Бушков Александр Александрович. Пиранья - Бродячее сокровище

   - Бензин или дизель?
   - Что? - ошалело откликнулась она, еще не успев ничего сообразить после столь резкой перемены.
   - Машина, говорю, на бензине? Или дизель?
   - Дизель...
   Пули прямо-таки барабанили по стволам. Дизель - это гораздо лучше, пронеслось у него в голове. Не полыхнет бак от шальной или, наоборот, меткой пули...
   - Лежи, как коровье говно в траве! - рыкнул он, когда Кристина затрепыхалась и попробовала приподняться, выплевывая набившуюся в рот пыль. - Лежи, принцесса, мать твою!
   Перекатился вправо, вскочил и, прикрываясь капотом машины, вскинул "Таурус", держа его обеими руками. Приподняв дуло под углом примерно в сорок пять градусов, выпустил полмагазина в сторону тусклых вспышек выстрелов. Присел и прислушался.
   Дорога была пуста. Впереди и правее, в той стороне, где только что располагались стрелки, наметилось определенное шевеление.
   - Лежи, мать твою! - еще раз прикрикнул он для надежности и бросился вправо, в лес, привычно перебегая от ствола к стволу, двигаясь параллельно дороге, особенно не спеша - он вовсе не собирался лихим наскоком разгромить противника...
   Дорога плавно загибалась вправо - и он увидел, как двое торопливо лезут в ту самую светлую машину, приткнувшуюся на обочине. До них было метров сто. Подняв пистолет, Мазур выпустил оставшиеся в обойме патроны опять-таки целясь повыше машины, совершенно не стараясь попасть. Проводил взглядом унесшуюся на бешеной скорости легковушку, в секунды сменил магазин на полный и с чувством исполненного долга направился назад, уже и вовсе не торопясь, шагом. Громко свистнул:
   - Эй, можно вставать! Все кончилось!
   И принялся разглядывать изуродованные стволы деревьев - свежие отщепы, содранная кора, прозрачный сок медленно стекает вниз, суетятся потревоженные зеленые жуки, похожие на тараканов...
   Ну да, все сходилось. Сунув пистолет в карман, он простер свою доброжелательность до того, что помог Кристине кое-как почиститься от сухой пыли. Отступил на шаг, удовлетворенно ее осмотрел, покивал:
   - Вот теперь совсем хорошо. Так и должна выглядеть приличная охотница за кладами: растрепанная, мордаха в пыли, сучки в волосах...
   Ее высокая грудь возбуждено вздымалась, щеки пылали, а на лице еще отражался пережитый недавно ужас...
   - Подите вы! - огрызнулась Кристина, машинально проведя рукой по волосам. - Не разыгрывайте супермена! Хладнокровен, как монумент... Они же нас чуть не убили...
   - Знаете, что самое смешное? - беззаботно спросил Мазур. - Они вовсе не собирались нас убивать. Они вообще не хотели причинять вреда...
   - Ну да! Они стреляли, как из пулемета...
   Мазур взял ее за локоть, подвел к дереву и, бесцеремонно взяв за подбородок, задрал голову:
   - Посмотрите. Вон там, на небольшом участке размером не больше ладони, пять попаданий сразу...
   - Вы что, их уже посчитали?
   - Именно, - сказал Мазур. - И выстрелы, и попадания. И не нужно так скептически ухмыляться, я в этом толк понимаю... А вон там - еще пять. На столь же ограниченном пространстве. Неумелые стрелки так не стреляют. Неумелые стрелки издырявили бы десяток деревьев... А эти умело, быстро и точно вогнали по обойме всего в два дерева. У них были, похоже, пятизарядки - винтовки или карабины... Они очень хорошо стреляют, Кристина, уж поверьте. Обратите внимание на природу вокруг - редколесье... Между тем на пути сюда можно было выбрать добрую сотню мест для засады, в густой чащобе. Преспокойно перещелкать нас из зарослей, как цыплят... Нет, они хотели напугать, потрепать нервишки, и не более того...
