Страница:
– По направлению: идти вниз или назад и потом опять перевалом на Кан-Джайляу или здесь же, напрямую, перевалить прямо через верх хребта, через плечо вершины. По составу можно идти вдвоем или одному. Других вариантов я пока не вижу.
– Одному идти очень опасно!
– Видимо, придется вдвоем, учитывая отсутствие продуктов. У нас уже нет безопасных вариантов! Все связано со смертельным риском. Даже небольшая задержка может иметь роковые последствия: мы можем не успеть спасти Сергея и Наташу…
Сергею вместе с медленным возвращением сознания пришло и горькое чувство вины, и понимание того, что Ак спас ему жизнь. Спас вопреки его сопротивлению. Он понял, что своими действиями «подставил» не только себя, но и всю группу. Стал обузой для всей группы в такой аховой ситуации. Сергей глазами позвал Ака, тот наклонился и услышал шепот:
– …Прости… Ты, ты теперь главный… Я не могу… Решай за всех… Решай…
И закрыл глаза в изнеможении, пронзенный новым приступом боли, и телесной и душевной.
Ак выпрямился:
– Руководство группой беру на себя.
Фраза формально необходима. За всю тяжесть будущих решений…
Колю оставили вдвоем с тяжело травмированным Сергеем. Решение на новое разделение группы далось очень тяжело, но иного выхода Акулинин не видел. Он и Неделин должны использовать последнюю возможность, чтобы прорваться через гребень на Кан-Джайляу и вызвать спасателей. Им ясно, что их, видимо, уже ищут: контрольный срок выхода группы на МАЛ ЮИ окончился три дня назад. Но так же ясно, что искать начнут не там, где нужно: искать станут на участке заявленного маршрута. Конечно, через определенное время поиски логически приведут спасателей к одинокой палатке Беловых и Берлиной у вершины «5449» и повернутся в нужном направлении. Но когда это произойдет? Через неделю? Через две? Ясно, что не сразу и не скоро!..
А промедление смертельно опасно! Группа здесь не продержится! Это понятно как дважды два! Без топлива, без продуктов, среди льда и под холодным ветром. И быстрее всех погибнет Сергей, – погибнет от травмы, холода и голода. Еще два-три дня и спасти его могут не успеть: на такой высоте, в холоде, без питания и эффективной медицинской помощи жизнь из человека уходит очень быстро. А привычная вроде горная среда становится смертельно враждебной и беспощадно-жестокой! Акулинин это хорошо понимал, он был «не деточкой» на горных маршрутах, а закаленным, опытным походником. Ситуационная ловушка! Обстоятельства диктуют, нагнетают ситуацию и она, эта ситуация, активно перерастает из критической фазы в аварийную…
Вид вертолета над ледником Каинды внутренним размышлением навел Ака на подозрение, что вертолет – спасательный, причем ищут не кого-то, а именно их? Но никакой гарантии на то, что палатка на Каинды обнаружена, нет! Нет! Есть только жгучая надежда на это! Теперь же срочная помощь требуется не только Наташе, но и Сергею. Да и у их аварийной четверки продуктов и горючего практически не осталось: самые последние крохи надо отдать, оставить Коле и Сергею. А двум другим с отчаянной, волчьей решимостью штурмовать гребень!
Штурмовать! Напрямую, по кратчайшему маршруту. Решение опасное, формально в нарушение правил, но другого нет! Да, решение это с позиции «клубного спокойствия» строгими блюстителями правил можно признать авантюрой. Ак не был авантюристом, не был «горячей головой». Но трагичность ситуации, тяжелая душевная травма от гибели друга, отчаянное положение двух обломков его группы и сама предыстория их аварийных попыток перехода через Иныльчек-Тау не могли не наложить отпечаток на его поведение и на его решение. Он ощущал, что уже не может действовать так, как группа действовала раньше: спуститься на Каинды, пройти ниже по леднику и перейти Иныльчек-Тау через простой, доступный перевал. Действовать так, как он считал нужным три дня назад. Такой вариант безопаснее, но он казался слишком длительным и неприемлемым психологически просто потому, что две предыдущие аналогичные попытки закончились неудачей. Слишком тяжелой неудачей! Сломать порочную тактику! Что угодно, только не так! Нетерпение сердца! Ак умом понимал эмоциональную неуравновешенность этого решения, но сердце перетянуло…
Лобовым ударом! Через гребень! И вниз-вниз-вниз! Если надо, то на 30, если надо, то на 40 веревок! Но прорвать! Прорваться без задержек!..
Образ похода: Легенда
Встреча
– Одному идти очень опасно!
– Видимо, придется вдвоем, учитывая отсутствие продуктов. У нас уже нет безопасных вариантов! Все связано со смертельным риском. Даже небольшая задержка может иметь роковые последствия: мы можем не успеть спасти Сергея и Наташу…
Сергею вместе с медленным возвращением сознания пришло и горькое чувство вины, и понимание того, что Ак спас ему жизнь. Спас вопреки его сопротивлению. Он понял, что своими действиями «подставил» не только себя, но и всю группу. Стал обузой для всей группы в такой аховой ситуации. Сергей глазами позвал Ака, тот наклонился и услышал шепот:
– …Прости… Ты, ты теперь главный… Я не могу… Решай за всех… Решай…
И закрыл глаза в изнеможении, пронзенный новым приступом боли, и телесной и душевной.
Ак выпрямился:
– Руководство группой беру на себя.
