Страница:
Александр Александрович Бушков
Славянская книга проклятий
Не быть тебе творцом, когда тебя ведет к прошедшему одно лишь гордое презренье. Дух - создал старое: лишь в новом он найдет основу твердую для нового творенья.
К. П. Победоносцев
От автора
Будь я ученым, поступил бы так, как принято среди этого сословия: написал бы еще дюжины две статей с ритуальными заглавиями: «К вопросу о…», «Еще раз к вопросу о…», «И снова к вопросу о…». Однако я не более чем исследователь, популяризатор, въедливый критикан, чего уж там. И вся новая информация, которой в последние годы изрядно прибавилось, попросту вплетена в уже существующие тексты. Что-то дополнено, что-то исправлено, что-то оставлено в неприкосновенности - потому что о иных событиях прошлого не то что я, а вся Академия наук не в состоянии раздобыть новых документов и свидетельств (как это обстоит, например, со смутным временем Российского государства).
А, в общем, оказалось, что эти многолетние изыскания послужили лишь прологом к совершенно новой книге, которая в скором времени будет. И называться она, вероятнее всего, станет «Планета Земля, которой не было». Именно так. Глава «Естествознание в мире духов» из «России, которой не было-3», выяснилось - всего лишь пролог к этой ненаписанной пока книге.
В конце концов, любительские расследования имеют право на существование - учитывая, с каким почетом сейчас ученые мужи относятся к купцу Шлиману, богослову Дарвину и военному врачу Гексли…
А. Бушков
Глава первая.
ИСПОВЕДЬ ХУЛИГАНА
Частный сыщик и прошлое
В свое время, классе в шестом, когда писали сочинение на избитую тему вроде «Кто-ты-будешь-такой?», я несколько опрометчиво заверил милейших педагогов, что собираюсь стать историком и непременно раскрыть парочку исторических загадок (уж и не помню, каких именно).
Первую часть обещания, грешен, так и не выполнил. Зато теперь, спустя тридцать лет, настало время выполнить вторую - я имею в виду раскрытие исторических загадок. Путь к этой цели был сложен, прихотлив и, пожалуй что, зигзагообразен (я имею в виду не траекторию физического тела под наименованием хомо сапиенс, а прихотливые зигзаги писательского вдохновения). Хотя, если подвергнуть все тщательному анализу, возможно, и выяснится, что случайностей здесь гораздо меньше, чем может показаться мне самому.
Своим рождением эта книга обязана трем немаловажным факторам: любви к истории, любви к логике и любви к детективам. Три этих привязанности, как пресловутые три кита, во многом и определили саму жизнь автора этих строк.
В школе он был жутким двоечником (особенно преуспев на сем поприще в том, что казенно именуется «изучение литературы»), за одним немаловажным исключением: школьный учебник истории я обычно еще до начала нового учебного года прочитывал за день - а потом весь год, ничуть не напрягаясь, получал пятерки.
Развитием логического мышления обязан Станиславу Лему, чьи книги впервые открыл тридцать с лишним лет назад и по сей день с ними не расстаюсь, перечитывая и в переводах, и в оригинале. Лучшего учебника логики найти невозможно. Вообще, Лем - наверное, единственный автор, которого я не только беззаветно люблю, но и временами побаиваюсь. Его холодная, убийственная, безукоризненная логика настолько совершенна, что временами кажется прямо-таки нечеловеческой. Под «нечеловеческим» я имею в виду не «стоящее вне человеческого опыта», а скорее - «находящееся наднеким пределом человеческих возможностей». И если уж пытаться в самопознании достичь предельно возможных глубин - пожалуй, могу сказать о себе, что вся моя творческая биография есть бесконечная попытка хотя бы приблизиться к Лему во владении логикой. Именно так - не подражать стилю, не разрабатывать схожие темы, а стараться овладеть логикой елико возможно мастерски.
Занятие в наш век, конечно, неблагодарное - если вспомнить, что отшумевшая «перестройка» была, собственно, жутчайшей вакханалией абсолютно нелогичного мышления. Впрочем, ситуация меняется, так что не все еще потеряно…
Наконец, любовь к детективам. Что до этого пункта, питаю наглую мысль: связь между мною и детективом вряд ли стоит сопровождать долгими комментариями, поскольку тот, кто читает эти строки, наверняка читал мои детективы, а кое-кто, хочется верить, даже дочитал до конца…
Словом, однажды все сплелось воедино - любовь к истории, кое-какие навыки логического мышления и страсть к детективным расследованиям. Именно эти три компонента и породили данную книгу. Рожденную, особо подчеркну, не из желания в очередной раз шокировать нашего утомленного сенсациями читателя, а вполне серьезно разобрать некоторые исторические загадки, исследовать события, которые (теперь я в этом свято убежден) происходили немного не так, точнее говоря, совсем не так, как нам об этом рассказывает официальная историография.
Как справедливо заметил сэр Исаак Ньютон, мы все стоим на плечах гигантов. В моем случае предшественниками, укрепившими в убеждении не сходить с избранного пути, послужили, пожалуй, два человека: блестящий историк Натан Эйдельман, не пугавшийся исследовать альтернативные варианты истории («Не было. Могло быть»), и английская писательница Джозефина Тей, в романе «Дочь времени» продемонстрировавшая великолепный пример логичного и вдумчивого расследования исторической загадки - и вдобавок показавшая, как рожденный сотни лет назад миф может заслонить реальныесобытия, как переживает своих создателей клевета, как недостаток логики прочно укореняет чьи-то корыстные выдумки в качестве официально признанной, канонизированной версии истории.
Появившиеся в последнее время работы академика Фоменко, посвященные «Новой хронологии», лишь подхлестнули давнее желание испробовать свои силы на поприще частного сыщика, разгадывающего исторические загадки. В этой книге, то и дело переплетаясь, будут присутствовать обе линии: развенчание некоторых крайне устойчивых мифов и попытка дать собственное истолкование давным-давно отгремевшим событиям. Ну, а попутно в меру сил и возможностей я попытаюсь справиться с иными загадками прошедших столетий.
