Бушков Александр Александрович. Чужие берега

   Клади отъехала от Сварога, решив, по всей видимости, что все необходимое сказано и она добилась, чего хотела. Может быть, вдобавок заключив, что избраннику смятенного необходимо остаться наедине с мыслями о цветах грядущего.
   «Ох уж мне эти юродивые ясновидящие и убогие предсказатели…» – подумал Сварог.
   Дорога продолжала спускаться со взгорья на равнину. Ветерок, разгулявшийся после рассветного затишья, качал еловые и сосновые лапы, шелестела листва дубов и вязов, подрагивали осины. Совсем незнакомых деревьев Сварог приметил немного, хотя незнакомы они могли быть именно ему, а на самом деле так же, как те же сосны, благополучно произрастали где-нибудь на Таларе, может быть, и на Земле. Мы с вами очень похожи…
   Дорога раз взлетела на холм, поросший мелколесьем. С его вершины удалось лигах в трех, пардон, кабелотах в двух впереди увидеть цель их недолгого путешествия – город Митрак, столицу славного княжества Гаэдаро. Булавочными иглами торчали шпили, в подвижных точках угадывались флюгера, кое-где над коричневой чешуей крыш поднимались печные дымки. Дорога нырнула в лес, скрывая вид на город. Снова обступили деревья.
   Сварог не сразу понял, что же изменилось в окружающем. Вроде бы все то же самое, тянется по сторонам лес, разве больше стало лиственных деревьев, уменьшилось хвойных, да вот гложет ощущение, будто недостает чего-то привычного. Ах ты ж, дьявол!.. Стало тише, исчезла птичья разноголосица. Городские браконьеры, что ли, разогнали?..
   Конь заржал и взвился на дыбы, когда дорогу впереди перерезали следы. Всем следам следы – узкие и глубокие борозды, вспоровшие грунтовку короткими дугами, словно некто на гигантских коньках рассекал по лесному тракту.
   Кое-как успокоив занервничавшее животное, Сварог вопросительно взглянул на спутницу, также не без труда усмирившую свою лошадку. Клади, как уже раз случилось за их недолгую поездку, лишь пожала плечами.
   – Лошади зря упираться не станут. Не нравятся мне эти… – Сварогу пришло на ум довольно специфическое, но подходящее к теме слово: – …непонятен.
   – Другой дороги к городу нет, – сказала Клади. Ее «непонятой» вроде бы не напугали. По крайней мере, внешне спокойна.
   – Нет, говоришь?
   «Третий глаз», задействованный Сварогом для кругового осмотра, ничего к обстановке не прибавил. Ну, раз другой дороги нет…
   – Тогда вперед.
   Вот уж теперь точно шаур не будет бесполезным. Сварог сжал его в кармане.
   Лошади нехотя, но пошли, приученные доверять и повиноваться человеку. Двигались шагом. Сварог крутил головой, отслеживая обстановку на все триста шестьдесят градусов. Борозды словно от гигантских коньков, внезапно объявившиеся на дороге, тянулись и далее.
   «Привычка – вторая натура, – промелькнуло краешком сознания. – Банальность, но в точку сказано. Вот привык к Доран-ан-Тегу – пустота на боку ноет, как ампутированная нога. Главное, по привычке не схватиться за ту пустоту…»
   Картина открылась не внезапно. Это они увидели издали, когда после поворота распахнулся взглядам очередной участок дороги. И чем ближе они подъезжали, тем меньше сохранялось надежд на обман зрения. А вскоре сомнения и вовсе иссякли.
   Сварог немало повидал на своем веку подобного. И знал – его не вырвет, он не хлопнется в обморок, не станет отводить глаза. Однако ком к горлу все же подкатил, кровь прилила к голове, заломило в висках, участилось дыхание, нервы натянулись – трудно, оставаясь человеком, сохранять хладнокровие при виде такого. Но откуда взялась стальная выдержка у юной девчонки, скажите на милость?! Они ехали вровень, и профиль Клади был открыт взгляду Сварога – на лице зеленоглазой охотницы не дрогнул ни один мускул. А картиночка-то, представшая во всей красе, была не для слабых нервов.