Фраза формально необходима. За всю тяжесть будущих решений…
Колю оставили вдвоем с тяжело травмированным Сергеем. Решение на новое разделение группы далось очень тяжело, но иного выхода Акулинин не видел. Он и Неделин должны использовать последнюю возможность, чтобы прорваться через гребень на Кан-Джайляу и вызвать спасателей. Им ясно, что их, видимо, уже ищут: контрольный срок выхода группы на МАЛ ЮИ окончился три дня назад. Но так же ясно, что искать начнут не там, где нужно: искать станут на участке заявленного маршрута. Конечно, через определенное время поиски логически приведут спасателей к одинокой палатке Беловых и Берлиной у вершины «5449» и повернутся в нужном направлении. Но когда это произойдет? Через неделю? Через две? Ясно, что не сразу и не скоро!..
А промедление смертельно опасно! Группа здесь не продержится! Это понятно как дважды два! Без топлива, без продуктов, среди льда и под холодным ветром. И быстрее всех погибнет Сергей, – погибнет от травмы, холода и голода. Еще два-три дня и спасти его могут не успеть: на такой высоте, в холоде, без питания и эффективной медицинской помощи жизнь из человека уходит очень быстро. А привычная вроде горная среда становится смертельно враждебной и беспощадно-жестокой! Акулинин это хорошо понимал, он был «не деточкой» на горных маршрутах, а закаленным, опытным походником. Ситуационная ловушка! Обстоятельства диктуют, нагнетают ситуацию и она, эта ситуация, активно перерастает из критической фазы в аварийную…
Вид вертолета над ледником Каинды внутренним размышлением навел Ака на подозрение, что вертолет – спасательный, причем ищут не кого-то, а именно их? Но никакой гарантии на то, что палатка на Каинды обнаружена, нет! Нет! Есть только жгучая надежда на это! Теперь же срочная помощь требуется не только Наташе, но и Сергею. Да и у их аварийной четверки продуктов и горючего практически не осталось: самые последние крохи надо отдать, оставить Коле и Сергею. А двум другим с отчаянной, волчьей решимостью штурмовать гребень!
Штурмовать! Напрямую, по кратчайшему маршруту. Решение опасное, формально в нарушение правил, но другого нет! Да, решение это с позиции «клубного спокойствия» строгими блюстителями правил можно признать авантюрой. Ак не был авантюристом, не был «горячей головой». Но трагичность ситуации, тяжелая душевная травма от гибели друга, отчаянное положение двух обломков его группы и сама предыстория их аварийных попыток перехода через Иныльчек-Тау не могли не наложить отпечаток на его поведение и на его решение. Он ощущал, что уже не может действовать так, как группа действовала раньше: спуститься на Каинды, пройти ниже по леднику и перейти Иныльчек-Тау через простой, доступный перевал. Действовать так, как он считал нужным три дня назад. Такой вариант безопаснее, но он казался слишком длительным и неприемлемым психологически просто потому, что две предыдущие аналогичные попытки закончились неудачей. Слишком тяжелой неудачей! Сломать порочную тактику! Что угодно, только не так! Нетерпение сердца! Ак умом понимал эмоциональную неуравновешенность этого решения, но сердце перетянуло…
Лобовым ударом! Через гребень! И вниз-вниз-вниз! Если надо, то на 30, если надо, то на 40 веревок! Но прорвать! Прорваться без задержек!..
Образ похода: Легенда
Может, история эта случилась
В памяти сердца искрой наважденья,
Может, привиделась, может, приснилась,
Ветра порывом, искрой восхожденья,
В свете костров, у реки горной ленты
С пеньем гитары под неба палас
Это предание с тайной легенды
В иносказаньях звучало не раз…
В круге метели два брата, в палатке, —
Ночь на стене между выступов скал,
С лаской уюта на узкой площадке.
Сон, полубденье, тревоги навал…
Но что-то слышится в ветра смятенье, —
«Что это, – младший трепещется, – Крик?»
Старший не мучится в долгом сомнении:
«Все это ветер и вьюга, старик!»
Но повторяется, множится эхом
Голос тумана в горах полуснов,
Старшему – вьюги назойливым смехом,
Младшему – как погибающих зов…
– Нет, я пойду! Посмотрю! Хоть разведать!..
– Что ты, куда? В эту темень, в пургу! —
Надо же чуточку разумом ведать…
– Брат, ты прости мне, но я не могу!..
Ладно, пускай, моментально вернется,
Вьюга остудит стремления пар,
Холодом быстро желание сотрется
И улетучится вздора угар…
Но – на страховке, на пару веревок!
Дальше тебе запрещаю идти, —
Без Ариадны чудесных «сноровок»
В этой пурге «потерять» – не найти!..
Споро – ботинки, обвязку, пуховку,
Крючья, айсбайль, капроновый фал,
Щелкнул замком карабин на страховку —
Бездна метели на полочке скал!
Снежные иглы порывами вьюги,
Льдистых утесов зловещая хмарь,
Холодом сводит и душу и руки,
Тьму на чуть-чуть прожигает фонарь.
Но через вьюгу и дикие скалы,
Смело пронзая опасности круг,
Сердце горит негасимо и ало,
Звонко врезается в трещину крюк!
Вот еще шаг, и еще: «Осторожно!»
Вот он – последней веревки финал,
Дальше по полке пройти невозможно —
Пропасти черной бездонный провал
Надо назад, но еще на минутку
Миг размышлений его задержал,
Тем и сыграл свою вещую шутку,
Тем и судьбы повелением пал!
Грохот удара, раскат канонады,
С неба, по ночи, по панцирю скал,
Месивом снега, глыб льда, камнепада, —
Дикий, безумный лавины обвал!
Давящим фронтом, волною шальною,
Вниз, без пощады, не зная преград,
Вал в преисподнюю рухнул стеною,
Скалы кромсая на режущий град!..
