Страница:
- Кто "она"?
- Да щука моя волшебная, что все желания выполняет...
Иван крепко зажал рот боевой рукавицей. Ему вдруг
явственно вспомнилось, как стоящий в обнимку с полоненым
печенегом Мойшей Емеля вопит: "Закуски нет, Иванушка?! Не беда,
исправим! Мне для тебя и ЕЕ не жалко!" А еще вспомнились Ивану
рыбьи кости на трактирном столе.
- У тебя память часто отшибает? - поинтересовался Иван.
- Нет, сегодня впервой такое случилось... Как медовуху
пили - помню, как печенега полонили - тоже. А дальше - хоть
убей... К слову, убивать-то ты меня будешь?
- Что ты, Емелюшка, - ласково сказал Иван, - То шутки
наши, богатырские. Ну, мне пора.
И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу
измазанные в бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей
единственной опоры - щуки! А ради кого? Ради него, дурака! Как
тут обижаться...
Иван всхлипнул, промакнул глаза носовым платочком и
сослепу налетел на бредущего по двору богатыря.
О, это был богатырь, так богатырь! Лицо его было отмечено
печатью аристократизма, булава была украшена каменьями
самоцветными, а походка - почти тверда. От толчка Ивана он упал
на землю, но сноровисто поднялся и насупил брови.
- Извиняйте, - буркнул Иван и попытался проследовать
дальше. Но богатырь крепко держал его за кафтан.
- Добрый молодец! Вы скверно воспитаны! Вы толкнули
богатыря, находящегося в состоянии жестокого похмелья, и
считаете, что это вам сойдет с рук?!
- Я толкнул вас нечаянно, а толкнув - извинился, - ответил
Иван, пытаясь освободиться. Богатырь отпустил кафтан, но вслед
презрительно бросил:
- Сразу видно, что вы не киевлянин...
- Да! - взвился Иван. - Из-под Мурома я! Но это не
помешает мне окоротить на голову заносчивого киевлянина!
- Хорошо, - промолвил богатырь довольно. - В полдень на
Куликовом поле. И не забудь мамке с папкой отписать, что погиб
от рук Добрыни Никитича.
- Добрыня! - охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму.
Продолжая свой путь по двору, Иван прикидывал, как
поделикатнее сообщить родителям горестную весть. Может, сначала
написать все свежие новости, а в посткриптуме упомянуть: так,
мол, и так, убит Никитичем... Или наоборот: сначала сказать,
что помер от рук Добрыни, а потом весело пересказать
предшествующие собы...
Сегодня у Ивана был невезучий день. Он не заметил группу
богатырей, едущих наперерез, и был сбит лошадью того самого
толстого богатыря, который давеча так ловко расправлялся с
сотоварищами на лестнице. Наткнувшись на покрытый кольчугой
лошадиный бок, Иван-дурак запнулся и упал под конское брюхо.
Богатырь остановился и с хохотом заявил:
- Попал под лошадь! Ну и добры молодцы шастают по нашему
двору! Со смеху помрешь!
- Дави его, Илюха! - радостно посоветовал ему другой
богатырь.
- Да ладно, пущай живет. Тем паче, по роже судя, земляк он
мой.
Иван потряс головой и сел под лошадиным брюхом. Посмотрел
вверх и поморщился. Позор! Даже не конь добрый его сбил, а
добрая кобыла.
- Славная у тебя лошадь, Илюшенька, - подал тем временем
голос тот богатырь, что советовал задавить Ивана. - Будь эта
кобыла конем, была б ей цена триста рубликов.
- Ха! Эта лошадь отродясь конь, а цена ей - пятьсот
рублей! - не моргнув глазом соврал Илья. - Эй, добрый молодец,
долго будешь под моим конем разлеживаться?
Иван-дурак вылез из-под лошади, раздвинув спускающиеся,
видно для маскировки, до самой земли звенья лошадиной кольчуги,
и ехидно ответил:
- Был бы конь - сразу б вылез! Искал я, за что ты пятьсот
рубликов отдал, а нашел только на триста!
Наступило гробовое молчание. Илья поднял булаву, потряс
ею, потом сдержался и коротко произнес:
- Ровно в полдень...
- На поле Куликовом, - поддержал его Иван. И, понимая, что
помирать все равно придется, добавил, куражась:
- Только не подводи своего коня к моему Гнедку. Он у меня,
как огонь жарок, не устоит!
- Не люблю я земляков убивать. Да придется, - со вздохом
сообщил богатырь. - Пока, муромчанин!
"Земляков?.." - понял вдруг Иван.
- Илья Муромец?! Заступничек?!
Но тот уже ехал дальше, сокрушаясь о нынешней молодежи,
которая не способна отличить коня от кобылы.
- Так, доигрался, - пробормотал себе под нос Иван. -
Добрынюшка-то добрый, может и пощадить... А вот Муромца я
обидел знатно... Кто ж меня, дурака, за язык тянул? Ой-ой-ой.
Он взнуздал Гнедка и печально промолвил:
- Теперь буду практиковать хорошие манеры. Без закуски не
пить, матушке письма писать... С богатырями не ссориться. О!
Кстати...
Перед Иваном стояла группа о чем-то оживленно беседующих
богатырей. Один из них, тощий и интеллигентный, был дураку
знаком. Именно его использовал Муромец на лестнице в качестве
булавы.
Так вот, из кармана этого богатыря случайно вывалилась
грамотка. И рассеянный богатырь, наступив на нее кирзовым
сапогом, стал втаптывать бересту в грязь.
- Расступись, расступись, - заорал Иван и, ловко
перегнувшись с коня, выхватил грамотку из-под сапога богатыря.
Тот смерил его гневным взглядом и заявил:
- Что это вы, молодой человек, в грязи роетесь?
- Вот, - радостно пролепетал Иван, протягивая богатырю
грязную бересту. - Вы письмецо обронили.
- Это не мое письмо.
- Но я же видел, как оно выпало из вашего кармана! -
настаивал Иван.
- Ха! - хором воскликнули богатыри, поглядев на бересту. -
Почерк Марьи-искусницы. Уж не шашни ли у тебя с ней, Алешенька?
- Нет. Это не мое письмо. И почерк не Машин. Или вы хотите
сказать, что и сами получали от нее письма?! - заорал богатырь.
Его товарищи сконфуженно опустили глаза.
- Это просто заявка Микуле Селяниновичу на комплект
праздничных кольчуг, - потрясая грамоткой продолжил Алеша
угрожающе. - Верите?!
- Верим, верим, - затараторили богатыри.
- Ну хорошо, коли так. Я отдам бересту Микуле... при
случае.
Богатыри стали торопливо расходиться. Иван остался один на
один с Алешей.
- Юноша! Вы - убийца! - гневно заявил Алеша.
- Да? - удивился дурак.
- Да! Вы убили мою веру в чистую любовь. Так что...
- В полдень, на Куликовом поле, - обреченно сказал Иван. -
Да, кстати, вы, часом, не знаменитый Алеша Попович?
- Он самый, - удивился богатырь. - Откуда знаешь?
- Догадался, - разворачивая Гнедка, бросил Иван. - До
встречи на поле...