   Два трупа лежали у обочины. Лошади и всадника. И с обоих была начисто содрана кожа. Словно сине-красные силуэты животного и человека с картинок в учебнике зоологии обрели объем. Кожа исчезла бесследно. Не брошена поблизости, не видно разодранных и разбросанных клочьев. Будто кожу унесли с собой в качестве боевого трофея. В клочья была разодрана одежда всадника, разноцветные лоскутья аляповатыми заплатами пестрели на дороге, свисали с кустов и деревьев.
   – Да, ребята, что-то неладно, я погляжу, в вашем королевстве. Совсем неладно, – пробормотал Сварог, когда их лошади забили копытами дорожную грязь, пропитавшуюся кровью, в пяти каймах от жуткого зрелища. Сварог ожидал, что Клади вновь начнет цитировать местные пророчества, но девчонка молчала. Даже странно…
   А это еще что?
   Белые листья, листья-альбиносы, на осинах обычно не растут. Тем более размером с кленовый лист, продолговатые и свернутые в трубку.
   Сварог спешился, передал повод своего скакуна Клади.
   Значит, человек перед гибелью успел выдернуть документ из-за пазухи или из сумки (вряд ли он не выпускал его из рук всю дорогу) и отбросить подальше. А раз так, следует предположить, что бумага содержит нечто важное…
   Неизвестно, кем был погибший, что за документ и кому несчастный его вез, но коли в предсмертный миг отбросил подальше, стало быть, хотел, чтобы кто-то нашел и правильно распорядился. Последняя воля погибшего, ее надо уважать. К тому же иначе пропасть может бумага. Самое простое – вот возьмет и хлынет ливень, чернила размоет. Сварог посмотрел на Клади. В ее глазах плясал ужас, но она мужественно не двигалась с места. Будешь тут мужественным, когда сначала черные монахи, а теперь еще такое… Он достал листок из переплетения ветвей. Часть плотной бумажной трубки была оторвана, Сварог вгляделся в неровные края – да, оторвана, а не отрезана или обрублена. Для того, чтобы медленно разорвать плотный бумажный скруток, надо быть человеком незаурядной силы. А уж одним рывком, на который, судя по всему, лишь и могло хватить времени у погибшего… Да и зачем ему понадобилось рвать документ столь бестолковым образом? И куда он дел вторую половину? Сварог внимательно огляделся, но ничего не обнаружил. Так что, скорее всего, бумагу располовинило то самое нечто, чьи коньковые следы на дороге окружали короткими дугообразными бороздами место трагедии. Располовинило и сожрало, должно быть. Кстати, следы здесь же и пропадали, ни назад, ни вперед по дороге не продолжались…
   "Комадорн,
   По последним данным, исследования Сиргама-са завершены усп…
   …этих экспериментов станет создание и использование и целях сугубо дивер…
   …уже сейчас совершенно ясно, что примерно десять – двенадцать двоякод…
   …боевого отряда, противодействие которому будет затруднено отсутствием…
   …Вашего сведения, что это вопрос нескольких дней. Считаю необходи…
   …создание аналогичных боевых групп незамедлительно. В противном случае…
   …известить заинтересованные лица. Связь обычная".
   Вот как. М-да. И как прикажете все это понимать? Шпионские игры? Нет, в самом деле, оч-чень похоже, судари мои… А нам это надо? Нам это не надо. Нам надо домой. К папочке Гаудину, пусть он в шпионских страстях плещется…
   Он аккуратно положил бумагу на место, подошел к лошадям, посмотрел снизу вверх на Клади.
   Та глядела на него с непонятным выражением – то ли испугом, то ли ожиданием. Негромко поинтересовалась:
   – Что там?
   – Сам не пойму, – честно признался Сварог и закурил. – И, прости, тебе читать не дам. Не нашенского это ума дело, лучше в такие игрушки не играть… Ну что, двинулись дальше?
