Страница:
Противоположная сторона настаивала на сопровождении груза своим представителем, но это было бы слишком жестоко с нашей стороны, и мы отнекивались, как могли. Пришлось даже пригрозить отменой сделки, что возымело действие, и начался завоз контейнеров. По условиям контракта мы обязались перебросить более пятидесяти тонн груза, да не пшеницу в мешках, а тончайшей аппаратуры, требующей бережного отношения, до начала сезона дождей. Дождичек намечался через неделю, а завоз ящиков в ангар не был завершен. Представители заказчиков поглядывали на нас как-то странно, со смесью жалости и любопытства. Но мы надеялись посмеяться немного позже. И вволю. Конечно, я не исключал наличия среди них «людей в штатском». Но так даже интереснее. Пикантность, служащая острой приправой к скучному транспортному делу.
Наконец волокита закончилась, и мы втроем сели в самолет, летящий в Рио-де-Жанейро. С собой везли изрядный запас наличных, для улаживания формальностей в Южной Америке. Когда я говорю «с собой», имеются в виду не пачки купюр за пазухой, а «убежища», которые надежней всякого банка.
Рио-де-Жанейро поразил архитектурой. Один из красивейших городов Бразилии расположен на берегах бухты, похожей на головастика с толстым хвостом, окруженной скалами. И потому город тянется вверх, прорастая такими шедеврами зодчества, как собор Ла-Канделария, Авенида-Бейра-Мар, и деловыми зданиями, более тридцати этажей в высоту. В центре Рио виднелись строения, которые Инна определила как стиль барокко, и с горящими глазами стала намечать план культурно-массовых мероприятий, вызвав кислую мину на моем лице. Из детективов про Флетча о Рио сложилось представление как об одной огромной фавеле, занятой исключительно карнавалами, перемежаемыми сексом. А Остап Бендер нашептывал про белые штаны, количество которых на душу населения просто огромно. Сюда бы «тетю Асю», пусть потешится, да и «операция Тайд», которой переночевать негде, тоже, по-моему, пришлась бы ко двору. Но то ли во времена сына турецко-подданного не существовало этих идеологических диверсантов, или они не знали великого комбинатора, но почему-то прочно обосновались в России, игнорируя даже Париж, не говоря уже о «Реке Января», как дословно переводится с португальского название этого чудного места. Меня же поразила гора, стоящая на берегу океана и показавшаяся огромной. Конечно, 395 метров это не Эверест, но Панди-Асукар, или Сахарная Голова по-нашему, поражала воображение, вызывая желание немедля на нее взобраться. Что ж, каждому свое, а к трениям с Инной по поводу неотесанности мне не привыкать.
Адрес частного аэроклуба загодя нарыли в Интернете, а потому сразу взяли такси и направились в район Морру-да-Виува. Самолет арендовали на двое суток, пообещав пилоту премиальные. На этот раз главным представили меня, а девчонки оказались на подхвате. Но реального положения вещей это никак не меняло, и друг без друга мы мало чего стоили. А пальма первенства де-факто принадлежала потомственной боярыне Земцовой.
Наш путь лежал на северо-запад, к экватору. (Для слуха россиянина хорошо звучит, а?)
Сначала дозаправились в месте со странным названием Манаус, стоящем на притоке Амазонки Риу-Негро. Небольшой городок, тысяч на четыреста жителей, но, главное, в нем был аэропорт. Здесь пересели на гидроплан. Во время осмотра, проводимого техниками — всё же путь предстоял неблизкий, а более тысячи километров — не гулькин хвост, — мы немного размялись и приступили к кульминационной части операции. Пилот, узнав, куда надо лететь, стал отнекиваться, упирая на невозможность дозаправки. На обратную дорогу, по его словам, топлива не хватит. Но горючее находилось уже «у Лены», а пятьсот долларов довершили дело. Взлетев, взяли курс строго на запад, к истокам реки Куари. Именно там располагалась научно-исследовательская станция французов. Пилот три раза утюжил местность, прежде чем удалось разглядеть хибары, притулившихся среди тропического леса. Пожалуй, название было слишком громким для жалкой кучки лачуг, но над одной из них развевался флаге цветами Франции, и мы с Леной прыгнули вниз.
К стыду моему, я опозорился, приземлившись неудачно и сломав ногу. Девушка же, два месяца назад в глаза не видевшая парашюта, выполнила всё с филигранностью мастера. Наверное, я выглядел совсем плохо, потому что она скомандовала «вернуться» и повторить прыжок. На этот раз я не стал расслабляться, и всё прошло как надо. Каюсь, действуя как коммандос, причинил некоторые неудобства персоналу, но оправдывает меня лишь то, что в пистолете были не пули, а всего лишь снотворное. «А ля гер…», как говорится, и любопытные нам ни к чему, а потому особо миндальничать не стал.
Пока складывал купола, в мгновение превратившиеся к кучу бесформенной материи, «грузчица» споро доставала все эти тонны столь дорогостоящего хлама. Скорость выгрузки зависела только от ее сноровки. Но мне это казалось внезапным появлением очередного контейнера ниоткуда. Сам факта «перехода» подглядеть так ни разу и не удалось. Но ничего, на этот раз я установил видеокамеру, и уж дома рассмотрю все как следует, хотя что мне это даст?
— Я закончила, — сказано просто и по существу.
Мы сели в надувную лодку, прихватив с собой четыре канистры с керосином. Конечно, требовалось гораздо больше, но грузоподъемность нашего плавсредства весьма ограниченна. Да и, по плану горючку мы хотели достать непосредственно возле самолета. Эти же канистры, «перенеся заранее», захватили с собой на всякий случай. Подвесной мотор завелся с пол-оборота, и самолет, дрейфовавший с Инной на борту, стал приближаться. Передав пилоту канистры, обогнули амфибию с другой стороны. Лена «вышла», и на воде стали появляться белые поплавки укутанных в пенопласт запасов горючего. Я же занялся вылавливанием.
Минут через сорок мы взлетели, взяв обратный курс. Инна слушала наш рассказ, подтвержденный просмотром видеозаписи.
Кстати, ничего особенного. В кино спецэффекты гораздо интереснее, но жизнь и кино — две большие разницы.