В ужасе, в нише, обнявшись с гранитом,
Ласку могилы герой наш испил, —
Выступ нависшим своим монолитом
Волею рока прикрыл, сохранил!..
Стихло. Спасенье. Но тяжка утрата:
«Где-то ты жив, а где умер, старик!..»
Нет ни надежд, ни палатки, ни брата,
Много уносит трагедии миг!
Что это? Снега притихло круженье,
Синим кристаллом легла тишина,
Горечью думы до боли сожженья.
Давит отчаянье… Жалит вина…
Линии света, их струи и блики, —
С фоном по небу пошла полоса,
Странные шагом видения, лики, —
Что это? Люди? И их голоса?
Чуть приоткрылось ночное окошко,
Тьма где-то пала, а где-то черней,
В облаке лунного света дорожка,
Трое, все в черном, возникли на ней.
В рубище порванных старых штормовок,
С грязи разводами на рюкзаках
С космами стертых «до мяса» веревок,
Сталью айсбайлей в сожженных руках.
Лица с ожогами черными кожи,
С ликами, стертыми в перистый газ,
Сбиты до кожи вибрам и поножи.
Блеск, прожигающий звездами глаз!
Первый, седой, как вершины Памира,
Резко клинок ледоруба поднял
В знак уваженья, согласия, мира, —
Тем напряжение первое снял:
«Здравствуй, товарищ! Привет и участье!
Коротки встречи у нас на пути, —
Знаем твои и беду, и несчастье,
Сможем, – поможем, сломив их, пройти.
Каждый, в ком голос жив честный и чистый,
В ком высота и порывы горят,
Каждый, в ком сердце парит альпиниста
Нами любим, – он товарищ и брат!
Ты, верно, скажешь: «А кто вы, откуда?»
Спросишь себя: «Наваждение? Явь?»
Что это – сон, или странное чудо? —
То и другое! Сомненья оставь!
Мы – не вершители страшного слова,
В нас нет ни в чем источения зла,
Мы – голос памяти, вечного зова,
В нас только острой догадки игла.
В нас трепет мысли, завета, старанья,
Шепот предчувствия – вот наша речь,
Влившись в горячую кровь подсознанья,
Можем мы только предостеречь…
Можем помочь на решающей пяди,
Можем помочь тебе выкрикнуть: «Стой!»,
Можем явиться зацепкой во взгляде,
Главное – шаг упредить роковой!
Мы – прошлый опыт, наказ: «Осторожно!»,
Мы – вещий голос, завет из могил,
К силе живых наши вклады ничтожны,
Тайна спасенья – в сложении сил!
Ныне мы – тенью от группы пропавшей,
В струях лавины, в кругу непогод,
Где-то, когда-то, трагически павшей,
И позабытой в неведомый год…
Мы иногда – образ женщины-ПЕРИ, —
Странницы ночи и вечного льда,
Призрака горя, измены, потери,
Той, путь которой – любовь и беда, —
Ищет с добром: где мой милый, любимый? —
Сгинул бесследно он в белых горах,
Ищет со злом: где мучитель гонимый,
Тот, что поверг и в разлуку и в прах…
Облаком белым она наклонится,
Ветром откинет палатки крыло,
И заглядится на спящие лица,
Чтобы знакомое встретить чело,
Еле промолвит чуть слышное пенье,
Скупо уронит слезу или стон,
И через это идет откровенье, —
Вещий является спящему сон.
Может быть в нем и догадка утраты,
Может, загадка любви, или грез,
Ярких, бесценных догадок караты,
Или предчувствия гроз и угроз…
Тем, кто заветам не следует горным —
Дружбе, и братству, и чести в борьбе,
Явимся мы восходителем черным,
Мрачным предвестником злого в судьбе!
Явится он не на час – на минутку,
В блике костра и под сумерек крепь,
Дав помрачение, тяжесть рассудку,
Волю, сковав угнетением в цепь!
Словно потоком трагизма и муки
Хлад леденящий обнимет сердца, —
С пятнами ведьмы, – с лохмотьями руки,
Мрак пустотою на месте лица!
Выйдя из сумрака темной фигурой,
Тихо подсядет, войдет в разговор, —
Слово вольется дурманом микстуры,
Дымкой зловещей от марева гор!
В дымке той облик его растворится,
Но будет слышен стихающий сказ,
В память отложится, в ней воспалится
Смутной угрозой непонятых фраз…
Брат твой не принял отчаянье зова,
Что мы смогли вам послать, как призыв,
Мир его праху – не каждое слово
Можно понять, чуть себя позабыв…
Будет он с нами ходить по дорогам
В лунном сиянии снежных хребтов,
По ледянистым скалистым порогам,
Неба туманом из туч и ветров…
Ты же – оставь все изломы кручины,
Муки отчаянья надо зарыть!
Были аварии злые причины!
После сумеешь понять их, раскрыть!
Путь твой по скалам – клинками, ножами,
Вздохом неверным обломится жизнь,
В небо вцепившись веревок вожжами,
Стоном, молитвой, проклятьем: ДЕРЖИСЬ!
Ключ – в гребешке, – он внизу, под тобою,
Выйдешь на выступ – спасение здесь,
Этот участок под силу герою,
В нем половина спасения есть!
Лезвием гребня от канта вершины
Вправо укройся за скал монолит:
Сверху предательством сжатой пружины
Молот опасной лавины отлит!
Если ж собьешься ты шагом несмелым,
Или терпения лопнет струна, —
Снег запорошится саваном белым,
Лягут надгробием ночь и стена…
Надо сражаться – отважно, всей силой,
Чтобы сломилась аварии твердь,
Иначе спуск оборвется могилой,
«Иначе», – трое все молвили: «Смерть!»