   Лес вскоре закончился, пошли бескрайние, опять же неухоженные поля. По очередному мостику они пересекли очередную спокойную речку (слева вхолостую крутилась ветхая водяная мельница), вдалеке показались деревенские домики.
   На самых подступах к городу, в полукабелоте от окраинных домов, одноэтажных и невзрачных, путь им преградила застава. Впрочем, застава – это громко сказано. Поперек дороги было возведено несерьезное заграждение в виде укрепленного на козлах замшелого сучковатого бревна, которое, судя по всему, при нужде просто-напросто отодвигали к обочине.
   – А это зачем еще? – вполголоса спросил Сварог.
   – Положено так. Разное в округе бродит, сам видел…
   Сварог недоверчиво хмыкнул.
   Действительно, бревно было обито полосками блестящего металла – не иначе как серебра, но Сварог сильно сомневался, что оно послужит серьезной преградой для местной нечисти и прочих лесных разбойников: к городу же не обязательно пробираться по дороге… А еще у Сварога сложилось стойкое впечатление, что «шлагбаум» воздвигнут здесь не столько для того, чтобы не пущать незваных гостей в Митрак, сколько наоборот: не выпускать кого попало из города.
   Справа от заграждения, каймах в двадцати к закату, возвышалась несмешная пародия на блокпост: грубо сколоченная некрашеная времянка с плоской крышей, куда могли бы втиснуться от силы трое щуплых солдатиков, причем без амуниции. К дверному косяку была небрежно прислонена устрашающего вида алебарда, а перед открытой дверью, подвешенный на закопченной треноге над костерком, булькал походный котелок, источая грибной аромат. Граница на замке и но пасаран, короче говоря.
   Заслышав топот копыт, из времянки выдвинулся крепкий пожилой усач – с изрытым оспинами лицом, со старым шрамом на скуле, в расстегнутой до пупа форменной рубахе и мятых штанах. На волосатой груди висела на простой веревочке высушенная лапка какого-то мелкого зверька. Усач заспанно потер лицо, сунул нос в котелок, потом посмотрел на гостей. Выудил откуда-то из-за двери штуковину, отдаленно напоминающую итальянский девятимиллиметровый ГШ «Беретта», производимый в начале сороковых годов, и нога за ногу, небрежно уцапав оружие за цевье, направился к ним. В каждом его движении сквозил абсолютный пофигизм абсолютно ко всему на свете, однако Сварог моментально напрягся и незаметно правой рукой нащупал шаур. Возможно, старому вояке оставались считанные дни до пенсии и посему он совершенно справедливо забил болт на службу. Но по повадкам, по быстрому взгляду, которым усач одарил парочку в балахонах, по тому, с какой нарочитой небрежностью держал автомат, в нем угадывался боец, прошедший огонь и воду и не растерявший кое-каких навыков. Сварог выжидал, осторожно поглаживая шаур. Прошивать ветерана очередью он пока не собирался, а вот в качестве демонстранта силы миниатюрный метатель звездочек вполне потянет…
   Охранник остановился по ту сторону заграждения – так, чтоб оба гостя были в поле его зрения, но, в случае чего, мешали бы друг другу напасть одновременно, – и зевнул во всю пасть.
   – Стой, кто идет, – сказал он. Усы у него были роскошные – длинные, чуть ли не до груди, ухоженные, с загнутыми в разные стороны кончиками.
   – Свои, – ответил Сварог. И глянул на Клади. Та сидела в седле неподвижно, по обыкновению опустив глаза и всем своим видом давая понять, что мирская жизнь ей глубоко по барабану и пусть чужеземец выкручивается, как хочет. Чужеземец хмыкнул, отпустил поводья (умница-лошадка стояла, как вкопанная) и, покопавшись левой рукой в кошеле, протянул стражу центавр. Уж этот жест должен быть понятен во всех мирах.
   Страж монету принять изволил.