Часов через пять вернулись в Рио. Позвонив заказчикам и отрапортовав о доставке, решили задержаться на два-три дня. Инна с горящими глазами лопотала что-то о монастыре Сан-Бенту, построенном в конце шестнадцатого века, каких-то Носа сеньора да Глория и Сан-Франсиску ди Пенитенсия, относящихся, по ее словам, к веку восемнадцатому. Сыпала именами Рошио, ди Андрада и зачем-то приплела сюда Итамарати, который оказался не японцем, как мне представлялось, а классицистическим дворцом, построенным в 1856 году архитектором Ребелу. Пой, пташка, пой. Я лучше потаскаюсь по фавелам, почешу кулаки и, если удастся, заберусь на Сахарную Голову. А музей современного искусства подождет до другого раза.
Три дня истекли, каждый получил свое. Во всяком случае, я схлопотал по морде, бродя по скопищу разнокалиберных домишек, где, как оказалось, не любят чужаков. На гору я тоже слазил и даже сделал пару фотографий. Но всё оказалось поставлено на поток, и душа ни разу не затрепетала. Какой уж тут трепет, сходить туда, куда ежедневно прогуливаются сотни туристов. Вид, правда, великолепный, и ради него стоило потратить пару часов. Но мы прекрасно понимали, что весь Рио-де-Жанейро за жалких три дня обойти и даже объездить невозможно. Пообещав себе вернуться, сели в лайнер «ЭйрФранс», и под нами засинел океан.
Однако высокие гости, похоже, и сами находились в растерянности, не зная, о чем спрашивать. А не задав вопроса — не получишь ответ. Даже на исповеди, по-моему, сей ритуал свято соблюдают.
Потоптавшись около часа вокруг да около, привыкшие к подобострастию, а потому слегка обалдевшие от моего легкого хамства, дознаватели удалились, не придумав ничего лучше, чем попытаться сделать очередной заказ. Был он явно провокационным, а решение принято с кондачка, и я, сославшись на загруженность, отказался.
— Вы понимаете, где нахо… — начала одна из чиновничьих шестерок, но как раз это я хорошо понимал, рассмеявшись им в лицо и попросив очистить помещение.
Хорошее было дело, да всё вышло. Кой чего мы заработали и могли позволить себе небольшой отпуск. А когда работать и с кем — это уж нам решать.
30
31
Наконец волокита закончилась, и мы втроем сели в самолет, летящий в Рио-де-Жанейро. С собой везли изрядный запас наличных, для улаживания формальностей в Южной Америке. Когда я говорю «с собой», имеются в виду не пачки купюр за пазухой, а «убежища», которые надежней всякого банка.
Рио-де-Жанейро поразил архитектурой. Один из красивейших городов Бразилии расположен на берегах бухты, похожей на головастика с толстым хвостом, окруженной скалами. И потому город тянется вверх, прорастая такими шедеврами зодчества, как собор Ла-Канделария, Авенида-Бейра-Мар, и деловыми зданиями, более тридцати этажей в высоту. В центре Рио виднелись строения, которые Инна определила как стиль барокко, и с горящими глазами стала намечать план культурно-массовых мероприятий, вызвав кислую мину на моем лице. Из детективов про Флетча о Рио сложилось представление как об одной огромной фавеле, занятой исключительно карнавалами, перемежаемыми сексом. А Остап Бендер нашептывал про белые штаны, количество которых на душу населения просто огромно. Сюда бы «тетю Асю», пусть потешится, да и «операция Тайд», которой переночевать негде, тоже, по-моему, пришлась бы ко двору. Но то ли во времена сына турецко-подданного не существовало этих идеологических диверсантов, или они не знали великого комбинатора, но почему-то прочно обосновались в России, игнорируя даже Париж, не говоря уже о «Реке Января», как дословно переводится с португальского название этого чудного места. Меня же поразила гора, стоящая на берегу океана и показавшаяся огромной. Конечно, 395 метров это не Эверест, но Панди-Асукар, или Сахарная Голова по-нашему, поражала воображение, вызывая желание немедля на нее взобраться. Что ж, каждому свое, а к трениям с Инной по поводу неотесанности мне не привыкать.
Адрес частного аэроклуба загодя нарыли в Интернете, а потому сразу взяли такси и направились в район Морру-да-Виува. Самолет арендовали на двое суток, пообещав пилоту премиальные. На этот раз главным представили меня, а девчонки оказались на подхвате. Но реального положения вещей это никак не меняло, и друг без друга мы мало чего стоили. А пальма первенства де-факто принадлежала потомственной боярыне Земцовой.
Наш путь лежал на северо-запад, к экватору. (Для слуха россиянина хорошо звучит, а?)
Сначала дозаправились в месте со странным названием Манаус, стоящем на притоке Амазонки Риу-Негро. Небольшой городок, тысяч на четыреста жителей, но, главное, в нем был аэропорт. Здесь пересели на гидроплан. Во время осмотра, проводимого техниками — всё же путь предстоял неблизкий, а более тысячи километров — не гулькин хвост, — мы немного размялись и приступили к кульминационной части операции. Пилот, узнав, куда надо лететь, стал отнекиваться, упирая на невозможность дозаправки. На обратную дорогу, по его словам, топлива не хватит. Но горючее находилось уже «у Лены», а пятьсот долларов довершили дело. Взлетев, взяли курс строго на запад, к истокам реки Куари. Именно там располагалась научно-исследовательская станция французов. Пилот три раза утюжил местность, прежде чем удалось разглядеть хибары, притулившихся среди тропического леса. Пожалуй, название было слишком громким для жалкой кучки лачуг, но над одной из них развевался флаге цветами Франции, и мы с Леной прыгнули вниз.
К стыду моему, я опозорился, приземлившись неудачно и сломав ногу. Девушка же, два месяца назад в глаза не видевшая парашюта, выполнила всё с филигранностью мастера. Наверное, я выглядел совсем плохо, потому что она скомандовала «вернуться» и повторить прыжок. На этот раз я не стал расслабляться, и всё прошло как надо. Каюсь, действуя как коммандос, причинил некоторые неудобства персоналу, но оправдывает меня лишь то, что в пистолете были не пули, а всего лишь снотворное. «А ля гер…», как говорится, и любопытные нам ни к чему, а потому особо миндальничать не стал.
Пока складывал купола, в мгновение превратившиеся к кучу бесформенной материи, «грузчица» споро доставала все эти тонны столь дорогостоящего хлама. Скорость выгрузки зависела только от ее сноровки. Но мне это казалось внезапным появлением очередного контейнера ниоткуда. Сам факта «перехода» подглядеть так ни разу и не удалось. Но ничего, на этот раз я установил видеокамеру, и уж дома рассмотрю все как следует, хотя что мне это даст?