Долго скакал Иван по Киеву. "Ох и дурак, - думал он о
себе. - поссориться с тремя былинными героями, с тремя
богатырями!" Он пришпоривал Гнедка и гнал все дальше и дальше,
пока не понял, что его одолевает сушняк. Подъехав к колодцу,
Иван стал ждать.
Через полчаса к колодцу подошла красна девица.
- Красна девица! - позвал ее Иван.
Та лукаво улыбнулась.
- Дай-ка мне испить водицы, от вражьей крови умыться, -
продолжил Иван.
- Какой смешной, - фыркнула девушка и, набрав полное
ведро, изящно протянула его дураку. Второе она поставила перед
Гнедком, чем сразу завоевало его сердце.
Допив водицу, Иван икнул и спросил:
- Как звать-величать тебя, красна девица?
- Марья-искусница, - томно произнесла красавица. - И
никакая я не девица, а вовсе мужнина жена.
- То дело поправимое, - похлопав по булаве, сказал Иван. -
Ох, Марьюшка, люба ты мне! Давай, пофлиртуем легонько?
- Светло еще, добрый молодец, - остановила она его порыв.
- Что люди добрые скажут? Приходи вечером на сеновал.
- Эх, Марья. Не дожить мне до вечера, - грустно сообщил
Иван. - Вызвался я биться с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем
да Алешей Поповичем... Кранты мне.
- Да, тяжко дело, - облокотившись о колодец, сказала
Марья-искусница. - Со всеми сразу, что ль, биться будешь?
- Выходит, что так. В полдень, на Куликовом поле.
- А победить слабо.
- Слабо, - признался Иван. - Да и не поднимется у меня на
заступничков народных булава.
- Чем бы тебе помочь?.. - задумалась Марья, доставая из
кармана горсть жареных семечек и увлеченно их лузгая. - Будешь?
- Да я больше бананы уважаю, - слабо возразил Иван, но
взял у Марьи полпригоршни семечек. - Так как насчет флирта, а?
- Приходи на сеновал, - твердо повторила Марья. - А на
поле Куликовом всякое может случится. Не вешай носа раньше
времени.
- Буду жив - приду, - вздохнул Иван и медленно поехал на
Куликово поле.
Прибыв на поле, Иван обнаружил, что опередил всех трех
своих противников. Будучи человеком хоть и простодушным, но не
лишенным определенного чувства юмора, Иван усмехнулся про себя:
"Похоже, на тот свет я спешу больше остальных..." Но тут же
мысль его продолжилась: "Оно и понятно, потому как противники
мои - настоящие былинные богатыри, на тот свет они и не
собираются..." От догадки этой Иван приуныл и понурился.
Горестные размышления его прервало появление богатырей.
Появившись с разных сторон Куликова поля, они одновременно
сошлись в его середине и теперь озадаченно разглядывали друг
друга.
- Та-ак, - нарушил тишину Илья Муромец, - что это значит?
- Я дерусь с этим добрым молодцем, - объяснил Добрыня,
указывая на Ивана рукой и тем же движением как бы приветствуя
его.
- Но я тоже дерусь с ним, - заявил Илья.
- И я, - добавил Алеша.
- А теперь, милостивые богатыри, когда вы все собрались
здесь, - поспешил прояснить ситуацию Иван, - разрешите мне
принести вам свои извинения.
При слове "извинения" лицо Добрыни затуманилось, по губам
Ильи скользнула пренебрежительная усмешка, Алеша же
отрицательно покачал головой.
- Вы не так меня поняли, - поспешил объясниться Иван, - я
прошу вашего извинения за то, что убить меня сможет лишь один
из вас троих, а значит, еще двое останутся без должного
удовлетворения. Поверьте, ежели я мог бы умереть трижды, я бы
сделал это только из уважения к вам. И еще. Хочу я попросить
вас: опосля погибели моей, отправьте отцу-батюшке моему
весточку. Что, мол, полег твой сын Иван-дурак за землю нашу
Русскую, - Иван шмыгнул носом. - Но никому больше о том, как
звать меня - не сказывайте: пусть молодец Емеля, моим именем
воеводе назвавшийся, так дальше и прозывается... - Говоря это,
он ощущал крайнее смущение от мысли, что богатыри решили, будто
он хотел уклониться от поединка. Потому, произнеся
вышеприведенную тираду, закончил он так: - А теперь - к делу! -
И, выхватив без дальнейших проволочек булаву, принялся
угрожающе раскручивать ее над головой.
Богатыри умиленно его разглядывали.
- Славный юноша, - заметил Добрыня.
- Не честь бы богатырская, я предпочел бы его иметь не во
врагах, а в сотоварищах, - признался Илья.
- Согласен с вами, друзья мои, - сказал Алеша, - однако
драться придется, и тут наше положение еще сложнее чем его, -
кивнул он на продолжающего со свирепой физиономией размахивать
булавой Ивана. - Не можем же мы, в самом деле, втроем
наброситься на этого бедного отрока. Как быть?
- Самым разумным будет драться с ним по очереди, -
предложил Добрыня. - Давайте посчитаемся, кому первому.
- Не пойдет! - не прекращая вертеть булавой, выкрикнул
Иван. - Первый имеет больше шансов получить удовлетворение!
Вместе деритесь, кому повезет!
- Давайте так, - высказал свой вариант Илья, - пока он
двоих не ухайдакает, драться не будем. А уж кто останется, тот
ему за всех отплатит. - С этими словами он, покорясь судьбе,
закрыл глаза и, вытянув руки по швам, замер. Не долго думая,
его примеру последовали Добрыня и Алеша.
Запыхавшийся Иван опустил булаву и обиженно крикнул:
- Вы что, издеваетесь?! Не могу же я беззащитных людей
бить!
Богатыри открыли глаза и переглянулись.
- Да-а, - протянул Илья Муромец, - незадача...
И тут сие неестественное равновесие благородств нарушило
появление на поле необычного существа. Вообще-то, трехглавый
змей на Руси - не диковина. Ребятишки их дразнят, богатыри,
прибавляя себе славы, бьются, а особо удачливые крестьяне даже
ухитряются, запрягши, пахать и боронить на них землю. Но
существо, появившееся на Куликовом поле сейчас, было необычно
как раз тем, что голов у него было не три, а четыре. Поглядывая
на явно лишнюю голову, три остальные тоскливо взревывали.
Богатыри уставились на змея.
- Не порядок, - прервал всеобщее замешательство Илья
Муромец, - нас трое, а голов - четыре. Кому-то две достанется,
а это - нечестно...
- Позвольте с вами не согласиться! - вскричал Иван,
радуясь возможности перед смертью совершить хотя бы один
подвиг, - нас не трое, нас четверо! - И выкрикнул первую часть
легендарного богатырского лозунга: - Один за всех!..
- И все за одного! - рефлекторно отозвались богатыри и,
выхватив мечи из ножен, ринулись на змея.
Бедное животное и не думало сопротивляться. Пытаясь
уклониться от острых лезвий, три его головы беспорядочно
мотались из стороны в сторону, переплетались шеями и натыкаясь
на лишнюю, ошалело хлопали глазами. Последняя же, словно
выпавший из гнезда птенец, с любопытством озиралась окрест себя
до тех пор, пока булава Ивана не прекратила ее ознакомление с
этим миром. Удар раскроил зеленый череп, а еще через минуту
каждый из богатырей отсек по "своей" голове.