   – Вижу, что не нурские шпионы, – пробурчал он в ответ и почесался монетой в боку. Очень было похоже, что он путникам рад и не прочь поболтать с ними, даже если те окажутся нурскими шпионами. Скучно, видать, торчать на посту… – Только что-то я раньше вас не встречал, святой человек.
   – На все воля аллаха, – глубокомысленно ответил Сварог, вспомнив, что он в цветах церковника. – Я тебя тоже первый раз вижу, человек войны.
   – И то верно. В город путь держите?
   – Туда.
   – По делам или как?
   – Видишь ли, человек войны, – проникновенно сказал Сварог, – как говорила Заратустра, все сущее является лишь экстраполяцией социальных склонностей индивида и его профессионального тренда на стержневые личностные установки, обусловленные динамической картой мотивационного анализа субъекта. Поэтому бессмысленно говорить о конкретной цели нашего путешествия.
   И сказавши: «Хоу», протянул ему еще один центавр.
   Если Сварог и собирался сбить ветерана с панталыку столь заковыристой сентенцией, то это ему не удалось.
   – Оно-то, конечно, так, – вяло сказал боец, даже не глянув на монету, – но только капрал, чернильная его душа, обещал намотать мне кишки на кулак, если я не буду записывать всех, кто приезжает в столицу и кто уезжает отсюда, – будь он хоть сам князь Саутар, – равно как указывать и цель приезда или отъезда. Так что будьте любезны.
   – Что ж, кишки на кулак – это неплохо, – согласился Сварог. И сообщил кратко: – По делу. Мы в город по делу.
   – Вот и ладушки, – сказал тот, не двинувшись, однако, с места. – Только сделайте одолжение, ваша святость, выньте, пожалуйста, руку из кармана. Не мое это, конечно, дело, что вы в карманах носите, но как бы конфуз не случился… По какому именно делу?
   «А ты ж морда, – подумал Сварог. – Ну я тебя…»
   Он вытащил руку, до того сжимающую шаур, и показал хитрой бестии пустую ладонь. А потом, наклонившись вперед, проникновенно спросил:
   – А вот любопытно узнать: что ваш капрал говорит по поводу внешнего вида личного состава?
   В тусклом взгляде вояки зажегся лукавый огонек.
   – Да много чего говорит, – вздохнул он. – Если ваша святость только пожелает, я мигом переоденусь согласно уставу караульной службы. И добро пожаловать в Митрак по всей форме: предъявление и регистрация подорожных, досмотр и опись ввозимого неличного имущества, а также заполнение прибывающими учетных листов четыре дробь шестнадцать и восемь тире пять бэ. Всех бланков у меня, к сожалению, нет, но не извольте тревожиться: ради такого случая я свяжусь с кем надо, и к вечеру необходимые бумажки будут туточки, вы и оглянуться не успеете…
   Сварог крякнул и спрятал монету обратно в кошель. Вот она, основная проблема всех шпионов и разномастных тайных агентов: прекрасно понимаешь, что при желании смог бы стереть наглеца в порошок, разметать по кустам и порвать, как Тузик грелку, но – нельзя, судари мои, нельзя, надо быть скромнее и незаметнее, поскольку главное – это дело, и ради дела, наступив на собственное горло, приходится ветошью прикидываться…
   – Непростой ты вояка, как я погляжу, – заметил Сварог.
   – А то, – хитро прищурился усатый боец. – Двадцать два года беспорочной службы в пограничном гарнизоне на Крамеше… Да и вы, ваша святость, сдается мне, не всегда рясу носили. Толма? Лазурный перевал? Фагорский залив?
   – В смысле? – не понял Сварог.
   – В том смысле, – пригладил усы страж городской границы, – что у меня глаз наметанный, человека воевавшего за кабелот вижу. А поскольку вы, ваша святость, еще молоды, не чета мне, вот я и спрашиваю, где воевать изволили, – войн-то за последние годы немного было…
   – Соображаешь, – похвалил Сварог, лихорадочно придумывая, что ответить. А если все горожане окажутся такими же глазастыми, то вообще туши свет… – Верно, воевал, – наконец сказал он. – Только подальше. Гораздо дальше. И недолго. Война, видишь ли, противоречит моей вере.