— Я закончила, — сказано просто и по существу.
Мы сели в надувную лодку, прихватив с собой четыре канистры с керосином. Конечно, требовалось гораздо больше, но грузоподъемность нашего плавсредства весьма ограниченна. Да и, по плану горючку мы хотели достать непосредственно возле самолета. Эти же канистры, «перенеся заранее», захватили с собой на всякий случай. Подвесной мотор завелся с пол-оборота, и самолет, дрейфовавший с Инной на борту, стал приближаться. Передав пилоту канистры, обогнули амфибию с другой стороны. Лена «вышла», и на воде стали появляться белые поплавки укутанных в пенопласт запасов горючего. Я же занялся вылавливанием.
Минут через сорок мы взлетели, взяв обратный курс. Инна слушала наш рассказ, подтвержденный просмотром видеозаписи.
Кстати, ничего особенного. В кино спецэффекты гораздо интереснее, но жизнь и кино — две большие разницы.
Часов через пять вернулись в Рио. Позвонив заказчикам и отрапортовав о доставке, решили задержаться на два-три дня. Инна с горящими глазами лопотала что-то о монастыре Сан-Бенту, построенном в конце шестнадцатого века, каких-то Носа сеньора да Глория и Сан-Франсиску ди Пенитенсия, относящихся, по ее словам, к веку восемнадцатому. Сыпала именами Рошио, ди Андрада и зачем-то приплела сюда Итамарати, который оказался не японцем, как мне представлялось, а классицистическим дворцом, построенным в 1856 году архитектором Ребелу. Пой, пташка, пой. Я лучше потаскаюсь по фавелам, почешу кулаки и, если удастся, заберусь на Сахарную Голову. А музей современного искусства подождет до другого раза.
Три дня истекли, каждый получил свое. Во всяком случае, я схлопотал по морде, бродя по скопищу разнокалиберных домишек, где, как оказалось, не любят чужаков. На гору я тоже слазил и даже сделал пару фотографий. Но всё оказалось поставлено на поток, и душа ни разу не затрепетала. Какой уж тут трепет, сходить туда, куда ежедневно прогуливаются сотни туристов. Вид, правда, великолепный, и ради него стоило потратить пару часов. Но мы прекрасно понимали, что весь Рио-де-Жанейро за жалких три дня обойти и даже объездить невозможно. Пообещав себе вернуться, сели в лайнер «ЭйрФранс», и под нами засинел океан.
* * *
На следующий день после возвращения к нам пожаловали гости. Человек пять, не считая охраны. И, судя по последней, большие шишки. Или таковыми себя полагающие. Одного представили как замминистра по науке, остальные настороженно оглядывали нашу троицу, не в силах сдержать недоуменного выражения на лицах. Им, обладающим властью и явно привыкшими мнить себя «вершителями судеб», было непонятно. Не укладывались мы ни в одну схему, привычную их умишкам. Хорошо хоть, что, судя по лицам, нас пока не принимали всерьез, считая чем-то вроде легкого недоразумения. И хотя я почти на сто процентов уверен, что власть предержащие в нашем мире поголовно «нормальные», какой-то осадок присутствовал. Но то, что мы засветились, было ясно. И, судя по всему, капитально. Хотя… три с половиной недели — небольшой срок, а имея в своем распоряжении «прибор», я мог легко всё уладить. Но бес противоречия не давал разуму развить эту мысль. Ведь сделали-то мы только хорошее. Правда, куда ведут добрые намерения, знают все. Но куда деть то чувство гордости, испытанное нами после того, как «получилось»? Я-то, предположим, не забуду, а девочки? Лена, которая смогла всё это задумать и осуществить? А радостные глаза Инны, потратившей три дня на изучение всех этих церквушек и ни разу не искупавшейся в океане? Нет уж, красные не сдаются, а кто против — яйца отрежу. Даже если придется «возвращаться» до их подросткового периода.Однако высокие гости, похоже, и сами находились в растерянности, не зная, о чем спрашивать. А не задав вопроса — не получишь ответ. Даже на исповеди, по-моему, сей ритуал свято соблюдают.
Потоптавшись около часа вокруг да около, привыкшие к подобострастию, а потому слегка обалдевшие от моего легкого хамства, дознаватели удалились, не придумав ничего лучше, чем попытаться сделать очередной заказ. Был он явно провокационным, а решение принято с кондачка, и я, сославшись на загруженность, отказался.
— Вы понимаете, где нахо… — начала одна из чиновничьих шестерок, но как раз это я хорошо понимал, рассмеявшись им в лицо и попросив очистить помещение.
Хорошее было дело, да всё вышло. Кой чего мы заработали и могли позволить себе небольшой отпуск. А когда работать и с кем — это уж нам решать.
30
Но уйти в отпуск не удалось. То есть мы перестали ходить в офис, забросили дела и самозабвенно предались ничегонеделанию. Лена, по-моему, даже купила абонемент в бассейн. Инна, судя по ее виду, опять ставшему загадочным, окунулась в очередную экспроприацию, а я сроднился с диваном. Идиллия длилась дня три, после чего к нам явились гости. Вернее, посетитель был только один, и опять какой-то «пуп земли». Остальные были сопровождающими. Что характерно, хозяин был приветлив и, казалось, источал радушие. У холуев же на лицах прочно поселилось высокомерное выражение людей посвященных и право имеющих смотреть вот так, выражая взглядом нечто неуловимо-презрительное. Всё же есть тут что-то от психологии смиренных крепостных, пока психологически неготовых к свободе и почитающих нынешний свой статус за высшее счастье. Выбились, так сказать, в люди, и теперь с «вершины» взирающих на всех остальных, сирых и убогих.
Да, наверное, лучше быть правильным крепостным, нежели свободным разбойником, но я инстинктивно ненавидел эту породу. И чувство это взаимно. Но все мы припорошены налетом цивилизации, а потому каждый играл свою роль. Я, изображая радушного хозяина, даже встал с дивана и предложил гостям садиться. Один из охранников по-хозяйски сунулся в спальню, но раздался Иннин голос:
— Пошел вон, козел.
Я уже начал вставать, хозяин коротко взглянул, и он сразу как-то сник, будто из него выпустили воздух. Посмотрев боссу в глаза, я кивком поблагодарил и задал вопрос:
— Чем обязан?
