– Конечно, оставлю! – обиделся лузянин. – Чего уж ты так хлопо обо мне думаешь?… Я даже рыбы наловлю, если ты мне снасти дашь и нож, чтобы удилище срезать.
   – Ну, мысль неплохая, – подумав, сказал Глеб. – Тем более, я все равно понятия не имею, как это делается. Только ты далеко не уходи, а то меня, пока ты рыбачишь, самого кто-нибудь слопает.
   – Не! Я здесь и буду довить. Одойту только за удилищем, да верчей накопать.
   – Чего накопать?… – удивленно заморгал Глеб.
   – Верч… этих, которые в земле живут… червей, во!
   – Зачем? Уж не надумал ли ты меня червями кормить?
   – Да ты что?! Ты равзе не знаешь, зачем на быралке нужны черви? – в свою очередь удивился Пистолетец.
   – Говорю ж тебе, не знаю я, как рыбу ловят! А ты, коли знаешь, то и делай, что нужно. Только еще раз повторяю: не увлекайся, далеко не уходи. Тем более, слопать и тебя могут, лес же кругом, вряд ли он необитаем.
   Напутствовав таким образом своего товарища и выдав ему подаренные Макусином снасти, а также – весьма неохотно – нож, Глеб забрался в шалаш, вытянулся в полный рост, отчего ноги его оказались снаружи, и тут же провалился в долгожданный сон.
 
   Когда мутант проснулся, солнышко стояло уже довольно высоко. Глеб чувствовал себя отдохнувшим, но ужасно голодным. Он вылез из шалаша. Пистолетца на плоту не было.
   – Эй, рыбак! – позвал мутант. Никто ему не ответил. Тогда он крикнул громче: – Пистолетец! Ты где?! Иди сюда!
   Глеб по-настоящему еще не начал волноваться, как вдруг увидел на берегу аккуратно сложенную под кустом одежду напарника.
   – Он что, идиот эдакий, искупаться решил?… – охнул мутант. – Его ж, придурка, речная тварь какая-нибудь сожрала!..
   Но тут метрах в пяти-шести от того места, где кончались камыши, раздался всплеск, и над водой показалась плешивая, облепленная редкими мокрыми волосенками, голова Пистолетца. Лузянин глубоко и судорожно дышал. Затем он сделал три глубоких вдоха и снова собрался нырнуть, но Глеб успел крикнуть:
   – Куда, зараза?! А ну, плыви сюда! Ты что, совсем рехнулся?
   – Ой!.. – обернулся Пистолетец, не собираясь, впрочем, плыть к плоту. – Ты проснулся?
   – Нет, я еще сплю. А у тебя просто глюки из-за съехавшей крыши… Ты что, не понял, что я тебе сказал: живо греби сюда!
   – Подоги, Глеб… – забормотал лузянин. – Поминаешь, я тут рыбки наловил…
   – Вот и молодец. Плыви сюда и неси свою рыбку. Я жрать хочу!
   – Так ты поешь, я там оставил тебе… Картошечка, морковка… А я пока рыбку поищу.
   – Не понял… – нахмурился Глеб. – Так ты ее наловил или нет? И ты же вроде удочкой собирался ловить, а не руками под водой. Или я что-то путаю?
   – Ты не путаешь. Я наловил… Я ее на кукан насаживал. Это прут такой ивовый… Я его к плоту призявал. А он… того… раззявался…
   – Тьфу ты! – начал сердиться Глеб. – И ты теперь ныряешь, чтобы кукан свой с рыбой найти?
   – Ну, да…
   – Так он что, по-твоему, на дно ушел? Даже я знаю, что дохлая рыба кверху брюхом плавает. Его уже течением унесло давно!
   – Да?… – почесал плешь Пистолетец. – Ну, тогда его, может, к тем кустам прибило, – махнул он рукой в сторону еще одного росшего ниже по течению кустарника. – Я сейчас быртсенько сплаваю, ладно?
   – Никаких плаваний! – топнул мутант, отчего плот испуганно закачался. – Ты что, совсем не соображаешь? В реке тоже всяких монстров может навалом быть! Оттяпают тебе ноги, или что еще… А то и вовсе сожрут. Вот и будет тебе рыбалка наоборот.