   – Вот я и говорю, – невозмутимо сообщил вояка. – Выправка-то у вас, извиняюсь, не церковная…
   «Не пустит, – обреченно понял Сварог. – Да еще и задержать решит для выяснения… Кому рассказать, а? – меня, короля, не пускает какой-то старпер! Отступить, что ли, и лесом пробираться? Так ведь этот не дурак, тревогу поднимет. Или все ж таки прорываться с боем? Ой, как не хочется…»
   Но тут, вот уж неожиданность, подала голос Клади:
   – Арок, мы едем к мастеру Пэверу. У нас к нему неотложное дело.
   Оба посмотрели на девушку – Сварог удивленно, ветеран пристально.
   – А ведь я вас знаю, – задумчиво протянул он, – вы из замка Таго, в город, случается, наведываетесь.
   «Ага, вести о пожаре сюда еще не дошли. Это нам на руку», – подумал Сварог.
   – И мастера Пэвера, кстати, знаю, – продолжал страж. – Достойнейший человек, не то что я, хоть и верит во всякую… ну, не мое это дело. А что, ваша святость, – вдруг сменил он тему, – табачком не угостите ли?
   Вот ведь шельма! Проверяет, что ли? Сварог понятия не имел, дозволяет ли религия курить здешним священникам. Сказаться некурящим? Или правильнее послать подальше?
   Он решил рискнуть. Совместно выкуренная сигарета – если не дружба, то, по крайней мере, путь к взаимопониманию. Как распитая на двоих бутылочка. Это, знаете ли, аксиома. Поэтому он сунул руку под воротник камзола и покопался там, делая вид, что ищет, а на самом деле организуя пару сигареток магическим макаром. Грудь на мгновенье обожгло стужей, и между пальцев материализовались две шуршащие табаком трубочки. Конечно, запросто могло статься, что в этом мире курят исключительно трубки, как покойный барон Таго, или табак просто жуют… но ведь может моя святость позволить себе невинные странности?
   Увидев протянутую через бревно сигарету, Арок обрадовался, как дитя погремушке. Он преобразился: с него мигом слетела вялость, даже доброжелательность какая никакая в глазах появилась. Он резво извлек из кармана штанов вполне обычные, земные спички, вежливо дал прикурить сначала Сварогу, для чего Сварогу пришлось опасно свеситься с седла, а потом прикурил сам, держа сигарету между большим пальцем и указательным и стараясь не опалить усы.
   – За ночь все высмолил, а смена только после обеда, – совсем другим, будто бы извиняющимся тоном объяснил он, с наслаждением выдыхая облако дыма. – Славный у вас табачок, ваша святость, благородный, ни в какое сравнение с нашенским… Недолго, говорите, воевали?..
   Он вдруг запнулся, словно вспомнил о чем-то неимоверно важном. Рот приоткрылся, сигарета упала на дорогу, но вояка этого, кажется, даже не заметил.
   Лошадка под Сварогом беспокойно фыркнула и стала рыть землю. Сварог недоуменно покрутил головой. Вокруг все было тихо. Припадок у него, что ли? Сейчас еще в пене биться начнет, этого только не хватало…
   – Так как все-таки насчет в город въехать, уважаемый? – напомнил он о своем существовании.
   Страж молчал, устремив неподвижный, стеклянный взгляд куда-то поверх его головы. Сварог мельком оглянулся, но позади не было никого, только Клади. Да еще вдалеке, высоко-высоко в небе, парила давешняя крылато-хвостатая тварь, как ее, рихар, что ли…
   – Э-эй! – позвал Сварог. Усач вздрогнул всем телом и не своим, деревянным голосом произнес:
   – Да что я, против, что ли… С нашим превеликим удовольствием… Если я у вас спрошу-таки подорожную, вы ведь мне покажете, так?
   – Ну… – осторожно протянул Сварог.