Повинуясь знаку, сделанному шефом, передо мной поставили открытый кейс. С деньгами. И их было много. «Наркота», — мелькнула мысль, и стало тоскливо. Опять горы трупов, и, возможно, придется менять место жительства. Я посмотрел на этих смертников, и что-то такое, наверное, отразилось во взгляде. Мужик побледнел и замахал руками. Охрана же напряглась, но команды «фас» не было, и веселье не начиналось.
— Я барон Ривенталь и вижу, что пришел по адресу. Вас мне рекомендовал мсье Першон. Как исключительного специалиста в своей области. — Хотелось замурлыкать и, подобно коту Матроскину, похвастаться умением вышивать.
Никаких мсье Першонов я не знал, и господин барон поспешил пояснить:
— Не так давно вы выполняли для него определенную работу. Я имею в виду доставку. — Я полуутвердительно хмыкнул и собеседник продолжил: — Здесь два миллиона долларов. И мне нужна ваша помощь.
Во взгляде у меня светился вопрос.
— У меня есть дочь. Ей сейчас девятнадцать. Может быть.
— Однако, — промолвил я.
— Полтора года назад она убежала с одним подонком. Полнейший мерзавец, торгующий наркотиками и, по-моему, посадивший на иглу и ее. Ни уговоры, ни увещевания не действовали, и девочка как в воду канула. Три дня назад дочь позвонила и попросила забрать ее из какого-то поместья, расположенного, по ее словам, где-то в Колумбии. Любовь ее избранника кончилась, и она живет на положении рабыни, вынужденная обслуживать его окружение.
Да, такой участи я не пожелал бы даже врагу, не то что молоденькой дурочке. Я иногда скор в принятии решений, а потому сказал:
— Я берусь. — И, помолчав, добавил: — Но не завидую я вам, если вы меня обманули.
Он опять побледнел, но держался молодцом. Да, ему тоже не позавидуешь. Нанять одного головореза, чтобы отобрать любимое чадо у другого. Ну не кричать же ему о том, что внутри я белый и пушистый.
Лена восприняла известие со спокойным равнодушием профессионала.
Моя же любовь капризничала, изображая недовольство, но я был почти уверен, что эта блажь, которая пройдет. Лена только спросила:
— Юра, ты опять будешь убивать?
— Если придется — то буду. А какой, по-твоему, участи заслуживает подонок, посадивший полюбившую его девушку на иглу? А когда та надоела — сделавший из нее проститутку для своих головорезов?
— Я знала, что вы благородный человек, — опять она за свое, — и вы можете рассчитывать на меня.
Сказано было несколько высокопарно, тем более это «выкание». Но хохмить я не стал, а, проникнувшись торжественностью момента, поцеловал ей руку. По-моему, попал в точку. Что ж, готов принимать поздравления — я уже научился лицемерить. Но тут же пришло на ум, что в этом виновата сама Лена, по дурости приписывая мне качества, которых я отродясь не имел. И еще стало жаль испорченных отношений, когда обнаружится этих самых качеств полнейшее отсутствие.
Однако я беспечно отложил серьезный разговор на потом. Как говорится, или падишах умрет, или ишак сдохнет.
Деньги мы разделили на четыре части. По одной взяли себе, а четверть пустили на проведение операции. Побоявшись в таком серьезном деле довериться рейсовым авиакомпаниям, зафрахтовали реактивный самолет на целую неделю. Я, как истинный мужчина, нашел повод прикупить еще центнер-другой блескучих железок. Как стреляющих, так и колюще-режущих. Разных фейерверков и прочих там СИ-4 тоже натаскал будь здоров. Авось пригодится. На что Инна, традиционно фыркнув, сказала: «Чем бы дитя ни тешилось…»
Плана у нас не было, только фотография девушки двухлетней давности. Тоненькая брюнеточка, с печальными серыми глазами. Наверняка любит поэзию и выросла не на улице. Еще были снимки их обоих. Нагловатый тип, явно латинос с тонкими усиками и оттопыренными губами. Возможно, даже с примесью негритянской крови. Пальцы утыканы перстнями, и шею обвивала толстенная цепь. Натура он, по-видимому, цельная, потому что образ довершала приклеившаяся в уголке рта сигарета. Похоже на карикатуру, и хотелось засмеяться и сказать, что таких не бывает. Но два миллиона вполне реальны, и для розыгрыша это многовато. Еще имелся расплывчатый адрес поместья, находившегося, по словам пленницы, в департаменте Ла-Гуахира (La Guajira) возле городке Риоача. Двадцать тысяч квадратных километров и двести пятьдесят тысяч жителей. Уточнение насчет городка несколько снижало круг поисков, но энтузиазм куда-то ушел, не обещая вернуться.
Но я надеялся на правило Оккама и попросту не думал об этом. Вот приедем, вернее, прилетим, тогда и пригласим лошадь — пусть головой поработает. За визу в паспорте мы заплатили и целый месяц могли «наслаждаться красотами природы». Именно таковой являлась официальная версия. Приземлившись и уладив формальности, сняли домик на окраине города. Гостиница в качестве базы нас не устраивала. Дом же, имеющий подвал и выход сразу на две улицы, подходил гораздо больше. Правда, сам не знаю пока, для чего. Во Франции мы купили три машины, и Лена «привезла» их с собой. Я вполне серьезно подумывал о бронетранспортере, но, зная Иннин характер, не решился озвучить желание.
Надо было с чего-то начинать, и я поплелся на разведку. Бред полнейший. Не знающий ни слова по-испански, со своей бледной кожей и светлыми глазами, я казался самому себе белой вороной и на роль ниндзя никак не годился. Сделав пару кругов вокруг квартала, не придумал ничего лучше, чем обратиться к детективам. Частным, разумеется. Из американских фильмов я почерпнул твердую уверенность, что вся колумбийская полиция подкуплена мафией. А вынужденно «честные» страстно мечтают об этом. Правда, в роли запасного плана это могло пригодиться. «Засветиться», изображая из себя героя Пьера Ришара в «Невезучих», а потом поиграть в Рэмбо. Но это было как-то уж слишком…
Со свойственной дуракам и пьяницам везучестью мне удалось оба плана совместить. И вместо того, чтобы попросту пойти в участок и подставиться бесплатно, я сделал это за пятьсот долларов, уплаченных смуглому типу с бегающими глазками и липкими руками. Да бог с ними, с деньгами. Сценарий предполагал, что одно из кульминационных действий будет происходить в коридоре, куда же без него. Так что пусть, от меня не убудет. Слежку я почувствовал сразу же, едва выйдя из душного офиса. Причем довольно грамотную, ведшуюся мальчишкой лет двенадцати и молодой девушкой, по виду из хорошей семьи. В наши мобильники были вставлены новые SIM-карты, и я позвонил домой, сказав, что рыбка клюнула. Выводить «хвосты» на базу посчитал рискованным и зашел в ближайший отель, если, конечно, эту ночлежку можно назвать столь громким именем. Заплатив за номер и купив упаковку пива, стал ждать. Дожидаться пришлось, как и предполагалось, недолго. Едва стемнело, в меня выстрелили прямо сквозь стекло. Тело совершило «переход», отменив вероятное ранение, а ум охватила досада. Я-то по наивности своей, изрядно укрепленной усилиями американских кинематографистов, полагал, что меня как минимум захватят и повезут прямо в логово врага. А там-то уж я им покажу, где раки зимуют. А тут на тебе — пуля и адью. Минимум спецэффектов, и никакой тебе драмы с хватанием за грудки и угрозой что-нибудь отрезать.