   - Ну, а вы-то, ковбой, хоть кого-нибудь подстрелили?
   Мазур, улыбаясь, пожал плечами:
   - Я и не собирался. Это еще зачем? Когда я понял, что они вовсе не собирались в нас попасть, элементарная вежливость требовала ответить тем же. Я выпустил обойму поверх голов, вот и все. А вы хотели чего-то другого? К чему столь кровожадное выражение на лице? Оно вам совершенно не идет...
   - Да вы... вы... - она задохнулась от ярости. Мазур крепко взял ее за руку повыше локтя и подтолкнул к машине:
   - Поехали. Нечего тут торчать. Истерики будут?
   - Не дождетесь.
   - Вот и прекрасно. - Мазур усадил ее, забрался за руль. - А как насчет ближайшего полицейского участка? Будем заявлять, как законопослушные граждане?
   - Не стоит, - сказала Кристина. - Тут вы правы - никаких улик, нет трупов... Вот если бы вы кого-то подстрелили...
   - Размечтались, - сказал Мазур. - Именно потому, что я об этом деле ничегошеньки не знаю, и не тороплюсь палить во все, что движется. Только так, и никак иначе... Между прочим, машина была без номеров. Я ее давненько засек. Они держались сзади, пару раз обгоняли, потом торчали на обочине, снова оказывались сзади... В здешних местах, где все гоняют, как психи, такое поведение настораживает моментально. Я ждал чего-то такого, и, когда увидел их меж деревьев на противоположной стороне...
   - Кажется, мне следует вас поблагодарить?
   - Поздравляю, - сказал Мазур. - Вы потихонечку приобретаете хорошие манеры, как и следует сеньорите из общества...
   * * *
   ... Мазур так и не увидел слева ни моря, ни окраины желанного Чакона они проехали гораздо правее, так что и океан, и город скрыли холмы. Вскоре Кристина обрадованно возвестила, что они, вот радость-то, прибыли в ее родные места.
   Быть может, лет сто назад, во время плантаторов, последних индейских войнушек и каучуковой лихорадки, эти края и кипели насыщенной жизнью. Но уж, безусловно, не теперь - сначала они, не останавливаясь, проехали насквозь небольшой бедноватый городок, потом снова оказались в здешнем чистом поле: плоский ландшафт, чахлые рощицы, кустарник, иногда справа или слева промелькивают дома старинного облика, то ли нежилые, то ли просто не содержавшиеся в надлежащем порядке...
   - Далеко еще? - спросил Мазур, которому тут вовсе не нравилось.
   - Почти приехали. Сейчас свернешь налево, вон там, где развалины, поедешь прямо, дорога там одна...
   Он свернул возле полуразрушенного дома - сразу видно было, что тут ни при чем ни военные действия, ни природные катаклизмы вроде всемирного потопа. Дом попросту развалился от старости и всякого отсутствия надлежащего ухода. Первый этаж еще держался, но крыша провалилась, второй этаж походил на декорацию к очередному фильму о развязанной проклятыми империалистами ядерной войне, от деревянной галереи остались сущие огрызки.
   - Надеюсь, вы живете не здесь? - кивнул Мазур на унылые развалины.
   - Слава Пресвятой Деве, до этого еще не дошло... Здесь давно никто не живет. Примерно с восемьсот двадцатого года. Последний хозяин во время войны за независимость держал сторону испанской короны, ему пришлось бежать со всем своим семейством, и генерал Грау потом распорядился, чтобы дом изменника никто не трогал - пусть ветшает и разрушается сам по себе, как печальное напоминание... Генерал сидел на коне примерно вон там, у толстого пня...
   - Позер он был, ваш генерал.
   - Это наш национальный герой и отец-основатель, - сухо сказала Кристина.
   - Ну, одно другому не мешает, - заключил Мазур, подумав. - Верно? Черт возьми, как романтично, словно сама История прошествовала поодаль, шелестя мантией... Туда, я так прикидываю?