   Даже издали было видно, как побледнел, услышав о монстрах, Пистолетец. Он вылетел из реки столь стремительно, словно его и впрямь кто-то цапнул за заднее место. И все-таки к плоту лузянин не пошел. Подобрал одежду, потоптался на месте и сказал:
   – Я пешком тогда схожу. Берегом. Только до тех кутсиков. Ладно?
   – Да хрен с тобой, иди, – махнул рукой Глеб. – Но смотри, коли сожрут – назад не возвращайся.
   – А… как же я вернусь, если меня сожрут?…
   – Я и говорю: не возвращайся, – хмыкнул мутант и, видя, что Пистолетец все еще стоит, хлопая глазами, вздохнул: – Да шучу я, шучу! Иди уже давай. Только и в самом деле, поосторожней, – и буркнул тихо под нос: – А то я уже привык к тебе, идиоту, скучно теперь одному будет. Во всяком случае, поначалу.
   Между тем Пистолетец, натянув одежду, семенил уже по берегу к кустам. Глеб же достал остатки съестного и сел завтракать. Или, скорее, судя по положению солнца, обедать. Увлекшись едой – хотя и было-то ее совсем ничего: две картофелины, три морковки да хвост печеной рыбы, – мутант ненадолго забыл о напарнике. А надолго и не получилось бы, поскольку из кустов, куда направился Пистолетец, раздались его возмущенные крики.
   Глеб подскочил, мысленно коря себя за то, что послушался лузянина и отпустил того одного. Впрочем, он тут же осознал, что вопит напарник именно возмущенно, а вовсе не испуганно и уж тем более не обреченно. Тем не менее, мутант быстро выбрался на берег и побежал к дальним кустам.
   Картина, которую он там увидел, не только успокоила его, но и весьма развеселила. Глеб даже уселся на выброшенную рекой корягу и приготовился наблюдать за дальнейшим развитием событий. А посмотреть было на что! Пистолетец, не переставая кричать: «Отдай! Мое! Гад!», еще что-то в том же духе, а также просто «А-а-аа!», вцепился левой «шестерней» в длинный, серый от грязи и пыли, похожий на балахон плащ худенького чумазого паренька. Правой беспалой рукой лузянин тщетно пытался отобрать у парня ивовый кукан, на котором болталось шесть небольших рыбинок. Противник Пистолетца изо всех сил пытался вырваться, но это ему никак не удавалось. В отличие от своего обидчика, он сражался молча, издавая лишь негромкое сопение.
   Короткие, некогда, видимо, светлые, а теперь просто грязные волосы паренька торчали в стороны неопрятными сосульками, делая его похожим на дикобраза. Во всяком случае, именно такое сравнение пришло в голову Глеба, чему он весьма удивился: где и когда он мог видеть столь экзотическое для данной местности животное, он понятия не имел. А потом мутант пригляделся к парню внимательней и вздрогнул: тот был вовсе не чумазым, как ему показалось вначале. Все лицо и часть шеи несчастного юноши покрывали серо-коричневые, похожие на еловую кору коросты. Паренек, как и они с Пистолетцем, определенно принадлежал к «роду» мутантов.
   – Все! – поднялся на ноги Глеб. – Хорош дурью маяться. Объявляю ничью.
   Паренек, который только сейчас заметил ужасного обликом «зрителя», испуганно пискнул, отбросил кукан и, двумя руками освободив плащ от шестипалой хватки, метнулся к реке.
   – Ага! – обрадованно завопил Пистолетец, бросившись в противоположную сторону, куда отлетела его добыча.
   Глеб же отправился вслед за парнем – ему стало интересно, почему тот выбрал для спасения именно реку. И вскоре ему стало ясно почему: на воде, уткнувшись носом в берег, покачивалась лодка. Юноша как раз отвязывал веревку, которой та была привязана к торчавшей из земли коряге. Увидев неподалеку своего жуткого преследователя, он мигом запрыгнул в утлое суденышко. Еще пара мгновений, и, оттолкнувшись веслом, беглец оказался бы вне досягаемости Глеба. Однако мутант, не отдавая себе отчета, зачем он это делает, действуя скорее инстинктивно – убегают – догоняй! – в два прыжка оказался у воды и схватился за борт лодки.
