-- Не верю. Вас осталось только двое тех, кто знает о Харлане. И вы пока не прошли мимо меня. А Гарпаг как был дураком, так дураком и подох. Никогда не умел держать язык за зубами... Но даже если идея с навьями сорвалась, то это был всего лишь один маленький раунд. -- тут ты прав. Впереди-то еще до-олгая игра...
"Время тянет, -- вдруг понял Сварог. -- Совсем как Гарпаг там, в капище... Зачем?" Он помнил, во что вылилось их промедление, и обхватил рукоять топора.
Но и Борн не торопился к развязке.
-- Бог ты мой, Ногудар, -- улыбнулся штурман, -- ну что мы хорохоримся друг перед другом, как мальчишки, которые и драться не хотят, и мириться не желают из дешевой гордости? Я не говорю о мире, но давай устроим небольшое перемирие. Ты же понимаешь, что при ином раскладе один из нас останется здесь навсегда -- а может, и оба. Кому от этого будет лучше?
Ногудар молчал, опустив руки.
-- Давай попробуем договориться, -- мягко предложил Борн и сделал шаг вперед. -- Понимаю, что это маловероятно, и все же... Оставим на время твоего хозяина и мои дела. Поговорим о нас с тобой. Мы ведь были друзьями, помнишь? Я не забыл нашу дружбу. Ногудар. Хотя это и было так давно... Я не забыл и вечера в обсерватории Тора, и твое открытие в могильнике на Тетре, и турнир в Огненных горах, и метод "87". Я помню Сильфию и тот платок, который она тебе подарила, чтобы ты промокнул кровь на плече. -- Ногудар молчал, угрюмо сдвинув седые брови. -- Помню весельчака Ивиса и нашу на троих работу о законе парности -- в Магистериуме, наверное, до сих пор спорят о ней... А ты? Ты помнишь, Ногудар? Ногудар -- Покоритель Двух Крутых Холмов Сильфии? Помнишь Северусские Календы у Бархского водопада? И как мы надрались на приеме у мэтра Догталя? А как в Музее Древнего Искусства ты...-- И вдруг он почти выкрикнул -- надрывно, яростно... бессильно: -- Ты хоть что-нибудь помнишь?!
Ногудар медленно, нехотя наклонил голову.
-- Я все помню, Магар... -- не поднимая взгляда, еле слышно сказал он. И сжал кулаки. Сварог изготовился. -- Все.
-- Не иди в Риональ, Ногудар, -- с нажимом продолжал Борн. -- Повремени с докладом -- хотя бы пять дней. Это ведь недолго. Дай нам добраться до Фир Норта... И обещаю: никто, ни один человек, ни одна душа -- живая или мертвая -- не узнает, что ты ослушался своего хозяина. Помоги мне, Ногудар. Кто знает, вдруг настанет день, когда тебе понадобится моя помощь? Ты мое слово знаешь, Ногудар. И если я что-нибудь кому-нибудь обещаю...
Седой колдун поднял голову. Глаза его блестели, точно от слез.
-- Прости меня, дружище,-- глухо сказал он. -- Но уже слишком поздно. Прости...
И он резко разжал кулаки, повернув ладони в сторону Борна. И рядом, но вне поля зрения заржали и забились кони. А конь Ногудара шарахнулся в непролазную чашу, оставляя на ветках полосы шкуры.
И в этот последний момент Сварог понял, что Ногудар вовсе не тянул время. Он просто не хотел драться с Борном. Он боялся драться...
Но -- и в самом деле, было уже поздно.
Началось. И небо опустилось ниже, и стало серым как пепел, как седина Ногудара, хотя солнце осталось на месте -- кроваво-красный карлик. И земляничная поляна с черно-бурым камнем стала маленькой и нестерпимо тесной.
Из ладоней колдуна вырвались две ослепительные ветвистые молнии и с оглушительным шипением вонзились в грудь Борна. Сила удара была такова, что Сварога швырнуло наземь и прокатило два уарда, сминая стебельки земляники, царапая щеку о жесткую траву. Поднялся ураганный ветер, прочь полетели сломанные сухие сучья, лошади перепуганно заржали, лес наполнился скрипом раскачиваемых деревьев.
Сварог протер запорошенные до рези глаза, с трудом приподнялся на карачки, посмотрел в сторону друзей-недругов. Уши заложило, словно он находился не на земле, а на борту пикирующего бомбардировщика, нос обожгло исходящее от молний ледяное дыхание.
Ветер хлестал по щекам, рвал одежду, пытался опрокинуть на спину, выдавливал слезы из глаз.
Борн стоял на прежнем месте, невредимый, и даже ураган, казалось, не был для него помехой. Его фигура была окружена туманным, зыбким ореолом -багровым, желтоватым на излете, об который и дробились молнии, не в силах пробить защиту.
Ногудар тоже пребывал на своем месте; свирепый ветер исходил от него, будто в нем был запрятан авиационный двигатель.
Оба лара-перебежчика не двигались. Ногудар так и застыл с опущенными руками, развернув ладони в сторону своего друга, посылая в него нескончаемые молнии, пытаясь пробить ореол. Руки Борна были подняты на уровень плеч -- он то ли собирался прижать их ко рту рупором, то ли сжимал в ладонях невидимый мяч.
А ветер усилился еще больше. Поднятые вихрем хвоя, сорванные листочки земляники, ошметки мха и сломанные ветки закружили над поляной в бешеном хороводе. В лесу с шумом рухнуло дерево, за ним второе, передавая земле свою дрожь...
Действуй, когда поймешь, что пора -- так или почти так напутствовал Борн... Что ж, кажется, пора.
Борясь со шквальными порывами, Сварог вытянул из-за пояса Доран-ан-Тег и, как был на карачках, пополз в сторону Ногудара, ногтями цепляясь за ходящую ходуном землю. Большего он сделать бы не смог. Разве что убежать.
Он не был колдуном и не сумел бы с помощью магии переломить ход битвы. Но он был солдатом и мог склонить чашу весов в свою сторону более простым методом... По крайней мере он на это надеялся.
И он был ларом, которого не так-то просто убить или заставить отступиться.
Несколько раз Сварог терял опору, и его отволакивало назад, в сторону от эпицентра сворачивающейся в спирали бури. Несколько раз, когда воздушные удары оказывались особенно яростными, ему приходилось выжидать, вжавшись в землю, как под бомбами... Листья, веточки, всякий мусор царапали в лицо. Однако он упорно полз вперед.
Он увидел, как пошатнулся Борн, как отступил на два шага. И тогда Ногудар сделал шаг вперед. Молнии с новой энергией стали ввинчиваться в защитный ореол штурмана. Древний камень, очищенный от мха и даже, кажется, надраенный до блеска, как солдатская бляха, явственно раскачивался под напором урагана, готовый вот-вот с мясом вывернуться из объятий земли. Но штурман выстоял, наклонился против ветра и растопырил пальцы. Когда к нему вернулся слух, Сварогу показалось, что он уловил невнятный стон среди грохота и воя разбушевавшегося воздуха, -- но кто его издал, он сказать не мог. Однако столько в этом стоне было невыносимой муки, что кровь в жилах останавливалась и сердце . мертвело.
И он не знал, какие заклинания, какую форму магии применяют друг против друга старинные друзья. И знать того не желал. Магией он был сыт по горло. То, чему свидетелем он сейчас стал, было настолько нереально, настолько жутко, что вся нечисть Хелльстада и Ярмулака показалась детскими страшилками... Главное для него было удержать топор, который разворачивало как флюгер и вырывало из руки.