   - Да...
   Мазур уверенно повел машину к невысокой каменной стене, окружавшей длинное двухэтажное здание, показавшееся поначалу очень знакомым. Чуть позже он сообразил, в чем тут дело - именно такие старинные дома с галереями, высокими острыми крышами и маленькими балкончиками он видел в приключенческих фильмах и на картинках. Что ж, киношники и художники, надо полагать, черпали вдохновенье в реальной жизни...
   Он остановился перед высокими деревянными воротами, потемневшими от времени и проливных летних дождей. Похоже было, что их не красили с тех самых беспокойных и романтических времен генерала Грау, позера и отца нации, основателя аж четырех независимых государств и фантастического бабника, восторженного поклонника Наполеона, по злой иронии судьбы умершего на руках английского врача...
   Ворота тут же распахнулись, с натужным скрипом, сделавшим бы честь любому готическому роману. Медленно заводя машину на обширный двор, Мазур увидел справа просто одетого низкорослого человечка, судя по иссиня-черным волосам и чертам лица, с изрядной примесью индейской крови. В правой руке привратник держал старый, но надежный маузеровский карабин.
   - Осажденный форт, а? - понятливо спросил он.
   - Есть основания, - кратко ответила Кристина.
   "Ну, это нам знакомо, подумал Мазур, шагая вслед за девушкой к обветшавшей парадной лестнице (привратник плелся сзади в качестве то ли конвоя, то ли почетного эскорта). - Захиревшие дворянские гнезда, бледные призраки былого великолепия..."
   С его собственными предками перед революцией обстояло примерно так же: и гербы имелись, и длинные родословные, а вот фамильные усадьбы находились в таком же состоянии...
   Впрочем, обширный холл поддерживался в приличном виде: половицы не провалились и даже выкрашены; нигде не заметно ни паутины, ни собравшихся на посиделки мышей; со стен то любопытно, то сурово таращатся дамы в воздушных платьях, с голыми плечами и умилительными локонами; сеньоры в тесных, наглухо застегнутых мундирах и безукоризненных фраках, парочка даже в камзолах с пышными кружевными жабо и классических париках.
   - Впечатляет, - сказал он, перехватив взгляд Кристины. - Вот только... Где же конкистадоры в парадных кирасах?
   - Наш род все же не настолько древний, - ответила она напряженно. Дворянское достоинство наш предок получил при Филиппе Четвертом.
   - Это когда, простите? Не забудьте, что вы разговариваете с простолюдином из австралийских степей...
   - В тысяча шестьсот двадцать втором.
   "Тоже мне, нувориши, - подумал Мазур чуть покровительственно. Тот благородный шляхтич, от коего российские Мазуры произошли, в качестве шляхтича упоминался лет за двести до того, как король Филя твоих предков гербом облагодетельствовал... Салажка..."
   Но вслух он, разумеется, сказал:
   - Ну что же. Примерно в то же самое время мой английский предок уже упоминался в бумагах лондонского уголовного суда по поводу его процветающего бизнеса.
   - И какой у него был бизнес?
   - Довольно приличный по тем временам, - сказал Мазур. - Борьба за социальную справедливость. Точнее говоря, останавливал на одной из пустошей под Лондоном кареты благородных господ и убедительно предлагал поделиться награбленным у народа имуществом... Обычно, знаете ли, делились, мой предок был очень красноречив и умел убеждать...
   - У вас великолепная наследственность, - фыркнула Кристина. - Это чувствуется...
   - Стараюсь, - пожал плечами Мазур. - Вам не боязно впутывать парня с такой наследственностью в свои дела? Вдруг я, когда найдем клад, вас всех злодейски перережу и золотишко сопру?
   - Тот, у кого такие замыслы, их обычно не афиширует...
   - Ваша правда, - сказал Мазур. - Извините, пошутил...
   Появилась нескладная женщина, сразу видно, из простых, с той же ощутимой примесью индейской крови. Кристина бросила ей что-то по-испански, и она, прямо-таки кинематографически кланяясь, подхватила сумку Мазура, показала куда-то вбок.
