Страница:
— Отчего же нет, — буркнул Ирви-Лонг.
— Свою машину я отпустил… в целях, так сказать, конспирации. Не против, если поедем на такси?
— О, да. Тем более что своему шоферу я наказал ждать у выхода, — осклабился детектив.
Чофо-Агайр посмотрел на него с удивлением.
Уходя, Сварог все же прихватил со стола фляжку. Требовалось многое обдумать, и фляжка в этом деле уж никак не помешает.
Глава 11. «И НЮХ, КАК У СОБАКИ, И ГЛАЗ, КАК У ОРЛА!»
— Свою машину я отпустил… в целях, так сказать, конспирации. Не против, если поедем на такси?
— О, да. Тем более что своему шоферу я наказал ждать у выхода, — осклабился детектив.
Чофо-Агайр посмотрел на него с удивлением.
Уходя, Сварог все же прихватил со стола фляжку. Требовалось многое обдумать, и фляжка в этом деле уж никак не помешает.
Глава 11. «И НЮХ, КАК У СОБАКИ, И ГЛАЗ, КАК У ОРЛА!»
Господин Чофо-Агайр проживал в двухэтажном доме, окруженном вековыми дубами. Весь квартал был застроен такими домами и, судя по ухоженности дорожек, оград, палисадников, судя по безупречному виду самих домов, в этом квартале проживали люди, что называется, с положением в обществе.
Подозрительный муж остановил такси на соседней улице, оттуда до места они пробирались мимо других домов, через калитки в железных оградах, какими было окружено каждое из жилых строений. Калитки, кстати, тоже были, как и замки в доме Сварога, с хитрецой. Руке господина Чофо-Агайра они покорялись, отъезжали со всей готовностью и покорностью. А когда Сварог попробовал первым дернуть ручку одной из таких калиток — фигушки.
Видимо, подобные замочки у них тут нынче в моде. Насколько Сварог представлял себе устройство ихнего общества, существует некая гильдия замочников или сообщество отдельных частников, владеющих заклинанием замка. Эта способность позволяет настраивать замок или запор только на руку владельца или же на руки тех, кому всецело доверяет этот владелец. А тутошние калитки, думается, настроены на ладони обитателей квартала, чтобы всякий залетный народец не болтался где не попадя.
В собственный дом господина Чофо-Агайра они не вошли, а, можно сказать, прокрались. С многочисленными оглядками и предосторожностями проникли через заднюю дверь, поднялись по узкой темной лестнице на второй этаж. Чофо-Агайр открыл неказистую обшарпанную дверь, они прошли очень узким — плечи стены задевают — тускло освещенным скрытыми светильниками коридором, и через еще одну дверь попали прямо в рабочий кабинет господина Чофо-Агайра. (Как успел объяснить Сварогу сей господин, его часто посещают люди, которые не желают, чтобы их видела прислуга. Детектив объяснение схавал, не подвергая сомнениям и не задавая дополнительных вопросов.)
В кабинете хозяин Сварога и оставил, снабдив инструкциями. Инструкции были такие: дождаться его, Чофо-Агайра, ухода, приникнуть к щели между дверью и косяком (дверь кабинета хозяин в свое отсутствие никогда не закрывает). В случае появления постороннего мужчины «применить свое искусство слушать и наблюдать, что будет происходить в доме» (вот так дословно и сказал), и нажать вот на эту кнопку на аппарате, видите? В случае же «обнаружения неверности» нажимать кнопку неоднократно, ну а фотографический аппарат потом приложить к отчету. Ничего сложного.
После всех этих наставлений ревнивый супруг тем же черным ходом выбрался на улицу и зашел в дом вторично, на этот раз с парадного входа — Сварог услышал его голос с другой стороны, за официальной дверью кабинета, там находился холл, куда выходили двери спальни и комнаты жены.
Господин Чофо-Агайр многословно объяснял жене, какого рода производственная необходимость заставляет его столь надолго, аж до позднего вечера, а не исключено, и до ночи, оставлять родимый дом. Вслушиваться Сварог не стал. Откровенно говоря, паршивым ремеслом кормился его предшественничек, и Сварог уже жалел, что согласился работать на влиятельного ревнивца. Пусть себе эти господа и госпожи морально разлагаются, сколько хотят. «А об моральном облике пусть ихний синод печется», — вспомнил он фразу из кинофильма, тоже про сыщиков, правда, далеко не про частных. Но теперь уже отступать поздно.
В ожидании гипотетически порочной женщины и ее пока неустановленного хахаля Сварогу было чем заняться. Во-первых, следовало разобраться с этими намеками на его якобы умение быть невидимым. Оч-ченно это все, знаете ли, любопытно. Открывает, так сказать, нешуточные перспективы. А особенно если учесть, что Сварог лишился всех прочих магических навыков, без которых враз стало неуютно и одиноко. Вот, значит, задача номер один — додуматься, как да что с превращением в невидимку. И откладывать решение этой задачи в долгий ящик Сварог не стал.
Для начала он решил испробовать простейший способ, который срабатывал с некоторыми простейшими заклинаниями ларов: пожелать чего-то конкретного, отчетливо сие конкретное представить, и нате — срабатывал неведомый ему механизм, посредством магической энергии апейрона материализующий некоторые предметы, сигарету там, или кофе с бутербродами. Сварог сосредоточился, вообразил желаемое состояние, то есть представил себя невидимым, дал установку мозгу и подчиненным ему силам организма акцентировать усилия на достижении цели… Ни фига не произошло.
А за дверью, возле которой устроился на стульчике Сварог, между тем стало тихо. Значит, муж ушел. Жена осталась. Ну и славно, пусть себе живут своей жизнью. А мы поживем своей.
Так, теперь используем что-нибудь иное. Да, не исключено, что требуется произнести некое заклинание. Тогда — сорри, господин Чофо-Агайр, придется ваш гостеприимный особнячок по-тихому покинуть тем же путем, которым они сюда проникли, вернуться домой и покопаться в бумагах и записях предшественника, расспросить жену и… домработницу. Правда, в таком случае, он наживет себе врага в лице ревнивого господина, но тут уж ничего не попишешь: ну не удалось на этот раз стать невидимым, не удалось и все. Непредвиденные обстоятельства. Магия — она материя тонкая, видите ли, бывает, что и рвется в самую неподходящую минуту…
Сварог вспомнил, как во время собственных реинкарнаций после смерти от кинжала Праматери представлял себе перегородку между сознаниями, вынужденными сосуществовать в одном теле. А если попробовать вообразить себе такую перегородку и сейчас? Кто его знает, где сейчас обретается сознание бывшего хозяина тела, найдена ли ему новая оболочка, или же оно погружено в глубокую, сродни коме, дрему, или в пассивное созерцание того, что творит с его телом новый владелец. Предположим, сознание дремлет. Стало быть, можно до него достучаться, проник нуть сквозь ту самую воображаемую преграду. Нет ничего невозможного.
В общем-то азы аутотренинга. Полностью отрешиться от сущего. Это удалось без усилий, благо в доме стояла гробовая тишина. Представить себе одну-единственную точку, кроме которой ничего в мироздании более не существует. Начать с этой точки и вывести, построить из нее требуемый образ. Сварог представил себе перегородку. С одной стороны — его собственное сознание, с другой — память человека по имени Ирви-Лонг. В перегородке просверлена дырка. Сквозь эту дырку, как дым, просачивается вложенное однажды в эту память знание о том, как сделать себя невидимым. И это знание делает тебя невидимым. Делает невидимым…
Опять не сработало. Ну что ж…
Однако с выводами Сварог явно поторопился. Как раз таки сработало! Потому что руки, на которые он смотрел, вдруг стали тускнеть, меркнуть. И вот он уже сквозь них видит собственные колени, а вот уже сквозь колени видит пол. К подобному зрелищу привыкнуть нелегко, если вообще возможно. Сердечко невольно начинает колотиться сильнее. И как бы ты ни был крепок нервами, а закрадывается тревога — ну как не сумеешь вернуть себе видимость, так и останешься черте чем, недочеловеком.
Ладно, теперь попытаемся вернуться. Он представил себя на пленке кинофильма и прокрутил ленту обратно. Сработало! В общем, впору было ударить себя кулаком в грудь и выдать: «Ай да Сварог, ай да сукин сын!»
Для закрепления, так сказать, навыка Сварог попробовал еще. Как сплошь и рядом бывает, трудно только в первый раз, а дальше идет как по мазаному. Ну, может не как по мазаному, но все же сделать себя невидимым вторично получилось легче и быстрее.
Что интересно: вместе с плотью становилась невидимой и одежда, что не могло не радовать. Интересно, а прочие вещи? Из невидимого кармана он достал невидимый фотоаппарат. Ну-ка… Положил его на ковер, отпихнул от себя ногой. И вот ведь фокус — оказавшись от Сварога на отдалении в пару уардов, фотоаппарат стал стремительно проявляться, словно его быстро-быстро рисовали на стекле, обретать плотность, вес, материальность. В общем, не бином Ньютона.
Итак, с невидимостью разобрались. Не самое последнее умение, если подумать… Итак, пока нет никакого резона покидать жилище Чофо-Агайра. Следует беречь, блин, свой образ частного детектива от проблем. Этот образ еще понадобится какое-то время. И, может быть, даже на довольно внушительный срок. Посему не стоило обзаводиться столь влиятельным недругом как господин Чофо-Агайр, поскольку он, как Сварог вывел из недолгого с ним общения, отнюдь не принадлежал к людям, верящим в людскую порядочность, а также другим людям на слово. Подобного сорта люди вообще никому не верят, включая, возможно, и самих себя, и совершенно не исключено, что Чофо-Агайр посадил возле дома верного слугу или еще одного частного детектива, поставив тому одну-единственную задачу: зафиксировать время ухода невыского полного человека в мятом костюме. Можно, конечно, проскочить невидимкой, но вдруг наблюдатель догадается по пригибающейся траве или по следам на песке дорожки…
Ага! А там у нас происходят какие-то подвижки. Подобрав фотоаппарат, Сварог прислушался. Звенел колокольчик. Дверной? Похоже. Потом простучали быстрые шаги, раздались голоса. Женский и мужской.
Это что ж выходит? Выходит, прав старый муж, ревнивый муж?.. Голоса приближались и теперь доносились уже из холла. Чтобы разобрать, о чем они там воркуют, надо было надеть на себя невидимость и подойти к приоткрытой двери. Стукнула дверь и голоса стихли. Жена господина Чофо-Агайра и ее… г-хм… гость зашли либо в женскую половину, либо в спальню. Дилемма, господа! К лицу ли графу, лару, барону и тэ-дэ подслушивать у замочной скважины, аки охочему до барских тайн слуге? А с другой стороны, частному детективу, зарабатывающему на жизнь именно вот такими…
Оглушительный рык!
Сварога аж подбросило на стуле, рука привычно метнулась к поясу, за которым всегда находила теплую, нагретую животом рукоять шаура. Шаура не было. Черт возьми, зато револьвер в кармане!
Едва он успел вытянуть оружие, как опять повторился тот же звук — могучий рев, переходящий в крик, похожий на обезьяний. За ним последовал глухой удар в стену, от которого в кабинете задребезжали даже стеклянные подвески настольного абажура. И тогда по нервам ударил, пройдя сквозь все перегородки, вопль настолько пронзительный, что совершенно невозможно было понять, человеческий ли. Ударил — и оборвался, словно кричащему с размаху заткнули рот.'
Раскудрить твою! Что ж это у них за любовь такая!..
На сей раз у Сварога не сразу получилось сделать себя невидимкой. Наверное, помешал нервный взвод — не настолько он еще мастеровит в новой для него магии, чтобы колдовать, не обращая внимания ни на что. Но со второй попытки он все же управился с задачей.
Человек-невидимка по имени Сварог рывком распахнул дверь, выскочил в холл, держа револьвер наизготовку. А в холле глаза слепит от позолоты, все стены в картинах, чей-то мраморный бюст на подставке, зеркало в золоченой раме от пола до потолка, стулья и кресла из дерева красноватого отлива, все, от ножек до спинок, резные.
За какой из дверей скрылась парочка, Сварог не знал. Распахнул ближайшую дверь и — попал куда надо.
То есть наоборот: совсем не надо было ему туда попадать. Попал он крайне неудачно. Именно что — попал.
Женская комната: диванчики, пуфики, розовые занавесочки на окнах, шкаф во всю стену, небольшой, для чаепитий предназначенный столик на гнутых ножках, аж три зеркала разной величины и формы. Оба полюбовничка находились здесь. И жена господина Чофо-Агайра, и ее гость мужеского полу. Полюбовничка? Да ничего подобного! Оба одеты. Секунду назад сидели за столиком, пили что-то из маленьких чашек, мирно беседовали. За этим занятием их и застало…
Оба были мертвы. Хотя «мертвы» — слишком уж нейтральное слово. Жена Чофо-Агайра лежала на спине… И от шеи до живота ее тело было распорото. Даже не подходя и не вглядываясь пристально, Сварог мог сказать, что рана глубокая. Глубочайшая, до самого позвоночника. Неизвестно, как предшественник, который специализировался на слежке за неверными супругами, а уж Сварог повидал всякие раны и кое-что в них понимал. Такую рану могли нанести бритвенно острым клинком или же… длинным и не менее острым когтем. Под женщиной расплылась, увеличивалась на глазах лужа темной крови.
А ее гость был обезглавлен. Как саблей голову снесли. Тело завалилось под столик, голова откатилась к порогу и пялилась на Сварога вытаращенными пустыми глазами. На лице застыло выражение полного, запредельного ужаса.
Твою мать, надо ж было так влипнуть… Сварог прошелся взглядом по обоям, забрызганным кровью. Возле окна на бежевых с синими цветочками обоях темнели в обрамлении рваной бумаги пять параллельных полос, похожих на следы, оставленные когтями. Сварог отступил на шаг, чтобы не вляпаться в растекающуюся кровь. Мозг работал с лихорадочной быстротой.
Куда делся убийца? Не исключено, что он где-то здесь. Сварог почувствовал, как его мышцы напряглись, подчиняясь рефлексу. Мышцы, кстати, не самые дряблые, но рассчитывать на крепость рук и ног не следует. Станешь действовать, как привык, а руки и ноги тебя подведут. Скорее уж, если на что-то и уповать, то на невидимость. Невидимость даст бесспорное преимущество перед убийцей, если он, допустим, выскочит из шкафа или выкатится из-под кровати…
Есть, кстати, и другой не менее головоломный вопрос: откуда пришел убийца? Окно закрыто, дверь за своим гостем хозяйка наверняка заперла. Еще один потайной ход, подобный тому, через который проник в дом горе-детектив?
Проклятие, а ведь его, Ирви-Лонга… какого, на хрен, Ирви-Лонга, — его, Сварога! — местная полиция заметет за милую душу в первую очередь, и поди доказывай, что ты не верблюд! А как докажешь, если понятия не имеешь, как выглядит местный верблюд?! И дернул черт связаться с этим долбанным Чофо-Агайром!.. Ладно, потом, все потом, сейчас надо уносить отсюда ноги. И быстро. Делать здесь совершенно нечего.
Тишину мертвого дома нарушило судорожное треньканье дверного колокольчика. И тут же посыпались требовательные удары в дверь. Стучали явно во множество рук, и в этот грохот вплетались громкие голоса. Так настойчиво ломиться в чужой дом могли только те самые, недавно помянутые Сварогом органы правопорядка.
Одна радость во всей этой сволочной истории — невидимость. Есть шанс выскользнуть из дома непойманным и незамеченным. Сварог выскользнул в холл.
А входную дверь между тем выламывали уже вовсю. Не надолго ж хватило терпения у господ из органов. Или заранее знали, что никто им по доброй дверь не откроет?
Сварог метнулся в кабинет, на ходу засовывая револьвер за пояс, распахнул дверь черного хода. Да чтоб вас всех! И здесь ломают! Узкий коридорчик, соединяющий кабинет с черным ходом, сотрясался от дружных, ритмичных ударов. Секундочку Выламывают дверь? И это как прикажете понять? Господин Чофо-Агайр уверял, что оставит черный ход незапертым… Л-ладно… Этим направлением прорываться безнадежно. Через окно?
Сварог бросился к кабинетному окну. Высоко, ноги переломать проще простого. А ведь это не тело лара, которому падения с высоты не страшны. Сварог подергал шпингалет окна — как приваренный. Опять эти ихние штучки с заклинаниями на замки!
Заклинания заклинаниями, а куда им против крепких полицейских плеч, впечатываемых в дверь с разгона. Центральная входная дверь не выдержала, и холл наполнился голосами. Дверь черного хода тоже, думается, держится последние минуты, если не секунды.
Л-ладно, уроды! Единственная возможность — пробираться в режиме невидимости через холл, по парадной лестнице. Больше пространства для маневров и, соответственно, меньше шансов столкнуться с кем-нибудь из непрошенных гостей, чем на узкой черной лестнице. В холле Сварог едва успел увернуться от дюжего молодца, спешащего проверить кабинет. Тут уже металось с десяток человек в форме, распахивались двери во все комнаты. Разумеется, не замедлил и прорезаться возглас:
— Сюда! Сюда!
Вот один из тех, кто первым ворвался в комнату жены господина Чофо-Агайра, вывалился наружу, его вырвало на ковер.
— Ничего не тр-рогать!
Этот плечистый и усатый, понятно, главный в следственной бригаде. Широкой походкой он прошел через холл к месту преступления…
Бочком, бочком, ступая по-кошачьи мягко, не торопясь — сейчас на его стороне играет не спешка, а предельная осторожность — Сварог мимо суетящихся полицейских («Ну а кого ж это еще, такие физиономии не подделаешь!») выскользнул в коридор. Распахнутая настежь входная дверь манила шагах в пятнадцати по прямому широкому коридору…
Навстречу Сварогу топал один из подотставших блюстителей порядка. Почему-то Сварог вдруг вспомнил, что полиция обычно ненавидит своих коллег из частного сектора и при любой возможности пытается навесить на них всех собак…
Он прижался к стене, разбросал в стороны руки. Не заденет. Ну разве если поскользнется аккурат напротив Сварога и его мотыльнет на эту стену. Да проходи же, ну!
Полицейский встал, как вкопанный. Более того: вылупился на Сварога, распахнувши рот! Сварог быстро опустил взгляд… А, дьявол! Он становился видимым! Проявлялся в воздухе, как снимок на фотобумаге! То-то остолбенел страж закона. Его чуть подрагивающая рука поползла к поясу. Дожидаться, когда представитель полиции окончательно оправится от потрясения, Сварог не собирался. И от души врезал ему по чавке.
Эх, в прежнем теле Сварог вырубил бы гражданина начальника с одного удара, вырубил бы качественно, надолго. Кулак же частного сыскаря Ирви-Лонга подобного эффекта не произвел — полисмен остался в сознании и на ногах, лишь отшатнулся. А сзади уже вопили истошными голосами: «Вот он! Вот он! Хватай! Убийца!»
Сварог скользнул мимо схватившегося за скулу полицейского, выскочил на лестницу. Промчался по ступеням два пролета, и — слава Таросу, который почему-то припомнился первым! — на лестнице полицейские не болтались. Зато внизу, около дверей топтался один хлопчик — судя по молодой и простецкой физиономии, явно низший чин.
— А я как раз за тобой! — заорал Сварог. — Ты нам нужен! Живо наверх!
Ход примитивный, никто не спорит, однако ж подействовало. Какую-то долю секунды юнец переваривал услышанное и безнадежно инициативу упустил. Сварог с последней (или первой, смотря откуда как считать) ступени, сильно оттолкнувшись, прыгнул на него и свалил с ног.
А сзади по лестнице с грохотом и криками скатывалась погоня.
Сварог выскочил во двор.
Бежать в направлении распахнутых ворот — значит пробегать мимо полицейского мобиля, мимо выбирающихся из него полицейских. (Бляха, да сколько ж их сюда понаехало!) Любое другое направление было перекрыто: ограда. В своем собственном теле Сварог и не задумывался бы — заборчик всего лишь в человеческий рост, пусть и ощерившийся копейными остриями, не преграда… Но вот на что способно тело старины Ирви-Лонга, он пока не знал. Брюшко, незавидный рост и тесная дружба с крепкими напитками особого оптимизма на этот счет не внушали. Но ничего другого не оставалось.
Сварог припустил к ограде. Сзади орали обычное в таких случаях: «Стой!», «Именем закона!», «Стреляю на поражение!» Схватившись за острия, он попытался забросить себя наверх. С первого раза, лихим наскоком, не вышло. Тогда Сварог полез неуклюже, неказисто, елозя ногами по скользким прутьям. Закинул одну ногу, подтянул другую. Уф, наверху.
Ну и разумеется! Спрыгивая, Сварог зацепился штаниной за копейное острие, какими была увенчана ограда, и с треском, слышным наверное, во всех окрестных домах, штанина порвалась. Хорошо еще, что именно порвалась, оставив на острие клок, а то Сварог мог бы и повиснуть, как Буратино, головой вниз. Во где позор-то!
…Он бежал тем же путем, каким вел его к дому Чофо-Агайр. И выскочил точно к тому месту, где они покинули таксомобиль. Выскочил, запыхавшись, как последний ярмарочный карманник, преследуемый улюлюкающей толпой. «Лонг, мать твою, ну ты хотя бы курить бросил, при такой-то жизни!»
Самое смешное — таксомобиль стоял на прежнем месте. Но болтливого водителя в нем не было.
Однажды Сварог уже угонял электромобиль. Эта машина отличалась от прежней лишь отсутствием первого корня: «электро». И, выходит, сложнее от такой потери она не стала. Возможно, все упростилось до полного беспредела, садись и жми педали, магия все сделает за тебя сама. Возможно…
Сварог прыгнул на водительское сиденье. Ни одного тумблера, ни одной надписи «Прогрев механизмов» не увидел. Ну и наплевать. Он двинул вперед рычаг, который, помнится, был связан с реостатом. Ни хрена. Мотор молчал. Так, а если…
— Ага! — раздался над головой довольный возглас, затем что-то мерзко зашуршало, дробно застучало, покатилось. А горло опутало стальное, удушающее и неотвратимое — как анаконда. Да никакая, на хрен, не анаконда, а чья-то сволочная рука.
— Попался, с-сучара! — прозвучало над ухом.
Сварог узнал голос. Водитель, мать его. И как только подкрался…
Вырваться из захвата не было ни единого шанса. Надо было что-то срочно изобретать.
— Я рядовой Гартош… — прохрипел Сварог первое, что пришло на ум. — Вспомни… Фронт… Юдоль… мертвые солдаты, птицы… Я… был там…
— Врешь, — выдохнул водила, но захват чуть ослабил. — Как попадетесь, так все на фронте были!
— Капрал, ты послал меня взорвать развалины Юдоли, — проговорил Сварог, стараясь не думать, как близко уже могла подобраться погоня.
— Это ты мог и прочитать! О нашем Кипящем Прорыве у Юдоли где только не писали!
— Ты напоил меня какой-то дрянью, спирт с жженым сахаром… Сказал: не сблюй! Сказал: награжу Алым Пятилистником, если бросишь гранаты…
Таксист снял захват так неожиданно, что Сварог едва не вывалился из кабины. Глаза водилы были по пять копеек.
— Откуда ты знаешь… Рядом ведь ни души не… Гартош? Но как ты… как ты выбрался? У-у, суки, колдунишки долбанные! — И он от души двинул ногой по борту мобиля.
Сварог быстро огляделся, растирая горло. Погоня уже появилась, причем появилась с двух сторон. Видимо, одни охранители закона неслись, как гончие, по следам детектива, другие зашли с тыла, через улицу. И что теперь?! Прочь из мобиля, бежать? Куда?! Это тело через сотню метров начнет задыхаться, а еще через пятьдесят рухнет…
— За мной гонятся! — крикнул он.
— Сидеть! — гаркнул таксист, мигом преображаясь. — Кто, эти? Абагоны трёхнутые? Ну, я их щас… Марш с моего места!
Он силой выпихал Сварога на пассажирское сиденье, плюхнулся на место водителя и воткнул жезл с маленьким желтым огоньком, плавающем внутри круглого набалдашника, в отверстие перед стеклом. На миг прикрыл глаза, сосредоточился… Мотор взвыл на повышенных оборотах. А Сварог некстати заметил, что именно там катилось и шуршало. Это водитель выпустил из рук пакет с продуктами, и тот шлепнулся за сиденьями, по полу мобиля рассыпались булочки, конфеты, яблоки и прочая дребедень.
— Ты не врешь, рядовой, — сквозь зубы процедил таксист, резво, с визгом покрышек взял с места и бросил мобиль в переулок, в сторону от погони, не обращая внимания на приказы остановиться. — Ума не приложу как, но ты выжил… Я послал тебя на смерть, а ты выжил, клянусь четырнадцатым полком! Ты там был! А они не были! По тылам жировали, мудачье! Полицейские, ха! Понабрали из всякого сброда! Половина из них «костяники», а половина «туземцы»! Ща, отдадим мы тебя, разбежались!
— С огнем играешь, — напомнил Сварог. Мобиль на повороте занесло, едва не впечатало бортом в осветительный столб. Он обернулся к заднему стеклу. Никого, лишь улетает назад дорожное полотно.
— За меня не ссы, я отбодаюсь, не впервой! Скажу придуркам, что ты приставил мне к горлу свою пушку и потребовал вести тебя на Эшт. И вообще задолбало возить всякую шелупонь! Вот возьму и подамся в Небесную Гвардию!
«Интересно, как он разглядел, что у меня в кармане револьвер?..»
— Они же видели, что ты не… — начал Сварог.
— Эти слепые уроды не увидят даже дулю под своим носом! — заорал водила. — У меня медаль за Никушд! У меня две контузии и ранение! Чтоб меня прижали к стене какие-то вонючие абагоны! Я тебе так скажу. Я не знаю, что там у тебя за дела с ними, но раз они за тобой гонятся всей толпой, значит ты — правильный человек. Наш человек. «Гнездовой».
— Куда мы?
— А я тебя назад везу, — сообщил таксист, лихо сворачивая на оживленную улицу и ни малейшего внимания не обращая на протестующие вопли клаксонов и вой тормозов. Перегрузка прижала Сварога к дверце. — К тому вонючему подвалу, откуда вы с дружком сегодня на пару вырулили. К «Зеленой жабе». Или тебе не туда?
— Давай лучше к тому дому, где ты меня подобрал! Помнишь?
— Я все помню! — взревел таксист, как турбина, и заложил очередной вираж, которому позавидовал бы и товарищ Нестеров. — К дому, так к дому. Я помню, как мы поджарили «Буреносец»! И тебе скажу, солдат, вот что: это были наши лучшие денечки. А теперь? Дохлятина кругом. Тухлятина и дохлятина. Жару нету! Я тебе так скажу: сейчас есть только одно место, где остались «гнездовые». Небесная Гвардия!..
Подозрительный муж остановил такси на соседней улице, оттуда до места они пробирались мимо других домов, через калитки в железных оградах, какими было окружено каждое из жилых строений. Калитки, кстати, тоже были, как и замки в доме Сварога, с хитрецой. Руке господина Чофо-Агайра они покорялись, отъезжали со всей готовностью и покорностью. А когда Сварог попробовал первым дернуть ручку одной из таких калиток — фигушки.
Видимо, подобные замочки у них тут нынче в моде. Насколько Сварог представлял себе устройство ихнего общества, существует некая гильдия замочников или сообщество отдельных частников, владеющих заклинанием замка. Эта способность позволяет настраивать замок или запор только на руку владельца или же на руки тех, кому всецело доверяет этот владелец. А тутошние калитки, думается, настроены на ладони обитателей квартала, чтобы всякий залетный народец не болтался где не попадя.
В собственный дом господина Чофо-Агайра они не вошли, а, можно сказать, прокрались. С многочисленными оглядками и предосторожностями проникли через заднюю дверь, поднялись по узкой темной лестнице на второй этаж. Чофо-Агайр открыл неказистую обшарпанную дверь, они прошли очень узким — плечи стены задевают — тускло освещенным скрытыми светильниками коридором, и через еще одну дверь попали прямо в рабочий кабинет господина Чофо-Агайра. (Как успел объяснить Сварогу сей господин, его часто посещают люди, которые не желают, чтобы их видела прислуга. Детектив объяснение схавал, не подвергая сомнениям и не задавая дополнительных вопросов.)
В кабинете хозяин Сварога и оставил, снабдив инструкциями. Инструкции были такие: дождаться его, Чофо-Агайра, ухода, приникнуть к щели между дверью и косяком (дверь кабинета хозяин в свое отсутствие никогда не закрывает). В случае появления постороннего мужчины «применить свое искусство слушать и наблюдать, что будет происходить в доме» (вот так дословно и сказал), и нажать вот на эту кнопку на аппарате, видите? В случае же «обнаружения неверности» нажимать кнопку неоднократно, ну а фотографический аппарат потом приложить к отчету. Ничего сложного.
После всех этих наставлений ревнивый супруг тем же черным ходом выбрался на улицу и зашел в дом вторично, на этот раз с парадного входа — Сварог услышал его голос с другой стороны, за официальной дверью кабинета, там находился холл, куда выходили двери спальни и комнаты жены.
Господин Чофо-Агайр многословно объяснял жене, какого рода производственная необходимость заставляет его столь надолго, аж до позднего вечера, а не исключено, и до ночи, оставлять родимый дом. Вслушиваться Сварог не стал. Откровенно говоря, паршивым ремеслом кормился его предшественничек, и Сварог уже жалел, что согласился работать на влиятельного ревнивца. Пусть себе эти господа и госпожи морально разлагаются, сколько хотят. «А об моральном облике пусть ихний синод печется», — вспомнил он фразу из кинофильма, тоже про сыщиков, правда, далеко не про частных. Но теперь уже отступать поздно.
В ожидании гипотетически порочной женщины и ее пока неустановленного хахаля Сварогу было чем заняться. Во-первых, следовало разобраться с этими намеками на его якобы умение быть невидимым. Оч-ченно это все, знаете ли, любопытно. Открывает, так сказать, нешуточные перспективы. А особенно если учесть, что Сварог лишился всех прочих магических навыков, без которых враз стало неуютно и одиноко. Вот, значит, задача номер один — додуматься, как да что с превращением в невидимку. И откладывать решение этой задачи в долгий ящик Сварог не стал.
Для начала он решил испробовать простейший способ, который срабатывал с некоторыми простейшими заклинаниями ларов: пожелать чего-то конкретного, отчетливо сие конкретное представить, и нате — срабатывал неведомый ему механизм, посредством магической энергии апейрона материализующий некоторые предметы, сигарету там, или кофе с бутербродами. Сварог сосредоточился, вообразил желаемое состояние, то есть представил себя невидимым, дал установку мозгу и подчиненным ему силам организма акцентировать усилия на достижении цели… Ни фига не произошло.
А за дверью, возле которой устроился на стульчике Сварог, между тем стало тихо. Значит, муж ушел. Жена осталась. Ну и славно, пусть себе живут своей жизнью. А мы поживем своей.
Так, теперь используем что-нибудь иное. Да, не исключено, что требуется произнести некое заклинание. Тогда — сорри, господин Чофо-Агайр, придется ваш гостеприимный особнячок по-тихому покинуть тем же путем, которым они сюда проникли, вернуться домой и покопаться в бумагах и записях предшественника, расспросить жену и… домработницу. Правда, в таком случае, он наживет себе врага в лице ревнивого господина, но тут уж ничего не попишешь: ну не удалось на этот раз стать невидимым, не удалось и все. Непредвиденные обстоятельства. Магия — она материя тонкая, видите ли, бывает, что и рвется в самую неподходящую минуту…
Сварог вспомнил, как во время собственных реинкарнаций после смерти от кинжала Праматери представлял себе перегородку между сознаниями, вынужденными сосуществовать в одном теле. А если попробовать вообразить себе такую перегородку и сейчас? Кто его знает, где сейчас обретается сознание бывшего хозяина тела, найдена ли ему новая оболочка, или же оно погружено в глубокую, сродни коме, дрему, или в пассивное созерцание того, что творит с его телом новый владелец. Предположим, сознание дремлет. Стало быть, можно до него достучаться, проник нуть сквозь ту самую воображаемую преграду. Нет ничего невозможного.
В общем-то азы аутотренинга. Полностью отрешиться от сущего. Это удалось без усилий, благо в доме стояла гробовая тишина. Представить себе одну-единственную точку, кроме которой ничего в мироздании более не существует. Начать с этой точки и вывести, построить из нее требуемый образ. Сварог представил себе перегородку. С одной стороны — его собственное сознание, с другой — память человека по имени Ирви-Лонг. В перегородке просверлена дырка. Сквозь эту дырку, как дым, просачивается вложенное однажды в эту память знание о том, как сделать себя невидимым. И это знание делает тебя невидимым. Делает невидимым…
Опять не сработало. Ну что ж…
Однако с выводами Сварог явно поторопился. Как раз таки сработало! Потому что руки, на которые он смотрел, вдруг стали тускнеть, меркнуть. И вот он уже сквозь них видит собственные колени, а вот уже сквозь колени видит пол. К подобному зрелищу привыкнуть нелегко, если вообще возможно. Сердечко невольно начинает колотиться сильнее. И как бы ты ни был крепок нервами, а закрадывается тревога — ну как не сумеешь вернуть себе видимость, так и останешься черте чем, недочеловеком.
Ладно, теперь попытаемся вернуться. Он представил себя на пленке кинофильма и прокрутил ленту обратно. Сработало! В общем, впору было ударить себя кулаком в грудь и выдать: «Ай да Сварог, ай да сукин сын!»
Для закрепления, так сказать, навыка Сварог попробовал еще. Как сплошь и рядом бывает, трудно только в первый раз, а дальше идет как по мазаному. Ну, может не как по мазаному, но все же сделать себя невидимым вторично получилось легче и быстрее.
Что интересно: вместе с плотью становилась невидимой и одежда, что не могло не радовать. Интересно, а прочие вещи? Из невидимого кармана он достал невидимый фотоаппарат. Ну-ка… Положил его на ковер, отпихнул от себя ногой. И вот ведь фокус — оказавшись от Сварога на отдалении в пару уардов, фотоаппарат стал стремительно проявляться, словно его быстро-быстро рисовали на стекле, обретать плотность, вес, материальность. В общем, не бином Ньютона.
Итак, с невидимостью разобрались. Не самое последнее умение, если подумать… Итак, пока нет никакого резона покидать жилище Чофо-Агайра. Следует беречь, блин, свой образ частного детектива от проблем. Этот образ еще понадобится какое-то время. И, может быть, даже на довольно внушительный срок. Посему не стоило обзаводиться столь влиятельным недругом как господин Чофо-Агайр, поскольку он, как Сварог вывел из недолгого с ним общения, отнюдь не принадлежал к людям, верящим в людскую порядочность, а также другим людям на слово. Подобного сорта люди вообще никому не верят, включая, возможно, и самих себя, и совершенно не исключено, что Чофо-Агайр посадил возле дома верного слугу или еще одного частного детектива, поставив тому одну-единственную задачу: зафиксировать время ухода невыского полного человека в мятом костюме. Можно, конечно, проскочить невидимкой, но вдруг наблюдатель догадается по пригибающейся траве или по следам на песке дорожки…
Ага! А там у нас происходят какие-то подвижки. Подобрав фотоаппарат, Сварог прислушался. Звенел колокольчик. Дверной? Похоже. Потом простучали быстрые шаги, раздались голоса. Женский и мужской.
Это что ж выходит? Выходит, прав старый муж, ревнивый муж?.. Голоса приближались и теперь доносились уже из холла. Чтобы разобрать, о чем они там воркуют, надо было надеть на себя невидимость и подойти к приоткрытой двери. Стукнула дверь и голоса стихли. Жена господина Чофо-Агайра и ее… г-хм… гость зашли либо в женскую половину, либо в спальню. Дилемма, господа! К лицу ли графу, лару, барону и тэ-дэ подслушивать у замочной скважины, аки охочему до барских тайн слуге? А с другой стороны, частному детективу, зарабатывающему на жизнь именно вот такими…
Оглушительный рык!
Сварога аж подбросило на стуле, рука привычно метнулась к поясу, за которым всегда находила теплую, нагретую животом рукоять шаура. Шаура не было. Черт возьми, зато револьвер в кармане!
Едва он успел вытянуть оружие, как опять повторился тот же звук — могучий рев, переходящий в крик, похожий на обезьяний. За ним последовал глухой удар в стену, от которого в кабинете задребезжали даже стеклянные подвески настольного абажура. И тогда по нервам ударил, пройдя сквозь все перегородки, вопль настолько пронзительный, что совершенно невозможно было понять, человеческий ли. Ударил — и оборвался, словно кричащему с размаху заткнули рот.'
Раскудрить твою! Что ж это у них за любовь такая!..
На сей раз у Сварога не сразу получилось сделать себя невидимкой. Наверное, помешал нервный взвод — не настолько он еще мастеровит в новой для него магии, чтобы колдовать, не обращая внимания ни на что. Но со второй попытки он все же управился с задачей.
Человек-невидимка по имени Сварог рывком распахнул дверь, выскочил в холл, держа револьвер наизготовку. А в холле глаза слепит от позолоты, все стены в картинах, чей-то мраморный бюст на подставке, зеркало в золоченой раме от пола до потолка, стулья и кресла из дерева красноватого отлива, все, от ножек до спинок, резные.
За какой из дверей скрылась парочка, Сварог не знал. Распахнул ближайшую дверь и — попал куда надо.
То есть наоборот: совсем не надо было ему туда попадать. Попал он крайне неудачно. Именно что — попал.
Женская комната: диванчики, пуфики, розовые занавесочки на окнах, шкаф во всю стену, небольшой, для чаепитий предназначенный столик на гнутых ножках, аж три зеркала разной величины и формы. Оба полюбовничка находились здесь. И жена господина Чофо-Агайра, и ее гость мужеского полу. Полюбовничка? Да ничего подобного! Оба одеты. Секунду назад сидели за столиком, пили что-то из маленьких чашек, мирно беседовали. За этим занятием их и застало…
Оба были мертвы. Хотя «мертвы» — слишком уж нейтральное слово. Жена Чофо-Агайра лежала на спине… И от шеи до живота ее тело было распорото. Даже не подходя и не вглядываясь пристально, Сварог мог сказать, что рана глубокая. Глубочайшая, до самого позвоночника. Неизвестно, как предшественник, который специализировался на слежке за неверными супругами, а уж Сварог повидал всякие раны и кое-что в них понимал. Такую рану могли нанести бритвенно острым клинком или же… длинным и не менее острым когтем. Под женщиной расплылась, увеличивалась на глазах лужа темной крови.
А ее гость был обезглавлен. Как саблей голову снесли. Тело завалилось под столик, голова откатилась к порогу и пялилась на Сварога вытаращенными пустыми глазами. На лице застыло выражение полного, запредельного ужаса.
Твою мать, надо ж было так влипнуть… Сварог прошелся взглядом по обоям, забрызганным кровью. Возле окна на бежевых с синими цветочками обоях темнели в обрамлении рваной бумаги пять параллельных полос, похожих на следы, оставленные когтями. Сварог отступил на шаг, чтобы не вляпаться в растекающуюся кровь. Мозг работал с лихорадочной быстротой.
Куда делся убийца? Не исключено, что он где-то здесь. Сварог почувствовал, как его мышцы напряглись, подчиняясь рефлексу. Мышцы, кстати, не самые дряблые, но рассчитывать на крепость рук и ног не следует. Станешь действовать, как привык, а руки и ноги тебя подведут. Скорее уж, если на что-то и уповать, то на невидимость. Невидимость даст бесспорное преимущество перед убийцей, если он, допустим, выскочит из шкафа или выкатится из-под кровати…
Есть, кстати, и другой не менее головоломный вопрос: откуда пришел убийца? Окно закрыто, дверь за своим гостем хозяйка наверняка заперла. Еще один потайной ход, подобный тому, через который проник в дом горе-детектив?
Проклятие, а ведь его, Ирви-Лонга… какого, на хрен, Ирви-Лонга, — его, Сварога! — местная полиция заметет за милую душу в первую очередь, и поди доказывай, что ты не верблюд! А как докажешь, если понятия не имеешь, как выглядит местный верблюд?! И дернул черт связаться с этим долбанным Чофо-Агайром!.. Ладно, потом, все потом, сейчас надо уносить отсюда ноги. И быстро. Делать здесь совершенно нечего.
Тишину мертвого дома нарушило судорожное треньканье дверного колокольчика. И тут же посыпались требовательные удары в дверь. Стучали явно во множество рук, и в этот грохот вплетались громкие голоса. Так настойчиво ломиться в чужой дом могли только те самые, недавно помянутые Сварогом органы правопорядка.
Одна радость во всей этой сволочной истории — невидимость. Есть шанс выскользнуть из дома непойманным и незамеченным. Сварог выскользнул в холл.
А входную дверь между тем выламывали уже вовсю. Не надолго ж хватило терпения у господ из органов. Или заранее знали, что никто им по доброй дверь не откроет?
Сварог метнулся в кабинет, на ходу засовывая револьвер за пояс, распахнул дверь черного хода. Да чтоб вас всех! И здесь ломают! Узкий коридорчик, соединяющий кабинет с черным ходом, сотрясался от дружных, ритмичных ударов. Секундочку Выламывают дверь? И это как прикажете понять? Господин Чофо-Агайр уверял, что оставит черный ход незапертым… Л-ладно… Этим направлением прорываться безнадежно. Через окно?
Сварог бросился к кабинетному окну. Высоко, ноги переломать проще простого. А ведь это не тело лара, которому падения с высоты не страшны. Сварог подергал шпингалет окна — как приваренный. Опять эти ихние штучки с заклинаниями на замки!
Заклинания заклинаниями, а куда им против крепких полицейских плеч, впечатываемых в дверь с разгона. Центральная входная дверь не выдержала, и холл наполнился голосами. Дверь черного хода тоже, думается, держится последние минуты, если не секунды.
Л-ладно, уроды! Единственная возможность — пробираться в режиме невидимости через холл, по парадной лестнице. Больше пространства для маневров и, соответственно, меньше шансов столкнуться с кем-нибудь из непрошенных гостей, чем на узкой черной лестнице. В холле Сварог едва успел увернуться от дюжего молодца, спешащего проверить кабинет. Тут уже металось с десяток человек в форме, распахивались двери во все комнаты. Разумеется, не замедлил и прорезаться возглас:
— Сюда! Сюда!
Вот один из тех, кто первым ворвался в комнату жены господина Чофо-Агайра, вывалился наружу, его вырвало на ковер.
— Ничего не тр-рогать!
Этот плечистый и усатый, понятно, главный в следственной бригаде. Широкой походкой он прошел через холл к месту преступления…
Бочком, бочком, ступая по-кошачьи мягко, не торопясь — сейчас на его стороне играет не спешка, а предельная осторожность — Сварог мимо суетящихся полицейских («Ну а кого ж это еще, такие физиономии не подделаешь!») выскользнул в коридор. Распахнутая настежь входная дверь манила шагах в пятнадцати по прямому широкому коридору…
Навстречу Сварогу топал один из подотставших блюстителей порядка. Почему-то Сварог вдруг вспомнил, что полиция обычно ненавидит своих коллег из частного сектора и при любой возможности пытается навесить на них всех собак…
Он прижался к стене, разбросал в стороны руки. Не заденет. Ну разве если поскользнется аккурат напротив Сварога и его мотыльнет на эту стену. Да проходи же, ну!
Полицейский встал, как вкопанный. Более того: вылупился на Сварога, распахнувши рот! Сварог быстро опустил взгляд… А, дьявол! Он становился видимым! Проявлялся в воздухе, как снимок на фотобумаге! То-то остолбенел страж закона. Его чуть подрагивающая рука поползла к поясу. Дожидаться, когда представитель полиции окончательно оправится от потрясения, Сварог не собирался. И от души врезал ему по чавке.
Эх, в прежнем теле Сварог вырубил бы гражданина начальника с одного удара, вырубил бы качественно, надолго. Кулак же частного сыскаря Ирви-Лонга подобного эффекта не произвел — полисмен остался в сознании и на ногах, лишь отшатнулся. А сзади уже вопили истошными голосами: «Вот он! Вот он! Хватай! Убийца!»
Сварог скользнул мимо схватившегося за скулу полицейского, выскочил на лестницу. Промчался по ступеням два пролета, и — слава Таросу, который почему-то припомнился первым! — на лестнице полицейские не болтались. Зато внизу, около дверей топтался один хлопчик — судя по молодой и простецкой физиономии, явно низший чин.
— А я как раз за тобой! — заорал Сварог. — Ты нам нужен! Живо наверх!
Ход примитивный, никто не спорит, однако ж подействовало. Какую-то долю секунды юнец переваривал услышанное и безнадежно инициативу упустил. Сварог с последней (или первой, смотря откуда как считать) ступени, сильно оттолкнувшись, прыгнул на него и свалил с ног.
А сзади по лестнице с грохотом и криками скатывалась погоня.
Сварог выскочил во двор.
Бежать в направлении распахнутых ворот — значит пробегать мимо полицейского мобиля, мимо выбирающихся из него полицейских. (Бляха, да сколько ж их сюда понаехало!) Любое другое направление было перекрыто: ограда. В своем собственном теле Сварог и не задумывался бы — заборчик всего лишь в человеческий рост, пусть и ощерившийся копейными остриями, не преграда… Но вот на что способно тело старины Ирви-Лонга, он пока не знал. Брюшко, незавидный рост и тесная дружба с крепкими напитками особого оптимизма на этот счет не внушали. Но ничего другого не оставалось.
Сварог припустил к ограде. Сзади орали обычное в таких случаях: «Стой!», «Именем закона!», «Стреляю на поражение!» Схватившись за острия, он попытался забросить себя наверх. С первого раза, лихим наскоком, не вышло. Тогда Сварог полез неуклюже, неказисто, елозя ногами по скользким прутьям. Закинул одну ногу, подтянул другую. Уф, наверху.
Ну и разумеется! Спрыгивая, Сварог зацепился штаниной за копейное острие, какими была увенчана ограда, и с треском, слышным наверное, во всех окрестных домах, штанина порвалась. Хорошо еще, что именно порвалась, оставив на острие клок, а то Сварог мог бы и повиснуть, как Буратино, головой вниз. Во где позор-то!
…Он бежал тем же путем, каким вел его к дому Чофо-Агайр. И выскочил точно к тому месту, где они покинули таксомобиль. Выскочил, запыхавшись, как последний ярмарочный карманник, преследуемый улюлюкающей толпой. «Лонг, мать твою, ну ты хотя бы курить бросил, при такой-то жизни!»
Самое смешное — таксомобиль стоял на прежнем месте. Но болтливого водителя в нем не было.
Однажды Сварог уже угонял электромобиль. Эта машина отличалась от прежней лишь отсутствием первого корня: «электро». И, выходит, сложнее от такой потери она не стала. Возможно, все упростилось до полного беспредела, садись и жми педали, магия все сделает за тебя сама. Возможно…
Сварог прыгнул на водительское сиденье. Ни одного тумблера, ни одной надписи «Прогрев механизмов» не увидел. Ну и наплевать. Он двинул вперед рычаг, который, помнится, был связан с реостатом. Ни хрена. Мотор молчал. Так, а если…
— Ага! — раздался над головой довольный возглас, затем что-то мерзко зашуршало, дробно застучало, покатилось. А горло опутало стальное, удушающее и неотвратимое — как анаконда. Да никакая, на хрен, не анаконда, а чья-то сволочная рука.
— Попался, с-сучара! — прозвучало над ухом.
Сварог узнал голос. Водитель, мать его. И как только подкрался…
Вырваться из захвата не было ни единого шанса. Надо было что-то срочно изобретать.
— Я рядовой Гартош… — прохрипел Сварог первое, что пришло на ум. — Вспомни… Фронт… Юдоль… мертвые солдаты, птицы… Я… был там…
— Врешь, — выдохнул водила, но захват чуть ослабил. — Как попадетесь, так все на фронте были!
— Капрал, ты послал меня взорвать развалины Юдоли, — проговорил Сварог, стараясь не думать, как близко уже могла подобраться погоня.
— Это ты мог и прочитать! О нашем Кипящем Прорыве у Юдоли где только не писали!
— Ты напоил меня какой-то дрянью, спирт с жженым сахаром… Сказал: не сблюй! Сказал: награжу Алым Пятилистником, если бросишь гранаты…
Таксист снял захват так неожиданно, что Сварог едва не вывалился из кабины. Глаза водилы были по пять копеек.
— Откуда ты знаешь… Рядом ведь ни души не… Гартош? Но как ты… как ты выбрался? У-у, суки, колдунишки долбанные! — И он от души двинул ногой по борту мобиля.
Сварог быстро огляделся, растирая горло. Погоня уже появилась, причем появилась с двух сторон. Видимо, одни охранители закона неслись, как гончие, по следам детектива, другие зашли с тыла, через улицу. И что теперь?! Прочь из мобиля, бежать? Куда?! Это тело через сотню метров начнет задыхаться, а еще через пятьдесят рухнет…
— За мной гонятся! — крикнул он.
— Сидеть! — гаркнул таксист, мигом преображаясь. — Кто, эти? Абагоны трёхнутые? Ну, я их щас… Марш с моего места!
Он силой выпихал Сварога на пассажирское сиденье, плюхнулся на место водителя и воткнул жезл с маленьким желтым огоньком, плавающем внутри круглого набалдашника, в отверстие перед стеклом. На миг прикрыл глаза, сосредоточился… Мотор взвыл на повышенных оборотах. А Сварог некстати заметил, что именно там катилось и шуршало. Это водитель выпустил из рук пакет с продуктами, и тот шлепнулся за сиденьями, по полу мобиля рассыпались булочки, конфеты, яблоки и прочая дребедень.
— Ты не врешь, рядовой, — сквозь зубы процедил таксист, резво, с визгом покрышек взял с места и бросил мобиль в переулок, в сторону от погони, не обращая внимания на приказы остановиться. — Ума не приложу как, но ты выжил… Я послал тебя на смерть, а ты выжил, клянусь четырнадцатым полком! Ты там был! А они не были! По тылам жировали, мудачье! Полицейские, ха! Понабрали из всякого сброда! Половина из них «костяники», а половина «туземцы»! Ща, отдадим мы тебя, разбежались!
— С огнем играешь, — напомнил Сварог. Мобиль на повороте занесло, едва не впечатало бортом в осветительный столб. Он обернулся к заднему стеклу. Никого, лишь улетает назад дорожное полотно.
— За меня не ссы, я отбодаюсь, не впервой! Скажу придуркам, что ты приставил мне к горлу свою пушку и потребовал вести тебя на Эшт. И вообще задолбало возить всякую шелупонь! Вот возьму и подамся в Небесную Гвардию!
«Интересно, как он разглядел, что у меня в кармане револьвер?..»
— Они же видели, что ты не… — начал Сварог.
— Эти слепые уроды не увидят даже дулю под своим носом! — заорал водила. — У меня медаль за Никушд! У меня две контузии и ранение! Чтоб меня прижали к стене какие-то вонючие абагоны! Я тебе так скажу. Я не знаю, что там у тебя за дела с ними, но раз они за тобой гонятся всей толпой, значит ты — правильный человек. Наш человек. «Гнездовой».
— Куда мы?
— А я тебя назад везу, — сообщил таксист, лихо сворачивая на оживленную улицу и ни малейшего внимания не обращая на протестующие вопли клаксонов и вой тормозов. Перегрузка прижала Сварога к дверце. — К тому вонючему подвалу, откуда вы с дружком сегодня на пару вырулили. К «Зеленой жабе». Или тебе не туда?
— Давай лучше к тому дому, где ты меня подобрал! Помнишь?
— Я все помню! — взревел таксист, как турбина, и заложил очередной вираж, которому позавидовал бы и товарищ Нестеров. — К дому, так к дому. Я помню, как мы поджарили «Буреносец»! И тебе скажу, солдат, вот что: это были наши лучшие денечки. А теперь? Дохлятина кругом. Тухлятина и дохлятина. Жару нету! Я тебе так скажу: сейчас есть только одно место, где остались «гнездовые». Небесная Гвардия!..