Спираль урагана как ножницами остригла ветви над поляной, но слабосильный кровавый карлик солнца не мог растопить колдовскую мглу.
В воздухе появился новый звук -- похожий на рев пролетающего под мостом поезда, и из сложенных раструбом рук Борна медленно, рывками выдвинулась 'и медленно, рывками потянулась к Ногудару бесплотная, диаметром в полуарда труба синего матового свечения -- типа тех, что возникают, когда сценический дым попадает во вращающийся лазерный луч на каком-нибудь шоу. Молнии пронизали ее насквозь -- без малейшего, впрочем, для нее вреда. Чудовищный ветер утих на мгновение и ударил с новой силой, но за это время Сварог успел совершить гигантский, на целый уард, марш-бросок вперед. Боли в израненных пальцах он не чувствовал.
Пальцы -- ерунда, пальцы магией подлечим, будь она неладна... а вот до Ногудара осталось все три уарда... Не подкачай, Доран...
Светящаяся "труба" коснулась древнего камня, и его верхушка взорвалась тысячью осколков. Осколки завертелись в сумасшедшем танце и, подхваченные ураганом, понеслись в сторону Борна.
А на заднем плане рухнуло еще одно дерево, вывернув напоказ косматые корни, тут же обглоданные ветром до болезненной белизны.
Ногудар развел руки в стороны и стал похож на танцующего черного журавля.
И ветер приобрел цвет и плотность -- теперь над поляной бесновался полупрозрачный желтый вихрь, лупил по камню, по Борну, по деревьям окрест, по Сварогу -- рвал волосы, отдирал пальцы от земли, залезал в горло и ноздри, затыкал уши. Сварог заорал, но голоса своего не услышал.
Осколки камня ударились в багровый ореол вокруг Борна и рикошетом разлетелись во все стороны. Даже сквозь неверное свечение ореола, желтый ветер, марево невещественной "трубы" и белые вспышки разрядов было видно, как пот ручьями струится по лицу штурмана, как дрожат его напряженные, будто сведенные судорогой пальцы... А Ногудар стоит внешне спокойно -- лишь губы его превратились в белую линию, рассекающую лицо поперек, да взгляд серых глаз уже не такой пронзительный. Ну, я тебя...
Синяя "труба" остановилась возле самой груди Ногудара, не в силах больше преодолевать магическое противодействие. И в этот момент Ногудар заметил подобравшегося совсем близко Сварога. И в этот момент Сварог поднял топор.
Время остановилось. Кинопроектор времени заело. Пленку перекосило. Изображение пошло язвами закипающих пузырей.
Ногудар резко вывернул в сторону Сварога раскрытую ладонь, из которой били, змеясь, молнии. Лицо его было неестественно, страшно спокойным. Вихрь все-таки развернул лезвие топора, и Сварог промахнулся -- разящий Доран-ан-Тег не задел колдуна, но ударился о древний валун, располовинил его, и куски каменного знака взмыли в воздух. Молния, предназначенная Сварогу, вонзилась в обломок камня, раскрошила его -- и погасла. Магическая "труба" Борна, больше не встречая сопротивления, вонзилась Ногудару в грудь, швырнула того на спину, окутала синим сиянием... и погасла тоже. С глухим стуком на землю посыпались не поддерживаемые ураганом камни. Захрустели, заскрипели расправляющие ветви деревья вокруг черной, лишившейся зелени поляны.
...В первую секунду Сварог подумал, что умер. Потом решил, что все-таки жив. Просто оглох. Потом догадался, что все кончилось.
Он лежал ничком, раскинув руки и уткнувшись лицом в чернозем, правой рукой по-прежнему сжимая верный Доран-ан-Тег. Попробовал пошевелиться. Равномерно болело все тело, но переломов, вывихов и прочих повреждений вроде бы не наблюдалось. Тогда он осмелился медленно-медленно подтянуть руки к груди и приподнять голову.
Полянка выглядела так, будто в нее угодил реактивный снаряд.
Перепаханная земля, жалкие осколки каменного знака, а вокруг с корнем вывороченные, потерявшие хвою многовековые деревья... Вдарило так вдарило. Сварог ошалело помотал головой, сплюнул прилипший к губам мусор, потом сплюнул скрипящий на зубах песок и огляделся. В ушах били колокола. И вообще такое ощущение, будто он сам угодил в гигантский колокол.
Борн сидел на земле в пяти уардах от него, вытянув ноги, бессильно привалившись спиной к стволу поваленного дерева. Взор его, устремленный в одну точку -- туда, где некогда стоял Ногудар, -- был столь неподвижен, а равнодушное лицо таким белым (прямо как известь), что Сварог не на шутку занервничал.
-- Эй... -- позвал он хрипло и сам не узнал своего голоса. В оглушительной тишине голос звучал как из пустой бочки. - Эй!
Зато солнце из кровавого уродца превратилось в обычное и доброе.
Борн медленно повернул голову, нашарил взглядом Сварога и выдавил из себя жалкую улыбку.
-- Граф...-- сказал он надтреснутым голосом. -- Вы живы?
В кино и романах победители обычно выглядели иначе. Они или поднимали заздравные чаши, или уезжали на закат, навстречу новым битвам. Сварога проняла жгучая зависть к выдуманным писателями и режиссерами победителям... А это, как минимум, значило, что он не потерял дар чувствовать.
-- Пока да, -- ответил Сварог.
-- Это хорошо. Двигаться можете?
-- Кажется.
Сварог, пошатываясь, встал на ноги, наклонился взад-вперед.
Кажется, нормально. Автоматически проверил, на месте ли меч, шаур и амулет, подаренный колдуньей в Фиортене. На месте. Кстати, странно, но во время битвы двух бывших ларов амулет так и не стал холодным...
-- Могу,-- сообщил он.-- Мои поздравления, барон. Вы прирожденный маг и дуэлянт. И провалитесь вы с вашей магией...
Сварог смутился в финале фразы -- вдруг осознал, что вместо того, чтобы говорить нормальным голосом, бессовестно орет.
-- Кони где? -- будто не слыша, спросил Борн.
Сварог осмотрелся.
Кони оказались неподалеку -- в страхе сиганули сквозь заросли, но, смекнув, что дальше поляны воющая и плещущаяся молниями чертовщина не двинется, остановились. Возможно, окружающий лес для них был еще более страшен.
-- Здесь лошадки, -- доложил он. -- С виду целы.
-- Приведите их, -- приказал Борн, не меняя позы. -- Поможете сесть в седло. И побыстрее.
Сварог опять заволновался:
-- Борн, вы ранены?
-- Типа того. Шевелитесь, граф. Надо выбираться отсюда. Теперь это очень дурное место. Нельзя здесь долго...-- Говорил он тихо, отрывистыми фразами.
Сварог, прихрамывая, отправился выполнять распоряжение. Сначала кони вроде не узнали его, шарахнулись. Когда же он успокоил и привел лошадок, Борн опять смотрел на то место, где совсем недавно находился колдун Ногудар.
-- Надо было бы похоронить его по-человечески, -- ни к кому не обращаясь, с тоской проговорил он.-- Но после удара "трубкой Симаргла" обычно нечего хоронить-- Дурак я, дурак... -- Он едва слышно всхлипнул.
Сварог обернулся. Действительно, площадка вокруг бывшего обиталища странного камня была равномерно выжжена, как из огнемета, хотя огня и дыма не было. И не было никаких следов запутавшегося колдуна.
-- Привели коней? -- вновь повелительно спросил Борн, словно сам не видел.
-- Д-да.
