Страница:
Это в активе. К сожалению, пассив, если и не превращает тебя в банкрота, оптимизма тоже не прибавляет. Даже если допустить, что «точка три» не засвечена (а знают о ней лишь Глаголев и Кацуба), достигнув ее, сделаешь даже не полдела – так, четвертушечку Насколько трудно, почти невероятно будет сцапать в тайге двух человек, настолько легко установить плотный бредень в обитаемых местах. Вот там-то «соседи» – на своем поле, во всеоружии, при всех богатых возможностях. Прием памятен по первому разу (да и по богатому прошлому опыту): ничего не подозревающая милиция получит ориентировку на двух особо опасных рецидивистов, которые украли ядерную боеголовку с затерянной в тайге ракетной базы и волокут ее в рюкзаке к китайской границе, чтобы толкнуть за потвердевшие юани. Что-нибудь вроде. С напором на невероятную опасность для общества и разрешением применять оружие на поражение, едва объекты появятся в прорези прицела…
И вдобавок – заокеанская помощница прокурора на шее.
– Ты и в самом деле по-русски не понимаешь? – спросил он, не замедляя шага.
– Только «перьестройка» и «Горбачев», – откликнулась она, чуть-чуть повеселев. – И «водка», конечно…
– Водка – еще куда ни шло, – сказал Мазур. – А вот с остальными словечками толку не будет, еще и по шее дадут. В солидных словарях в таких случаях к слову непременно добавляют пометочку «устаревшее»… Ладно, могло быть хуже. Могли и негритянку прислать, вот тогда бы я извертелся…
– «Негритянка» – слово, которое считается расистским, – сухо сообщила она. – Нужно говорить – «черная». Или…
– «Афроамериканка», – отмахнулся Мазур. – Законница, тоже мне… Покажи-ка, что там за паспорт прикрытия тебе дали. Генерал говорил, дали, как и всем…
Она, поколебавшись, полезла во внутренний карман. На ходу Мазур расстегнул нейлоновый чехольчик, вытащил родную краснокожую паспортину – которую, как ни шумели, все еще не заменили новомодными удостоверениями личности с двуглавым ореликом. Ну надо же – Дженнифер Сергеевна Чермак, российская гражданка, получившая сие высокое звание каких-то полгода назад…
– Ну, и как все это замотивировано? – поинтересовался он, возвращая ксиву.
– Отец – эмигрант из России, – сообщила она. – Мать – гражданка США. Они погибли в прошлом году, и я, прельщенная рассказами отца о загадочной России, решила вернуться на землю предков. У матери были влиятельные друзья в госдепе, они помогли все уладить. Это ваши смастерили. В Москве есть люди, способные подтвердить легенду, опять-таки ваши…
– Приятно слышать, – сказал Мазур. – Ладно, это все же хуже, чем ничего. На обитателей провинции, вплоть до наших захолустных шерифов, действовать будет убойно. Если только доберемся до людей, которые вздумают честно проверять твои показания…
Прикинув пройденное расстояние, посмотрел на небо – сплошь затянуто серым, но дождя до сих пор не пролилось ни капли. Ну ладно, время терпит. К тому же забрезжила идея, не столь уж и нахальная…
– Притормози, Дженнифер Сергеевна, – сказал он, останавливаясь и отхватывая ножом кусок веревки. – Небольшой привал…
Она моментально, с блаженным вздохом опустилась под дерево.
– Не спеши, – сказал Мазур, сняв рюкзак и автомат. – Сначала разденься.
– Что-о?!
– Сними бронежилет и бушлат. Остальное не обязательно. Мне не до секса.
– Ты… – она замолчала, когда дуло пистолета уперлось в висок.
– Живо, – сказал Мазур. – Иначе перережу поджилки и брошу здесь, в тайге. Ну!
Вполне возможно, имей она дело с соотечественником на территории родной державы, побрыкалась бы. Но Мазур рассчитывал на то, что эта прелестная головка в должной мере набита штампами насчет русских медведей. И угадал правильно – она, более не прекословя, косясь на пистолет с неприкрытым страхом, быстренько скинула, что следовало. Мазур, связав ей руки за спиной, привязал к дереву, предупредил:
– Если вздумаешь мне куда-нибудь влепить коленкой, так и брошу, привязанной… Стой смирно. Пора и обыскать…
Развязал на ее комбинезоне все завязки, расстегнул пряжки и пуговицы, обшарил самым тщательным образом – увы, из-за сугубо профессионального характера этой процедуры не испытав и тени эротического возбуждения, хотя тело под тонким шерстяным бельем было роскошное. Она изменила тактику – стояла, гордо выпрямив голову, закусив нижнюю губу, глядя сквозь Мазура презрительным взглядом.
– Ну, это нам знакомо, – хмыкнул он, сноровисто оглаживая и охлопывая. – Принцесса в лапах у пиратов…
Трофеев было немного – довольно длинный нож-выкидушка, десятка два патронов к револьверу, футлярчик с приспособлениями для чистки и смазки оружия, косметичка, батарейки к рации. Косметичку Мазур положил назад, батарейки выкинул за ненадобностью, зарыв в мох, патроны и футляр переправил к себе в рюкзак, а ножом тут же подпорол подозрительный шов изнутри комбинезона, зашитый совершенно не теми нитками, что все прочие.
Задумчиво поскреб в затылке, изучая извлеченную оттуда полоску шелка. Код из семи цифр и четырех латинских букв, в правом углу – отштампованный черной краской контур бизона с девятилучевой звездой внутри. Посмотрел на просвет, но ничего больше не обнаружил.
– Это что? – спросил он.
Джен молчала с брезгливо-непроницаемым лицом вирджинской барышни прошлого столетия, вдруг услышавшей от своего кучера-негра предложение выйти за него замуж. Мазур щелкнул зажигалкой и поднес пламя к уголку полоски. Джен выдержала марку до конца, молча смотрела, как догорел клочок шелка.
– Что-то все это не похоже на оснащение прокурорского офиса, – сказал он. – Скорее уж на удостоверение шпиона… Детка, ты не из ЦРУ? Дело житейское, чего уж там…
Она еще сильнее прикусила губу глядя в неизвестные дали.