   – А если поинтересуюсь, за каким лядом вам мастер Пэвер сдался, вы ответите, что, мол, просто соскучились и хотите повидаться с давним приятелем?
   Струйка слюны поползла по губе, стекла на грудь.
   – Э-э… допустим, – сказал Сварог и подумал: «Нет уж, два припадочных за один день – это, знаете ли, перебор…»
   – И на нечисть вы непохожи, оберег молчит, – забормотал страж, потрогав лапку на шее, – он мне от мамы-покойницы достался, да и кони нечисть к себе не подпустят, если только кони настоящие, не заколдованные, и не шпион вы, сразу видно, шпион бы с подорожной ехал, честь по чести, и не стал бы таким клоуном наряжаться, вас же каждый запомнит, стало быть, натуральный вы священник, хоть и псих, если честно, да и баронскую дочку я знаю, иногда в город приезжает, правильно я излагаю?
   На этот раз Сварог почел за лучшее промолчать.
   – Вот видите! – радостно ухмыльнулся Арок как ни в чем не бывало, стирая слюну с усов. Глаза его потемнели, взгляд снова стал осмысленным. – А вы говорите… Так все точь-в-точь и запишем, капрал доволен будет. Милости просим, добро пожаловать в Митрак! – Закинув автомат за спину, он ухватился за бревно, поднатужился. – Не пособите ли, ваша святость…
   Сварог недоуменно передернул плечами, выбросил недокуренную сигарету и спрыгнул с седла, едва не запутавшись в балахоне. Псих или нет – не наша забота. В конце концов, пропустили, и на том спасибо… Он демонстративно погладил серебряные полоски на бревне, – дескать, понимаем, зачем помочь просишь, не нечисть я, не нечисть, – и приналег. Вдвоем они развернули «шлагбаум» параллельно дороге, открывая путь.
   – А что, ваша святость, табачком не угостите ли? – попросил Арок, отряхивая ладони. – За ночь все высмолил, а смена только после обеда…
   Клади взяла под уздцы лошадку Сварога и двинулась вперед. Сварог покосился на дымящийся на дороге окурок и с каменным лицом сотворил еще одну сигарету.
   Стражник обрадовался вторично, выудил из кармана спички, прикурил и с удовольствием выпустил струю дыма.
   – Хороший у вас табачок, ваша святость, – похвалил он… и вдруг виновато произнес: – Ночью ведь глаз не сомкнул, какие-то твари в округе так и шастали, стены царапали, пустить просили… Страшно было, словами не передать… – Его передернуло. – Говорят, нежить всякая вылезает аккурат перед Тьмой, да?
   Сварог опять промолчал. А что он мог сказать? Арок взял за его рукав. В глазах пожилого стражника появился страх.
   – И над Крабереном дым, плохой это знак, старики шепчутся… Вот вы святой человек, ваша святость, – негромко, с тоской проговорил он. – Знать должны. Правду ли толкуют, что опять конец света будет? Кое-кто уезжает, со всем семейством, со скарбом, говорит – на ярмарку в Лиму, но я-то вижу… А у меня внуки уже, куда ехать? Везде одно и то же… Вы-то сами что думаете?
   – Когда-нибудь конец света будет обязательно, – философски пожал плечами Сварог.
   – Ну, это-то понятно… А делать что же?
   – Молиться, сын мой, – только и сказал Сварог. И забрался в седло. – Молиться.
   Арок смотрел им вслед.
   – Откуда ты его знаешь? – спросил Сварог, когда они отъехали от заставы и оказались среди беспорядочно разбросанных домишек окраины города,
   – Арок часто здесь дежурит, – сказала Клади – А я в город наведываюсь. Вот и знаем друг друга.
   – И что ж его такого болезного в армии держат…
   – Болезного? – вопросительно подняла зеленые глазищи Клади.
   – Ну да. У него же чуть припадок не случился, не заметила?
   – Н-нет… По-моему, все нормально было.