Лики их сникли, дрожа, опустились,
Вмиг разломились на мрака круги,
С ветром и снежными вихрями слились
Вздохами черной, зловещей пурги…
Лик же последний ему от виденья
Горько сумел кое-что рассказать, —
Болью пронзающей от откровенья:
Брата в последнем успел он узнать!..
Вновь завыванья обвалов и вьюги,
Ночи и холода ствол у виска,
Сном леденеют и мысли и руки,
Вновь одиночества злая тоска…
Два дня спустя, чуть живой, без сознанья,
Найден отрядом в снегу под стеной,
Словом начспаса вонзилось признанье:
«Шанс до конца он использовал свой!»
Где-то история эта случилась
С памятью сердца, с лучом наважденья,
Может, привиделась, может, приснилась,
В строки сложилась канвой восхожденья…
В свете костров и под звездные ленты,
С пеньем похода, чарующим нас,
Это предание с тайной легенды
В иносказаньях родится не раз… —
Новые тайны, рассказы, легенды
Будут звучать в пересказах не раз!..
Встреча
Коля остался вдвоем с Сергеем. Началось томительное ожидание. К пяти вчера небо так хмурилось, что стояли сумерки. Сквозь тихий шум ветра Коля вдруг уловил новый странный звук. Что это? Почудилось?.. Похоже на отдаленный крик. Потом раздался такой же приглушенный звук падающего камня, заставивший вылезти из палатки и напряженно вслушаться. И вновь!
Что это? Люди? Ветер? Камнепад? Подышка при разломе льда? Быть может, ребята вернулись? И что-то с ними случилось?
Скалы прикрывал участок склона, поэтому для лучшего обзора надо вылезти на небольшую полку вверх. Взяв на всякий случай фонарь, Коля аккуратно полез по знакомому пути.
Больше всего он боялся, что с ребятами что-то случилось, и они возвращаются с очередной неудачей. Это очень бы усугубило ситуацию. А так есть надежда. А может быть, это кто-то другой? Другая группа туристов или альпинистов? Но кто сюда сунется, в этот «гнилой угол», который еще никем никогда не посещался, где не ступала нога человека! Слепые надежды!
Сначала ничего не заметил. Но потом вдруг обнаружились две крохотные фигурки людей, еле видимые на фоне снежника, правее и выше его, метрах в трехстах. Примерно на том участке, где проходили и они несколько ранее.
Ребята? Возвращаются?
Но тут разглядел еще одну пару, которая двигалась по скалам впереди замеченной, ближе к нему. Значит… Это не Ак с Мишей! Это другая группа. Почему, откуда они здесь? Случайная встреча? Туристы, альпинисты? Траверсируют склон со спуском вниз влево так же, как ранее делали и они.
Коля закричал и замахал руками. Но не услышали, – от них снова донесся слабый звук. Они подавали сигналы друг другу и слышали только друг друга. Тогда он закричал снова и подал сигнал фонарем. На этот раз, ведущий первой связки резко обернулся и внимательно посмотрел в его сторону, затем указал в его направлении рукой второму. Они остановились, видимо, совещаясь. Затем двинулись сначала так же, вперед, а дальше чуть круче вниз. Стало ясно, что решили выйти на верх «его» скалы и спуститься к нему! Первая связка скрылась наверху за выступами скал, а вторая последовала за первой. Послышался явный звук звонких ударов молотка по скальному крюку. Через несколько минут спускающийся по веревке ведущий участник появился из-за перегиба скал метрах в ста выше. Он помахал рукой, и что-то прокричал. Коля с трудом разобрал: «Помощь вам!.. Помощь вам!..», ответил: «Мы здесь!.. Мы здесь!», продолжая сигналить фонарем, чтобы видели, куда спускаться. Ведущий принял второго, потом третьего, навесил еще одну веревку в 50 метров. Ниже опытный турист или альпинист уже мог аккуратно спускаться и без веревки.
Коля следил за этим спуском с нарастающим волнением по мере того, как расстояние между ним и ведущим все более и более сокращалось. Он ощутил в движениях, голосе и виде этого человека что-то близкое и знакомое. До боли знакомое и трагически-близкое! Но мрачные сумерки смазывали линии, детали одежды и снаряжения. Наконец, спускающийся оказался рядом, в нескольких метрах. По крутой скале он сходил лицом к склону, и лицо стало видно только когда полуобернулся для приветствия, находясь всего в десятке метров выше.
Коля внутренне похолодел и попятился: в памяти живо всплыли альпинистские легенды о черных призраках, – легенды о погибших и пропавших одиночках и группах, которые блуждают по горам в поисках новых жертв. Легенды о летучих горных голландцах, скитающихся в поисках то ли несостоявшейся любви, то ли наказывающих за трусость и предательство, то ли тщетно пытающихся обрести утраченную связь с живыми, или пытающихся предупредить живых о приближении опасности…
– Стой! Колька, псих ненормальный! Упадешь ведь! Стоять на месте! Гвоздем!
– Ва?.. Вадим!.. – выдохнул Коля, остановленный волевым приказом, но и оцепеневший от этих слов, только подтверждающих смутные догадки.
– Да! Вадим! Живой! Я спасся! Не погиб! А теперь вот вас спасаю, бедолаг, ядрена вошь, возьми и брошь! Я с альпинерами! А где Ак, Сергей, Мишка?
Коля медленно приходил в себя от оцепенения. Вадим, подойдя, резко взяв за плечи, отодвинул его от края скалы и, захватив сверху согнутую руку, сдавил ее по-братски.
– Ну, встряхнись! Видишь, ведь теплый я, не заледенелый! Где ребята!?