Те, кто привык механически принимать на веру все, о чем гласят толстые, умные, написанные ученым языком книги, могут сразу же выбросить сей труд в мусорное ведро. «Россия, которой не было» рассчитана на другую породу людей - тех, кто не чурается дерзкого полета фантазии, тех, кто старается доискаться до всего своим умом и рабскому следованию «авторитетам» предпочтет здравый смысл и логику. История не есть нечто застывшее, окостеневшее. Совсем недавно, на нашей памяти, с грохотом рушились авторитеты, не столь уж давние события получали совершенно иное толкование, а штампы и ярлыки опадали, как осенние листья в грозу. Процесс далеко не закончен - и потом, не стоит забывать: если событие или документ допускают двойное (а то и тройное) толкование, право на жизнь имеют всеверсии. По крайней мере, именно такова практика: хороший сыщик и в романе, и в жизни обязан отработать всеверсии, а не следовать политической конъюнктуре или каким-то своим шкурным соображениям.
Увы, в последние годы этот принцип нарушался самым вульгарным образом. Достаточно вспомнить сонм перестроечных публицистов, вбивавших в сознание читателя, как гвоздь, одну-единственную версию: виновник загадочной смерти М. В. Фрунзе на операционном столе - злодей Сталин. Потому что больше некому. Потому что Сталин, просыпаясь утром, чувствовал жгучее желание сотворить до заката уйму злодейств и, не успев натянуть штаны, начинал прикидывать: «А кого же мне сегодня зарезать?»
Между тем такой ход рассуждений противоречит самой природе детективного расследования. Обнаружив в гостиной труп миллионера Джона Смита и узнав, что наследниками скончавшегося от пули в затылок богача были господа Икс, Игрек и Зет, самый тупой полицейский не успокоится, пока не проверит алиби всейтроицы. Применительно к нашему случаю это означает, что кроме Сталина под подозрением с равным успехом могут находиться и Троцкий, и Тухачевский. Именно Троцкого Фрунзе сменил на высших армейских постах (вспомните железный принцип римской юриспруденции «Кому выгодно?»), а склонность Тухачевского в самом прямом смысле убиратьтех, в ком он видел соперников и конкурентов, давно уже не является секретом… Взять хотя бы недоброй памяти операцию «Весна», когда в конце двадцатых - начале тридцатых годов (Сталин был еще не всевластен) по инициативе Тухачевского было физически уничтожено около трех тысяч командиров армии и флота (в основном бывших царских офицеров, имевших несчастье превосходить в чем-то бывшего поручика, преуспевшего, главным образом, в уничтожении бунтующих крестьян).
Этот пример я привожу, чтобы проиллюстрировать свой главный принцип: подвергая сомнению, следуй строгой логике и незыблемым законам детективного расследования. Именно поэтому лично я уверен, что Виктор Суворов, ругаемый и оплевываемый иными ревнителями идеи коммунизма, был всецело прав: Сталин и в самом деле готовил операцию «Гроза» - сиречь неожиданный удар по Германии с выходом в Европу. Убеждает меня в этом не «любовь к Сталину» (к ушедшим в небытие до нашего рождения историческим деятелям, строго говоря, нельзя испытывать ни любви, ни неприязни), а холодная логика. Совершенно нелепая череда странностей, приведшая к форменному краху 22 июня 1941 г., может иметь только это единственное объяснение. В противном случае придется признать, что Сталин, гений упорства и недоверия, на несколько предвоенных месяцев словно бы сошел с ума - а потом, после удара немцев, столь же стремительно выздоровел, обретя прежнюю железную волю и недоверие решительно ко всем. Истории медицины подобные примеры неизвестны. Следовательно, Гитлер и в самом деле сорвал своим ударом операцию «Гроза» - мне, кстати, без особого труда удалось отыскать в открытых источниках немало примеров, работающих на версию Суворова, это не так уж трудно, если искать усидчиво…
Допускаю, кого-то эта книга форменным образом разозлит - особенно в той ее части, где отрицается само существование «татаро-монгольского ига» или делается попытка доказать, что первоначальное крещение Русь получила вовсе не от Византии. В свое оправдание могу сказать одно: изучая то, что именуется «достоверными свидетельствами», я не делал никаких натяжек. Ничего не притягивал за уши, не выдергивал фразы из контекста и не перевирал смысла. Просто-напросто пытался в меру сил и умения дать другоетолкование кое-каким «общеизвестным истинам». Не моя вина, что эти истины допускают двойное толкование. Отнюдь не моя.
Что очень важно, я не хотел никого обидеть, прошу иметь это в виду. И очень надеюсь, что в некоторых главах никто не усмотрит глумления над православием, равно как не заподозрит автора в русофобии и тому подобных грехах. Мною двигали не «фобии» и не «филии», а скорее уж слова Сенеки: «Да, я преклоняюсь перед всем, что создала мудрость, и перед самими создателями; мне отрадно видеть в ней наследие многих, накопленное и добытое их трудами для меня. Но будем и мы поступать, как честные отцы семейства: умножим полученное, чтобы это наследие обогащенным перешло от нас к потомкам… Но пусть даже все открыто древними - всегда будет ново и применение открытого другими, и его познание и упорядоченье».
Одним словом, я не могу знать заранее, какие чувства будет испытывать читатель этой книги, но могу, думается, гарантировать одно: скучать ему не придется…
Первую часть обещания, грешен, так и не выполнил. Зато теперь, спустя тридцать лет, настало время выполнить вторую - я имею в виду раскрытие исторических загадок. Путь к этой цели был сложен, прихотлив и, пожалуй что, зигзагообразен (я имею в виду не траекторию физического тела под наименованием хомо сапиенс, а прихотливые зигзаги писательского вдохновения). Хотя, если подвергнуть все тщательному анализу, возможно, и выяснится, что случайностей здесь гораздо меньше, чем может показаться мне самому.
Своим рождением эта книга обязана трем немаловажным факторам: любви к истории, любви к логике и любви к детективам. Три этих привязанности, как пресловутые три кита, во многом и определили саму жизнь автора этих строк.
В школе он был жутким двоечником (особенно преуспев на сем поприще в том, что казенно именуется «изучение литературы»), за одним немаловажным исключением: школьный учебник истории я обычно еще до начала нового учебного года прочитывал за день - а потом весь год, ничуть не напрягаясь, получал пятерки.
Развитием логического мышления обязан Станиславу Лему, чьи книги впервые открыл тридцать с лишним лет назад и по сей день с ними не расстаюсь, перечитывая и в переводах, и в оригинале. Лучшего учебника логики найти невозможно. Вообще, Лем - наверное, единственный автор, которого я не только беззаветно люблю, но и временами побаиваюсь. Его холодная, убийственная, безукоризненная логика настолько совершенна, что временами кажется прямо-таки нечеловеческой. Под «нечеловеческим» я имею в виду не «стоящее вне человеческого опыта», а скорее - «находящееся наднеким пределом человеческих возможностей». И если уж пытаться в самопознании достичь предельно возможных глубин - пожалуй, могу сказать о себе, что вся моя творческая биография есть бесконечная попытка хотя бы приблизиться к Лему во владении логикой. Именно так - не подражать стилю, не разрабатывать схожие темы, а стараться овладеть логикой елико возможно мастерски.
Занятие в наш век, конечно, неблагодарное - если вспомнить, что отшумевшая «перестройка» была, собственно, жутчайшей вакханалией абсолютно нелогичного мышления. Впрочем, ситуация меняется, так что не все еще потеряно…
Наконец, любовь к детективам. Что до этого пункта, питаю наглую мысль: связь между мною и детективом вряд ли стоит сопровождать долгими комментариями, поскольку тот, кто читает эти строки, наверняка читал мои детективы, а кое-кто, хочется верить, даже дочитал до конца…
Словом, однажды все сплелось воедино - любовь к истории, кое-какие навыки логического мышления и страсть к детективным расследованиям. Именно эти три компонента и породили данную книгу. Рожденную, особо подчеркну, не из желания в очередной раз шокировать нашего утомленного сенсациями читателя, а вполне серьезно разобрать некоторые исторические загадки, исследовать события, которые (теперь я в этом свято убежден) происходили немного не так, точнее говоря, совсем не так, как нам об этом рассказывает официальная историография.
Как справедливо заметил сэр Исаак Ньютон, мы все стоим на плечах гигантов. В моем случае предшественниками, укрепившими в убеждении не сходить с избранного пути, послужили, пожалуй, два человека: блестящий историк Натан Эйдельман, не пугавшийся исследовать альтернативные варианты истории («Не было. Могло быть»), и английская писательница Джозефина Тей, в романе «Дочь времени» продемонстрировавшая великолепный пример логичного и вдумчивого расследования исторической загадки - и вдобавок показавшая, как рожденный сотни лет назад миф может заслонить реальныесобытия, как переживает своих создателей клевета, как недостаток логики прочно укореняет чьи-то корыстные выдумки в качестве официально признанной, канонизированной версии истории.
Появившиеся в последнее время работы академика Фоменко, посвященные «Новой хронологии», лишь подхлестнули давнее желание испробовать свои силы на поприще частного сыщика, разгадывающего исторические загадки. В этой книге, то и дело переплетаясь, будут присутствовать обе линии: развенчание некоторых крайне устойчивых мифов и попытка дать собственное истолкование давным-давно отгремевшим событиям. Ну, а попутно в меру сил и возможностей я попытаюсь справиться с иными загадками прошедших столетий.
Те, кто привык механически принимать на веру все, о чем гласят толстые, умные, написанные ученым языком книги, могут сразу же выбросить сей труд в мусорное ведро. «Россия, которой не было» рассчитана на другую породу людей - тех, кто не чурается дерзкого полета фантазии, тех, кто старается доискаться до всего своим умом и рабскому следованию «авторитетам» предпочтет здравый смысл и логику. История не есть нечто застывшее, окостеневшее. Совсем недавно, на нашей памяти, с грохотом рушились авторитеты, не столь уж давние события получали совершенно иное толкование, а штампы и ярлыки опадали, как осенние листья в грозу. Процесс далеко не закончен - и потом, не стоит забывать: если событие или документ допускают двойное (а то и тройное) толкование, право на жизнь имеют всеверсии. По крайней мере, именно такова практика: хороший сыщик и в романе, и в жизни обязан отработать всеверсии, а не следовать политической конъюнктуре или каким-то своим шкурным соображениям.
Увы, в последние годы этот принцип нарушался самым вульгарным образом. Достаточно вспомнить сонм перестроечных публицистов, вбивавших в сознание читателя, как гвоздь, одну-единственную версию: виновник загадочной смерти М. В. Фрунзе на операционном столе - злодей Сталин. Потому что больше некому. Потому что Сталин, просыпаясь утром, чувствовал жгучее желание сотворить до заката уйму злодейств и, не успев натянуть штаны, начинал прикидывать: «А кого же мне сегодня зарезать?»
Между тем такой ход рассуждений противоречит самой природе детективного расследования. Обнаружив в гостиной труп миллионера Джона Смита и узнав, что наследниками скончавшегося от пули в затылок богача были господа Икс, Игрек и Зет, самый тупой полицейский не успокоится, пока не проверит алиби всейтроицы. Применительно к нашему случаю это означает, что кроме Сталина под подозрением с равным успехом могут находиться и Троцкий, и Тухачевский. Именно Троцкого Фрунзе сменил на высших армейских постах (вспомните железный принцип римской юриспруденции «Кому выгодно?»), а склонность Тухачевского в самом прямом смысле убиратьтех, в ком он видел соперников и конкурентов, давно уже не является секретом… Взять хотя бы недоброй памяти операцию «Весна», когда в конце двадцатых - начале тридцатых годов (Сталин был еще не всевластен) по инициативе Тухачевского было физически уничтожено около трех тысяч командиров армии и флота (в основном бывших царских офицеров, имевших несчастье превосходить в чем-то бывшего поручика, преуспевшего, главным образом, в уничтожении бунтующих крестьян).