-- Отлично. Помогите мне.
Сварог помог Борну подняться. Штурман едва стоял на ногах, но ранен ли он или просто обессилел после дуэли, понять было невозможно. Крови, по крайней мере, видно не было. Хотя -- кто эти магические удары разберет...
-- Быстрее по коням. Надо торопиться.
-- Слушайте. Борн... Магар... Вы действительно ранены?
-- Хуже, граф,-- слабо улыбнувшись, штурман посмотрел в глаза Сварогу. И сказал напряженным, неестественным голосом: -- Много хуже. Я убит.
Глава шестая
ВСЕ ЕЩЕ ТОЛЬКО
НАЧИНАЕТСЯ
Борн сидел в седле неподвижно, прямо, будто аршин проглотил, лишь время от времени давая уставшей лошадке шенкеля. Обеспокоенный Сварог догнал, заглянул в лицо.
-- Вы серьезно?
-- Совершенно,-- ответил штурман.-- Рана смертельная. Остальное -вопрос времени.
Его тряхнуло на ухабе, он поморщился и замолчал.
Около часа они пробирались по лесу. И хоть бы одна птица вылетела из-под копыт, хоть бы один зверь шарахнулся в сторону.
Сварогу казалось, что равнина и дорога на Фир Норт находятся в противоположном направлении, но он молчал. Молчал и не знал, что делать. Не к месту лезла в голову Лазурная Дева, фея смерти...
-- Здесь поблизости есть избушка, -- наконец сообщил Борн. -- Кони должны отдохнуть, иначе им конец. А нам надо поговорить. Ага, вот она. Никого.
Хотя все наши знают это место...
Они выехали на пригорок, залитый безмятежным солнечным светом, и увидели небольшой домик. В домике явно никого не было.
-- Видимо, поехали другой дорогой, -- сказал Сварог без всякой уверенности. Ведь отголоски дружеской беседы Борна-Магара и Ногудара слышны были наверняка на многие лиги окрест, капитан должен был сообразить. Но колдун говорил, что только двое теперь знают о войске навьев...
-- Видимо, -- легко согласился Борн, подумав, очевидно, о том же самом. -- Помогите мне сойти.
Сварог спешился, подставил руку, помог соскочить. Привязал поводья к покосившейся железной ограде. Каменный домик выглядел вполне прилично, если не считать пустых оконных проемов. Борн снял с седла свой мешок и, по-прежнему шагая прямо, на негнущихся ногах, двинулся в дом. Бросил через плечо:
-- Накормите коней. Сварог торопливо нацепил лошадкам на морды торбы с овсом -- за время похода он уже успел обучиться этому нехитрому делу. Но кони не торопились хрупать, тяжело поводя боками, все в мыле. Сварог ощущал, что вся его одежда пропитана липким и вонючим конским потом. "А ведь ни в одном мушкетерском романе про это ни строчки", -- некстати подумал он и отогнал дурацкую мысль. Не о том надо думать. Нужно решать, как спасти Борна... Он послушал окружающую тишину, потом зашел в дом. Поставил топор у порога и отметил про себя, что уже начинает привыкать к этому -- словно фуражку снимал в прихожей.
Борн сидел на полу, в пыли, привалившись спиной к стене, вынимал одной рукой из мешка какие-то непонятные штуки. Одни попросту отбрасывал, другие тщательно разбивал рукоятью меча. Сварог закурил и какое-то время молча наблюдал за ним. Теплилась надежда, что все это не всерьез -- насчет смерти. Борн выглядел как обычно, только бледности прибавилось да тело явно плохо слушается руля. А как бы вы, интересно, себя чувствовали -- после поединка один на один с магом?..
-- Ну вот и все,-- сказал Борн, отбрасывая пустой мешок. -- Не обижайтесь, что ничего не оставляю вам, вы все равно не сумели бы этим пользоваться. Коня, понятное дело, возьмете. Трудно вам будет выбираться отсюда в одиночку, да что поделать.
-- Послушайте, я не могу поверить...
-- И тем не менее, -- вздохнул Борн.-- Никто не может быть полностью неуязвимым. Даже лар. Особенно в стычке с другим ларом. Хотя я, кажется, лицом в грязь не ударил, а?
Но Сварог шутку не воспринял, и Борн тоже перестал улыбаться. Сказал очень серьезно:
-- Задето не мое тело, граф. Поражена моя душа. А такие раны не лечатся. -- Губы его были сухими и потрескавшимися, словно несколько дней у него во рту не было маковой росинки. -- У меня есть немного времени, так что садитесь.
Сварог не шевелился. Он помолчал, ни о чем не думая, потом тихо спросил:
-- Я чем-нибудь могу вам помочь, барон?
-- Нет.
-- Но вы...
-- Сядьте, -- властным голосом повторил штурман. -- Нельзя отказывать умирающему. Сядьте и сидите спокойно. Слушайте. Мне нужно с вами о многом поговорить, о многом предупредить, а времени совсем мало... -- Он неожиданно улыбнулся. -- И потом, я так давно не беседовал ни с кем оттуда...
Не зная, что и делать, Сварог опустился на пол рядом с умирающим.
Некоторое время оба молчали. Солнце висело в зените, его лучи проникали сквозь окна и квадратами лежали на пыльном полу. Снаружи доносился умиротворяющий шелест листвы, а здесь умирал человек. Сварог сжал кулаки. Он был бессилен.
Бори откинулся затылком на стену, отдыхая.
-- Вам нужно побыстрее выбираться отсюда. Опасно будет идти в Харлан через весь Ямурлак. Возвращайтесь в Пограничье той дорогой, по которой мы сюда шли. Переоденьтесь -- у меня в седельной сумке есть костюм Вольного Топора. Изобретать и доставать вещи из воздуха не советую -- погорите на деталях. "Божий любимчик" будет ждать еще три дня. Но если ни капитан, ни Блай не вернутся, то вот...
Негнущимися пальцами левой руки он стащил со среднего пальца правой перстень с каким-то темным камнем и причудливым узором вокруг. Протянул Сварогу. Сварог взял его, повертел, потом надел. "Господи, -- вдруг подумалось ему,-- сто лет назад на этом же пальце я носил перстень, который спер у меня Ордин на "Божьем любимчике"... Сто лет назад!.."
-- Покажите второму штурману этот перстень, принимайте команду и ведите корабль в Харлан.
-- А они послушают?
-- Они послушают. Перстень имеет одну немаловажную особенность -- его можно передать только добровольно, отнять или снять с мертвого нельзя, рассыплется... Кстати, и барон Дальг узнает вас по этому перстню. Вот он и есть человек Гаудина, так что при благополучном исходе дела вы без труда вернетесь к вашей заждавшейся челяди... Если все так и будет, побывайте у меня. Нужно будет выполнить... формальности. Там знают. А вы заберите из моей библиотеки одну книгу. Помните, я вам говорил? "Об искусстве игры в шакра-чатурандж и связи оной с искусством предска..."
Лицо его на миг исказила гримаса боли, глаза потемнели. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Кожа приобрела землистый оттенок. Сварога вновь потянуло вскочить, что-то делать... но он отчетливо понимал, что сделать ничего нельзя. Можно только сидеть и слушать.
-- Думается мне, что это очень важно, -- не открывая глаз, продолжал Борн. -- Вероятно, важнее, нежели все, что происходило на Таларе за последние три тысячи лет. Похоже, все еще только начинается. Серый Ферзь... Господи, неужели он пришел? Ох как не вовремя я... Ладно. Прочь риторику, как говорил... как говорит Зо. Будьте внимательны. Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.