Вадима разрывали разные чувства. С одной стороны, он внутренне торжествовал: его предположения оказались верны, и они обнаружили пропавшую группу. То, что она будет обнаружена, он понял уже тогда, когда нашли крюк с петлей. Только бы успеть! Он торжествовал и оттого, что узнал Колю: «… Уж этого-то малыша мы теперь вернем живым и здоровым маме!..». Поэтому так испугался, когда Коля попятился по скале к пропасти. Но, с другой стороны, душу Вадима все больше терзала тревога за других: палатку спасатели сверху не видели и то, что встречать вышел лишь один из четверки, очень настораживало и вызывало тяжелые подозрения. Их Вадим всячески подавлял, внушая себе: «Не мучайся, еще чуть-чуть и все узнаешь. Не мытарься…».
Но сердце трепещет стуком!
– Где ребята!?
– Сергей… Сергей чуть ниже, в палатке, – запинаясь от волнения и нахлынувших чувств прошептал Коля. Он разбился. Сорвался… Сам идти не может…
– Он жив?!
– Жив!
– А остальные? – с отчаянной тревогой впился Вадим.
– Они ушли. Ушли рано утром. Чтобы вызвать помощь.
– Куда ушли?
– Вверх через хребет. На Кан-Джайляу…
– Вот сволочизм! Канальство! – Вадим резко сплюнул. Опять отстали – и не достали! Черт возьми! Непруха – прямо в ухо! – вспомнился один из мишкиных каламбуров.
И тут вдруг Колька не выдержал: от переживаний слезы брызнули у него из глаз, и он разрыдался, как ребенок, на плече у Вадима… Он и был совсем еще ребенок!..
– Ну… Ну! Что ты, Николай! Мужайся! Все будет хорошо! Все хорошо! Ведь никто не погиб! Эх, совсем мальчишечка… И в такую суровую драку!
– А… А Наташа?..
– Знаю все про Наташу, и про Сашу и про Женю! Все знаю! И такое знаю, про что ты еще и не слышал! Я, видишь, сам сумел спастись и наших на Каинды «достал»! Достал! Наташа уже три дня как в больнице, и ребята там при ней, в Пржевальске! Теперь вот вас двоих вытащим и тех… И тех тоже! Кроме нас здесь еще три группы вас вовсю разыскивают. Вертолет у нас! Рации! Ребята отличные! Все есть! Мощь! Сила!..
Смысл этих слов медленно доходил до Коли. Он не сразу, но начал осознавать, что, видимо, самое трудное, страшное и опасное, уже позади. Их нашли… Нашли не просто туристы или восходители, их нашли спасатели, причем разыскивавшие именно их. Вооруженные связью, поддержкой и решимостью помочь!..
Вадим жив! Наташу спасли, вытащили. Вот это счастье! Фейерверк!..
Так же медленно новое положение осознал и больной. Лида осмотрела его и предприняла свои врачебные меры по перевязке, лечению и более правильной укладке. Характер повреждений напоминал травмы, полученные Наташей: множественные переломы ребер, сильные ушибы и гематомы. К этому добавились закрытый перелом плеча, перелом ключицы и, видимо, сотрясенье мозга. Но, к счастью, пока не проявлялись симптомы, связанные с прямой угрозе жизни: не было шока, воспаления или отека легких, не было заражения крови (сепсиса) и опасных кровотечений. Это обнадеживало и вселяло уверенность в благоприятном исходе. Конечно, за него еще придется побороться!
Романцов велел Лиде и Коле устроится вместе с больным в палатке, а сам с Вадимом и Георгием примостился на наиболее удобном выступе скалы для холодного ночлега без палатки. Без удобств, но с немалым внутренним комфортом оттого, что, наконец, нашли пропавшую группу. Нашли не погибшей, а живой, пусть и не всю, и с травмой… Сготовили плотный ужин и на вечерней связи в 21.00 сообщили о результатах поиска на «Базу-5»:
– Ринат, пусть Шепитько собирает всю группу на Кан-Джайляу и встречает Акулинина и Неделина на участке хребта в зоне вершины «5075». На верхнем плато выше острова-нунатака. [29]Бросаться за ними в погоню считаю ненужным: подъем они, видимо, уже прошли, а на спуске сверху их не увидеть, мы разойдемся. Думаю, сил объединенной группы Шепитько для их встречи хватит, если те не «грохнутся». Но здесь нам невозможно что-то изменить. Мы здесь «загнили» на сутки как минимум: надо срочно снять травмированного. К утру подготовь спасательное снаряжение и договорись с Блюмкиным. Еще нам нужны продукты на три дня. Забрось их к Мансурову. Прослушай внимательно мой разговор с отрядом два. Камиль, отряд-два!
– Слушаю! Отряд-два!
– Камиль, ты где сейчас?
– На леднике Каинды, напротив вершины «5075».
– Прекрасно! Камиль, у тебя сложная задача на следующий день. Надо снизу увидеть нас, просмотреть путь спуска, спланировать и проложить маршрут. Прокладывая путь, твоя группа должна подняться к нам, забить крючья на промежуточных пунктах и почистить скалы от плохо лежащих камней. Указать нам по рации направление движения: мы сверху обработаем часть пути. Главное – чтобы маршрут максимально обезопасить от камнепадов и лавин. Для обнаружения просигналим тебе сверху ракетами разных цветов. Заметь, где мы. Сигнал дашь по рации, – связь в начале каждого часа. Есть сложность с тяжелым снаряжением. Попроси вертолетчиков, если смогут, сбросить нам носилки и хотя бы часть веревок. Акья и тросы не нужны! Только жесткие носилки и веревки! Вам все поднять с ледника тяжеловато, можно много времени потерять. Утром свяжемся и обсудим, как все организовать. Нам сверху большая часть пути не видна, крутизна порядочная. Как надо спускаться, ты знаешь: побольше вниз, как меньше вбок. Поменьше камнепадоопасных расщелин и пересечений с лавиноопасными кулуарами, вообще избегай кулуаров и сужений под «воронками». Держись гребешков и отвесов… В общем, знаешь! И с утра изучай режим стены: где, что, откуда и куда падает. Ориентация – южная, и в середине дня все начинает подтаивать. Свою задачу я вижу в обработке верхнего участка и организации приема груза, если это удастся. Если не удастся – примешь груз на Каинды. Для этого одного человека можешь внизу оставить…
– Ринат, ты слышал? Понял, что нам требуется?