Ноги змея расползлись, он осел на землю и вдруг, вспыхнув
ярким голубым пламенем, исчез.
Иван пораженно смотрел на то место, где только что стояло
чудище, привычные же к этому явлению богатыри спокойно отерли
мечи о траву и вложили их в ножны.
- Я к вашим услугам! - воскликнул Иван, очнувшись, -
продолжим поединок! - И тут заметил, что богатыри о чем-то
таинственно перешептываются. Совещание их быстро закончилось, и
слово взял Алеша Попович:
- Вот что, добрый молодец. Негоже нам драться с тобою
после того, как вместе мы чудище одолели, землю русскую
защитили.
- Что, струсили?! - истерично закричал Иван и даже сам
обалдел от своей дурости.
Богатыри довольно заржали.
- Кончай, земеля, - ласково сказал Илья, - объясни-ка
лучше, чего это ты про лиходея рассказывал, именем твоим
воеводе назвавшемся?
Иван понял, что боя не будет, но радости своей сумел не
выказать.
- Да не лиходей Емеля, - махнул он рукой и принялся
подробно рассказывать о своей с последним встрече, о его любви
к Несмеяне и о собственном решении ему не мешать.
Выслушав его рассказ, богатыри растрогались.
- Да, Вань, - сказал Добрыня, когда дурак закончил свое
повествование, - благородный ты юноша. Может быть даже
благородней меня. А я очень благородный. И скромный.
- Благородство-благородством, а выручать надо парубка, -
заявил Алеша. - Поехали к князю, все как есть расскажем, пусть
он Микуле прикажет в богатыри тебя принять, а уж что с Емелей
делать - пусть сам решает.
- Да не могу я... - начал было Иван, но его перебил Илья
Муромец:
- А тебя никто и не спрашивает. И князю, и Микуле мы твою
историю так и так расскажем, а то благородством своим ты сам
себя в могилу сведешь. Так что поехали вместе.
Делать нечего. Пришпорил Иван своего Гнедка и, понурясь,
двинулся вослед богатырям.
Но вскорости настроение его изменилось. От того, что на
полдороги к палатам Владимира повстречался им княжеский
стражник.
- Не ты ль Иваном-дураком будешь?! - обратился он к нашему
герою.
- Он, он, - подтвердили богатыри, - а чего?
- Микула к себе требует, в дружину принимать.
- А Емеля как же?.. - вырвалось у Ивана, но он тут же
испуганно прикрыл рот ладонью.
- Самозванец-то? - расплылся в улыбке стражник, -
самозванец утек.
И вот что, сопровождая богатырей и Ивана, рассказал
стражник дальше.
Заступив в караул, Емеля выбрал удачный момент и прокрался
в опочивальню Несмеяны. Несмеяна рыдала над книжицей.
Напрягшись, Емеля прочел название на обложке: "Му-му".
Емеля, умилившись, замер в дверях. В этот миг Несмеяна
приостановила рыдания, смачно высморкалась на пол, выжала
мокрую от слез простыню, затем открыла книжицу с начала и
разрыдалась с новой силой.
- Не плачь, красна девица, - хриплым от любовного волнения
голосом сказал Емеля.
Несмеяна взвизгнула и, подскочив, как ошпаренная,
принялась судорожно оправлять ночную рубашку. Однако мокрая
рубашка липла к телу, подчеркивая перед охальником
соблазнительные округлости тела. Ноги Емели от этого зрелища
подкосилися и, чтобы не упасть, он покрепче ухватился за косяк.
- Ты кто? - с искренним любопытством спросила Несмеяна,
прокричавшись.
- Емеля я, суженный твой, - ответил тот приготовленной
заранее фразой.
- Суженный? - переспросила Несмеяна и кокетливо
всхлипнула. - А ежели я папеньку позову, тебе голову отрубят.
- Не отрубят, - уверенно заявил Емеля, - потому как я тебя
сейчас рассмешу. А тому, кто это сделает, батюшка твой,
государь, обещался в жены тебя отдать. Да полцарства впридачу.
Так что он мне уже почти что тесть.
- Уже рассмешил, - хлюпнув носом, недоверчиво сказала
Несмеяна.
- Не веришь, - кивнул головой Емеля. - Ну гляди. - И он
торжественно произнес: - По щучьему велению, по моему хотению,
засмейся, царевна!
Царевна изо всех сил попыталась скривить губы в улыбке, но
ничего у нее не вышло, и она снова тихонько заплакала.
- По щучьему велению, по моему хотению, засмейся, царевна!
- повторил Емеля дрожащим голосом.
- Да щука-то тут при чем?! - возмутилась царевна, вновь
взахлеб разрыдавшись, - бестолочь! - И, с ненавистью глядя на
Емелю, закричала: - Папенька!
- Ау, доченька, - раздался из соседней комнаты голос
князя.
- Зови палача, папенька, клиент пришел!
Пораженный очередным предательством щуки, Емеля понял:
пора делать ноги. И сделал их.
...Вызванный на место преступления Микула Селянинович без
труда определил, кто был наделавшим переполоху неудачливым
претендентом на руку и сердце царевны. Объявив на Емелю розыск
по всей Руси, послал он и за Иваном дураком, чтобы восстановить
сына своего старого товарища в утерянных правах.
- ...Вот что, Ваня, - сказал воевода дураку, когда наша
четверка появилась в его кабинете. - Теперь все у тебя путем
пойдет. Но в богатыри я тебя сразу принять не могу. Поскольку
ты, выходит, вроде как помог прохиндею этому - Емеле - в наше
доверие втереться...
Иван хотел было возразить, но Микула Селянинович осадил
его взмахом руки:
- Знаю, знаю, что не по умыслу злому, однако ж... Походи
пока в "добрых молодцах", конюшни княжеские почисти. Конюха -
Авгием зовут. И там, между прочим, подвиги совершать можно. А
потом и видно будет. Однако ж, чую я, а опыт у меня, сам
понимаешь, велик, ждут тебя большие дела!
...Выйдя от воеводы, обрадованные богатыри принялись что
есть силы дубасить Ивана по спине и плечам, приговаривая: "Ну,
поздравляем, дружище!", "С назначеньицем!"...
- Это дело надо спрыснуть! - уже во дворе заявил Алеша
Попович. Давайте-ка, друзья, соберемся вчетвером в кабаке часов
эдак в десять. В том, что на Муромской дороге, а?!
- Дело говоришь! - согласился Илья Муромец.
- Дело! - подтвердил Добрыня.
И богатыри вскочили на коней. А с ними и Иван - на Гнедка.
- Я бы рад, - взял он слово, - да только остановиться мне
где-то надо, крышу над головой найти.
- А чего ее искать-то?! - заявил Алеша, - к дядьке
Черномору тебя определим. Один черт, у него на постое тридцать
три богатыря. Тридцать четвертым будешь! Тем паче, с хозяйкой я
знаком коротко, - добавил он потише, слегка зардевшись.
После слов этих богатыри пришпорили коней и двинулись в
известном им направлении. Иван поспешил вслед.
...Выйдя из черноморовской хаты, Алеша объявил:
- С хозяйкой все улажено, заходи, располагайся. Она сейчас
одна дома, - он многозначительно подмигнул. - А мы пока пойдем,
подвигов поищем.