-- Я...
-- Вам нужно спешить. Да, вот еще что. У меня будет пустячная просьба, совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест, наймите музыкантов, пусть сыграют как следует "Тенью жизнь промчалась". Лучше бы фогорошей -- это такие бродячие музыканты, лихие ребята, со смычком в руке рождаются. Есть грешок за душой: любил пображничать по трактирам в годы молодые. -- Он растянул бескровные губы в подобие улыбки и тихонько пропел: -- "Гей, сдвинем чары! Трещат пожары, звенят клинки и мчатся скакуны..." Не забудете, если обернется удачно?
-- Нет, -- сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда еще не случалось -- чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом, спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара, кишки наружу... Он понимал, что Борн ухолит навсегда, и не мог найти слов -- еще и оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о котором столько понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит гораздо отвратительнее вывороченных кишок.
-- Странно, -- вслух подумал Борн и осторожно попробовал переменить позу. -- Умирать -- это, оказывается, очень необычно... Я многое перепробовал на своем веку, но еще ни разу не умирал... Я многое не успел... Возможно, вам, граф, повезет больше... Вы не слышали о ларах, которые пытаются покончить жизнь самоубийством?.. Очень, знаете ли, сложный процесс... Вот черт, мысли разбегаются....
-- Тогда, может быть...
-- Молчите, не перебивайте. -- Борн открыл глаза. -- У вас впереди долгая дорога, граф... Постарайтесь не сворачивать, как Ногудар... Бедняга... О чем это я?..
Ах да... Если, граф, вам придется совсем туго, найдите человека, который знает ответы на многие вопросы... Он знает... да...
Голос становился все тише и неразборчивее, глаза потеряли блеск, их взгляд был устремлен куда-то в бесконечность, и Сварогу приходилось наклоняться к самым губам Борна, чтобы разобрать, что он говорит. Теперь, когда ему стало ясно, что ничего поправить уже нельзя. Сварог успокоился. Он просто слушал -- просто выполнял последнюю волю умирающего... Вот только в душе была тоскливая, сосущая пустота.
-- Кто знает? -- очень тихо спросил он.-- Где его искать?
На губах Борна выступила пена, он негромко, как-то по-детски всхлипывая, закашлялся. Глаза штурмана вновь закрылись. Сварог напряженно ждал. Наконец до его ушей донесся едва слышный ответ:
-- Острова Твергор... Фалейский залив... у берегов Хелльстада...
-- Знаю.
-- Доберитесь туда... Если... Если больше будет некуда... На острове Ройл... Роил, запомните... живет отшельник... бывший лар... профессор Магисте... Магистериума... Он сможет...
По телу штурмана Борна, лорда Магара, барона Нарта, прошла судорога, он выгнулся дугой, застучал пятками по полу, потом неожиданно, разом затих. Сварог подумал, что все, конец... Но Борн, не открывая глаз, вдруг сказал ясно и спокойно:
-- Время пришло. Выйдите на минуту, лорд Сварог. Все. Как вы уже заметили, даже свои бренные останки нельзя оставлять в этом мире -- особенно тем, кто много знает. Поэтому выйдите.
Помедлив, Сварог встал.
-- Быстрее, времени совсем нет. Найдите книгу о шакра-чатурандж. И передавайте привет Бассу... И... И прощайте, милорд Сварог.
-- Прощайте, милорд Магар.
На трясущихся ногах он вышел, ни разу не оглянувшись.
Встал спиной к двери. Вокруг царила оглушительная тишина -- никаких птиц, белок, бурундуков, ни щебета, ни цоканья, ни жужжания насекомых, ничего живого. Только отдохнувшие кони хрупают овес...
Пора? Он заглянул в дверной проем.
Никого. Только одежда, еще повторявшая очертания сидящего человека: кафтан из плотной ткани, прогнувшись в поясе, опирался на пыльные камни стены. Вот и все. Как не бывало хорошего человека, сгинувшего на маленькой неизвестной войне. И некогда горевать, да и не нужно это, если честно: никого еще не вернули на землю воплями и слезами.
Он бесшумно подошел к одежде, оставшейся без хозяина, и, повинуясь внезапному порыву, бережно положил на нее Звезду Героя, которая так и лежала у него в кармане со времен Хелльстада. И не чувствовал, что это кощунство -пусть орден и не предназначен для награждения существ, населявших другую планету задолго до Советского Союза, однако Борн был воином. И достоин хотя бы такой воинской почести. Поскольку большего Сварог для него сделать не мог.
Ему приходилось терять друзей, случалось, друзья умирали у него на руках...
Но после славных приключений с бесстрашной командой "Божьего любимчика" он чувствовал себя одиноко, как никогда в жизни. И знал, что это еще не конец. Это только начало его пути. За сотни тысячелетий от Земли, на чужой планете, на негостеприимной территории под названием Ямурлак.
Конец второй книги
[0] Антлан -- континент на Сильване, одной из четырех планет, входящих в империю ларов.
[1] "Серая гостиница" -- жаргонное название общей могилы, куда закапывают бродяг, умерших в тюрьме, казненных.
[2] "Волчья стая" -- особое армейское подразделение, выполняющее как диверсионные задачи, так и задания разведки (подрыв коммуникаций, перехват курьеров, захват "языков" и обозов, разведка дислокации неприятельских войск и пр.). Вопреки общепринятым правилам ведения войн бойцы "волчьей стаи" нередко переодеваются в форму противника, чем ставят себя вне закона.
[3] Стагар -- небольшой остров, расположенный к закату от Харума, основного континента Талара. Его жители пользуются заслуженной, но мрачной славой первых на планете морских колдунов.
[4] Инбер Колбта -- никому не принадлежащий архипелаг, лежащий к полуночному закату от Харума и состоящий примерно из девятисот островов, расположенных очень близко друг к Другу, главным образом -- необитаемых.
[5]Темайр -- остров, лежащий в полутора тысячах лиг к полуночному закату от Стагара. Там расположен космопорт, осуществляющий связь с Сильвавой.
[6] Море Мрака -- обширная, совершенно неизученная область, окутанная неисчсзающим густым туманом. Расположена на полуночном восходе.
[7] Катайр Крофинд -- крупный остров, лежащий к закату от Харума. Принадлежит стране Снольдер.
[8] Сегула -- город небольшого островного королевства Сегур, бывшего обширным и богатым до катастрофы, в результате которой остров практически Целиком погрузился в море. Сегула считается самым красивым городом на Таларе; согласно легендам Даже морские демоны, утопившие почти весь остров, пощадили его за красоту.
[9] Великая Матерь -- божество Талара. олицетворяющее Природу, животворную силу и даже саму планету в целом как живое существо. Жрецами Матери могут становиться только женщины.
[10] Лоранский герб -- квадратное поле, по вертикали разделенное на две синих и одну зеленую полосы. На зеленой изображены три золотых кольца, на синих -- по золотому якорю.
[11] Диори -- обширный таинственный остров, лежащий на полуночи таларского Полушария Заката Странность его заключается в том, что он сплошь покрыт вечными льдами -- что необъяснимо при таларском климате, не знающем зимы, снега и льда. Слухи об опасностях, подстерегающих в глубине острова, столь живописны и многочисленны, что практически никто до сих пор не рискнул заняться его исследованием.
[12] Крон Круах, или Кром Кровавый -- один из трех черных богов, адепты которых, несмотря на многолетние преследования, существуют до сих пор. Они даже создали тайные действующие общества "Черная благодать" и "Черная радуга".