Я «вышел» в номер, «отмотав» десять минут, и, свернув одеяло, накрыл его пледом. Включил ночник, а сам притаился в ванной, немного приоткрыв дверь. Вот и звон стекла. Контрольного выстрела он делать не стал, понадеявшись на свою меткость. А может, решив, что, даже раненный, я не представляю угрозы. Допросить киллера, не зная языка, было нереально, и я начал слежку. Не особо доверяя своим талантам и боясь нарваться еще на одну пулю, я стал следить «навстречу». Ох и хлопотное это дело, доложу я вам. Видимость — хуже некуда, и потому броски в режиме «возврата» были минимальными. «Вышел» — огляделся. Ага, вон он, душегуб мой ненаглядный, идет ко мне навстречу. И до него метров сто. Надвинув бейсболку на глаза, прохожу мимо, до того места, где находится предполагаемое рандеву. «Возвращаюсь», накинув еще немного. Снова «выход». Так, поворачивает из-за поворота и, кажется, меня не заметил. Бегом до поворота, и снова «уход». Читал в милицейских романах, что работа наружников скучна и утомительна. Теперь вот имею возможность убедиться.
Да, наверное, лучше быть правильным крепостным, нежели свободным разбойником, но я инстинктивно ненавидел эту породу. И чувство это взаимно. Но все мы припорошены налетом цивилизации, а потому каждый играл свою роль. Я, изображая радушного хозяина, даже встал с дивана и предложил гостям садиться. Один из охранников по-хозяйски сунулся в спальню, но раздался Иннин голос:
— Пошел вон, козел.
Я уже начал вставать, хозяин коротко взглянул, и он сразу как-то сник, будто из него выпустили воздух. Посмотрев боссу в глаза, я кивком поблагодарил и задал вопрос:
— Чем обязан?
Повинуясь знаку, сделанному шефом, передо мной поставили открытый кейс. С деньгами. И их было много. «Наркота», — мелькнула мысль, и стало тоскливо. Опять горы трупов, и, возможно, придется менять место жительства. Я посмотрел на этих смертников, и что-то такое, наверное, отразилось во взгляде. Мужик побледнел и замахал руками. Охрана же напряглась, но команды «фас» не было, и веселье не начиналось.
— Я барон Ривенталь и вижу, что пришел по адресу. Вас мне рекомендовал мсье Першон. Как исключительного специалиста в своей области. — Хотелось замурлыкать и, подобно коту Матроскину, похвастаться умением вышивать.
Никаких мсье Першонов я не знал, и господин барон поспешил пояснить:
— Не так давно вы выполняли для него определенную работу. Я имею в виду доставку. — Я полуутвердительно хмыкнул и собеседник продолжил: — Здесь два миллиона долларов. И мне нужна ваша помощь.
Во взгляде у меня светился вопрос.
— У меня есть дочь. Ей сейчас девятнадцать. Может быть.
— Однако, — промолвил я.
— Полтора года назад она убежала с одним подонком. Полнейший мерзавец, торгующий наркотиками и, по-моему, посадивший на иглу и ее. Ни уговоры, ни увещевания не действовали, и девочка как в воду канула. Три дня назад дочь позвонила и попросила забрать ее из какого-то поместья, расположенного, по ее словам, где-то в Колумбии. Любовь ее избранника кончилась, и она живет на положении рабыни, вынужденная обслуживать его окружение.
Да, такой участи я не пожелал бы даже врагу, не то что молоденькой дурочке. Я иногда скор в принятии решений, а потому сказал:
— Я берусь. — И, помолчав, добавил: — Но не завидую я вам, если вы меня обманули.
Он опять побледнел, но держался молодцом. Да, ему тоже не позавидуешь. Нанять одного головореза, чтобы отобрать любимое чадо у другого. Ну не кричать же ему о том, что внутри я белый и пушистый.
Лена восприняла известие со спокойным равнодушием профессионала.
Моя же любовь капризничала, изображая недовольство, но я был почти уверен, что эта блажь, которая пройдет. Лена только спросила:
— Юра, ты опять будешь убивать?
— Если придется — то буду. А какой, по-твоему, участи заслуживает подонок, посадивший полюбившую его девушку на иглу? А когда та надоела — сделавший из нее проститутку для своих головорезов?
— Я знала, что вы благородный человек, — опять она за свое, — и вы можете рассчитывать на меня.
Сказано было несколько высокопарно, тем более это «выкание». Но хохмить я не стал, а, проникнувшись торжественностью момента, поцеловал ей руку. По-моему, попал в точку. Что ж, готов принимать поздравления — я уже научился лицемерить. Но тут же пришло на ум, что в этом виновата сама Лена, по дурости приписывая мне качества, которых я отродясь не имел. И еще стало жаль испорченных отношений, когда обнаружится этих самых качеств полнейшее отсутствие.
Однако я беспечно отложил серьезный разговор на потом. Как говорится, или падишах умрет, или ишак сдохнет.