- Не забудь: в десять - в кабаке! - напомнил Добрыня.
- Не забуду! - заверил Иван и шагнул в сени.
Там и встретила его хозяюшка... Марья-искусница.
Иван так и обомлел. Марья же, приветливо улыбаясь, стояла,
держа во белых руках хлеб да соль.
- Вот и свиделись, добрый молодец. И на сеновал ходить не
надобно, - сказала она игриво. - Ну как, не лишней голова у
змея оказалась?
- Ужель твоя работа, красавица?! - воскликнул Иван вне
себя от счастья.
- Моя, не моя, - скромно потупила глаза Марья, - а все
таки не зря я "искусницей" в народе прозвана...
Тут Иван опечалился:
- Ты, значит, дядьки Черномора жена?
Опечалилась и Марья:
- Так это, Ваня. Да только давно уж я при живом-то муже
вдовствую. Сутки напролет Черномор с тридцатью тремя богатырями
бражничает. А придет домой, сразу в ванну лезет: без воды он,
понимаешь, не может.
- А на тебя и внимания не обращает?
- Не обращает...
- Да как же он может? На такую бабу!..
Марья Искусница, забыв на миг горести, засмеялась
обольстительно:
- А ты, Иван, хоть и дурак, а хитер, хитер! Садись-ка
лучше столоваться.
С этими словами Марья накинула на стол скатерть-самобранку
и принялась дружка своего нового поить да потчевать.
За вкусным обедом, да игривой беседою, преисполненный
самых соблазнительных надежд, Иван и не заметил, как настало
ему время мчаться на условленную встречу с богатырями.
Как на крыльях прилетел Иван в кабак.
- Друзья! - вскричал он, усаживаясь за уставленный снедью
дубовый стол. - Поистине сегодня счастливейший день! Сегодня я
приобрел не только трех прекрасных друзей, но и возлюбленную!
Знали бы вы как она хороша! Как... как...
- Эх Ваня, - остановил его Илья Муромец, кладя тяжелую
ладонь ему на плечо. - Счастье твое просто смешно. - С этими
словами свободной рукой он поднял с пола трехведерную зеленую
бутыль и водрузил ее на стол. - Хотел бы я знать, что бы ты
сказал, если бы я рассказал тебе одну любовную историю.
- Случившуюся с тобой?
- Или с одним из моих друзей, не все ли равно?
Алеша и Добрыня многозначительно переглянулись.
- Расскажи, Илья Муромец, расскажи, - запросил Иван.
- Выпьем, это будет лучше, - попытался сменить тему Илья.
- А ты пей и рассказывай.
- Это действительно вполне совместимо, - заметил Илья,
наполняя кружки богатырям и Ивану.
Как из под земли перед столом вырос благообразный
седоватый старец с гуслями на ремне.
- Ой вы, гой еси, добры молодцы! - приветствовал он
сидящих и протянул откуда ни возьмись взявшуюся в его руке
пустую кружку, раза в три большую объемом, чем у богатырей, -
не споможите ль народному сказителю в созидании вдохновения? -
спросил он явно риторически.
- Да ты присаживайся к нам, Боян, чего уж, - предложил
Добрыня приветливо.
Боян погладил ладонью свою белую окладистую бороду, якобы
размышляя, принять ли приглашение, затем ответил с
достоинством:
- Что ж, не грех с героями былинными чарку распить. - И
опустился на скамью рядом с Алешей.
Тот вскочил и церемонно обратился к Ивану:
- Знакомься, Ваня, это Боян. Поэт.
Затем повернулся к старцу:
- Боян, это Иван. Дурак.
- Знаю, знаю, - закивал старец, - дуракам на Руси завсегда
почет. Много я о тебе преданий слышал, Ваня. А вот ликом ты
каков, еще не видывал.
"Интересно, чего это он обо мне слышать мог?" - удивился
Иван, но промолчал, решив однако порасспросить еще.
А Боян продолжил:
- Что ж, друзья мои, за удаль молодецкую! - Он опрокинул
кружку, затем смачно крякнул и занюхал выпитое грязным рукавом
кафтана.
Богатыри последовали его примеру. Иван осушил свою кружку
залпом, и почувствовал, что его глаза вылезли на лоб. Алеша
галантно подал ему крынку с огуречным рассолом:
- Запей, Ванюша. Царская водка - напиток богатырский, не
сразу по нутру бывает. Не печалься, привыкнешь вскорости.
Иван осушил крынку и лишь после этого сумел с хрипом
выдохнуть.
Боян, черпая большой расписной деревянной ложкой черную
икру и намазывая ее на печеные плоды хлебного дерева, вновь
обратился к Илье:
- Мне показалось, своим появлением я, богатырь, перебил
тебя.
- Да, да, Илья, - обрадовался Иван, к которому дар речи
уже вернулся, - ты начал любовную историю...
- Вы непременно этого хотите? - обвел Илья присутствующих
тяжелым взглядом. Те закивали, набивая рты яствами.
- Хорошо, пусть будет по-вашему... Один из моих друзей,
некий богатырь, родом, как и я, из села Карачарова, что
недалече от славного города Мурома...
- Брось жеманиться, Илюша, - перебил его Баян, - в селе-то
Карачарове только один богатырь и был.
Илья Муромец густо покраснел.
- Что ж, ладно, будь по вашему, - сказал он замогильным
голосом. - Резанем правду-матку... Так вот. Родился я в селе
Карачарове, что под Муромом, отец мой, батюшка, был
крестьянином. И сидел я сиднем целых тридцать лет...
- А чего? - удивился Иван.
- Детский паралич, - шепотом пояснил Алеша.
Тем временем Боян, не дожидаясь приглашения, хряпнул еще
кружку, утер губы ладонью и вмешался:
- Ну, эту-то историю любой дурак знает. Разве что кроме
этого, - он покосился на Ивана. - И как тебя калики перехожие
вылечили, и как ты Святогора-богатыря в гроб загнал. И как жену
твою Калин-царь извел. А вот про любовную интрижку, - он
скабрезно хихикнул, - про это мы еще не слыхивали. Ближе к
телу, Илюша!
Илья ударил кулаком по столу так, что огурцы и апельсины
запрыгали по нему, как мячики.
- Слушай, дед, еще раз вякнешь, седин твоих не пожалею
я...
- Молчу, молчу, - испуганно затряс головой Боян.
- Не, Илюха, ты кончай, - вмешался Алеша Попович, - старик
дело глаголет. Обещал про бабу, а сам опять про калик своих...
Услышав эту фразу, Добрыня поднялся, держа свою кружку в
вытянутой руке:
- За пр-р-релестных дам!
Выпили.
- Ну ладно, - сказал Илья, - дело, значит, было так.
Перебив всю нечисть вокруг Мурома, собрался я на службу ко
Владимиру. Отстоял заутреннюю, седлал своего добра коня и
попер. Еду я еду, вдруг - на дороге камень, а на камне том
надпись...
Боян, желая вставить словечко, открыл было рот, но Илья
показал ему свой волосатый богатырский кулачище, и тот, клацнув
- Да щука моя волшебная, что все желания выполняет...