"Время тянет, -- вдруг понял Сварог. -- Совсем как Гарпаг там, в капище... Зачем?" Он помнил, во что вылилось их промедление, и обхватил рукоять топора.
Но и Борн не торопился к развязке.
-- Бог ты мой, Ногудар, -- улыбнулся штурман, -- ну что мы хорохоримся друг перед другом, как мальчишки, которые и драться не хотят, и мириться не желают из дешевой гордости? Я не говорю о мире, но давай устроим небольшое перемирие. Ты же понимаешь, что при ином раскладе один из нас останется здесь навсегда -- а может, и оба. Кому от этого будет лучше?
Ногудар молчал, опустив руки.
-- Давай попробуем договориться, -- мягко предложил Борн и сделал шаг вперед. -- Понимаю, что это маловероятно, и все же... Оставим на время твоего хозяина и мои дела. Поговорим о нас с тобой. Мы ведь были друзьями, помнишь? Я не забыл нашу дружбу. Ногудар. Хотя это и было так давно... Я не забыл и вечера в обсерватории Тора, и твое открытие в могильнике на Тетре, и турнир в Огненных горах, и метод "87". Я помню Сильфию и тот платок, который она тебе подарила, чтобы ты промокнул кровь на плече. -- Ногудар молчал, угрюмо сдвинув седые брови. -- Помню весельчака Ивиса и нашу на троих работу о законе парности -- в Магистериуме, наверное, до сих пор спорят о ней... А ты? Ты помнишь, Ногудар? Ногудар -- Покоритель Двух Крутых Холмов Сильфии? Помнишь Северусские Календы у Бархского водопада? И как мы надрались на приеме у мэтра Догталя? А как в Музее Древнего Искусства ты...-- И вдруг он почти выкрикнул -- надрывно, яростно... бессильно: -- Ты хоть что-нибудь помнишь?!
Ногудар медленно, нехотя наклонил голову.
-- Я все помню, Магар... -- не поднимая взгляда, еле слышно сказал он. И сжал кулаки. Сварог изготовился. -- Все.
-- Не иди в Риональ, Ногудар, -- с нажимом продолжал Борн. -- Повремени с докладом -- хотя бы пять дней. Это ведь недолго. Дай нам добраться до Фир Норта... И обещаю: никто, ни один человек, ни одна душа -- живая или мертвая -- не узнает, что ты ослушался своего хозяина. Помоги мне, Ногудар. Кто знает, вдруг настанет день, когда тебе понадобится моя помощь? Ты мое слово знаешь, Ногудар. И если я что-нибудь кому-нибудь обещаю...
Седой колдун поднял голову. Глаза его блестели, точно от слез.
-- Прости меня, дружище,-- глухо сказал он. -- Но уже слишком поздно. Прости...
И он резко разжал кулаки, повернув ладони в сторону Борна. И рядом, но вне поля зрения заржали и забились кони. А конь Ногудара шарахнулся в непролазную чашу, оставляя на ветках полосы шкуры.
И в этот последний момент Сварог понял, что Ногудар вовсе не тянул время. Он просто не хотел драться с Борном. Он боялся драться...
Но -- и в самом деле, было уже поздно.
Началось. И небо опустилось ниже, и стало серым как пепел, как седина Ногудара, хотя солнце осталось на месте -- кроваво-красный карлик. И земляничная поляна с черно-бурым камнем стала маленькой и нестерпимо тесной.
Из ладоней колдуна вырвались две ослепительные ветвистые молнии и с оглушительным шипением вонзились в грудь Борна. Сила удара была такова, что Сварога швырнуло наземь и прокатило два уарда, сминая стебельки земляники, царапая щеку о жесткую траву. Поднялся ураганный ветер, прочь полетели сломанные сухие сучья, лошади перепуганно заржали, лес наполнился скрипом раскачиваемых деревьев.
Сварог протер запорошенные до рези глаза, с трудом приподнялся на карачки, посмотрел в сторону друзей-недругов. Уши заложило, словно он находился не на земле, а на борту пикирующего бомбардировщика, нос обожгло исходящее от молний ледяное дыхание.
Ветер хлестал по щекам, рвал одежду, пытался опрокинуть на спину, выдавливал слезы из глаз.
Борн стоял на прежнем месте, невредимый, и даже ураган, казалось, не был для него помехой. Его фигура была окружена туманным, зыбким ореолом -багровым, желтоватым на излете, об который и дробились молнии, не в силах пробить защиту.
Ногудар тоже пребывал на своем месте; свирепый ветер исходил от него, будто в нем был запрятан авиационный двигатель.
Оба лара-перебежчика не двигались. Ногудар так и застыл с опущенными руками, развернув ладони в сторону своего друга, посылая в него нескончаемые молнии, пытаясь пробить ореол. Руки Борна были подняты на уровень плеч -- он то ли собирался прижать их ко рту рупором, то ли сжимал в ладонях невидимый мяч.
А ветер усилился еще больше. Поднятые вихрем хвоя, сорванные листочки земляники, ошметки мха и сломанные ветки закружили над поляной в бешеном хороводе. В лесу с шумом рухнуло дерево, за ним второе, передавая земле свою дрожь...
Действуй, когда поймешь, что пора -- так или почти так напутствовал Борн... Что ж, кажется, пора.
Борясь со шквальными порывами, Сварог вытянул из-за пояса Доран-ан-Тег и, как был на карачках, пополз в сторону Ногудара, ногтями цепляясь за ходящую ходуном землю. Большего он сделать бы не смог. Разве что убежать.
Он не был колдуном и не сумел бы с помощью магии переломить ход битвы. Но он был солдатом и мог склонить чашу весов в свою сторону более простым методом... По крайней мере он на это надеялся.
И он был ларом, которого не так-то просто убить или заставить отступиться.
Несколько раз Сварог терял опору, и его отволакивало назад, в сторону от эпицентра сворачивающейся в спирали бури. Несколько раз, когда воздушные удары оказывались особенно яростными, ему приходилось выжидать, вжавшись в землю, как под бомбами... Листья, веточки, всякий мусор царапали в лицо. Однако он упорно полз вперед.
Он увидел, как пошатнулся Борн, как отступил на два шага. И тогда Ногудар сделал шаг вперед. Молнии с новой энергией стали ввинчиваться в защитный ореол штурмана. Древний камень, очищенный от мха и даже, кажется, надраенный до блеска, как солдатская бляха, явственно раскачивался под напором урагана, готовый вот-вот с мясом вывернуться из объятий земли. Но штурман выстоял, наклонился против ветра и растопырил пальцы. Когда к нему вернулся слух, Сварогу показалось, что он уловил невнятный стон среди грохота и воя разбушевавшегося воздуха, -- но кто его издал, он сказать не мог. Однако столько в этом стоне было невыносимой муки, что кровь в жилах останавливалась и сердце . мертвело.
И он не знал, какие заклинания, какую форму магии применяют друг против друга старинные друзья. И знать того не желал. Магией он был сыт по горло. То, чему свидетелем он сейчас стал, было настолько нереально, настолько жутко, что вся нечисть Хелльстада и Ярмулака показалась детскими страшилками... Главное для него было удержать топор, который разворачивало как флюгер и вырывало из руки.
Спираль урагана как ножницами остригла ветви над поляной, но слабосильный кровавый карлик солнца не мог растопить колдовскую мглу.
