?" Но генерал замолчал и, прищурившись, задумался.
   - За ущерб, который вы нанесли метеостанции, - медленно начал Метцов, затем изменил позу на более решительную, и его глаза - Майлз мог бы поклясться - загорелись слабым красным огоньком, а уголок сжатого рта искривился вверх, - вы будете ответственным за неквалифицированные работы в течение недели. Четыре часа в день. Это в дополнение к остальным вашим обязанностям. Будете являться к сержанту Ньюву в эксплуатационную службу в 05:00 ежедневно.
   Капрал, все еще стоящий позади Майлза, издал приглушенный прерывистый вздох, который Майлз не смог интерпретировать. Смех? Ужас?
   Но... Это несправедливо! И он потеряет значительную часть ценного времени, которое у него осталось на то, чтобы выжать из Ана технические навыки.
   - Ущерб, который я нанес метеостанции, не был глупой случайностью, как со скатом, сэр! Это было необходимо для моего выживания.
   Генерал Метцов вперил в него очень холодный взгляд.
   - Пусть будет шесть часов в день. Мичман Форкосиган.
   Майлз проговорил сквозь зубы, выдергивая слова как клещами:
   - А вы бы предпочли участвовать в беседе, которая бы сейчас имела место с вами, если бы я позволил себе замерзнуть, сэр?
   Наступила тишина. Мертвая тишина. Набухающая, как убитое на дороге животное под летним солнцем.
   - Вы свободны, мичман, - наконец процедил Метцов. Его глаза были двумя сверкающими щелочками.
   Майлз отсалютовал, повернулся кругом и зашагал, прямой и натянутый, как какой-нибудь допотопный шомпол. Или как доска. Или как труп. Кровь стучала в висках, щека подергивалась. Мимо капрала, который стоял по стойке "смирно", не без успеха подражая восковой фигуре. Наружу за дверь, наружу за наружную дверь. Наконец он один в нижнем коридоре административного здания.
   Майлз отругал себя мысленно, затем вслух. Ему действительно стоит попытаться выработать более нормальное отношение к старшим по званию. Он был уверен, что в корне проблемы лежало его чертово происхождение. Слишком много лет он путался под ногами целых толп генералов, адмиралов и высших управленцев в особняке Форкосиганов: за обедом, за ужином, все время. Слишком долго он сидел, тихий как мышь, стараясь стать невидимым, когда ему позволялось слушать, как они вели весьма откровенные споры и обсуждали сотни тем. Он видел их такими, какими они, вероятно, видели друг друга. Когда обычный мичман смотрит на своего командира, он должен видеть богоподобное существо, а не... будущего подчиненного. А уж свежеиспеченные мичманы должны быть и вовсе существами второго сорта.
   И все же... "Что с этим Метцовым?" Он встречал людей такого типа раньше, принадлежащих к разным политическим течениям. Многие из них были энергичными и способными вояками, пока не лезли в политику. Звезда военных консерваторов как партии исчезла с небосклона еще во времена кровавого падения клики офицеров, ответственных за катастрофическое эскобарское вторжение, более двух десятилетий назад. Но опасность революции со стороны крайне правых, некой возможной хунты, собравшейся спасти императора от его собственного правительства, - эта опасность, как знал Майлз, оставалась вполне реальной в мыслях его отца.
   Так не из-за политического ли душка, исходящего от Метцова, у Майлза волосы встали дыбом на шее? Определенно, нет. Человек действительно политически тонкий попытался бы использовать Майлза, а не расправиться с ним. "Или ты просто зол на то, что он сунул тебя на какую-то унизительную работу по уборке мусора?" Не обязательно иметь радикальные политические взгляды, чтобы испытать некое садистское удовольствие от того, чтобы назначить на такую работу представителя класса форов. Возможно, с самим Метцовым также обошелся в прошлом какой-нибудь заносчивый фор-лорд. Причины могли быть политические, социальные, генетические - какие угодно.