Иван крепко зажал рот боевой рукавицей. Ему вдруг
явственно вспомнилось, как стоящий в обнимку с полоненым
печенегом Мойшей Емеля вопит: "Закуски нет, Иванушка?! Не беда,
исправим! Мне для тебя и ЕЕ не жалко!" А еще вспомнились Ивану
рыбьи кости на трактирном столе.
- У тебя память часто отшибает? - поинтересовался Иван.
- Нет, сегодня впервой такое случилось... Как медовуху
пили - помню, как печенега полонили - тоже. А дальше - хоть
убей... К слову, убивать-то ты меня будешь?
- Что ты, Емелюшка, - ласково сказал Иван, - То шутки
наши, богатырские. Ну, мне пора.
И он тоскливо пошел по коридору, вытирая о кольчугу
измазанные в бананах пальцы. Бедный Емеля! Лишился своей
единственной опоры - щуки! А ради кого? Ради него, дурака! Как
тут обижаться...
Иван всхлипнул, промакнул глаза носовым платочком и
сослепу налетел на бредущего по двору богатыря.
О, это был богатырь, так богатырь! Лицо его было отмечено
печатью аристократизма, булава была украшена каменьями
самоцветными, а походка - почти тверда. От толчка Ивана он упал
на землю, но сноровисто поднялся и насупил брови.
- Извиняйте, - буркнул Иван и попытался проследовать
дальше. Но богатырь крепко держал его за кафтан.
- Добрый молодец! Вы скверно воспитаны! Вы толкнули
богатыря, находящегося в состоянии жестокого похмелья, и
считаете, что это вам сойдет с рук?!
- Я толкнул вас нечаянно, а толкнув - извинился, - ответил
Иван, пытаясь освободиться. Богатырь отпустил кафтан, но вслед
презрительно бросил:
- Сразу видно, что вы не киевлянин...
- Да! - взвился Иван. - Из-под Мурома я! Но это не
помешает мне окоротить на голову заносчивого киевлянина!
- Хорошо, - промолвил богатырь довольно. - В полдень на
Куликовом поле. И не забудь мамке с папкой отписать, что погиб
от рук Добрыни Никитича.
- Добрыня! - охнул Иван. Но богатырь уже прошел в казарму.
Продолжая свой путь по двору, Иван прикидывал, как
поделикатнее сообщить родителям горестную весть. Может, сначала
написать все свежие новости, а в посткриптуме упомянуть: так,
мол, и так, убит Никитичем... Или наоборот: сначала сказать,
что помер от рук Добрыни, а потом весело пересказать
предшествующие собы...
Сегодня у Ивана был невезучий день. Он не заметил группу
богатырей, едущих наперерез, и был сбит лошадью того самого
толстого богатыря, который давеча так ловко расправлялся с
сотоварищами на лестнице. Наткнувшись на покрытый кольчугой
лошадиный бок, Иван-дурак запнулся и упал под конское брюхо.
Богатырь остановился и с хохотом заявил:
- Попал под лошадь! Ну и добры молодцы шастают по нашему
двору! Со смеху помрешь!
- Дави его, Илюха! - радостно посоветовал ему другой
богатырь.
- Да ладно, пущай живет. Тем паче, по роже судя, земляк он
мой.
Иван потряс головой и сел под лошадиным брюхом. Посмотрел
вверх и поморщился. Позор! Даже не конь добрый его сбил, а
добрая кобыла.
- Славная у тебя лошадь, Илюшенька, - подал тем временем
голос тот богатырь, что советовал задавить Ивана. - Будь эта
кобыла конем, была б ей цена триста рубликов.
- Ха! Эта лошадь отродясь конь, а цена ей - пятьсот
рублей! - не моргнув глазом соврал Илья. - Эй, добрый молодец,
долго будешь под моим конем разлеживаться?
Иван-дурак вылез из-под лошади, раздвинув спускающиеся,
видно для маскировки, до самой земли звенья лошадиной кольчуги,
и ехидно ответил:
- Был бы конь - сразу б вылез! Искал я, за что ты пятьсот
рубликов отдал, а нашел только на триста!
Наступило гробовое молчание. Илья поднял булаву, потряс
ею, потом сдержался и коротко произнес:
- Ровно в полдень...
- На поле Куликовом, - поддержал его Иван. И, понимая, что
помирать все равно придется, добавил, куражась:
- Только не подводи своего коня к моему Гнедку. Он у меня,
как огонь жарок, не устоит!
- Не люблю я земляков убивать. Да придется, - со вздохом
сообщил богатырь. - Пока, муромчанин!
"Земляков?.." - понял вдруг Иван.
- Илья Муромец?! Заступничек?!
Но тот уже ехал дальше, сокрушаясь о нынешней молодежи,
которая не способна отличить коня от кобылы.
- Так, доигрался, - пробормотал себе под нос Иван. -
Добрынюшка-то добрый, может и пощадить... А вот Муромца я
обидел знатно... Кто ж меня, дурака, за язык тянул? Ой-ой-ой.
Он взнуздал Гнедка и печально промолвил:
- Теперь буду практиковать хорошие манеры. Без закуски не
пить, матушке письма писать... С богатырями не ссориться. О!
Кстати...
Перед Иваном стояла группа о чем-то оживленно беседующих
богатырей. Один из них, тощий и интеллигентный, был дураку
знаком. Именно его использовал Муромец на лестнице в качестве
булавы.
Так вот, из кармана этого богатыря случайно вывалилась
грамотка. И рассеянный богатырь, наступив на нее кирзовым
сапогом, стал втаптывать бересту в грязь.
- Расступись, расступись, - заорал Иван и, ловко
перегнувшись с коня, выхватил грамотку из-под сапога богатыря.
Тот смерил его гневным взглядом и заявил:
- Что это вы, молодой человек, в грязи роетесь?
- Вот, - радостно пролепетал Иван, протягивая богатырю
грязную бересту. - Вы письмецо обронили.
- Это не мое письмо.
- Но я же видел, как оно выпало из вашего кармана! -
настаивал Иван.
- Ха! - хором воскликнули богатыри, поглядев на бересту. -
Почерк Марьи-искусницы. Уж не шашни ли у тебя с ней, Алешенька?
- Нет. Это не мое письмо. И почерк не Машин. Или вы хотите
сказать, что и сами получали от нее письма?! - заорал богатырь.
Его товарищи сконфуженно опустили глаза.
- Это просто заявка Микуле Селяниновичу на комплект
праздничных кольчуг, - потрясая грамоткой продолжил Алеша
угрожающе. - Верите?!
- Верим, верим, - затараторили богатыри.
- Ну хорошо, коли так. Я отдам бересту Микуле... при
случае.
Богатыри стали торопливо расходиться. Иван остался один на
один с Алешей.
- Юноша! Вы - убийца! - гневно заявил Алеша.
- Да? - удивился дурак.
- Да! Вы убили мою веру в чистую любовь. Так что...
- В полдень, на Куликовом поле, - обреченно сказал Иван. -
Да, кстати, вы, часом, не знаменитый Алеша Попович?
- Он самый, - удивился богатырь. - Откуда знаешь?
- Догадался, - разворачивая Гнедка, бросил Иван. - До
встречи на поле...