Этот пример я привожу, чтобы проиллюстрировать свой главный принцип: подвергая сомнению, следуй строгой логике и незыблемым законам детективного расследования. Именно поэтому лично я уверен, что Виктор Суворов, ругаемый и оплевываемый иными ревнителями идеи коммунизма, был всецело прав: Сталин и в самом деле готовил операцию «Гроза» - сиречь неожиданный удар по Германии с выходом в Европу. Убеждает меня в этом не «любовь к Сталину» (к ушедшим в небытие до нашего рождения историческим деятелям, строго говоря, нельзя испытывать ни любви, ни неприязни), а холодная логика. Совершенно нелепая череда странностей, приведшая к форменному краху 22 июня 1941 г., может иметь только это единственное объяснение. В противном случае придется признать, что Сталин, гений упорства и недоверия, на несколько предвоенных месяцев словно бы сошел с ума - а потом, после удара немцев, столь же стремительно выздоровел, обретя прежнюю железную волю и недоверие решительно ко всем. Истории медицины подобные примеры неизвестны. Следовательно, Гитлер и в самом деле сорвал своим ударом операцию «Гроза» - мне, кстати, без особого труда удалось отыскать в открытых источниках немало примеров, работающих на версию Суворова, это не так уж трудно, если искать усидчиво…
Допускаю, кого-то эта книга форменным образом разозлит - особенно в той ее части, где отрицается само существование «татаро-монгольского ига» или делается попытка доказать, что первоначальное крещение Русь получила вовсе не от Византии. В свое оправдание могу сказать одно: изучая то, что именуется «достоверными свидетельствами», я не делал никаких натяжек. Ничего не притягивал за уши, не выдергивал фразы из контекста и не перевирал смысла. Просто-напросто пытался в меру сил и умения дать другоетолкование кое-каким «общеизвестным истинам». Не моя вина, что эти истины допускают двойное толкование. Отнюдь не моя.
Что очень важно, я не хотел никого обидеть, прошу иметь это в виду. И очень надеюсь, что в некоторых главах никто не усмотрит глумления над православием, равно как не заподозрит автора в русофобии и тому подобных грехах. Мною двигали не «фобии» и не «филии», а скорее уж слова Сенеки: «Да, я преклоняюсь перед всем, что создала мудрость, и перед самими создателями; мне отрадно видеть в ней наследие многих, накопленное и добытое их трудами для меня. Но будем и мы поступать, как честные отцы семейства: умножим полученное, чтобы это наследие обогащенным перешло от нас к потомкам… Но пусть даже все открыто древними - всегда будет ново и применение открытого другими, и его познание и упорядоченье».
Одним словом, я не могу знать заранее, какие чувства будет испытывать читатель этой книги, но могу, думается, гарантировать одно: скучать ему не придется…
Среди мифов, как среди рифов
Примечательно, что к мифам чаще всего прилагают эпитет «устоявшиеся». Здесь-то и таится корень зла: мифы укореняются в сознании в результате нехитрого процесса - механического повторения. Никто не дает себе труда вернуться к первоисточнику, и ошибочное утверждение кочует из книги в книгу, из статьи в статью. А потом к нему привыкают настолько, что иная точка зрения представляется вовсе уж злодейским покушением на устои…
Рассмотрим несколько примеров.
Вы и в самом деле полагаете, что институт комиссаров в армии - изобретение большевиков? Зря. Комиссары впервые появились… в армии Соединенных Штатов Америки. В первой половине XIX века. «Комиссар - назначенный правительством в воинскую часть чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим духом военных». Знакомая формулировочка, не правда ли? Главное отличие в том, что американские комиссары не имели такой власти, как большевистские, но крови из военных, пусть и в переносном смысле, попили изрядно, можете не сомневаться… Нужно же было отрабатывать жалованье и доказывать свою полезность. При случае перечитайте роман Майн Рида «Оцеола, вождь семинолов» и уделите внимание изображенному там «господину правительственному агенту Уайли Томпсону». Сию фигуру Майн Рид, бывший офицер, списал с натуры. Без всякой симпатии, понятно…
Вы и в самом деле полагаете, что уничтожение памятников архитектуры - злодейская выдумка большевиков? Зря…
Давайте посмотрим хотя бы, как обстояли дела в святая святых России, московском Кремле при правлении отнюдь не проникнутых идеями Маркса самодержцев всероссийских.
«Век золотой Екатерины». Екатерина Великая, в начале своего царствования отдавшая приказ «охранять и содержать в исправности кремлевские покои», со временем увлеклась мыслью создать новый грандиозный кремлевский дворец. Архитектор Баженов подготовил соответствующий проект, однако его воплощению в жизнь помешала Русско-турецкая война с ее огромными расходами. От всей затеи осталась лишь деревянная модель - но при очистке площади под будущий дворец успели-таки снести многие старинные постройки, в том числе каменные здания приказов эпохи Федора Алексеевича…
Первые годы XIX столетия. А. П. Валуев, тогдашний начальник дворцового управления, поставил себе задачей «очистить Кремль». Был уничтожен ряд зданий, в том числе знаменитые Колымажные ворота, по определению изданной до революции книги о Кремле - «прелестный образец каменной кладки эпохи расцвета национального искусства XVII века».