   – Не надо! Не убивай! – сжавшись в комок, упал на дно лодки паренек.
   Глеб одним мощным рывком больше чем наполовину вытащил лодку на берег. Стараясь, чтобы голос прозвучал как можно дружелюбней, позвал:
   – Эй, ты! Не бойся, я не собираюсь тебя убивать. И есть тебя тоже не стану.
   – Правда?… – приподнял голову парень, который наверняка уже сообразил, что деваться ему все равно теперь некуда.
   – Чтоб я сдох!
   Юноша вздохнул, будучи, видимо, не против такого исхода событий, но понимая, что сказанное страшилищем всего лишь образное выражение, фигура речи.
   – Вылезай, – сказал Глеб. – Поболтаем.
   – Зачем? – неохотно стал подниматься парень.
   – Зачем поболтаем?… Для обмена информацией.
   – Рыбу я не воровал! – выпалил юноша. – Ветка с ней мимо проплывала, я и взял. А этот… налетел!..
   – Да я ж тебя разве в чем обвиняю? Вылезай, вылезай, не трону я тебя, сказал же.
   – Честно?
   – Честно.
   – А тот, беспалый? Не набросится опять?
   – Не набросится.
   Паренек перекинул ногу за борт лодки, запутался в плаще и наверняка упал бы, но Глеб успел его подхватить и поставить на землю. Парень, дернувшись, толкнул мутанта в грудь.
   – Ты чего? – удивился тот.
   – А чего хватаешься? Обещал же не трогать!
   – Так ты же грохнулся сейчас бы!
   – Ну и что! Обещал не трогать – не трогай.
   – Ладно, не буду, – развел руками Глеб. – Вот уж прям…
   – Да! – огрызнулся юноша. – Я не люблю, когда словами бросаются.
   – Договорились. Больше я до тебя не дотронусь, даже если ты сам просить станешь.
   – Не стану, не надейся.
   – Тьфу ты, вот же поперечина!
   – Кто?… – удивился паренек.
   – Да тот, кто поперек все говорит. Ты ему слово – он тебе два.
   – Вот уж неправда!
   – Тьфу!.. – снова сплюнул Глеб. – Пошли, а то Пистолетец там всю рыбу слопает.
   – Кто слопает? – замер парень.
   – Твой беспалый приятель, – усмехнулся мутант.
   – Он мне не приятель.
   – И ты еще будешь возражать насчет поперечины?
   – У меня имя есть, – буркнул юноша.
   – Одно другому не мешает. А что за имя, если не секрет?
   – Сашок.
   – Понял. Я – Глеб. И пошли давай, долго мы еще тут стоять будем?
   Мутант повернулся и пошел туда, где остался в очередной раз искать свою рыбу лузянин. Парень оглянулся на лодку, оценил, видимо, что быстро ему ее на воду не спихнуть, и неохотно побрел следом.

Глава 7
Рекогносцировка

   Пистолетец, который уже отыскал дважды потерянный кукан и стоял, прижимая к груди вновь обретенную добычу, встретил вернувшихся холодно. Причем свое недовольство лузянин высказал сначала Глебу:
   – Ты зачем его привел? Это же вор! Надо было его употить.
   Затем он перекинулся на парня:
   – Ты чего сюда приперся? Думаешь, украсть не вышло, так все равно намóкрят?
   Сашок поначалу растерялся. Странные слова, услышанные впервые, он принял, видимо, за некий специфичный жаргон. Но ответил так, будто всегда использовал эти словечки в своей речи:
   – Меня и не такие, как ты, потили. Только я не вспотел ни разу. И мóкрить меня тоже не тебе. Я тебя сам намóкрю, вспотеешь будь здоров!
   – Хватит вам лаяться, мокрицы! – не выдержал Глеб. – Ишь, как спелись, нашли общий язык. Вы не родственники, часом?
   – Я таких дорственников знаешь где видал? – вскинулся Пистолетец.
   – Сказано же: хватит! – прикрикнул мутант и обернулся к парню: – Есть хочешь?
   – Хочу, – буркнул тот.
   – Вот! – взвился лузянин. – Я же горовил!..
   – «Погоровишь» еще – останешься голодным, – сказал Глеб. – Я не шучу.