В воздухе появился новый звук -- похожий на рев пролетающего под мостом поезда, и из сложенных раструбом рук Борна медленно, рывками выдвинулась 'и медленно, рывками потянулась к Ногудару бесплотная, диаметром в полуарда труба синего матового свечения -- типа тех, что возникают, когда сценический дым попадает во вращающийся лазерный луч на каком-нибудь шоу. Молнии пронизали ее насквозь -- без малейшего, впрочем, для нее вреда. Чудовищный ветер утих на мгновение и ударил с новой силой, но за это время Сварог успел совершить гигантский, на целый уард, марш-бросок вперед. Боли в израненных пальцах он не чувствовал.
Пальцы -- ерунда, пальцы магией подлечим, будь она неладна... а вот до Ногудара осталось все три уарда... Не подкачай, Доран...
Светящаяся "труба" коснулась древнего камня, и его верхушка взорвалась тысячью осколков. Осколки завертелись в сумасшедшем танце и, подхваченные ураганом, понеслись в сторону Борна.
А на заднем плане рухнуло еще одно дерево, вывернув напоказ косматые корни, тут же обглоданные ветром до болезненной белизны.
Ногудар развел руки в стороны и стал похож на танцующего черного журавля.
И ветер приобрел цвет и плотность -- теперь над поляной бесновался полупрозрачный желтый вихрь, лупил по камню, по Борну, по деревьям окрест, по Сварогу -- рвал волосы, отдирал пальцы от земли, залезал в горло и ноздри, затыкал уши. Сварог заорал, но голоса своего не услышал.
Осколки камня ударились в багровый ореол вокруг Борна и рикошетом разлетелись во все стороны. Даже сквозь неверное свечение ореола, желтый ветер, марево невещественной "трубы" и белые вспышки разрядов было видно, как пот ручьями струится по лицу штурмана, как дрожат его напряженные, будто сведенные судорогой пальцы... А Ногудар стоит внешне спокойно -- лишь губы его превратились в белую линию, рассекающую лицо поперек, да взгляд серых глаз уже не такой пронзительный. Ну, я тебя...
Синяя "труба" остановилась возле самой груди Ногудара, не в силах больше преодолевать магическое противодействие. И в этот момент Ногудар заметил подобравшегося совсем близко Сварога. И в этот момент Сварог поднял топор.
Время остановилось. Кинопроектор времени заело. Пленку перекосило. Изображение пошло язвами закипающих пузырей.
Ногудар резко вывернул в сторону Сварога раскрытую ладонь, из которой били, змеясь, молнии. Лицо его было неестественно, страшно спокойным. Вихрь все-таки развернул лезвие топора, и Сварог промахнулся -- разящий Доран-ан-Тег не задел колдуна, но ударился о древний валун, располовинил его, и куски каменного знака взмыли в воздух. Молния, предназначенная Сварогу, вонзилась в обломок камня, раскрошила его -- и погасла. Магическая "труба" Борна, больше не встречая сопротивления, вонзилась Ногудару в грудь, швырнула того на спину, окутала синим сиянием... и погасла тоже. С глухим стуком на землю посыпались не поддерживаемые ураганом камни. Захрустели, заскрипели расправляющие ветви деревья вокруг черной, лишившейся зелени поляны.
...В первую секунду Сварог подумал, что умер. Потом решил, что все-таки жив. Просто оглох. Потом догадался, что все кончилось.
Он лежал ничком, раскинув руки и уткнувшись лицом в чернозем, правой рукой по-прежнему сжимая верный Доран-ан-Тег. Попробовал пошевелиться. Равномерно болело все тело, но переломов, вывихов и прочих повреждений вроде бы не наблюдалось. Тогда он осмелился медленно-медленно подтянуть руки к груди и приподнять голову.
Полянка выглядела так, будто в нее угодил реактивный снаряд.
Перепаханная земля, жалкие осколки каменного знака, а вокруг с корнем вывороченные, потерявшие хвою многовековые деревья... Вдарило так вдарило. Сварог ошалело помотал головой, сплюнул прилипший к губам мусор, потом сплюнул скрипящий на зубах песок и огляделся. В ушах били колокола. И вообще такое ощущение, будто он сам угодил в гигантский колокол.
Борн сидел на земле в пяти уардах от него, вытянув ноги, бессильно привалившись спиной к стволу поваленного дерева. Взор его, устремленный в одну точку -- туда, где некогда стоял Ногудар, -- был столь неподвижен, а равнодушное лицо таким белым (прямо как известь), что Сварог не на шутку занервничал.
-- Эй... -- позвал он хрипло и сам не узнал своего голоса. В оглушительной тишине голос звучал как из пустой бочки. - Эй!
Зато солнце из кровавого уродца превратилось в обычное и доброе.
Борн медленно повернул голову, нашарил взглядом Сварога и выдавил из себя жалкую улыбку.
-- Граф...-- сказал он надтреснутым голосом. -- Вы живы?
В кино и романах победители обычно выглядели иначе. Они или поднимали заздравные чаши, или уезжали на закат, навстречу новым битвам. Сварога проняла жгучая зависть к выдуманным писателями и режиссерами победителям... А это, как минимум, значило, что он не потерял дар чувствовать.
-- Пока да, -- ответил Сварог.
-- Это хорошо. Двигаться можете?
-- Кажется.
Сварог, пошатываясь, встал на ноги, наклонился взад-вперед.
Кажется, нормально. Автоматически проверил, на месте ли меч, шаур и амулет, подаренный колдуньей в Фиортене. На месте. Кстати, странно, но во время битвы двух бывших ларов амулет так и не стал холодным...
-- Могу,-- сообщил он.-- Мои поздравления, барон. Вы прирожденный маг и дуэлянт. И провалитесь вы с вашей магией...
Сварог смутился в финале фразы -- вдруг осознал, что вместо того, чтобы говорить нормальным голосом, бессовестно орет.
-- Кони где? -- будто не слыша, спросил Борн.
Сварог осмотрелся.
Кони оказались неподалеку -- в страхе сиганули сквозь заросли, но, смекнув, что дальше поляны воющая и плещущаяся молниями чертовщина не двинется, остановились. Возможно, окружающий лес для них был еще более страшен.
-- Здесь лошадки, -- доложил он. -- С виду целы.
-- Приведите их, -- приказал Борн, не меняя позы. -- Поможете сесть в седло. И побыстрее.
Сварог опять заволновался:
-- Борн, вы ранены?
-- Типа того. Шевелитесь, граф. Надо выбираться отсюда. Теперь это очень дурное место. Нельзя здесь долго...-- Говорил он тихо, отрывистыми фразами.
Сварог, прихрамывая, отправился выполнять распоряжение. Сначала кони вроде не узнали его, шарахнулись. Когда же он успокоил и привел лошадок, Борн опять смотрел на то место, где совсем недавно находился колдун Ногудар.
-- Надо было бы похоронить его по-человечески, -- ни к кому не обращаясь, с тоской проговорил он.-- Но после удара "трубкой Симаргла" обычно нечего хоронить-- Дурак я, дурак... -- Он едва слышно всхлипнул.
Сварог обернулся. Действительно, площадка вокруг бывшего обиталища странного камня была равномерно выжжена, как из огнемета, хотя огня и дыма не было. И не было никаких следов запутавшегося колдуна.
-- Привели коней? -- вновь повелительно спросил Борн, словно сам не видел.
-- Д-да.
-- Отлично. Помогите мне.
Сварог помог Борну подняться. Штурман едва стоял на ногах, но ранен ли он или просто обессилел после дуэли, понять было невозможно. Крови, по крайней мере, видно не было. Хотя -- кто эти магические удары разберет...
-- Быстрее по коням. Надо торопиться.
-- Слушайте. Борн... Магар... Вы действительно ранены?