   Майлз вытряхнул шум из головы, и заковылял прочь, чтобы сменить одежду на рабочую и найти затем инженерную службу базы. Сейчас уже ничем не поможешь, он завяз глубже, чем его скат. Ему просто надлежит как можно больше избегать Метцова все ближайшие шесть месяцев. То, что так хорошо получалось у Ана, определенно получится и у Майлза.
   Лейтенант инженерной службы Бонн готовился зондировать почву в поисках ската. Это был худощавый мужчина лет, вероятно, двадцати восьми - тридцати, со скуластым, щербатым лицом и с нездорового цвета кожей, покрасневшей от местного климата. Оценивающие карие глаза, руки умельца и некоторый язвительный дух, который был, как показалось Майлзу, скорее его постоянной чертой, нежели реакцией конкретно на Майлза. Бонн и Майлз хлюпали вдоль болота, в то время как два техника из инженерной службы в черных утепленных комбинезонах сидели на крыше своего тягача, стоявшего в безопасности от трясины на ближайшем каменном выступе. Солнце было бледно, а нескончаемый ветер холоден и влажен.
   - Попробуйте где-нибудь здесь, сэр, - предложил Майлз, указывая направление и пытаясь оценить углы и расстояния на местности, которую ему довелось видеть только на закате. - Думаю, вам придется углубиться по крайней мере метра на два.
   Лейтенант Бонн без улыбки посмотрел на него, поднял длинный металлический щуп в вертикальное положение и ткнул им в болото. Щуп застрял почти сразу. Майлз в недоумении нахмурился. Скат определенно не мог всплыть наверх.
   Бонн, не выказывая никакого удивления, навалился на стержень своим весом и повернул. Стержень начал вкручиваться вниз.
   - На что вы наткнулись? - спросил Майлз.
   - На лед, - буркнул Бонн. - Сейчас толщиной сантиметра три. Мы стоим на корке льда, он под слоем этой дряни. Похоже на замерзшее озеро, только вместо воды - грязь.
   Майлз для проверки топнул ногой. Мокро, но твердо. Ощущения те же, как когда он разбивал здесь лагерь.
   Бонн, наблюдавший за ним, добавил:
   - Толщина льда меняется в зависимости от погоды. От нескольких сантиметров до полного промерзания. В середине зимы на это болото можно спокойно сажать транспортный катер. Приходит лето, и лед истончается. При правильной температуре он может за несколько часов растаять от кажущейся твердости до жидкого состояния. И обратно.
   - Думаю... я в этом убедился.
   - Нажмите, - лаконично приказал Бонн, и Майлз, обхватив руками стержень, стал помогать его проталкивать. Он мог чувствовать хруст, с которым щуп продирался сквозь слой льда. А если бы температура упала еще немного той ночью, когда он себя утопил, и грязь бы снова замерзла, смог бы он тогда пробиться сквозь ледяной панцирь? Он внутренне содрогнулся и наполовину застегнул свою парку, надетую поверх черной рабочей формы.
   - Холодно? - спросил Бонн.
   - Нет, подумал кое о чем.
   - Хорошо. Пусть это станет привычкой. - Бонн дотронулся до кнопки, и эхолокатор щупа запищал на частоте, от которой заломило зубы. На дисплее отобразился яркий каплевидный объект, находящийся в нескольких метрах от них. - Вот он, - Бонн прочел цифры на дисплее. - Он таки правда там внизу. Я бы заставил вас выкапывать его чайной ложкой, мичман, но, полагаю, прежде чем вы закончите, уже наступит зима. - Он вздохнул и уставился вниз на Майлза, как бы представляя себе эту картину.
   Майлз тоже вполне мог ее себе представить.
   - Да, сэр, - осторожно ответил он.
   Они вытащили щуп обратно. Холодная грязь блестела на его поверхности под их перчатками. Бонн отметил место и махнул своим техникам: