Страница:
Священник с Севера М. Эли, выступая на одном из собраний, вынужден был публично признать, что свободный северянин из города Филадельфия… живет хуже южного раба!
«Труд обыкновенного раба в таких штатах, как Виргиния, Теннесси и Кентукки, значительно лучше компенсируется, так как он получает необходимое питание, одежду, жилье и медицинскую помощь, чем труд многих уважаемых рабочих и работниц в этом городе, которые прилежно трудятся и работают в два раза дольше, чем любой негр, находящийся на службе у своего хозяина» (93).
Интересно, сколько таких «свободных» белых, предложи им поменяться местами с невольником на плантации, согласились бы? Наверняка нашлись бы желающие…
И в довершение всего 3 марта 1863 г. Конгресс США принял закон о всеобщей воинской повинности…
Для американцев это оказалось столь ошеломляющим, что нам сегодня толком их чувства и не понять. Во-первых, и в тогдашней Европе (в том числе и в России) до всеобщей военной службы еще было далеко, система набора рекрутов включала обычно очень малый процент населения. Во-вторых, за все время своего существования США (а впрочем, за все время существования колоний в Америке) ничего, даже отдаленно похожего, не водилось. Закон вызвал шок.
Правда, до действительно всеобщей мобилизации было далеко: очень уж многочисленным оказалось население на Севере, но на каждый штат выделяли определенную квоту, норму, которую следовало выполнить… Кроме того, по закону любой подлежащий призыву мог откупиться за триста долларов - или нанять вместо себя кого-нибудь (что, между прочим, и в Европе водилось, в том числе и в России).
Понятно, что зажиточные и бедные моментально оказались в неравном положении. Для простого работяги, мелкого фермера, скромного чиновника триста долларов были суммой астрономической, неподъемной.
Моментально возникли посреднические конторы, находившие «заместителей» тем, кто мог откупиться. Сплошь и рядом они ради быстрой прибыли шли по самому простому пути: подпаивали какого-нибудь неосторожного бедолагу, подсовывали на подпись контракт и бесчувственного доставляли на призывной пункт. Потом правды искать было бесполезно: подпись-то стоит… (99).
Сии посреднички иногда в прямом смысле хватали первого, кто подвернулся под руку. Когда однажды один такой доставил в Нью-Йоркский полк тяжелой артиллерии 57 новобранцев, врачи моментально завернули семнадцать из них. И не всегда по причине хилости: среди этих семнадцати оказались и однорукие калеки, и полные дебилы…
По всему Северу начались бунты против мобилизации. Случалось, что проводивших призыв офицеров не только избивали, но и убивали, - а иные ушлые губернаторы выполняли квоту, посылая на сборные пункты заключенных из тюрем. Двойная выгода получалась: и директиву центра выполнил, и от лишнего криминала родной штат почистил…
И вот в начале июля 1863 г. в Нью-Йорке при известии об очередном наборе в армию на улицы выплеснулась огромная толпа, в которой, как легко догадаться, преобладали мобилизованные. Для начала стали громить призывные пункты. Разнесли квартиру городского начальника военной полиции, сломали «лотерейный барабан» (из которого вытаскивали фамилии неудачников), порвали в клочки всю документацию и наконец подожгли здание, чтоб уж - наверняка. Тут же разнесли еще несколько «мобилизационных бюро». Учреждений, связанных с набором в армию, больше не осталось, но аппетит, как известно, приходит во время еды, и после столь веселого начала никому уже не хотелось отправляться по домам. Тем более что из всех щелей и закоулков хлынул криминальный элемент, усмотревший для себя возможность под шумок поживиться.
И понеслось… Те, кого можно назвать бунтарями идейными, разгромили дом мэра Нью-Йорка, редакции газет, особняки непопулярных политиков. Те, кто об идеях не думал вообще и даже не знал, как это слово правильно пишется, бросились грабить ювелирные лавки и винные магазины, разносить вдребезги салуны, где «повстанцев» отказывались поить бесплатно…
Воинских частей в городе не было. Начальника полиции, сдуру вздумавшего уговаривать толпу, как следует макнули в сточную канаву. Полторы тысячи его подчиненных, вмиг потеряв убитыми несколько десятков, превратились в чисто обороняющуюся сторону. Против их дубинок и кольтов бунтующие выставили ружья военного образца - они к тому времени захватили арсенал и вооружились как следует.
Хаос в городе, которым никто не управлял и не обеспечивал порядка, продолжался три дня. Горели дома: здание паромной переправы, гостиницы и аптеки, магазины и фабрики, полицейские участки и церкви. Началась охота за неграми - их вешали на фонарях, бросали в огонь, сожгли сиротский приют для черных, причем несколько детей выбраться не успели (напоминаю, господа, это Север!)
На улицах появились баррикады. Повсюду ходили толпы с плакатами: «Долой обязательную военную службу!», «Долой 300-долларовый выкуп!», «Кровь бедняка - это золото для богача». Ораторы на митингах кричали, что эта война - «доход для богатых и смерть на поле боя для бедных».
В центре Нью-Йорка горел дом генерального почтмейстера США (то бишь министра связи) - отношения к призыву он не имел, просто подвернулся под горячую руку. Горел разграбленный арсенал. На фонаре повесили капитана-гвардейца. Телеграфные провода оборвали по всему городу.
На четвертый день появились федеральные войска. Пенсильванский полк с ходу открыл артиллерийский огонь по толпам на улицах. Следом подоспели кавалерия и морская пехота, тоже не жалевшие патронов. Бунт в течение дня был подавлен. Погибло примерно тысяча человек, имущества было уничтожено на полтора миллиона долларов. Закон о трехстах долларах не отменили, но все же правительству пришлось пойти на некоторые послабления. Подобные бунты, хотя и уступавшие по размаху, случились еще в десятке городов - в Бостоне тоже попытались захватить арсенал, и солдаты стреляли залпами…
И в тогдашней Америке, и среди советских пропагандистов, и среди сегодняшних авторов (взять того же Иваняна) нашлись ловкачи, объявившие эти события результатом «подрывной деятельности южных шпионов». Однако подробное изучение мятежей показывает, что это не так, - просто-напросто произошел стихийный взрыв возмущения «черни»…
3. Окружающие
4. Синие и серые
«Труд обыкновенного раба в таких штатах, как Виргиния, Теннесси и Кентукки, значительно лучше компенсируется, так как он получает необходимое питание, одежду, жилье и медицинскую помощь, чем труд многих уважаемых рабочих и работниц в этом городе, которые прилежно трудятся и работают в два раза дольше, чем любой негр, находящийся на службе у своего хозяина» (93).
Интересно, сколько таких «свободных» белых, предложи им поменяться местами с невольником на плантации, согласились бы? Наверняка нашлись бы желающие…
И в довершение всего 3 марта 1863 г. Конгресс США принял закон о всеобщей воинской повинности…
Для американцев это оказалось столь ошеломляющим, что нам сегодня толком их чувства и не понять. Во-первых, и в тогдашней Европе (в том числе и в России) до всеобщей военной службы еще было далеко, система набора рекрутов включала обычно очень малый процент населения. Во-вторых, за все время своего существования США (а впрочем, за все время существования колоний в Америке) ничего, даже отдаленно похожего, не водилось. Закон вызвал шок.
Правда, до действительно всеобщей мобилизации было далеко: очень уж многочисленным оказалось население на Севере, но на каждый штат выделяли определенную квоту, норму, которую следовало выполнить… Кроме того, по закону любой подлежащий призыву мог откупиться за триста долларов - или нанять вместо себя кого-нибудь (что, между прочим, и в Европе водилось, в том числе и в России).
Понятно, что зажиточные и бедные моментально оказались в неравном положении. Для простого работяги, мелкого фермера, скромного чиновника триста долларов были суммой астрономической, неподъемной.
Моментально возникли посреднические конторы, находившие «заместителей» тем, кто мог откупиться. Сплошь и рядом они ради быстрой прибыли шли по самому простому пути: подпаивали какого-нибудь неосторожного бедолагу, подсовывали на подпись контракт и бесчувственного доставляли на призывной пункт. Потом правды искать было бесполезно: подпись-то стоит… (99).
Сии посреднички иногда в прямом смысле хватали первого, кто подвернулся под руку. Когда однажды один такой доставил в Нью-Йоркский полк тяжелой артиллерии 57 новобранцев, врачи моментально завернули семнадцать из них. И не всегда по причине хилости: среди этих семнадцати оказались и однорукие калеки, и полные дебилы…
По всему Северу начались бунты против мобилизации. Случалось, что проводивших призыв офицеров не только избивали, но и убивали, - а иные ушлые губернаторы выполняли квоту, посылая на сборные пункты заключенных из тюрем. Двойная выгода получалась: и директиву центра выполнил, и от лишнего криминала родной штат почистил…
И вот в начале июля 1863 г. в Нью-Йорке при известии об очередном наборе в армию на улицы выплеснулась огромная толпа, в которой, как легко догадаться, преобладали мобилизованные. Для начала стали громить призывные пункты. Разнесли квартиру городского начальника военной полиции, сломали «лотерейный барабан» (из которого вытаскивали фамилии неудачников), порвали в клочки всю документацию и наконец подожгли здание, чтоб уж - наверняка. Тут же разнесли еще несколько «мобилизационных бюро». Учреждений, связанных с набором в армию, больше не осталось, но аппетит, как известно, приходит во время еды, и после столь веселого начала никому уже не хотелось отправляться по домам. Тем более что из всех щелей и закоулков хлынул криминальный элемент, усмотревший для себя возможность под шумок поживиться.
И понеслось… Те, кого можно назвать бунтарями идейными, разгромили дом мэра Нью-Йорка, редакции газет, особняки непопулярных политиков. Те, кто об идеях не думал вообще и даже не знал, как это слово правильно пишется, бросились грабить ювелирные лавки и винные магазины, разносить вдребезги салуны, где «повстанцев» отказывались поить бесплатно…
Воинских частей в городе не было. Начальника полиции, сдуру вздумавшего уговаривать толпу, как следует макнули в сточную канаву. Полторы тысячи его подчиненных, вмиг потеряв убитыми несколько десятков, превратились в чисто обороняющуюся сторону. Против их дубинок и кольтов бунтующие выставили ружья военного образца - они к тому времени захватили арсенал и вооружились как следует.
Хаос в городе, которым никто не управлял и не обеспечивал порядка, продолжался три дня. Горели дома: здание паромной переправы, гостиницы и аптеки, магазины и фабрики, полицейские участки и церкви. Началась охота за неграми - их вешали на фонарях, бросали в огонь, сожгли сиротский приют для черных, причем несколько детей выбраться не успели (напоминаю, господа, это Север!)
На улицах появились баррикады. Повсюду ходили толпы с плакатами: «Долой обязательную военную службу!», «Долой 300-долларовый выкуп!», «Кровь бедняка - это золото для богача». Ораторы на митингах кричали, что эта война - «доход для богатых и смерть на поле боя для бедных».
В центре Нью-Йорка горел дом генерального почтмейстера США (то бишь министра связи) - отношения к призыву он не имел, просто подвернулся под горячую руку. Горел разграбленный арсенал. На фонаре повесили капитана-гвардейца. Телеграфные провода оборвали по всему городу.
На четвертый день появились федеральные войска. Пенсильванский полк с ходу открыл артиллерийский огонь по толпам на улицах. Следом подоспели кавалерия и морская пехота, тоже не жалевшие патронов. Бунт в течение дня был подавлен. Погибло примерно тысяча человек, имущества было уничтожено на полтора миллиона долларов. Закон о трехстах долларах не отменили, но все же правительству пришлось пойти на некоторые послабления. Подобные бунты, хотя и уступавшие по размаху, случились еще в десятке городов - в Бостоне тоже попытались захватить арсенал, и солдаты стреляли залпами…
И в тогдашней Америке, и среди советских пропагандистов, и среди сегодняшних авторов (взять того же Иваняна) нашлись ловкачи, объявившие эти события результатом «подрывной деятельности южных шпионов». Однако подробное изучение мятежей показывает, что это не так, - просто-напросто произошел стихийный взрыв возмущения «черни»…
3. Окружающие
К середине войны стало окончательно ясно, что за пределами страны Юг союзников себе не найдет и ни одна иностранная держава в войну вмешиваться не будет…
Еще в октябре 1862 г. Наполеон III предложил Англии и России совместно выступить против Севера, на стороне Юга, который следовало признать независимой державой. Филантропия тут была ни при чем: у императора имелись чисто утилитарные мотивы. Франция тогда как раз пыталась сделать мексиканским императором эрцгерцога Максимилиана, младшего брата австрийского императора Франца-Иосифа - и в Мексике к тому времени уже находился французский корпус в 35 000 штыков. Север был категорически против этих планов, считая, что только он один имеет право громить южных соседей, - вот Наполеон и рассудил вполне логично, что следует поставить северян на место…
Вот это было уже серьезно, и в Вашингтоне наверняка пережили немало бессонных ночей. Даже без участия России удар английских войск из Канады и французских с территории Мексики очень быстро урезал бы США до размеров палисадника вокруг Белого дома…
Россия отказалась - Горчаков прошамкал что-то об «исторической дружбе» русских и американцев. Англия тоже не выказала никакого желания во всем этом участвовать.
Мотивов у британцев много, и достаточно сложных. Разумеется, среди таковых не числится простое человеческое сочувствие к черным невольникам - подобной шизофрении за британскими джентльменами не водилось. У них буквально в это время было учреждено Антропологическое общество, создатель которого Дж. Хант в качестве идеологической платформы наваял статью «Место негра в природе», где именовал африканцев «другим видом», безусловно недостойным и тени равенства с белыми…
Определенную роль в отказе Англии ввязываться в заокеанскую войну сыграло то, что принято именовать «общим настроением умов». Изрядное число ткачей Ланкашира на митингах требовало от правительства воевать против Севера - но противники войны под руководством Лондонского совета профсоюзов собирали еще большие демонстрации, достигавшие нескольких десятков тысяч человек.
Королева Виктория, вначале склонная вмешаться на стороне Юга, после внезапной смерти мужа впала в депрессию и на несколько лет отстранилась от реальности - что ослабило позиции сторонников войны в правительстве и парламенте. К тому же в Британии разгорелся очередной скандал, вызванный связью наследника трона принца Уэльского с некоей актриской, о чем стало известно «широкой общественности». Вновь, как уже не раз случалось за последние сто лет, оживились противники монархии, стоявшие за республику. До оружия дело не дошло, но по всей стране возникло с полсотни «республиканских клубов», парламентские ораторы нападали на «непомерные расходы двора», лидер радикалов Джозеф Чемберлен (не пролетарий от сохи, а крупный фабрикант) кричал на митингах, что «республика необходима». Монархисты честно называли ситуацию «великим кризисом монархии» и лихорадочно пытались разрулить ситуацию. Тут уж было не до заокеанских дел…
Но все это, разумеется, не главное. Исторический опыт показывает: за любой серьезной внешнеполитической акцией британцев следует искать серьезные деньги. Все остальное - лирика, романтика, мотивы третьестепенные…
Главная причина, по которой к середине войны Британия окончательно решила сдатьЮг, кроется в вульгарной экономике. Иногда пишут, что все дело - в американской пшенице, отчаянно требовавшейся Европе. Тогда в Европе как раз случился страшный недород, и единственным средством не допустить голода были закупки пшеницы на Севере…
Это опять-таки полуправда. На северной пшенице, как бы в ней Европа ни нуждалась, свет клином не сошелся.
Главная причина - хлопок.
Англичан за многое следует упрекать, но нельзя не признать за ними несомненное достоинство: умение рассчитывать далеко вперед, не на годы, а на десятилетия - и строить долгосрочные комбинации… Так вот, к тому времени на Юге Британия поставила крест, потому что видела в нем конкурента. В Египте и в Индии британцы развивали собственные хлопковые плантации. На них, понятно, трудились не рабы, а наемные рабочие - но египетским феллахам и индусам англичане платили такие гроши, что тамошний хлопок (пусть и чуточку пониже качеством) обходился гораздо дешевле, чем покупной южный…
Многозначительная статистика из справочника 1864 г. (117).
Стоимость ввозимого хлопка в Англию в 1863 г. (в млн фунтов стерлингов), в том числе:
Как видим, Юг был теперь британцам не особенно и нужен, более того, начинал мешать. И тем более Лондону не нужно было укрепление Франции в Мексике. И Лондон недвусмысленно дал понять, что не только не будет воевать за Юг, но и никакой помощи оказывать не будет. В Англии срочно конфисковали строившиеся южные рейдеры и провели еще целый ряд отнюдь не показных мероприятий, после которых на Севере окончательно поняли что к чему. Вздохнули с облегчением - и набрались наглости. Летом того же года военный корабль северян, преследуя торговое судно южан, пытавшееся скрыться в японских территориальных водах, непринужденно ворвался на рейд Йокогамы и заодно с преследуемым обстрелял из пушек и город…
Весной 1863 г. северяне, ободренные известиями из Лондона, в очередной раз вторглись на Юг. Стотридцатитысячная армия генерала Хукера была настроена браво, и Хукер орал с седла корреспондентам:
- Мои планы совершенны, и Юг может рассчитывать только на милость Божью!
Он запамятовал, что у Юга, кроме упований на Божью милость, был еще и талантливейший военачальник генерал Ли… Более чем вдвое уступавшие противнику по численности корпуса Ли (шестьдесят тысяч человек), вооруженные и экипированные гораздо хуже, остановили федералов у городка Ченселорвилль и вынудили отступить в полном беспорядке - а потом, преследуя противника, форсировали Потомак и вошли в Пенсильванию. Хукер честно признался командованию, что водить большие армии ему как-то несподручно, вернулся в свой прежний корпус и люто, совершенно по-русски запил. Воевал он впоследствии храбро, но полководцемему уже никогда не удалось побыть - а насмешки коллег за позорный проигрыш были столь частыми, что Хукер ушел в отставку за полгода до конца войны…
В американской истории он остался благодаря достаточно пикантным обстоятельствам: поскольку Хукер был не только заядлым картежником и пьяницей по прозвищу «Три бутылки», но и большим ценителем женского пола, за его войсками следовали многочисленные особы из тех, кого «дамами» именуют исключительно из вежливости. Современники вспоминали, что штаб-квартира Хукера представляла собой «комбинацию трактира и борделя». Военно-полевых шлюх стали именовать «леди Хукера», потом для краткости и определение «леди» отбросили как совершенно не соответствующее истине. И американский жаргон обогатился словечком «хукер», означающим проститутку… (232).
Славная победа южан при Ченселорвилле оказалась омрачена смертью одного из лучших генералов Юга - причем Джексон Каменная Стена, не особенно удачливый профессор математики и блестящий военачальник, погиб от своих же. В неразберихе, в полутьме подскакал к южным позициям с той стороны, откуда своих не ждали, а ожидали исключительно противника, бдительные солдаты выстрелили…
Юг одерживал блестящие победы, по всем правилам военного искусства - но северный гигант, отдышавшись и замазав синяки, пер вновь и вновь, как взбесившийся бульдозер. Он не мог соперничать в воинском мастерстве генералов и отваге солдат, но методично давил тушей…
Достаточно сравнить условия, в которых приходилось воевать северянам в синих мундирах и южанам в серых, чтобы понять: Юг был обречен, несмотря на всю свою отвагу, патриотизм и высокий боевой дух…
Еще в октябре 1862 г. Наполеон III предложил Англии и России совместно выступить против Севера, на стороне Юга, который следовало признать независимой державой. Филантропия тут была ни при чем: у императора имелись чисто утилитарные мотивы. Франция тогда как раз пыталась сделать мексиканским императором эрцгерцога Максимилиана, младшего брата австрийского императора Франца-Иосифа - и в Мексике к тому времени уже находился французский корпус в 35 000 штыков. Север был категорически против этих планов, считая, что только он один имеет право громить южных соседей, - вот Наполеон и рассудил вполне логично, что следует поставить северян на место…
Вот это было уже серьезно, и в Вашингтоне наверняка пережили немало бессонных ночей. Даже без участия России удар английских войск из Канады и французских с территории Мексики очень быстро урезал бы США до размеров палисадника вокруг Белого дома…
Россия отказалась - Горчаков прошамкал что-то об «исторической дружбе» русских и американцев. Англия тоже не выказала никакого желания во всем этом участвовать.
Мотивов у британцев много, и достаточно сложных. Разумеется, среди таковых не числится простое человеческое сочувствие к черным невольникам - подобной шизофрении за британскими джентльменами не водилось. У них буквально в это время было учреждено Антропологическое общество, создатель которого Дж. Хант в качестве идеологической платформы наваял статью «Место негра в природе», где именовал африканцев «другим видом», безусловно недостойным и тени равенства с белыми…
Определенную роль в отказе Англии ввязываться в заокеанскую войну сыграло то, что принято именовать «общим настроением умов». Изрядное число ткачей Ланкашира на митингах требовало от правительства воевать против Севера - но противники войны под руководством Лондонского совета профсоюзов собирали еще большие демонстрации, достигавшие нескольких десятков тысяч человек.
Королева Виктория, вначале склонная вмешаться на стороне Юга, после внезапной смерти мужа впала в депрессию и на несколько лет отстранилась от реальности - что ослабило позиции сторонников войны в правительстве и парламенте. К тому же в Британии разгорелся очередной скандал, вызванный связью наследника трона принца Уэльского с некоей актриской, о чем стало известно «широкой общественности». Вновь, как уже не раз случалось за последние сто лет, оживились противники монархии, стоявшие за республику. До оружия дело не дошло, но по всей стране возникло с полсотни «республиканских клубов», парламентские ораторы нападали на «непомерные расходы двора», лидер радикалов Джозеф Чемберлен (не пролетарий от сохи, а крупный фабрикант) кричал на митингах, что «республика необходима». Монархисты честно называли ситуацию «великим кризисом монархии» и лихорадочно пытались разрулить ситуацию. Тут уж было не до заокеанских дел…
Но все это, разумеется, не главное. Исторический опыт показывает: за любой серьезной внешнеполитической акцией британцев следует искать серьезные деньги. Все остальное - лирика, романтика, мотивы третьестепенные…
Главная причина, по которой к середине войны Британия окончательно решила сдатьЮг, кроется в вульгарной экономике. Иногда пишут, что все дело - в американской пшенице, отчаянно требовавшейся Европе. Тогда в Европе как раз случился страшный недород, и единственным средством не допустить голода были закупки пшеницы на Севере…
Это опять-таки полуправда. На северной пшенице, как бы в ней Европа ни нуждалась, свет клином не сошелся.
Главная причина - хлопок.
Англичан за многое следует упрекать, но нельзя не признать за ними несомненное достоинство: умение рассчитывать далеко вперед, не на годы, а на десятилетия - и строить долгосрочные комбинации… Так вот, к тому времени на Юге Британия поставила крест, потому что видела в нем конкурента. В Египте и в Индии британцы развивали собственные хлопковые плантации. На них, понятно, трудились не рабы, а наемные рабочие - но египетским феллахам и индусам англичане платили такие гроши, что тамошний хлопок (пусть и чуточку пониже качеством) обходился гораздо дешевле, чем покупной южный…
Многозначительная статистика из справочника 1864 г. (117).
Стоимость ввозимого хлопка в Англию в 1863 г. (в млн фунтов стерлингов), в том числе:
С Юга - 58
Из Бразилии - 27
Из Египта - 77
Из Индии и Китая - 462
Из других стран - 17
Как видим, Юг был теперь британцам не особенно и нужен, более того, начинал мешать. И тем более Лондону не нужно было укрепление Франции в Мексике. И Лондон недвусмысленно дал понять, что не только не будет воевать за Юг, но и никакой помощи оказывать не будет. В Англии срочно конфисковали строившиеся южные рейдеры и провели еще целый ряд отнюдь не показных мероприятий, после которых на Севере окончательно поняли что к чему. Вздохнули с облегчением - и набрались наглости. Летом того же года военный корабль северян, преследуя торговое судно южан, пытавшееся скрыться в японских территориальных водах, непринужденно ворвался на рейд Йокогамы и заодно с преследуемым обстрелял из пушек и город…
Весной 1863 г. северяне, ободренные известиями из Лондона, в очередной раз вторглись на Юг. Стотридцатитысячная армия генерала Хукера была настроена браво, и Хукер орал с седла корреспондентам:
- Мои планы совершенны, и Юг может рассчитывать только на милость Божью!
Он запамятовал, что у Юга, кроме упований на Божью милость, был еще и талантливейший военачальник генерал Ли… Более чем вдвое уступавшие противнику по численности корпуса Ли (шестьдесят тысяч человек), вооруженные и экипированные гораздо хуже, остановили федералов у городка Ченселорвилль и вынудили отступить в полном беспорядке - а потом, преследуя противника, форсировали Потомак и вошли в Пенсильванию. Хукер честно признался командованию, что водить большие армии ему как-то несподручно, вернулся в свой прежний корпус и люто, совершенно по-русски запил. Воевал он впоследствии храбро, но полководцемему уже никогда не удалось побыть - а насмешки коллег за позорный проигрыш были столь частыми, что Хукер ушел в отставку за полгода до конца войны…
В американской истории он остался благодаря достаточно пикантным обстоятельствам: поскольку Хукер был не только заядлым картежником и пьяницей по прозвищу «Три бутылки», но и большим ценителем женского пола, за его войсками следовали многочисленные особы из тех, кого «дамами» именуют исключительно из вежливости. Современники вспоминали, что штаб-квартира Хукера представляла собой «комбинацию трактира и борделя». Военно-полевых шлюх стали именовать «леди Хукера», потом для краткости и определение «леди» отбросили как совершенно не соответствующее истине. И американский жаргон обогатился словечком «хукер», означающим проститутку… (232).
Славная победа южан при Ченселорвилле оказалась омрачена смертью одного из лучших генералов Юга - причем Джексон Каменная Стена, не особенно удачливый профессор математики и блестящий военачальник, погиб от своих же. В неразберихе, в полутьме подскакал к южным позициям с той стороны, откуда своих не ждали, а ожидали исключительно противника, бдительные солдаты выстрелили…
Юг одерживал блестящие победы, по всем правилам военного искусства - но северный гигант, отдышавшись и замазав синяки, пер вновь и вновь, как взбесившийся бульдозер. Он не мог соперничать в воинском мастерстве генералов и отваге солдат, но методично давил тушей…
Достаточно сравнить условия, в которых приходилось воевать северянам в синих мундирах и южанам в серых, чтобы понять: Юг был обречен, несмотря на всю свою отвагу, патриотизм и высокий боевой дух…
4. Синие и серые
На Севере насчитывались десятки крупных пороховых мельниц - на Юге их имелось всего четыре. Для производства пороха, как известно, кроме угля и серы необходима еще и селитра, но ее-то как раз зажатый в блокаде Юг получал мало. Чтобы хоть как-то исправить положение с лютым дефицитом пороха, южане изворачивались, как могли: в пещерах Теннесси, Кентукки и Аламабы разрабатывали многолетние залежи помета летучих мышей, содержавшего селитру. Рыли длинные канавы, наполняли их навозом, гниющими растениями и трупами павших животных. В одном из городов Алабамы даже поставили бочку, куда горожане по утрам сливали содержимое ночных горшков….
В переплавку отправлялось все, сделанное из чугуна, - ограды, решетки, ворота, статуэтки, часовые маятники. Лихорадочными темпами налаживали с нуля военные заводы и мастерские. Десятки крохотных суденышек южан, ухитряясь проскользнуть мимо сторожевых кораблей северян, доставляли закупленное в Европе оружие, боеприпасы, все необходимое. Поскольку почти все мужчины ушли на фронт, к фабричным станкам становились женщины - и далеко не одни простолюдинки.
Юг держался. Не потерявшие присутствия духа люди устраивали «голодные балы», где единственным угощением была холодная вода…
Северный солдат получал в день примерно полкило сухарей или хлеба, полкило мяса, двести граммов сала. Кроме того, на каждых сто солдат выдавался оптом еще и паек: бобы, рис, кофе, сахар, соль, фруктовый сок, свечи и мыло (99). Южане мяса не видели месяцами и питались в основном кукурузой: сырой и вареной, поджаренными зернами и похлебкой. Чтобы хоть как-то разнообразить меню, южане готовили так называемые «шомполушки» - кукурузную муку размешивали с водой, тестом обмазывали шомполы и запекали на костре. Вкус этого «деликатеса» представить несложно…
Иногда и этого не было. Вот донесение вышестоящему командованию командира одного из корпусов: «Мы не можем поддерживать жизнь в наших животных более чем неделю или две. Наши рационы также слишком скудны, так что мы едва можем идти. Я умоляю вас прислать нам провиант хотя бы ради того, чтобы мы могли продолжить марш».
Так же дело обстояло и с обмундированием. С превеликим трудом, опять-таки с нуля, на Юге удалось создать текстильные фабрики, но их мощностей не хватало, чтобы обеспечить армию. Серые мундиры Конфедерации большей частью существовали лишь теоретически. На практике сшитую из домотканой материи или снятую с убитых северян форму красили настоем из скорлупы грецкого ореха, отчего она становилась не серой, а желто-бурой. В таких мундирах ходила примерно половина южной армии. Зимой приходилось выходить из положения вовсе уж экзотическим способом: конфисковав у мирного обывателя ковер, южный солдат прорезал в нем дырку для головы и носил некое подобие мексиканского пончо…
Бойцы Техасской бригады придумали фирменный метод добывать шляпы - прятались в засаде у какой-нибудь дороги с оживленным движением и, когда показывался дилижанс, начинали орать что есть мочи, палить холостыми зарядами. Когда любопытные пассажиры высовывались, с них быстренько срывали шляпы и улепетывали… (99).
Обуви сплошь и рядом не было вообще. Дошло до того, что начали выпускать «эрзац» - армейские ботинки с деревянной подошвой и парусиновым верхом - все же лучше, чем ничего…
Солдаты Гражданской войны посылали домой фотографии размером с визитную карточку
Подавляющая часть южной армии передвигалась и воевала босиком. В том числе и зимой, в морозы, когда застывшая грязь резала подошвы не хуже битого стекла. Генерал южан Лонгстрит с горечью говорил: «С нашими бойцами дело обстояло так же плохо, как с животными, а может быть, и хуже, так как солдаты не имели подков. Я сам видел на замерзшей земле кровавые пятна, оставленные проходившей по дороге босой пехотой».
Жительница небольшого городка в штате Теннесси, видевшая, как проходили части Лонгстрита, так и записала в дневнике: она никогда не забудет «этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на земле кровавые следы».
Вот как описывал один из южных солдат своего типичного сослуживца: «Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными книзу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его „униформа“ сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ноги. На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах молитвы и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории».
Это вовсе не похвальба - именно так и было. О неудачной для южан битве под Геттисбергом (июль 1863 г.) современники рассказывали потом, что более леденящего кровь зрелища в жизни не видели: когда южане за сорок минут расстреляли свои скудные запасы снарядов, в атаку пошла южная пехота. Пятнадцать тысяч человек, оборванные и разутые, под неумолчный треск барабанов полтора километра шли до вражеских позиций по огромному полю - без единого выстрела, со штыками наперевес, под огнем северных орудий, осыпавших атакующих картечью. Дошли. И ворвались на позиции противника. Сражение Север выиграл исключительно благодаря тому, что в очередной раз задавил массой - массой щедро кормленного ветчиной и рисом, поенного кофе с сахаром разноплеменного сброда из Европы, щеголявшего в кожаных сапогах и непромокаемых плащах…
Примечательная деталь эпохи: в столь жалком виде воевали не только простолюдины, но и люди из общества. Чтобы хоть как-то обозначить, что они «джентльмены», богатые южане-солдаты носили зубную щетку в петлице мундира…
А потому и неизбежное на войне мародерство носило на Севере и на Юге свой, особенный характер. Северяне подчистую грабили ценности, не только опустошая окрестные дома, но и раскапывая могилы (причем нередко их генералы даже поощряли грабеж - особенно этим был знаменит Шерман). А вот непритязательная картинка, нарисованная с натуры солдатом-южанином: «Голова Дика Сазерленда покоилась на буханке хлеба, как на подушке, а рука заботливо обнимала сочный окорок. Боб Мюррей, опасаясь, что его пленники упорхнут или будут похищены, обмотал большой палец правой ноги веревкой, к которой привязал с полдюжины цыплят; одна из широко раскинутых ног Брёхенена охватывала два переполненных кувшина с яблочным маслом и джемом, в то время как у его головы шумно крякал старый жесткий седой гусак, при этом ничуть не беспокоя его сна; Дик Скиннер лежал на спине, держа правой рукой за ноги трех жирных цыплят и утку, а в левой руке - здоровенную индейку. Он крепко спал, издавая громовой раскатистый храп, который хорошо гармонировал с мелодичным кудахтаньем и кряканьем птиц».
Что ни говорите, есть принципиальнейшая разница между этими смертельно изголодавшимися людьми и северным наемным сбродом, пихавшим в карман серебряные ложки, а в заплечный мешок - все, что представляло хоть малейшую ценность. Причем на Юге даже с «куриным» мародерством боролись жестоко, вплоть до расстрелов - а на Севере тотальный грабеж открыто поощряли…
Вообще-то и на Юге согласно тамошним законам о мобилизации можно было «откупиться» от армии - но там откупившихся было ничтожно мало. Откупившегося ждало общее молчаливое презрение, в особенности со стороны женщин, о чем вспоминают иностранные очевидцы: «Тот, кто не надевал мундира, считался трусом». Именно поэтому на Юге «выкупной закон» был достаточно быстро отменен - а на Севере сохранился до конца войны…
Юг держался - но жизнь там стала адской. Деликатесом считалась конина, письма на фронт писали на обрывках обоев; спичек, свечей и керосина попросту не было (149). Знатные дамы работали сиделками в госпиталях, стояли у ткацких станков, у жерновов пороховых мельниц - сравните с бытием северных разбогатевших на войне прожигателей жизни, завозивших на два миллиона долларов в год бриллиантов и лопавших зимой свежую клубнику…
Практически все южане от 18 до 65 лет ушли на фронт. В тылу цены на некоторые продукты взлетели вдесятеро, а на соль - в пятьдесят раз.
Из-за отсутствия соли страдали, быть может, больше всего. Северные генералы, наступая, в первую очередь уничтожали не военные объекты, а солеварни, чтобы «преподать урок мятежникам». На Флоридском побережье северяне высаживали морские десанты исключительно для того, чтобы громить прибрежные солеварни (причинив в одном только 1863 г. ущерб на шесть миллионов долларов).
Южане изощрялись, как могли. Жители побережья варили кукурузу или кашу в морской воде. Бочки, в которых была солонина, варили в котлах, чтобы выпарить из клепок соль. Землю вокруг коптилен, на которую годами капала соленая вода, тоже выпаривали. Один из южных журналов в рубрике «Домашние советы» горько иронизировал: «Как сберечь мясо, чтобы оно не испортилось летом? Съешьте его ранней весной». Генералу Пикетту, впоследствии герою сражения под Геттисбергом, на свадьбу преподнесли маленький пакетик соли - царский подарок для Юга тех времен… (85).
Как ни держался Юг, он в конце концов надорвался. У любого упорства есть свои пределы. Ближе к концу войны стало шириться дезертирство. В штате Виргиния оно достигло таких масштабов, что там даже создали Ассоциацию дезертиров.
К тому времени на Юге вовсю действовали негритянские партизанские отряды - сплошь и рядом снабжавшиеся и вооружавшиеся северными агентами (одним из которых стала Гарриет Табмен). Как легко догадаться, связываться с частями регулярной армии их не тянуло - а вот «оттягиваться» на плантациях в глуши, где к тому же не осталось мужчин, было занятием гораздо более безопасным. Южная газета писала: «Трудно найти слова, чтобы описать дикие и ужасные последствия рейдов негров на этом скрытом театре войны». Можно себе представить…
В штате Флорида появились даже отряды, где совместно с черными партизанами действовали белые дезертиры, - по сохранившимся воспоминаниям, они не только захватывали плантации, но порой угрожали целым городам. И тем не менее процент дезертирства на Юге никогда не был таким высоким, как на Севере, где он, согласно подсчетам К. Маля, составил десятьпроцентов… Причем дезертирство на Севере процветало с первых дней войны, а на Юге стало представлять проблему только в 1865 г., буквально в самом конце.
Битва под Геттисбергом стала поворотным пунктом войны. Юг головы не опускал и знамен не сворачивал - через год после Геттисберга, в июле 1864-го, южане едва не взяли Вашингтон. Генерал Конфедерации Эрли с двадцатитысячной армией через горные перевалы подошел с той стороны, откуда его никто не ждал, и добрался до места, откуда мог невооруженным глазом видеть купол Конгресса. Военные моряки, не уведомляя Линкольна, приготовили для него специальный пароход на случай бегства. Однако северяне отбросили противника - Юг выдохся… Это было ясно почти всем. Никакое полководческое искусство не могло заменить гигантское превосходство Севера в людях, оружии, боеприпасах, еде, обмундировании, технике…
В переплавку отправлялось все, сделанное из чугуна, - ограды, решетки, ворота, статуэтки, часовые маятники. Лихорадочными темпами налаживали с нуля военные заводы и мастерские. Десятки крохотных суденышек южан, ухитряясь проскользнуть мимо сторожевых кораблей северян, доставляли закупленное в Европе оружие, боеприпасы, все необходимое. Поскольку почти все мужчины ушли на фронт, к фабричным станкам становились женщины - и далеко не одни простолюдинки.
Юг держался. Не потерявшие присутствия духа люди устраивали «голодные балы», где единственным угощением была холодная вода…
Северный солдат получал в день примерно полкило сухарей или хлеба, полкило мяса, двести граммов сала. Кроме того, на каждых сто солдат выдавался оптом еще и паек: бобы, рис, кофе, сахар, соль, фруктовый сок, свечи и мыло (99). Южане мяса не видели месяцами и питались в основном кукурузой: сырой и вареной, поджаренными зернами и похлебкой. Чтобы хоть как-то разнообразить меню, южане готовили так называемые «шомполушки» - кукурузную муку размешивали с водой, тестом обмазывали шомполы и запекали на костре. Вкус этого «деликатеса» представить несложно…
Иногда и этого не было. Вот донесение вышестоящему командованию командира одного из корпусов: «Мы не можем поддерживать жизнь в наших животных более чем неделю или две. Наши рационы также слишком скудны, так что мы едва можем идти. Я умоляю вас прислать нам провиант хотя бы ради того, чтобы мы могли продолжить марш».
Так же дело обстояло и с обмундированием. С превеликим трудом, опять-таки с нуля, на Юге удалось создать текстильные фабрики, но их мощностей не хватало, чтобы обеспечить армию. Серые мундиры Конфедерации большей частью существовали лишь теоретически. На практике сшитую из домотканой материи или снятую с убитых северян форму красили настоем из скорлупы грецкого ореха, отчего она становилась не серой, а желто-бурой. В таких мундирах ходила примерно половина южной армии. Зимой приходилось выходить из положения вовсе уж экзотическим способом: конфисковав у мирного обывателя ковер, южный солдат прорезал в нем дырку для головы и носил некое подобие мексиканского пончо…
Бойцы Техасской бригады придумали фирменный метод добывать шляпы - прятались в засаде у какой-нибудь дороги с оживленным движением и, когда показывался дилижанс, начинали орать что есть мочи, палить холостыми зарядами. Когда любопытные пассажиры высовывались, с них быстренько срывали шляпы и улепетывали… (99).
Обуви сплошь и рядом не было вообще. Дошло до того, что начали выпускать «эрзац» - армейские ботинки с деревянной подошвой и парусиновым верхом - все же лучше, чем ничего…
Подавляющая часть южной армии передвигалась и воевала босиком. В том числе и зимой, в морозы, когда застывшая грязь резала подошвы не хуже битого стекла. Генерал южан Лонгстрит с горечью говорил: «С нашими бойцами дело обстояло так же плохо, как с животными, а может быть, и хуже, так как солдаты не имели подков. Я сам видел на замерзшей земле кровавые пятна, оставленные проходившей по дороге босой пехотой».
Жительница небольшого городка в штате Теннесси, видевшая, как проходили части Лонгстрита, так и записала в дневнике: она никогда не забудет «этих оборванных, босых техасских мальчиков, которые, проходя мимо моего дома во время отступления к Ноксвиллу, оставляли на земле кровавые следы».
Вот как описывал один из южных солдат своего типичного сослуживца: «Через плечо он носит скатанное поношенное одеяло со связанными книзу концами, кусок палаточного брезента и дырявое пончо. Его „униформа“ сильно поношена, одна штанина оторвана до колена, а у самодельных башмаков так разбиты носы, что сквозь дырки видны голые ноги. На его голове сидит потрепанная засаленная шляпа неописуемого вида. Так выглядит человек, несущий на своих плечах молитвы и мольбы Конфедерации на окончательную победу. Он голоден, он грязен, он носит лохмотья, часто у него нет обуви, но несмотря на все это, он один из лучших воинов, которых только можно встретить на страницах американской истории».
Это вовсе не похвальба - именно так и было. О неудачной для южан битве под Геттисбергом (июль 1863 г.) современники рассказывали потом, что более леденящего кровь зрелища в жизни не видели: когда южане за сорок минут расстреляли свои скудные запасы снарядов, в атаку пошла южная пехота. Пятнадцать тысяч человек, оборванные и разутые, под неумолчный треск барабанов полтора километра шли до вражеских позиций по огромному полю - без единого выстрела, со штыками наперевес, под огнем северных орудий, осыпавших атакующих картечью. Дошли. И ворвались на позиции противника. Сражение Север выиграл исключительно благодаря тому, что в очередной раз задавил массой - массой щедро кормленного ветчиной и рисом, поенного кофе с сахаром разноплеменного сброда из Европы, щеголявшего в кожаных сапогах и непромокаемых плащах…
Примечательная деталь эпохи: в столь жалком виде воевали не только простолюдины, но и люди из общества. Чтобы хоть как-то обозначить, что они «джентльмены», богатые южане-солдаты носили зубную щетку в петлице мундира…
А потому и неизбежное на войне мародерство носило на Севере и на Юге свой, особенный характер. Северяне подчистую грабили ценности, не только опустошая окрестные дома, но и раскапывая могилы (причем нередко их генералы даже поощряли грабеж - особенно этим был знаменит Шерман). А вот непритязательная картинка, нарисованная с натуры солдатом-южанином: «Голова Дика Сазерленда покоилась на буханке хлеба, как на подушке, а рука заботливо обнимала сочный окорок. Боб Мюррей, опасаясь, что его пленники упорхнут или будут похищены, обмотал большой палец правой ноги веревкой, к которой привязал с полдюжины цыплят; одна из широко раскинутых ног Брёхенена охватывала два переполненных кувшина с яблочным маслом и джемом, в то время как у его головы шумно крякал старый жесткий седой гусак, при этом ничуть не беспокоя его сна; Дик Скиннер лежал на спине, держа правой рукой за ноги трех жирных цыплят и утку, а в левой руке - здоровенную индейку. Он крепко спал, издавая громовой раскатистый храп, который хорошо гармонировал с мелодичным кудахтаньем и кряканьем птиц».
Что ни говорите, есть принципиальнейшая разница между этими смертельно изголодавшимися людьми и северным наемным сбродом, пихавшим в карман серебряные ложки, а в заплечный мешок - все, что представляло хоть малейшую ценность. Причем на Юге даже с «куриным» мародерством боролись жестоко, вплоть до расстрелов - а на Севере тотальный грабеж открыто поощряли…
Вообще-то и на Юге согласно тамошним законам о мобилизации можно было «откупиться» от армии - но там откупившихся было ничтожно мало. Откупившегося ждало общее молчаливое презрение, в особенности со стороны женщин, о чем вспоминают иностранные очевидцы: «Тот, кто не надевал мундира, считался трусом». Именно поэтому на Юге «выкупной закон» был достаточно быстро отменен - а на Севере сохранился до конца войны…
Юг держался - но жизнь там стала адской. Деликатесом считалась конина, письма на фронт писали на обрывках обоев; спичек, свечей и керосина попросту не было (149). Знатные дамы работали сиделками в госпиталях, стояли у ткацких станков, у жерновов пороховых мельниц - сравните с бытием северных разбогатевших на войне прожигателей жизни, завозивших на два миллиона долларов в год бриллиантов и лопавших зимой свежую клубнику…
Практически все южане от 18 до 65 лет ушли на фронт. В тылу цены на некоторые продукты взлетели вдесятеро, а на соль - в пятьдесят раз.
Из-за отсутствия соли страдали, быть может, больше всего. Северные генералы, наступая, в первую очередь уничтожали не военные объекты, а солеварни, чтобы «преподать урок мятежникам». На Флоридском побережье северяне высаживали морские десанты исключительно для того, чтобы громить прибрежные солеварни (причинив в одном только 1863 г. ущерб на шесть миллионов долларов).
Южане изощрялись, как могли. Жители побережья варили кукурузу или кашу в морской воде. Бочки, в которых была солонина, варили в котлах, чтобы выпарить из клепок соль. Землю вокруг коптилен, на которую годами капала соленая вода, тоже выпаривали. Один из южных журналов в рубрике «Домашние советы» горько иронизировал: «Как сберечь мясо, чтобы оно не испортилось летом? Съешьте его ранней весной». Генералу Пикетту, впоследствии герою сражения под Геттисбергом, на свадьбу преподнесли маленький пакетик соли - царский подарок для Юга тех времен… (85).
Как ни держался Юг, он в конце концов надорвался. У любого упорства есть свои пределы. Ближе к концу войны стало шириться дезертирство. В штате Виргиния оно достигло таких масштабов, что там даже создали Ассоциацию дезертиров.
К тому времени на Юге вовсю действовали негритянские партизанские отряды - сплошь и рядом снабжавшиеся и вооружавшиеся северными агентами (одним из которых стала Гарриет Табмен). Как легко догадаться, связываться с частями регулярной армии их не тянуло - а вот «оттягиваться» на плантациях в глуши, где к тому же не осталось мужчин, было занятием гораздо более безопасным. Южная газета писала: «Трудно найти слова, чтобы описать дикие и ужасные последствия рейдов негров на этом скрытом театре войны». Можно себе представить…
В штате Флорида появились даже отряды, где совместно с черными партизанами действовали белые дезертиры, - по сохранившимся воспоминаниям, они не только захватывали плантации, но порой угрожали целым городам. И тем не менее процент дезертирства на Юге никогда не был таким высоким, как на Севере, где он, согласно подсчетам К. Маля, составил десятьпроцентов… Причем дезертирство на Севере процветало с первых дней войны, а на Юге стало представлять проблему только в 1865 г., буквально в самом конце.
Битва под Геттисбергом стала поворотным пунктом войны. Юг головы не опускал и знамен не сворачивал - через год после Геттисберга, в июле 1864-го, южане едва не взяли Вашингтон. Генерал Конфедерации Эрли с двадцатитысячной армией через горные перевалы подошел с той стороны, откуда его никто не ждал, и добрался до места, откуда мог невооруженным глазом видеть купол Конгресса. Военные моряки, не уведомляя Линкольна, приготовили для него специальный пароход на случай бегства. Однако северяне отбросили противника - Юг выдохся… Это было ясно почти всем. Никакое полководческое искусство не могло заменить гигантское превосходство Севера в людях, оружии, боеприпасах, еде, обмундировании, технике…