– Да, снаряж подготовлю и с вертолетчиками договорюсь.
– Утренняя связь в 5.00. Конец связи…
Подстелили коврики, подготовили спальные мешки. Вадим предложил прикрыться своей широкой накидкой. Ее закрепили веревками, – все же какая-никакая защита от ветра. Чтобы уменьшить покатость полки рюкзаки положили в ноги, максимально наполнив их всем, что попалось под руку, включая камни для балласта. С трудом устроились.
К ночи внизу развиднелось: обнажилось огромное дно ледника Каинды, цепочка вершин хребта Каинды-Катта и отдельные выглядывающие из-за него пики Кокшаал-тау. Поблескивали звезды, необычайно большие и яркие в тонком воздухе высокогорья. Горы и люди погрузились в тишину.
Бывают минуты усталого удовлетворенья, когда равновесие души поддержано чувством единства и близости с природным и человеческим окружением, удовлетворением от тяжело прожитого дня и ожиданием того нового, неизведанного, что принесет день будущий. Такие чувства испытывал Вадим, засыпая в неудобной позе на площадке скал…
На утренней связи в 5.00:
– …База-5, Халиев и Блюмкин на связи.
– Отряд-2, слышите отряд-1?
– Слышим, отряд-2, Мансуров.
– Ринат, Блюмкин, помимо сняряжа должен доставить вторую рацию Камилю с двумя запасными комплектами питания. Найдешь?
– Найду!
– И, пожалуйста, еще продуктов на три дня для наших групп.
– Все готово! К тебе на помощь идет группа Милларди. Я их подвинул. Они под перевалом Каинды, и завтра к концу дня подойдут и, если надо, помогут. Так будет лучше. Получше оклемаются.
– Хорошо! Камиль, отряд-2, двух участников с рацией оставишь внизу на леднике для наблюдений, корректировки и приема вертолета. Задание Блюмкину. Максим, надо будет просмотреть, сможешь ли забросить нам носилки и веревки. Здесь поблизости есть ледосброс с относительно пологой площадкой, – бросить можно только на этот пятачок. Если не сможешь, – оставь груз Мансурову, на леднике. Надо просмотреть еще вот что. Ниже нас, метрах в трехстах, есть уступ скал, на который мы, видимо, сможем спуститься. Вопрос: сможешь ли зависнуть снять пострадавшего с сопровождающим на длинном фале, опустить их на ледник и забрать. Это бы нам раза в полтора сократило путь и время спуска. Посмотри тщательно, – если риск зацепиться винтом за скалы слишком велик, рисковать не надо. Реши сам… Камиль, мы с тобой сейчас уточним маршрут. К утренней связи в 9.00 надо уже определиться и вы должны вовсю работать на подъеме. Самое начало можно начать обрабатывать сейчас, если ясно куда. Пошли тех ребят, которые останутся, – пусть повесят первые веревки…
Что это? Люди? Ветер? Камнепад? Подышка при разломе льда? Быть может, ребята вернулись? И что-то с ними случилось?
Скалы прикрывал участок склона, поэтому для лучшего обзора надо вылезти на небольшую полку вверх. Взяв на всякий случай фонарь, Коля аккуратно полез по знакомому пути.
Больше всего он боялся, что с ребятами что-то случилось, и они возвращаются с очередной неудачей. Это очень бы усугубило ситуацию. А так есть надежда. А может быть, это кто-то другой? Другая группа туристов или альпинистов? Но кто сюда сунется, в этот «гнилой угол», который еще никем никогда не посещался, где не ступала нога человека! Слепые надежды!
Сначала ничего не заметил. Но потом вдруг обнаружились две крохотные фигурки людей, еле видимые на фоне снежника, правее и выше его, метрах в трехстах. Примерно на том участке, где проходили и они несколько ранее.
Ребята? Возвращаются?
Но тут разглядел еще одну пару, которая двигалась по скалам впереди замеченной, ближе к нему. Значит… Это не Ак с Мишей! Это другая группа. Почему, откуда они здесь? Случайная встреча? Туристы, альпинисты? Траверсируют склон со спуском вниз влево так же, как ранее делали и они.
Коля закричал и замахал руками. Но не услышали, – от них снова донесся слабый звук. Они подавали сигналы друг другу и слышали только друг друга. Тогда он закричал снова и подал сигнал фонарем. На этот раз, ведущий первой связки резко обернулся и внимательно посмотрел в его сторону, затем указал в его направлении рукой второму. Они остановились, видимо, совещаясь. Затем двинулись сначала так же, вперед, а дальше чуть круче вниз. Стало ясно, что решили выйти на верх «его» скалы и спуститься к нему! Первая связка скрылась наверху за выступами скал, а вторая последовала за первой. Послышался явный звук звонких ударов молотка по скальному крюку. Через несколько минут спускающийся по веревке ведущий участник появился из-за перегиба скал метрах в ста выше. Он помахал рукой, и что-то прокричал. Коля с трудом разобрал: «Помощь вам!.. Помощь вам!..», ответил: «Мы здесь!.. Мы здесь!», продолжая сигналить фонарем, чтобы видели, куда спускаться. Ведущий принял второго, потом третьего, навесил еще одну веревку в 50 метров. Ниже опытный турист или альпинист уже мог аккуратно спускаться и без веревки.