   – Думаешь? Ну ладно, замнем…
   Он оглянулся и, прищурившись, посмотрел на фигурку у шлагбаума. Отчего-то его не покидало ощущение, что разговор со старым воякой еще не закончен, что им обязательно предстоит встретиться и сообщить друг другу нечто важное…
   …Город Митрак являл собой полное, с позволения сказать, ничтожество. В стратегическом плане, имеется в виду. Некогда его окружала городская стена, но было то лет триста назад, и теперь от стены осталось одно название. При желании и наличии людей Сварог захватил бы его за день, не больше. Расставить вот тут и тут осадные отряды, сюда подкатить шесть-семь осадных пушек – и все, город, считай, наш. Два удара по княжескому дворцу, чьи башни непростительно гордо возвышаются над кварталами, захват казарм городской стражи, расположенных, ясное дело, вдоль городских транспортных магистралей, парализация служб управления, расположенных, естественно, неподалеку от городской ратуши, – и все.
   Впрочем, с захватом пока стоило повременить.
   Они без проблем миновали очередной пост – у городских ворот, просто-напросто не поскупившись на серебро из кошеля, и оказались в Митраке.
   Вблизи Митрак более всего походил на старый Таллинн, каким его помнил Сварог – узкие извилистые улочки, булыжная мостовая да высокие каменные стены, над которыми царапают небо островерхие, увенчанные флюгерами башни. Разве что погрязнее тут было, позахламленнее как-то. Чувствовалось, что люди тут просто-напросто живут, а не работают персонажами музея под открытым небом для привлечения туристов… Хотя Сварог, побывавший во многих городах Талара, удивлен тем фактом не был. Видали города и похуже
   – И где тут изволит жить знаменитый мастер Пэвер? – негромко спросил он. Его лошадка брезгливо перешагнула через лужу нечистот (которой, судя по запаху, было недели две отроду, не меньше).
   – Дом шестнадцать по улице Гончаров, – ответила Клади. – Вон туда нам, я покажу.
   Митрак, судя по всему, переживал не лучшие свои времена. Многие жилые дома и лавки были брошены – двери заколочены, ставни на окнах закрыты, – лица редких прохожих озабочены и безрадостны. И никто не проявляет к двум гостям столицы ни малейшего интереса. Один раз за путниками увязалась ватага пацанов в штанишках до колен. Мальчишки бежали за ними два квартала и выкрикивали какие-то стишки – должные, наверное, быть обидными для святого человека, Сварог не уразумел, – а потом отстали. В центре города возвышалось величественное в своей уродливости строение – многобашенный дворец за высоченной, поднимающейся над крышами прочих домов, каменной стеной, выкрашенной в отпугивающе багровый цвет.
   – Дворец Саутара, князя Гаэтаро, – объяснила Клади.
   – Да, тяжко живется вашим правителям, – сказал на это Сварог, разглядывая неприступный бастион. – Боится народных волнений, что ли? Ишь, как окопался…
   Сварог поначалу разглядывал жителей чужого мира с любопытством, однако вскоре понял, что ничего этакого и в атарцах он не обнаружит. Люди как люди, даже одежда похожа на таларскую: кое на ком из мужчин военная форма, кое-кто с тросточкой, кое-кто при шпаге; женщины в основном – в длинных светлых платьях с открытыми плечами, в неохватных шляпках… Жители побогаче степенно двигаются по середине тротуара, победнее – стараются держаться стен, хорошенькие служаночки торопятся с корзинками по своим делам, возницы карет покрикивают на зазевавшихся пешеходов, где-то гавкает собака, в переулке дородный господин методично лупит тростью какого-то оборванца (причем оба не издают ни звука), стражники в кожаных доспехах и островерхих шлемах с алебардами в руках и с автоматами на плече чинно и гордо шествуют мимо… Стражники с алебардами и автоматами – зрелище, конечно, забавное, но не более того. Ну не было в городе ничего особенного, не было, и хоть ты тресни. На Земле такие, наверное, еще остались, а про Талар и говорить нечего… Скучно, господа. И если вскорости не отыщется пресловутая Тропа, давешняя хандра не заставит долго себя ждать…