   – Вот ведь!.. – начал было Пистолетец, но осекся, притих, только сокрушенно помотал головой. – Еще, небось, и тоговить мне придется…
   – А вот тут ты угадал, – кивнул мутант. – Пойдем сейчас к плоту, возьмешь у меня в рюкзаке спички, разведешь костер и поджаришь рыбу.
   – Ее лучше запечь, – сглотнул слюну Сашок.
   – Как ты себе это представляешь? – поинтересовался Глеб.
   – Очень просто: нужно обвалять ее в глине и запечь на углях. Так ее и чистить не надо – потом вместе с глиной вся чешуя сойдет.
   – Вот пусть он тогда и готовит! – обрадовался Пистолетец.
   – Нет, готовить будешь ты, – отрезал мутант. – Технология нехитрая. А мы пока с Сашком побеседуем по душам. Пойдемте, давай, к плоту.
   – А лодка? – заволновался Сашок.
   – Пока здесь побудет. Теперь она никуда не уплывет. А когда поедим, побеседуем, тогда и решим, что дальше делать.
 
   Костер Пистолетец развел споро – не раз, видать, ему приходилось это делать. Поворчал, правда, что теперь кто-нибудь увидит дым и примчится их убивать.
   – Так мы, вон, на плот – и поплыли! – сказал Глеб. – Убивайте потом, коли сможете.
   – Могут и выстрелить, – тихо сказал Сашок.
   – Кто из чего тут может выстрелить? – удивился мутант. – «Диким» же под страхом смерти запрещено иметь огнестрел!
   – Кто его знает, – пожал плечами паренек. – И не обязательно из ружей стрелять, можно ведь из лука или арбалета.
   Глеб призадумался. Потом махнул рукой:
   – Есть-то нам нужно. Что же теперь, каждого куста бояться? Пусть они нас боятся.
   – А я тебя в самом деле испугался, – совсем тихо сказал Сашок. – Страшный ты – жуть!
   – Ага, а ты прям кравасец! – встрял обмазывающий глиной рыбу Пистолетец. – У Глеба хоть мех, шерстка, приятная даже. А у тебя, вон, дерьмо какое-то захосшее на роже.
   Паренек потупил взгляд, а Глеб неожиданно вскочил. Шагнул к костру и навис над сидящим на корточках лузянином.
   – Слушай, ты, – злобно зашипел мутант. – Если ты еще раз вякнешь что-либо подобное, то в дерьме окажешься сам. И отнюдь не в засохшем. И побежишь назад в свою Лузу. Понял?
   Пистолетец быстро-быстро закивал, а Сашок встрепенулся:
   – Куда? В Лузу?… А почему в Лузу? Вы что, тоже из Лузы, да?
   – Почему «тоже»? – вернулся и снова сел рядом с ним Глеб. – Ты оттуда, что ли?
   – Ага, – улыбнулся парнишка. – Я там на улице Осипенко жил, возле больницы. А вы?
   – Я не из Лузы. Это, вон, тот твой земляк, – усмехнулся мутант. – Все-таки я почти угадал: не родственники, так земляки… Его, кстати, Пистолетец зовут.
   – Странное имя… А где он в Лузе жил? Что-то я его не припомню…
   – А ты что, всех в Лузе знаешь? – вновь подал голос Пистолетец. – Я тебя тоже не мопню, между прочим. А жил я… тоже недалеко от лобьницы.
   – От чего?… – заморгал Сашок.
   – Ты не обращай внимания, – вполголоса проговорил Глеб. – У него такая… мута… особенность: он слова путает и буквы в них переставляет. Но привыкнуть можно.
   – А чего мне привыкать? – буркнул юноша. – Поем сейчас, спасибо скажу, да поплыву дальше.
   – Ну, об этом мы еще поговорим. А сейчас расскажи-ка еще о Лузе. Где ты, говоришь, жил там, на какой улице? Осипенко?… – Глеб обернулся к напарнику: – Пистолетец, ты знаешь такую улицу?
   – Не знаю, – буркнул тот. – Но ведь мое мнение теперь под пазретом…
   – Ты мне это брось! Не перегибай палку-то. Ишь, обиделся он. Весь такой белый и пушистый!
   – Пушистый – это ты у нас, – фыркнул Пистолетец. – А я – урод безмозглый. Лучше бы мне язык вместо пальцев отрезали, да?…
   – Сейчас ведь точно по башке вмажу, – пообещал Глеб. – Тогда уж точно безмозглым станешь.
   – А кто ему пальцы отрезал? – шепнул Сашок.
   – Да отморозки ваши, из Лузы. Оттого и сбежал он оттуда.
   – Я тоже из-за них… – вздохнул юноша и посмотрел на Пистолетца уже без прежней неприязни: – Так ты и правда тоже возле больницы жил? А где: на Добролюбова, на Горького, на Ленина?
   – Это что, допрос? – запыхтел Пистолетец, переворачивая рыбу и отдуваясь от лезущего в глаза дыма.
   – Почему допрос, просто интересно.
   – Ну, на Ленина. Еще что тебе инсеретно?
   – А в каком доме?
   – В большом.
   – Нет, ну правда… Какой номер? Может, мы соседями были.
   – Восьмой. Теперь доволен?
   – Нет… – заморгал Сашок. – Восьмой – это же не рядом с больницей… Это совсем в другой стороне. Напротив больницы на Ленина сотые номера.
   – Ладно, Сашок, и впрямь уже хватит, – вмешался Глеб и добавил тихо, наклонившись к уху парня: – Я ж говорил тебе, что он слова и буквы путает. Числа, наверное, тоже, – а потом уже в полный голос обратился к Пистолетцу: – Ну, что, как там наша рыба? А то мы сейчас слюной изойдем.
   Рыба оказалась готовой. Пообедали с большим аппетитом; по общему мнению, для полного удовольствия не хватало только соли.
   Глеб обратил внимание, что паренек все время кутается в свой балахон.
   – Ты чего? – спросил он. – Замерз, что ли? Лето же на дворе, а ты еще и в плаще вон.
   – Замерз, – буркнул юноша. – Мне все время зябко, хоть зимой, хоть летом. Мутация, наверное, такая. А может просто свойство моего организма. Ничего, я уже привык, не обращайте внимания.
   – Да ладно, – пожал плечами мутант, – нам это не мешает. – А потом он перешел к главному вопросу: – Так куда же ты, Сашок, путь держишь?
   – А вы? – мгновенно сжался парень, став опять похожим если не на дикобраза, то уж точно на растопырившего колючки ежа.
   – Мы туда, куда тебе точно не нужно, – сказал Глеб.
   – Откуда ты знаешь, куда мне не нужно?
   – Потому что там, куда мы направляемся, нас с большой вероятностью убьют. Ну, во всяком случае, меня.
   – Почему?
   – Потому что я страшный, сам же сказал. И потому что я ничего о себе не помню. А тот, кто ничего не может о себе сказать и выглядит, словно леший, вызывает справедливые подозрения. Ну, а те, к кому мы направляемся, вряд ли любят в чем-то сомневаться. И человеколюбием они тоже вряд ли страдают. Так что…
   – Вы плывете в Устюг, – не спросил даже, а утвердительно сказал Сашок. – К морозовцам.
   – Да… – уставился на парня мутант. – А ты откуда знаешь?
   – Потому что, плывя по течению, в первую очередь можно приплыть как раз туда, – передразнивая интонации Глеба, стал перечислять юноша. – И потому что мутанты не поплывут по своей воле к храмовникам, – тут вдруг тон голоса у Сашка переменился, стал просительным, умоляющим: – Возьмите меня с собой! Ну, пожалуйста! Я вам рыбу буду ловить, грибы-ягоды собирать, корешки всякие… Я и готовить буду, и одежду стирать, все стану делать, что ни прикажете!.. Понимаете, мне очень-очень к морозовцам нужно! Они хорошие, они за мутантов, потому что и сами такие. Мне больше никуда пути нет! Со мной никто жить рядом не хочет, потому что у меня такое лицо. Все думают, что это не мутация, а зараза какая. Вот даже вы… и то…
   – А ну, тихо! – прикрикнул Глеб. – Ишь, разнылся!.. – он повернулся к Пистолетцу: – Ну что, возьмем его?
   – Только если он и прадва будет все делать, что пересичлил! – тут же нашелся старший лузянин.
   – Тогда так, – подвел итог мутант. – Сейчас отправишься с нами, но при первой возможности, если встретим по пути село или деревню, где тебя согласятся принять к себе, ты останешься там. Согласен?
   Неизвестно, был ли с этим полностью согласен Сашок, но плечами он пожал с понятным, однозначным смыслом: а куда мне, дескать, деваться?
   – И вот еще что, – нахмурился Глеб. – Мы с вами сейчас, как слепые котята. Плывем, сами не знаем куда…
   – Как это не знаем? – перебил его Пистолетец. – В Устюг же… в этот… Левикий…
   – Великий, – поправил его Сашок.
   Пистолетец сердито зыркнул на паренька, но промолчал.
   – Это я и без вас знаю, – скорчил страшную рожу мутант. – Но где именно мы плывем, сколько нам еще плыть осталось, как мы вообще узнаем, что приплыли – все это нам неизвестно. А это плохо. Может, Устюг за тем, вон, поворотом реки, и нам бы стоило вообще берегом уже пойти, тихонечко, скрытно, а мы выплывем во всей красе на всеобщее обозрение!..
   – Да нет, он дакело еще, я думаю… – неуверенно произнес Пистолетец.
   – Ну, это я к примеру про этот поворот. Но сути дела это не меняет. Думаю, нам стоит пойти на риск и пообщаться с жителями какого-нибудь села, которое нам встретится. Заодно и насчет Сашка поговорим.
   – Не надо… – жалобно начал паренек, но свирепый взгляд мутанта заставил его притихнуть. А потом он снова открыл рот, но сказал то, что Глеб и ожидать от него не рассчитывал: – Мы и без жителей этих можем все узнать.
   – Как это? – нахмурился он.
   – По карте.
   – По какой еще карте?
   – Вот по этой.
   Сашок сунул руку за пазуху своего плаща и достал из внутреннего кармана засаленную, мятую, с лохматыми, оборванными краями карту. Он развернул ее и разложил на бревнах плота. Все трое тут же склонились над ней.
   – «Карта Вологодской области», – прочитал Глеб. – Что ж, смотри-ка, достаточно подробная. Как я погляжу, ты к путешествию-то серьезно подготовился. Это хорошо.
   – Я за нее недельный паек отдал, – с гордостью проговорил Сашок.
   – Было за что, – кивнул мутант.
   – А вот и Устюг! – радостно ткнул в один из кружочков на карте Пистолетец.
   – Устюг – это хорошо, – сказал Глеб. – Нам бы теперь узнать, где мы сейчас находимся. Хотя… – он еще ниже наклонился над картой, что-то выискивая на ней, а потом радостно воскликнул: – Так вот же Ильинское!
   – Но мы же полночи от него плыли, – заметил Пистолетец.
   – То есть, часа три-четыре, – согласился мутант. – Масштаб карты нам известен. Осталось узнать скорость течения реки, и тогда мы узнаем, сколько мы проплыли, а значит, и где мы находимся.
   – Как же мы ее узнаем? – опечалился Сашок. Пистолетец тоже не выглядел радостным.
   Глеб выпрямился и сошел с плота на берег. Поднял с земли сухую веточку, бросил ее в реку и зашагал вровень с ней широкими шагами, бормоча что-то под нос. Затем вернулся к своим товарищам и объявил:
   – Конечно, это очень приблизительно и грубо, но большая точность нам особо и не нужна. Так вот, скорость реки примерно два километра в час.
   – Ты, наверное, шаман, – с восхищением посмотрел на него Сашок.
   – Нет, просто я считать умею.
   – Какой еще машан? – заморгал Пистолетец.
   – Я как-то книжку нашел, – сказал паренек. – Там про всякие северные народы рассказывалось. У них шаманы были – ну, колдуны по-нашему. Так они все у своих духов узнавали, что надо. И помочь просили, если что.
   – Другие книжки надо было читать, а не сказки всякие, – строго ответил Глеб. – Чтобы не на духов несуществующих надеяться, а на себя самого. Но хорошо уже то, что вообще читать умеешь.
   Глеб вернулся к карте. Почесал голову, потом склонился над листом и стал водить по нему пальцем, опять что-то неразборчиво бормоча. Через какое-то время поднял голову и посмотрел на своих спутников.
   – По приблизительным прикидкам, мы находимся где-то здесь, – ткнул он в карту там, где синяя ниточка реки делала волнистый изгиб, – между Истоком и Шастово. Примерно через восемь-десять километров в Лузу должна впадать река Юрец. Тогда мы и узнаем, где находимся, совершенно точно. Сейчас, – прикрыв глаза ладонью, посмотрел он на небо, – часа два-три дня. Значит, до этого Юрца мы доберемся еще засветло, если не будем больше делать долгих остановок. И можем даже успеть до ночи добраться вот сюда… Что тут у нас?… Какая-то Слободка. В общем, вот такой у нас план на сегодня. Сейчас приведем сюда лодку Сашка, привяжем ее к плоту – и в путь. Времени попусту терять не стоит.
   – Подоги, – вмешался Пистолетец. – Юрец, Блосодка – это все хорошо. А до Устюга-то сколько нам плыть, ты посчитал?
   – Примерно прикинул, – кивнул Глеб. – Отсюда до него около пятидесяти километров, плюс-минус… От Слободки – примерно сорок. То есть, после нее нам потребуется порядка двадцати часов. Так что если будем плыть все светлое время суток, то за два дня должны добраться. Ну, за три уж точно, учитывая вынужденные остановки.
   Сашок с Пистолетцем промолчали. По выражению лица старшего лузянина можно было прочесть, что он согласен был бы плыть не три, а все тридцать суток, лишь бы на подольше оттянуть встречу с опасностями, поджидающими их в Великом Устюге. Сашок же пригорюнился оттого, что одной из упомянутых Глебом «вынужденных остановок» должна стать та, на которой он должен будет покинуть новых друзей. Во всяком случае, именно так понял выразительное молчание своих спутников Глеб. Как бы то ни было, о себе он знал точно: он хочет попасть к Деду Морозу, он должен попасть к Деду Морозу, он попадет к Деду Морозу, чего бы ему это ни стоило. И чем скорее, тем лучше.

Глава 8
«Русалка»

   Все получилось так, как рассчитал Глеб. И до Юрца путники доплыли засветло, и до Слободки добрались, когда еще солнце не опустилось за линию горизонта. Мутант, прищурившись, посмотрел на видневшиеся вдали, на косогоре, домики, наполовину скрытые деревьями, затем перевел взгляд на Сашка. Паренек сразу съежился, засуетился, запахнулся плотнее в свой балахон, пробормотал: «Пойду червей накопаю, да рыбы наловлю, пока еще видно хорошо…» – и, выбравшись на берег, юркнул куда-то в кусты.
   – Смотри, – хихикнул Пистолетец, – как помчался-то! Ты заметил, какой он стенсительный? Мы и с плота в реку помочиться не брегзуем, а он терпит… А ты чего так на деревню смотришь, здесь его отсавить думаешь?…
   – Не знаю пока, – буркнул Глеб, – переночуем – посмотрим.
   – А может, не надо? – спросил вдруг лузянин. – Пусть уж с нами плывет. Кому он тут жунен?
   – Кто-то недавно совсем другое говорил, – усмехнулся мутант.
   – Так я зол на него был. А сейчас придлягелся – ничего вроде парень.
   – Да все с тобой ясно, – осклабился Глеб. – Просто Сашок всю работу на себя готов взвалить, вот это тебе и понравилось.
   – Дело не в том, что я не хочу баротать, – многозначительно поднял палец Пистолетец, – а в том, что мне нужно свою главную боязанность исполнять, а мне все некогда.
   – Какую еще боя… тьфу!.. обязанность? – вытаращил глаза мутант.
   – Забыл? Я же твой пистолетец.
   – Допустим, никакой ты не мой, но да, так я тебя стал называть.
   – Да нет же, не имя!.. – защелкал пальцами лузянин, вспоминая слово. – Это… как же… писто… нет!.. столе… тьфу ты!.. лето… да, вот! Летописец! А я еще ни строчки не записал. Надо хотя бы начать, пока еще не совсем метно.
   И Пистолетец тоже сошел с плота на берег. Выбрал травянистую кочку поудобней, сел, достал из-за пазухи блокнот, карандаш и принялся что-то увлеченно корябать.