Коля следил за этим спуском с нарастающим волнением по мере того, как расстояние между ним и ведущим все более и более сокращалось. Он ощутил в движениях, голосе и виде этого человека что-то близкое и знакомое. До боли знакомое и трагически-близкое! Но мрачные сумерки смазывали линии, детали одежды и снаряжения. Наконец, спускающийся оказался рядом, в нескольких метрах. По крутой скале он сходил лицом к склону, и лицо стало видно только когда полуобернулся для приветствия, находясь всего в десятке метров выше.
Коля внутренне похолодел и попятился: в памяти живо всплыли альпинистские легенды о черных призраках, – легенды о погибших и пропавших одиночках и группах, которые блуждают по горам в поисках новых жертв. Легенды о летучих горных голландцах, скитающихся в поисках то ли несостоявшейся любви, то ли наказывающих за трусость и предательство, то ли тщетно пытающихся обрести утраченную связь с живыми, или пытающихся предупредить живых о приближении опасности…
– Стой! Колька, псих ненормальный! Упадешь ведь! Стоять на месте! Гвоздем!
– Ва?.. Вадим!.. – выдохнул Коля, остановленный волевым приказом, но и оцепеневший от этих слов, только подтверждающих смутные догадки.
– Да! Вадим! Живой! Я спасся! Не погиб! А теперь вот вас спасаю, бедолаг, ядрена вошь, возьми и брошь! Я с альпинерами! А где Ак, Сергей, Мишка?
Коля медленно приходил в себя от оцепенения. Вадим, подойдя, резко взяв за плечи, отодвинул его от края скалы и, захватив сверху согнутую руку, сдавил ее по-братски.
– Ну, встряхнись! Видишь, ведь теплый я, не заледенелый! Где ребята!?
Вадима разрывали разные чувства. С одной стороны, он внутренне торжествовал: его предположения оказались верны, и они обнаружили пропавшую группу. То, что она будет обнаружена, он понял уже тогда, когда нашли крюк с петлей. Только бы успеть! Он торжествовал и оттого, что узнал Колю: «… Уж этого-то малыша мы теперь вернем живым и здоровым маме!..». Поэтому так испугался, когда Коля попятился по скале к пропасти. Но, с другой стороны, душу Вадима все больше терзала тревога за других: палатку спасатели сверху не видели и то, что встречать вышел лишь один из четверки, очень настораживало и вызывало тяжелые подозрения. Их Вадим всячески подавлял, внушая себе: «Не мучайся, еще чуть-чуть и все узнаешь. Не мытарься…».
Но сердце трепещет стуком!
– Где ребята!?
– Сергей… Сергей чуть ниже, в палатке, – запинаясь от волнения и нахлынувших чувств прошептал Коля. Он разбился. Сорвался… Сам идти не может…
– Он жив?!
– Жив!
– А остальные? – с отчаянной тревогой впился Вадим.
– Они ушли. Ушли рано утром. Чтобы вызвать помощь.
– Куда ушли?
– Вверх через хребет. На Кан-Джайляу…
– Вот сволочизм! Канальство! – Вадим резко сплюнул. Опять отстали – и не достали! Черт возьми! Непруха – прямо в ухо! – вспомнился один из мишкиных каламбуров.
И тут вдруг Колька не выдержал: от переживаний слезы брызнули у него из глаз, и он разрыдался, как ребенок, на плече у Вадима… Он и был совсем еще ребенок!..
– Ну… Ну! Что ты, Николай! Мужайся! Все будет хорошо! Все хорошо! Ведь никто не погиб! Эх, совсем мальчишечка… И в такую суровую драку!
– А… А Наташа?..
– Знаю все про Наташу, и про Сашу и про Женю! Все знаю! И такое знаю, про что ты еще и не слышал! Я, видишь, сам сумел спастись и наших на Каинды «достал»! Достал! Наташа уже три дня как в больнице, и ребята там при ней, в Пржевальске! Теперь вот вас двоих вытащим и тех… И тех тоже! Кроме нас здесь еще три группы вас вовсю разыскивают. Вертолет у нас! Рации! Ребята отличные! Все есть! Мощь! Сила!..
Смысл этих слов медленно доходил до Коли. Он не сразу, но начал осознавать, что, видимо, самое трудное, страшное и опасное, уже позади. Их нашли… Нашли не просто туристы или восходители, их нашли спасатели, причем разыскивавшие именно их. Вооруженные связью, поддержкой и решимостью помочь!..
Вадим жив! Наташу спасли, вытащили. Вот это счастье! Фейерверк!..
Так же медленно новое положение осознал и больной. Лида осмотрела его и предприняла свои врачебные меры по перевязке, лечению и более правильной укладке. Характер повреждений напоминал травмы, полученные Наташей: множественные переломы ребер, сильные ушибы и гематомы. К этому добавились закрытый перелом плеча, перелом ключицы и, видимо, сотрясенье мозга. Но, к счастью, пока не проявлялись симптомы, связанные с прямой угрозе жизни: не было шока, воспаления или отека легких, не было заражения крови (сепсиса) и опасных кровотечений. Это обнадеживало и вселяло уверенность в благоприятном исходе. Конечно, за него еще придется побороться!