– Ну пойми ты, – сказал Мазур. – Я с тобой могу сделать, что душе угодно. Могу оставить вот так, а могу и просто бросить. Дать по голове и уйти, выбирайся потом…
– Ну делай, делай, скотина! – надрывно вскрикнула она.
Мазур подошел, вплотную, пригляделся. Накопившиеся в глазах слезы поползли на щеки – и страшно ей было, и держалась из последних сил… Одна беда: что бы она ему ни сказала, в чем бы ни призналась, проверить это невозможно. А пытать ее не станешь – не из гуманизма, а оттого, что просто-напросто некогда… Дурацкое положение.
– Ну ладно, – махнул он рукой, отвязывая девушку от дерева. – Сама уж застегнись, не нянька…
– Скотина, – бросила она самую чуточку ласковее, но все равно предельно ледяным тоном.
– Работа такая, – отмахнулся Мазур. – Слушай внимательно. Давай определим наши отношения всерьез и надолго. Я тебе нисколечко не верю…
– А в чем, интересно, ты меня подозреваешь? – огрызнулась Джен, возясь с многочисленными застежками.
– В том, что никакая ты не помощница прокурора.
– И что?
– А сам не знаю, – признался Мазур. – Подозрительно просто.
– Что именно? То, что я постаралась обеспечить независимый канал связи с боссом? Согласна, в данных условиях это вполне естественное желание оч-чень подозрительно… Ты бы на моем месте не сунул в карман украдкой спутниковый телефон?
– Ну хватит, мы не в суде, так что обойдемся без прений сторон… В общем, я тебе не доверяю из профессиональной подозрительности. Это аргумент?
– Это, конечно, аргумент…
– Осмелела?
– Ты меня не убьешь, – покачала она головой и даже улыбнулась вполне спокойно. – Ты же должен меня вытащить отсюда, как старший группы, офицер…
– И вытащу, – сказал Мазур. – Так вот, в тайге я тебя нисколечко не опасаюсь. И вряд ли ты против меня что-нибудь предпримешь, пока мы в дебрях. Но потом, когда достигнем более-менее обитаемых мест – тут я загадывать не берусь. А потому душевно тебя прошу: шагай по струночке, все приказы выполняй в темпе и безукоризненно…
– Есть, сэр! – она отдала честь на американский манер. – Может, в таком случае вернете оружие, сэр? – Перебьешься, – сказал Мазур решительно. – Так оно спокойнее как-то… И предупреждаю, веди себя паинькой, не надо мое душевное благородство переоценивать…
Глава четырнадцатая
И вдобавок – заокеанская помощница прокурора на шее.
– Ты и в самом деле по-русски не понимаешь? – спросил он, не замедляя шага.
– Только «перьестройка» и «Горбачев», – откликнулась она, чуть-чуть повеселев. – И «водка», конечно…
– Водка – еще куда ни шло, – сказал Мазур. – А вот с остальными словечками толку не будет, еще и по шее дадут. В солидных словарях в таких случаях к слову непременно добавляют пометочку «устаревшее»… Ладно, могло быть хуже. Могли и негритянку прислать, вот тогда бы я извертелся…
– «Негритянка» – слово, которое считается расистским, – сухо сообщила она. – Нужно говорить – «черная». Или…
– «Афроамериканка», – отмахнулся Мазур. – Законница, тоже мне… Покажи-ка, что там за паспорт прикрытия тебе дали. Генерал говорил, дали, как и всем…
Она, поколебавшись, полезла во внутренний карман. На ходу Мазур расстегнул нейлоновый чехольчик, вытащил родную краснокожую паспортину – которую, как ни шумели, все еще не заменили новомодными удостоверениями личности с двуглавым ореликом. Ну надо же – Дженнифер Сергеевна Чермак, российская гражданка, получившая сие высокое звание каких-то полгода назад…
– Ну, и как все это замотивировано? – поинтересовался он, возвращая ксиву.
– Отец – эмигрант из России, – сообщила она. – Мать – гражданка США. Они погибли в прошлом году, и я, прельщенная рассказами отца о загадочной России, решила вернуться на землю предков. У матери были влиятельные друзья в госдепе, они помогли все уладить. Это ваши смастерили. В Москве есть люди, способные подтвердить легенду, опять-таки ваши…
– Приятно слышать, – сказал Мазур. – Ладно, это все же хуже, чем ничего. На обитателей провинции, вплоть до наших захолустных шерифов, действовать будет убойно. Если только доберемся до людей, которые вздумают честно проверять твои показания…
Прикинув пройденное расстояние, посмотрел на небо – сплошь затянуто серым, но дождя до сих пор не пролилось ни капли. Ну ладно, время терпит. К тому же забрезжила идея, не столь уж и нахальная…
– Притормози, Дженнифер Сергеевна, – сказал он, останавливаясь и отхватывая ножом кусок веревки. – Небольшой привал…
Она моментально, с блаженным вздохом опустилась под дерево.
– Не спеши, – сказал Мазур, сняв рюкзак и автомат. – Сначала разденься.
– Что-о?!
– Сними бронежилет и бушлат. Остальное не обязательно. Мне не до секса.
– Ты… – она замолчала, когда дуло пистолета уперлось в висок.
– Живо, – сказал Мазур. – Иначе перережу поджилки и брошу здесь, в тайге. Ну!
Вполне возможно, имей она дело с соотечественником на территории родной державы, побрыкалась бы. Но Мазур рассчитывал на то, что эта прелестная головка в должной мере набита штампами насчет русских медведей. И угадал правильно – она, более не прекословя, косясь на пистолет с неприкрытым страхом, быстренько скинула, что следовало. Мазур, связав ей руки за спиной, привязал к дереву, предупредил:
– Если вздумаешь мне куда-нибудь влепить коленкой, так и брошу, привязанной… Стой смирно. Пора и обыскать…
Развязал на ее комбинезоне все завязки, расстегнул пряжки и пуговицы, обшарил самым тщательным образом – увы, из-за сугубо профессионального характера этой процедуры не испытав и тени эротического возбуждения, хотя тело под тонким шерстяным бельем было роскошное. Она изменила тактику – стояла, гордо выпрямив голову, закусив нижнюю губу, глядя сквозь Мазура презрительным взглядом.
– Ну, это нам знакомо, – хмыкнул он, сноровисто оглаживая и охлопывая. – Принцесса в лапах у пиратов…
Трофеев было немного – довольно длинный нож-выкидушка, десятка два патронов к револьверу, футлярчик с приспособлениями для чистки и смазки оружия, косметичка, батарейки к рации. Косметичку Мазур положил назад, батарейки выкинул за ненадобностью, зарыв в мох, патроны и футляр переправил к себе в рюкзак, а ножом тут же подпорол подозрительный шов изнутри комбинезона, зашитый совершенно не теми нитками, что все прочие.
Задумчиво поскреб в затылке, изучая извлеченную оттуда полоску шелка. Код из семи цифр и четырех латинских букв, в правом углу – отштампованный черной краской контур бизона с девятилучевой звездой внутри. Посмотрел на просвет, но ничего больше не обнаружил.
– Это что? – спросил он.
Джен молчала с брезгливо-непроницаемым лицом вирджинской барышни прошлого столетия, вдруг услышавшей от своего кучера-негра предложение выйти за него замуж. Мазур щелкнул зажигалкой и поднес пламя к уголку полоски. Джен выдержала марку до конца, молча смотрела, как догорел клочок шелка.
– Что-то все это не похоже на оснащение прокурорского офиса, – сказал он. – Скорее уж на удостоверение шпиона… Детка, ты не из ЦРУ? Дело житейское, чего уж там…
Она еще сильнее прикусила губу глядя в неизвестные дали.
– Ну пойми ты, – сказал Мазур. – Я с тобой могу сделать, что душе угодно. Могу оставить вот так, а могу и просто бросить. Дать по голове и уйти, выбирайся потом…
– Ну делай, делай, скотина! – надрывно вскрикнула она.
Мазур подошел, вплотную, пригляделся. Накопившиеся в глазах слезы поползли на щеки – и страшно ей было, и держалась из последних сил… Одна беда: что бы она ему ни сказала, в чем бы ни призналась, проверить это невозможно. А пытать ее не станешь – не из гуманизма, а оттого, что просто-напросто некогда… Дурацкое положение.
– Ну ладно, – махнул он рукой, отвязывая девушку от дерева. – Сама уж застегнись, не нянька…
– Скотина, – бросила она самую чуточку ласковее, но все равно предельно ледяным тоном.
– Работа такая, – отмахнулся Мазур. – Слушай внимательно. Давай определим наши отношения всерьез и надолго. Я тебе нисколечко не верю…
– А в чем, интересно, ты меня подозреваешь? – огрызнулась Джен, возясь с многочисленными застежками.
– В том, что никакая ты не помощница прокурора.
– И что?
– А сам не знаю, – признался Мазур. – Подозрительно просто.
– Что именно? То, что я постаралась обеспечить независимый канал связи с боссом? Согласна, в данных условиях это вполне естественное желание оч-чень подозрительно… Ты бы на моем месте не сунул в карман украдкой спутниковый телефон?
– Ну хватит, мы не в суде, так что обойдемся без прений сторон… В общем, я тебе не доверяю из профессиональной подозрительности. Это аргумент?
– Это, конечно, аргумент…
– Осмелела?
– Ты меня не убьешь, – покачала она головой и даже улыбнулась вполне спокойно. – Ты же должен меня вытащить отсюда, как старший группы, офицер…
– И вытащу, – сказал Мазур. – Так вот, в тайге я тебя нисколечко не опасаюсь. И вряд ли ты против меня что-нибудь предпримешь, пока мы в дебрях. Но потом, когда достигнем более-менее обитаемых мест – тут я загадывать не берусь. А потому душевно тебя прошу: шагай по струночке, все приказы выполняй в темпе и безукоризненно…
– Есть, сэр! – она отдала честь на американский манер. – Может, в таком случае вернете оружие, сэр? – Перебьешься, – сказал Мазур решительно. – Так оно спокойнее как-то… И предупреждаю, веди себя паинькой, не надо мое душевное благородство переоценивать…
Глава четырнадцатая
Змеи подколодные
Серое небо кое-где было запятнано почти черными облаками – грузными, набухшими дождем, но они быстро уплывали на юг, словно задались целью непременно добраться до Шантарска со всеми запасами воды. Лишь пару раз с небес сыпался косой ливень и быстро прекращался, даже не успев промочить их шерстяные шапочки. Джен сначала упрямо требовала назад свой револьвер, но после второго отказа надоедать перестала. По всему видно: то, что Мазур не стал ни убивать ее, ни пытать, придало девчонке смелости и непринужденности, она даже пыталась, требуя признать ее равноправным партнером, давать советы и предлагать свои варианты отступления – вроде идейки добраться до ближайшего шерифа, то есть его местного аналога, и отдаться под его защиту. Поскольку предложено это было со всей серьезностью, Мазур лишний раз убедился, что его напарница не из ЦРУ: там все же сидят подкованные ребята, натасканные в российских реалиях. Ради интереса – все равно дорога была монотонной, без всяких опасностей на пути – он пытался угадать, что за контора могла подставить ему это очаровательное создание (в версию с окружным прокурором как-то интуитивно теперь не верилось). Увы, ничего не получалось, очень уж велик разброс: от частной сыскной фирмы (нанятой, скажем, конкурентом-политиком), до Общества охраны прав потребителей. В конце концов, был случай, когда одна крупная компания послала в Африку промышленных шпионов, чтобы те подорвали железнодорожный мост – на магистрали, по которой конкуренты вывозили медную руду. Шпионы бездарно провалились из-за бдительности местной вохры, тамошние ребята из контрразведки, навострившиеся было сшить дело о происках ЦРУ в молодом независимом государстве, уже вертели дырки для орденов, но диверсанты, оскорбившиеся попыткой припаять им политику, громогласно вопили, что они не какие-то там рыцари плаща и кинжала, а честные промышленные шпионы, что и смогли надлежащим образом доказать. Их, правда, все равно посадили, но все-таки не в качестве агентов ЦРУ – а это, что ни говори, плюс, срока не те…
– Куда мы идем? – поинтересовалась напарница в десятый раз.
Мазур и ухом не повел – шагал, словно заводной солдатик, демонстративно напевая под нос:
– Ну вот, а говоришь, давно забыла бойскаутские времена… – хохотнул Мазур.
– Я серьезно.
– Когда придем, увидишь.
– Но я имею право узнать… В Штатах тебя запросто можно было бы привлечь к суду. Дискриминация женщин. Ты меня поставил в подчиненное положение…
Мазур приостановился, оглянулся – она нисколечко не шутила. Послал бог подарочек…
– Ты эти феминистские штучки брось, – сказал он решительно. – В подчиненное положение попала не по причине пола, а оттого, что в любой группе есть начальник и подчиненный. Даже когда боевых единиц всего две. Уяснила? Потом пожалуешься своему прокурору, если выпадет случай, – или кому там надлежит жаловаться согласно субординации…
Остановился, достал процессор. Втянул ноздрями прохладный, насыщенный сырой свежестью воздух. До цели было еще довольно далеко – но запах гари ощущался явственно, резкий, принесенный северным ветерком. Джен тоже наморщила нос:
– Пожар?
– Только не лесной, мисс Чингачгук, – сказал Мазур. – Это совсем по-другому выглядит, я-то знаю…
И вновь двинулся вперед, старательно принюхиваясь, – нет, никак не похоже на лесной пожар, дыма не видно. Неведомые соперники похозяйничали на «Заимке»?
– И все-таки, куда мы идем?
– Ладно, – сказал Мазур. – Коли уж связал нас черт с тобой веревочкой одной… Возвращаемся в сказочный городок, вот и все секреты.
– Хочешь там пересидеть?
– Не совсем, – сказал Мазур. – Ты не забыла, что там стоит целехонький вертолет? У вертолетов есть одно несомненное достоинство: ключей зажигания, которые держат отдельно, как-то не предусмотрено… Конечно, его за это время, пока мы бегали по тайге, могли и испортить, но попробовать стоит. Грех не использовать такой шанс.
– А ты сможешь?!
– Смогу, – скромно сказал Мазур. – Высшего пилотажа не гарантирую, но в воздухе как-нибудь удержусь. Учили…
Он не врал – учили всякому. Лет восемь назад в узких кругах был широко известен казус на стальной магистрали, из-за которого у подполковника серьезного рода войск слетела одна звездочка. Подполковник, будучи в легком подпитии, изрядно оскорбился, узнав, что ему из-за отсутствия билетов придется торчать на вокзале сутки: стоял курортный сезон, а денег на взятку у поистратившегося в отпуске орла уже не осталось. Конечно, он при своей выучке легко мог бы прыгнуть на подножку тронувшегося поезда на бегу и зайцем устроиться на крыше – но посчитал такой вариант унизительным для русского офицера и выбрал более комфортный вариант. Преспокойно поднялся в кабину электровоза, довольно корректно вышвырнул оттуда машиниста с помощником, отцепил электровоз от состава и преспокойно, с ветерком помчал к родному городу – и остановился лишь через девяносто километров, когда выехал на большую сортировочную станцию и, запутавшись в рельсовых путях, заехал в тупик…
…Когда до «Заимки» осталось совсем немного, стало ясно, что горит именно там. Горело, вернее. Дым уже почти рассеялся – и Мазур, залегши с биноклем на опушке, увидел унылую картину почти полного разрушения.
Главный терем исчез. Вместо него красовалось пожарище – кое-где сплошные кучи обугленных бревен, кое-где еще сохранились уродливые контуры прежних залов, переходов, балконов. Купола рухнули, позолоченных двуглавых орлов не видно. Остальные строения уцелели… но на глазах Мазура вдруг взлетело высокое, прозрачно-золотистое пламя, мгновенно охватившее церквушку, поднялось выше раскольничьего креста. И меж домами показались трое в пятнистых комбинезонах, целеустремленно рысившие с канистрами в руках, – несомненно, команда поджигателей.
Он повел биноклем влево. И увидел вертолет с номером «315», стоявший у самого леса, а чуть подальше – второй, однотипный, без номера и прочих обозначений. Меж ними о чем-то оживленно толковала кучка людей в пятнистом, чуть в сторонке, на длинном поводке, скучала здоровенная овчарка. Совсем неподалеку лежали три трупа – в разных позах, сразу видно, не принесенные туда, а оставшиеся там, где застигла смерть.
Бинокль у него был отличный – шестидесятикратник, размерами даже меньше стандартных десяток, предназначенных для гражданского пользования. Он прекрасно различал лица, словно стоял в паре шагов от деловито совещавшихся, но все были незнакомые. От этого на душе стало чуточку легче – но он тут же подумал, что неизвестный двойник мог и не прилететь сам, предоставив риск пешкам…
И ни малейшей возможности хоть что-то или кого-то идентифицировать. И живые, и мертвые в одинаковом камуфляже, который сегодня можно увидеть на ком угодно, – от частных охранников до мирных дачников. Вполне возможно, покойники – не жертвы людей с вертолетов, а их же собственные доблестно павшие соратники. Оружие – тоже не привязка…
Вспыхнула еще пара домов – поджигатели старались вовсю. Уничтожают улики? Очень похоже: один вернулся, старательно плескал из канистры вокруг сгоревших, но не обрушившихся бревенчатых стен. Неглупо: поди докажи потом, что это пожарище и есть бывшая «Заимка», сходство ландшафта еще ни о чем не говорит, мало ли обширных прогалин и речушек, пожарище – это вам не череп, по методу Герасимова не восстановишь. Они спешат – боятся, что пойдет ливень… а что это там, возле вертолета? А это они, дешевки, предварительно вытащили цветные импортные телевизоры, серебряную посуду, даже самовары не забыли, барахольщики хреновы…
Показалось? Мазур всмотрелся. Конечно, он мог и ошибаться – но профессионально цепко запомнил это лицо. Ближе всех, нелепо вывернув голову, с широко раскрытыми глазами, лежал тот парень, сотрудник Бортко. Значит, и полковник по кличке Ведмедь вступил в игру? Мать вашу так, сколько же собак дерутся из-за кости? Пятнистый комбинезон мертвеца с фасада совершенно цел – били в спину… Зато у второго вместо лица – сплошное выходное отверстие – опять-таки сзади, в затылок…
Рядом пошевелилась Джен. Мазур, не глядя, придавил ладонью ее затылок, еще какое-то время водил биноклем, но не увидел ничего, заслуживающего внимания.
Хотя… Ему весьма не понравились черные овальные контейнеры, укрепленные на носу второго вертолета, – где у машин противолодочной обороны крепится гидролокатор. Очень похоже на антенны поискового инфракрасного датчика – а то и емкостного, способного на бреющем полете высмотреть любую белку или человека и отличить его от белки без всякого труда. От волка, впрочем, тоже. Ну, следовало ожидать. Пожалуй, с вертолетом он придумал не так уж глупо, лишь бы не успели его изничтожить…
– Отползаем, – шепнул он на ухо Джен. – Или нет, подожди… – Сунул ей бинокль. – Знакомых никого не видишь?
– Ты что? – округлила она глаза.
– А что? – безжалостно сказал он. – Такого уж прекрасного мнения о своих коллегах? Если уж вас к нам прислали – мог и к ним кое-кто своих прислать…
– Никого, – она вернула ему бинокль.
– Ну, тогда поползли…
Вертолет был цел – Мазур издали увидел, что и он, и домик не "тронуты. Дальше начиналась лотерея. Неизвестно, сколько горючего в баках. Даже если они полны под завязку, лететь по прямой в Шантарск очень уж рискованно. Три часа, как минимум, а на деле гораздо больше, скорость придется держать не максимальную, а крейсерскую, серийная машина к рекордам не приспособлена. К тому же погода сквернейшая, можно напороться на грозовой фронт, а Мазур никак не мог назвать себя асом летного дела – способен попасть из точки А в точку Б, но все же не Валерий Чкалов, отнюдь… Да и сюрпризов по врожденному пессимизму следует ждать самых подлых – вертолеты противника в скорости ничуть не превосходят, но возможности у тех, кто сейчас старательно жег «Заимку», неизмеримо большие. Склепают очередную байку – если уже не склепали – попросят ничего не подозревающих военных поднять истребитель или «крокодил» (меж «Заимкой» и Шантарском с полдюжины военных аэродромов) – и тот без предупреждения поприветствует из всех видов бортового оружия, так, что обломки и клочья будут долго порхать над зеленым морем тайги… в святой уверенности, что пресекает поползновения террористов или беглецов из зоны. Нынче случаются самые невероятные поползновения и побеги, никто и не подумает удивляться.
Значит, запасной вариант в полном объеме. Курс на юго-восток, к «точке три». Одно плохо: как только вертолет взлетит, там, у «Заимки», сразу станет ясно, что кто-то из тех, кому вроде бы полагается быть мертвыми, живехонек. Но это уже, как ни крути, неизбежные издержки производства…
– Сиди тут, как гриб под елочкой, – сказал он Джен, снимая с предохранителя автомат. – Как только запущу двигатель, можешь ко мне присоединиться. Но не раньше.
– Револьвер отдай.
Не ответив, Мазур двинулся к домику под прикрытием деревьев. Увидев под ногами россыпь пустых бутылок, должно быть, в прежние времена летевших в лес прямо с крыльца, бесшумно взял одну, из тонкого стекла. Выбрав ель потолще, встал за ней и, тщательно прикинув траекторию, запустил бутылку в сторону домика.
Она разбилась там, где Мазур и намечал, – под боковым окном. После нескольких секунд тишины из домика выскочил высокий простоволосый тип в комбинезоне, кинулся за угол, отстегивая на бегу клапан кобуры.
Наведя ему глушитель меж лопаток, Мазур плавненько потянул спуск. В последнее время проблемы гуманизма применительно к противнику его совершенно перестали волновать. Бегущий, на миг замерев в нелепой позе, ничком опустился на землю.
В домике, куда Мазур, перемещаясь по всем правилам, ворвался через секунду, все оставалось, как во времена первого, ночного визита – трупы на прежнем месте и в прежних позах, все вещи на месте, никого живого. Видимо, часовой был один. Но на всякий случай Мазур еще минуты две стоял у окна, наведя автомат на дверь сортира, – мало ли что, там мог оказаться напарник, у которого в самую неподходящую минуту скрутило живот. Вообще, работа сделана примитивно, но сейчас некогда трудиться ювелирно, ноги бы унести…
Никого. Мазур, мимоходом прихватив с полки блок «Мальборо» и затолкав себе в рюкзак, выбил металлическим затыльником приклада окошко, выпрыгнул наружу и побежал к вертолету, все время держа краешком глаза дверь сортира.
Распахнул дверцу, упал на сиденье пилота. Окинул беглым взглядом приборы – все знакомое, в общем, никаких неожиданностей. Кое-что прежде не встречалось, на этой модели он не практиковался, – но все усовершенствования третьестепенные…
Потянулся было к нужным тумблерам, но рука замерла на полпути, медленно опустилась к пистолетной кобуре. Он наконец-то понял, что за мимолетная деталь засела в подсознании, когда только что осматривался в домике.
Не подвело звериное чутье. В сенях на самодельном деревянном столике лежали два пятнистых берета – которых в первый раз там не было. Есть напарник, их тут двое сидело…
Снаружи – если признать, что второй засел в сортире и сейчас наблюдает через узенькую щель меж верхней кромкой двери и косяком, – Мазур виден не более чем по грудь…
Он медленно вытащил пистолет, большим пальцем сдвинул предохранитель, притворяясь, будто старательно изучает приборную доску – но боковым зрением уловил, как дверь построенного с душой сортира начинает отходить наружу, медленно-медленно, по миллиметру. Сидевший там окончательно уверился, что Мазур один, и самое время, справившись с испугом – а также застегнув штаны, надо полагать, – выполнять служебный долг… Интересно, что там у него? Если автомат – тем более надо класть с первой пули, еще попортит сгоряча вертолет, изверг…
Ага! Дверь распахнулась от молодецкого пинка изнутри, оттуда бомбой, в приличном темпе вылетел двойник убитого – та же косая сажень в плечах, похвальное проворство движений, обеими руками стиснул «Стечкин», словно пятиклассник – коленку одноклассницы, до которой дорвался впервые в жизни…
Пришлось стрелять прямо через стекло, осталась аккуратная дырочка без всяких трещин. В кабине потянуло тухлой пороховой гарью, «Зауэр» с глушителем сработал прекрасно, лишний раз подтвердив высокую репутацию Швейцарии и в этой области. А снаружи все было нормально – незадачливый герой кувыркнулся навзничь с дыркой во лбу.
Мазур запустил двигатель. Следовало его прогреть хотя бы по минимуму. Двойной винт со свистящим шуршанием завертелся на холостом ходу. Из леса вылетела Джен, изнервничавшаяся ожиданием в одиночестве, рванула к вертушке так, словно целилась на олимпийское золото. Плюхнулась на сиденье рядом, уставилась с недоумением, во взгляде читалось: «Почему стоим?»
– Потерпи… – проворчал Мазур сквозь зубы. – Сейчас…
Изощренно выругался про себя, взглянув на указатель горючего: хорошо, если бак заполнен на четверть. Видимо, дальних полетов в ближайшее время не предвиделось, и они поленились возиться с дозаправкой. Какой там Шантарск, тут и до Пижмана с таким запасом не дотянешь…
Понемногу увеличил обороты, пробуя на разных режимах. Движок басовито взвыл. В таежной тишине подобные звуки разносятся далеко, на «Заимке» не могут не услышать, но вряд ли сразу станут поднимать свои вертушки, несколько минут обязательно потеряют… Но все, ручаться можно, таращатся сейчас в эту сторону. Сначала они, руку на отсечение, обязательно подумают, что это балуют часовые…
– Пристегнись! – проорал Мазур.
И поднял машину в воздух. Не Чкалов, далеко не Чкалов – вертолет клюнул носом, качнулся, однако крепко вбитые навыки не подвели. Мазур повел трофей на юго-восток, над самыми вершинами деревьев, уверившись, что лег на курс, вывел газ на максимум. Джен таращилась на него со сложной смесью страха и восхищения, вцепившись в края сиденья, – а он молился неведомо кому, чтобы их подольше не заметили. Рывком поднял вертолет метров на пять выше – впереди замаячили вовсе уж высоченные ели, не врезаться бы…
Вообще-то, научиться водить вертолет не столь уж сложно. Смотря какой школе следовать. Их до недавних времен имелось две: советская и американская. По советской традиции, будущего летчика несколько лет мучили, вколачивая ему в голову устройство винтокрылой машины и заставляя сдавать множество зачетов по материальной части. Американцы поступали проще и рациональнее: давным-давно рассудили, что с несерьезными поломками вертолет дотянет до базы, а серьезные пилот починить все равно не сможет, оказавшись в экстремальной ситуации типа вьетнамской кампании, где дуло торчит чуть ли не из-за каждого куста, и гораздо проще спасаться на своих двоих, чем лихорадочно ковыряться в моторе под плотным огнем. Они сажали на вертолеты восемнадцатилетних пацанов, и те, по малолетству не умея толком бояться, гоняли на вертушках, как на своих «Харлей-Дэвидсонах» в гражданской жизни. И месяцев за пару выучивались водить более-менее прилично – а там уж шел жестокий отбор войны. В общем-то, на родине Мазура примерно так и обстояло с летчиками в первые годы Отечественной…
– Куда мы идем? – поинтересовалась напарница в десятый раз.
Мазур и ухом не повел – шагал, словно заводной солдатик, демонстративно напевая под нос:
– Мы же идем на север! Солнце слева, это же аксиома…
Тело Джона Брауна покоится в земле,
Дух Джона Брауна шагает по земле… [11]
– Ну вот, а говоришь, давно забыла бойскаутские времена… – хохотнул Мазур.
– Я серьезно.
– Когда придем, увидишь.
– Но я имею право узнать… В Штатах тебя запросто можно было бы привлечь к суду. Дискриминация женщин. Ты меня поставил в подчиненное положение…
Мазур приостановился, оглянулся – она нисколечко не шутила. Послал бог подарочек…
– Ты эти феминистские штучки брось, – сказал он решительно. – В подчиненное положение попала не по причине пола, а оттого, что в любой группе есть начальник и подчиненный. Даже когда боевых единиц всего две. Уяснила? Потом пожалуешься своему прокурору, если выпадет случай, – или кому там надлежит жаловаться согласно субординации…
Остановился, достал процессор. Втянул ноздрями прохладный, насыщенный сырой свежестью воздух. До цели было еще довольно далеко – но запах гари ощущался явственно, резкий, принесенный северным ветерком. Джен тоже наморщила нос:
– Пожар?
– Только не лесной, мисс Чингачгук, – сказал Мазур. – Это совсем по-другому выглядит, я-то знаю…
И вновь двинулся вперед, старательно принюхиваясь, – нет, никак не похоже на лесной пожар, дыма не видно. Неведомые соперники похозяйничали на «Заимке»?
– И все-таки, куда мы идем?
– Ладно, – сказал Мазур. – Коли уж связал нас черт с тобой веревочкой одной… Возвращаемся в сказочный городок, вот и все секреты.
– Хочешь там пересидеть?
– Не совсем, – сказал Мазур. – Ты не забыла, что там стоит целехонький вертолет? У вертолетов есть одно несомненное достоинство: ключей зажигания, которые держат отдельно, как-то не предусмотрено… Конечно, его за это время, пока мы бегали по тайге, могли и испортить, но попробовать стоит. Грех не использовать такой шанс.
– А ты сможешь?!
– Смогу, – скромно сказал Мазур. – Высшего пилотажа не гарантирую, но в воздухе как-нибудь удержусь. Учили…
Он не врал – учили всякому. Лет восемь назад в узких кругах был широко известен казус на стальной магистрали, из-за которого у подполковника серьезного рода войск слетела одна звездочка. Подполковник, будучи в легком подпитии, изрядно оскорбился, узнав, что ему из-за отсутствия билетов придется торчать на вокзале сутки: стоял курортный сезон, а денег на взятку у поистратившегося в отпуске орла уже не осталось. Конечно, он при своей выучке легко мог бы прыгнуть на подножку тронувшегося поезда на бегу и зайцем устроиться на крыше – но посчитал такой вариант унизительным для русского офицера и выбрал более комфортный вариант. Преспокойно поднялся в кабину электровоза, довольно корректно вышвырнул оттуда машиниста с помощником, отцепил электровоз от состава и преспокойно, с ветерком помчал к родному городу – и остановился лишь через девяносто километров, когда выехал на большую сортировочную станцию и, запутавшись в рельсовых путях, заехал в тупик…
…Когда до «Заимки» осталось совсем немного, стало ясно, что горит именно там. Горело, вернее. Дым уже почти рассеялся – и Мазур, залегши с биноклем на опушке, увидел унылую картину почти полного разрушения.
Главный терем исчез. Вместо него красовалось пожарище – кое-где сплошные кучи обугленных бревен, кое-где еще сохранились уродливые контуры прежних залов, переходов, балконов. Купола рухнули, позолоченных двуглавых орлов не видно. Остальные строения уцелели… но на глазах Мазура вдруг взлетело высокое, прозрачно-золотистое пламя, мгновенно охватившее церквушку, поднялось выше раскольничьего креста. И меж домами показались трое в пятнистых комбинезонах, целеустремленно рысившие с канистрами в руках, – несомненно, команда поджигателей.
Он повел биноклем влево. И увидел вертолет с номером «315», стоявший у самого леса, а чуть подальше – второй, однотипный, без номера и прочих обозначений. Меж ними о чем-то оживленно толковала кучка людей в пятнистом, чуть в сторонке, на длинном поводке, скучала здоровенная овчарка. Совсем неподалеку лежали три трупа – в разных позах, сразу видно, не принесенные туда, а оставшиеся там, где застигла смерть.
Бинокль у него был отличный – шестидесятикратник, размерами даже меньше стандартных десяток, предназначенных для гражданского пользования. Он прекрасно различал лица, словно стоял в паре шагов от деловито совещавшихся, но все были незнакомые. От этого на душе стало чуточку легче – но он тут же подумал, что неизвестный двойник мог и не прилететь сам, предоставив риск пешкам…
И ни малейшей возможности хоть что-то или кого-то идентифицировать. И живые, и мертвые в одинаковом камуфляже, который сегодня можно увидеть на ком угодно, – от частных охранников до мирных дачников. Вполне возможно, покойники – не жертвы людей с вертолетов, а их же собственные доблестно павшие соратники. Оружие – тоже не привязка…
Вспыхнула еще пара домов – поджигатели старались вовсю. Уничтожают улики? Очень похоже: один вернулся, старательно плескал из канистры вокруг сгоревших, но не обрушившихся бревенчатых стен. Неглупо: поди докажи потом, что это пожарище и есть бывшая «Заимка», сходство ландшафта еще ни о чем не говорит, мало ли обширных прогалин и речушек, пожарище – это вам не череп, по методу Герасимова не восстановишь. Они спешат – боятся, что пойдет ливень… а что это там, возле вертолета? А это они, дешевки, предварительно вытащили цветные импортные телевизоры, серебряную посуду, даже самовары не забыли, барахольщики хреновы…
Показалось? Мазур всмотрелся. Конечно, он мог и ошибаться – но профессионально цепко запомнил это лицо. Ближе всех, нелепо вывернув голову, с широко раскрытыми глазами, лежал тот парень, сотрудник Бортко. Значит, и полковник по кличке Ведмедь вступил в игру? Мать вашу так, сколько же собак дерутся из-за кости? Пятнистый комбинезон мертвеца с фасада совершенно цел – били в спину… Зато у второго вместо лица – сплошное выходное отверстие – опять-таки сзади, в затылок…
Рядом пошевелилась Джен. Мазур, не глядя, придавил ладонью ее затылок, еще какое-то время водил биноклем, но не увидел ничего, заслуживающего внимания.
Хотя… Ему весьма не понравились черные овальные контейнеры, укрепленные на носу второго вертолета, – где у машин противолодочной обороны крепится гидролокатор. Очень похоже на антенны поискового инфракрасного датчика – а то и емкостного, способного на бреющем полете высмотреть любую белку или человека и отличить его от белки без всякого труда. От волка, впрочем, тоже. Ну, следовало ожидать. Пожалуй, с вертолетом он придумал не так уж глупо, лишь бы не успели его изничтожить…
– Отползаем, – шепнул он на ухо Джен. – Или нет, подожди… – Сунул ей бинокль. – Знакомых никого не видишь?
– Ты что? – округлила она глаза.
– А что? – безжалостно сказал он. – Такого уж прекрасного мнения о своих коллегах? Если уж вас к нам прислали – мог и к ним кое-кто своих прислать…
– Никого, – она вернула ему бинокль.
– Ну, тогда поползли…
Вертолет был цел – Мазур издали увидел, что и он, и домик не "тронуты. Дальше начиналась лотерея. Неизвестно, сколько горючего в баках. Даже если они полны под завязку, лететь по прямой в Шантарск очень уж рискованно. Три часа, как минимум, а на деле гораздо больше, скорость придется держать не максимальную, а крейсерскую, серийная машина к рекордам не приспособлена. К тому же погода сквернейшая, можно напороться на грозовой фронт, а Мазур никак не мог назвать себя асом летного дела – способен попасть из точки А в точку Б, но все же не Валерий Чкалов, отнюдь… Да и сюрпризов по врожденному пессимизму следует ждать самых подлых – вертолеты противника в скорости ничуть не превосходят, но возможности у тех, кто сейчас старательно жег «Заимку», неизмеримо большие. Склепают очередную байку – если уже не склепали – попросят ничего не подозревающих военных поднять истребитель или «крокодил» (меж «Заимкой» и Шантарском с полдюжины военных аэродромов) – и тот без предупреждения поприветствует из всех видов бортового оружия, так, что обломки и клочья будут долго порхать над зеленым морем тайги… в святой уверенности, что пресекает поползновения террористов или беглецов из зоны. Нынче случаются самые невероятные поползновения и побеги, никто и не подумает удивляться.
Значит, запасной вариант в полном объеме. Курс на юго-восток, к «точке три». Одно плохо: как только вертолет взлетит, там, у «Заимки», сразу станет ясно, что кто-то из тех, кому вроде бы полагается быть мертвыми, живехонек. Но это уже, как ни крути, неизбежные издержки производства…
– Сиди тут, как гриб под елочкой, – сказал он Джен, снимая с предохранителя автомат. – Как только запущу двигатель, можешь ко мне присоединиться. Но не раньше.
– Револьвер отдай.
Не ответив, Мазур двинулся к домику под прикрытием деревьев. Увидев под ногами россыпь пустых бутылок, должно быть, в прежние времена летевших в лес прямо с крыльца, бесшумно взял одну, из тонкого стекла. Выбрав ель потолще, встал за ней и, тщательно прикинув траекторию, запустил бутылку в сторону домика.