Деньги мы разделили на четыре части. По одной взяли себе, а четверть пустили на проведение операции. Побоявшись в таком серьезном деле довериться рейсовым авиакомпаниям, зафрахтовали реактивный самолет на целую неделю. Я, как истинный мужчина, нашел повод прикупить еще центнер-другой блескучих железок. Как стреляющих, так и колюще-режущих. Разных фейерверков и прочих там СИ-4 тоже натаскал будь здоров. Авось пригодится. На что Инна, традиционно фыркнув, сказала: «Чем бы дитя ни тешилось…»
Плана у нас не было, только фотография девушки двухлетней давности. Тоненькая брюнеточка, с печальными серыми глазами. Наверняка любит поэзию и выросла не на улице. Еще были снимки их обоих. Нагловатый тип, явно латинос с тонкими усиками и оттопыренными губами. Возможно, даже с примесью негритянской крови. Пальцы утыканы перстнями, и шею обвивала толстенная цепь. Натура он, по-видимому, цельная, потому что образ довершала приклеившаяся в уголке рта сигарета. Похоже на карикатуру, и хотелось засмеяться и сказать, что таких не бывает. Но два миллиона вполне реальны, и для розыгрыша это многовато. Еще имелся расплывчатый адрес поместья, находившегося, по словам пленницы, в департаменте Ла-Гуахира (La Guajira) возле городке Риоача. Двадцать тысяч квадратных километров и двести пятьдесят тысяч жителей. Уточнение насчет городка несколько снижало круг поисков, но энтузиазм куда-то ушел, не обещая вернуться.
Но я надеялся на правило Оккама и попросту не думал об этом. Вот приедем, вернее, прилетим, тогда и пригласим лошадь — пусть головой поработает. За визу в паспорте мы заплатили и целый месяц могли «наслаждаться красотами природы». Именно таковой являлась официальная версия. Приземлившись и уладив формальности, сняли домик на окраине города. Гостиница в качестве базы нас не устраивала. Дом же, имеющий подвал и выход сразу на две улицы, подходил гораздо больше. Правда, сам не знаю пока, для чего. Во Франции мы купили три машины, и Лена «привезла» их с собой. Я вполне серьезно подумывал о бронетранспортере, но, зная Иннин характер, не решился озвучить желание.
Надо было с чего-то начинать, и я поплелся на разведку. Бред полнейший. Не знающий ни слова по-испански, со своей бледной кожей и светлыми глазами, я казался самому себе белой вороной и на роль ниндзя никак не годился. Сделав пару кругов вокруг квартала, не придумал ничего лучше, чем обратиться к детективам. Частным, разумеется. Из американских фильмов я почерпнул твердую уверенность, что вся колумбийская полиция подкуплена мафией. А вынужденно «честные» страстно мечтают об этом. Правда, в роли запасного плана это могло пригодиться. «Засветиться», изображая из себя героя Пьера Ришара в «Невезучих», а потом поиграть в Рэмбо. Но это было как-то уж слишком…
Со свойственной дуракам и пьяницам везучестью мне удалось оба плана совместить. И вместо того, чтобы попросту пойти в участок и подставиться бесплатно, я сделал это за пятьсот долларов, уплаченных смуглому типу с бегающими глазками и липкими руками. Да бог с ними, с деньгами. Сценарий предполагал, что одно из кульминационных действий будет происходить в коридоре, куда же без него. Так что пусть, от меня не убудет. Слежку я почувствовал сразу же, едва выйдя из душного офиса. Причем довольно грамотную, ведшуюся мальчишкой лет двенадцати и молодой девушкой, по виду из хорошей семьи. В наши мобильники были вставлены новые SIM-карты, и я позвонил домой, сказав, что рыбка клюнула. Выводить «хвосты» на базу посчитал рискованным и зашел в ближайший отель, если, конечно, эту ночлежку можно назвать столь громким именем. Заплатив за номер и купив упаковку пива, стал ждать. Дожидаться пришлось, как и предполагалось, недолго. Едва стемнело, в меня выстрелили прямо сквозь стекло. Тело совершило «переход», отменив вероятное ранение, а ум охватила досада. Я-то по наивности своей, изрядно укрепленной усилиями американских кинематографистов, полагал, что меня как минимум захватят и повезут прямо в логово врага. А там-то уж я им покажу, где раки зимуют. А тут на тебе — пуля и адью. Минимум спецэффектов, и никакой тебе драмы с хватанием за грудки и угрозой что-нибудь отрезать.
Я «вышел» в номер, «отмотав» десять минут, и, свернув одеяло, накрыл его пледом. Включил ночник, а сам притаился в ванной, немного приоткрыв дверь. Вот и звон стекла. Контрольного выстрела он делать не стал, понадеявшись на свою меткость. А может, решив, что, даже раненный, я не представляю угрозы. Допросить киллера, не зная языка, было нереально, и я начал слежку. Не особо доверяя своим талантам и боясь нарваться еще на одну пулю, я стал следить «навстречу». Ох и хлопотное это дело, доложу я вам. Видимость — хуже некуда, и потому броски в режиме «возврата» были минимальными. «Вышел» — огляделся. Ага, вон он, душегуб мой ненаглядный, идет ко мне навстречу. И до него метров сто. Надвинув бейсболку на глаза, прохожу мимо, до того места, где находится предполагаемое рандеву. «Возвращаюсь», накинув еще немного. Снова «выход». Так, поворачивает из-за поворота и, кажется, меня не заметил. Бегом до поворота, и снова «уход». Читал в милицейских романах, что работа наружников скучна и утомительна. Теперь вот имею возможность убедиться.
31
Жил мой убийца в многоквартирном доме. Дом как дом. Такие есть и в Нью-Йорке и в Москве. Подождав, пока он выйдет из квартиры, чтобы поупражняться в стрельбе по одеялу, я выбил ногой дверь и приступил к осмотру. Вполне современное жилище, оснащенное огромным телевизором, стереосистемой и компьютером. Судя по модему — подключенному к Интернету.
В компьютерах я не то чтобы очень, и потому, достав сотовый, позвонил в Москву, одному из наших.
— Ленька, привет! — Я вопил изо всех сил, забыв, что у меня в руках изделие трудолюбивых корейцев.
— Че орешь?
Я осекся, и в самом деле — чего?
— Да вот, от неожиданности, — заблеял я.
— И кого ты ожидал услышать, звоня по моему номеру? — заржали на другом конце провода. То есть не провода, ну вы поняли.
— Как там наши? — спросил я.
— Да всё путем. Скоро на Карпаты собираемся. Ты как, идешь?
Я что-то промычав в ответ, и Ленька снова заржал:
— Ладно-ладно, детишки-то скоро будут?
— Пока не планировали, и вообще, я по делу.
— Тугрики предполагаются или в качестве гуманитарной помощи?
Я имел с этого пятьсот тысяч и мог позволить себе быть щедрым.