   - Устраивайтесь, - сказала Кристина. - Через четверть часа жду вас к ужину.
   - Надеюсь, фрак необязателен? - поинтересовался Мазур.
   Она вздохнула, подняв глаза к потолку, отвернулась и удалилась в другую сторону. Мазур пошел следом за провожатой, по длинному, во все крыло, коридору, украшенному деревянными панелями с потемневшей резьбой.
   Отведенная ему комната, тоже содержавшаяся в порядке, была огромной, с высоченным потолком, обставленной старинной неподъемной мебелью. Оставшись один, Мазур печально огляделся, покачивая головой и цокая языком. Размеры апартаментов его не то чтобы угнетали, но здесь было определенно неуютно для человека конца двадцатого столетия. Комнатища была рассчитана на совершенно других людей - ведать не ведавших о типовых блочных домах, толчее мегаполисов и толкотне в автобусах. Те жили широко, просторно, во всех смыслах - "люди с раньшего времени", как выражался незабвенный Михаил Самуэльевич. Им было легче: короли жаловали за верную службу не сотками и гектарами, а небрежным мановением руки: "От того вон холма до горизонта", и никто слыхом не слыхивал про "квадратные метры" и "выслугу лет"...
   Он заботливо достал из сумки бесценную куртку, помял ее в руках. Легко прощупывались гибкие пленки. Осторожно уместив ее под подушкой - тут, надо полагать, не воруют - Мазур достал сигареты и развалился в огромной дубовом кресле, чтобы хоть пару минут побыть благородным идальго. Стемнело, но он не знал, где тут выключатель, и есть ли вообще электрический свет.
   Оказалось, имеется - когда ровнехонько через четверть часа в дверь предупредительно поскреблась индианка и более красноречивыми жестами, нежели непонятными ему словами пригласила к ужину, в коридоре уже горели электрические лампочки. Проводов, ведущих к дому, он что-то не заметил значит, собственный движок где-нибудь в подвале.
   Столовая оказалась и вовсе грандиозных размеров, увешанная портерами предков, старым оружием, со столом столь длиннющим, что лакеям, по рассуждению, гораздо удобнее было бы разъезжать вдоль него на велосипедах. Небольшая скатерть, постеленная у одного из торцов стола, с двумя приборами на ней, выглядела не просто смешно - убого. Однако Кристина, в темном платье, с тщательно расчесанными волосами, выглядела так гордо и независимо, словно не замечала этого горького юмора. Мазур довольно быстро определил, что это, скорее, не гордость, а скованность: нелегко демонстрировать жалкие остатки прежней роскоши, былого величия... Тяжело девочке, девочка с характером...
   - Великолепно, - сказал он непринужденно, вертя в руках массивную серебряную вилку, должным образом начищенную. - Вы не боитесь, что ненароком гены взыграют, и я сопру ваше фамильное серебро?
   - Это уже не смешно, - сказала она досадливо. - Кто бы вы ни были, но на мелкого воришку уж точно не похожи. Ешьте. Все в упадке, но готовит Мария неплохо.
   - Уж это точно, - сказал Мазур, нацеливаясь вилкой на что-то аппетитное, источавшее аромат жареного мяса и незнакомых приправ. - Люблю повеселиться, особенно поесть. Тем более...
   Высокое овальное окно лопнуло, посыпались осколки, и пуля звучно ударила в потускневшую деревянную панель под потолком. Почти не рассуждая, Мазур, отшвырнув свое массивное стуло, пинком подшиб ножку стула девушки, отпихивая его от стола, свалил Кристину на пол и замер с пистолетом в руке.
   Дззз-зззынь! Второе окно вылетело к чертям, а за ним и третье. Пули ударяли в стену высоко над головами. Мазур старательно считал выстрелы.
   Во дворе хлопнула парочка других, прозвучавших гораздо ближе: ну, ясно, привратничек старается, в белый свет, как в копеечку. Девять, десять... и - тишина.