-- Хуже, граф,-- слабо улыбнувшись, штурман посмотрел в глаза Сварогу. И сказал напряженным, неестественным голосом: -- Много хуже. Я убит.
Глава шестая
ВСЕ ЕЩЕ ТОЛЬКО
НАЧИНАЕТСЯ
Борн сидел в седле неподвижно, прямо, будто аршин проглотил, лишь время от времени давая уставшей лошадке шенкеля. Обеспокоенный Сварог догнал, заглянул в лицо.
-- Вы серьезно?
-- Совершенно,-- ответил штурман.-- Рана смертельная. Остальное -вопрос времени.
Его тряхнуло на ухабе, он поморщился и замолчал.
Около часа они пробирались по лесу. И хоть бы одна птица вылетела из-под копыт, хоть бы один зверь шарахнулся в сторону.
Сварогу казалось, что равнина и дорога на Фир Норт находятся в противоположном направлении, но он молчал. Молчал и не знал, что делать. Не к месту лезла в голову Лазурная Дева, фея смерти...
-- Здесь поблизости есть избушка, -- наконец сообщил Борн. -- Кони должны отдохнуть, иначе им конец. А нам надо поговорить. Ага, вот она. Никого.
Хотя все наши знают это место...
Они выехали на пригорок, залитый безмятежным солнечным светом, и увидели небольшой домик. В домике явно никого не было.
-- Видимо, поехали другой дорогой, -- сказал Сварог без всякой уверенности. Ведь отголоски дружеской беседы Борна-Магара и Ногудара слышны были наверняка на многие лиги окрест, капитан должен был сообразить. Но колдун говорил, что только двое теперь знают о войске навьев...
-- Видимо, -- легко согласился Борн, подумав, очевидно, о том же самом. -- Помогите мне сойти.
Сварог спешился, подставил руку, помог соскочить. Привязал поводья к покосившейся железной ограде. Каменный домик выглядел вполне прилично, если не считать пустых оконных проемов. Борн снял с седла свой мешок и, по-прежнему шагая прямо, на негнущихся ногах, двинулся в дом. Бросил через плечо:
-- Накормите коней. Сварог торопливо нацепил лошадкам на морды торбы с овсом -- за время похода он уже успел обучиться этому нехитрому делу. Но кони не торопились хрупать, тяжело поводя боками, все в мыле. Сварог ощущал, что вся его одежда пропитана липким и вонючим конским потом. "А ведь ни в одном мушкетерском романе про это ни строчки", -- некстати подумал он и отогнал дурацкую мысль. Не о том надо думать. Нужно решать, как спасти Борна... Он послушал окружающую тишину, потом зашел в дом. Поставил топор у порога и отметил про себя, что уже начинает привыкать к этому -- словно фуражку снимал в прихожей.
Борн сидел на полу, в пыли, привалившись спиной к стене, вынимал одной рукой из мешка какие-то непонятные штуки. Одни попросту отбрасывал, другие тщательно разбивал рукоятью меча. Сварог закурил и какое-то время молча наблюдал за ним. Теплилась надежда, что все это не всерьез -- насчет смерти. Борн выглядел как обычно, только бледности прибавилось да тело явно плохо слушается руля. А как бы вы, интересно, себя чувствовали -- после поединка один на один с магом?..
-- Ну вот и все,-- сказал Борн, отбрасывая пустой мешок. -- Не обижайтесь, что ничего не оставляю вам, вы все равно не сумели бы этим пользоваться. Коня, понятное дело, возьмете. Трудно вам будет выбираться отсюда в одиночку, да что поделать.
-- Послушайте, я не могу поверить...
-- И тем не менее, -- вздохнул Борн.-- Никто не может быть полностью неуязвимым. Даже лар. Особенно в стычке с другим ларом. Хотя я, кажется, лицом в грязь не ударил, а?
Но Сварог шутку не воспринял, и Борн тоже перестал улыбаться. Сказал очень серьезно:
-- Задето не мое тело, граф. Поражена моя душа. А такие раны не лечатся. -- Губы его были сухими и потрескавшимися, словно несколько дней у него во рту не было маковой росинки. -- У меня есть немного времени, так что садитесь.
Сварог не шевелился. Он помолчал, ни о чем не думая, потом тихо спросил:
-- Я чем-нибудь могу вам помочь, барон?
-- Нет.
-- Но вы...
-- Сядьте, -- властным голосом повторил штурман. -- Нельзя отказывать умирающему. Сядьте и сидите спокойно. Слушайте. Мне нужно с вами о многом поговорить, о многом предупредить, а времени совсем мало... -- Он неожиданно улыбнулся. -- И потом, я так давно не беседовал ни с кем оттуда...
Не зная, что и делать, Сварог опустился на пол рядом с умирающим.
Некоторое время оба молчали. Солнце висело в зените, его лучи проникали сквозь окна и квадратами лежали на пыльном полу. Снаружи доносился умиротворяющий шелест листвы, а здесь умирал человек. Сварог сжал кулаки. Он был бессилен.
Бори откинулся затылком на стену, отдыхая.
-- Вам нужно побыстрее выбираться отсюда. Опасно будет идти в Харлан через весь Ямурлак. Возвращайтесь в Пограничье той дорогой, по которой мы сюда шли. Переоденьтесь -- у меня в седельной сумке есть костюм Вольного Топора. Изобретать и доставать вещи из воздуха не советую -- погорите на деталях. "Божий любимчик" будет ждать еще три дня. Но если ни капитан, ни Блай не вернутся, то вот...
Негнущимися пальцами левой руки он стащил со среднего пальца правой перстень с каким-то темным камнем и причудливым узором вокруг. Протянул Сварогу. Сварог взял его, повертел, потом надел. "Господи, -- вдруг подумалось ему,-- сто лет назад на этом же пальце я носил перстень, который спер у меня Ордин на "Божьем любимчике"... Сто лет назад!.."
-- Покажите второму штурману этот перстень, принимайте команду и ведите корабль в Харлан.
-- А они послушают?
-- Они послушают. Перстень имеет одну немаловажную особенность -- его можно передать только добровольно, отнять или снять с мертвого нельзя, рассыплется... Кстати, и барон Дальг узнает вас по этому перстню. Вот он и есть человек Гаудина, так что при благополучном исходе дела вы без труда вернетесь к вашей заждавшейся челяди... Если все так и будет, побывайте у меня. Нужно будет выполнить... формальности. Там знают. А вы заберите из моей библиотеки одну книгу. Помните, я вам говорил? "Об искусстве игры в шакра-чатурандж и связи оной с искусством предска..."
Лицо его на миг исказила гримаса боли, глаза потемнели. Он пошевелился, устраиваясь поудобнее. Кожа приобрела землистый оттенок. Сварога вновь потянуло вскочить, что-то делать... но он отчетливо понимал, что сделать ничего нельзя. Можно только сидеть и слушать.
-- Думается мне, что это очень важно, -- не открывая глаз, продолжал Борн. -- Вероятно, важнее, нежели все, что происходило на Таларе за последние три тысячи лет. Похоже, все еще только начинается. Серый Ферзь... Господи, неужели он пришел? Ох как не вовремя я... Ладно. Прочь риторику, как говорил... как говорит Зо. Будьте внимательны. Право же, лорд Сварог, жаль, что мы не встретились раньше.
-- Я...