Она разбилась там, где Мазур и намечал, – под боковым окном. После нескольких секунд тишины из домика выскочил высокий простоволосый тип в комбинезоне, кинулся за угол, отстегивая на бегу клапан кобуры.
Наведя ему глушитель меж лопаток, Мазур плавненько потянул спуск. В последнее время проблемы гуманизма применительно к противнику его совершенно перестали волновать. Бегущий, на миг замерев в нелепой позе, ничком опустился на землю.
В домике, куда Мазур, перемещаясь по всем правилам, ворвался через секунду, все оставалось, как во времена первого, ночного визита – трупы на прежнем месте и в прежних позах, все вещи на месте, никого живого. Видимо, часовой был один. Но на всякий случай Мазур еще минуты две стоял у окна, наведя автомат на дверь сортира, – мало ли что, там мог оказаться напарник, у которого в самую неподходящую минуту скрутило живот. Вообще, работа сделана примитивно, но сейчас некогда трудиться ювелирно, ноги бы унести…
Никого. Мазур, мимоходом прихватив с полки блок «Мальборо» и затолкав себе в рюкзак, выбил металлическим затыльником приклада окошко, выпрыгнул наружу и побежал к вертолету, все время держа краешком глаза дверь сортира.
Распахнул дверцу, упал на сиденье пилота. Окинул беглым взглядом приборы – все знакомое, в общем, никаких неожиданностей. Кое-что прежде не встречалось, на этой модели он не практиковался, – но все усовершенствования третьестепенные…
Потянулся было к нужным тумблерам, но рука замерла на полпути, медленно опустилась к пистолетной кобуре. Он наконец-то понял, что за мимолетная деталь засела в подсознании, когда только что осматривался в домике.
Не подвело звериное чутье. В сенях на самодельном деревянном столике лежали два пятнистых берета – которых в первый раз там не было. Есть напарник, их тут двое сидело…
Снаружи – если признать, что второй засел в сортире и сейчас наблюдает через узенькую щель меж верхней кромкой двери и косяком, – Мазур виден не более чем по грудь…
Он медленно вытащил пистолет, большим пальцем сдвинул предохранитель, притворяясь, будто старательно изучает приборную доску – но боковым зрением уловил, как дверь построенного с душой сортира начинает отходить наружу, медленно-медленно, по миллиметру. Сидевший там окончательно уверился, что Мазур один, и самое время, справившись с испугом – а также застегнув штаны, надо полагать, – выполнять служебный долг… Интересно, что там у него? Если автомат – тем более надо класть с первой пули, еще попортит сгоряча вертолет, изверг…
Ага! Дверь распахнулась от молодецкого пинка изнутри, оттуда бомбой, в приличном темпе вылетел двойник убитого – та же косая сажень в плечах, похвальное проворство движений, обеими руками стиснул «Стечкин», словно пятиклассник – коленку одноклассницы, до которой дорвался впервые в жизни…
Пришлось стрелять прямо через стекло, осталась аккуратная дырочка без всяких трещин. В кабине потянуло тухлой пороховой гарью, «Зауэр» с глушителем сработал прекрасно, лишний раз подтвердив высокую репутацию Швейцарии и в этой области. А снаружи все было нормально – незадачливый герой кувыркнулся навзничь с дыркой во лбу.
Мазур запустил двигатель. Следовало его прогреть хотя бы по минимуму. Двойной винт со свистящим шуршанием завертелся на холостом ходу. Из леса вылетела Джен, изнервничавшаяся ожиданием в одиночестве, рванула к вертушке так, словно целилась на олимпийское золото. Плюхнулась на сиденье рядом, уставилась с недоумением, во взгляде читалось: «Почему стоим?»
– Потерпи… – проворчал Мазур сквозь зубы. – Сейчас…
Изощренно выругался про себя, взглянув на указатель горючего: хорошо, если бак заполнен на четверть. Видимо, дальних полетов в ближайшее время не предвиделось, и они поленились возиться с дозаправкой. Какой там Шантарск, тут и до Пижмана с таким запасом не дотянешь…
Понемногу увеличил обороты, пробуя на разных режимах. Движок басовито взвыл. В таежной тишине подобные звуки разносятся далеко, на «Заимке» не могут не услышать, но вряд ли сразу станут поднимать свои вертушки, несколько минут обязательно потеряют… Но все, ручаться можно, таращатся сейчас в эту сторону. Сначала они, руку на отсечение, обязательно подумают, что это балуют часовые…
– Пристегнись! – проорал Мазур.
И поднял машину в воздух. Не Чкалов, далеко не Чкалов – вертолет клюнул носом, качнулся, однако крепко вбитые навыки не подвели. Мазур повел трофей на юго-восток, над самыми вершинами деревьев, уверившись, что лег на курс, вывел газ на максимум. Джен таращилась на него со сложной смесью страха и восхищения, вцепившись в края сиденья, – а он молился неведомо кому, чтобы их подольше не заметили. Рывком поднял вертолет метров на пять выше – впереди замаячили вовсе уж высоченные ели, не врезаться бы…
Вообще-то, научиться водить вертолет не столь уж сложно. Смотря какой школе следовать. Их до недавних времен имелось две: советская и американская. По советской традиции, будущего летчика несколько лет мучили, вколачивая ему в голову устройство винтокрылой машины и заставляя сдавать множество зачетов по материальной части. Американцы поступали проще и рациональнее: давным-давно рассудили, что с несерьезными поломками вертолет дотянет до базы, а серьезные пилот починить все равно не сможет, оказавшись в экстремальной ситуации типа вьетнамской кампании, где дуло торчит чуть ли не из-за каждого куста, и гораздо проще спасаться на своих двоих, чем лихорадочно ковыряться в моторе под плотным огнем. Они сажали на вертолеты восемнадцатилетних пацанов, и те, по малолетству не умея толком бояться, гоняли на вертушках, как на своих «Харлей-Дэвидсонах» в гражданской жизни. И месяцев за пару выучивались водить более-менее прилично – а там уж шел жестокий отбор войны. В общем-то, на родине Мазура примерно так и обстояло с летчиками в первые годы Отечественной…