   - Послушайте! - сердитым шепотом произнесла Кристина. - Что за манера меня то и дело швырять, как куклу? И на дороге, и здесь... Я вся в синяках...
   Во дворе бабахнул еще выстрел.
   - Лежите-лежите, - сказал Мазур. - Береженого бог бережет. Когда еще мне выпадет случай держать в объятиях девушку из столь благородного рода, причем на законных основаниях, заслоняя своим телом от опасностей?
   Она забарахталась всерьез - гибкая, сильная, в ароматах незнакомых духов. "Приятная девочка, - подумал Мазур, посильнее придавив ее к полу. Знать бы только, что за игры играет, и в чем тут двойное дно, оно просто обязано быть..."
   - Пусти!
   - Сейчас, - сказал Мазур. - Не вставай сразу, ладно?
   Он, пригибаясь, чуть ли не на четвереньках подбежал к большому выключателю рядом с входной дверью и с маху вырубил свет. Метнулся к окну, примостился в простенке. Разумеется, ничего подозрительного он во дворе не заметил, хотя ночь выдалась лунная - пусто, конечно, они определенного палили с приличного расстояния, оружие позволяло...
   Кристина подошла к нему, вгляделась в темноту и зло сказала что-то по-испански. У Мазура осталось впечатление, что это были слова, которых благородной сеньорите из приличного дома вообще-то не полагалось бы знать но что поделать, двадцатый век, эмансипация и все такое...
   - Совершенно тот же почерк, - сказал он задумчиво. - Десять выстрелов из двух пятизарядок, издалека... И снова никто не стремился в нас попасть, наоборот...
   - Удивительная проницательность! - фыркнула Кристина. - Но ты, в общем, прав. Считая тот случай, на дороге, это уже шестой раз за последнюю неделю...
   - В доме есть телефон?
   - Есть. Толку от него мало. Провода давным-давно перерезаны. Они мне мотают нервы вторую неделю...
   - Кто? - жестко спросил Мазур. - Расскажешь ты мне, в конце концов, что здесь творится?
   - Завтра, - твердо сказала Кристина. - Я жду одного человека. Он приедет завтра и мы отправимся в Чакон... Я расскажу перед этим. Вдруг...
   - Ага, - сказал Мазур. - Вдруг случится какое-то чудо, все волшебным образом обойдется и не придется ничего рассказывать постороннему человеку? Дорогая сеньорита, вы все еще верите в чудеса? Их не бывает, а если все же случаются, то не столь волшебные... Когда вы это поймете, наконец?
   - Понимаете, Джонни, это так долго считалось чисто семейным делом...
   - Ну да, - сказала Мазур. - Фамильные традиции, роковые тайны.... "О, сын мой, на смертном одре я должен открыть тебе, что ты вовсе не сын мой, а дочь моя..." Как же, знаем... Интересно, а эти пакостники - тоже семейное дело?
   - Самое смешное, что - да... В каком-то смысле.
   - Какая-нибудь вендетта?
   - Да нет, - со вздохом сказала Кристина. - Скорее уж непримиримая ссора... Это дон Хайме...
   - Какой-нибудь благородный сосед?
   - Чтоб его черти взяли... Самое скверное, мне нечего предъявить полиции. Одни пулевые отметины в стенах, да перерезанные телефонные провода. Капитан будет меня утешать, обещать, что предпримет все надлежащие меры - только ему, как легко догадаться, не хочется впутываться во все это... Выгоды никакой, а уличить никого невозможно...
   - Ты дождешься, - сказал Мазур. - В конце концов, они дом подпалят с четырех концов. Я на их месте именно так бы и поступил - сколько можно примитивно палить из винтовочек? Если повторять это достаточно часто, такие фокусы перестают казаться угрозой...
   - Они с тобой, часом, не советовались? - фыркнула Кристина. - Потому что позавчера как раз и подожгли... Не дом, правда, а мой единственный коровник. Вон в той стороне, в полумиле... Подперли дверь, когда Пакито прибежал, было уже поздно... Коровы сгорели, все восемь. Последнее мое движимое имущество, последнее, что еще как-то отдаленно смахивало на хозяйство... Теперь остался только дом.
   - А собак у тебя, что, в хозяйстве нет?
   - Были. Две. Еще пять дней назад.
   - Крепенько они твое хозяйство подкосили, - сказал Мазур. - А ты не хочешь ли, часом, чтобы я ответил в том же духе? У этого дона Хайме наверняка найдется в хозяйстве что поджечь и разломать... Что мне стоит?
   Ему вовсе не улыбалось тащиться куда-то под покровом ночи жечь коровники неизвестного дона и разносить какие-нибудь сараи - просто интересно было, что она ответит...
   В голосе Кристины звучала даже не гордость - спесь:
   - Я до такого опускаться не буду. В конце концов, он проиграет в главном: именно я доберусь до сокровища... Только, я тебя умоляю, не лезь с вопросами. Подожди до завтра, не убьют нас с тобой, в самом-то деле...
   "Итак, все-таки сокровище, - подумал Мазур. - Интересно, настоящее или мнимое? А в общем, никакой разницы - клады вечно приносят одни неприятности, независимо от того, реальные там захоронки, или нет..."
   ГЛАВА ВТОРАЯ
   БЛАГОРОДНЫЕ ДОНЫ И ДЕШЕВЫЕ ГАНГСТЕРЫ
   Спал он, легко догадаться, с собачьей чуткостью, положив на столик оба пистолета и примостив одежду так, чтобы натянуть ее в мгновение ока по всем армейским стандартам. Однако молодчики неизвестного дона Хайме так и не дали о себе знать.
   Долгий, требовательный гудок автомобильного клаксона раздался в аккурат, когда Мазур чинно кушал утренний кофей в компании владелицы поместья. Каковая, заслышав сигнал, просияла, но, выслушав короткий, непонятный Мазуру доклад привратника, вновь помрачнела. Пояснила, недобро хмурясь:
   - Там, у ворот - дон Хайме...
   - Интересно, - сказал Мазур, мимолетно коснувшись локтем заткнутого за ремень пистолета. - Это что, переговоры?
   - Возможно. Я совсем его не ждала... - и она что-то бросила привратнику, проворно выскользнувшему из столовой. - Ну что же, посмотрим, с чем он заявился...
   - Слушай, - сказал Мазур. - Чтобы я не выглядел совершеннейшим идиотом, объясни ты в двух словах, из-за чего вы с ним поцапались...
   - Ну ладно, - сказала Кристина. - Если в двух словах... В свое время отец хотел провести это предприятие с ним вместе, и даже кое-что рассказал... но потом они поссорились. Дон Хайме хотел, чтобы я за него вышла...
   - Понятно, - кивнул Мазур. - Все денежки в одной семье... А ты, я так понимаю, отказалась?
   - Как ты догадлив! Он меня нисколечко не прельщал... В общем, он не знает места, но знает, о чем идет речь...
   - И он осерчал, я так понимаю?
   - Ну да, - бледно улыбнулась Кристина. - Ему хотелось заполучить не только долю, но и меня...
   - Я его понимаю... Что было дальше?
   - Отца они подстерегли два месяца назад, на дороге, возле Чакона. Он выжил, повезло. Получил четыре пули. Сейчас он в клинике, в столице. Всеми делами пришлось заниматься мне...
   - Ага, - сказал Мазур догадливо. - А на тебя у него рука не поднимается, а?
   - Он все-таки идальго, - отрезала Кристина. - Не так-то просто для человека подобного происхождения убить девушку своего круга. Воспитание и традиции...
   - Да вдобавок матримониальные планы, нет?
   - Вон он...
   Мазур посмотрел в разбитое окно столовой. По мощеной кирпичом дорожке к дому, небрежно помахивая тростью, шествовал пожилой и крайне представительный сеньор: красивая проседь в волосах, усы и эспаньолка на старинный манер, серая тройка, белый галстук...