На Ивановской площади Кремля стояло когда-то несколько церквей, из которых особенно достопримечателен был по древности, по судьбе своей и по значению в истории русского просвещения собор Николы Гостунского. Именно в этом соборе был дьяконом первопечатник Иван Федоров. Построен собор в 1506 г. на месте старой деревянной церкви, именно в нем приносили присягу при восшествии на престол Петр III и Екатерина II. Почитаемый москвичами наряду с другими кремлевскими соборами, храм Николы Гостунского уцелел при нашествии французов… но был уничтожен в 1817 г. В Москву должен был приехать император Александр, сопровождая прибывшего с визитом прусского короля. Чья-то чиновная голова рассудила, что следует снести старинный храм, как «делающий безобразие Кремлю», - и собор, чтобы не возбудить народного ропота, снесли за одну ночь, а на его месте устроили плац-парад…
Царствование Николая I. При постройке Большого Кремлевского дворца снесены старинная церковь Николая Предтечи, царские хоромы XVII века, сооруженный Растрелли дворец Елизаветы. Этот печальный список, не имеющий никакого отношения к большевикам, можно продолжать и продолжать…
Пример из другой оперы. Мы привыкли считать, что теория «белокурой бестии» и «превосходства арийской расы над всеми прочими недочеловеками» создана некими безымянными «нацистскими идеологами». Вновь ошибка, кочующая из книги в книгу. Все это придумал чистокровный британец Х. С. Чемберлен (1855-1927), социолог и культуролог. Сей субъект в конце прошлого века переселился в Германию, принял германское подданство, возлюбил дух Нибелунгов настолько, что все свои труды отныне писал исключительно по-немецки. Именно из-под его блудливого пера и появились «белокурые бестии», «примат арийской расы» и «высшая германская нация». Нацисты лишь творчески развили поганое наследство Чемберлена…
Еще о блудливых перьях. В последние годы отчего-то вдруг объявил себя матерущим антикоммунистом писатель Виктор Астафьев. Да-да, тот самый - Герой Социалистического Труда, кавалер ордена Ленина, лауреат совдеповских премий и собутыльник парочки генсеков. Что поделать - года после 1991-го многие разуверились в коммунистической идее, в том числе члены Политбюро ЦК КПСС и генералы КГБ… Но суть не в том. Последнее время Астафьев (прозванный красноярскими ветеранами войны «злобственным старичком») усиленно внедряет в сознание читателя простую, как мычание, идею: во время Великой Отечественной комиссары отсиживались в землянках на безопасном удалении от передовой, а солдаты войск НКВД только тем и занимались, что палили из пулеметов в спину простой пехоте.
Я не питаю любви ни к комиссарам, ни к войскам НКВД. Однако вспомнил поговорку об истине и Платоне - благо Астафьев мне и не друг. И вспомнил еще о муже сестры моей бабушки, офицере КБВ (Корпус Беспеченьства Войсковего - аналог СМЕРШа в Войске Польском). Насколько я знал, эти парни стреляли не в спины собственным солдатам, а в лоб всякой нечисти вроде «лесных братьев», бандеровцев и власовцев. Задумался. Полез в первоисточники.
Были, конечно, и заградительные отряды (к слову, впервые в русской истории изобретенные Петром I для Полтавской битвы). Однако основная масса дивизии НКВД не охраняла концлагеря, а шла на немецкие танки бок о бок с армейской пехотой. В сорок первом под Москвой немцев останавливали и войска НКВД - однако впоследствии они как-то выпали из военной истории, их подвиг забылся, а ветераны стыдились даже упоминать, где служили. Виной всему, конечно, порнографическое шоу под названием «XX съезд КПСС» (к подробному рассмотрению коего я обращусь в одной из последующих глав).
Вернемся к комиссарам. Свидетельствует писатель Иван Стаднюк, повоевавший даже малость поболее Астафьева - с первого дня войны. «Из училища нас выпустили в конце мая 1941 г. полторы тысячи человек (три батальона политработников). А после войны по картотеке партучета Политуправления сухопутных войск я выяснил, что из них уцелело всего лишь около двух десятков…».
А ведь училище, которое закончил Стаднюк, было отнюдь не единственным… Двадцать уцелевших из полутора тысяч - как вам процент потерь? Не похоже на «блиндажи в глубоком тылу»…
Можно быть антикоммунистом, коли это модно и безопасно. Когда это модно и безопасно. Вот только не надо гадить на солдатские могилы. Это святое. Даже душегуб Малюта Скуратов, заклейменный всеми мыслимыми эпитетами еще при жизни, заслуживает свечки, поставленной в церкви за его душу, потому что погиб честной солдатской смертью, командуя русскими войсками при осаде литовской крепости Пайда в Ливонской войне.
Солдатские могилы… С чьей-то легкой руки внедрился и не собирается умирать один из самых живучих мифов, сопровождающих Вторую мировую войну, - миф о том, что в сентябре 1939 г. Польша под натиском гитлеровцев хрупнула, как гнилой орех. Что никакой войны, там, собственно, и не было - если не считать дурацких атак на немецкие танки в конном строю.
Однако факты - вещь упрямая. Не было никаких «конных атак на танки». Давным-давно доказано, что это геббельсовская кинофальшивка, исполненная к тому же крайне примитивно, - на мнимых уланах собранные с бору по сосенке мундиры, вовсе не имевшие отношения к кавалерии…
1 сентября 1939 г. возле деревни Кроянты 18-й уланский полк польской кавалерии под командованием полковника Маштелажа пошел в атаку не на танки, а на 20-ю дивизию немецкой мотопехоты, чье продвижение остановил и какое-то время успешно сдерживал. Другие кавалерийские атаки проходили опять-таки не против танков, вдобавок по всем правилам войны - при поддержке бронетехники и артиллерии. Кроме того, следует помнить: слова «атака польской кавалерии» еще не обязательно означают несущуюся в чистом поле кавалерийскую лаву. В составе знаменитой Десятой кавалерийской бригады кроме 10-го конно-стрелкового и 24-го уланского полков были еще подразделения танков, бронеавтомобилей, противотанковая и зенитная артиллерия, саперные батальоны и даже эскадрилья штурмовиков огневой поддержки, однако при описании боевых действий сплошь и рядом упоминалась просто «Десятая кавалерийская бригада», что само по себе могло порождать недоразумения…
Вернемся к определению польских конных атак как «дурацких». Точнее, к описанию другойкавалерийской атаки на пушки и пулеметы. Речь идет об одной из операций Кубанской казачьей дивизии.