-- Вам нужно спешить. Да, вот еще что. У меня будет пустячная просьба, совершенно личная. Когда доберетесь до относительно безопасных мест, наймите музыкантов, пусть сыграют как следует "Тенью жизнь промчалась". Лучше бы фогорошей -- это такие бродячие музыканты, лихие ребята, со смычком в руке рождаются. Есть грешок за душой: любил пображничать по трактирам в годы молодые. -- Он растянул бескровные губы в подобие улыбки и тихонько пропел: -- "Гей, сдвинем чары! Трещат пожары, звенят клинки и мчатся скакуны..." Не забудете, если обернется удачно?
-- Нет, -- сказал Сварог. Ему было горько, такого никогда еще не случалось -- чтобы человек, дравшийся бок о бок, уходил подобным образом, спокойно и буднично. Всегда была налаженная суматоха боя, пыль, жара, кишки наружу... Он понимал, что Борн ухолит навсегда, и не мог найти слов -- еще и оттого, что война была насквозь чужая, а все чародейство, о котором столько понаписано с придыханием и поклонением, на деле выглядит гораздо отвратительнее вывороченных кишок.
-- Странно, -- вслух подумал Борн и осторожно попробовал переменить позу. -- Умирать -- это, оказывается, очень необычно... Я многое перепробовал на своем веку, но еще ни разу не умирал... Я многое не успел... Возможно, вам, граф, повезет больше... Вы не слышали о ларах, которые пытаются покончить жизнь самоубийством?.. Очень, знаете ли, сложный процесс... Вот черт, мысли разбегаются....
-- Тогда, может быть...
-- Молчите, не перебивайте. -- Борн открыл глаза. -- У вас впереди долгая дорога, граф... Постарайтесь не сворачивать, как Ногудар... Бедняга... О чем это я?..
Ах да... Если, граф, вам придется совсем туго, найдите человека, который знает ответы на многие вопросы... Он знает... да...
Голос становился все тише и неразборчивее, глаза потеряли блеск, их взгляд был устремлен куда-то в бесконечность, и Сварогу приходилось наклоняться к самым губам Борна, чтобы разобрать, что он говорит. Теперь, когда ему стало ясно, что ничего поправить уже нельзя. Сварог успокоился. Он просто слушал -- просто выполнял последнюю волю умирающего... Вот только в душе была тоскливая, сосущая пустота.
-- Кто знает? -- очень тихо спросил он.-- Где его искать?
На губах Борна выступила пена, он негромко, как-то по-детски всхлипывая, закашлялся. Глаза штурмана вновь закрылись. Сварог напряженно ждал. Наконец до его ушей донесся едва слышный ответ:
-- Острова Твергор... Фалейский залив... у берегов Хелльстада...
-- Знаю.
-- Доберитесь туда... Если... Если больше будет некуда... На острове Ройл... Роил, запомните... живет отшельник... бывший лар... профессор Магисте... Магистериума... Он сможет...
По телу штурмана Борна, лорда Магара, барона Нарта, прошла судорога, он выгнулся дугой, застучал пятками по полу, потом неожиданно, разом затих. Сварог подумал, что все, конец... Но Борн, не открывая глаз, вдруг сказал ясно и спокойно:
-- Время пришло. Выйдите на минуту, лорд Сварог. Все. Как вы уже заметили, даже свои бренные останки нельзя оставлять в этом мире -- особенно тем, кто много знает. Поэтому выйдите.
Помедлив, Сварог встал.
-- Быстрее, времени совсем нет. Найдите книгу о шакра-чатурандж. И передавайте привет Бассу... И... И прощайте, милорд Сварог.
-- Прощайте, милорд Магар.
На трясущихся ногах он вышел, ни разу не оглянувшись.
Встал спиной к двери. Вокруг царила оглушительная тишина -- никаких птиц, белок, бурундуков, ни щебета, ни цоканья, ни жужжания насекомых, ничего живого. Только отдохнувшие кони хрупают овес...
Пора? Он заглянул в дверной проем.
Никого. Только одежда, еще повторявшая очертания сидящего человека: кафтан из плотной ткани, прогнувшись в поясе, опирался на пыльные камни стены. Вот и все. Как не бывало хорошего человека, сгинувшего на маленькой неизвестной войне. И некогда горевать, да и не нужно это, если честно: никого еще не вернули на землю воплями и слезами.
Он бесшумно подошел к одежде, оставшейся без хозяина, и, повинуясь внезапному порыву, бережно положил на нее Звезду Героя, которая так и лежала у него в кармане со времен Хелльстада. И не чувствовал, что это кощунство -пусть орден и не предназначен для награждения существ, населявших другую планету задолго до Советского Союза, однако Борн был воином. И достоин хотя бы такой воинской почести. Поскольку большего Сварог для него сделать не мог.
Ему приходилось терять друзей, случалось, друзья умирали у него на руках...
Но после славных приключений с бесстрашной командой "Божьего любимчика" он чувствовал себя одиноко, как никогда в жизни. И знал, что это еще не конец. Это только начало его пути. За сотни тысячелетий от Земли, на чужой планете, на негостеприимной территории под названием Ямурлак.
Конец второй книги
[0] Антлан -- континент на Сильване, одной из четырех планет, входящих в империю ларов.
[1] "Серая гостиница" -- жаргонное название общей могилы, куда закапывают бродяг, умерших в тюрьме, казненных.
[2] "Волчья стая" -- особое армейское подразделение, выполняющее как диверсионные задачи, так и задания разведки (подрыв коммуникаций, перехват курьеров, захват "языков" и обозов, разведка дислокации неприятельских войск и пр.). Вопреки общепринятым правилам ведения войн бойцы "волчьей стаи" нередко переодеваются в форму противника, чем ставят себя вне закона.
[3] Стагар -- небольшой остров, расположенный к закату от Харума, основного континента Талара. Его жители пользуются заслуженной, но мрачной славой первых на планете морских колдунов.
[4] Инбер Колбта -- никому не принадлежащий архипелаг, лежащий к полуночному закату от Харума и состоящий примерно из девятисот островов, расположенных очень близко друг к Другу, главным образом -- необитаемых.
[5]Темайр -- остров, лежащий в полутора тысячах лиг к полуночному закату от Стагара. Там расположен космопорт, осуществляющий связь с Сильвавой.
[6] Море Мрака -- обширная, совершенно неизученная область, окутанная неисчсзающим густым туманом. Расположена на полуночном восходе.
[7] Катайр Крофинд -- крупный остров, лежащий к закату от Харума. Принадлежит стране Снольдер.
[8] Сегула -- город небольшого островного королевства Сегур, бывшего обширным и богатым до катастрофы, в результате которой остров практически Целиком погрузился в море. Сегула считается самым красивым городом на Таларе; согласно легендам Даже морские демоны, утопившие почти весь остров, пощадили его за красоту.
[9] Великая Матерь -- божество Талара. олицетворяющее Природу, животворную силу и даже саму планету в целом как живое существо. Жрецами Матери могут становиться только женщины.
[10] Лоранский герб -- квадратное поле, по вертикали разделенное на две синих и одну зеленую полосы. На зеленой изображены три золотых кольца, на синих -- по золотому якорю.
[11] Диори -- обширный таинственный остров, лежащий на полуночи таларского Полушария Заката Странность его заключается в том, что он сплошь покрыт вечными льдами -- что необъяснимо при таларском климате, не знающем зимы, снега и льда. Слухи об опасностях, подстерегающих в глубине острова, столь живописны и многочисленны, что практически никто до сих пор не рискнул заняться его исследованием.
[12] Крон Круах, или Кром Кровавый -- один из трех черных богов, адепты которых, несмотря на многолетние преследования, существуют до сих пор. Они даже создали тайные действующие общества "Черная благодать" и "Черная радуга".