   - Странно, что ты ломаешься, - сказал Мазур. - По-моему, вполне приличный жених. Море обаяния и шарма, а если вдобавок учесть родословную...
   Кристина сверкнула на него глазами, что твоя пантера, но ответить колкостью не успела: потенциальный жених вошел в столовую, улыбаясь вежливо и благожелательно, с невыносимой галантностью поцеловал руку Кристине, сухо кивнул Мазуру, как какому-то конюху, опустился на стул в непринужденной позе. Положив обе ладони на изогнутую рукоять трости, посмотрел куда-то поверх головы Мазура и произнес что-то по-испански с видом надменным и пренебрежительным.
   - Давайте говорить по-английски, - сказала Кристина с восхитительно равнодушным лицом. - Мой... друг не понимает по-испански.
   - Охотно, - сказал дон Хайме на приличном английском, вновь глядя поверх Мазуровой макушки. - Я говорил: простите, не имел чести быть представленным...
   - Меня зовут Джон, - сказал Мазур. - Джон Смит. Адвокат сеньориты Кристины. Я из Филадельфии, изволили слышать? Адвокатская контора "Смит, Смит, Смит и Смит" Я - четвертый в списке Смит, который "И Смит". Город Филадельфия, цитадель американской демократии... не доводилось бывать?
   - Доводилось, - не моргнув глазом, ответствовал дон Хайме. - Молодой человек, тысячу раз простите, но выговор у вас вовсе не американский...
   - Помилуйте, я и не выдавал себя за урожденного американца, - светским тоном сказал Мазур. - Позволено ли мне будет осведомиться, отчего вы на меня так странно смотрите?
   - Вам не кажется, что это вульгарная привычка - таскать пистолет за поясом?
   - Господи! - сказал Мазур растроганно. - Наконец-то я встретил человека, который вопреки местным традициям отмечает вульгарность этого обычая... Вы тысячу раз правы, любезнейший дон Хайме. Пистолет за поясом это плебейство... но я не виноват, что здесь именно так заведено и невозможно достать нормальную кобуру... Если вас пугает мой скромный пистолетишко, я его уберу...
   - Молодой человек, - значительным тоном произнес дон Хайме. - Что бы меня по-настоящему напугать, нужно нечто большее, чем подобная игрушка... да и ее хозяин.
   - Ну, тогда я уж и дальше буду сидеть с пушкой за поясом?
   - Сделайте одолжение.
   Мазур непринужденно повернулся к Кристине и сказал так, словно они были здесь одни:
   - Дорогая, ты была права - чертовски забавный старичок...
   Дон Хайме одарил его молниеносным, испепеляющим взглядом. Мазур в ответ на это улыбнулся простецки, широко, совершено идиотски. На несколько секунд повисло молчание, потом дон Хайме преспокойно спросил:
   - Милая Кристина, где вы раскопали этого дешевого гангстера? - и любезно сообщил Мазуру: - В вашем облике есть некоторые недочеты, должен с прискорбием заметить. Полагалось бы носить шляпу фасона "борсалино", лихо заломленную набекрень, держать в уголке рта изжеванную сигару, а на пальце просто обязан красоваться огромный перстень...
   - Я не сторонник скрупулезного следования окостеневшим традициям, сказал Мазур. - Дон Хайме, вы сделали две ошибки. Даже три. Во-первых, я не гангстер, во-вторых, не дешевый. В-третьих, должен вам сказать откровенно: мне никогда не нравились люди, которые посылают своих холуев стрелять в девушек и поджигать коровники. Первое - подло, а второе - мелко. Ваши предки, я уверен, в гробах ворочаются...
   - Оставьте в покое моих предков, - ледяным тоном произнес визитер.
   - Да ради бога, - сказал Мазур. - Так вот, мне не нравятся люди, ведущие себя подобным образом. Иногда, если особенно допекут, я их, простите, убиваю...