— Пяти тысяч хватит? — Я представил, как у него округлились глаза.
— Долларов?
— Их, родимых, их.
— Надеюсь, никого убивать не надо?
Убивать было не надо. Это уж мы сами в случае чего. Убивать.
— Ну, тогда излагай.
— Да понимаешь, надо один комп хакнуть, всю «емелю» и вообще, чем мальчик дышит, кто деньги в тумбочку кладет? [1]
— Ну, тогда включай модем, выходи на меня, и через час всё, что смогу нарыть, — твое.
Пока он рыл, я просмотрел автоответчик, переписав номера. Леник, по-видимому, «ушел с головой», потому что ответил не сразу. А сняв трубку, недовольно буркнул:
— Ну?
— Лень, это опять я. — В моем голосе были извиняющиеся нотки.
— Не готово еще. Ну что за люди, звонят, словно уср…
— Да понимаешь, тут еще пара телефонных номеров нарисовалась. Ты глянь, а?
— У тебя же на винте вроде есть справочник?
— Да не, это в Колумбии.
— Сколько ты выпил, Колумбия?
— Да трезвый я. Комп вскроешь — сам убедишься. — В моем голосе звучали обиженные нотки. Еще бы, коридор со мной выпившим дел иметь не хотел, работая «через раз», а потому ничего крепче пива — ни-ни.
Ждать пришлось больше часа, и хозяин квартиры успел вернуться. Я посчитал его «отработанным материалом» и встретил пулей. Читал в Библии что-то про вторую щеку, но насчет второй головы там ничего не написано. «Вытащил» жмурика в коридор, чтобы не оставлять улик. Потом положу на место одеяла, столь неосмотрительно испорченного этим ассасином. Тут забибикал мобильник, и Ленька начал вываливать на меня ворохи информации. Голова шла кругом, а потому я «сбегал» к реке за диктофоном и тщательно всё задокументировал.
— Ладно дружище, пока. Деньги завтра через «Вестерн-Юнион».
— Спасибо, но хоть расскажешь, что за пирожки?
— При встрече. Ну, пока. — И я отключился.
Я позвонил девочкам и окинул взглядом комнату. Протер тряпочкой всё, что положено, и, забрав на всякий случай комп, а то ведь на всякую хитрую ж… есть кое-что не менее занимательное с винтом, улегся спать в домике на берегу, включив «нормальный» ход времени. Усталость навалилась ужасная, как будто выгружал мешки с солью, — имелся в моей студенческой жизни такой эпизод, — и я заснул.
Мы сидели на базе и слушали Ленькин голос. Среди разных электронных адресов номеров счетов, откуда пополнялась «тумбочка», и телефонов совпадал лишь один. Всё идеально состыковывалось, как фрагменты в детском паззле. И выходило, что наш клиент проживал на вилле Грасиа-ла-Фиеста. И был большим человеком. Являясь мэром города, он имел имидж добропорядочного человека. Тип же на фотографии оказался его сынком. Щенок еще не заматерел и позволял себе циничные выходки, но папаша работал щитом, да что там щитом, настоящим дотом. И пробить его пока не представлялось возможным. Но нам плевать было на всю эту семейку. Главное выяснить, жива ли фигурантка, и по возможности поспособствовать депортации.
Кто смотрел «Ва-банк», должен помнить классическое: «Налетаем, хватаем…», на что сознание ехидно дополняло — и пролетаем. Как фанера, сами знаете над чем.
Опять нужно было «идти в разведку». Нет, конечно, «разведка боем» штука, безусловно, хорошая, но это уже на крайний случай. А пока в дело вступала Инна, соответственно одетая и при параде. Уж если этот сопляк на нее не клюнет, то я готов кое-что положить под топор. Инна начала «пастись» по злачным местам. Мы же с Леной, одетые более чем скромно, изображали семейную пару клерков, выбирающуюся в подобные места раз в год. Желающих, надо сказать, было много. Некоторых утихомиривали мы. Кого-то Инна сама «выводила» и, сделав инъекцию снотворного, оставляла до поры без сознания. Этих бедолаг мы потом «выгружали», дабы, проспавшись, они могли отправиться домой. Так прошло три дня, и вот рыбка попалась на крючок.
Он пускал слюни, исходя похотью, и сразу попытался залезть ей под юбку. Я напрягся, а Лена успокаивающе погладила по руке:
— Не надо, Юра, это же работа.
Я кивнул, но всё во мне дрожало от возмущения. Он сразу стал приглашать в гости, на своем поганом французском и с гаденькой улыбочкой. Наши планы были совершенно противоположными, предполагая разговор «по душам» у нас «на базе». Но всё произошло как-то неожиданно. Вот только что этот тип, осклабясь, предлагал Инне шампанское. Вот она пригубила, обворожительно улыбнувшись, вот его рука на бедре моей девушки. Потом они неожиданно встали и вышли. Мы поспешили следом, но Инна, выйдя из бара, не «перешла», взяв клиента с собой, а села с ним в машину и укатила. Черт! Я «вернулся» и просмотрел эпизод еще раз. Конечно! Подавая шампанское, он что-то туда бросил. И Инна как-то сразу расслабилась. Учитывая то, как коридор относился ко мне выпившему, неудивительно, что под воздействием наркотика она не смогла «перейти». Но что-то быстро этот тип начал действовать. Да и в отеле со мной не попытались даже поговорить. Вывод был один, и был он неутешительным. Это кто-то из «наших». Неизвестно, правда, сколько он знает и каких дров мы успели наломать. Но на нас с Леной внимания не обращали, и я сделал вывод, что это была сиюминутная акция и решение принято им импульсивно. А временной предел составляет пять-десять минут. Один на один никто из нас с ним бы не справился, тем более на его территории. Но нас было трое, и можно потрепыхаться. Судя по всему, меня считали мертвым, а про Лену совсем не знали. В итоге кто бы ты ни был, а самоуверенность тебя погубит. Мы «вернулись» на десять минут назад, и я начал инструктировать девчонок.
В компьютерах я не то чтобы очень, и потому, достав сотовый, позвонил в Москву, одному из наших.
— Ленька, привет! — Я вопил изо всех сил, забыв, что у меня в руках изделие трудолюбивых корейцев.
— Че орешь?
Я осекся, и в самом деле — чего?
— Да вот, от неожиданности, — заблеял я.
— И кого ты ожидал услышать, звоня по моему номеру? — заржали на другом конце провода. То есть не провода, ну вы поняли.
— Как там наши? — спросил я.
— Да всё путем. Скоро на Карпаты собираемся. Ты как, идешь?
Я что-то промычав в ответ, и Ленька снова заржал:
— Ладно-ладно, детишки-то скоро будут?
— Пока не планировали, и вообще, я по делу.
— Тугрики предполагаются или в качестве гуманитарной помощи?
Я имел с этого пятьсот тысяч и мог позволить себе быть щедрым.
— Пяти тысяч хватит? — Я представил, как у него округлились глаза.
— Долларов?
— Их, родимых, их.
— Надеюсь, никого убивать не надо?
Убивать было не надо. Это уж мы сами в случае чего. Убивать.
— Ну, тогда излагай.
— Да понимаешь, надо один комп хакнуть, всю «емелю» и вообще, чем мальчик дышит, кто деньги в тумбочку кладет? [1]
— Ну, тогда включай модем, выходи на меня, и через час всё, что смогу нарыть, — твое.
Пока он рыл, я просмотрел автоответчик, переписав номера. Леник, по-видимому, «ушел с головой», потому что ответил не сразу. А сняв трубку, недовольно буркнул:
— Ну?
— Лень, это опять я. — В моем голосе были извиняющиеся нотки.
— Не готово еще. Ну что за люди, звонят, словно уср…
— Да понимаешь, тут еще пара телефонных номеров нарисовалась. Ты глянь, а?
— У тебя же на винте вроде есть справочник?
— Да не, это в Колумбии.
— Сколько ты выпил, Колумбия?
— Да трезвый я. Комп вскроешь — сам убедишься. — В моем голосе звучали обиженные нотки. Еще бы, коридор со мной выпившим дел иметь не хотел, работая «через раз», а потому ничего крепче пива — ни-ни.
Ждать пришлось больше часа, и хозяин квартиры успел вернуться. Я посчитал его «отработанным материалом» и встретил пулей. Читал в Библии что-то про вторую щеку, но насчет второй головы там ничего не написано. «Вытащил» жмурика в коридор, чтобы не оставлять улик. Потом положу на место одеяла, столь неосмотрительно испорченного этим ассасином. Тут забибикал мобильник, и Ленька начал вываливать на меня ворохи информации. Голова шла кругом, а потому я «сбегал» к реке за диктофоном и тщательно всё задокументировал.
— Ладно дружище, пока. Деньги завтра через «Вестерн-Юнион».
— Спасибо, но хоть расскажешь, что за пирожки?
— При встрече. Ну, пока. — И я отключился.
Я позвонил девочкам и окинул взглядом комнату. Протер тряпочкой всё, что положено, и, забрав на всякий случай комп, а то ведь на всякую хитрую ж… есть кое-что не менее занимательное с винтом, улегся спать в домике на берегу, включив «нормальный» ход времени. Усталость навалилась ужасная, как будто выгружал мешки с солью, — имелся в моей студенческой жизни такой эпизод, — и я заснул.
Мы сидели на базе и слушали Ленькин голос. Среди разных электронных адресов номеров счетов, откуда пополнялась «тумбочка», и телефонов совпадал лишь один. Всё идеально состыковывалось, как фрагменты в детском паззле. И выходило, что наш клиент проживал на вилле Грасиа-ла-Фиеста. И был большим человеком. Являясь мэром города, он имел имидж добропорядочного человека. Тип же на фотографии оказался его сынком. Щенок еще не заматерел и позволял себе циничные выходки, но папаша работал щитом, да что там щитом, настоящим дотом. И пробить его пока не представлялось возможным. Но нам плевать было на всю эту семейку. Главное выяснить, жива ли фигурантка, и по возможности поспособствовать депортации.
Кто смотрел «Ва-банк», должен помнить классическое: «Налетаем, хватаем…», на что сознание ехидно дополняло — и пролетаем. Как фанера, сами знаете над чем.
Опять нужно было «идти в разведку». Нет, конечно, «разведка боем» штука, безусловно, хорошая, но это уже на крайний случай. А пока в дело вступала Инна, соответственно одетая и при параде. Уж если этот сопляк на нее не клюнет, то я готов кое-что положить под топор. Инна начала «пастись» по злачным местам. Мы же с Леной, одетые более чем скромно, изображали семейную пару клерков, выбирающуюся в подобные места раз в год. Желающих, надо сказать, было много. Некоторых утихомиривали мы. Кого-то Инна сама «выводила» и, сделав инъекцию снотворного, оставляла до поры без сознания. Этих бедолаг мы потом «выгружали», дабы, проспавшись, они могли отправиться домой. Так прошло три дня, и вот рыбка попалась на крючок.
Он пускал слюни, исходя похотью, и сразу попытался залезть ей под юбку. Я напрягся, а Лена успокаивающе погладила по руке:
— Не надо, Юра, это же работа.
Я кивнул, но всё во мне дрожало от возмущения. Он сразу стал приглашать в гости, на своем поганом французском и с гаденькой улыбочкой. Наши планы были совершенно противоположными, предполагая разговор «по душам» у нас «на базе». Но всё произошло как-то неожиданно. Вот только что этот тип, осклабясь, предлагал Инне шампанское. Вот она пригубила, обворожительно улыбнувшись, вот его рука на бедре моей девушки. Потом они неожиданно встали и вышли. Мы поспешили следом, но Инна, выйдя из бара, не «перешла», взяв клиента с собой, а села с ним в машину и укатила. Черт! Я «вернулся» и просмотрел эпизод еще раз. Конечно! Подавая шампанское, он что-то туда бросил. И Инна как-то сразу расслабилась. Учитывая то, как коридор относился ко мне выпившему, неудивительно, что под воздействием наркотика она не смогла «перейти». Но что-то быстро этот тип начал действовать. Да и в отеле со мной не попытались даже поговорить. Вывод был один, и был он неутешительным. Это кто-то из «наших». Неизвестно, правда, сколько он знает и каких дров мы успели наломать. Но на нас с Леной внимания не обращали, и я сделал вывод, что это была сиюминутная акция и решение принято им импульсивно. А временной предел составляет пять-десять минут. Один на один никто из нас с ним бы не справился, тем более на его территории. Но нас было трое, и можно потрепыхаться. Судя по всему, меня считали мертвым, а про Лену совсем не знали. В итоге кто бы ты ни был, а самоуверенность тебя погубит. Мы «вернулись» на десять минут назад, и я начал инструктировать девчонок.