«Лето 1916 года. Бои на Стоходе. От командира пехотной бригады телефонный звонок к начальнику казачьей дивизии: „Не поможете ли своими казаками поднять наши цепи? Наша атака захлебнулась“.
Кубанцы - две сотни, и с ними пулеметы на вьюках. Серые черкески, за спинами алые башлыки, черные бараньи шапки с красными тумаками, алые бешметы и погоны - ничего „защитного“. Развернулись широкою лавою, целый полк прикрыли. Впереди на нарядном сером коне командир сотни, еще дальше впереди на гнедом коне командир дивизиона. Как на смотру - чисто равнение. Легко по луговой мокрой траве спорою рысью идут горские кони, не колышутся в седлах казаки. Им навстречу немецкие батареи открыли ураганный огонь, застрочили кровавую строчку пулеметы, котлом кипит огонь винтовок - чистый ад с Любашевского берега. По брюхо в воде бредут кони через главное русло, стих огонь немцев, в их рядах замешательство, слишком непонятно-дерзновенна казачья атака.
Наша пехота встала и с громовым „ура“ бросилась за казаками в воду. Стоходненский плацдарм был занят».
Любопытно, отчего же конная атака на пушки и пулеметы в 1916 г. по праву именуется отважной, а подобная ей (вполне возможно, и в самом деле имевшая где-то место в сентябре 1939-го) объявляется смешной, нелепой и дурацкой? С этакой точки зрения глупцом предстает и солдат, бросающийся с гранатой на танк, - поскольку силы представляются очень уж неравными…
Солдат, защищающий свою землю, не может быть ни смешным, ни нелепым.
Еще о «гнилом орехе». У нас как-то не принято было прежде упоминать маршала Юзефа Пилсудского без приставки «фашистский диктатор». Меж тем этот яркий и неординарный политик если и был диктатором, то в первую очередь - национальным. После переворота 1926 г. (к тому времени в парламенте и вокруг увлеченно баловались политикой аж двести партий, а президент страны был убит правым экстремистом) Пилсудский среди прочего наладил и производство современного вооружения. Польские танки 7-ТР как минимум не уступали немецким, а военная авиация была представлена самолетами всех видов, собственной разработки и постройки: двухмоторные бомбардировщики ЛВС-6 «3убр» и ПЗЛ-37Б «Лось», штурмовики ПЗЛ-23А «Карась» и ПЗЛ-46 «Сом», истребитель ПЗЛ-Р-50 «Ястреб». Другое дело, что техники порой катастрофически не хватало…
И все же… Достаточно полистать любую популярную книжку о Второй мировой войне, сверить даты и сроки, чтобы убедиться: Польша продержалась дольшелюбой европейской страны, подвергшейся гитлеровскому вторжению, - и это при том, что на некоторых участках немцы имели пятнадцатикратное превосходство в бронетехнике. К Варшаве немцы вышли 15 сентября, через две недели боев. Иными словами, чтобы преодолеть двести пятьдесят километров, отделявших польскую столицу от германской границы, вермахту потребовалось две недели (и еще примерно столько же длились последние бои). Вы, случайно, не помните, на каких рубежах находились германские войска числа восьмого июля 1941-го? При том, что Красная Армия была, скажем так, немножкопобольше польской?
Между прочим, сражение на реке Бзуре, где поляки нанесли мощный контрудар, было во всех деталях описано немецкой «Фелькишер беобахтер» - причем геббельсовские журналисты, отнюдь не склонные расточать похвалы славянским недочеловекам, все же сквозь зубы признали за поляками и воинское мастерство, и героизм.
Можно еще упомянуть и о героической обороне Вестерплятте - когда горсточка солдат и курсантов неделю держалась против немецких десантников, поддержанных с моря орудиями главного калибра крейсера «Шлезвиг-Гольштейн». О героическом рейде подводной лодки «Орел», прорвавшейся из Балтики в Великобританию. О дивизионе майора Генрика Добжаньского, который до весны 1940 г. партизанил в лесах в качестве кавалерийской части - и лишь впоследствии расстался с лошадьми, уходя из облавы. Рассказать можно о многом, но это потребовало бы отдельной книги…
Чтобы понять, откуда взялась сказочка о «гнилом орехе» и дебилах-конниках, несущихся с шашками наголо на танки, следует вспомнить об одном немаловажном факторе: 17 сентября 1939 г. на территорию Польши вторглась и Красная Армия - по подсчетам историков, 30 пехотных, 20 кавалерийских дивизий и 12 моторизованных бригад. Против этой армады на восточных границах стояли лишь пограничные части и несколько маршевых батальонов с легким стрелковым вооружением. Через пару недель состоялся советско-германский военный парад, а весной 1940-го гестапо и НКВД начали совместные операции против польского подполья в Кракове…
Рассмотрим несколько примеров.
Вы и в самом деле полагаете, что институт комиссаров в армии - изобретение большевиков? Зря. Комиссары впервые появились… в армии Соединенных Штатов Америки. В первой половине XIX века. «Комиссар - назначенный правительством в воинскую часть чиновник, в чьи обязанности входит следить за моральным и политическим духом военных». Знакомая формулировочка, не правда ли? Главное отличие в том, что американские комиссары не имели такой власти, как большевистские, но крови из военных, пусть и в переносном смысле, попили изрядно, можете не сомневаться… Нужно же было отрабатывать жалованье и доказывать свою полезность. При случае перечитайте роман Майн Рида «Оцеола, вождь семинолов» и уделите внимание изображенному там «господину правительственному агенту Уайли Томпсону». Сию фигуру Майн Рид, бывший офицер, списал с натуры. Без всякой симпатии, понятно…
Вы и в самом деле полагаете, что уничтожение памятников архитектуры - злодейская выдумка большевиков? Зря…
Давайте посмотрим хотя бы, как обстояли дела в святая святых России, московском Кремле при правлении отнюдь не проникнутых идеями Маркса самодержцев всероссийских.