Романцов велел Лиде и Коле устроится вместе с больным в палатке, а сам с Вадимом и Георгием примостился на наиболее удобном выступе скалы для холодного ночлега без палатки. Без удобств, но с немалым внутренним комфортом оттого, что, наконец, нашли пропавшую группу. Нашли не погибшей, а живой, пусть и не всю, и с травмой… Сготовили плотный ужин и на вечерней связи в 21.00 сообщили о результатах поиска на «Базу-5»:
– Ринат, пусть Шепитько собирает всю группу на Кан-Джайляу и встречает Акулинина и Неделина на участке хребта в зоне вершины «5075». На верхнем плато выше острова-нунатака. [29]Бросаться за ними в погоню считаю ненужным: подъем они, видимо, уже прошли, а на спуске сверху их не увидеть, мы разойдемся. Думаю, сил объединенной группы Шепитько для их встречи хватит, если те не «грохнутся». Но здесь нам невозможно что-то изменить. Мы здесь «загнили» на сутки как минимум: надо срочно снять травмированного. К утру подготовь спасательное снаряжение и договорись с Блюмкиным. Еще нам нужны продукты на три дня. Забрось их к Мансурову. Прослушай внимательно мой разговор с отрядом два. Камиль, отряд-два!
– Слушаю! Отряд-два!
– Камиль, ты где сейчас?
– На леднике Каинды, напротив вершины «5075».
– Прекрасно! Камиль, у тебя сложная задача на следующий день. Надо снизу увидеть нас, просмотреть путь спуска, спланировать и проложить маршрут. Прокладывая путь, твоя группа должна подняться к нам, забить крючья на промежуточных пунктах и почистить скалы от плохо лежащих камней. Указать нам по рации направление движения: мы сверху обработаем часть пути. Главное – чтобы маршрут максимально обезопасить от камнепадов и лавин. Для обнаружения просигналим тебе сверху ракетами разных цветов. Заметь, где мы. Сигнал дашь по рации, – связь в начале каждого часа. Есть сложность с тяжелым снаряжением. Попроси вертолетчиков, если смогут, сбросить нам носилки и хотя бы часть веревок. Акья и тросы не нужны! Только жесткие носилки и веревки! Вам все поднять с ледника тяжеловато, можно много времени потерять. Утром свяжемся и обсудим, как все организовать. Нам сверху большая часть пути не видна, крутизна порядочная. Как надо спускаться, ты знаешь: побольше вниз, как меньше вбок. Поменьше камнепадоопасных расщелин и пересечений с лавиноопасными кулуарами, вообще избегай кулуаров и сужений под «воронками». Держись гребешков и отвесов… В общем, знаешь! И с утра изучай режим стены: где, что, откуда и куда падает. Ориентация – южная, и в середине дня все начинает подтаивать. Свою задачу я вижу в обработке верхнего участка и организации приема груза, если это удастся. Если не удастся – примешь груз на Каинды. Для этого одного человека можешь внизу оставить…
– Ринат, ты слышал? Понял, что нам требуется?
– Да, снаряж подготовлю и с вертолетчиками договорюсь.
– Утренняя связь в 5.00. Конец связи…
Подстелили коврики, подготовили спальные мешки. Вадим предложил прикрыться своей широкой накидкой. Ее закрепили веревками, – все же какая-никакая защита от ветра. Чтобы уменьшить покатость полки рюкзаки положили в ноги, максимально наполнив их всем, что попалось под руку, включая камни для балласта. С трудом устроились.
К ночи внизу развиднелось: обнажилось огромное дно ледника Каинды, цепочка вершин хребта Каинды-Катта и отдельные выглядывающие из-за него пики Кокшаал-тау. Поблескивали звезды, необычайно большие и яркие в тонком воздухе высокогорья. Горы и люди погрузились в тишину.
Бывают минуты усталого удовлетворенья, когда равновесие души поддержано чувством единства и близости с природным и человеческим окружением, удовлетворением от тяжело прожитого дня и ожиданием того нового, неизведанного, что принесет день будущий. Такие чувства испытывал Вадим, засыпая в неудобной позе на площадке скал…
На утренней связи в 5.00:
– …База-5, Халиев и Блюмкин на связи.
– Отряд-2, слышите отряд-1?
– Слышим, отряд-2, Мансуров.
– Ринат, Блюмкин, помимо сняряжа должен доставить вторую рацию Камилю с двумя запасными комплектами питания. Найдешь?
– Найду!
– И, пожалуйста, еще продуктов на три дня для наших групп.
– Все готово! К тебе на помощь идет группа Милларди. Я их подвинул. Они под перевалом Каинды, и завтра к концу дня подойдут и, если надо, помогут. Так будет лучше. Получше оклемаются.
– Хорошо! Камиль, отряд-2, двух участников с рацией оставишь внизу на леднике для наблюдений, корректировки и приема вертолета. Задание Блюмкину. Максим, надо будет просмотреть, сможешь ли забросить нам носилки и веревки. Здесь поблизости есть ледосброс с относительно пологой площадкой, – бросить можно только на этот пятачок. Если не сможешь, – оставь груз Мансурову, на леднике. Надо просмотреть еще вот что. Ниже нас, метрах в трехстах, есть уступ скал, на который мы, видимо, сможем спуститься. Вопрос: сможешь ли зависнуть снять пострадавшего с сопровождающим на длинном фале, опустить их на ледник и забрать. Это бы нам раза в полтора сократило путь и время спуска. Посмотри тщательно, – если риск зацепиться винтом за скалы слишком велик, рисковать не надо. Реши сам… Камиль, мы с тобой сейчас уточним маршрут. К утренней связи в 9.00 надо уже определиться и вы должны вовсю работать на подъеме. Самое начало можно начать обрабатывать сейчас, если ясно куда. Пошли тех ребят, которые останутся, – пусть повесят первые веревки…