Долго скакал Иван по Киеву. "Ох и дурак, - думал он о
себе. - поссориться с тремя былинными героями, с тремя
богатырями!" Он пришпоривал Гнедка и гнал все дальше и дальше,
пока не понял, что его одолевает сушняк. Подъехав к колодцу,
Иван стал ждать.
Через полчаса к колодцу подошла красна девица.
- Красна девица! - позвал ее Иван.
Та лукаво улыбнулась.
- Дай-ка мне испить водицы, от вражьей крови умыться, -
продолжил Иван.
- Какой смешной, - фыркнула девушка и, набрав полное
ведро, изящно протянула его дураку. Второе она поставила перед
Гнедком, чем сразу завоевало его сердце.
Допив водицу, Иван икнул и спросил:
- Как звать-величать тебя, красна девица?
- Марья-искусница, - томно произнесла красавица. - И
никакая я не девица, а вовсе мужнина жена.
- То дело поправимое, - похлопав по булаве, сказал Иван. -
Ох, Марьюшка, люба ты мне! Давай, пофлиртуем легонько?
- Светло еще, добрый молодец, - остановила она его порыв.
- Что люди добрые скажут? Приходи вечером на сеновал.
- Эх, Марья. Не дожить мне до вечера, - грустно сообщил
Иван. - Вызвался я биться с Ильей Муромцем, Добрыней Никитичем
да Алешей Поповичем... Кранты мне.
- Да, тяжко дело, - облокотившись о колодец, сказала
Марья-искусница. - Со всеми сразу, что ль, биться будешь?
- Выходит, что так. В полдень, на Куликовом поле.
- А победить слабо.
- Слабо, - признался Иван. - Да и не поднимется у меня на
заступничков народных булава.
- Чем бы тебе помочь?.. - задумалась Марья, доставая из
кармана горсть жареных семечек и увлеченно их лузгая. - Будешь?
- Да я больше бананы уважаю, - слабо возразил Иван, но
взял у Марьи полпригоршни семечек. - Так как насчет флирта, а?
- Приходи на сеновал, - твердо повторила Марья. - А на
поле Куликовом всякое может случится. Не вешай носа раньше
времени.
- Буду жив - приду, - вздохнул Иван и медленно поехал на
Куликово поле.
Прибыв на поле, Иван обнаружил, что опередил всех трех
своих противников. Будучи человеком хоть и простодушным, но не
лишенным определенного чувства юмора, Иван усмехнулся про себя:
"Похоже, на тот свет я спешу больше остальных..." Но тут же
мысль его продолжилась: "Оно и понятно, потому как противники
мои - настоящие былинные богатыри, на тот свет они и не
собираются..." От догадки этой Иван приуныл и понурился.
Горестные размышления его прервало появление богатырей.
Появившись с разных сторон Куликова поля, они одновременно
сошлись в его середине и теперь озадаченно разглядывали друг
друга.
- Та-ак, - нарушил тишину Илья Муромец, - что это значит?
- Я дерусь с этим добрым молодцем, - объяснил Добрыня,
указывая на Ивана рукой и тем же движением как бы приветствуя
его.
- Но я тоже дерусь с ним, - заявил Илья.
- И я, - добавил Алеша.
- А теперь, милостивые богатыри, когда вы все собрались
здесь, - поспешил прояснить ситуацию Иван, - разрешите мне
принести вам свои извинения.
При слове "извинения" лицо Добрыни затуманилось, по губам
Ильи скользнула пренебрежительная усмешка, Алеша же
отрицательно покачал головой.
- Вы не так меня поняли, - поспешил объясниться Иван, - я
прошу вашего извинения за то, что убить меня сможет лишь один
из вас троих, а значит, еще двое останутся без должного
удовлетворения. Поверьте, ежели я мог бы умереть трижды, я бы
сделал это только из уважения к вам. И еще. Хочу я попросить
вас: опосля погибели моей, отправьте отцу-батюшке моему
весточку. Что, мол, полег твой сын Иван-дурак за землю нашу
Русскую, - Иван шмыгнул носом. - Но никому больше о том, как
звать меня - не сказывайте: пусть молодец Емеля, моим именем
воеводе назвавшийся, так дальше и прозывается... - Говоря это,
он ощущал крайнее смущение от мысли, что богатыри решили, будто
он хотел уклониться от поединка. Потому, произнеся
вышеприведенную тираду, закончил он так: - А теперь - к делу! -
И, выхватив без дальнейших проволочек булаву, принялся
угрожающе раскручивать ее над головой.
Богатыри умиленно его разглядывали.
- Славный юноша, - заметил Добрыня.
- Не честь бы богатырская, я предпочел бы его иметь не во
врагах, а в сотоварищах, - признался Илья.
- Согласен с вами, друзья мои, - сказал Алеша, - однако
драться придется, и тут наше положение еще сложнее чем его, -
кивнул он на продолжающего со свирепой физиономией размахивать
булавой Ивана. - Не можем же мы, в самом деле, втроем
наброситься на этого бедного отрока. Как быть?
- Самым разумным будет драться с ним по очереди, -
предложил Добрыня. - Давайте посчитаемся, кому первому.
- Не пойдет! - не прекращая вертеть булавой, выкрикнул
Иван. - Первый имеет больше шансов получить удовлетворение!
Вместе деритесь, кому повезет!
- Давайте так, - высказал свой вариант Илья, - пока он
двоих не ухайдакает, драться не будем. А уж кто останется, тот
ему за всех отплатит. - С этими словами он, покорясь судьбе,
закрыл глаза и, вытянув руки по швам, замер. Не долго думая,
его примеру последовали Добрыня и Алеша.
Запыхавшийся Иван опустил булаву и обиженно крикнул:
- Вы что, издеваетесь?! Не могу же я беззащитных людей
бить!
Богатыри открыли глаза и переглянулись.
- Да-а, - протянул Илья Муромец, - незадача...
И тут сие неестественное равновесие благородств нарушило
появление на поле необычного существа. Вообще-то, трехглавый
змей на Руси - не диковина. Ребятишки их дразнят, богатыри,
прибавляя себе славы, бьются, а особо удачливые крестьяне даже
ухитряются, запрягши, пахать и боронить на них землю. Но
существо, появившееся на Куликовом поле сейчас, было необычно
как раз тем, что голов у него было не три, а четыре. Поглядывая
на явно лишнюю голову, три остальные тоскливо взревывали.
Богатыри уставились на змея.
- Не порядок, - прервал всеобщее замешательство Илья
Муромец, - нас трое, а голов - четыре. Кому-то две достанется,
а это - нечестно...
- Позвольте с вами не согласиться! - вскричал Иван,
радуясь возможности перед смертью совершить хотя бы один
подвиг, - нас не трое, нас четверо! - И выкрикнул первую часть
легендарного богатырского лозунга: - Один за всех!..
- И все за одного! - рефлекторно отозвались богатыри и,
выхватив мечи из ножен, ринулись на змея.
Бедное животное и не думало сопротивляться. Пытаясь
уклониться от острых лезвий, три его головы беспорядочно
мотались из стороны в сторону, переплетались шеями и натыкаясь
на лишнюю, ошалело хлопали глазами. Последняя же, словно
выпавший из гнезда птенец, с любопытством озиралась окрест себя
до тех пор, пока булава Ивана не прекратила ее ознакомление с
этим миром. Удар раскроил зеленый череп, а еще через минуту
каждый из богатырей отсек по "своей" голове.