«Век золотой Екатерины». Екатерина Великая, в начале своего царствования отдавшая приказ «охранять и содержать в исправности кремлевские покои», со временем увлеклась мыслью создать новый грандиозный кремлевский дворец. Архитектор Баженов подготовил соответствующий проект, однако его воплощению в жизнь помешала Русско-турецкая война с ее огромными расходами. От всей затеи осталась лишь деревянная модель - но при очистке площади под будущий дворец успели-таки снести многие старинные постройки, в том числе каменные здания приказов эпохи Федора Алексеевича…
Первые годы XIX столетия. А. П. Валуев, тогдашний начальник дворцового управления, поставил себе задачей «очистить Кремль». Был уничтожен ряд зданий, в том числе знаменитые Колымажные ворота, по определению изданной до революции книги о Кремле - «прелестный образец каменной кладки эпохи расцвета национального искусства XVII века».
На Ивановской площади Кремля стояло когда-то несколько церквей, из которых особенно достопримечателен был по древности, по судьбе своей и по значению в истории русского просвещения собор Николы Гостунского. Именно в этом соборе был дьяконом первопечатник Иван Федоров. Построен собор в 1506 г. на месте старой деревянной церкви, именно в нем приносили присягу при восшествии на престол Петр III и Екатерина II. Почитаемый москвичами наряду с другими кремлевскими соборами, храм Николы Гостунского уцелел при нашествии французов… но был уничтожен в 1817 г. В Москву должен был приехать император Александр, сопровождая прибывшего с визитом прусского короля. Чья-то чиновная голова рассудила, что следует снести старинный храм, как «делающий безобразие Кремлю», - и собор, чтобы не возбудить народного ропота, снесли за одну ночь, а на его месте устроили плац-парад…
Царствование Николая I. При постройке Большого Кремлевского дворца снесены старинная церковь Николая Предтечи, царские хоромы XVII века, сооруженный Растрелли дворец Елизаветы. Этот печальный список, не имеющий никакого отношения к большевикам, можно продолжать и продолжать…
Пример из другой оперы. Мы привыкли считать, что теория «белокурой бестии» и «превосходства арийской расы над всеми прочими недочеловеками» создана некими безымянными «нацистскими идеологами». Вновь ошибка, кочующая из книги в книгу. Все это придумал чистокровный британец Х. С. Чемберлен (1855-1927), социолог и культуролог. Сей субъект в конце прошлого века переселился в Германию, принял германское подданство, возлюбил дух Нибелунгов настолько, что все свои труды отныне писал исключительно по-немецки. Именно из-под его блудливого пера и появились «белокурые бестии», «примат арийской расы» и «высшая германская нация». Нацисты лишь творчески развили поганое наследство Чемберлена…
Еще о блудливых перьях. В последние годы отчего-то вдруг объявил себя матерущим антикоммунистом писатель Виктор Астафьев. Да-да, тот самый - Герой Социалистического Труда, кавалер ордена Ленина, лауреат совдеповских премий и собутыльник парочки генсеков. Что поделать - года после 1991-го многие разуверились в коммунистической идее, в том числе члены Политбюро ЦК КПСС и генералы КГБ… Но суть не в том. Последнее время Астафьев (прозванный красноярскими ветеранами войны «злобственным старичком») усиленно внедряет в сознание читателя простую, как мычание, идею: во время Великой Отечественной комиссары отсиживались в землянках на безопасном удалении от передовой, а солдаты войск НКВД только тем и занимались, что палили из пулеметов в спину простой пехоте.
Я не питаю любви ни к комиссарам, ни к войскам НКВД. Однако вспомнил поговорку об истине и Платоне - благо Астафьев мне и не друг. И вспомнил еще о муже сестры моей бабушки, офицере КБВ (Корпус Беспеченьства Войсковего - аналог СМЕРШа в Войске Польском). Насколько я знал, эти парни стреляли не в спины собственным солдатам, а в лоб всякой нечисти вроде «лесных братьев», бандеровцев и власовцев. Задумался. Полез в первоисточники.
Были, конечно, и заградительные отряды (к слову, впервые в русской истории изобретенные Петром I для Полтавской битвы). Однако основная масса дивизии НКВД не охраняла концлагеря, а шла на немецкие танки бок о бок с армейской пехотой. В сорок первом под Москвой немцев останавливали и войска НКВД - однако впоследствии они как-то выпали из военной истории, их подвиг забылся, а ветераны стыдились даже упоминать, где служили. Виной всему, конечно, порнографическое шоу под названием «XX съезд КПСС» (к подробному рассмотрению коего я обращусь в одной из последующих глав).
Вернемся к комиссарам. Свидетельствует писатель Иван Стаднюк, повоевавший даже малость поболее Астафьева - с первого дня войны. «Из училища нас выпустили в конце мая 1941 г. полторы тысячи человек (три батальона политработников). А после войны по картотеке партучета Политуправления сухопутных войск я выяснил, что из них уцелело всего лишь около двух десятков…».
А ведь училище, которое закончил Стаднюк, было отнюдь не единственным… Двадцать уцелевших из полутора тысяч - как вам процент потерь? Не похоже на «блиндажи в глубоком тылу»…
Можно быть антикоммунистом, коли это модно и безопасно. Когда это модно и безопасно. Вот только не надо гадить на солдатские могилы. Это святое. Даже душегуб Малюта Скуратов, заклейменный всеми мыслимыми эпитетами еще при жизни, заслуживает свечки, поставленной в церкви за его душу, потому что погиб честной солдатской смертью, командуя русскими войсками при осаде литовской крепости Пайда в Ливонской войне.
Солдатские могилы… С чьей-то легкой руки внедрился и не собирается умирать один из самых живучих мифов, сопровождающих Вторую мировую войну, - миф о том, что в сентябре 1939 г. Польша под натиском гитлеровцев хрупнула, как гнилой орех. Что никакой войны, там, собственно, и не было - если не считать дурацких атак на немецкие танки в конном строю.
Однако факты - вещь упрямая. Не было никаких «конных атак на танки». Давным-давно доказано, что это геббельсовская кинофальшивка, исполненная к тому же крайне примитивно, - на мнимых уланах собранные с бору по сосенке мундиры, вовсе не имевшие отношения к кавалерии…
1 сентября 1939 г. возле деревни Кроянты 18-й уланский полк польской кавалерии под командованием полковника Маштелажа пошел в атаку не на танки, а на 20-ю дивизию немецкой мотопехоты, чье продвижение остановил и какое-то время успешно сдерживал. Другие кавалерийские атаки проходили опять-таки не против танков, вдобавок по всем правилам войны - при поддержке бронетехники и артиллерии. Кроме того, следует помнить: слова «атака польской кавалерии» еще не обязательно означают несущуюся в чистом поле кавалерийскую лаву. В составе знаменитой Десятой кавалерийской бригады кроме 10-го конно-стрелкового и 24-го уланского полков были еще подразделения танков, бронеавтомобилей, противотанковая и зенитная артиллерия, саперные батальоны и даже эскадрилья штурмовиков огневой поддержки, однако при описании боевых действий сплошь и рядом упоминалась просто «Десятая кавалерийская бригада», что само по себе могло порождать недоразумения…
Вернемся к определению польских конных атак как «дурацких». Точнее, к описанию другойкавалерийской атаки на пушки и пулеметы. Речь идет об одной из операций Кубанской казачьей дивизии.
«Лето 1916 года. Бои на Стоходе. От командира пехотной бригады телефонный звонок к начальнику казачьей дивизии: „Не поможете ли своими казаками поднять наши цепи? Наша атака захлебнулась“.
Кубанцы - две сотни, и с ними пулеметы на вьюках. Серые черкески, за спинами алые башлыки, черные бараньи шапки с красными тумаками, алые бешметы и погоны - ничего „защитного“. Развернулись широкою лавою, целый полк прикрыли. Впереди на нарядном сером коне командир сотни, еще дальше впереди на гнедом коне командир дивизиона. Как на смотру - чисто равнение. Легко по луговой мокрой траве спорою рысью идут горские кони, не колышутся в седлах казаки. Им навстречу немецкие батареи открыли ураганный огонь, застрочили кровавую строчку пулеметы, котлом кипит огонь винтовок - чистый ад с Любашевского берега. По брюхо в воде бредут кони через главное русло, стих огонь немцев, в их рядах замешательство, слишком непонятно-дерзновенна казачья атака.
Наша пехота встала и с громовым „ура“ бросилась за казаками в воду. Стоходненский плацдарм был занят».
Любопытно, отчего же конная атака на пушки и пулеметы в 1916 г. по праву именуется отважной, а подобная ей (вполне возможно, и в самом деле имевшая где-то место в сентябре 1939-го) объявляется смешной, нелепой и дурацкой? С этакой точки зрения глупцом предстает и солдат, бросающийся с гранатой на танк, - поскольку силы представляются очень уж неравными…
Солдат, защищающий свою землю, не может быть ни смешным, ни нелепым.
Еще о «гнилом орехе». У нас как-то не принято было прежде упоминать маршала Юзефа Пилсудского без приставки «фашистский диктатор». Меж тем этот яркий и неординарный политик если и был диктатором, то в первую очередь - национальным. После переворота 1926 г. (к тому времени в парламенте и вокруг увлеченно баловались политикой аж двести партий, а президент страны был убит правым экстремистом) Пилсудский среди прочего наладил и производство современного вооружения. Польские танки 7-ТР как минимум не уступали немецким, а военная авиация была представлена самолетами всех видов, собственной разработки и постройки: двухмоторные бомбардировщики ЛВС-6 «3убр» и ПЗЛ-37Б «Лось», штурмовики ПЗЛ-23А «Карась» и ПЗЛ-46 «Сом», истребитель ПЗЛ-Р-50 «Ястреб». Другое дело, что техники порой катастрофически не хватало…
И все же… Достаточно полистать любую популярную книжку о Второй мировой войне, сверить даты и сроки, чтобы убедиться: Польша продержалась дольшелюбой европейской страны, подвергшейся гитлеровскому вторжению, - и это при том, что на некоторых участках немцы имели пятнадцатикратное превосходство в бронетехнике. К Варшаве немцы вышли 15 сентября, через две недели боев. Иными словами, чтобы преодолеть двести пятьдесят километров, отделявших польскую столицу от германской границы, вермахту потребовалось две недели (и еще примерно столько же длились последние бои). Вы, случайно, не помните, на каких рубежах находились германские войска числа восьмого июля 1941-го? При том, что Красная Армия была, скажем так, немножкопобольше польской?
Между прочим, сражение на реке Бзуре, где поляки нанесли мощный контрудар, было во всех деталях описано немецкой «Фелькишер беобахтер» - причем геббельсовские журналисты, отнюдь не склонные расточать похвалы славянским недочеловекам, все же сквозь зубы признали за поляками и воинское мастерство, и героизм.
Можно еще упомянуть и о героической обороне Вестерплятте - когда горсточка солдат и курсантов неделю держалась против немецких десантников, поддержанных с моря орудиями главного калибра крейсера «Шлезвиг-Гольштейн». О героическом рейде подводной лодки «Орел», прорвавшейся из Балтики в Великобританию. О дивизионе майора Генрика Добжаньского, который до весны 1940 г. партизанил в лесах в качестве кавалерийской части - и лишь впоследствии расстался с лошадьми, уходя из облавы. Рассказать можно о многом, но это потребовало бы отдельной книги…
Чтобы понять, откуда взялась сказочка о «гнилом орехе» и дебилах-конниках, несущихся с шашками наголо на танки, следует вспомнить об одном немаловажном факторе: 17 сентября 1939 г. на территорию Польши вторглась и Красная Армия - по подсчетам историков, 30 пехотных, 20 кавалерийских дивизий и 12 моторизованных бригад. Против этой армады на восточных границах стояли лишь пограничные части и несколько маршевых батальонов с легким стрелковым вооружением. Через пару недель состоялся советско-германский военный парад, а весной 1940-го гестапо и НКВД начали совместные операции против польского подполья в Кракове…