Ноги змея расползлись, он осел на землю и вдруг, вспыхнув
ярким голубым пламенем, исчез.
Иван пораженно смотрел на то место, где только что стояло
чудище, привычные же к этому явлению богатыри спокойно отерли
мечи о траву и вложили их в ножны.
- Я к вашим услугам! - воскликнул Иван, очнувшись, -
продолжим поединок! - И тут заметил, что богатыри о чем-то
таинственно перешептываются. Совещание их быстро закончилось, и
слово взял Алеша Попович:
- Вот что, добрый молодец. Негоже нам драться с тобою
после того, как вместе мы чудище одолели, землю русскую
защитили.
- Что, струсили?! - истерично закричал Иван и даже сам
обалдел от своей дурости.
Богатыри довольно заржали.
- Кончай, земеля, - ласково сказал Илья, - объясни-ка
лучше, чего это ты про лиходея рассказывал, именем твоим
воеводе назвавшемся?
Иван понял, что боя не будет, но радости своей сумел не
выказать.
- Да не лиходей Емеля, - махнул он рукой и принялся
подробно рассказывать о своей с последним встрече, о его любви
к Несмеяне и о собственном решении ему не мешать.
Выслушав его рассказ, богатыри растрогались.
- Да, Вань, - сказал Добрыня, когда дурак закончил свое
повествование, - благородный ты юноша. Может быть даже
благородней меня. А я очень благородный. И скромный.
- Благородство-благородством, а выручать надо парубка, -
заявил Алеша. - Поехали к князю, все как есть расскажем, пусть
он Микуле прикажет в богатыри тебя принять, а уж что с Емелей
делать - пусть сам решает.
- Да не могу я... - начал было Иван, но его перебил Илья
Муромец:
- А тебя никто и не спрашивает. И князю, и Микуле мы твою
историю так и так расскажем, а то благородством своим ты сам
себя в могилу сведешь. Так что поехали вместе.
Делать нечего. Пришпорил Иван своего Гнедка и, понурясь,
двинулся вослед богатырям.
Но вскорости настроение его изменилось. От того, что на
полдороги к палатам Владимира повстречался им княжеский
стражник.
- Не ты ль Иваном-дураком будешь?! - обратился он к нашему
герою.
- Он, он, - подтвердили богатыри, - а чего?
- Микула к себе требует, в дружину принимать.
- А Емеля как же?.. - вырвалось у Ивана, но он тут же
испуганно прикрыл рот ладонью.
- Самозванец-то? - расплылся в улыбке стражник, -
самозванец утек.
И вот что, сопровождая богатырей и Ивана, рассказал
стражник дальше.
Заступив в караул, Емеля выбрал удачный момент и прокрался
в опочивальню Несмеяны. Несмеяна рыдала над книжицей.
Напрягшись, Емеля прочел название на обложке: "Му-му".
Емеля, умилившись, замер в дверях. В этот миг Несмеяна
приостановила рыдания, смачно высморкалась на пол, выжала
мокрую от слез простыню, затем открыла книжицу с начала и
разрыдалась с новой силой.
- Не плачь, красна девица, - хриплым от любовного волнения
голосом сказал Емеля.
Несмеяна взвизгнула и, подскочив, как ошпаренная,
принялась судорожно оправлять ночную рубашку. Однако мокрая
рубашка липла к телу, подчеркивая перед охальником
соблазнительные округлости тела. Ноги Емели от этого зрелища
подкосилися и, чтобы не упасть, он покрепче ухватился за косяк.
- Ты кто? - с искренним любопытством спросила Несмеяна,
прокричавшись.
- Емеля я, суженный твой, - ответил тот приготовленной
заранее фразой.
- Суженный? - переспросила Несмеяна и кокетливо
всхлипнула. - А ежели я папеньку позову, тебе голову отрубят.
- Не отрубят, - уверенно заявил Емеля, - потому как я тебя
сейчас рассмешу. А тому, кто это сделает, батюшка твой,
государь, обещался в жены тебя отдать. Да полцарства впридачу.
Так что он мне уже почти что тесть.
- Уже рассмешил, - хлюпнув носом, недоверчиво сказала
Несмеяна.
- Не веришь, - кивнул головой Емеля. - Ну гляди. - И он
торжественно произнес: - По щучьему велению, по моему хотению,
засмейся, царевна!
Царевна изо всех сил попыталась скривить губы в улыбке, но
ничего у нее не вышло, и она снова тихонько заплакала.
- По щучьему велению, по моему хотению, засмейся, царевна!
- повторил Емеля дрожащим голосом.
- Да щука-то тут при чем?! - возмутилась царевна, вновь
взахлеб разрыдавшись, - бестолочь! - И, с ненавистью глядя на
Емелю, закричала: - Папенька!
- Ау, доченька, - раздался из соседней комнаты голос
князя.
- Зови палача, папенька, клиент пришел!
Пораженный очередным предательством щуки, Емеля понял:
пора делать ноги. И сделал их.
...Вызванный на место преступления Микула Селянинович без
труда определил, кто был наделавшим переполоху неудачливым
претендентом на руку и сердце царевны. Объявив на Емелю розыск
по всей Руси, послал он и за Иваном дураком, чтобы восстановить
сына своего старого товарища в утерянных правах.
- ...Вот что, Ваня, - сказал воевода дураку, когда наша
четверка появилась в его кабинете. - Теперь все у тебя путем
пойдет. Но в богатыри я тебя сразу принять не могу. Поскольку
ты, выходит, вроде как помог прохиндею этому - Емеле - в наше
доверие втереться...
Иван хотел было возразить, но Микула Селянинович осадил
его взмахом руки:
- Знаю, знаю, что не по умыслу злому, однако ж... Походи
пока в "добрых молодцах", конюшни княжеские почисти. Конюха -
Авгием зовут. И там, между прочим, подвиги совершать можно. А
потом и видно будет. Однако ж, чую я, а опыт у меня, сам
понимаешь, велик, ждут тебя большие дела!
...Выйдя от воеводы, обрадованные богатыри принялись что
есть силы дубасить Ивана по спине и плечам, приговаривая: "Ну,
поздравляем, дружище!", "С назначеньицем!"...
- Это дело надо спрыснуть! - уже во дворе заявил Алеша
Попович. Давайте-ка, друзья, соберемся вчетвером в кабаке часов
эдак в десять. В том, что на Муромской дороге, а?!
- Дело говоришь! - согласился Илья Муромец.
- Дело! - подтвердил Добрыня.
И богатыри вскочили на коней. А с ними и Иван - на Гнедка.
- Я бы рад, - взял он слово, - да только остановиться мне
где-то надо, крышу над головой найти.
- А чего ее искать-то?! - заявил Алеша, - к дядьке
Черномору тебя определим. Один черт, у него на постое тридцать
три богатыря. Тридцать четвертым будешь! Тем паче, с хозяйкой я
знаком коротко, - добавил он потише, слегка зардевшись.
После слов этих богатыри пришпорили коней и двинулись в
известном им направлении. Иван поспешил вслед.
...Выйдя из черноморовской хаты, Алеша объявил:
- С хозяйкой все улажено, заходи, располагайся. Она сейчас
одна дома, - он многозначительно подмигнул. - А мы пока пойдем,
подвигов поищем.
- Не забудь: в десять - в кабаке! - напомнил Добрыня.
- Не забуду! - заверил Иван и шагнул в сени.
Там и встретила его хозяюшка... Марья-искусница.
Иван так и обомлел. Марья же, приветливо улыбаясь, стояла,
держа во белых руках хлеб да соль.
- Вот и свиделись, добрый молодец. И на сеновал ходить не
надобно, - сказала она игриво. - Ну как, не лишней голова у
змея оказалась?
- Ужель твоя работа, красавица?! - воскликнул Иван вне
себя от счастья.
- Моя, не моя, - скромно потупила глаза Марья, - а все
таки не зря я "искусницей" в народе прозвана...
Тут Иван опечалился:
- Ты, значит, дядьки Черномора жена?
Опечалилась и Марья:
- Так это, Ваня. Да только давно уж я при живом-то муже
вдовствую. Сутки напролет Черномор с тридцатью тремя богатырями
бражничает. А придет домой, сразу в ванну лезет: без воды он,
понимаешь, не может.
- А на тебя и внимания не обращает?
- Не обращает...
- Да как же он может? На такую бабу!..
Марья Искусница, забыв на миг горести, засмеялась
обольстительно:
- А ты, Иван, хоть и дурак, а хитер, хитер! Садись-ка
лучше столоваться.
С этими словами Марья накинула на стол скатерть-самобранку
и принялась дружка своего нового поить да потчевать.
За вкусным обедом, да игривой беседою, преисполненный
самых соблазнительных надежд, Иван и не заметил, как настало
ему время мчаться на условленную встречу с богатырями.
Как на крыльях прилетел Иван в кабак.
- Друзья! - вскричал он, усаживаясь за уставленный снедью
дубовый стол. - Поистине сегодня счастливейший день! Сегодня я
приобрел не только трех прекрасных друзей, но и возлюбленную!
Знали бы вы как она хороша! Как... как...
- Эх Ваня, - остановил его Илья Муромец, кладя тяжелую
ладонь ему на плечо. - Счастье твое просто смешно. - С этими
словами свободной рукой он поднял с пола трехведерную зеленую
бутыль и водрузил ее на стол. - Хотел бы я знать, что бы ты
сказал, если бы я рассказал тебе одну любовную историю.
- Случившуюся с тобой?
- Или с одним из моих друзей, не все ли равно?
Алеша и Добрыня многозначительно переглянулись.
- Расскажи, Илья Муромец, расскажи, - запросил Иван.
- Выпьем, это будет лучше, - попытался сменить тему Илья.
- А ты пей и рассказывай.
- Это действительно вполне совместимо, - заметил Илья,
наполняя кружки богатырям и Ивану.
Как из под земли перед столом вырос благообразный
седоватый старец с гуслями на ремне.
- Ой вы, гой еси, добры молодцы! - приветствовал он
сидящих и протянул откуда ни возьмись взявшуюся в его руке
пустую кружку, раза в три большую объемом, чем у богатырей, -
не споможите ль народному сказителю в созидании вдохновения? -
спросил он явно риторически.
- Да ты присаживайся к нам, Боян, чего уж, - предложил
Добрыня приветливо.
Боян погладил ладонью свою белую окладистую бороду, якобы
размышляя, принять ли приглашение, затем ответил с
достоинством:
- Что ж, не грех с героями былинными чарку распить. - И
опустился на скамью рядом с Алешей.
Тот вскочил и церемонно обратился к Ивану:
- Знакомься, Ваня, это Боян. Поэт.
Затем повернулся к старцу:
- Боян, это Иван. Дурак.
- Знаю, знаю, - закивал старец, - дуракам на Руси завсегда
почет. Много я о тебе преданий слышал, Ваня. А вот ликом ты
каков, еще не видывал.
"Интересно, чего это он обо мне слышать мог?" - удивился
Иван, но промолчал, решив однако порасспросить еще.
А Боян продолжил:
- Что ж, друзья мои, за удаль молодецкую! - Он опрокинул
кружку, затем смачно крякнул и занюхал выпитое грязным рукавом
кафтана.
Богатыри последовали его примеру. Иван осушил свою кружку
залпом, и почувствовал, что его глаза вылезли на лоб. Алеша
галантно подал ему крынку с огуречным рассолом:
- Запей, Ванюша. Царская водка - напиток богатырский, не
сразу по нутру бывает. Не печалься, привыкнешь вскорости.
Иван осушил крынку и лишь после этого сумел с хрипом
выдохнуть.
Боян, черпая большой расписной деревянной ложкой черную
икру и намазывая ее на печеные плоды хлебного дерева, вновь
обратился к Илье:
- Мне показалось, своим появлением я, богатырь, перебил
тебя.
- Да, да, Илья, - обрадовался Иван, к которому дар речи
уже вернулся, - ты начал любовную историю...
- Вы непременно этого хотите? - обвел Илья присутствующих
тяжелым взглядом. Те закивали, набивая рты яствами.
- Хорошо, пусть будет по-вашему... Один из моих друзей,
некий богатырь, родом, как и я, из села Карачарова, что
недалече от славного города Мурома...
- Брось жеманиться, Илюша, - перебил его Баян, - в селе-то
Карачарове только один богатырь и был.
Илья Муромец густо покраснел.
- Что ж, ладно, будь по вашему, - сказал он замогильным
голосом. - Резанем правду-матку... Так вот. Родился я в селе
Карачарове, что под Муромом, отец мой, батюшка, был
крестьянином. И сидел я сиднем целых тридцать лет...
- А чего? - удивился Иван.
- Детский паралич, - шепотом пояснил Алеша.
Тем временем Боян, не дожидаясь приглашения, хряпнул еще
кружку, утер губы ладонью и вмешался:
- Ну, эту-то историю любой дурак знает. Разве что кроме
этого, - он покосился на Ивана. - И как тебя калики перехожие
вылечили, и как ты Святогора-богатыря в гроб загнал. И как жену
твою Калин-царь извел. А вот про любовную интрижку, - он
скабрезно хихикнул, - про это мы еще не слыхивали. Ближе к
телу, Илюша!
Илья ударил кулаком по столу так, что огурцы и апельсины
запрыгали по нему, как мячики.
- Слушай, дед, еще раз вякнешь, седин твоих не пожалею
я...
- Молчу, молчу, - испуганно затряс головой Боян.
- Не, Илюха, ты кончай, - вмешался Алеша Попович, - старик
дело глаголет. Обещал про бабу, а сам опять про калик своих...
Услышав эту фразу, Добрыня поднялся, держа свою кружку в
вытянутой руке:
- За пр-р-релестных дам!
Выпили.
- Ну ладно, - сказал Илья, - дело, значит, было так.
Перебив всю нечисть вокруг Мурома, собрался я на службу ко
Владимиру. Отстоял заутреннюю, седлал своего добра коня и
попер. Еду я еду, вдруг - на дороге камень, а на камне том
надпись...
Боян, желая вставить словечко, открыл было рот, но Илья
показал ему свой волосатый богатырский кулачище, и тот, клацнув